Глава 23

Сплю я недолго, несмотря на всю кажущуюся усталость. Впрочем, постоянное чихание и заложенный нос – не очень способствующие сну явления. Так что вместо отдыха я забиваюсь в душевую кабинку, полную горячего пара, и прогреваю организм. Становится несколько лучше. Я вылезаю, заматываю голову толстенным полотенцем и облачаюсь в найденные в сумке у Азамата футболку и свитер. Они мне до колена, а под них я напяливаю там же откопанные носки, которые мне до колена с другого конца. Выгляжу я во всем этом, надо думать, сногсшибательно, но у Азамата в каюте нету зеркала, а поднимать стенку мне лень.

События вчерашнего дня я помню плохо, а что помню, то не выстраивается в логическую последовательность. Подземное царство, Кирилл, Ирлик, дух, Азамат… Чушь какая-то получается. Но не могу избавиться от ощущения, что наломала дров. Неужели я видела Кирилла? И он оказался такой сволочью? И я ему за это устроила публичную экзекуцию… Вроде помню, что так и было, но все как во сне. Да и вообще, чем я думала? Ну да, он меня обманывал, и дважды чуть не убил, и под дулом держал, и воевал за джингошей. Это не считая того, что он продал джингошам какие-то секретные данные, пригрохал неизвестно сколько народа и чуть не взорвал сорок семь детей. Так и надо было его за все это отдать в жаркие объятия ЗС, а я что сделала? Это называется – законопослушная землянка, которая только в кино насилие и видела. А клятва Гиппократа? Что на меня нашло вообще? Азамат сидит нервничает, Эцаган с Онхновчем ждут у входа, а я устроила допрос с пристрастием в прямом эфире. Бред собачий, даже стыдно. Кирилл-то заслужил, но я-то хороша! А Азамат небось уже всем похвастался, что это я хакера поймала. Хорошо хоть у меня мозгов хватило замаскироваться, прежде чем включать трансляцию. Ох, надо быстро найти Азамата и сказать ему, чтобы помалкивал!

Когда я прихожу на мостик, Азамата там нет, только какие-то незнакомые мне люди, которые еще и открыто пялятся на мои голые коленки. Однако он вскоре появляется.

– О, Лиза, ты не спишь? Я думал, ты теперь до посадки не встанешь. – Тут он замечает мой вид и начинает смеяться. – Ну ты придумаешь ведь нарядиться!

– А что делать, у меня же нет запасной одежды, а та вся ужасно грязная.

– Да понимаю, – кивает он, продолжая посмеиваться. – Я попрошу у Эцагана для тебя что-нибудь, он все-таки поменьше. Пойдем.

Мы выходим в коридор, такой родной и знакомый, он ведет на кухню. Меня настолько захватывает это странное чувство узнавания, что я чуть не забываю, зачем искала Азамата, но он заговаривает первым:

– Я хотел тебя спросить… Видишь ли, мы допросили… кхм, этого человека и узнали столько интересного, что лучше всего было бы передать его на Землю, потому что Земной Союз нас озолотит за этого кадра. Меня только смущает, что ты, хотя и состоишь у меня на службе, все же не военный чин и не гражданка Муданга. Насколько я понимаю, по земным законам, у тебя могут быть неприятности.

– Могут, – энергично киваю я. – И будут. Если узнают, что это была я.

Азамат призадумывается.

– Вообще, я никому не говорил. Вот Эцаган с Онхновчем могли…

– Самое худшее, что сам Кирилл знает. Он-то уж не промолчит, – вздыхаю я.

– А ты знаешь, это как раз не проблема, – весело отвечает Азамат. – У него, похоже, от потрясения что-то повредилось в голове. Он, видишь ли, утверждает, что ты его заколдовала.

Я прыскаю от смеха.

– Да, ему, наверное, именно так и показалось…

– А как ты его скрутила? Я ведь тоже видел, что он был как будто привязан к креслу, но без веревки… А он говорит… как-то он забавно сказал… – Азамат морщит лоб, припоминая. – Что-то вроде «грязная сила» или «немытая»…

Я неприлично ржу.

– Он имел в виду, что его схватили демоны. Просто с перепугу забыл, как это на всеобщем называется.

– Ах вот оно что… Так как ты этого добилась?

– Да это была не я. Помнишь того морского духа с Орла? Он, видно, тоже решил повоевать за Муданг и спрятался в бутылке с водой, из которой Кирилл хотел попить. Ну и вылез, схватил его. А Кирилл-то духа не видел, и никто другой тоже.

– Хм. – Азамат задумчиво улыбается. – Мне попадались упоминания в легендах, что морские духи могут мгновенно перемещаться из одной воды в другую, но я никогда бы не подумал, что это распространяется даже на космос. Однако приятно, что он тебя запомнил. – Он с довольным видом косится на меня. – Так это я к чему, наш подопечный теперь бормочет, что его укусила бутылка, а потом его руки сами собой заломились за спину. Я подозреваю, что, даже если он и выдаст тебя, мало кто примет его всерьез.

– В таком раскладе действительно, – рассеянно киваю я. – Конечно, со мной захотят побеседовать, но это можно будет уладить.

– Отлично, тогда я могу спокойно сдать его Союзным войскам?

Я киваю, и Азамат тут же командует гарнитуре соединить его с каким-то неизвестным мне наемником и сообщает ему, что пленного можно отправлять по адресу, как и планировалось.

– Он не на нашем корабле? – спрашиваю я, когда Азамат заканчивает разговор.

– Нет, ты же сказала – чтобы больше его не видеть, – улыбается он. – Ну вот все улажено.

Мне становится несколько легче дышать. Хотя бы никаких уголовных последствий у моей выходки не будет. Остаются только сомнения и расстройство.

– Слушай, – говорю, – а где наш Старейшина?

– Он остался на планете, будет встречать нас в космопорту. Присутствие такого могущественного духовника, как он, часто вызывает сбои у сложной техники, поэтому в космос ему летать опасно. А зачем он тебе?

– Да так, – говорю, – поболтать хотела. Тебя вот не напрягло, что я с Кириллом сделала?

– Ну вообще, мне показалось, что это немного не в твоем стиле, – осторожно говорит Азамат. – Но у меня пока не было времени особенно об этом задумываться. А ты считаешь, что…

Но тут мы приходим к Эцагановой каюте, из которой только что вышел сам Эцаган, и разговор автоматически заканчивается.

– Классно выглядите, – усмехается Эцаган, окидывая меня взглядом.

– У тебя лишних штанов не найдется? – спрашиваю несчастным голосом.

– Сейчас поищем. – Он распахивает дверь и приглашает меня войти.

Находятся у него только легинсы, но и то хлеб. Правда, их приходится четыре раза подвернуть, зато они не съезжают. До посадки доживу, и ладно. Только бы не разболеться совсем.

– А ты Арону позвонил? – спрашиваю Азамата. – Они же там меня ищут, наверное.

– Он сам позвонил, еще вчера, – задумчиво говорит Азамат. – Сразу как ты исчезла. И где ты столько времени…

– Капитан, земля! – настигает нас вопль из коридора.

Оказывается, мы уже садимся на Муданге, надо собираться и выходить.

На этот раз мы сели не на самом ветру, а между высокими скалами – более удобные для посадки открытые места уже все заняты наемничьими кораблями. Все радостно высыпают на воздух, машут руками, прыгают на месте и даже обнимаются, что муданжцам совершенно несвойственно. Я плетусь за Азаматом, к которому то и дело подбегают всякие люди с целью от души похлопать по спине. Его кожаная куртка скоро станет совсем мягкой в ключевых местах. Я не очень хорошо себя чувствую и не могу понять – это температура или тут просто так жарко? Солнце-то наяривает о-го-го.

– Лиза, ты как? – спрашивает Азамат, отвлекаясь от очередных поздравлений с успешно завершенной кампанией. – Тебе жарко, наверное…

– А сколько тут примерно градусов?

– Когда приземлялись, было двадцать пять.

– Ого, так это мне надо все обратно снимать… – Я уныло оглядываю огромное открытое плато, полное муданжских мужиков. – Хотя, боюсь, не оценят.

– Скорее даже слишком оценят, – хмыкает Азамат. – Донизу никак не потерпишь?

Я намереваюсь ответить, но вместо этого чуть не сажусь прямо на землю, Азамат едва успевает меня подхватить.

– Ты чего? Тебе так плохо?

– Да голова закружилась, – говорю, – ничего особенного. Помоги мне снять свитер, пожалуйста, а то я совсем сварюсь.

Конечно, заметив, что у нас что-то происходит, народ начинает скапливаться вокруг, интересоваться, не нужна ли помощь, и просто глазеть, как раздевают земную женщину. Я уже снова стою сама, хотя предпочла бы лежать, и предоставляю Азамату объяснять все за меня, потому что мне страшно лень шевелить губами.

– Ну ладно, ребят, не толпитесь, дайте уже нам спуститься, моей жене надо прилечь…

Ребята начинают было расступаться, когда кто-то – и вовсе не Азамат, который стоит рядом, – обхватывает меня сзади вокруг груди и поднимает. Я тут же забываю о всех болезнях, визжу, дергаюсь, пинаюсь, пытаюсь заехать нахалу в глаз, хватит с меня неожиданных ухажеров! Приходится извернуться, да и стоит он против солнца и, конечно, уворачивается, и тут я по запаху меда и дыма понимаю, что это Ирлик. Во всей красе – под три метра, пылающие красные узоры по смуглой коже, огненные патлы и тонна золота на шее.

– У йопт, – вежливо вскрикиваю я, – Ирлик! Ведь щас бы врезала по физиономии! Ну поставь меня на место уже! Понравилось таскать, что ли?!

Ирлик хохочет, демонстрируя всем желающим драгоценные зубы, и все-таки ставит меня на землю. Я отхожу на два шага в сторону Азамата, который переводит изумленный взгляд с меня на Ирлика и обратно. Народ вокруг отшатнулся на пару метров, но не убегает. Я замечаю бледного Алтонгирела с глазами овальными по вертикали и Старейшину Ажгдийдимидина с непроницаемым выражением лица, если не считать пульсирующей жилки на лбу.

– Да ла-адно тебе, шарахаешься как от неродного! – Ирлик разводит руками в звенящих браслетах. – Мы ведь с тобой огонь и воду, так сказать, и спали вместе…

Я чихаю от возмущения.

– Ирлик, шакал, хватит людям голову морочить! Я тебе тогда не дала и сейчас не дам, у меня муж есть! – Я демонстративно вцепляюсь в Азамата, который на меня смотрит со своей характерной удивленной улыбкой. Не знаю уж, что он имеет в виду, но мне становится неловко за обращение к Ирлику на «ты».

– Ишь какая злая, – обижается Ирлик и внезапно подмигивает Азамату. Потом снова обращается ко мне: – А я думал, спасибо мне скажешь, что подкинул тебе материала для резьбы по мясу.

– А я как раз хотела поинтересоваться, за каким шакалом надо было забрасывать меня к Кириллу, – сообщаю я несколько тише.

– На страх врагам, конечно! – радостно отвечает Ирлик и снова покатывается со смеху. – Ты бы видела их физиономии, когда… ой, не могу, у меня чуть брюхо не треснуло! И всего-то понадобилось два слова заклятия, а какой эффект!

– Какого заклятия? – моргаю я.

– Ну как же, для подначки! А то ты по природе слишком уж разумная и миролюбивая, а мне так скучно! – Ирлик улыбается так широко, что становится непонятно, где кончаются зубы и начинаются ожерелья.

– Так это ты… – начинаю я, но возмущением все слова смывает. Кое-как совладав с собой, я корчу кривую рожу. – Отлично. Спасибо, что хоть сказал, а то бы я всю оставшуюся жизнь мучилась, что это меня переклинило внезапно. – Я хочу еще что-то добавить, но снова оглушительно чихаю. – Вот и простудилась из-за тебя!

Ирлик на секунду перестает хохотать и всматривается в меня, прищурив густо накрашенные глаза. На его лице появляется и тут же исчезает кривая ухмылка понимания, после чего он одним плавным движением оказывается прямо передо мной в позе «лотос», прикладывает обе разрисованные когтистые ладони к моему животу и дует на них. Меня прошибает жаром.

– Что ты… – начинаю я, но он перебивает:

– Чада твои будут здоровые и прекрасные, как я. Что внутри, что грядущие.

Протараторив все это, он откидывается назад в приступе божественного хохота, выгибается, совершает умопомрачительный кульбит (и как в юбке не запутался, понять не могу!) и перекидывается маленьким алым мангустом, который, напоследок пошевелив подвижным носом, исчезает в расщелине скалы.

Я несколько прифигеваю от множественного числа и ошарашенно провожаю взглядом яркого зверька, когда вокруг меня начинается какое-то движение. Очнувшись и оглядевшись, я понимаю, что все мужики вокруг попадали на колени за исключением Старейшины, который сплел пальцы халой и беззвучно шевелит губами, и Азамата, который вцепился в меня, как клещ, и смотрит счастливо и обалдело.

Я осторожно прокашливаюсь – и чихаю.

– Можно уже встать, – говорю сиплым голосом, вытирая нос платком, который Азамат мне протянул. – Он ушел.

В ответ по коленопреклоненной толпе пробегает волна восклицаний:

– Белая богиня!

– Всеобщая мать!

– Владычица судеб! Вечная весна!

Я беспомощно поворачиваюсь к Азамату. Он обозревает происходящее, как мне кажется, с юмором. Во всяком случае, мне хочется надеяться, что он не начнет опять городить околесицу про мое божественное происхождение. Он переводит взгляд на меня, и уголки его губ слегка дергаются.

– Они встанут только в одном случае, – шепотом говорит он, подхватывает меня под мышки и сажает себе на плечо.

И правда, Алтонгирел тут же встает, а вслед за ним постепенно и остальные. Азамат, как мне кажется сверху, величественно относит меня до кабинки канатной дороги и сгружает внутрь. Остальные подтягиваются за нами к площадке, с которой надо грузиться в кабинки, и Алтонгирел проворно подсаживает к нам Старейшину, а затем забирается сам. Вчетвером мы и отъезжаем вниз над головами низкорослых сосенок.

Алтонгирел, все еще бледный, пялится на меня как на привидение, а на щеках горят красные пятна. Азамат довольно ухмыляется, но держит меня крепко, как будто боится, что я тоже сейчас превращусь в какую-нибудь зверюшку и ускачу в лес. Старейшина Ажгдийдимидин разглядывает меня не моргая, а потом внезапно открывает рот и хриплым, высоким, непривычным к использованию голосом произносит:

– Рассказывай.

И я выкладываю как на духу все с того момента, как увидела на склоне котенка, и до исчезновения Ирлика минуту назад. Все попытки не рассказывать то, чему присутствующие и так были свидетелями, проваливаются с треском, слова из меня так и прут. Некоторых я, кажется, и не знала до этого рассказа. Неудивительно, что наш духовник вынужден молчать, если в его голосе такая сила.

Когда я объясняю, как получилось, что оказалась на короткой ноге с Ирликом, Алтонгирела немного отпускает, да и Старейшина перестает смотреть на меня так напряженно. В конце он только задумчиво качает головой.

– М-да-а-а, – протягивает Алтонгирел, когда я наконец иссякаю. – А я уж чуть не решил, что ты и правда… – Он откашливается и принимает независимый вид.

Азамат, который с интересом слушал мой рассказ, хитро улыбается.

– Хотите сказать, что такого поворота событий вы не предвидели? – спрашивает он у обоих духовников.

– Вот уж нет, – с душой выпаливает Алтонгирел, а потом осторожно косится на Ажгдийдимидина. Тот кивает, и Алтоша продолжает: – Мы знали, что участие Лизы необходимо для победы, но не знали, что именно она должна сделать. Потому и оставили Старейшину Унгуца, чтобы он за ней присмотрел и подтолкнул в нужный момент. Но Ирлик-хон и без нас взял свое.

– Ты думаешь, он заворожил котенка? – с интересом спрашивает Азамат.

Алтонгирел пожимает плечами, а Старейшина помахивает ладонью, дескать, почему бы и нет.

– Ну, – вставляю я, – он говорил, что не мог оттуда сниться никому. Думаете, ворожить все-таки мог?

Алтонгирел вопросительно оборачивается к Старейшине, тот неохотно извлекает из-за пазухи блокнот и черкает в нем: «В заклятиях богов часто бывают бреши и лазейки. Возможно, ворожить на котятах он мог».

– Надеюсь, что с тем котенком ничего не случилось, а то я этому Ирлику… – заносчиво начинаю я, но Старейшина затыкает меня испепеляющим взглядом.

Азамат наконец отпускает меня и сладко потягивается.

– Эх-х, стар я становлюсь для таких приключений. Устаю сильно…

– Да ты перенервничал, – успокаивает его Алтонгирел. – Тебе как Арон вчера позвонил, что Лиза пропала, ты ж не в себе был все это время. Хоть я тебе и говорил, между прочим, что мы ожидали чего-то в таком духе.

– Арон вообще хорош, – фыркаю я. – Думать же надо. Мало ли что я пропала. Все равно понятно ведь, что раньше, чем война кончится, Азамат просто не сможет меня искать. Нет, вот надо человеку нервы трепать. Могли ведь и проиграть из-за этого.

– Да ладно, Лиза, не злись на него, – устало просит Азамат. – Он привык со всеми проблемами ко мне за советом бежать, а тут такое дело…

– Ну ага, и за пятнадцать лет не отвык. Смотри у меня, я тебе не дам так ребенка воспитать, чтобы, чуть что, к папе!

– Да, кстати, – оживляется Алтонгирел. – Так вот что вы от меня так дружно скрывали. Можно узнать почему? – Он нацеливает убийственный взгляд на Азамата.

Тот пожимает плечами.

– Это я его попросила, – говорю.

– Не сомневаюсь, – едко отвечает Алтоша. – И что же такого тайного в беременности, что духовнику сказать нельзя? Стыдишься, что ли?

– Да пошел ты, – хихикаю я. – Просто ты и так нас все время доставал идиотскими советами, а я как представила, что будет, если ты узнаешь о беременности… В общем, попросила Азамата ради твоей безопасности помолчать, а то, знаешь, беременные женщины вспыльчивы, могла и покалечить ненароком… – Я многозначительно подмигиваю.

Старейшина Ажгдийдимидин давится смехом: видимо, смеяться ему тоже не положено, но очень хочется. Алтоша краснеет.

– Я ненадолго на Муданге, – сообщает он Азамату обвинительным тоном. – Прослежу, чтобы в праздники все хорошо прошло, и снова улечу с наемниками.

– Ты просто хочешь хорошо поесть и музыку послушать, – сонно отвечает Азамат. – А наемников тебе еще поискать придется, сейчас многие останутся, кто раньше летал, а кто и полетит, то не скоро.

– Посмотрел бы, на что у тебя жена похожа, – мстительно говорит Алтоша. – А вам сейчас перед Советом Старейшин представать.

– По-моему, присутствующий Старейшина ничего не имеет против моего вида, – парирую я.

Наш духовник слегка сдвигает брови и принимается выводить свой комментарий на листке блокнота: «Светские Старейшины, в отличие от меня, обращают внимание на то, во что одета женщина. Мы зайдем к моей сестре, у нее найдется на тебя платье».

– Спасибо, – киваю, прочитав. Интересно, какая у Старейшины сестра. – А у меня дома ничего не осталось разве? – спрашиваю Азамата. – Я хочу сказать, я дома переодеться не могу?

Азамат тяжело вздыхает.

– Мой дом сожгли тем же вечером. Хорошо, что Ирнчин успел выпустить коня.

– Ох, елки… – Меня пришибает новостью. – Как хорошо, что Арон все забрал… Слушай, я же не спросила, а много народу погибло?

– Я знаю о троих, – отвечает Азамат. – Один был у нас дома, но я не уверен, что ты его запомнила. Такой седой…

– Который глупости говорил?

– Хм, ну да, наверное.

– А остальные двое?

– А, то были не мои ребята, ты их не видела. Как у тебя-то там, на Доле? Я звонил Арону, пока ты спала, но не спросил.

– Да у меня должно быть все хорошо, – говорю. – Когда я попала к Ирлику, у меня там острых не оставалось, а с выздоравливающими, надеюсь, Орива справилась. Вы когда последний раз отправляли ко мне раненых?

Азамат прикидывает в уме.

– Еще раз после твоего исчезновения, там двое было. А больше серьезных ранений не было.

– Ну, я надеюсь, все обошлось. Потом позвоню Ориве…

– Так сколько из раненых выжило? – спрашивает Алтонгирел.

Я на него странно смотрю.

– Все. Все, кто до меня живым доехал, выжили.

Теперь на меня все трое странно смотрят.

– И Ирнчин? – осторожно спрашивает Азамат.

– Конечно! Он вообще меня вводил в курс дела, пока я его обрабатывала.

– И тот парень, которому обе ноги оторвало? – с отвращением уточняет Алтонгирел.

– Ну естественно! Только на будущее: ноги тоже надо было прислать, я бы пришила. А так придется ему протезы заказывать, ну да я уж постараюсь, чтобы он не заметил разницы.

– Владычица судеб! – Шепот Алтонгирела срывается на писк.

Азамат начинает хохотать.

– Ну так мы живем, ребята! – громогласно радуется он. – Вот это победа! Даже оплакивать почти некого! Ха-ха-а!

Старейшина с приятно удивленным выражением лица качает головой. Потом он хмурится и черкает мне: «Ирлик-хон теперь от тебя не отстанет. Он любит людей, способных на невероятное».

– И что мне в связи с этим делать? – спрашиваю.

Старейшина пожимает плечами и отмахивается. Видимо, ничего не поделаешь.

Сестра Старейшины живет на самой окраине города, практически носом в горы. Она примерно его возраста, маленькая, тощая, такая же бело-седая и с таким же шнобелем. Алтонгирел объясняет ей проблему, я покорно смотрю в пол и всячески показываю, как мне неудобно обращаться к чужим людям за одеждой. Мне и правда страшно неудобно.

Женщина обменивается взглядами с братом и говорит:

– Ну на такой случай у меня ничего нет, сейчас у дочери посмотрю.

Упомянутая дочерь лет двадцати оказывается моей фанаткой – краснея и запинаясь, просит пофотографировать меня в том платье, которое она мне даст. Я великодушно соглашаюсь. Насморк мой чуток отступил, по крайней мере не чихаю и температуры нет.

В итоге меня обряжают в простое голубое шелковое платье с разрезами по бокам чуть не от талии, а также в новенькие («только вчера купила, ни разу не надевала, что вы!») трусики, страдающие минимализмом. Сапоги я оставляю свои, хотя и с боем. Но ведь в Доме Старейшин все равно разуваться!

Мы с Азаматом долго благодарим щедрую старейшинскую родню и топаем в центр города. На радиальной улице нас догоняет кое-какой народ, спустившийся из космопорта, если так можно назвать плато в горах, где приземляются звездолеты. У моего платья есть существенный минус: пялятся все. Но и существенный плюс: в нем не жарко в раскаленной долине. Даже Азамат, при всей его теплоустойчивости, снял куртку и перекинул через плечо, так чтобы мою вышивку по-прежнему было видно.

– Однако лето близится, – с удовольствием констатирует он.

На площади перед Домом Старейшин толпа такая, что не протолкнуться. Алтонгирел принимается окликать собравшихся, чтобы дали дорогу воеводе, и постепенно все начинают расступаться. Азамат ждет, пока путь совсем расчистится, и берет меня под руку. Мы шагаем вперед, и тут справа от меня кто-то выкрикивает – я уверена, что это Тирбиш, хотя и не видела, кто кричал:

– Азамат – Император!

С противоположного конца раздается свист, Азамат усмехается, но теперь уже два голоса отчетливо повторяют:

– Азамат – Император!

– Танн! – поддерживают их голоса напротив, и пара десятков кулаков колотит воздух.

– Да вы шутите, – неуверенно бормочет Азамат.

Я идиотски хихикаю.

Тут в толпе слева кто-то принимается ритмично стучать в барабан – или бубен, я не разбираю. В такт этому стуку толпа начинает скандировать:

– А-за-мат – Им-пе-ратор! А-за-мат – Им-пе-ратор!!!

Я тяну его за руку, и мы наконец-то движемся к Дому Старейшин, а весь Совет высыпал на крыльцо и одобрительно кивает нам и толпе. Унгуц тоже там, а через мгновение по его левую руку вырастает Ажгдийдимидин, не знаю уж, как он провинтился вперед нас. Мы медленно подходим, и Азамат преклоняет колена перед крыльцом. Я, естественно, тоже. Скандирующая толпа порождает из себя камеры и принимается нас снимать со всех ракурсов, – правда, с моей стороны гораздо больше. Унгуц улыбается нам как родной дедушка и надевает на нас наши хомы. Старейшина-церемониймейстер прочищает горло и намеревается что-то сказать ликующей толпе, но скандировать никто не прекращает, и Ажгдийдимидин машет ему, дескать, брось, без толку. Тогда Старейшина Асундул нагибается к нам и, стараясь перекричать толпу, говорит:

– Народное голосование, как видите, требует тебя, Азамат, новым Императором сделать. Наши знания этому не противоречат, напротив, так в древних пророчествах сказано. Еще когда вас женили, мудрый Старейшина Унгуц старинный список пред наши взоры представил, в котором твое, Азамат Байч-Харах, правление предначертано. Так пусть же судьба свое возьмет! – С этими словами он принимает из рук другого Старейшины ларец и извлекает из него что-то вроде шапки Мономаха, только еще с высоченным золотым шпилем, на конце которого вертится, как флюгер, ромб, вписанный в круг. Эту-то конструкцию он и водружает на голову ошарашенному Азамату.

Толпа взрывается победным кличем, как будто стреляют по барабанам: «ТРААААРРРНННННН!!!!» – потом свист и вопли радости, кто-то успел сбегать за инструментами, теперь дуют в рога и стучат в бубны, а трое здоровенных мужиков приволокли огромную трубу, метров десять длиной, и четвертый – я его узнаю, это торговец кожаными изделиями – как дунул в эту штуковину, так горы задрожали! Я вцепляюсь в Азамата, чтобы звуком не снесло, а он в меня, чтобы удостоверится, что не спит. Глаза у него широко раскрытые, неверящие, губы дрожат, но улыбается, оборачивается к беснующейся толпе и машет рукой.