Глава 15
Нет, ну я, конечно, пустила слезу над выгребной ямой – все-таки не каждый день в такие переплеты попадаю. Жалко. И себя, и Вариэля, и Ориса с каргулей. Да что там, даже графа Дарралиэля жалко… отчего-то.
Только выхода все равно нет. Что бы ни случилось – расстанемся.
Мы – дети разных эпох, у каждого из нас своя судьба, свое место в истории. И хотя мое перемещение внесло какие-то коррективы, суть не поменялась.
Они останутся здесь, а я обязана вернуться в свой двадцать первый век.
Обязана! Еще и для того, чтобы вытолкнуть обратно Георгануса. Король – маньяк, а злоба, помноженная на знания Грегора и Антуана, способна изменить многое. Принцы ведь неплохо шарят в современных реалиях. Увы.
А уж если сюда добавить деньги Машкиного папочки…
Черт. Жаль, что проблемы такого уровня слезами не решаются.
Утренний инцидент привел к странному, но вполне закономерному итогу – общей мобилизации. В том, что во главе кипеша стоит ее светлость Ванесса, сомнений не было. Я, как подруга и блондинка, рассчитывала на снисхождение, но не тут-то было. Припахали, навьючили заданиями.
Зато времени на нытье не осталось.
Более того, очень скоро почувствовала себя тем самым хомячком, которому досталась пресловутая капля никотина. Я разрывалась между «объектом» и «проектом» – так мы окрестили предстоящую презентацию косметики и нижнего белья.
Крисс торопил рабочих, орал и злобствовал, а я с удивлением поняла – добродушный барон умеет быть настоящим тираном. Несчастные землекопы и трубоукладчики вкалывали, не разгибаясь… но проклинали при этом почему-то меня. Сама слышала. И не раз.
Ванесса, наоборот, была мила и кокетлива, особенно в моменты, когда общалась с будущими моделями. Я же глядела и не верила, что уговорить два десятка благородных эльфийских барышень прогуляться по подиуму настолько сложно. Упирались так, будто не на пару часов ангажируем, а в пожизненное рабство приглашаем. После одного из самых неприятных отказов – ушастая уродина обвинила нас с каргулей в разврате – я предложила поискать среди «простолюдинок».
Зайчика тоже привлекли. Ему поручили организовать оформление большого зала, следуя предварительным наброскам, которые мы с герцогиней уже сделали. Контроль за работой сероглазого ревнивца возложили на меня, хотя отнекивалась до последнего.
Удивительно, но эльфенок больше не возникал. Общался со мной, как и прежде, чем снова навел на подозрения… Странные у него перепады в настроениях, очень странные. То душка и лапочка, то циник и хам. Неужели все дело в книге? В таком случае Вариэлю прямая дорога в театр – лучших актеров в жизни не видела.
И все это время меня не покидало чувство, что всем мешаю, но сил заморачиваться не было. Поэтому продолжала бегать и участвовать. Единственный эпизод подготовительной работы, который я пропустила, – составление списка гостей и оформление пригласительных.
И еще чудилось порой, будто эльфы не помочь хотят, а избавиться. Только Ванесса развеяла эти подозрения, заявив однажды:
– Я говорила с Шердомом. Он готов отправить тебя в будущее хоть сейчас. – И голос ее в этот миг звучал хрипло.
– В обмен на свободу? – ухмыльнулась я.
– Нет, – без тени улыбки ответила каргуля. Поджала губы и отвела взгляд.
Пока я тормозила, пытаясь понять, радоваться такой сговорчивости или огорчаться, герцогиня неприлично шмыгнула носом. Потом еще раз и еще. А едва я сообразила, что юная блондинка банально ревет – та убежала.
Интенсивная трудотерапия позволила не заострять внимание на этом эпизоде, так что сердце не болело, а всего лишь ныло.
Все та же трудотерапия помогала не думать о предстоящей разлуке с еще одним дорогим моему сердцу эльфом. Правда, он отчаянно сопротивлялся, каждый день присылал корзины с черными розами и письма…
А вот Арх писем не писал. Поэтому по утрам, обнаруживая на прикроватном столике чашку ароматного кофе, недоумевала – к чему бы это?
Ад мобилизации длился неделю.
Без перекуров и перерывов на обед.
В итоге первые жертвы фэшн-индустрии нашлись, трубы сложились, слуги взвыли, а прохожие начали опасливо коситься на особняк герцогини Аргар. Тогда же случился момент истины – барон Крисс объявил, что «объект» готов к эксплуатации…
Это был жуткий день.
Нет, колени у меня не тряслись, да и паники по большому счету не было – остатки страха я утратила еще в процессе укладки труб и сверления дорогущей чугунной ванны, отделанной замысловатой керамической мозаикой.
В этот же период рассталась с подозрениями насчет правильности конструкции – отмела их волевым усилием. Толку нервничать, если других идей все равно нет?
Жуть заключалась в другом…
Я не раз бывала на открытии бутиков, презентациях косметических продуктов и праздниках вообще. Но санузел – не лавочка с побрякушками. Как его «открыть»? Даже если речь о предварительной, внутренней презентации?
К тому же ввод в эксплуатацию первого адекватного унитаза – событие не рядовое. Сделать это по-тихому – все равно что провести корпоратив Газпрома в привокзальной пельменной. В принципе – реально, но абсолютно бессмысленно.
Я изложила свои мысли каргуле, и та, как женщина активная и опытная, смело встала за штурвал.
Всем было велено умыться и одеться понарядней. Даже слуги, присутствие которых не обсуждалось, получили распоряжение облачиться в парадную униформу. Ближе к закату у непримечательной двери на первом этаже собралась толпа. Я в лиловом платье невероятной красоты, Вариэль в строгом темно-сером камзоле с серебряной отделкой, барон Крисс в не менее роскошном облачении, одолженном, как я поняла, у того же Вариэля. Слуги в великолепных камзолах насыщенного бордового цвета, служанки в столь же ярких платьях и парадных бордовых чепцах. Ну и каргуля, разумеется, сияющая и свежая, как новорожденное солнышко.
В обозначенные «покои» (ну и саму ванную комнату) первыми вошли мы с Криссом. Следом каргуля с зайчиком, а уж за ними два десятка слуг под предводительством Шерра.
За ходом работ наблюдали немногие, поэтому, едва переступили порог, санузел огласил многоголосый вздох. Возможно – восхищения. По крайней мере, повод восхищаться был.
Впереди, четко напротив двери, деревянный постамент высотой около полутора метров. Лестница из пяти широких ступеней прикрыта красной ковровой дорожкой. С одной стороны – перила. Ну а на вершине – унитаз, по форме напоминающий трон.
Слева такой же постамент с водруженной наверх лоханью. Внушительный, но менее символичный, чем первый.
– Господин Крисс, просим! – торжественно заявила Ванесса и первой ударила в ладоши.
Под гул аплодисментов и очередную порцию вздохов изобретатель забрался на третью ступеньку и начал толкать речь. Ленин на броневике – не меньше.
Я же глядела на него и мысленно благодарила богиню удачи. Уверена – именно она помогла убедить Ванессу, что рассказывать о прелестях новой системы должен барон, а мне – скромному криэйтеру – лучше поберечь силы для основной, торжественной, презентации.
Блондин коротко поведал о смысле изобретения, в красках расписал преимущество канализации перед системой ночных горшков. После раскрыл секрет заглушки, призванной оградить от запаха. О системе ухода «добра» тоже рассказал, причем настолько тактично, что смутилась одна-единственная служанка – самая молоденькая на вид.
Но от ввода в эксплуатацию отвертеться все же не удалось.
Каргуля до последнего скрывала свою задумку, и я начала подозревать страшное. Нет, разум, конечно, подсказывал – герцогиня не настолько цинична, да и юморит в рамках приличий… только все равно не по себе было.
Когда мне в руки пихнули новую, только что откупоренную бутылку игристого, я конкретно растерялась. Блондинка одарила искренней улыбкой, ткнула пальчиком в трон, а зайчик подло подтолкнул в спину.
На вершину постамента я взбиралась медленно. Отчаянно надеялась, что смогу справиться с неуместным румянцем и не заржать – момент, как ни крути, серьезный. Можно сказать, эпохальный! Румянец так и не поборола, зато в результате прекрасно гармонировала с ковровой дорожкой. Смех сдержала, до крови прикусив губу, только плечи все равно подрагивали, а из горла вырывалось сдавленное хрюканье. Господин Крисс мое состояние заметил, но, судя по ответной улыбке, принял за эйфорию творца, которую демонстрировал сам.
Он важно отодвинул заслонку, приправив жест еще одной мини-лекцией, и отстранился, предлагая мне… сделать, так сказать, первое вливание. Посмотреть «в зал» не решилась, хотя картина наверняка того стоила. Едва сдержала шальное желание отомстить Ванессе и Вариэлю, изобразив писающего мальчика. А что? В высокоморальном длинноухом мире подобных приколов не знают, могу произвести фурор. Хотя – куда уж дальше?
Зажурчало. Звонко так, качественно. Даже без усиливающей аппаратуры слышно. Все-таки не зря мой соучастник-изобретатель заказал у кузнеца дополнительную фенечку – железное корытце. Оно, собственно, выполняло роль внутренней чаши унитаза. Черт, а ведь здорово получилось!
Едва я закончила, барон снова приблизился и изящным движением задействовал рычаг слива. Божественный звук! Голос родной цивилизации! И пофиг, что систему возврата пробки, которая выдергивается при нажатии на рычаг, мы так и не придумали.
– А вот так он наполняется… – вещал тем временем эльф, запуская руку в опустевший бачок, чтобы установить пробку. После чего ловко залил воду из припасенного ведра и широко улыбнулся.
Зрители зааплодировали не сразу – все-таки стоя у подножия пьедестала, много не увидишь. Нужно попросить каргулю, чтобы разрешила слугам опробовать новинку. Хоть по разику. Вот тогда они оценят! Вот тогда они поймут!
– Это великолепное изобретение – плод ума и фантазии госпожи Ольги, – не унимался блондинистый барон. И уточнил, важно подняв палец к потолку: – Ее первое изобретение! И, согласно традициям, должно быть названо в ее честь.
Смеяться резко расхотелось.
– Чего? – осторожно переспросила я.
– Изобретение! В вашу честь! – пояснил сияющий эльф. Дыхание скорой и очень мучительной смерти ушастик не чувствовал, хотя дышала она ну очень близко и громко.
– У него уже есть название, – опасным шепотом напомнила я. – Унитаз.
Длинноухий Кулибин радостно кивнул:
– Традиция допускает двойное название. «Унитаз-Ольга» – звучит неплохо.
Я машинально взвесила в руке бутылку из-под игристого, перехватила на манер дубинки.
Что в таких случаях кричат? За ВДВ?
На помощь пришла каргуля.
– Господин Крисс, – позвала она, – у госпожи Ольги, как у всех благородных эльфиек, сложносоставное имя. Может, она захочет присвоить изобретению другую часть имени?
О чем толкует блондинка, сообразила не сразу. Потом в памяти всплыла встреча Грегора с прадедом – он назвался не просто Гришей, а какой-то безумной абракадаброй. На эльфийском фоне наши Анжелики-Виктории и Аллы-Софии куда благозвучней.
Э… а как назваться мне? Ольга-Мария? Черт, не пойдет. Машка все равно никогда не узнает…
– А можно я назову его в честь любимого мужчины?
Крисс нахмурился.
– Вообще по традиции…
– Господин Дориэль, но слово «унитаз» – мужского рода. Да и какая разница? Мое имя, не мое…
Барон перевел недоуменный взгляд на зал.
– А пускай! – воскликнул Вариэль. Кулаки малолетнего ушастика сжались, в глазах вспыхнули молнии.
М-да… Кажется, кое-кто забыл, что по официальной версии я невеста герцога Аргар. Если назову другое имя – среди слуг поползут слухи. Потом эти слухи просочатся в город, и привет. Каждая остроухая морда будет знать, что невеста юного герцога влюблена в… престарелого графа. Ведь зайчик именно это имя услышать рассчитывает?
А дальше что? Конец легенде? А вдруг что-то пойдет не так и мой переход придется отложить? Вдруг эта легенда еще понадобится?
Нет. Судьбу дразнить не стоит.
– Вариэль, ты позволишь?
– Позволю что? – недоуменно переспросил эльф.
– Назвать изобретение в твою честь.
Лицо сероглазого вытянулось и замерло. Я же второй раз за вечер ощутила дыхание родной цивилизации – мордашка у лопоухого такая, будто дверьми в метро зажало.
– Мою?
Жидкие, но довольно уверенные аплодисменты заставили блондина прикусить язык. Молнии из его глаз исчезли, но радости точно не прибавилось.
– А теперь позвольте продемонстрировать слив из ванной! – возвестил сияющий барон.
К счастью, на второй постамент лезть не пришлось…
– Зачем вы это сделали? – прошипел герцог, едва мы вновь оказались рядом.
Понимаю – над детьми и влюбленными парнями подтрунивать стыдно, но удержаться не смогла:
– Я во всеуслышание назвала тебя любимым мужчиной, чем ты недоволен?
Зайчик надулся и запыхтел еще громче.
– Но ведь вы меня не любите! – прошипел аккурат в ушко.
Одарила его улыбкой, сказала совершенно искренне:
– Люблю. Как друга.
– Но традиции… – попытался возмутиться он.
– Ой, да ладно тебе.
Дальше случился коллективный поход к новой выгребной яме, в которой, впрочем, обнаружилась лишь небольшая лужица. В финале, когда на землю уже спустились сумерки, а особняк озарился голубоватым светом магических лампочек, в столовой состоялся фуршет. Подавали, как водится, игристое.
Единственный взгляд на бокал с желтоватой пузырящейся жидкостью заставил желудок совершить сальто. В итоге я предпочла воду.
– Ой, какие мы впечатлительные, – прошептала каргуля.
– Презентацию нижнего белья не доверю! – ничуть не скрываясь, выпалила я.
Ванесса шаловливо хихикнула и подмигнула.
Черт! Думает, что за два дня, которые отделяют от главного события, не успею написать для нее речь и провести жесткий инструктаж? Ладно, пусть помечтает.
После игристого народ заметно повеселел и осмелел. То один, то другой подходили с вопросами, главным из которых был – как? Как вы додумались до такого? Я скромно хлопала ресницами и отсылала к барону Криссу, поясняя заодно – без блондинистого изобретателя ничего бы не вышло. Вскоре вокруг господина Дориэля собралась толпа, и он пошел в отрыв, рот не закрывался ни на секунду. Подозреваю, что прежде его работой не слишком интересовались.
Единственным, кто проявлял недовольство, был зайчик. Я старалась успокоить его улыбками, только сероглазый и не думал расслабляться. Продолжал пыхтеть, раздувать щеки и бросать сердитые взгляды. В итоге подошел, цапнул за локоток и поволок в сторонку. Я не сопротивлялась.
Когда мы оказались в дальнем углу столовой, юный герцог шумно выдохнул и выдал:
– И все-таки! Почему я?
Ну как сказать… причин-то много.
– Не хотела выставлять тебя дураком.
– Что? – В шепоте зайчика прозвучало искреннее возмущение. – И поэтому назвали моим именем устройство для опорожнения?
– Это великое изобретение, – парировала я. – Оно изменит ваш мир. И мне кажется, лучше ассоциироваться в глазах народа с изобретением, чем прослыть рогоносцем.
– Что-что?
– Пока ты молод и красив, ты имеешь право на любые ошибки и неудачи, кроме неудач в любви. И если поползут слухи, что твоя невеста влюблена в другого, репутация будет испорчена конкретно. Я не могла этого допустить…
Сопение стало куда громче. Я даже отодвинулась на полшага – не из страха, а так, на всякий случай. И стало вдруг так неловко, так неудобно…
Потакая желаниям совести, попыталась оправдаться:
– А вообще… если тебе так хочется правды, скажу. Изначально планировала назвать изобретение в честь Арха.
Эльфенок застыл. Глядел как на умалишенную в стадии буйства.
– А что? Это отличный вариант, – продолжала рассуждать я. – Бог умирает в том числе потому, что народ забыл его имя. Следовательно, если имя вспомнят…
– Вы… вы издеваетесь?
– Ничуть. Сам подумай… Бог проклят несколько тысячелетий назад, старшие поколения еще помнят его имя, а новые – даже не знают. По всем расчетам, Арх должен был исчезнуть довольно давно, но он до сих пор жив. И какой напрашивается вывод?
Я выдержала паузу и, не дождавшись ответа, продолжила:
– А вывод прост до банальности – ваш народ его все-таки подкармливает. И если учесть, что Арх принимает только добровольные жертвы, значит, кормится тем, что часть эльфов старшего поколения, умирая, посвящает себя ему. Почему они это делают?
Вопрос был риторическим, но зайчик заикнулся что-то возразить. Потом подумал и выдал растерянно:
– Не знаю.
– Да потому, что умирающий смотрит на мир иначе! Ему ваши религиозные заморочки до лампочки. Ему просто страшно и одиноко. И хочется, чтобы рядом был хоть кто-то… Больной зовет доктора, потому что с ним спокойней, а умирающий – бога.
Вариэль сглотнул.
– Итак, Арх! – продолжала рассуждать я. – Умирая, эльфы новых поколений будут испытывать те же ощущения, но не смогут его позвать, потому что не знают имени. И не узнают – оно запрещено. Единственный легальный способ напомнить эльфам о боге – назвать в его честь нечто особенное.
– Унитаз? – В интонациях Вариэля отчетливо прозвучало презрение.
– Видишь ли… один из законов моего мира гласит – неважно какого цвета пиар, главное, чтобы он был эффективным. Здесь то же самое. Унитаз – это технологический прорыв, при правильной раскрутке о нем будут говорить все. В честь кого назван – тоже поинтересуются, уж поверь. А тут – опа, а это имя проклятого бога!
Несколько секунд молчали. Зайчик переваривал, а я ждала окончания этого процесса.
– И почему же вы назвали изобретение… Вариэлем? – осторожно поинтересовался блондин. – Испугались, что Арх рассердится, так? А моего недовольства, стало быть, не боитесь?
– Нет, дело в другом, – со вздохом признала я. – Риск слишком велик. Чтобы заставить ваше общество иначе взглянуть на человека, нужно сделать нечто позитивное. А попытка напомнить бессмертным о боге смерти очень смахивает на провокацию. Это как маленькая дырочка на колготках – вроде мелочь, а колготки все равно выбрасывать. Если эльфы решат, что я пришла поиздеваться, не станут помогать, скорей уж наоборот – будут гнобить человечество еще яростней и изощренней. И моя миссия провалится.
– То есть… Арха вы тоже не любите? – помедлив, спросил ушастик.
Черт! Кто о чем!
– Вариэль, ну какая любовь? Мне через пару дней уходить…
– Не любите, – констатировал длинноухий. Послышалось, или в его голосе действительно прозвучала тоска? – Никого не любите. Только себя.
– Вариэль, что происходит? – настороженно поинтересовалась я.
На лице блондина как по щелчку вспыхнула хамоватая улыбка. Он тут же перевел тему:
– Значит, нести ваше изобретение в массы предстоит господину Криссу? И что это будет? Центральная канализация с системой открытых канав?
– Ну…
Улыбка сероглазого стала шире и злей.
– Значит, вскоре мое имя будет ассоциироваться не только с унитазом, но и с непередаваемым амбре?
Мне и до этого было слегка неловко, а теперь даже уши вспыхнули.
– Вообще, есть более интересная идея, – осторожно призналась я. – Ведь под столицей огромная пещера…
Эльф подавился вздохом, закашлялся. Глаза стали большими-большими.
– Ты соображаешь, о чем говоришь?!
Черт, он таки перешел на «ты»? К чему бы это?
– Ну да… – Я невольно потупилась.
– Это не просто пещера, – вкрадчиво напомнил герцог. – Это святилище проклятого бога!
– Видала я это святилище… Малюсенький карман в скалистой породе… Его, по большому счету, можно перенести. И вообще… – Уровень неловкости рос как на дрожжах. Отчего-то казалось, что Арх отлично слышит каждое слово. – Если продать хотя бы половину подношений, которые в этой пещерке заныканы, можно такое святилище отгрохать, что даже богиня жизни позавидует. Или кто в вашем пантеоне главный?
Зайчик продолжал копировать взгляд опытного психиатра, а я окончательно стушевалась. Мысль все-таки закончила, хотя чувствовала себя как на экзамене, который принимает лично ректор в компании с министром образования.
– Ведь просверлить шахты вполне реально – Шердом же смог. Зато никаких выгребных ям на заднем дворе… Единственное – королевский дворец в эту систему включить нельзя, под ним же источник магии, а он такого непотребства точно не потерпит. Но от того, что король и компания продолжат пользоваться ночными горшками – мир не рухнет, верно?
А самой вдруг подумалось – вот она, справедливость. Хоть в чем-то у простого народа будет возможностей больше, нежели у венценосных зазнаек.
– Ну знаете… – Возмущению сероглазого не было предела. – Ну знаете…
Закончить он не успел.
Дикий, истошный вой прорезал тишину, как скальпель мандариновую кожицу. Зайчик замер на секунду и резко развернулся. Я тоже напряглась, хоть и не сразу. А опознать в источнике звука каргулю смогла лишь после того, как герцогиня захлопнула рот. Служанки присели в ужасе, слуги-мужчины резко бросились на выход.
Глянув на нас, Ванесса заверещала снова:
– Взлом подвала!
