Книга: Конт
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8

Глава 7

Расстроился Ирий Создатель и, чтобы чада его не натворили бед в новом мире, повелел он им работать от восхода до заката, а как солнце упадет за море – отдыхать, а Вадий Коварный добавил, что работать они должны всего девять дней, а на десятый предаваться веселью и прославлять его, выпивая по кубку вина доброго.
VII Песнь Жития
Виктории снился сон. Словно она попала в очень неприятное место. Все вокруг пронизано плотным черным смогом, воняет протухшим мясом, а она заперта в узком закрытом пространстве и не может пошевелиться. Она точно знает, что лежит в гробу, а над нею тонны земли. Воздух скоро закончится, и ей никогда не выбраться из ловушки, земля давит сверху на крышку гроба, готовясь проломить ее и раздавить несчастную жертву своей массой. Виктория хотела закричать, позвать на помощь, объяснить, что это ошибка – она жива и не хочет умирать так глупо и страшно, – но язык забыл, как это делается, и из горла вырвался лишь тихий стон. Тогда она подняла руки, попыталась приподнять крышку, и… проснулась, но тяжесть и неприятный запах так и не исчезли. Виктория открыла глаза.
– Кусь, зараза этакая!
На груди конта лежала тяжелая голова тау, сама сука нагло развалилась рядом, мирно похрапывая во сне. Виктория скривилась и спихнула нахалку на пол.
За раскрытым окном чернела звездная ночь, было тихо, даже не трещали насекомые и не пищали летучие мыши, которых здесь водилось великое множество. Определять время по звездам Виктория еще не умела, но спать не хотелось совершенно. Она немного полежала, а затем вспомнила, что сегодня ей предстоит впервые в этой жизни участвовать в настоящем бою, а меч они с Рэем так и не подобрали. Сама виновата – засиделась за работой, потом заболталась с Литиной и забыла. Не мешало бы теперь озаботиться оружием. Она встала, сладко потянулась, пригладила растрепавшиеся волосы и нащупала штаны. Свеча давно погасла, а пользоваться огнивом женщина так и не научилась. Один раз попробовала, сбила пальцы в кровь, на этом эксперимент и закончился. Больше всего в этой жизни Виктории не хватало электричества, но с этим придется мириться, провода и лампочки, увы, здесь еще не изобрели.
Она не стала надевать рубаху, порадовавшись этому небольшому преимуществу мужского тела, просто перекинула ее через плечо, сунула ноги в сапоги и тихо спустилась на первый этаж. На входе стоял дежурный, точнее – сидел на корточках, подпирая стену, перед ним на земле была расстелена тряпица, на которой лежали кусок желтоватого сала, очищенная луковица и ломоть черного хлеба. Когда Алан вышел из двери, воин сосредоточенно обстукивал о камешек большое яйцо. Увидев хозяина, мужчина вскочил, хватаясь за приставленное к стене копье и одновременно пытаясь встать так, чтобы закрыть от взгляда господина поздний ужин. Конт грозно на него глянул, показал кулак, но поднимать шума не стал, а, приложив палец к губам, снял со стены факел и проскользнул мимо, направляясь в сторону оружейной, вход в которую просматривался с поста.
Виктория надеялась, что дверь будет открыта, но она ошиблась, впрочем, стражник оказался догадливым и спустя несколько минут принес ключ, после чего, поинтересовавшись, не нужна ли киру помощь и получив отрицательный ответ, удалился. Она прошла между рядами, рассматривая разложенное на стеллажах оружие. И что выбрать? Подняла и повертела в руке один из мечей. Тяжелый. Полюбовалась на огромные двуручники, даже не делая попытки взять в руки, провела пальцем по лезвию короткого широкого меча, не испытывая при этом никакого трепета. Эх, ей бы сюда любимую СВ98 – ее Совушку, или «Винторез»… Взгляд зацепился за висящие на крюке изогнутые ножны, украшенные богатой чеканкой. Ятаган игуша. Виктория примостила факел в подставку и протянула руку.
Легкий сигмообразный клинок, извлеченный из ножен, переливался красными отблесками, бросая на стены блики огня. Не было привычной гарды, зато рукоятка заканчивалась двумя овальными ушами, чтобы при ударе меч не выскальзывал из руки. По тонкому лезвию шла вязь слов, прочесть которые Виктория не смогла. Меч ей понравился – легкий, изящный, стремительный, предназначенный как для рубящих, так и для колющих и режущих ударов. Правда, против ее Разящего он не устоит, но Виктория не собиралась вступать в затяжные бои. Ей больше импонировала скорость и быстрота. А еще больше нравилось убивать врагов издали, например, стрелой из дальнобойного лука или мощного арбалета…
Спустя десять минут из оружейной вышел конт с ножнами в одной руке и факелом во второй. От стены отделилась легкая тень и, пристроившись за спиной хозяина, бесшумно заскользила следом. Кусь тоже не спалось.
Тихо, только любопытная луна наблюдала за неугомонным контом, который, вместо того чтобы мирно спать в теплой постели, словно сумасшедший заяц, бегал вокруг тренировочной площадки. На десятом кругу Виктория поняла, что еще немного и она рухнет прямо здесь, лицом в каменистую землю. Она перешла на шаг, делая на ходу простые упражнения. Как говорится в народе – дыхалка у тебя, дядька, ни к черту! Ну что же, будем делать из этого тела Аполлона, Дон Жуана и Антонио Бандераса в одном флаконе, на зависть мужчинам и на радость женщинам.
Через час конт сидел по-турецки, положив ладони на колени и соединив пальцы в жесте знаний. Медленное глубокое дыхание наполняло легкие прохладой, успокаивало, помогало настроиться на медитацию. Разгоряченное тренировкой тело постепенно остывало, биение сердца становилось все тише и медленнее, из головы уходили ненужные мысли. Виктория растворялась в тишине ночи, впитывая в себя рассеянный свет миллионов звезд, отпуская на свободу душу, запертую в чужом теле. И когда ее душа достигла высшей точки умиротворения, в голове зазвучала тихая музыка. Женщина медленно взяла лежащий рядом клинок, не открывая глаз, поднялась одним слитным движением, на мгновение замерла и сделала скользящий шаг вперед, еще один и еще, разворот, медленный взмах мечом параллельно земле, выпад, шаги в противоположную сторону, и вновь разворот.
Виктория танцевала вальс. Медленно, осторожно, словно боясь расплескать переполнявшую ее неслышную музыку. Она никогда не держала в руках меч. Она – нет, но конт Валлид начал тренироваться с пяти лет, и тело это помнило. Вальс постепенно менялся, в нем появлялись новые движения. Более грубые, более резкие, но не менее красивые. Женщина не открывала глаз, просто интуитивно позволяла душе и телу двигаться в такт звучащей только для нее музыки. Она чувствовала себя юной стройной девушкой, легко скользящей по дубовому паркету танцевального зала, только вместо партнера ее вел мерцающий изогнутый клинок.
Она танцевала и не видела Рэя, которого все же разбудил застигнутый врасплох караульный. Воин решил, что хватит с него на сегодняшнюю ночь одного нарушения и, как только конт скрылся с глаз, побежал докладывать начальству о бессоннице господина. Капитан, скрестив на груди руки, наблюдал за воспитанником, стоя в темном углу площадки. Рядом с ним, опустив голову на лапы, лежала Кусь, в ее желтых глазах отражалась луна. Много мыслей мелькало в голове Рэя. Откуда Алану известна эта манера боя, кто обучал его владеть яташем и отчего капитан об этом ничего не знает?
Она не видела брата Искореняющего, так не вовремя для нее вышедшего по нужде и застывшего на месте в одних белых подштанниках. Алвис внимательно следил за каждым движением конта, словно пытался все запомнить.
Не видела Виктория и третьего наблюдателя – того, чья кровать стояла возле самого окна и чье осунувшееся лицо бледнело во тьме. Случайно или по прихоти юмориста Вадия, но Иверту вдруг стало душно, и теперь зеленые глаза неотрывно следили за мелькающим в лунном свете клинком, а губы кривились в легкой усмешке. Бешеный Алан двигался легко и красиво, но меч держал в неудобном для атаки положении. Нужно будет дать ему пару уроков в знак благодарности за спасение. Рядом с игушем торчала обритая голова Ольта, раб поддерживал раненого за спину. Паренек спал здесь же, в комнате, расстелив на полу одеяло, он проснулся, когда услышал, как Иверт пытается распахнуть окно, и теперь, приоткрыв рот, завороженно наблюдал за своим господином.
Виктория ничего этого не знала, она легко скользила по земле, и ей казалось, что, как и много лет назад, ветер развевает ее густые русые волосы и колышет подол длинного шелкового платья. Как ей хотелось в это поверить! Но музыка затихла, и конт раскрыл глаза…
Прежде, чем он заметил свидетелей своего танца, они тихо растворились во тьме, словно испытывая смущение от того, что увидели нечто особенно интимное, не предназначенное для взглядов посторонних.
А ведь был еще и четвертый зритель, точнее – зрительница. Ворожея, никем не замеченная, скрытая от любопытных глаз темным плащом, замерла совсем близко от остановившегося Алана, так близко, что могла протянуть руку и дотронуться до напряженной спины мужчины. Женщина вертела в пальцах тонкий узкий клинок с трехгранным лезвием, задумчиво глядя на конта. Ее губы что-то шептали, иногда замолкая, словно прислушиваясь к ответу невидимого собеседника, изредка она кивала или качала головой. А когда конт покинул площадку, друида зачерпнула землю в том месте, где он стоял, и, аккуратно ссыпав ее в мешочек, тихо исчезла в густой тени.
С удовольствием ополоснувшись затхлой дождевой водой из бочки, Виктория натянула рубашку, отнесла в оружейную меч и растерянно замерла посреди двора. Похоже, все еще спали, только часовые перекрикивались на стене, да страж у входа сосредоточенно пялился в темноту, крепко сжимая в руках древко копья. Надо бы разыскать Берта, чтобы помог с одеждой и бритьем… Интересно, где ночуют слуги? Виктория вдруг осознала, что она совершенно не ориентируется в собственном замке, не идти же к стражнику с такими простыми вопросами? Хватит того, что конт в глазах окружающих стал вести себя странно, не стоит усугублять. Она посмотрела на небо – часа четыре, не больше. Время здесь определяли при помощи больших толстых свечей, разделенных полосками-рысками на деления. Всего делений было десять, на десятой рыске свеча догорала, и день считался законченным. Для каждого времени года был свой цвет свечей, и деления между рысками менялись в зависимости от захода и восхода солнца. Зажигали их не ежедневно, только в пасмурную погоду, потому что рядом с колодцем были установлены каменные солнечные часы. Местные с детства прекрасно ориентировались днем по солнцу, а ночью по звездам и луне, но для Виктории пока это было непривычно.
В желудке появилось неприятное ощущение горечи и пустоты, и она вдруг отчетливо осознала, что хочет есть. Вот и отлично! Где находится кухня, Виктория знала точно, и надеялась, что какая-нибудь еда с вечера осталась. Ей даже в голову не пришло, что никого не удивило бы, если бы она приказала разбудить слуг и кухарок. Раз не спит господин, то и слугам спать не положено.
Огромная кухня тонула в темноте, лишь перед большой печью образовался подрагивающий островок красноватого света. Его давал открытый зев горнила, в глубоких недрах которого жадно пожирал сучковатые поленья яркий, жаркий огонь, рядом стояла железная заслонка. Девушка лет шестнадцати-семнадцати в сером холщовом платье с заткнутым за пояс подолом, наклонившись, шуровала в устье кочергой, раздвигая горящие дрова, чтобы засунуть в горнило еще парочку поленьев поменьше. Рядом с печкой примостилась низкая табуретка, возле которой стояли корзина с мелкими красными яблочками-дичками, глиняная миска с уже нарезанными на дольки и очищенными плодами и ведро с огрызками. Девушка так усердно пихала в огонь поленья, что заметила конта, только когда он громко стукнул скамьей.
– Ой, – подпрыгнула девица, чуть не наступив на миску с яблоками. Она быстро одернула юбку, пряча под подолом стройные босые ножки, и осенила себя кругом Вадия. – Чтоб тебя духи защекотали! Перелякал меня до икоты!
Алан удивленно поднял брови. С ним здесь еще никто так не разговаривал. Девушка тем временем подожгла от печи лучинку и запалила толстую оплавленную свечу, которая сиротливо стояла на столе.
– Ты с дежурства сменился? Тетка Райка говорила, что мужиков после дежурства покормить надо. Счас я соберу тебе поснедать.
Она зашуршала в печурках, выставляя на шесток закопченные горшки. Конт с любопытством следил за ее действиями. Не такая уж она и юница, как показалось на первый взгляд. Вон как платье на груди трещит, да и вся фигурка ладная, налитая, и, проходя мимо, бедрами крутит весьма соблазнительно. Виктория улыбнулась, будь она настоящим мужчиной, точно бы не удержалась и хлопнула кокетку по упругой попке. Тут она поймала себя на мысли, что ей приятно смотреть на суетящуюся у печи девушку. И тело, словно только и ждало этих мыслей, тут же отреагировало легким напряжением внизу живота. Этого только не хватало!
– Как твое имя? – спросил конт, когда девица поставила перед ним полную тарелку теплой молочной каши и кусок вчерашнего мясного пирога.
– Светика, – широко улыбнулась девушка, присаживаясь напротив и подтягивая к себе корзинку с яблоками. Нож проворно замелькал в умелых пальчиках. – Я вчера из Корчей пришла, меня управляющая Нанни в наем на кухню взяла, за монету в десятницу, вот соберу на приданое да вернусь в веску.
– Жених дома остался? – полюбопытствовал конт, пробуя кашу. Сладкая, чем-то напоминает овсянку.
– Нет у меня жениха, – с тихим смешком ответила Светика, зыркнув на мужчину из-под длинной светлой челки.
– Отчего у такой симпатичной девицы нет жениха?
Девушка располагала к себе. Светловолосая, как большинство местных жителей, голубоглазая, курносая, с россыпью мелких веснушек на щеках и пухлыми губками, она словно светилась изнутри, вызывая у конта неосознанную улыбку.
– Женихов можно гроздями на яблоне развешивать, только замуж выходить не за кого, – хохотнула Светика. – Я, может, воинов люблю, а не весчан. – Она многозначительно посмотрела на конта и тотчас залилась румянцем, словно призналась в чем-то неприличном.
– Ну, если воинов любишь, то здесь от кавалеров отбоя у тебя точно не будет, – с улыбкой кивнул Алан, меняя тарелку с недоеденной кашей на блюдо с пирогом.
– Ой, тоже скажешь, – махнула ножиком довольная служанка и ловко запустила огрызок в ведро с отходами. – Говорят, главное хозяину на глаза не попадаться, а то он страсть как до девиц невинных охоч. А ты конта нашего знаешь? – понизила она голос.
– Знаю немного, – чуть не подавился Алан и едва сдержал смех.
– Наверное, красивый, как все благородные?
– Иногда бывает симпатичным, особенно когда выспится.
– Отчего же он не высыпается? – недоверчиво протянула девушка. – Он же конт! Знай себе спи, вкусности кушай да развлечения придумывай.
Эх, если бы это было так… «Если бы это было так, ты бы уже выла от скуки», – возразил внутренний голос.
– А расскажи, какой он – наш конт? – не унималась Светика. – А то бабы всякое бают.
– Интересно: что?
– Говорят, раньше в нем анчута жил, да брат Взывающий его из конта изгнал, когда тот болел. А еще рассказывают, – служанка перешла на заговорщицкий шепот, прикрыв в смущении рот ладошкой и подавшись вперед, – что конт тепереча до баб вообще не ходит, даже полюбовницу выгнал, зато со своего слуги глаз не сводит. А слуга у него кра-а-асивый, – мечтательно протянула она, – я его вчера как увидела, сразу решила, что только за такого замуж пойду, даже сердечко забилось, словно пичуга в силках, и мысли в голове такие сладкие, сладкие… Молочка подлить?
– И кто такие глупости рассказывает? – Неужели вновь Эльса? Конт протянул кружку.
– Дык сам Бертушка и сказал, – округлила глаза Светика. – Вчера, как вечерять сели, так девки у него начали про хозяина расспрашивать, он и сказал, что в мыльне конт на всех та-а-ак смотрел, особенно на него…
– Что-то я такого не помню… – пробормотал Алан.
«А может, и смотрела, интересно же было, – призналась себе Виктория. – Но Берт, какое трепло! Ну, погоди у меня, я тебе устрою голубую любовь, ты у меня на собственной шкуре теперь познаешь, что такое интерес конта!» – Женщина в теле мужчины ехидно захихикала.
– Ой, ты же меня только не выдавай, – спохватилась Светика. – У нас в веске конта, знаешь, как боятся?
Они еще поболтали о деревенской жизни, о парнях и девчатах, о незатейливых мечтах Светики – выйти замуж за воина или за слугу и самой остаться работать в замке, чтобы не возвращаться в веску к мачехе и отцу. Пока разговаривали, девушка успела перечистить яблоки и поставить греться воду. Виктория расслабленно откинулась на спинку лавки, тяжелая сытость требовала, чтобы она немедленно отправилась в кровать досыпать. Но минутки подаренного отдыха неумолимо приближались к нулю, пора было заниматься делами.
– Наелся? Тогда ступай, а то скоро тетка Райка придет, а у меня еще мука не просеяна, – нехотя прервала разговор Светика, ей тоже было скучно, да и что скрывать – симпатичный воин весчанке понравился и она была бы не против продолжить знакомство.
Алан цапнул из миски несколько очищенных долек, за что получил легкий шлепок по руке, да еще на него грозно замахнулись печным совочком. В кухню, на ходу повязывая косынку, вошла заспанная Райка. Увидев конта, она удивленно замерла, затем перевела подозрительный взгляд на Светику, внимательно осмотрела девушку с ног до головы, и, не найдя в ее наряде никаких следов бурно проведенного времени, поклонилась Алану.
– Доброе утро, кир Алан. Что же вы не приказали меня разбудить? – с легким укором произнесла повариха.
– Доброе утро, Райка, – широко улыбнулся конт. – Да меня Светика накормила и развлекла рассказами, – хохотнул он, выходя на улицу и показывая Райке, чтобы следовала за ним.
Сзади с грохотом и звоном что-то упало, испуганно заойкала Светика.
Забавная девчушка и такая непосредственная, после разговора с нею было отличное настроение. Давно уже Виктория не испытывала такой легкости в общении, когда не нужно думать, что сказать, не нужно просчитывать последствия своих слов, а можно быть собой. Виктория вспомнила круглые заговорщицкие глаза девушки, когда та расспрашивала о конте, и мечтательный взгляд веселых голубых глаз, когда разговор заходил о Берте, ей вдруг стало смешно, и она искренне, в голос, расхохоталась.
– Райка, ты присмотри за этой расторопной девицей, а то как бы нам Берта женить не пришлось.
– Давно пора, – буркнула Райка, – много воли девки ему дали, а он и рад, ни одной юбки не пропускает.
– Пока не жалуются, пусть гуляет, – махнул рукой Алан, вспоминая, сколько хлопот доставил Виктории старшенький, пока не выбрал свою единственную. Зато теперь по сторонам даже не смотрел. Мужчина должен выгуляться. – Кстати, ты знаешь, где он ночует?
– Вчера вечером вроде с Эльсой уходил, у ней и искать надобно.
– Райка, мне помощь твоя нужна! – Конт ухватил женщину под локоток и поволок в сторону храма. – Скоро сюда съедутся гости. Хочу устроить такой прием, чтобы о нем долго помнили. Ты подумай, чем угощать людей будем, как подавать на столы, кто будет прислуживать, во что оденем слуг. Поговори с Нанни, подберите ткани, я потом нарисую, что именно хочу, чтобы пошили.
Они подошли к темному храму и остановились на пороге.
– А теперь спасай меня, – трагическим шепотом произнес конт. – Я не помню, как правильно взывать! Брат Турид на меня уже косится, как бы костер очистительный соорудить не приказал. – Конт молитвенно сложил руки и воззрился на женщину взглядом мультяшного кота.
Еще вчера Виктория поняла, что Райка признала и взяла нового конта под свою опеку, и теперь она хотела закрепить успех, показав грозной кухарке, что полностью доверяет ей и даже признает превосходство в некоторых вопросах. Именно поэтому она и привела ее сюда – к храму, под стенами которого не лгут, – чтобы закрепить зарождающееся доверие.
Когда на рассвете брат Турид пришел в храм, чтобы подготовить все к утреннему взыванию, он застал невиданную доселе картину. Конт Валлид смиренно сидел на пятках у изображения Ирия, вокруг которого горели зажженные свечи, и, склонив голову, негромко взывал к светлому, периодически осеняя себя его щепотью и прося удачи для себя и своих воинов. У портрета Вадия тоже горели свечи красного цвета, а значит, сын отпустил душу отца за реку Забвения. Взывающий был настолько поражен видом коленопреклоненного конта, что даже забыл съязвить, когда Алан попросил светлого напутствия – на победу в бою и темного – благословления на убийство.
Виктория, посмеиваясь, направилась в сторону донжона. Пусть теперь ксен думает: какая муха укусила конта с раннего утра? Зато она узнала много интересного. Оказывается, по местной вере душа не отлетает навечно в загробный мир, а мечется между миром живых и миром мертвых, пока самый близкий при жизни человек не отпустит ее за реку Забвения в чертоги Вадия. Для этого нужно было совершить определенный ритуал и зажечь красные свечи – символ родства крови, что конт с удовольствием и проделал, отправив в нижний мир не только своего «отца», но и душу реципиента. От греха подальше.
Спроси кто-нибудь сейчас Викторию, хочет ли она вернуться домой, она не смогла бы дать однозначный ответ. Если бы можно было съездить в отпуск, хоть одним глазком глянуть на семью, убедиться, что с ними все хорошо, и сообщить им, что она жива-здорова (как бы это нелепо ни звучало из уст умершего человека), тогда она, пожалуй, выбрала бы жизнь здесь. Почему? Потому что только здесь она вновь ощутила драйв, адреналин, вкус к жизни, почувствовала себя молодой и нужной. И, что немаловажно, над ней не было судей, ей никто не указывал, как жить, никто не контролировал каждый шаг, не требовал ежемесячных отчетов, докладов и планов – никто, кроме собственной совести. Эта свобода слегка опьяняла, и Виктории стоило большого труда сдерживать себя, чтобы не ринуться с головой в новые ощущения вседозволенности. И здесь она была благодарна ксенам, которые, даже не зная этого, являлись буфером между ее желаниями и реальностью. Все же храмовников она остерегалась. Это была та правда, в которой Виктория Викторовна не призналась бы никому.
Слуги занимали восемь маленьких комнатушек в правом крыле пристройки. На комнату Эльсы конту указал воин, сменивший на посту невезучего стража, так и не успевшего перекусить во время своего дежурства. Стучать Виктория не стала – ей по статусу положено открывать двери ногами, что она и сделала.
Комнатка оказалась малюсенькой – узкая кровать, на которой как-то умудрились переплестись два тела, сундук и стул, заваленный одеждой. Окна в комнатушке не было, по-видимому, изначально это помещение предназначалось для подсобки. Ноздри втянули запах разгоряченных тел и прошедшей страстной ночи, и конта буквально пошатнуло от нахлынувшего вожделения. Виктория заскрипела зубами от злости на своенравное тело и, шире распахнув дверь, замерла на пороге. Свет из коридора упал на кровать, и спустя мгновение нагой Берт, щурясь и прикрываясь руками, стоял на свободном от мебели пятачке пола, всматриваясь в грозную фигуру конта, а рыжая голова с громким писком нырнула под одеяло.
– Хорошая реакция, прикажу Рэю, чтобы занялся с тобой фехтованием, – одобрительно кивнул конт.
– Кир Ал-лан, – заикаясь, произнес парень и потянулся одной рукой в сторону одежды. – Что в-вы здесь делаете?
Виктория с интересом рассматривала слугу, словно впервые его видела. А он действительно красивый, Светика, пожалуй, не преувеличила. И сложен идеально. Попади он на современную Землю – быть ему разорванным на кусочки агентами шоу-бизнеса. «А здесь ему грозит лишь один конт с его странной любовью», – злорадно подумала Виктория и улыбнулась как можно нежнее, но, судя по испугу, набежавшему на лицо Берта, получилось у нее не очень. Она повела плечами и поняла, что ей страстно хочется откинуть одеяло с прячущейся Эльсы и… О том, чего еще хотят разбушевавшиеся мужские гормоны, она старалась не думать.
– Мальчик мой, – произнес конт, подпустив в голос эротичной хрипотцы, и Берт побледнел. – Я ждал тебя, чтобы ты помог мне одеться и побриться, но так и не дождался, пришлось идти разыскивать пропавшего слугу лично! – Алан добавил в голос стали. – И что я вижу? В то время как твой любимый господин уже больше двух рысок не спит, ты предаешься разврату! Ты ее любишь? – патетически воскликнул конт и выставил палец в сторону кровати.
В коридоре кто-то тихонько зашептался.
Слуга сглотнул, а под одеялом, похоже, перестали дышать.
– Это не то, что вы подумали, кир Алан…
– Конечно – не то! Ты просто шел мимо спальни Эльсы, тебе стало жарко, и ты разделся догола, споткнулся и упал прямо в девичью кровать. Сколько раз подряд ты падал? – Из-под одеяла донеслось сдержанное хихиканье. – Значит, ты хочешь жениться на Эльсе? Я могу это устроить, – словно не слыша слугу, задумчиво произнес конт и сделал решительный шаг вперед.
Парень, растерянно глядя на хозяина, попятился и уперся спиной в стену. Алан подошел вплотную и, уперев руки по обе стороны от головы Берта, склонился к его уху. Со спины казалось, будто конт целует своего слугу.
– Если ты еще хоть раз позволишь себе рассуждать о моих постельных предпочтениях, обсуждать меня с кем бы то ни было или даже думать об этом, я лично спущусь в пыточную, чтобы заняться с тобой самой нежной любовью, – прошептал Алан, искоса поглядывая на парня. – И не думаю, что тебе понравится моя любовь. Ты понял меня, Берт? Или предпочтешь жениться на Эльсе и лишиться языка? – Слуга ощутимо вздрогнул, испуганно замотал головой. – Вот и хорошо, ми-лый. – Конт отступил назад. – Бриться, одеваться, Рэя ко мне, – жестко добавил он и, уже выходя из комнаты, небрежно бросил через плечо: – Эльса, если Берт сделает тебе предложение, я возражать не буду.
Наградой конту был тихий стон слуги и радостный визг девушки.
Виктория стремительно шагала к себе, на ходу прокручивая разговор с Бертом. Не перегнула ли она палку, не позволила ли себе лишнее? Не слишком ли вжилась в роль всемогущего конта-садиста? Нет, все сделано правильно. Здесь простым чтением морали не обойтись, и проявлять слабость тоже нельзя, иначе появится слишком много желающих попробовать обновленного конта на крепость. А все же репутация – отличная вещь! А если Берт продолжит болтать? Сможет ли она осуществить угрозу? На этот вопрос Виктория ответить не могла. Берт был первым, кого она увидела в этом мире, и до сих пор он, словно тень, постоянно находился рядом. Парень ей нравился, она помнила, как преданно он ухаживал за раненым господином, когда все отвернулись от ненавистного конта, как терпеливо обучал ее языку и грамоте, как уговаривал съесть ложечку каши и выпить горькую настойку. Его постоянное незаметное присутствие освобождало Викторию от решения множества бытовых проблем, он был незаменим, как хороший секретарь – его не замечаешь, когда он рядом, но стоит ему ненадолго исчезнуть, как сразу возникает множество проблем. Нет, она никогда не сможет причинить Берту боль, но вот женить – сможет!
Виноватый и смущенный Берт, на ходу натягивая рубашку и повязывая пояс, пристроился рядом.
– Кир Алан! Простите меня! Я не имел в виду, что вы… что вам…
– Что именно ты не имел в виду? – не останавливаясь, холодно поинтересовался Валлид.
– Я ничего… я больше не буду, только не жените на Эльсе!
– А на ком тебя женить?
– Ни на ком! Они мне все любы, и я никого не хочу обидеть!
Да что это за детский сад такой? Она резко повернулась к Берту.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать два… почти…
– Не понял. Ты что, младше меня? А как… если Нанни моя кормилица…
– У меня есть старшая сестра, но она вышла замуж и теперь смотрит за вашим столичным домом.
Виктория присмотрелась к Берту внимательнее и начала кое-что подозревать.
– Ты родился после смерти моей матери?
– Почти через год.
– А твой отец?
– Нанни говорит, был у нее мужик, да не сложилось. – Берт безразлично пожал плечами.
Эти слова насторожили Викторию, точно так же говорила Райка. Да не может такого быть! Или может? Сани Валлид запросто мог таким образом улучшать генофонд, кто бы посмел ему отказать? Надо найти портрет старого конта и серьезно поговорить с Нанни, потому что если он отец Берта, то де-факто именно Берт наследник Крови, а де-юре он не имеет на замок никаких прав. Однако если догадка окажется верной, то Берт будет первым, кто попадет под подозрение, ведь убийца номер два еще не найден. Интересно, что знает об этом Искореняющий?

 

Примерно через два часа отряд из девятнадцати всадников выехал из ворот замка и направился в сторону развилки Висяка. Рэй взял с собой пятнадцать воинов, заявив, что этого вполне достаточно. Ему виднее, и спорить с ним конт не стал.
Виктория зевнула, по привычке прикрыв рот ладонью, и оглянулась по сторонам. Она отбивала зад впереди отряда в компании Искореняющего и Рэя. Капитан, в отличие от ксена, который безмятежно дремал в седле, накинув на лицо капюшон сутаны, выглядел бодро и довольно щурился, подставляя загорелое лицо первым солнечным лучам. Виктория ему немного позавидовала и перевела взгляд вниз, где в петле у седла висел тонкий легкий меч. Рэй лично поднес его конту, встав на одно колено.
– Это Ярость, меч, который подарил вашему отцу последний король… – Капитан сделал многозначительную паузу, мол, откупился таким образом от мужа-рогоносца. – Конт Сани не любил его, считал слишком легким, но вам, думаю, он подойдет. А Разящий пусть пока отдохнет.
Так значит, это меч биологического отца конта? Даже не разбираясь в оружии, по одним лишь завистливым и восхищенным взглядам воинов Виктория поняла, что клинок достоин не только контов, но и королей. Он был значительно легче Разящего, с более узким клинком и глубоким долом, спускающимся почти до тонкого острия. Обоюдоострый. Простое прямое перекрестье отделяло клинок от тщательно обмотанной мягкой кожей рукояти, которую венчало шарообразное шипованное навершие. Не ятаган, но… выбирать не приходится. Виктория не была уверена, что сумеет попасть им в противника при особой нужде, а вот на лук, закрепленный на сбруе с противоположной стороны, она очень даже рассчитывала. Рэй долго брюзжал, выговаривая, что не пристало благородному киру брать в руки оружие охотников и простых воинов, но Виктория была непреклонна. Если можно уничтожить врага издали, не рискуя жизнью людей, так они и сделают. И это не обсуждается! Поэтому у каждого воина их небольшого отряда имелись луки и арбалеты с запасом стрел. И плевать ей на местные понятия о чести и благородстве!
Когда конт уже сидел на своем громадном вороном жеребце, к нему подошла друида. Она молча подержала мужчину за ногу, с улыбкой выслушала благодарность за подаренный новый пояс, а затем протянула маленький, плотно завязанный кожаный мешочек на веревочке. Когда Алан, склонившись с коня, взял его в руки, ворожея осенила весь отряд знаком Вадия и, не сказав ни слова, скрылась за постройками. Конт с удивлением вертел мешочек в пальцах, не зная, что с ним делать дальше.
– Вы позволите? – Брат Искореняющий протянул руку, и Виктория заметила множество беспорядочных тонких шрамов, пересекающих ладонь Алвиса. Секунду помедлив, она опустила подарок в подставленную руку. Мужчина, прикрыв глаза, замер, словно к чему-то прислушиваясь, а затем вернул мешочек конту. – Вам очень повезло, кир Алан, ворожеи редко для кого делают такие обереги, они отнимают у них много сил, не удивительно, что друида не могла разговаривать. Наденьте его под рубашку и не снимайте, пока не вернетесь в замок.
– Что это? – спросил Алан, пряча оберег на груди.
– Амулет двух богов, заговоренный на возвращение. Пока он на вас, вы всегда вернетесь в то место, откуда взяли землю, и где была пролита кровь. Больше я ничего не знаю, ворожеи умеют хранить секреты даже на костре.
Виктория раскрыла рот, чтобы задать ксену несколько вопросов, теснящихся в ее голове, но тот, накинув на голову капюшон, уже выезжал из ворот.
И вот теперь ее распирало от любопытства, а расспросить оказалось некого.
Перекресток Висяка полностью оправдывал свое название. Здесь пересекались три дороги, и стояло засохшее дерево, украшенное болтающимся на ветру человеческим скелетом, кости которого были скреплены между собой железными скобами и веревками. Пахло гарью и, покрутив головой, Виктория заметила дым, стелющийся над лесом чуть в стороне от уходящей вдаль дороги. Рэй подъехал к Искореняющему, и они о чем-то тихо заговорили, глядя в ту сторону, остальные воины окружили их, прислушиваясь к разговору. Барона Линя видно не было. Виктория подъехала ближе к дереву, с любопытством рассматривая скелет. Что-то в нем казалось неправильным, но что именно, она понять никак не могла. Судя по размерам, скелет принадлежал мужчине – высокому, как и все местные жители, широкоплечему, с большой головой и всеми зубами! Вообще, помня историю Средних веков, она ожидала увидеть в этом мире беззубых людей, но до сих пор не встретила ни одного человека с гнилыми зубами. У некоторых их просто не было, но и это считалось скорее исключением из правил. Виктория машинально провела языком по дырке на месте глазного зуба и едва не сверзилась с коня. Она недоверчиво засунула палец в рот, ощупывая десны. Нет, не показалось, палец наткнулся на острые края растущего зуба!
– Берт! – позвал конт. – У меня растет зуб, это нормально? – негромко спросил он подъехавшего слугу.
– Давно пора, – кивнул парень. – Выбили вы его аккурат в Тараний день, как раз время подошло.
«Елки-моталки! Вот он, секрет хороших зубов. Среди предков этих людей были акулы! – Виктория задумчиво глазела на раскачивающийся скелет. – …И пресмыкающиеся…» Она поняла, что ее смутило – у скелета оказалось на одну пару ребер больше, чем она привыкла видеть в анатомических атласах своего прежнего мира! Выходит, она теперь не человек? А какое, собственно, это имеет значение?
– Всадник! – гаркнул один из воинов. – Цвета барона Линя!
– Кир Алан конт Валлид! – еще издали закричал гонец на рыжей лошади. – Барон Линь выкурил разбойников из леса и гонит их к урочищу Духов! Я покажу!
– Отлично! – воскликнул Рэй. – Там хорошее место для засады, мы расстреляем их на подходе. Кир Алан, – повернулся он к конту, – прикажете выступать?
– Рэй, командуй! – махнул рукой конт, и отряд сорвался с места вслед за гонцом.
Виктория чувствовала, как по венам разливается адреналин, будоража мысли, горяча тело и заставляя сердце ускоренно гонять кровь. Она пригнулась к шее коня, изо всех сил вцепилась в гриву, не выпуская при этом из рук поводья и мечтая не вылететь из седла на особо крутых поворотах. Все же наездник она слабый, хотя тело помнило и непроизвольно выбирало самые удобные позы.
Лошадей пришлось оставить под присмотром Берта и одного из воинов, к урочищу Духов нужно было пробираться через невысокую, каменистую, поросшую густым подлеском гору, по которой пеший человек проходил без проблем, а вот лошади могли бы переломать ноги. Они успели занять позицию на пригорке, с которого как на ладони было видно само урочище – большая низина в петле маленькой юркой речушки посреди густого леса.
– Приготовиться! Бьем, пока они на видном месте, потом спускаемся вниз и присоединяемся к загонщикам, возьмем ур-родов в кольцо, – тихо скомандовал Рэй, вглядываясь вперед. – Брат Алвис, вы бы ушли пока назад, мечу еще не время.
Послышались щелчки – это воины взводили арбалеты, им вторил шорох доставаемых из колчанов стрел. Виктория надела на палец кольцо, с усилием натянула тетиву. Будь она в своем родном теле, ни за что бы не справилась с этой задачей.
– Цели выбираете сами, – шепотом давал последние наставления Рэй. – Старайтесь не убивать без надобности и не подстрелите людей кира Кайрата. Помните, каждого из разбойников можно продать, а это лишняя кружка вина и звонкая монета в кармане, которую так приятно потратить на девок.
Послышался одобрительный шепот, и тотчас первый болт сорвался с арбалета стоящего рядом воина.
Что Виктория ожидала увидеть? Неорганизованную толпу грязных, плохо вооруженных людей, испуганно бегущих от настигающих их воинов. Но все оказалось не так. На поляну выкатилась не толпа, а слаженный отряд, ощетинившийся мечами и луками. Вот задний ряд остановился, развернулся, и в сторону преследователей полетели стрелы.
– Выбивай лучников! Мой – бородач справа, – крикнул конт, выхватывая взглядом из толпы высокого бородатого мужика в заляпанной кровью одежде. Вдох – мир на мгновение замер, наступила оглушающая тишина, сердце пропустило удар. Выдох – включился звук, здоровяк упал на одно колено, пытаясь достать стрелу, на ладонь ушедшую ему под лопатку, и рухнул лицом вниз.
Виктория хмыкнула. Мастер спорта по стрельбе – это вам не хухры-мухры.
– Беру рыжего! – раздался азартный крик рядом, и короткий арбалетный болт улетел в сторону бегущих.
А Виктория уже накладывала следующую стрелу, взгляд искал цель, рука оттягивала тетиву, вдох… Стрельба по движущимся мишеням, словно в тире.
Воины отбросили луки и, выхватив мечи, сбежали вниз, с ходу, не останавливаясь, вступив в бой. Впереди всех, страшный в своем смертоносном веселье, перепрыгивая через камни, несся Рэй и размахивал длинным мечом, словно тот ничего не весил. Из леса в тыл разбойникам выбегали воины Кайрата. Виктория опустила лук. По ее внутренним часам прошло не более десяти минут. Она оглянулась, рядом с нею остались ксен и двое воинов.
– Не расслабляться, – ни к кому не обращаясь, напряженно произнес конт. – Мы еще не победили.
В голове пусто, в душе тоже, у нее такая реакция на убийство, это потом, через час, она станет анализировать свои действия, прокручивать в памяти несколько раз подряд всю ситуацию, разбирать до мельчайших деталей, но сейчас – ничего, кроме удовлетворения от хорошо сделанной работы. А еще появилось предчувствие неприятностей.
– Ну что, пойдем, посмотрим на улов? – Алвис повернулся к конту.
Чуть слышный треск ветки, словно хлопок лопнувшего воздушного шарика, ударил по ушам, конт быстро повернулся и успел увидеть блеск меча, летящего ему в грудь. Вот дерьмо! Опять? Виктория кинулась в сторону, даже не подумав потянуться к мечу, который стоял рядом прислоненным к дереву.

 

Светику утешали всей кухней. Столпившиеся вокруг нее кухарки бурно обсуждали произошедший с нею казус, им было любопытно, смешно и жалко новенькую. Это же надо – не узнать своего хозяина! Райка только головой качала, отпаивая зареванную девушку горячим травяным сбором.
– Неужели в веске никто никогда не говорил, что кир у нас черненький? – погладила повариха девушку по голове.
– Неа, – шмыгнула носом Светика, двумя руками прижимая к груди кружку.
– Так невесты перед свадьбой все через молодого хозяина проходили, – захихикала одна из кухарок. – Право первой ночи старый конт сыну давно отдал, неужто не рассказывали?
– Староста к нему только красивых отправлял, а они потом хвалились или синяками, или денюжкой, – всхлипывала Светика. – Да и кто будет о таком рассказывать? Стыдоба ведь.
– Ой прям уж, – со смешком махнула рукой бойкая сероглазая молодка и, подхватив с крюка чистое полотенце, промокнула Светике заплаканные глаза. – У вас же ублюдки контовские растут, и никто не заметил, что волосы у них черные?
– Ой, точно, – округлила глаза Светика, – а я не подумала. Были у нас двое пацанов чернявых, да за этот сезон померли.
– Не свезло, – сочувственно кивнула одна из стряпух, до сих пор молча перебиравшая сушеные грибы, – наш конт как узнал, что хозяйка бездетная, так сразу приказал сыновей в Кровь свозить.
– Это как? – Светика моментально прекратила плакать и с интересом повернулась к Райке.
– Привез он одного из Выселей намедни, – нехотя сообщила главная повариха, повязывая вокруг талии белый фартук.
– И что? – с жадным любопытством спросила Светика. – Женится теперича на его матери?
Ответом ей был дружный смех женщин.
– Глупая ты, – с хохотом легонько пихнула в спину весчанку одна из кухарок. – Чтоб конт женился на простолюдинке! Откупные даст да заберет малого на воспитание, а потом, может, и наследником сделает, если женка своих не родит.
– А много откупных дают? – заинтересованный взгляд голубых глаз Светики перебегал с одного лица на другое.
– Да уж и на корову, и на домик хватит, – со смехом сообщила ей пышногрудая красотка, легко подхватывая ведро с помоями и направляясь на улицу. – Что для благородного несколько золотых! Я бы и сама нашему конту родила, да за просто так, а не за золото. Уж больно хорош он стал, как увижу – сердце так и млеет, – со смехом закончила она, скрываясь за дверью.
– Придержи язык, пока брат Взывающий не услыхал, – погрозила пальцем ей вслед Райка.
– А может, просто поселит мать в замке да возьмет в ночные жены? Как думаешь, тетка Райка? – тихо поинтересовалась сероглазая кухарка.
– Сирота мальчонка, – буркнула повариха, глядя на огонь.
– А если бы не сирота был? – задумчиво произнесла Светика, ни к кому не обращаясь.
– Хватит попусту языками молоть, вот вернется кир Алан, у него и спросите, – пресекла разговор Райка. – Скоро рабов кормить, а у нас еще затирка не готова.
Светика пригладила волосы, повязала голову чистой косынкой и принялась за работу, но разговор никак не шел из головы. Выходит, конту нужны наследники? И он не обидит женщину, которая ему их родит…

 

Конт перекатом ушел вправо, вскочил на ноги, поднырнул под меч и со всех сил ударил нападающего ногой в живот. Разбойник, не ожидавший такой подлости от безоружного, согнулся, за что и поплатился, получив удары в лицо и шею сложенными в замок руками. Пока он пытался восстановить равновесие, конт успел подхватить лук, колчан со стрелами и отбежать за ближайшее дерево. С расстояния в семь метров не промахнулся бы и новичок. Стрела пробила грудь напавшего навылет, и Алан смог осмотреться. Брат Алвис теснил своего противника к урочищу, третий разбойник кучей тряпья валялся чуть в стороне в луже собственной крови. Чей-то меч пробил ему горло. К сожалению, один из воинов Рэя тоже был мертв, а второй стоял за спиной конта, прикрывая тыл. Бой внизу превратился в бойню, большинство бандитов, побросав оружие, стояли на коленях, заложив руки за голову, но несколько человек продолжали сопротивляться с безрассудным отчаянием. Позади воинов верхом на белом жеребце восседал барон Линь и с кровожадной улыбкой осматривался по сторонам, рядом с ним Виктория увидела мальчика лет пятнадцати, он со смехом показывал мечом куда-то в сторону. Сходство с бароном явно указывало на их близкое родство. Рэй что-то орал, собирая свой отряд.
– Тебе помочь? – поинтересовался Алан у Искореняющего, выходя из-за дерева с луком наизготовку.
– Благодарю вас, кир, но, пожалуй, не нужно, – светски улыбнулся Алвис, и меч разбойника отлетел в сторону. – Сдавайся.
– Сдаюсь! – Ватажник поднял вверх руки.
– Ложись! – крикнул ксен, глядя за спину конта.
Виктория рухнула на землю, не задумываясь, а вот бандит недоуменно завертел головой, за что и поплатился – прилетевший из леса болт попал ему в грудь. Ксен сорвался с места и, перебегая от дерева к дереву, скрылся в лесу еще до того, как Виктория поняла, что произошло. Она подползла к разбойнику, он еще был жив.
– Он… обещал… свободу… если… возьмем… тебя, – прохрипел мужчина, с каждым выдохом выталкивая из горла слова. – Отпустить… нашу… ватагу… он… соврал…
– Кто? Как его имя? – Конт склонился над умирающим.
– Б…
Разбойник захрипел и обмяк, из перекошенного рта вытекла тонкая струйка крови и затерялась в густой бороде.
– Стрелок ушел. – Ксен возник бесшумно, даже ветка не треснула. – Ушел в сторону наших лошадей.
Они переглянулись и, подхватив оружие, побежали в лес. На бегу конт сообщил Алвису, что успел узнать.
– «Б» – это может быть и барон, и Берт, и еще кто-нибудь, – высказал ксен вслух то, о чем Виктория думала про себя. – Вы знаете, что ваш слуга – сын конта Сани и кормилицы?
– Догадываюсь.
– Как давно вы догадались?
– Сегодня утром.
– Я бы на вашем месте избавился от него. В отличие от вас, в нем течет кровь конта Валлида.
Намек более чем прозрачный. Алвис открыто сообщил конту, что знает о его происхождении, значит, больше не видит смысла притворяться. Чего теперь ожидать от Искореняющего? Откровенного разговора или попытки использовать конта втемную? Виктория промолчала, если за покушениями стоит Берт, она так и сделает, как бы ни было ей горько и тяжело смотреть Нанни в глаза. Она не оставит за спиной предателя и врага, не будет рисковать жизнью сына. Сына… как быстро она приняла новые реалии. Виктория грустно усмехнулась. Сколько она здесь? Месяц? Около того, и за это время Кровь успела стать ей домом, у нее появились если не друзья, то те, кто сможет ими когда-нибудь стать. У нее есть Дар, Ольт и Тур – трое мальчишек, которые заменят ей сыновей, а еще есть Рэй… Легок на помине. Капитан в сопровождении пяти воинов догнал их уже на спуске, на ходу осмотрел конта, погрозил кулаком небесам, перекинулся с ксеном парой слов и, скрутив из пальцев хитрую комбинацию, похожую на «козу», дал отмашку воинам, отправив вперед троих бойцов.
Виктория запыхалась, в боку кололо, по спине тек противный липкий пот, во рту образовалась Сахара. Кольчуга потяжелела килограммов на десять и казалось, что натирала даже плечи, колчан бил по спине с силой гнома-молотобойца, а подошва сапог вдруг стала бумажной, и теперь разгоряченные ступни ощущали каждый камешек под ногами. В голове бухало сердце в такт единственной мысли: «Тренироваться надо».
Поляна встретила их разбредшимися лошадьми и лежащим вниз лицом воином. Из его спины торчал родной братец болта, убившего разбойника. Берта нигде видно не было.
– Нет двух лошадей, – доложил Рэю один из бойцов.
Виктория почувствовала такое разочарование, словно ее предал не слуга, а родной сын. Она прислонилась к дереву и уставилась вдаль на колышущиеся верхушки елок. Над деревьями кружили две черных птицы, вот одна из них стремительно рухнула вниз, но спустя мгновение вновь лениво заскользила в потоках воздуха. В предательство Берта верить не хотелось. Здравый смысл говорил, что он замешан в покушениях, а интуиция кричала, что парень не виновен. Бессмысленно. Он мог избавиться от конта несколько раз, пока Алан лежал в горячке, да и потом у слуги был не один шанс устроить хозяину несчастный случай. Но он отчего-то ждал сегодняшнего дня.
– Зачем вы взяли слугу с собой? В бою от него нет прока, – задал вопрос Алвис.
А действительно, зачем? Просто не задумываясь, оттого, что привыкла – Берт постоянно рядом, как палочка-выручалочка на все случаи жизни.
– Берту недавно могли сообщить, что он имеет право претендовать на Кровь. – Искореняющий подошел ближе.
– А он имеет право? – спросил конт, не поворачивая головы.
– При условии, что других претендентов не останется и у него найдутся веские доказательства родства с прежним хозяином.
– А не может случиться так, что его тоже убрали? Как претендента?
Искореняющий секунду раздумывал, а затем резко развернулся и бегом направился к Рэю, который с остальными воинами обшаривал кусты и собирал лошадей. Виктория отстраненно за ними наблюдала. В сердце заползло и горькой полынью растеклось беспокойство. Что-то она упустила в запале боя, но сосредоточиться не получалось.
– Кир Алан, – в темных глазах Искореняющего качалось солнце, – следопыт говорит, что слуга ушел добровольно, но мы нашли это. – Он показал обрывок ткани, и конт узнал в нем кусок пояса Берта.
– Его могли заставить уйти?
– Я должен опросить пленных. – В голосе Искореняющего появилась сталь, он смотрел куда-то мимо конта. – Барон Линь с сыном пожаловали, а вместе с ними и разбойников привели. Кир Алан, могу я вас просить об одолжении? – Виктория задумчиво кивнула, она пыталась ухватить проскользнувшую в голове мысль, но та, как серая крыса, проскочила мимо, мелькнув кончиком хвоста. – Прошу вас, не убивайте барона. Пока не убивайте.
– Я не привык щадить ядовитых змей, – холодно процедил конт, сжимая кулаки. – Тебе не кажется, что эта охота была устроена специально, чтобы выманить меня из замка? – Виктория наконец-то сложила в голове полную картинку происходящего. – Не было никакой необходимости в таком количестве воинов. Кайрат справился бы и самостоятельно. Я насчитал в его дружине тридцать два человека против двадцати трех разбойников.
Ксен едва заметно улыбнулся, кивком головы указав на идущего к ним Рэя.
– Я рад, что вы тоже обратили на это внимание. Вы позволите мне опросить пленных?
– Алвис, скажи мне честно, тебе нужно мое разрешение? – Конт усмехнулся, сделав шаг навстречу Рэю, протянул ему лук, принимая из рук капитана перевязь с ножнами, из которых выглядывала рукоять Ярости.
– Пока не прибыли бумаги, подтверждающие мои полномочия, формально во время военной операции я подчиняюсь вам, – склонился в легком поклоне Искореняющий, весело блеснув глазами.
– Брат Алвис, приказываю опросить пленных, – громко произнес конт, улыбаясь барону с сыном. – Добрый день, Кайрат. – Он пожал руку Линю и кивнул поклонившемуся мальчику. – Баронет, как поживаете?
– Все хорошо, кир Алан. А это Искореняющий? Настоящий? – с восторгом произнес паренек, глядя вслед ксену. – Отец, он будет искоренять? Можно посмотреть?
В глазах баронета светился благоговейный ужас. Линь снисходительно потрепал сына по голове:
– Еще успеешь насмотреться. Прикажи капитану, чтобы гнал наших рабов к замку. – Он повернулся к конту: – Говорят, несколько разбойников прорвались к вам в тыл? Ты не пострадал? – В его голосе проскользнула тревога.
– Со мной все в порядке.
Виктория едва сдерживала ярость, бушующую в желудке. Она попробовала отвлечься, рассуждая о странностях своей психологии. Принято считать, что чувства зарождаются в сердце, ее же эмоции были напрямую связаны с желудком. Страх образовывал горький ком, ненависть и злость разливались болезненным огнем, скорбь бурлила черной горечью, а любовь ассоциировалась с горячим вином, выпитым в холодный день. Но, как бы она ни пыталась не думать о Берте и бароне, мысли постоянно возвращались к этим двоим. Она была уверена, что покушения – дело рук ее любезного друга Кайрата, и хотя пока не понимала мотивов его действий, уже ненавидела барона всем сердцем. А еще она помнила изуродованную рабыню, и это никак не приближало Линя к долгой и счастливой жизни. Виктория смотрела в небо и придумывала для барона самые извращенные смерти… много смертей… очень много… Она знала, что никогда не сделает того, о чем мечтала, но думать об этом было приятно, поэтому губы конта кривила довольная улыбка. Если бы Линь умел читать мысли…
Раздался протяжный крик-вой, от которого по лицам окружающих прокатилась волна ужаса. Кайрат Линь резко оглянулся, и она заметила в его глазах страх.
– Брат Искореняющий умеет спрашивать, – с нервным смешком произнес кир Кайрат, опуская руку на рукоять меча, словно ища в нем защиты. – Не знаешь, кто он?
Виктория вопроса не поняла, поэтому молча покачала головой. Ее не покидало ощущение, что нельзя просто сидеть сложа руки, что надо как можно быстрее воссоздать картину событий и действовать, уже исходя из нее. Жажда деятельности прямо-таки распирала ее. Барон еще постоял рядом, затем, сославшись на неотложные дела, наконец-то уехал, прихватив с собой своих воинов и часть рабов. К Виктории подошел Рэй.
– Что узнал? – нетерпеливо спросил конт.
– Мы смогли проследить следы до развилки, там у них была встреча с игушами, затем трое ушли в горы, а разбойник ускакал в сторону моря.
– Откуда знаешь про игушей?
– Вы же видели их коней, у них копыта в два раза меньше, чем у равнинников. Думаю, тот, кто забрал парня, продал его горцам, – зло буркнул Рэй, стукнув кулаком по дереву и прислушавшись к воплям, раздающимся со стороны поляны, куда свели пленных. – Можно нагнать, да мало нас для боя. Здесь лучше хитростью действовать.
– Волк? – отрывисто спросил конт.
– Нет, скорее племя Черного Ястреба. Что будем делать, кир Алан? Берт хороший парень, но стоит ли рисковать ради него?
– Стоит, Рэй. Каждый мой человек должен знать, что конт Валлид не бросает своих, – уверенно произнес Алан. А как иначе?
– Тогда, может, я возьму гарнизон и вдарю по срамникам?
– Как ты назвал горцев? – Такого слова она еще не слышала.
– Срамники и есть, – сплюнул Рэй. – Дикие люди. У них даже богов своих нет, взывают к духам. Так что, скачем в замок за подмогой?
Виктория отрицательно покачала головой, оголять Кровь она не хотела. Может быть, враг только этого и ждет? И нападет, когда в замке не останется воинов? Паранойя – это то, что помогает выжить, и пренебрегать ею она не собиралась, по крайней мере, на этой стадии.
Крики перешли в захлебывающийся плач и резко стихли, а спустя минуту к ним подошел Искореняющий, на ходу стирая желтой тряпкой кровь с длинного тонкого шила. Виктория, прищурившись, наблюдала за ним, едва сдерживаясь, чтобы не схватить ксена за плечи и не вытрясти из него информацию.
– Болт – это главарь шайки – с кем-то встречался два дня назад, и когда приехал со встречи, был очень доволен. Сказал, что если удастся провернуть одно дельце, то ватагу никто не тронет, еще и заплатят золотом. Они должны были схватить какого-то благородного и передать его посланникам в определенном месте. Главарь с тройкой верных людей еще вчера ушел из ватаги. Считаю, он просто кинул подельников нам на расправу, а сам выкупил себе свободу в обмен на вашу жизнь. Думаю, после того как ему не удалось пленить конта, он прихватил безоружного Берта. Возможно, те, кому он должен был отдать пленника, не знали, как он выглядит? А может, им было все равно. Это все, что мне удалось узнать.
– Рэй, – повернулся Алан к капитану, приняв решение, – бери двоих бойцов, запасных коней и доставь мне этого сбежавшего Болта.
– За шею приволоку ватажника, – потряс кулаком воин.
– Живым, Рэй! Я хочу сам его убить, – проскрежетал зубами конт. – По его вине мы потеряли двоих наших товарищей, убитых подло, из засады, в спину. – Виктория не стала уточнять, что этот способ умерщвления себе подобных у нее тоже значился в любимых. Что позволено Юпитеру, то не позволено быку.
Через час, погрузив убитых на лошадей, они отправились в обратный путь. Пленных хитро связали за шеи одной длинной веревкой, и они бежали следом под присмотром воинов. Изредка раздавались свист кнута и крики, слыша которые, Виктория ощущала неприятный холод между лопаток, но затем один из воинов рассказал, сколько бед успела принести банда, и она перестала обращать на это внимание.
Они уже проехали развилку Висяка, когда впереди показался купеческий обоз, его сопровождал большой отряд наемников. К конту подъехал один из воинов его гарнизона.
– Кир Алан, купцы спрашивают, не продаете ли вы рабов?
Виктория растерялась – пленные ей были не нужны, но и продавать огульно людей в рабство она не была готова. А вдруг не все они злодеи? Может быть, у некоторых не было выбора? Как поступить? Как отличить беглого раба, не выдержавшего издевательств садиста-хозяина, от маньяка-убийцы, с радостью калечащего своих жертв? Видно, воин, терпеливо ожидающий ответа конта, что-то понял по выражению его лица, потому что он склонился в сторону господина и тихо произнес:
– А вы попросите брата Искореняющего.

 

Виктория с любопытством наблюдала за ксеном, который медленно шел вдоль строя пленников, пристально вглядываясь в глаза каждого из них. Напротив некоторых он останавливался, и она видела, как бледнели и покрывались испариной здоровые бородатые мужики. Ксен уже дошел почти до конца шеренги, оставался всего один молодой перепуганный парень, когда вдруг Искореняющий резко развернулся, в воздухе мелькнул клинок, и один из разбойников упал в пыль с перерезанным горлом. Он потянул за собой связывающую пленников веревку, и остальным, чтобы не быть удушенными, пришлось сесть на землю.
– Отвяжите этого, – Алвис ткнул пальцем в последнего парня, – остальных клеймить и продать в каменоломни. Отдайте конту Валлиду за всех пять золотых.
Его приказ был выполнен молниеносно, никто не задавал вопросов и не оспаривал результатов «теста». Купцы, не торгуясь, отсчитали деньги и с поклоном вручили конту приятно тяжелый кожаный мешочек, при этом лица у них были очень довольные, явно хорошо заработают на этой сделке. Это здесь, на фронтире, жизнь ничего не стоила, а на континенте рабы ценились очень высоко, особенно молодые и здоровые мужчины. Впрочем, для каменоломен отлично шел и бросовый товар – старики и дети.
Ксен вновь натянул на себя сутану и спрятал лицо под глубоким капюшоном. Его буланый конь шел рядом с жеребцом конта, и Алан исподлобья бросал на Искореняющего взгляды. Черт, да кто же он такой? Что могут Искореняющие и отчего их все так боятся? Пока Виктория не видела ничего необычного в действиях ксена. Мысли перескочили на Берта – жив ли он?
– Брат Алвис, – начал конт разговор, чтобы отвлечься от тяжелых дум. – Почему ты убил того разбойника?
– Его дух несет столько крови, что никогда не сможет подняться к реке Забвения. Такие слуги не нужны даже Вадию, – ответил глухой голос из-под капюшона. – Я его наказал вечным скитанием без упокоения.
– Откуда ты это знаешь?
Ксен откинул капюшон и внимательно посмотрел на конта, от его взгляда мужское тело словно окунули в кипяток. Виктории показалось, что глаза Алвиса увеличились в размере и засветились серебром. Разве такое может быть? Наверное, игра солнечных лучей, проскальзывающих сквозь листву. Она тряхнула головой, отгоняя видение, и скептически поинтересовалась:
– Много увидел?
– Достаточно, – чуть приподнял уголки губ Алвис. – Конт Валлид честолюбив, хитер и умен, обладает незаурядным характером, у него есть секрет, о котором он не расскажет даже Наместнику на исповеди, не говоря уж о простом Искореняющем.
– Отчего же, – задумчиво произнес конт, – может быть, и расскажу, если…
– Если что?
– Если простой Искореняющий сможет стать моим другом. Это все, что ты увидел?
– Еще конт влюблен. – Искореняющий накинул капюшон на голову, но не успел скрыть легкую улыбку. – И очень переживает за своего глупого слугу.
– Чтобы это увидеть, не обязательно быть Искореняющим, – фыркнул конт.
– Возможно. Но у конта нет прошлого, есть настоящее и будущее, он не только заново учится речи, вся его жизнь пишется заново. – Ксен толкнул коня пятками, оставив Алана в задумчивом одиночестве переваривать услышанное.
Телепатия? Эмпатия? Гипноз? Ни один из ответов Виктории не нравился. Рано она занесла ксена в список потенциальных друзей, пожалуй, нужно вернуть его в графу «опасные знакомства». До самого замка они больше не произнесли ни слова.

 

Первой навстречу их поредевшему отряду выбежала Кусь, дождавшись, когда конт спрыгнет с седла, она попыталась лизнуть его в лицо, всем своим видом показывая, как рада встрече. Сука весила килограммов сорок, и ее прыжки ощутимо отдавались в теле.
– Я тоже рад тебя видеть, – отпихнул от себя конт голову лезущей целоваться тау.
Но Кусь не унималась и все же умудрилась повалить любимого мужчину на землю и восторженно облизать обожаемое лицо, несмотря на попытки самого лучшего в мире хозяина увернуться от этой сомнительно чести. «Почему ты не взял меня с собой?» – возмущенно спрашивали желтые глаза, нависая над лежащим контом, и Алану под дружный смех воинов пришлось пообещать тау, что в следующий раз без нее он из замка не выедет, и сказать, что вообще – она самая любимая тау. Только после этого Кусь соизволила отойти в сторону, дав конту возможность встать.
Раб забрал коня и повел его в конюшню, и Виктория наконец-то смогла осмотреться. Земля вдоль стены была перекопана и разровнена. На крыльце кухни, словно капитан на мостике флагмана, скрестив руки на груди, возвышалась Райка, из-за ее плеча выглядывала пунцовая Светика. А через двор к конту бежал Ольт, таща на буксире стесняющегося Дара. По спине словно сквозняком подуло, Виктория перевела взгляд на пристройку. В двери стояла бледная Нанни, зажав рот руками, она с ужасом смотрела на спешившихся воинов, сгружающих с лошадей закутанные в плащи тела.
– Пленника – к рабам, погибших – в храм, пусть брат Взывающий ими займется, – приказал Алан, заметив брата Турида, который торопливо шел в их сторону, размахивая руками. – Всем мыться, обедать и отдыхать, разрешаю выпить по кружке вина.
Она сжала зубы и повернулась к Нанни, махнув мальчишкам, чтобы подождали. Ольт тоже увидел тела, побледнел, с испугом переводя взгляд с одного лица на другое, попытался вычислить, кого не хватает. Погибших понесли в храм, следом устремились взволнованные женщины, на ходу расспрашивая воинов. А Виктория на негнущихся ногах шла к Нанни, которая так и стояла в дверях, уцепившись белыми пальцами за косяк.
Самое страшное для живых – это принести матери погибшего воина скорбное известие. Как можно утешить мать, потерявшую ребенка? Как можно убрать невыносимую, раздирающую боль, которая рвет сознание на части, которая не сравнима с болью физической? Ты стоишь перед нею живой и поэтому чувствуешь себя виноватым, а ее сына больше нет, и никогда он не переступит порог родительского дома. Для нее эта утрата навеки, и любые слова утешения для убитой горем матери – пустые звуки. Берт был жив, Виктория очень на это надеялась, она всю дорогу отгоняла от себя темные видения, даже не допуская мысли о том, что с ним может случиться несчастье. А если он жив, она вытащит его из любого плена, выкупит из любого рабства. И пусть Берт – трепло, бабник и разгильдяй, но он – ее трепло, бабник и разгильдяй, ее человек, а Виктория Викторовна Вавилова никогда своих не бросает. Злость на виновных в похищении Берта вытеснила из желудка беспокойство и жалость, к Нанни подошел не испытывающий чувство вины мужчина, а собранный, хладнокровный владетель.
– Нанни, он жив, но в плену.
Женщина всхлипнула и вдруг начала оседать, схватившись рукой за сердце, конт едва успел подхватить ее на руки.
– Друида! – заорал, распахивая ногой дверь и врываясь в первую комнату.
Виктория испугалась. Если это сердце, то что они смогут в этих условиях?
– Нанни, не смей! Слышишь меня? Не смей умирать! Я тебе этого не прощу! – шептал конт, осторожно укладывая женщину на чью-то кровать. – Где лекарка? – заорал он в раскрытую дверь. – Воды! Принесите воды! Чтоб вас дьявол побрал! – выругался Алан по-русски.
В комнату испуганно зашел Дар с глиняной кружкой, Виктория выхватила у него кружку и недолго думая выплеснула ее содержимое Нанни в лицо. Женщина тихонько застонала.
– Дар, еще! И найдите друиду!
– Ее Ольт ищет, кир Алан, – тоненько ответил мальчишка, втянув голову в плечи и словно бы скукожившись.
– Папа, а не кир. – Конт поманил к себе Дара и, пока никто не видел, крепко его обнял. – Я твой отец, – шепнул он ему на ухо. – Беги, принеси еще воды.
Мальчик смущенно кивнул и с облегчением выбежал из комнаты. Папа… придется привыкать, что теперь она папа, а не мама, и не тискать сына на виду у всех, да и наедине нужно следить за собой.
В комнату вошла друида – бледная, осунувшаяся, с синяками под глазами. Ворожея тяжело опиралась на плечо Ольта, но взгляд зеленых глаз был ясным, следом за ними прошмыгнула девочка в платье рабыни, она несла пахнущий травами мешочек и кружку с горячей водой.
– Да что с вами всеми приключилось! – не сдержался Алан, взмахнув руками. – И ты? Ты тоже заболела? – Ворожея по-кошачьи фыркнула, и конту стало стыдно. Как можно было забыть? Друида потеряла силы, когда делала оберег. Сегодня утром она даже разговаривать не могла. – Прости, – покаялся конт. – Но не к кому больше обратиться. Нанни перенервничала из-за Берта. Когда она очнется, скажи ей, что я его вытащу из плена, скажи, что Рэй гонится за разбойником, похитившим его, скажи, что я клянусь честью, что не брошу Берта.
Друида кивнула и знаками показала, чтобы конт уходил и прихватил с собой Ольта. Тот не заставил себя упрашивать, а малодушно ретировался, чтобы не видеть горя в глазах Нанни.
Конт помылся в мыльне с помощью Ольта, но ему пришлось долго сидеть в холодном предбаннике, пока мальчишка искал чистую одежду. В итоге он принес халат и замшевые полусапожки, потому что не нашел, где Берт хранит хозяйский гардероб. Поужинать Алан хотел в спальне, а по пути собирался зайти к игушу, поговорить об обычаях горцев и о племени Черного Ястреба. Рэя расспросить не успел, да и не до того было. Однако стоило конту появиться во дворе, как его остановил Взывающий и угрюмо сообщил, что поминальный костер готов, и ждут только его – хозяина Крови. Слава Ирию, заплаканная Эльса принесла почти голому господину штаны и красную рубаху, напомнившую Виктории цыганский наряд, пришлось спешно переодеваться и выходить за ворота. Там уже ждали контесса Литина в красном платье и испуганный, гладко причесанный Дар в такой же рубашке, как у отца. Кирена улыбнулась мужу, он предложил ей руку, второй ухватил Дара за трясущуюся ладошку и решительно направился к стоящему в отдалении брату Взывающему. Красный цвет преобладал в одеждах присутствующих на похоронах, и Виктории поняла, что это – цвет траура.
Погребальные костры сложили сразу за крепостной стеной. Никто не плакал, наоборот, со всех сторон звучали пожелания легкого путешествия в мир Вадия, некоторые передавали приветы своим близким, мужчины давали мертвым скабрезные советы, как им стоит развлечься на другом берегу реки Забвения. Виктории все это было внове, и она с любопытством крутила головой. А потом был общий поминальный стол из составленных в ряд козел, накрытых деревянными щитами. За него пригласили даже рабов, правда, посадили их отдельно – в самом конце, и угощение на их столах оказалось значительно скромнее, чем на половине, где сидела семья конта.
Ни Нанни, ни друиды, ни брата Искореняющего за столом не оказалось, что не ускользнуло от взгляда Виктории. Ладно женщины, но где слуга божий? Разве он не должен помочь духам умерших переправиться на другой берег? В голову тотчас полезли подозрения. Она собиралась спросить Взывающего, куда подевался Алвис, но ксен словно чувствовал и старательно избегал конта. Ну и черт с ними! Она устала, как же она устала! Выпитый бокал вина вызвал непреодолимую сонливость, и женщина постарался незаметно исчезнуть из-за стола. Незаметно не получилось…
– Кир Алан. – Куда подевался бойкий голосок Светики? – Кир Алан, простите меня, бестолковую дуреху!
Девушка ждала его у двери в спальню с охапкой постельного белья и начала громко каяться, как только конт появился у лестницы. Воин, несший караул у двери в комнату игуша, растянул рот в улыбке, наблюдая бесплатное шоу.
Виктория ему даже позавидовала, стражнику – развлечение, а ей, вместо того чтобы упасть в кровать, выслушивай перепуганную глупышку.
– Я же не знала, что вы конт, думала, что воин с дежурства сменился. А вы… вы даже не сказали, а я вас по руке. – Девушка захлюпала носом. – И совочком чуть не ударила, да мне не жалко тех яблок было, вы не подумайте, хотите, я вам миску начищу? Только не выгоняйте! – На последних словах Светика «пустила петуха».
– Да не сержусь я, – улыбнулся конт, заходя в комнату.
– Честно? – Служанка моментально перестала плакать, не дожидаясь приглашения, проскользнула в комнату, зажгла свечи от настенного факела в коридоре и принялась перестилать постель. – Пока Берта нет, я вам прислуживать буду. Вы сразу меня зовите, если вам что-то понадобится. Вот! – Она расправила простыню и повернулась к конту. – Давайте я помогу вам раздеться. А потом вы ляжете, а я вам спинку почухаю, чтобы спалось хорошо. Мне мамка всегда спинку чухала, когда я была маленькая.
Виктория про себя хохотала, она видела Светику насквозь, сама такой была много лет назад. Молодой и самоуверенной, и считала, что мужчины постарше покупаются на ее хитроумные планы по завоеванию их сердец, а не на ее молодое тело и смазливую мордашку, не понимала, что они просто принимали правила игры и делали вид, что не осознают, кто кого на самом деле ловит на наживку. Спинку она конту погладит! А может, согласиться? Фигурка у нее очень аппетитная, и телу нравится. Телу, может, и нравится, а вот мозгам нет, одернула она себя. Так и до раздвоения личности недалеко. Мужское тело, реагирующее на смазливых девиц, и женская психика, не приемлющая этих самых девиц как сексуальный объект. Здравствуй, шиза!
– Милая, сегодня я слишком устал! – Конт обнял Светику за плечи, чмокнул в щеку и подвел к двери. – Разбуди меня на рассвете.
Спала Виктория отвратительно. Постоянно просыпалась, прокручивая в уме прошедший бой и события, последовавшие за ним, в голову лезли мрачные мысли: не слишком ли мало людей поехало с капитаном, жив ли Берт, как себя чувствует Нанни, что узнал Алвис? И вновь по кругу… Заснула она лишь под утро и проспала почти до полудня. Светика попыталась разбудить конта на рассвете, но была обругана и выставлена за дверь.
Рэй появился лишь к обеду. Весь в крови, на взмыленной лошади, но счастливый, словно выиграл в лотерею миллион. Через седло одного из заводных коней было перекинуто тело.
– Взяли Болта, – довольно сообщил он, когда Виктория поспешила к нему навстречу. – Только упертый, ур-род, говорить не хочет.
– В пыточную, – коротко бросил конт. – И позовите Искореняющего, это по его части.
Рэй сбросил пленника с лошади, парой сильных пинков привел тело в вертикальное положение и погнал разбойника в тюрьму.
– Кир Алан, – подбежал воин, которого конт послал за Алвисом. – Брата Искореняющего нет в замке. Он уехал вчера, спустя рыску после того, как вы вернулись, и с тех пор не появлялся.
– Кто-нибудь знает, куда он направился? – подозрения начали множиться, словно головы гидры – стоило отмести одно, как на его месте возникало несколько других.
Воин лишь руками развел.
Делать нечего, придется самой задать пленнику несколько вопросов. «Соберись! Ты сможешь», – приказала себе Виктория, направляясь в подвал под донжоном и на ходу отдавая приказы спешащему за ней воину:
– Палача ко мне! – Пропади оно все пропадом! Разве этого она хотела? – И скажи Рэю, чтобы не уходил.
Перед входом в тюрьму она задержалась, сделала несколько глубоких вдохов, замедляя ускорившееся сердцебиение, и решительно шагнула за порог. Болт – бандит, убийца и садист, и от его признаний зависит ее жизнь и жизнь ее людей, так отчего она раздумывает? Здесь нет «сыворотки правды» или других психотропных препаратов, способных развязать язык, поэтому действовать придется по старинке – тонкой иглой и раскаленным железом. Но надо не забыть поинтересоваться у друиды: вдруг в этом мире тоже растет конопля?
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8