Глава 14
Просыпаться не хотелось. Бестелион сладко потянулся до звона в ушах и хруста в затылке, до темных кругов перед закрытыми глазами. И улыбнулся довольно. А потом быстро сел и громко, отрывисто выругался. Он хорошо чувствовал храм и инстинктивно понял, что Лены внутри нет.
— Опять… Идиотка. Куда ее понесло? — сам себе сказал демон и скрипнул зубами, начиная медленно закипать.
Порой эта девчонка выводила его из себя настолько, что хотелось перекинуть ее через колено и отшлепать. Так, чтобы ей расхотелось от него бегать. За сто лет еще никто так его не раздражал, как этой вертлявой белке удалось в последние три недели. А ведь он всегда считал себя спокойным и уравновешенным, способным на холодные расчетливые действия.
Раздражение выплеснулось наружу, волной кромешной тьмы затопив крошечную комнатку. Язычки пламени в камине с шипением взвились вверх и опали, мгновенно потухнув. Тьма брала свое, заполняя храм целиком. Бестелион мог теперь видеть и чувствовать все Срединное царство с его землями, реками, горами и темными уголками. Он видел магов и всех, наделенных силой, как мелкие светящиеся точки на некоей карте. Такого с ним еще никогда не было, и мать не рассказывала Бесу о подобном.
Хмыкнув и все еще гневаясь, Бестелион пробежался глазами по этим точкам в попытке хоть так отыскать Лену, но наткнулся совсем на другую особу, пока даже не подозревающую, что она привлекла внимание демона. Бес встал, оделся, вышел в коридор, обнаружил на подоконнике свое кольцо и, повертев чуть увеличившийся ободок, надел на безымянный палец левой руки, прикрыв полоску незагорелой кожи. А потом ушел во тьму, через мгновение выбравшись у дома Мереши совсем в другом облике. Рыжий кот, заметив демона, взвился над землей, мгновение спустя уже карабкаясь куда-то вверх по крыше. Но Бесу было не до него, сверля дверь алыми кровавыми глазами с вертикальными зрачками и обвив свое тело несколькими кольцами змеиного хвоста, он негромко позвал:
— Выходи, Мереша. Разговор у меня к тебе есть.
— Знаю ваши разговоры, — фыркнула женщина из-за закрытой двери. — Я ж не дурочка. Сначала связалась на свою голову с твоей девицей. Потом какая-то силиала чуть мне дом не разнесла. А теперь ты явился. Не выйду.
— Хочешь, чтобы я сам вошел? — улыбнулся Бестелион, обнажая клыки.
Вдруг дверь открылась, и из глубины дома донесся негромкий приказ:
— Взять его, Беш!
Из дома вылетел скалящийся зург, сверкая белесыми глазами, и бросился вперед, целясь демону в голову.
— Серьезно? — удивился демон искренне и одним взглядом отбросил зачарованного зверя в сторону, основательно приложив о речной берег. Беш взвизгнул и затих, даже не делая попыток встать.
— Что тебе нужно, демон? — хрипло спросила Мереша.
— Неужели ты думала, что я прощу тебе вмешательство в мои дела?
— Твои дела? — хмыкнула Мереша, выходя на порог. — Твои дела? Девочка тебе только «делом» приходится?
И женщина глухо рассмеялась, моментально из добродушной пышнотелой красотки став сгорбленной старухой в засаленных обносках, с растрепанными, кое-как заплетенными косами под сбившейся косынкой.
— Ты-то здесь при чем? — нахмурился Бестелион.
— При том, что я не заставляла эту девчонку соваться в мои владения! — воскликнула Мереша, брызгая слюной и кривя узкие губы. — Я только нормально обживаться на этом месте начала! Вам, демонам, хорошо. Вы себе дом можете силой выстроить или камней наворотить. А еще лучше велеть аматридери и силиалам сделать это. Всего-то и нужно — приказать. А я все сама, никто не помогал. Только повывела отсюда всех… Только вселила в душу местного графа страх перед магами, чтоб он их стороной обходил и к себе не звал… Только среди местных легенд и слухов напустила, что эта река беду несет всем, кто на ее берега ступит. А тех, кто сюда явился, распугала чародейными, непроходимыми лесами. Думала, что поживу спокойно. И появляется эта девчонка.
— Если бы я тебя не знал, Мереша, то поверил. Может быть… — сказал Бес. — Но мы с тобой давно знакомы, да и аура твоя мне отлично видна. За личинами ее не спрячешь, как ни старайся. Ты была хитрой еще в человеческой своей жизни. Выгоду свою знала и тогда. Думаешь, я не ведаю, как ты стала тенью?
— Братик твой постарался! — взвыла Мереша. — Он сделал меня такой.
— Эти сказки оставь для других, я знаю, как все было, — протянул Бес, надвигаясь на аматридери. — Сколько тебе тогда исполнилось? Семнадцать? Шестнадцать? Самовлюбленная девчонка, алчущая если не власти, то самого лучшего. Чьей дочерью ты была? Графа какого-то?
— Князя, — буркнула Мереша, отшатываясь и прячась за косяком.
— Князя… — повторил Бес многозначительно. — Богатая, знатная, с магическим даром, без труда поступившая в лучшую из трех Академий магии всех королевств Срединного царства. Тебе оставалось учиться год или чуть больше, когда ты решила, что тебе не хватает знаний, и приложила немало усилий, выяснив все, что смогла, о демонах.
— И что? — промолвила Мереша.
— Это ведь не Кас тебя соблазнил, если мне не изменяет память. Да и не было никакого соблазнения. — Массивным хвостом Бестелион обхватил аматридери поперек тела так, чтобы она не могла пошевелить руками, и вытащил из дома. — Ты знала, что иногда демоны бывают здесь, и решила разыскать первого попавшегося, чтобы обеспечить себе бессмертие. Именно об этом ты тогда мечтала, не так ли? Что еще могло прельстить тебя? Любым путем, не так ли, Мереша? И тебе попался мой брат. Каселион не лучший среди демонов, но порой и у него просыпаются разум и совесть. Иначе он так бы и оставил тебя тенью.
— Будто нынешняя жизнь лучше, — прохрипела Мереша, пытаясь вывернуть руки из плотного захвата демона.
— Зато ты бес-с-смертна. — Бес шипел, обнажив два ряда очень острых длинных клыков в полуметре от лица женщины.
— Но не свободна, — ни капли не страшась демона, простонала Мереша. — Я навечно привязана к твоему брату, а он променял меня на другую.
— Разве ты ждала иной участи? — опешил Бес. — Кас не обещал тебе ничего. Ты сама выбрала свою судьбу. Ты знала, что никогда не сможешь стать ему равной. За всю историю Нижнего царства было лишь несколько случаев, когда демоны брали в жены не демонесс. Вряд ли в книгах, что ты когда-то прочла, упоминалось об этом. А Каселион — наследник, у него есть определенные обязательства. Я многое прощаю ему просто потому, что у него тяжелая жизнь — он наследник Амадеуса. Наш отец непредсказуем и порой необоснованно жесток даже с близкими, часто он принимает решения, не пытаясь думать, а Касу остается только подчиняться. Так было и тогда. Да и не любил он тебя. Отец предложил ему равную, и наследник не возражал.
— А эта девчонка? — хмыкнула Мереша и осклабилась: — Тебе она равная?
— Здесь все иначе, — спокойно ответил Бес. Ярость, клокотавшая в нем еще несколько минут назад, бесследно растворилась, как вода, впитавшаяся в почву под ногами.
— Разве? — приподняла бровь Мереша. — Что же здесь не так? Или я ошиблась, учуяв в ней разбавленную человеческую кровь со следами твоего влияния?
— И решила «помочь» Лене, а потом скормить ее зургу? — Змеиный хвост плотно обвил тело аматридери, сжимая так, что колкие чешуйки впились женщине в кожу, царапая до крови. — Как тебе только удалось выкрасть зверя и протащить его в Срединное? А потом из послушного стража наших земель превратить зурга в тощую дворнягу, способную съесть все, даже человека…
— Годы не таких ломали, — прошипела аматридери, постанывая.
— … и напасть на демона! — закончил Бес, недобро сверкнув глазами. — Могу ведь и не простить тебе это.
— И что ты сделаешь? — усмехнулась Мереша. — Убьешь меня?
— Я бы этим оказал неоценимую услугу многим, но я поступлю получше, — сверкнул кровавыми глазами демон.
— Что? — напряглась женщина.
Бес не ответил, только опустил задыхающуюся женщину на землю и оттолкнул от себя, а после закрыл глаза и принялся с легкостью прощупывать ауру пространства, мысленно выдергивая из него инородные нити, вплетенные Мерешей, не глядя, а только чувствуя, как все меняется. Приблизились звуки леса и бьющейся о берег воды. Острее и четче стали запахи земли и прелых листьев, небо потемнело, в считаные секунды тяжелея влагой.
Бестелион усмехнулся, мысленно когтем обрывая ниточки в ауре женщины.
— Что ты делаешь! — взвилась Мереша, чувствуя растущее беспокойство. Она все еще тяжело дышала, еле держась на ногах, и подумывала сбежать, пока демон отвлекся.
— Ничего особенного. Только освобождаю эту землю от твоего вмешательства, а тебя от ненужных воспоминаний. Когда ты очнешься, меня здесь уже не будет. Ты забудешь о Лене и ее появлении. И обо всем, что было после.
На берегу завозился зург, тихо воя и косясь на свои задние лапы.
— А зурга я заберу. Ни к чему ему здесь быть.
Теряя сознание, Мереша Беса не услышала.
Алесия до крови прикусила верхнюю губу, отводя взгляд от остроконечных шпилей замковых башен, сверкающих под бледным солнцем Нижнего царства. Она могла не утруждать себя и просто переместиться в замок, но демонесса была не готова так скоро явиться перед Повелителем. Будь на то лишь ее собственная воля, девушка никогда бы не пришла сюда без приглашения Амадеуса. Так же как и не просила бы прощения за свершенное. Огненная демонесса ни на миг не раскаивалась в произошедшем — она была зла на мужа до сих пор. Да и на Повелителя тоже.
Алесия бывала сдержанной, уступчивой и терпимой, когда требовалось. Годы жизни с Каселионом многому научили демонессу. Уж что-что, а виртуозно лавировать, не вызывая нареканий и косых взглядов Амадеуса, она научилась в совершенстве. Но не сейчас.
При мысли о том, в каком положении Алесия может оказаться, если исполнится воля Повелителя, у демонессы путались мысли, а на лбу выступала испарина. Внутри нее бушевали ущемленное самолюбие, гнев, ненависть, стыд и разочарование.
Только Алесия смирилась с тем, что ей никогда не завоевать истинной любви своего мужа, как новая беда свалилась ей на голову в облике незнакомой девчонки-полукровки. Если бы не Лео, примчавшаяся уговаривать демонессу покаяться, Алесия никогда не явилась бы сюда.
Девушка ненавидящим взглядом обвела широкие ухоженные аллеи, каскадом террас восходящие к лестнице у подножия замка. Среди вечнозеленых деревьев мелькали тоненькие фигурки силиал земли, которые разбивали эти парки, клумбы и газоны. Никто из обитателей замка не имел привычки гулять здесь, наслаждаться красотами и видами, открывавшимися далеко вокруг. Вся эта искусственная красота служила одной-единственной цели: поражать воображение чужаков. Вот только таковых в царстве не было много веков.
Удобные ухоженные спальни, кабинеты, будуары и гостиные, которых в замке было больше, чем требовалось, также не прельщали демонов всех мастей и рангов. Никто не стремился приезжать сюда. Повелитель был не против дать кров всем, кто пожелает быть с ним рядом, но демоны на протяжении многих веков предпочитали восхвалять его и служить на расстоянии.
Амадеус упрекал во всем тех, кто сотни веков назад заложил замок Повелителей. Ни разу он не высказал этого Идерне в лицо, но порой при посторонних замечал, что во всем виноваты темные демоны. Будто бы именно их злоба и коварство не только сделали каменные стены замка очень прочными, но и навесили клеймо страха и боли.
Узнай об этих речах Повелительница, чей древнейший род Амадеус позволял себе оскорблять, она непременно выразила бы свое недовольство. Ее семья никогда не была лучше или хуже других на этих землях, правили они честно, строго, но справедливо. Идерна Алесии всегда нравилась, но демонесса предпочитала помалкивать, если, конечно, получалось, как в присутствии Повелителя, так и Повелительницы. Ей совсем не хотелось притянуть на себя неприятности, от кого бы они ни исходили. Алесия так старалась… Старалась! И вот…
— Отвратительно, — тихо прошипела девушка, поправляя платье, край которого зацепился за трещинку в ступеньке. — И как теперь быть?
Извиняться перед Амадеусом за устроенную в тронном зале сцену совсем не хотелось, да и чувство собственного достоинства при одной только мысли об этом начинало гневно роптать. Отец никогда не простит Алесии такого. Он никогда ни перед кем не преклонял ни голову, ни колено, даже когда Повелитель потребовал клятву верности. На подобное один из старейших огненных демонов царства сказал только:
— Огонь воде не поклоняется. Нами испокон века темные правили. Если Идерна попросит — приду.
Но даже несмотря на это, брак между Каселионом и Алесией был заключен. Огонь и вода спрятали свои противоречия подальше ради сильного союза. Клан огня не мог упустить возможности взять власть в свои руки. И Алесия первой поняла всю прелесть этого нежеланного, но очень важного шага, хотя после и раскаялась. В ее руках появилась власть, пусть и незначительная, тоненькая, как ниточка, но признаваемая ситрами. Вот только девушке пришлось заплатить за это столь многим, что ей хотелось выть от горечи.
Ее новая жизнь казалась раем только со стороны, на деле все было не таким уж сладким. Здесь, высоко в горах, среди продуваемых холодными ветрами вершин, проходили ее дни и годы. Ушло и забылось прошлое, где было вдоволь веселья, беззаботности, радости, свободы. В замке Повелителей Алесия постоянно следила за всеми, и все наблюдали за ней, ждали ошибок и слабостей. Сначала демонесса не понимала, как подобное возможно, притом что в крепости жило не более трех десятков демонов и еще столько же появлялись время от времени. При размерах замка и нежелании его обитателей просто ходить, встретить хоть кого-нибудь становилось так же сложно, как найти незнакомую книгу в огромной библиотеке. Порой складывалось ощущение, что замок населяют лишь тени, стихиалы, аматридери и силиалы, занятые уборкой, ремонтом, перестановкой.
И если с силиалами и аматридери еще можно было как-то общаться, тени и духи вызывали только зубовный скрежет. Как этих безмолвных и тупых созданий терпели другие, девушка представляла себе слабо.
Среди остальных больше всего выделялась Лео. Леорелия. Но никто ее никогда так не звал. Да и вряд ли помнили ее полное имя, как и то, каким образом в замке появилась эта демонесса. Просто однажды в одной из комнат южного крыла поселилась эта особа, с весельем и шутками отбиваясь от всех вопросов и расспросов. Никто не знал, откуда Лео взялась и кто ее родители — слишком много в царстве жило солнечных демонов. Но с ее появлением замок словно ожил, подсвечиваясь изнутри неясными бликами, будто солнечные зайчики в один миг ворвались через все окна, задорно расселись на стенах, полах и мебели. Стало легче дышать, а мысли перестали наполняться тоской в длинные зимние месяцы.
Если бы не Лео, Алесия никогда бы не вернулась в замок. Амадеус не сказал невестке ни слова упрека, но демонесса чувствовала его скрытое недовольство, дрожь миллиардами искр пробегала по ее телу, порождая острую потребность пойти и утопиться.
«Это не к добру», — мысленно цокнула языком Алесия и вспомнила разговор с Лео.
Как солнечной демонессе пришла в голову мысль с ней поговорить, Алесия представляла слабо. Возможно, идея могла принадлежать и кому-то другому. Но Алесия внимательно выслушала Лео. Солнечная говорила много, сверкая карими глазами, более светлыми, чем у самой Алесии, и уговаривала, уговаривала. Огненная и сама знала все названные ей доводы, но в устах другой ситры все прозвучало весомее. Оставалось сделать над собой огромное усилие и унизиться.
Именно эта ничтожная для других мелочь раздражала демонессу больше всего. И так же страшила. Даже не момент, когда нужно будет посмотреть в глаза Повелителю, а то и хуже — опустить и глаза, и голову, и себя саму на пол, чтобы попросить о снисхождении, милости, понимании… И сделать это скромно, пристыженно, каждую секунду боязливо поглядывая и ожидая недовольства и ярости.
Алесия раздраженно фыркнула, понимая, что с ее характером такое можно только сыграть, но не прочувствовать и не раскаяться на самом деле, особенно зная, что Амадеус абсолютно не прав.
Можно было бы, конечно, сделать вид, что ничего не произошло, но тогда возникала вероятность однажды получить в спину не самые лестные слова, способные ранить не хуже кинжала. И ладно бы просто от кого-нибудь, а если от Амадеуса? Опасно. Повелитель всегда придумывает сложные и неприятные наказания, из которых самое доброе — отлучение от семьи. Своих родителей Алесия еще в детстве приравняла к лику богов, подобно тому, как нечто похожее однажды сделали люди из Срединного царства. Лишиться поддержки родных демонессе совсем не хотелось.
Широкие, выложенные синим мрамором ступени довели девушку до высоких двустворчатых ворот, с тихим скрежетом отворившихся при ее приближении. Взору Алесии открылся необъятный потолок главного холла, освещенный мириадами крошечных парящих голубоватых шариков. У каждого, кто видел это впервые, захватывало дух от невероятной сказочной красоты, создаваемой тонкими лучиками света, отражающимися от полированного белого камня, которым были облицованы стены замка. За освещение холла отвечали стихиалы воды, создававшие свои маленькие светильники из прозрачных подземных ручьев, наполнявших многочисленные резервуары глубоко под цитаделью.
Полюбовавшись немного игрой искр на вырезанном из камня цветке, демонесса двинулась дальше, с раздражением понимая, что идти ей совсем не хочется. Была бы еще хоть какая-то поддержка. Так нет же, разговор с Повелителем должен состояться с глазу на глаз.
— А! Моя дорогая. — Объект ее мыслей неожиданно возник наверху лестницы в сопровождении секретаря. — Я думал, ты решила более не появляться здесь.
Амадеус многозначительно глянул на Татанеля, а секретарь в свою очередь чуть заметно улыбнулся, льстиво подыгрывая Повелителю в его затее.
«Донесли, — поняла Алесия, и с нее слетело все напускное раскаяние. — Сам же Татанель и подслушал. Я же вижу. При Повелителе я такого не говорила».
— Почему вы так решили, мой Повелитель? — ответила демонесса, стараясь не выдать ни свой страх, ни клокочущую злость. — Я не могу покинуть замок Повелителей… Здесь мой дом, здесь мой муж… Повелитель.
Амадеус спустился на несколько ступенек, пристально изучая лицо темноволосой демонессы, отыскивая на нем признаки испуга, но Алесия стойко выдержала этот взгляд, ничем не выдав своих чувств и не дав Повелителю повода поддеть себя очередной колкой репликой.
— Тогда… почему ты гуляешь здесь одна? — осведомился Амадеус.
— Любуюсь, — ответила девушка, мысленно запретив себе говорить то, что долго обдумывала.
— А не хочешь ли ты извиниться за свое поведение, Алесия? — мягко спросил Повелитель, замерев на несколько ступенек выше демонессы.
— Я не уверена, что должна! — выпалила огненная и замерла, пытаясь осознать, что же она только что сказала.
— О чем ты? — Амадеус сделал вид, что не понял замечания невестки.
— О том, что вы, Повелитель, позволили себе пусть только на словах, но унизить мой род, приняв столь скандальное решение.
— Разве? — удивился Амадеус. — В чем ты видишь унижение, дорогая?
— Эта девчонка! Эта никому не известная девка! — сорвалась на крик Алесия. — Вы уверены, что я обрадуюсь такому?
— Разве я говорил, что ты должна быть рада? — удивился Повелитель и перевел невинный взгляд на отрицательно качающего головой Татанеля, замершего за его плечом. — Разве я такое говорил? Ни слова! Ни полслова! Но, милая, это важно для царства. Либо мы вовсе избавимся от помехи, этой Лены, либо используем ее как козырь в большой игре. Верхние до сих пор каждый день устраивают осаду наших границ. Эллы явно нас боятся, что нам на пользу. Что же до возможного союза с твоим мужем, то нашими законами это не запрещено, и этот брак будет чисто политический. Так что тебе не стоит забивать свою хорошенькую головку такими мыслями.
Амадеус добродушно потрепал Алесию по щеке и прошел мимо.
— А если я против? — фыркнула девушка, прищурив глаза.
— А мне есть до этого дело? — спросил Повелитель небрежно и продолжил свой путь, не дожидаясь ответа огненной.
— Вот, значит, как? — тихо прошипела Алесия. — Ну, что же. Тогда я решу эту проблему сама.
Обернувшись, я увидела лишь узкий мерцающий силуэт храма, зажатого меж двух невысоких каменных домиков. Стоило отойти еще на несколько шагов, и он пропал. Растворился, исчез, будто и не был. Внутри странным комом набухло чувство нереальности.
Мои глаза уверяли, что храма тьмы нет и, возможно, никогда не было, но разум упорствовал, дескать, стоит вернуться, и я все найду на тех же местах. Даже балес за оградой будет покрикивать на тени, пытающиеся через щели дотянуться до прохожих и выпить у них хоть глоток энергии. Я представила это себе настолько живо и ярко, что с уверенностью могла бы поставить на кон возможность вернуться домой против того, что теперь без труда найду любой из храмов тьмы в любом месте Срединного царства. В мозгу будто кто-то осветил на миг карту с несколькими точками, отмеченными красным. Ощущение было настолько странным… Хотелось стряхнуть его как пыль с одежды, если бы это было возможно, конечно. И если бы все было так же просто.
— Храм храмом, но мне бы гостиницу найти, — напомнила я себе о делах насущных.
Можно, конечно, попытаться сбежать из этого города куда-нибудь, лишь бы подальше от Беса. А нужно? Возможно, демон будет ждать от меня именно этого. Так не лучше ли остаться здесь и попытаться хотя бы на несколько дней оказаться недостижимой для всех? Мне много не надо, только в себя прийти и во всем разобраться. Пока же события происходят либо очень быстро, либо вовсе без моего участия, и никто не спросил, что обо всем думаю я. Это, может, для ситров нормально, но я-то ничего не знаю. И ничего не понимаю. А это раздражает. Девятнадцать лет ничего никому не была должна, а потом навалилось сразу столько всего. А я даже не понимаю, почему именно мне так колоссально «повезло».
Шагая по улице в толпе спешащих людей, я заметила еще одну неприятную деталь: на меня оборачиваются, как на какого-то клоуна.
«Если так будет продолжаться, то скоро обзаведусь либо поклонниками моей неземной красоты, либо врагами, на нее же позарившимися. И непонятно, что хуже», — прошипела сама себе, сворачивая в ближайшую подворотню.
Убедившись, что там, кроме меня и тошнотворной вони, никого нет, я прикинула, чем бы закрыть волосы, горевшие на ярком осеннем солнце как факел. В сумке не нашлось ни одной приличной тряпки, зато таковая обнаружилась на бельевой веревке, в трех метрах над головой. Естественно, просто подпрыгнуть и стянуть ее я бы не смогла, тогда я попыталась проделать то, что удалось в замке графа. Мысленно напрягшись, поманила кусок ткани неопределенного окраса к себе. Довольно долго ничего не происходило, возникла даже гадкая мысль, что в тот раз удалась моя единственная попытка поколдовать, и лимит на это дело я израсходовала. Но вот тряпка подалась, медленно сползая одним краем, как если бы я тянула ее на веревочке, а потом за что-то зацепилась и замерла. Сколько бы я ни дергала — все напрасно. Обозлившись, я выругалась про себя и резко рубанула воздух кулаком. Почти сразу меня накрыла волна неприятной тошноты, пустой желудок протяжно взвыл, посылая вверх, к горлу, кислотную волну. Если было бы чем, то меня стошнило бы прямо там, меж гнилых бочек и мусора. Но в последний раз я ела вчера у Мереши, а организм не собирался отдавать с таким трудом добытые калории.
Я кое-как справилась с собой и не без отвращения прислонилась к влажной стене, небольшими порциями втягивая в себя воздух. А передо мной, как в замедленном кино, на землю соскользнула та самая тряпка, которую я так долго пыталась добыть. Ухватить ее удалось на лету, но один край все-таки окунулся в лужу, набухнув неприятной зловонной жижей. Ни секунды не переживая, я откромсала этот угол ножом и обмотала сие творение ткаческого искусства вокруг головы наподобие тюрбана, после чего выскочила из подворотни, пока хозяева не заметили пропажу. Незаметнее после своих трудов я не стала, но, по крайней мере, теперь никто не мог видеть моих рыжих волос, слишком ярких для человека. Глаза спрятать намного легче.
Следующие несколько часов я провела в попытках отыскать гостиницу или таверну, пока неожиданно не сообразила, что все это время я прогуливалась вокруг такого заведения. Впрочем, в неприметном обшарпанном двухэтажном строении трудно заподозрить самое посещаемое место города. Снаружи я не увидела ни вывески, ни какой-то надписи. Или, может, я просто не там смотрела? Вот уж не знаю.
Как и в остальных домах, окна таверны были сделаны из чего-то вроде очень тонкой полупрозрачной пленки или ткани бледно-желтого цвета. Встречались дома и со стеклянными окнами, но крайне редко. Видимо, такой материал был очень дорогим и трудоемким в производстве, поэтому мало кто мог его себе позволить. Может, конечно, причины были совсем другими, но что-то я сомневаюсь.
Приоткрыв одну из створок тяжелой двери, я зашла внутрь. Таверну я представляла себе иначе, чище и светлее. Я же попала в захламленное полутемное помещение, с кое-как поставленными столами и лавками из почерневшей за годы использования древесины. На полу валялась в труху перетертая солома не первой и даже не десятой свежести. Завершала картину разношерстая компания посетителей, по одному или группами облепивших столики, галдящих, смеющихся, поющих, пьющих и едящих. Находиться здесь было не очень приятно, но бывала я в местах и похуже. На свадьбах или юбилеях на пятом-шестом часу гуляний порой нисколько не лучше.
Стараясь никого не задеть, я прошла к большому камину напротив входа и присела на поставленную перед ним лавку, блаженно вытянув ноги к огню.
— Чего желаете, госпожа? — монотонно поинтересовался невысокий усталый дядька в грязном фартуке.
Хотелось мне много всего, но я решила сразу определиться с самым важным. Запустив руку в мешок и отыскивая там монетку, я спросила:
— Комната найдется?
У меня даже мысли не возникло, что в таверне может не быть сдаваемого жилья, и я не ошиблась.
— Как раз сегодня одна освободилась, — ответил дядька.
— Хорошо. — Я кивнула и бросила ему серебряную монетку. — И еды. Мяса, овощей каких-нибудь, эникея, если есть.
— Сейчас все будет, госпожа! — оживился трактирщик, а я обратила внимание, что в любом мире деньги творят с людьми чудеса.
Мне не дали опомниться, как на хрупком столике установили блюдо, полное того, что я заказала. Нашелся здесь и серый хлеб из отрубей, сыр крупными кусками и какая-то зелень, похожая на петрушку. Накалывая кусочки мяса острой палочкой, попутно заворачивая их в зелень и сдабривая ломтиками то морковки, то помидора, я в считаные минуты основательно насытилась, но из жадности продолжила запихивать в рот остатки еды. Тело явно опасалось, что может опять настать голодное время, и решило запастись впрок.
Я так увлеклась процессом, что чуть не подпрыгнула, заметив, что из яркого пламени камина за мной кто-то наблюдает. Я бы закричала, не проглоти перед этим почти все содержимое подноса. Рассмотрев следящие за мной два янтарно-желтых глаза, только и смогла что подумать: «Ну, я и объелась. Скоро разнесет меня. Буду как бочка. Еще вот всякая муть мерещится…»
«Ничего не разнесет, — раздался у меня в голове негромкий звенящий голос. — Если так, как ты, колдовать, то можно съесть вдвое больше и все равно не насытиться».
— Что? — вслух спросила я и оглянулась, ожидая увидеть стоящую за мной какую-нибудь женщину или девушку.
— Что ты головой вертишь. Я прямо перед тобой, — вновь произнес голос.
Не понимая, кто со мной разговаривает, я еще раз осмотрелась, и только после этого догадалась опять заглянуть в пламя камина. Там были два странных маленьких глаза, которые внимательно следили за мной.
— Ты кто? — спросила я у пламени, чувствуя себя идиоткой.
— Чего так пугаться? — удивился мой собеседник. — Зла тебе не сделаю, даже наоборот. Меня специально прислали, чтобы помочь. Кстати, постарайся думать связными предложениями, и тогда на тебя не будут оборачиваться из-за того, что ты говоришь сама с собой.
Услышав в мысленном ответе явную усмешку, я немного обиделась, но спросила вслух:
— Кто прислал?
— Я не могу назвать имя. Мне запрещено.
— Это Бестелион?
— Нет.
Этот ответ меня немного успокоил, но не слишком.
— Как тому, кто тебя прислал, удалось меня найти? И кто ты?
— Это было сложно, но возможно. Ну а я… Протяни руку.
— Зачем? — перепугалась я и оглянулась на зал, чтобы убедиться, что за мной никто не наблюдает. Если бы кто-нибудь это делал, то точно решил бы, что я сошла с ума.
— Не бойся. Я не сделаю тебе ничего плохого, — ответил голос.
Я с содроганием протянула руку ближе к огню, и в этот миг как будто ленточка пламени отделилась от догорающего полена и оплела мое запястье. Не успев вскрикнуть, схватила себя за руку, но не почувствовала ни боли, ни жара, только приятное тепло металла. Под моими пальцами сверкнули золотые звенья в пять рядов, переплетенные так искусно, что походили на чешую. Замком этому браслету служила голова ящерицы, кусающей собственный хвост. Я попыталась расстегнуть замочек, но он вырвался из руки, сверкнули янтарные глазки, и повернувшаяся в мою сторону голова очень по-человечески на меня цокнула, а в мозгу раздался голос: «Я же говорю, что тебе нечего опасаться».
— Чем докажешь? — хрипло спросила я, не веря, что сижу и разговариваю с браслетом.
— Ты можешь задавать мне любые вопросы, но только не о том, кто меня создал, — ответила ящерка.
— Хорошо. Допустим. Тогда… Ты вообще что? — решила начать с главного.
— Так все запущено? — хмыкнуло это наглое существо. — Я саламандра. Огненная стихиала.
Почему у меня сейчас такое чувство, будто мне плюнули в лицо?
— Ну откуда мне это было знать? — нахохлилась я, как мокрый воробей на ветке.
— Ты уже довольно давно в этом мире… — заметила ящерка, явно сомневаясь. — Странно, что еще не разобралась.
— Какое там долго? — фыркнула я. — И пяти дней не наберется. Если считать только время, когда я была в сознании.
— Вполне достаточно, — не сдавалась стихиала.
— Если бы мне кто-то что-то рассказывал, а то все кусками и урывками, — вздохнула я.
— Ну, классификацию всех обитателей царств объясню попозже, — решила саламандра, и я представила, как она ставит галочку в графе. — Думаю, есть вопросы поважнее, чем этот.
— Хорошо. Сколько ты со мной пробудешь?
— Это решай сама, — ответила ящерка. — Меня создали, чтобы тебе помочь. Моя память хранит все, что знает мой создатель. Но отпустить меня можешь только ты сама.
— А тебя кто-нибудь видит, кроме меня? — продолжила я опрос.
— Нет, только ты. Все остальные видят лишь кожаную полоску на твоей руке. Даже маги меня не заметят, если подойдут близко.
— Здесь много магов? — опасливо поинтересовалась я.
— Имирин на границе двух княжеств, несколько месяцев назад князья что-то не поделили и затеяли войну, — фыркнула саламандра.
— Делать им нечего, — заметила я.
— Да. Но тебе это на руку, — продолжила стихиала. — В Имирине теперь много приезжих, среди которых немало магов. Тебе будет легко затеряться среди них. Если нужно именно это, конечно.
В голосе саламандры послышалось сомнение.
— Я бы хотела исчезнуть на несколько дней так, чтобы нельзя было отыскать.
— Уверена, что ты хочешь именно этого?
— Ты здесь, чтобы отвечать на вопросы или чтобы задавать их? — насупилась я, раздумывая, не обидеться ли.
— Прости, я не хотела, — сказала стихиала. — Это, конечно, твое личное дело. Если тебе это нужно, я помогу.
— Хорошо. Тогда для начала расскажи, где этот Имирин находится? — милостиво ответила я. — У меня есть карта, но она совершенно непонятная.
Я вытащила из сумки кусок пергамента, который упаковала мне Феа.
— Да-а! — протянула саламандра, скосив янтарный глаз на карту. — Но это ты можешь сама исправить.
— Каким образом?
— Нет ничего невозможного для тех, кто владеет магией.
— Ты про кого сейчас? — хмыкнула я. — Кто владеет магией?
— Ну… ты, — задумчиво выдала саламандра после минутной паузы. — Ты, конечно.
— Не уверена, — вздохнула я и повела плечами, допивая последний глоток полюбившегося мне эникея. — У меня с этим какие-то проблемы. Несколько дней назад… вроде бы колдовала, а сегодня меня чуть не вывернуло наизнанку от такого же действия.
— Ты просто не умеешь пользоваться силой. Этому нужно учиться, — объяснила стихиала. — Если ты легко колдовала, то, наверное, у тебя была какая-то вещь демона?
— Да, кольцо. Но я его сегодня вернула.
— Ну и зря. Вещь демона давала тебе доступ к его силе, а она у демонов практически безгранична.
— То есть ты намекаешь, что я зря избавилась от кольца Беса? — спросила я с плохо скрытым разочарованием. Это что, я теперь все время буду в обморок падать, если потребуется что-то сделать?
— Не намекаю, а прямо говорю — В голосе ящерки мне отчетливо послышался смех. — Глупо было отдавать… кольцо.
— Просто… — Я замялась, не уверенная, что могу обсуждать с этим созданием свои проблемы. — Кольцо же еще другое значит.
— И что? — фыркнула саламандра. — Вещь демона может иметь с десяток разных значений. Для тебя кольцо было охранной меткой. Слабые маги ничего бы не поняли, но не смогли бы причинить тебе вреда. Ну а маги сильные и ситры сразу увидели бы маячок: «Опасно! Охраняется! Чужая территория!» Чем плохо?
— Но ведь кольцо еще и символ чего-то вроде помолвки? — спросила я.
— Конечно. Только в том случае, если ты ее принимаешь, — ответила стихиала и почесала золотистой лапкой голову. — Никто посторонний не в состоянии понять значение кольца. Вещь демона, отданная им добровольно, излучает очень сильную магическую энергию и связывает носителя предмета с дарителем. В зависимости от силы демона у предмета разный магический цвет. К тому же… если ты подверглась влиянию ауры Бестелиона, то кольцо давало тебе возможность завершить перерождение без проблем. Хотя у тебя и так все идет довольно спокойно. Видимо, кровь эллов неосознанно контролирует процесс…
Саламандра замолчала, внимательно меня рассматривая.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — вздохнула я.
— Иди в комнату, — велела стихиала. — Будет лучше, если мы перестанем привлекать к себе внимание.
Я кивнула и поднялась, ища взглядом хозяина трактира. Заметив мое движение, тот обтер покрасневшие руки о передник и, прихватив из ящика на стене массивный ключ с деревянным брелком, указал мне на лестницу.
«Кстати, еще раз повторю, что совсем не обязательно говорить вслух. Я и так услышу».
Я сосредоточилась и подумала: «Так, что ли?»
«Не нужно так напрягаться. Просто думай. Я услышу».
— Вот ваша комната, — сказал трактирщик, открывая обшарпанную дверь с нацарапанными на ней цифрами. — Располагайтесь.
Я не смогла что-либо сказать, взяла протянутый ключ и вошла внутрь помещения. Захлопнувшаяся дверь слегка привела меня в чувство.
— Серьезно? — после нескольких секунд замешательства, спросила я голые обшарпанные стены. Из знакомых предметов и мебели в комнате присутствовала железная кровать с несколькими наброшенными друг на друга продавленными соломенными тюфяками, прикрытыми сверху не самой свежей простыней. Завершали картину тонкая подушка-блин и шерстяной плед. Еще в комнате был стул и огарок свечи в подставке на подоконнике.
— Печально, — заметила саламандра вслух.
— Не то слово! — расстроенно заметила я. — Это что? Плоды цивилизации, что ли?
— Скудные какие-то плоды, — хмыкнула стихиала и легким золотистым ручейком стекла с моей руки на пол, а там брезгливо фыркнула и дунула вокруг маленьким огненным факелом.
— Стой! — закричала я громким шепотом. — Не хочу, чтобы меня обвинили в поджоге.
Саламандра недовольно взглянула на меня, будто я сказала какую-то глупость.
— Я огненная стихиала, творение стихии огня. Все под контролем. Только немного подчищу, а то даже находиться здесь противно. Но на один день сойдет, — хмыкнуло это создание.
— Почему на один-то? — спросила я, хотя и сама не собиралась оставаться тут надолго.
— Тебе это надо? — с сомнением поинтересовалась ящерка.
— Нет.
— Тем более. К тому же… Ты чем расплачивалась? Серебром? Тут мало у кого в карманах бывают такие деньги. На одну монету ты здесь можешь жить больше недели и питаться по нескольку раз в день. А наличие у девчонки вроде тебя таких денег сразу вызывает любопытство…
— Кто-нибудь решит проверить, нет ли у меня еще денег, — догадалась я. — Это логично. Значит, ночуем с подпертой стулом дверью и потом уходим не прощаясь?
Ящерка согласно кивнула:
— В тавернах всегда толчется разный сброд, желающий легкой наживы. Так что сама понимаешь. Между княжествами вражда. Естественно, это привлекает магов. А маги — народ не бедный. Любой порядочный вор считает себя обязанным ограбить мага.
— А почему меня за мага примут? — возмутилась я, вспомнив прошлые разы.
— Это легко объяснить. Обычные люди, конечно, верят в ситров и эллов, но больше считают их персонажами легенд и мифов. Маги для них более понятны и близки. А ты выглядишь и ведешь себя как женщина-маг, — ответила саламандра, лизнув пламенем стул. Его тут же обволокло еле заметными малиновыми язычками огня, которые угасли в считаные секунды, а стихиала довольно хмыкнула.
— А как выглядят маги? — спросила я, стягивая с головы свой импровизированный тюрбан.
— Прежде всего, они выделяются внешним видом и поведением, — чуть подумав, сказала ящерка. — То есть одеваются иначе. Например, любая порядочная женщина в этих местах никогда и ни при каких обстоятельствах не наденет на себя мужскую одежду. Ни в одном из королевств Срединного царства такое не допускается. Даже простолюдинки не позволяют себе подобного. Ну а тем более знатные дамы. К тому же ни одна местная женщина не решится путешествовать одна, без сопровождения родственника мужского пола или охраны. Среди демонов это тоже не приветствуется, кстати. И только чародейкам прощают все эти вольности.
— Как же в таком случае живут чародейки? — опешила я. — Складывается впечатление, что они какие-то изгои.
— Так и есть, — подтвердила стихиала. — Их всячески изводят, ведь обычные люди не верят, что женщине на роду написано быть магом. Семьи или запрещают девушкам учиться магии, или сразу выгоняют из дома. А тех, что добираются до Академии магии, могут убить после ее окончания или через несколько лет.
— И они становятся силиалами? — спросила я, припомнив Дом в Атендине.
— Да, такова судьба всех магов. После смерти они все становятся силиалами. Но всегда жаль, если земной путь существа оборвался раньше срока. Силиалы помнят свою человеческую жизнь очень смутно и мало кто из них рад новой вечной жизни в качестве ситров.
— А ситры… Я говорю не о демонах… — Я замялась, подбирая нужные слова. — Ситры могут заводить семьи?
— Большинство — нет. Только аматридери остаются наиболее близкими к тому, чтобы образовывать пары. Всем остальным это не нужно. К тому же тени, духи, силиалы и стихиалы чаще всего создания бесполые, хоть мы и выбираем для себя наиболее близкую нам оболочку. Аматридери способны к воспроизведению себе подобных, но в памяти моего создателя хранится знание лишь об одном случае, когда аматридери создали семью из двух особей. Их не так много на самом деле. Было несколько случаев союза демонов с аматридери, но подобные браки не считаются разумными. Вероятность, что такой союз даст потомство, очень мал, а для правящих ситров это самое главное.
— Интересно, а я — кто? — усмехнулась и со вздохом уселась на край кровати, бросив рядом сумку и платок.
— Ты немного человек, элла и… по всем законам тебя бы стоило назвать аматридери темного демона. Но загвоздка в том, что аура аматридери выглядит иначе. Ты уникум. Таких еще не было. Твоя аура не похожа на ауру людей, но и ауру эллов не напоминает.
— Бес сказал, что она с самого начала была странная, не такая. Он раньше не сталкивался с подобным и поэтому не понял, с кем имеет дело, — рассказала я.
— Понятно. У меня не хватит знаний, чтобы объяснить, что происходит с тобой и кем ты в итоге будешь, но одно вижу четко — осталось совсем чуть-чуть.
— Жаль, что я сама не могу увидеть свою ауру. — Я вздохнула. — Это же так интересно. Дома я читала несколько книг по этой теме… Правда, нигде не встречала описания розово-золотой ауры. Она ведь такая?
— Да, с вкраплениями черного и сине-фиолетового, — согласилась саламандра, сверкнув в мою сторону глазками-бусинками. — Это очень интересная структура. А увидеть ауру очень легко. Ты просто не умеешь.
— А как? — живо спросила я.
Ну наконец-то! Хоть кто-то мне сейчас объяснит.
— Ничего сложного в этом нет, — ответила стихиала. — Для начала сядь поудобнее и расслабься.
Ха! Легко сказать. Я так напряглась в ожидании, что чувствовала себя, как на покрывале из ежовых колючек. Какое уж тут удобство.
Несмотря на это, уселась наиболее комфортно и постаралась отключиться от всего. Для полноты эффекта даже глаза закрыла.
Вот сейчас меня околдуют без моего ведома — буду знать.
— А теперь представь себя как нечто воздушное и эфемерное, — сказала ящерка мягко. — Легкое и невесомое. Облако, листик на ветру.
Мне ничего такого на ум не приходило, зато туда настырно рвался здоровенный ярко-розовый шарик с золотым отливом. Такими часто украшают свадебные машины. Вычурно и броско, но зато издалека видно. Попытавшись его выгнать и не добившись успеха, я решила не сопротивляться и принять тот образ, который подсунула фантазия.
— Представила.
— А теперь представь воздух вокруг себя, его цвет и запах…
В голову тут же прокрался чуть терпкий аромат, опасный и обволакивающий… Я фыркнула и быстро отогнала его подальше от себя. Но тело уже отозвалось на неожиданное воспоминание. Выдохнув и передернув плечами, попыталась представить просто воздух, который меня окружал. Помучилась и, не добившись результата, решила думать о своем собственном запахе. Это, конечно, тоже было не просто, но куда легче, чем представлять что-то еще более расплывчатое. Всегда любила аромат цитрусов и цветов. Сначала бабушка с дедушкой, а затем и мама меня журили, что однажды я сама стану апельсинкой, и было от чего. Мыло, шампунь, крем и туалетную воду я выбирала со своим любимым запахом и ничего не могла с собой поделать. Даже сейчас, оторвавшись от привычной жизни, держалась за тот аромат, что был мне ближе всего. К нему только постоянно примешивался запах эникея, похожий на наш шалфей.
Было еще несколько составляющих, но думать о них сочла опасным. Вместе с ароматами я невольно переносилась в недавние события. Запахи, как бусинки, нанизывались на ниточку моей жизни здесь, в этом мире.
Представить цвет воздуха оказалось проще всего. Я словно видела его через закрытые веки. Золотистый, с нежной примесью розового.
— Ого! — хихикнула стихиала. — Ты молодец. Сама уже почти все сделала. А теперь представь каждую клеточку себя.
— Ты видишь то же самое? — удивилась я, без труда даже не представив, а словно осознав саму себя. Это пришло легко и незаметно. Я чувствовала все, не просто существо с четырьмя конечностями, но и источник той самой магии, которой могла пользоваться. Это было похоже на какой-то особенный компонент в моей крови, не примесь, а отдельную удивительную составляющую. А само мое тело излучало странное переливчатое свечение из смеси нескольких цветов. Где-то цвет был плотнее и темнее, уходя в густую черноту, а где-то почти прозрачный и чистый, как искры шампанского в бокале.
«Люк, ты джедай!» — хихикнула я мысленно.
Также поняла, что вполне могу этой магией пользоваться, но по-другому, не как раньше. Это больше похоже на ювелирную работу. Если правильно и экономично расходовать силы, а не лить из расчета на ложку ведро, то сил хватит на многое.
— В России все, что делается ключом меньше чем на двадцать четыре, считается нанотехнологиями, — вслух выпалила я и рассмеялась.
Мне еще, конечно, потребуется время, чтобы освоиться с новым знанием, но теперь я более уверена в себе.
— Почему, если ты думаешь о нем так часто, бежишь прочь? — вдруг спросила стихиала, и улыбка сползла с моего лица.
— О чем ты? — Я поняла суть вопроса, но отвечать совершенно не хотелось. Не сейчас. Не сегодня. Когда так памятно чужое тепло и то странное убаюкивающее спокойствие, в которое хотелось окунуться. Вроде бы и опасно, но так надежно было в тишине храма тьмы…
— Я о Бестелионе, — ответила саламандра. — Ты ведь о нем подумала?
— Не нужно копаться в моих мыслях! — воскликнула я и вскочила с кровати.
— Но ведь я говорю правду, — не унималась саламандра. — Я одного понять не могу: почему ты бегаешь от того, к кому тебя так сильно тянет?
— Ты не можешь ничего знать, — фыркнула я. — Ты не можешь знать, что чувствую и к кому.
— Ну, допустим, не знаю, но ведь права?
— Откуда ты взялась такая настырная? — хмуро спросила я. — И какое тебе дело до всего этого?
— Мой характер как пламя, что меня породило, — ответила стихиала, по простыни взбираясь ко мне, чтобы невесомой золотой лентой оплести запястье. — А дело мне такое, что тебе придется решать, что будешь делать дальше и, главное, где?
«Не знаю», — хотелось заорать, но я со стороны увидела эту зарождающуюся во мне истерику. — Я хочу побыть одна. Хотя бы несколько дней. Просто одна. Подумать. Разобраться во всем.
— А что ты хочешь понять?
— Кто я? Что я? Почему все случилось именно со мной? Можно ли как-то что-то изменить? — начала я перечислять вслух.
— Еще? — уточнила саламандра, никак не прокомментировав мои вопросы.
— Почему я такая невезучая и почему…
— Перестань себя жалеть, — посоветовала стихиала, жестко перебив меня. — Поправить уже ничего нельзя. Сила демона тебе не рубашка — снял, и все. Этого не отменишь. К тому же ты наполовину элла. Так что «спасибо» папочке говори. Во многом только он виноват. Если бы не твое происхождение, то ты никогда бы не смогла попасть в этот мир.
— Я еще не понимаю, как мне это удалось? И почему попала именно к демонам, если я элла? — вздохнула и откинулась назад, постаравшись устроиться на скрипучей кровати поудобнее.
— Ну, это легко объяснимо. Ты ведь что-то делала перед тем, как очутилась в Нижнем царстве? — спросила огненная.
— Да, — призналась я, мои щеки и уши тут же начали гореть от стыда. — Я гадала на суженого… Но не думала, что так выйдет. Обычно это все безобидные игры, и только. Я ведь сразу и не поняла, что произошло все в реальности.
— Гадание? — переспросила саламандра с сомнением. — И что ты хотела узнать? Хотя… Не отвечай. Какая разница? Главное, что ты так сильно желала исполнения задуманного, что сама того не понимая, пробудила спящую силу крови. А выкинуло тебя там, куда ты и целила.
— Хочешь сказать, что я хотела попасть на Праздник Зимней Ночи? — фыркнула я, не веря своим ушам. — Зачем мне туда нужно было, по-твоему?
— Ну, ты же что-то загадала? — хмыкнула ящерка. — Или кого-то?..
— Неужели ты считаешь, что я хотела встретить именно Бестелиона? — спросила с толикой неизвестно откуда взявшейся обиды.
— А чем он тебе не нравится? — не поняла стихиала. — Что тебя в нем не устраивает?
— Нравится. — Я всхлипнула и попыталась не разрыдаться. — Но почему с его появлением в моей жизни все пошло наперекосяк? Вот почему? Моя обычная нормальная жизнь развалилась вдребезги, и все только потому, что я столкнулась на своем пути с темным демоном.
— Лена, твоя кровь все равно проявила бы себя, — вдруг сказала стихиала. — И хорошо, что это случилось сейчас, когда ты не прикована к чему-то: к семье, к мужу, детям. Представь, что что-то подобное случилось бы через десять или пятнадцать лет.
— Я и сейчас привязана, — не согласилась я. — У меня мама. Кот. Друзья. Учеба. Для меня это важно.
— Настолько ли? — спросила стихиала, а я замолчала, не зная даже, что ей ответить.
Саламандра права — все уже произошло, и нельзя отмотать время назад. Обидно, конечно, что моя сущность все равно пробудилась бы. Это как болезнь, заложенная в генах, — рано или поздно тебя что-то подомнет под себя. Так что у меня есть выбор: я могу попытаться приспособиться к случившемуся или послать все к черту, уйдя в глобальную депрессию. Просто жить дальше не получится. Значит, придется приспосабливаться.
Если бы с Бесом все было легче…
Я поймала слова за хвост и запихала поглубже, вспомнив любимую поговорку бабушки про то, что все мысли материальны, даже высказанные про себя. Если бы так же просто, как мысли, можно было спрятать все то, что я испытываю к этому демону…
В него нельзя было не влюбиться. Исполнившаяся мечта. Картинка из журнала, оживший постер. Мне казалось, что таких не бывает, только как плод воображения или работы в фотошопе. Но Бестелион существовал, и мое сердце замирало от сладкого пьянящего чувства наслаждения даже тогда, когда просто его видела. Я ни разу не сходила с ума ни по одному парню. С придирчивостью покупателя в разделе техники я выискивала недостатки, слабости и отворачивалась, чтобы уйти, когда мне это удавалось. Это получалось неосознанно, и я не пыталась переубедить себя.
С Бесом все было иначе. Он не идеален, вовсе нет. Но мой внутренний голос не пытался бунтовать. Характер демона не вызывал восторга — слишком много в нем было самонадеянности, уверенности в себе, властности. Всего того, чего не встречалось у тех мужчин, которые окружали меня всю жизнь. Но здесь и сейчас мне было все равно. Рядом с ним просто хотелось быть. Где-то поблизости. И именно это пугало и гнало меня от него прочь.
Я слишком сильно в него влюбилась, если так бывает. И мне страшно. Страшно ошибиться, страшно дать себе право поверить. Страшно до дрожи и судорог. Знаю, как может быть плохо потом, после, но сердце требует.
Может, будь я другой, более свободной и сильной, ничего не пришлось бы бояться, не ждать предательства со стороны того, кто дорог. Мама вспомнила о моем существовании, когда мне исполнилось десять. К тому времени я привыкла быть отверженной обоими родителями. Отец не хотел моего рождения, хотя теперь я знаю, что обо мне он даже не подозревал. Мама слишком сильно любила свободу, чтобы связывать себя маленьким ребенком. Были бабушка и дедушка, взявшие на себя все самые главные роли в моей жизни. И еще была Ира, Ирочка, бессменная боевая подруга. А потом появился Тим — пушистый комок моего счастья, друг и товарищ.
Возможно, если бы я была обычной девчонкой, выросшей в море родительской любви и обожания родственников и друзей, с парой-тройкой братьев или сестер, то сейчас бы думала и действовала иначе. Если бы у меня были домашние обеды, воскресные походы, каникулы в лагерях. Если бы…
Вечерами я оставалась одна, пока Света занималась собой и своей жизнью. Выходные проводила в обнимку с компьютером и котом, а каникулы — у бабушки с дедушкой.
Знаю, что мир не идеален, и совершенные семьи бывают только в рекламе сока, а романтика — в фильмах, но так хочется всего этого для себя. Хоть клочок! Зажать между пальцами, спрятать и никому не отдавать.
И хочется быть красивой, счастливой, достойной любви того, кого сама люблю. И не сомневаться ни в чем. И не бояться ничего. Брать то, что хочется, и отдавать, сколько смогу. И не сидеть на грязной кровати в гостинице в неизвестном городе и мире, обдумывая, могу ли я доверять слову демона. И сомневаться в том, что он ко мне испытывает.
И бояться задать один простой вопрос, зная, что может прозвучать в ответ.
— Хочу отдохнуть, — всхлипнула я, зарываясь носом в ворот куртки.
— Хорошая идея, — согласилась стихиала и замолчала, давая мне возможность погрузиться в сон, полный сомнений и переживаний.
