Глава 10

Разбудил ее крик часового.

– Всадник на горизонте! Одинокий всадник!

В окне виднелось серое, затянутое тучами небо, но дождя не было. Надо вставать. Слегка болела голова. Хотя она старалась не пить много, ей, похоже, хватило и двух кубков вина. Тура не было, пришлось надеть вчерашнюю одежду и, зевая во весь рот, спуститься вниз. Кого там принесло?

Она как раз успела подойти к воротам, где уже стояли Рэй с тремя воинами – полностью одетые, в легкой броне, с мечами и копьями, готовые отразить неожиданную атаку.

– Это Искореняющий с какой-то бабой! – проорал сверху стражник.

– Открыть! – приказал Рэй, удобнее перехватив копье. – Отойдите-ка в сторону, кир Алан, мало ли что, – не спуская глаз с ворот, произнес капитан.

«Мало ли что» не случилось. Едва въехав во двор, Алвис соскочил с лошади и осторожно снял женщину, закутанную в его плащ.

– О Вадий! – прошипел Рэй. – Что с ней?

– Не знаю, – тряхнул головой ксен. – Несите ее к брату Туриду, пусть займется. Мне кажется, у нее полное истощение. Я ее нашел уже в таком состоянии в рыске отсюда.

Виктория сделала шаг вперед и откинула капюшон с лица женщины. Друида. Почему она не удивлена? Конт посторонился, пропуская воина, который быстрым шагом понес ворожею в сторону храма, навстречу ему уже торопливо шла Райка, она всплеснула руками и побежала к пристройке, где ночевал ксен.

– Твой конь…

– Загнал. Жаль. Великолепное было животное. – Алвис развернулся к упавшему коню, сел перед ним на колени, обнял за голову, и спустя мгновение из перерезанного горла на замковые камни хлынула кровь. – Прикажи рабам разделать и отнести на кухню, – бросил он одному из воинов.

– Это страшнее, чем смерть человека, – прошептал Алан. – Что случилось, отчего ты так спешил в Кровь?

– Всадник на горизонте! Одинокий всадник! – вновь заорал часовой, словно заевшая виниловая пластинка.

На этот раз к ним ехал незнакомый воин – совсем еще мальчишка, бледный и испуганный.

– Владетель Крови, кир Алан конт Валлид, моя госпожа, баронесса Роган, просит помощи. У нас рабы взбунтовались! Барон Роган убит, кирена умоляет поспешить!

Виктория перевела взгляд на Рэя.

– Ваш сосед, в дружине всего двадцать воинов. Один молодняк из весчан, не бойцы, а… – Капитан выругался и сплюнул на землю.

– Сколько рабов? – отрывисто поинтересовался Искореняющий.

– Тридцать взрослых, но к ним слуги присоединились и кое-кто из дружины, – ответил прибывший воин.

– Конт Валлид, вы ведь не откажете женщине? – В словах Алвиса Виктория не услышала ни капли издевки.

– Алвис, тебе не кажется, что каждое твое появление приносит мне проблемы? – Валлид, прищурившись, рассматривал ксена. Уставший, небритый, как и конт, грязный. Где же тебя носило, мистер Загадка?

– Вам виднее, кир Алан, но, возможно, в этот раз я принесу вам удачу? – поклонился ксен. – Капитан, возьмите двадцать человек. Думаю, этого хватит. Я еду с вами. – Искореняющий направился к конюшне. – Конт Валлид, вы позволите мне взять лошадь?

– Кир Алан, не сердитесь. – Рэй все прочел на лице своего воспитанника. – Он не простой Искореняющий. Он – Рука. Мы ему особенно и не нужны, но, если барон убит, вы можете стать хозяином его земель. Именно на это намекал брат Алвис. Какой будет приказ? Выступаем?

Конт Валлид ответил ему длинной и непонятной фразой на незнакомом языке.

Только все начало налаживаться! Бунт, мать его! Как не вовремя! Именно в тот день, когда она планировала отправиться за Бертом!

– Рэй, слушай мою команду. – Алан решительно шагал к дому. – Я возьму десяток бойцов. Ты остаешься. Молчать! – гаркнул конт, увидев, что капитан раскрыл рот, пытаясь возразить. – Кто в доме хозяин? Я или мыши? Чтобы к моему возращению на Красной скале стояла сторожевая будка и была натянута веревка между донжоном и скалой. Разметку я сделал и для сторожки, и для крепежа. Да смотри, чтобы веревка не оборвалась под весом воина в полном вооружении, лучше переплести несколько штук. Будет мешать дерево – спили.

– Сильно натягивать? – недовольно буркнул капитан.

– Как тетиву. И нарежьте ремней из бычьей кожи такой длины, чтобы концов хватало на петли вокруг ладоней.

– Зачем?

– А как ты на скалу спускаться собрался?

Рэй нахмурил светлые брови, а затем понял и согласно закивал.

– Ремень перекинуть через веревку, и на нем спуститься. Это же просто! Помню, как малым был, мы с друзьями так в озеро прыгали с ветки. Сделаем, кир Алан.

– Запри ворота, усиль охрану стен, и будьте наготове. Дурное у меня предчувствие.

– Кир Алан, так, может, я пойду…

– Рэй, мои приказы не обсуждаются! Помоги мне одеться и расскажи, кто такой Рука?

– Храмовники называют его Длань, – поправил Рэй. – Вам бы лучше брата Турида расспросить, я не очень силен в жизнеописаниях.

– Расскажи как знаешь. – Конт натянул толстую рубаху-поддоспешник и повернулся спиной к капитану, чтобы тот затянул шнуровку.

– В «Песнях Жития» сказано, что Ирий и Вадий – близнецы, но Ирий держит меч в правой руке, а Вадий – в левой. Ирий обнажает клинок только против врагов рода человеческого, а Вадий не прочь и человека укоротить на голову, коли тот заслужил. Когда храмовники выбирают Наместника, он клянется не обагрять свои руки кровью, как никогда не пролил кровь людскую светлый Ирий. В знак принятия сана Приближенные торжественно зашивают левый рукав его одеяний, и с этого момента Наместник ничего не делает левой рукой, рукой, символизирующей темного Вадия. Для неблаговидных дел у него есть Длань, его левая рука. Все, что делает Длань, делается именем Наместника и по его воле.

– И сколько у Наместника этих Рук? Одна?

– Никто не знает, – пожал плечами Рэй, натягивая на конта кольчугу. – Но их деяния не оспариваются, ибо если устами Наместника говорит Ирий, то Длань ведет Вадий.

– А ты его в тюрьму сажал, – усмехнулся Алан.

– Я только сегодня увидел у него татуировки на руках, а до сих пор даже не подозревал, что брат Искореняющий такой важный человек, – улыбнулся Рэй, протягивая конту ножны с Яростью. – Будьте с ним осторожны. Говорят, сам Вадий иногда занимает их тела. Про них вообще много чего говорят, но я не всему верю. Знайте, конт Валлид, если с вами что-нибудь случится по вине брата Искореняющего, меня не остановит его татуировка. Закопаю у выгребной ямы. Он всего лишь человек, хотя и неплохой боец, но здесь, на фронтире, быть неплохим бойцом – слишком мало.

– Не боишься ты Наместника, – пошутил Алан.

– Раньше боялся, да было время подумать, – спокойно ответил Рэй, вытаскивая откуда-то из-за спины морковку. – Хотите? – Алан отрицательно покачал головой, он не любил вкус моркови. – Теперь пусть он боится, когда истинный король придет за своим троном.

– Спасибо, Рэй, – усмехнулся Валлид, закидывая за спину колчан со стрелами. По крайней мере, теперь он знает, что, если что, – будет отомщен. И это приятно.

– Где ваш темный оберег?

– Какой оберег? – не понял конт.

– Тот, что вам дала друида. На возвращение домой. Оберег, который всегда притянет ваш дух к дому.

А действительно, где? Виктория попыталась вспомнить. Вчера вечером его уже на ней не было.

– Наверное, в мыльне оставил. Перед тем как на ярмарку ехать.

– Кир Алан, – Рэй был как никогда серьезен, – негоже разбрасываться такими вещами. Друиды почти никогда не делают обереги чужим. Вам оказали честь, а вы поступаете как мальчишка! Неужто и о силе ворожей вы забыли? – Капитан покачал головой. – Спускайтесь к людям, а я сбегаю в мыльню, поищу. Это же надо… – Бубня себе под нос, он покинул конта.

Виктория только посмеялась: что может сделать мешочек с землей? Но раз Рэю это так важно, она его нацепит на шею. Она никогда не верила во все эти амулеты от сглаза и на удачу, горстями привозимые из Египта и Индии, как не верила в приметы, черную и светлую магию, экстрасенсов и прочую ерунду. Есть научно-технический прогресс, а все остальное – бабские забобоны и самовнушение!

Замок барона Рогана был намного меньше Крови и представлял собой здание с четырьмя пристройками высотой в два этажа, огороженное высоким каменным забором и рвом. Сам замок, окруженный невысокими, поросшими лесом горами, находился в низине, и ров не только служил частью оборонительной системы, но еще и исполнял роль дренажа. Весной в него стекали талые воды, но сейчас его дно поросло густой зеленой травой. Подъемный мост был опущен, над замком поднимался вверх черный дым, но, что именно горело, понять было невозможно. Когда отряд подъехал к воротам, они распахнулись.

– Бунтовщики заперлись в казарме! – Молодой воин с окровавленной головой указал рукой в сторону низкого длинного здания. – Эти гады разграбили и подожгли оружейную!

– Где капитан? – Алан спешился, оглядываясь по сторонам.

Небольшой внутренний двор с колодцем, конюшня, загородка со свиньями, казарма. На каменистой земле виднелись подсохшие пятна крови, у стены небрежной грудой лежали трупы. В основном в серых рваных одеждах, на некоторых были ошейники.

– Кир Алан, я рада приветствовать вас в замке семьи Роган. – К ним спешила статная дама, придерживая кончиками пальцев длинную темную юбку.

Крупный тонкий нос с горбинкой, большие серые глаза, льняные волосы, собранные в косу вокруг головы, дорогие перстни на пальцах и абсолютное хладнокровие. Хозяйка замка? Ее сопровождал белокурый молодой воин в кожаном доспехе, его правая рука покоилась на груди в повязке из косынки. Красивый мужчина, отметила про себя Виктория.

– Брат Искореняющий, какая удача! Прошу темного благословения! – Дама присела перед Алвисом в глубоком реверансе, и он осенил ее знаком Вадия. – Теперь я могу быть уверена, что мой сын останется жив, а бунтари понесут наказание!

– Баронесса, мы спешили, как только могли, но я вижу, вы прекрасно справились и без нас, – вступил в разговор Валлид, про себя злясь, что сорвался с места и оставил Кровь. Чувство тревоги не стихало, мышью скреблось в желудке и не давало покоя.

– Вы ошибаетесь, кир Алан, – покачала головой баронесса. – Капитану Сержику, – она кивнула на воина, – удалось оттеснить бунтарей к казарме и запереть их там, потеряв при этом половину отряда. В данный момент верные мне слуги тушат пожар в оружейной, чтобы огонь не перекинулся на другие помещения, оставшиеся бойцы держат на прицеле окна и двери казармы, но их очень мало. Не сочтете за труд приказать вашим воинам помочь им?

Аристократка до мозга костей. На первый взгляд абсолютно спокойна. Ни один волосок не выбился из прически, взгляд прямой и строгий, в нем нет ни капли нервозности, ухоженные руки не трясутся, только чуть расширены зрачки. Значит, все же волнуется. Алан кивнул и отдал короткое распоряжение, за его спиной осталось всего двое воинов, но зато каких! Оба статью почти не уступали Рэю. Капитан сам отобрал десятку, которая поехала с контом, и Виктория была уверена, что здесь лучшие воины гарнизона. Баронесса поблагодарила кивком головы и продолжила:

– Капитан Сержик введет вас в курс дела.

– В казарме два боковых окна и центральное чердачное, – вступил в разговор блондин. – Бунтовщики захватили луки и арбалеты, они пытались удержать три стороны, но моим воинам удалось закрыть торцевые окна щитами. Однако на чердаке сидит неплохой лучник.

– Так сожгите их, и все дела, – спокойно предложил Искореняющий, словно речь шла не о людях, а о пачке бумаг.

– Не могу! – Впервые в голосе баронессы Роган прозвучало отчаяние. – У них мой сын!

– Он еще жив? – с интересом спросил ксен, скидывая с себя сутану.

– Надеюсь на это. – Баронесса взяла себя в руки. – Они знают, что, пока юный барон Роган жив, у них есть шанс.

– Переговоры?

– Пока бунтовщики никаких требований не выдвигали, – ответил капитан Сержик.

– Тебе не кажется это странным? – Ксен внимательно смотрел на воина, и под его взглядом голова мужчины клонилась к земле, даже показалось, что он начал задыхаться.

– Никак нет, брат Искореняющий. Среди них много раненых, даже если мы их выпустим, далеко они не уйдут.

– Из-за чего начался бунт? – Виктории это действительно было интересно.

– А какое это имеет значение, кир Алан? Рабы не повиновались приказу своего хозяина, мало того, когда барон приказал им разойтись, они потребовали от него справедливого суда! Этак скоро ваш стул начнет требовать привилегий и справедливости, потому что ему тяжело держать ваш вес!

Все это было произнесено баронессой спокойным голосом, со светской улыбкой на устах, будто они стояли на паркетном полу бального зала, а не рядом с кучей окровавленных трупов. Виктория поняла, что баронесса ей не нравится.

– И все же, кирена, ответьте на мой вопрос, – холодно произнес конт Валлид. – Я должен понимать ситуацию в своих новых владениях.

Еще не прозвучали последние слова, как у шеи капитана Сержика замер меч одного из воинов Алана. Со стороны казармы послышался звон оружия и раздался свист.

– Дружина барона разоружена, кир Алан, – сообщил один из воинов.

Виктория кивнула. Некому сопротивляться, воины барона были щенками против матерых волков, пришедших с контом.

Баронесса оказалась превосходной актрисой. Глаза женщины расширились, она прижала руки к груди и повернулась к Искореняющему, ища поддержки, но он с безразличным видом рассматривал шпиль замка, на котором уже развевался голубой вымпел с двумя скрещенными ключами.

– Замок взят моими людьми, баронесса, я жду ответа на свой вопрос.

Виктория чувствовала себя героем тупого американского боевика. Этаким пародийным Цезарем – пришел, увидел, победил. Игра, просто игра, которая позволит баронессе сохранить лицо, а конту безболезненно подмять под себя кусок земель. Рэй еще в Крови проинструктировал бойцов, что и как нужно сделать. Баронесса Роган не была дурой и прекрасно понимала, что никто не позволит ей править без мужа. Из всех соседей она выбрала самого родовитого – кира Алана, тем более что среди местной знати уже десятницу усиленно ходили слухи, будто конт ищет себе новую жену. Он молод, красив, богат и с хорошей родословной. Почему бы не принять его покровительство? И она отправила гонца в Кровь.

– Баронесса, ответьте конту, – мягко произнес Искореняющий и начал медленно закатывать рукава.

– Кто-то из воинов взял рабыню на праздничную ночь. – Презрение в голосе баронессы можно было черпать ложками. – Не знаю, что между ними произошло, но девка сдохла.

– Это отвратительно, – процедил Алан, чувствуя, как внутри все леденеет.

– Согласна с вами, кир Алан. Я приказала капитану, если такое произойдет еще раз, удерживать стоимость рабов из содержания виновных. Я не позволю безнаказанно портить свое имущество…

Баронесса еще что-то говорила, но Виктория ее не слушала. «Представь, что это просто задание, секретное задание, а ты шпион в стане врага. Не нужно хвататься за меч. И придушить баронессу ты всегда успеешь. Расслабься, – уговаривала она себя. – У них другой менталитет. Они так привыкли. Вспомни Скарлетт, она ведь тоже была рабовладелицей». Но вместо Скарлетт перед глазами стояло избитое лицо безногой рабыни, и черная ярость стремительным горьким потоком поднималась от паха к груди, требуя немедленного выхода. Чужая, незнакомая Виктории ярость. Невыносимо заболела голова, она прижала пальцы к вискам, пытаясь унять боль. На ум пришла ассоциация с приговоренным к смерти на электрическом стуле, наверное, такие же ощущения испытывает преступник, когда ему на макушку надевают железную шапочку и дают первый разряд. Казалось, еще немного – и голова взорвется изнутри. И вдруг стискивающая мозг раскаленная шапочка лопнула – плотину чужой памяти прорвали воспоминания…

…Саника, вздернутый за руки к потолку, а у его ног истерзанная девичья фигурка. Виктория увидела руки Алана, завязывающие пояс на штанах, ему хорошо, по телу разливается приятная усталость, он подходит к поскуливающей девушке и с размаху бьет ее ногой в живот…

…Алан точно знает, что отца в замке нет, но все равно крадется вдоль стены, стараясь не шуметь. Вот наконец заветная дверь в кабинет. За нею спрятано то, чего он жаждет больше всего на свете – засахаренные орешки, целый кулек сладких, вкусных, липких орешков. Он не будет брать много, только себе и Берту, чтобы отец не заметил. Какой высокий буфет, он тащит тяжелый стул, залезает на него, тянется за вазочкой. Еще немного, еще…

– Ублюдок, кто тебе позволил выходить из своей комнаты?

Отец! Он никуда не уехал! От страха он падает вместе со стулом…

…Больно… Так больно… болят попа и спина. Нанни смазывает ему спину мазью и тихо причитает, но он не слушает. Ненависть к отцу поднимается откуда-то из самых темных глубин сердца, и он шепчет: «Я убью тебя, убью».

…Девочка в бледно-голубом, завитые золотые локоны, большие голубые глаза в тон платью, вздернутый нос. Дочь соседа, первая и единственная любовь. Как же ее звали? Алан протягивает ей кулак. Там, в кулаке, зажато самое дорогое, что у него есть – тоненькое сапфировое колечко. Девочка фыркает и отбрасывает протянутую руку с подарком: «Ты такой некрасивый! Фи! Черные волосы, черные глаза, ты похож на анчуту!»

…В окне отражается худой ссутулившийся подросток, в ярости сжимающий кулаки. Виктория знает, что это Алан. Отец издевается? Как он посмел прислать эту кривую служанку! Да на нее даже одноглазый плотник Варан не позарится, она прыщавая и у нее изо рта воняет! Совсем не так юный виконт представлял свою первую ночь с женщиной.

– Кир Алан, ваш отец приказал мне сегодня спать с вами. Сказал, что вам пора стать мужчиной.

Какое гадкое чувство в груди, он ведь видит, что служанка его презирает. Злость и обида накатывают одновременно, да она над ним смеется! Она сговорилась с отцом и теперь над ним издевается! Алан изо всех сил бьет девушку в грудь, та падает, и он начинает избивать ее ногами. И вдруг приходит необузданное нестерпимое желание, и ему уже плевать, что под ним хрипит окровавленное тело. Они все его ненавидят! Так пусть теперь боятся! Он заставит! Заставит!..

Чужие воспоминания – яркие, отчетливые, осязаемые – заставили согнуться пополам и вывалить на камни скудный завтрак. Отголоски памяти Алана перемешались с воспоминаниями Виктории Викторовны, и она перестала понимать, где ее память, а где чужая. «Я схожу с ума! Но почему? Почему именно сейчас?!»

Оберег! На возращение! Возвращение! Но ведь память тоже может вернуться! Снять! Немедленно снять! Оберег притягивает душу домой, он заставляет ее вернуться! Но у этого тела было две души, и что, если оберег притянет душу настоящего Алана, как притянул его воспоминания?

Рука нашарила веревку и изо всей силы ее дернула. Маленький кожаный мешочек отлетел в сторону. А вместе с ним ушли вглубь памяти и отзвуки чужих воспоминаний. Конт выпрямился и столкнулся с внимательным, задумчивым взглядом Искореняющего.

– На завтрак съел несвежее яйцо, – буркнул, принимая из рук воина баклажку с вином. – Со мной уже все хорошо. Давайте закончим.

– Как прикажете, конт Валлид, – склонил голову Алвис, Виктория только хмыкнула. – Прошу вас с баронессой остаться там, где вас не заденут стрелы.

– А ты?

Вместо ответа ксен стянул с себя рубашку и остался с обнаженным торсом. Рядом всхлипнула баронесса и тихо ахнул кто-то из мужчин, раздались глухие звуки, и Виктория обнаружила, что она единственная осталась стоять на ногах. Остальные смиренно преклонили колени и опустили головы. Искореняющий с усмешкой смотрел на конта, но постепенно в его глазах начало появляться удивление, сменившееся легкой задумчивостью. Виктория в свою очередь с любопытством рассматривала Длань Наместника, вызывающего такой ужас у окружающих. А ксен великолепно сложен. Ни грамма жира, но в каждой налитой мышце чувствуется сила и грация. Он напоминал Виктории большого и хитрого хищника. Не тигр, тот слишком тяжел, и не лев, тот слишком медлителен, больше всего Алвис был похож на ягуара. Хитрый, сдержанный и стремительный. И чертовски привлекательный, как она раньше этого не замечала? «Вот стоит мужчине раздеться, и он сразу приковывает внимание», – хихикнула она про себя, обходя вокруг неподвижно стоящего ксена. Виктория наконец-то смогла рассмотреть символы его служения. От левого локтя вверх поднималась виноградная лоза, она разрасталась, переплетаясь ветвями, играла, скользила по телу, покрывая плечи и спускаясь на грудь.

– Так вот как выглядит Длань Наместника без рубашки. Оригинально. И что это означает? – Конт бесцеремонно ткнул пальцем в татуировку виноградной грозди. – Что ты круче кипятка?

– Это означает, что очень скоро вам придется вершить суд владетеля. Забыл сказать, я привез вам ответ из канцелярии Приближенного, ваша просьба о разводе удовлетворена. К ответу прилагается список невест, из которого вам надлежит выбрать себе супругу.

Как же! Разогналась! Вот все бросит и начнет выбирать себе невест из списка храмовников! Наивные! Быстро они, однако, подсуетились. Слишком быстро. По ее подсчетам гонец еще даже до столицы не добрался. Какой же почтой вы пользуетесь, господа святоши? Какие тайны храните? Очень хотелось бы узнать. Интересно, как это воспримет Литина и что теперь с нею делать? Кое-какие идеи у Виктории были, но захочет ли жена? Бывшая жена… Черт! А ведь жизнь налаживается! Холостяк! Ура! Конт вновь холостяк! А с Храмом придется разобраться, правильно сказал Рэй – ксены всего лишь люди.

А пока посмотрим на шоу. Виктория свистнула своим воинам и, не обращая внимания на баронессу, последовала за братом Искореняющим, который спокойно вышел на простреливаемую площадку перед казармой, встал, развел руки в стороны и начал взывать к Вадию – длинно, протяжно, на одной высокой ноте. Его вибрирующий голос тугой спиралью уходил вверх. Это пение завораживало, казалось, что остались лишь конт, ксен и его голос. Мир вокруг потемнел и отдалился, на смену ему пришли неясные тени, окружившие их со всех сторон. Голос, тени… И глаза. Карие глаза Алвиса, в которых мелькали серебряные всполохи. Вокруг опять все бухнулись на колени и затихли, даже птицы перестали чирикать, и из загона с животными не раздавалось ни единого звука. Алвис закончил так же резко, как начал.

Дверь казармы открылась, и из нее стали выходить люди – женщины, мужчины, дети, старики, последним вышел коренастый широкоплечий раб с черной бородой, на руках он держал спеленутого младенца. Люди выстроились в ряд и в абсолютной тишине опустились на колени, склонив головы. Только двое остались стоять в этом полном безмолвии. Кто же ты такой, брат Искореняющий? И отчего у конта вдруг сделались ледяными руки и появилось огромное желание согнуть колени?

– Почему вы не преклонили колени перед темным ликом?

Глаза ксена слегка светились серебром. Впервые Виктория видела в них незамутненное удивление. Алвис смотрел на конта, и в его взоре таяли вопросы, которые он так и не задал. Она медленно положила ладонь на рукоять кинжала. Привычные движения разогнали холод, а ощущение теплой рукоятки под пальцами вернуло уверенность. Вокруг стояла звенящая тишина, даже насекомые облетали застывших людей стороной. Слишком тихо, нереально тихо. Виктория перевела взгляд на своих воинов, они тоже стояли на коленях, опустив головы. Здесь были все жители замка. Когда успели появиться слуги в закопченных одеждах и раненые воины, она даже не заметила. Нейролингвистическое программирование? Массовый гипноз? А фамилия Алвиса – Мессинг? Такие умения вызывают страх, ведь прикажи ксен, и вся эта зомбированная толпа может броситься на конта. Это страшно, но с этим придется разобраться позже, к ксену накопилось слишком много вопросов, ответы на которые ему придется дать. Виктория развернулась к своим воинам. В груди привычно поднялась ярость, сминая беспокойство и мрачные мысли. Впервые она была рада ей, словно старая и долгожданная подруга вернулась домой после долгого отсутствия.

– Зачем Рэй послал вас со мной?

Старший среди воинов поднял на конта глаза, но с колен не встал, Виктория заметила, что его взор словно затуманен, а губы кривятся в еле сдерживаемой улыбке. Обычно так смотрят пьяные люди, как будто стараются сфокусировать взгляд на определенном предмете. А еще такой взгляд она видела у людей, принимающих опиум… Воин открыл рот и попытался ответить, но не смог. Виктория в бешенстве повернулась к ксену.

– Верни моих людей в нормальное состояние.

Удивительно, но Искореняющий не стал спорить, он поймал взгляд воина и, шепнув что-то, дотронулся кончиками пальцев до его лба.

– Как прикажете, кир Алан, – весело сообщил ксен, переходя к следующему воину.

Виктория проводила его задумчивым взглядом. Такое поведение не было типично для обычно сдержанного и строгого брата Искореняющего. Неужели она в нем ошиблась и этот молодой мужчина может быть открытым и веселым? И таким привлекательным… По телу пронесся горячий вал и застыл где-то внизу живота. Да что это за мысли такие? То она краснеет и бледнеет при виде обнаженного игуша, теперь странные думы и желания возникают при взгляде на татуированную грудь Искореняющего. О нет! Только не это! Неужели молодое тело все же берет вверх над разумом? И почему оно чаще реагирует на мужчин и лишь изредка – на противоположный пол? Потому что мозг не воспринимает женщин как сексуальный объект, вот почему. Она ведь ощущает себя стопроцентной женщиной, запертой в мужском теле. Как все сложно! Не думать, не сейчас! Конт тряхнул головой, отгоняя крамольные мысли, и повернулся к воину, который так и остался стоять на коленях, но его взгляд уже был осознанным и внимательным. Виктория повторила вопрос.

– Капитан приказал защищать вас, кир.

– Интересно, как вы собираетесь это делать, валяясь в пыли на коленях?

Виктория чувствовала, как закипает, она едва сдерживалась, чтобы не ударить ногой по опущенному лицу воина.

– Но… это ведь Длань…

– И что? Ты кому приносил клятву? Мне или Руке?

Воин молчал, молчал и ксен, остальные еще ниже опустили головы.

– Я не могу доверять тем, кто готов вонзить нож мне в спину лишь потому, что это приказ Длани Наместника. Наместник далеко, а я рядом. Здесь и сейчас вы должны сделать выбор. Те, кто идет за мной, – встанут с колен, те, кто следуют за братом Искореняющим, – останутся в пыли. Считаю до трех. Три… два…

Виктория чеканила отрывистые фразы, не думая о том, что станет делать, если никто не поднимется. У нее в памяти всплыло воспоминание маленького виконта Алана. Пожилой добродушный ксен с улыбкой рассказывает о самом главном человеке в мире, о том, кто заботится о народе, – о Наместнике, без которого мир погрузится в братоубийственную войну, голод и катаклизмы. Это внушалось с рождения и являлось аксиомой, догмой, не нуждающейся в доказательствах и никогда не обсуждающейся. А разве не так бывало на Земле? Стоит вспомнить дедушку Ленина, отца народов Сталина, героя Мао, живого бога Ким Ир Сена. Виктория не смотрела в сторону ксена, но между лопаток горело. Она помнила это ощущение. Пришлось его испытать, когда во время одной из операций красная точка лазерного прицела остановилась на ее груди. Идентично.

– Один…

Встали все, кроме одного воина. Конт кивнул на него, и старший десятки разоружил бывшего товарища. Виктория заметила, что ее бойцы старательно избегают смотреть на ксена, а того, похоже, все происходящее весьма забавляло. Он улыбался широко, открыто, при этом в его вновь ставших карими глазах мелькали смешинки. В этот момент ксен выглядел очень молодым. Алан непроизвольно улыбнулся ему в ответ.

– Алвис, оденься.

– Конта смущает мой вид? – весело спросил ксен.

– Ты даже не представляешь, насколько, – пробормотал Алан, стараясь не пялиться на обнаженный торс Искореняющего. Он кивком подозвал к себе десятника. – Как твое имя?

– Серый. Десятник. Пришел в Кровь еще с вашим отцом.

Воин вытянулся перед господином, прижал кулак к груди. Широкоплечий, на полголовы выше конта, с аккуратной русой бородкой и россыпью мелких морщин на обветренном загорелом лице, он напомнил Виктории одного из ее сослуживцев – майора Ермаченко. Пройдоха, но товарищ хороший.

– Проверить казарму, собрать оружие, выставить охрану. Закрыть ворота, поставить туда нашего человека, воинов гарнизона Роган полностью разоружить и связать. Мне не нужны неприятности.

Заминка произошла лишь с капитаном Сержиком, который попытался сопротивляться. Но сильный удар в челюсть помог белокурому красавчику понять всю тщетность его усилий. Против лома нет приема, а кулак Серого не отличался размерами от кулаков Рэя. С пленными здесь не церемонились. Воинов усадили на землю, связав им руки за спиной. К ним присоединили слуг мужского пола.

– Кирена, отчего вы до сих пор не нашли своего сына? – Виктория остановилась напротив коленопреклоненной баронессы.

Для нее это было дико – мать, которая не бросилась искать ребенка, как только появилась такая возможность, вызывала в душе женщины негодование и недоумение. Как можно быть настолько безразличной? Или у нее при виде ксена полностью мозги выключились?

– Встаньте и найдите наконец-то наследника Рогана.

Сзади раздался тихий смех. Виктория резко повернулась на каблуках. Алвис зашнуровывал рубашку и смеялся. Смеялся! При этом на правой щеке у него образовалась ямочка, и выглядел он с нею очень молодо и привлекательно. Это было так необычно и так неуместно, что на мгновение она опешила, а затем внимательно всмотрелась в его глаза. Зрачки расширены. Да он никак обкурился?

– Она не встанет. Пока я не прикажу, никто больше не встанет.

Ксен как никогда был похож на довольного жизнью, обожравшегося кота.

– Так прикажи, – осторожно произнес Алан.

Но ведь он не курил, значит, что-то выпил. Какое-то психотропное для увеличения способностей. Конт ухватил ксена за рукав и потащил в сторону.

– Ты что творишь, придурок? – зашипел Алан в лицо лыбящемуся Алвису, чувствуя себя при этом женой, встречающей мужа после мальчишника. Как же хотелось упереть кулаки в бока! Едва удержался. – Чем это от тебя пахнет? – Конт принюхался. – Да ты пьян!

– Издержки, – подхихикивая, развел руками брат Искореняющий. – У меня не было времени на медитацию, пришлось усилить способности зельем, а оно готовится на основе настойки багулиса и очень пьянит. Дайте мне немного времени. – Алвис уже не улыбался. – Сейчас… раз уже не надо… – забормотал он, размахивая руками.

Конт только головой покачал. Психолог, гипнотизер, телепат, менталист и сильный боец… Ксена упускать нельзя. Служба безопасности, возглавляемая этим человеком, будет весьма эффективна. Да, пока он играет на другом поле, но это не означает, что так будет всегда.

Тем временем ксен встал перед людьми и громко и отчетливо произнес:

– Вадий велит вести себя спокойно и отвечать на вопросы нового владетеля Рогана. Вы не видели здесь Длани Наместника.

Виктория отстраненно наблюдала за происходящим, в голове роилась туча вопросов, ответить на которые она не могла. Что делать с Алвисом? Теперь, когда она воочию увидела, на что он способен, не правильнее ли устранить угрозу до того, как брат Искореняющий применит свою божественную силу против Алана? Что делать с баронессой? Назначить опекуншей при сыне или отдать замуж за верного человека? Что делать с рабами и воинами Рогана? Она порылась в доставшейся от реципиента памяти, но не нашла ответов ни на один из вопросов. Настоящего Алана больше интересовали развлечения, чем политика.

Баронесса наконец-то очнулась и теперь с улыбкой сюсюкала с младенцем, его принесла опрятная пожилая женщина, забрав из рук чернобородого раба. Спустя мгновение мать отдала сына кормилице, и та унесла его в дом. Виктории вдруг стало жалко маленького барона, которого вырастит чужая женщина, как Нанни вырастила Алана – ненавидимого отцом бастарда короля. Когда-то Нанни и Берт были затравленному подростку единственными близкими людьми. Кто знает, каким бы вырос Алан, люби его отец.

– Сир, люди ждут, – раздался голос ксена.

– Как ты меня назвал? – Алан усмехнулся.

– Я вижу ваше будущее величие, – поклонился Искореняющий, чуть при этом не рухнув.

Конт закатил глаза. За эти несколько минут Алвиса развезло еще больше. Что же это за настойка? Надо обязательно попробовать. Может быть, с ее помощью можно иногда расслабляться? Изредка… когда совсем невмоготу.

– Алвис, расскажи, зачем ты здесь? – словно между прочим поинтересовался конт.

Ксен только пальцем погрозил и загадочно усмехнулся.

– Я контролирую себя, – сообщил он. – Побочный эффект выражается в хорошем настроении, голоде и… – он поманил конта и шепнул в ухо, – в неудержимом желании тела. Посему я вас ненадолго покину.

У Виктории моментально пропал интерес к загадочной настойке. Не хватало еще испытать «неудержимое желание тела» в действии. Она с утренней эрекцией справиться не может, а уж о «неудержимости» даже думать страшно. Виктория проводила взглядом брата Искореняющего, подхватившего двух симпатичных служанок, и подленько захихикала. Ксен дал ей отличный повод для шуток и шантажа. Ну почему она не может на него злиться? Он ведь интригует против конта, а сердиться на него долго не получается. Природное обаяние или тайное оружие?

– Кир Алан, мы готовы, – подошел Серый.

– Кто виновен в смерти барона Рогана?

Конт стоял напротив рабов, заложив руки за спину. Все познается в сравнении. Сейчас как никогда был ясен смысл этой крылатой фразы. Люди, стоящие перед Аланом, совершенно не напоминали рабов Крови. Худые, грязные, со следами побоев, одетые в какое-то рванье. Обреченные.

– Я виноват, хозяин, – вышел вперед высокий старик с почти белыми, выцветшими глазами. – Я застрелил его из лука. Меня и казните. Это я подбил остальных на бунт.

– Не ври, дед, – устало произнес Алан, жестом приказывая баронессе молчать. – У тебя сил не хватило бы. Расскажи мне правду.

– Правду? – раздался злой голос, и рядом с дедом встал чернобородый. – А правда в том, что барон только и делал, что пил и охотился, всеми делами в замке заправлял Сержик, любовник хозяйки. Набрал щенков в гарнизон, чтобы на их фоне казаться кобелем. Не воинский отряд, а разбойничья ватага. Только пить да девок щупать. Никакой дисциплины. Вчера один из этих взял себе на ночь девчонку из рабынь. Как мы ни просили барона, отбить не смогли. Он только хохотал. А утром закопали ее за стеной. Ей всего восемь лет было! Восемь, конт! Доколе это может продолжаться? Разве мы не люди?

– Где он?

– Свернул я ему шею, – хмуро произнес чернобородый, глядя на конта с вызовом. – Первому и свернул, потом уж на барона бросился. Я один виноват. Вели казнить. Вадий свидетель, лучше смерть, чем такая жизнь.

Виктория прикрыла глаза, медленно сосчитала до десяти. Она ненавидела насильников. Особенно тех, кто зарился на детей. Сейчас главное – не дать гневу выйти из-под контроля, не позволить себе злости, потому что остановиться она не сможет. Женщина призвала все свое хладнокровие, всю выдержку. И, возможно, все бы обошлось, если бы не баронесса Роган.

– Они не люди, они рабы, – отчеканила аристократка. – Их жизнь принадлежит мне и тем, на кого я укажу. Я могу приказать закопать их всех за стеной, и меня никто не осудит.

Виктория сделала глубокий вдох, чувствуя, как сознание заливает липкая тьма. Перед глазами начали мелькать черные точки, все вокруг приобрело красный оттенок, она сжала кулаки, пытаясь бороться с накатившей тошнотой, голова заболела еще сильнее, и тут ее дух вышибло из тела. Она видела конта со стороны и одновременно чувствовала, как двигаются его руки. Все случилось настолько быстро и неожиданно, что Виктория не успела ни испугаться, ни понять, что же происходит.

Баронесса даже не заметила, как к ней подкрался красивый пушистый зверек с миленькой мордочкой и черными глазками. Песец.

Конт выдернул клинок и повернулся к Серому, указывая мечом на ошарашенных воинов Рогана.

– Повесить всех. Слуг заклеймить и продать в рабство. Все сжечь. Младенца удавить.

«Нет! – закричала Виктория, прозрачным духом зависнув перед контом. – Остановись! Это не я! Я этого не приказывала! Не делай этого!» Она попыталась вернуться в тело, но у нее не получилось. Ее дух беспомощно наблюдал, как конт коротким выпадом пробивает мечом горло связанного капитана Сержика. «Остановись! Так нельзя! Это неправильно!» Но слова звучали лишь для нее, больше их никто не слышал. Ее воины быстро вязали петли, а конт, словно демон смерти, с безразличием смотрел на это, скрестив руки на груди.

– Я знал, что так произойдет, – раздался тихий грустный голос. – Ты не сумела смириться с новым телом, и вот результат.

– А при чем здесь тело? – не поняла Виктория.

Смотреть на говорившего было больно, словно наблюдать за солнцем без темных очков. Хотя как может быть больно несуществующим глазам?

– Останови его! – крикнула Виктория.

– Кого? – удивился сверкающий незнакомец.

– Алана! Это ведь его душа вернулась!

– Глупости. Его душа развоплощена, от нее остались лишь отголоски памяти.

– А кто это? – растерялся дух Виктории.

– А это ты. Ты настоящая, которая всегда пряталась в самом дальнем уголке человеческой души. Ты – дикая, необузданная, первобытная, не испорченная верой и моралью. С собственным понятием о чести и справедливости. Ты, от которой отказалась твоя цивилизованная, воспитанная в гуманном обществе половина, заперев себя в глубинах подсознания. У каждого из нас есть первобытное представление о справедливости.

Незнакомец улыбнулся, а Виктория растерялась:

– Но почему я не могу вернуться?

– А ты хочешь?

Хочет ли она? Ежедневно видеть несправедливость и понимать, что ты бессильна что-то изменить. Каждый день бояться за свою жизнь, бороться с гормонами, с мужским телом, раз за разом подбрасывающим неприятные сюрпризы. Отвечать за массу народа, принимать жесткие решения. Никогда не любить и не быть любимой. Убивать и нести ответственность за эти убийства. Одно дело – исполнять приказы, другое – приказывать самой. Но… Берт, Дар, ее мальчишки, Нанни и Рэй. Как она может их оставить?

– Хочу. Я хочу вернуться.

– Твоя душа уникальна. Создатель трудился над нею не для того, чтобы ты ломала себя. Твоя цивилизованная часть взбунтовалась против того, что творит первобытная половинка, она не смогла вынести этого – и вот результат. Утеряна гармония. Инь и ян. Свет и Тьма. Добро и Зло. Вадий и Ирий. Ангел и демон. Всегда рядом, всегда дополняют друг друга. Без солнца нет тени. Ты этого пока не понимаешь и пытаешься окрасить душу в два цвета. Что может быть хуже? Это самая большая награда для живого – быть собой. Принимать решения, позволять себе ошибаться, бороться и побеждать, созидать и разрушать. Вам дан выбор. Помни об этом.

– Кто ты?

– Мы еще встретимся….

Как же болит голова! Что это было? Галлюцинация-философ? К чему эти слова? Или это видение – продолжение сна с Вадием? И сон ли то был? Или точно такой же глюк?

– Отставить! – прохрипел конт Валлид. – Приведите ко мне чернобородого.

Она старалась не смотреть на окровавленное тело баронессы. Это было неправильно, нелепо и глупо.

«Она это заслужила», – безапелляционно заявил внутренний голос.

«Нет, смерть неизбежна, из нее нет возврата. Надо было продать ее в рабство, пусть бы попробовала на своей шкуре, что такое неволя».

«Считаешь? И чего ты переживаешь? Ты ведь и раньше видела убийства и не задумывалась о моральной стороне наказания».

«Там было исполнение приказов. Решения, вынесенные другими. Не палач несет ответственность за казнь, а судьи».

«Теперь ты – судья! Смирись с этим и постарайся выполнять свою работу хорошо, чтобы не было стыдно перед собой».

«Заткнись! Заткнись! – Виктория обхватила ладонями лицо и с силой его потерла. – Я теперь буду вынуждена разговаривать сама с собой?»

«Поздравляю, Викушка. Это шизофрения».

Голос в голове противно захихикал.

Неужели она все же сошла с ума? Не выдержала раздрая между мужским и женским? Не смогла приспособиться? Судя по галлюцинациям и выпадению из реальности, так оно и есть.

«Здравствуй, безумие!»

«Здравствуй, Виктория!»

Конт издал квакающий звук, совершенно не похожий на смех.

– Кир Алан, я привел раба.

В голосе воина звучало сочувствие. Или это ей показалось?

– Ты всегда был рабом? – Алан потер виски. В горле пересохло, жутко хотелось пить, но от запаха крови мутило, и Виктория боялась попросить воды.

– Бывший баронет Ровец. Не те земли захотел захватить, казнен Орденом Искореняющих, лишен титула и продан на рудники, откуда был выкуплен братом и перепродан сюда, на фронтир.

– Брат спас тебя, – кивнул конт. – Принесешь мне клятву верности?

– Вассальную клятву? Сочту за честь. Только…

– Ты больше не раб. Как владетель этих земель я дарую тебе свободу. Серый, – окликнул Алан воина, – скажи брату Искореняющему, что он мне нужен.

Быстрее бы закончить с делами здесь и вернуться в Кровь. Сейчас просто необходимо сесть и разобраться в себе. Понять, насколько далеко зашла болезнь, и научиться с нею жить. Если это возможно.

Искореняющий пришел через десять минут, полностью одетый, серьезный и строгий, словно не он дурачился и смеялся всего полрыски назад. Он бросил быстрый взгляд на трупы и одобрительно кивнул:

– Правильное решение, не стоит вводить наследников в искушение. Сын Рогана жив?

– Жив. – Алан опустил глаза под пытливым взглядом ксена. В отличие от него он не считал свой поступок правильным. – Баронет Ровец берет опекунство над мальчиком и до его совершеннолетия будет управлять этими землями. Он принесет мне вассальную клятву.

– Баронет Найк Ровец был казнен Орденом, – строго произнес брат Искореняющий. – Его герб уничтожен, он лишен титула и дворянства. Перед вами простой человек по имени Найк.

– И как нам соблюсти формальности?

– Зачем вам сохранять баронство? Не лучше ли присоединить земли Рогана к землям Валлида?

– А сын Рогана?

– Безземельный барон. Я бы на вашем месте приказал убить младенца, вам ведь не нужен в будущем враг за спиной?

– Я не смогу… – Конт покачал головой, что тотчас отозвалось пронзительной болью в висках. – Он ведь невиновен. Давай найдем другой вариант решения проблемы. Может быть, мне его усыновить? И когда мальчик вырастет, вернуть ему эти земли?

Ксен посмотрел на Алана с жалостью, а затем бросил быстрый взгляд в сторону прислушивающегося к разговору Найка.

– У вас еще будет время решить, что делать с ребенком, – многозначительно произнес Искореняющий, пристально глядя на бывшего раба.

Будь Виктория не такой уставшей и разбитой, не изводи ее головная боль и дурные предчувствия, она бы, конечно, обратила внимание на эти переглядывания, но она была слишком занята внутренним конфликтом и не заметила, как кивнул Найк, показывая, что понял намеки ксена.

– Пока предлагаю назначить наместника, который будет править замком от вашего имени. Им может быть любое ваше доверенное лицо.

– Отлично, прикажи подготовить бумаги на имя люда Найка. – Алан потер глаза. – Алвис, я ничего не понимаю в местных законах, сделай, чтобы все было правильно. Пожалуйста.

Ксен поклонился, но при этом бросил на конта очередной задумчивый взгляд. Нет, с этим надо что-то делать. С Искореняющим придется поговорить начистоту.

– Кир Алан, вам требуется изучить законы королевства. Варавское право и Законы Храма. Ваши учителя упустили этот момент или вы их просто не слушали, – не удержался от шпильки Алвис.

Виктория порылась в памяти. У виконта был всего один учитель – брат Взывающий, несший службу в Крови до брата Турида. А он обучал мальчика лишь чтению и устному счету. Да и сам Алан Валлид не стремился к знаниям, предпочитая меч и кулаки правописанию и математике. Ребенок не хотел, а остальным и дела до этого не было.

– Ты не думаешь, что таким было указание сверху? – Конт ткнул пальцем в небо. В глазах ксена мелькнуло понимание. – Вернусь в Кровь, начну учиться.

Ксен прав, знаний не хватало, даже в таких мелочах, как эта, возникали вопросы, как поступить правильно. Только вот лучше нанять хорошего юриста, чем сидеть за учебниками.

– Вы опять потеряли оберег, – с этими словами Алвис протянул конту талисман друиды. – Наденьте.

Но Виктория сунула мешочек в карман, страшась новых ощущений.

Все решилось быстро. Найк стал наместником конта в замке Роган и опекуном юного барона. Под присмотром Длани Наместника он принес Киру Алану клятву верности и сразу же приступил к своим обязанностям. Даже штаны не переодел, лишь нацепил на пояс меч. И такое блаженство было у него на лице, когда он гладил простую рукоять короткого широкого меча, такое удовлетворение и благодарность во взгляде, наполненном непролитыми слезами, что Виктория еще раз убедилась в правильности спонтанно принятого решения. Этот будет горой стоять и за конта, и за своих людей. Да и люди смотрели на Найка с уважением и надеждой.

А работы было много. Требовалось рассортировать жителей замка – кого оставить в слугах, кого рассчитать, кого отправить на невольничий рынок. Смертей Виктория больше не хотела. Затем хоронили убитых, считали казну, решали, какой гарнизон должен быть в замке. Когда закончили, солнце село за горы, и наступили густые сумерки.

– Кир Алан, останьтесь ночевать, – предложил наместник, но конт отрицательно покачал головой. Дурное предчувствие никуда не ушло, и Алан стремился как можно быстрее вернуться в Кровь.

С Найком оставалось пятеро опытных воинов, все получили звание сержантов и повышение содержания. Они составят костяк будущего гарнизона. Виктория поняла, что надо садиться писать воинский устав. Из прежнего отряда Найк оставил всего четверых. Конт разрешил набирать воинов из рабов и жителей окрестных деревень. По максимуму. Разрешено пятьдесят? Значит, набрать пятьдесят. По десятку на каждого опытного сержанта. Двое из воинов были женаты, их семьи остались в Крови, и Алан пообещал прислать их на днях с новым управляющим и ревизором. Новое слово вызвало недоумение, но кир Алан не стал ничего объяснять, только загадочно улыбнулся. Искореняющий ходил за контом как привязанный, внимательно прислушиваясь и приглядываясь ко всем нововведениям, но не комментируя, за что Виктория была ему благодарна. Голова невыносимо болела, спорить еще и с ксеном у Виктории не было ни сил, ни желания. Зато Найк схватывал все на лету. Договорились, что, когда он прибудет на прием, Алан покажет полосу препятствий и к тому времени подготовит рекомендации по составу и подготовке гарнизона, а пока бывшему рабу было приказано гонять новобранцев без жалости и сомнений.

С Викторией в Кровь поехали тот высокий старик, который пытался взять вину на себя, и одна из молодых женщин. Женщину порекомендовал Найк, сказал, что лучшей швеи на фронтире не сыскать. А старик оказался интереснейшей личностью, он много в свое время попутешествовал с одним из своих хозяев, знал грамоту, несколько языков и прекрасно рисовал. Роганы были идиотами, держа такого умного и одаренного человека на должности сапожника. Впрочем, как сказал Семон, сапоги он тоже тачал отлично. Виктория же сразу решила, что именно этот высокий старик станет воспитателем Дарена. В людях она разбиралась и заранее предвкушала тот восторг, с которым дети будут слушать рассказы путешественника. Дети и старики всегда найдут общий язык. Да и недолго ему быть рабом. Пока она занималась делами баронства, у нее в голове полностью сформулировался план. Отменять рабство не стоит, это нецелесообразно в данный период, но предложить людям выбор и дать возможность его осуществить Виктория собиралась.

Ехали быстро, прислушиваясь к каждому шороху. Света неполной луны вполне хватало, чтобы кони могли разобрать дорогу, но все равно женщина вздохнула с облегчением, увидев стены Крови. Их заметили издали, раздался крик часового, отозвавшийся в голове тихим болезненным шелестом:

– Вижу отряд! Конт! Конт вернулся!

Ворота распахнулись, и они, не замедляя шага, влетели во двор, где их уже ждали. Рабы подхватили лошадей, к конту бросился Рэй, помогая сползти с коня. Он внимательно осмотрел воспитанника, но ничего не сказал. Алан сразу насторожился.

– Рэй, что случилось?

– Да ничего такого, с чем бы мы не могли справиться, – махнул рукой капитан. – Игуши пытались прорваться через верх с вашей скалы, да нарвались на моих парней. Они там как раз сторожку ставили. – Он довольно оскалился. – Всех положили, ни один козопас не ушел. У нас один легкораненый. Вовремя вы с этой веревкой придумали, – с уважением добавил он. – Только вниз со скалы спускаться люди забоялись. В обход пошли. Три рыски добирались.

– Ничего, я научу, – улыбнулся конт. – Значит, игуши решили нас пощипать?

– Люди Черного Ястреба, – кивнул Рэй. – Странно, что полезли, у них сейчас период восхваления духов предков, а в это время горцам проливать кровь запрещено. Они сами даже живность не режут.

– Надо было взять одного живьем, – недовольно буркнул конт.

– Взяли, – спокойно сообщил Рэй, обтирая о штаны морковку. – Сказал, завтра на рассвете будут ждать от нас человека под Сонным деревом. Сказал, Черный Ястреб хочет говорить о судьбе вашего брата. Больше ничего не сказал. Неожиданно помер.

– Брата? – Алан не сразу понял, о ком речь.

– Какой-то ур-род проболтался, – хмуро кивнул капитан. – Нанни сказала, вы знаете. Еще я знаю и Райка. Плохо, что они знают.

Плохо. Одно дело торговаться за слугу, а другое – за бастарда конта.

– А может, ну его? Рисковать за-ради….

– Рэй, никогда не сомневайся во мне! Слышишь, никогда! – Валлид сжал кулаки.

«Правильно. Десант своих не бросает», – шепнул внутренний голос, но она сделала вид, что не слышит его. Раздвоение личности пугало Викторию Викторовну больше встречи с игушами.