Глава 12
Лучший друг, или Большая неприятность лорда Лейма
(О праве на дружбу, сон и любовь)
– Надеюсь, я сплю и мне снится кошмар! Элия, ущипни, разбуди меня! – пробормотал Джей, страдальчески морщась. Кэлер лишь тяжело вздохнул, Рик демонстративно закатил глаза, Элия хихикнула и хорошенько ущипнула Джея за тонкую кожу на запястье. Принц взвыл и принялся тереть больное место, украшенное глубокими лунками от острых коготков любезной сестрицы.
– Привет, Гор! – послышался ответ кузена, а потом и его неловкое продолжение: – Ты знаешь, у меня гости…
– Отлично! Развлечемся! – с энтузиазмом откликнулся герцог Элегор Лиенский, бросая на пол свою сумку, ловко пиная ее под шкаф и протискиваясь мимо друга в прихожую.
– О, герцог, какая нечаянная… радость! – воскликнула принцесса, появляясь в коридоре. Словно мрачные тени приближенных повелителя Межуровнья, за ее спиной встали остальные родичи.
– Нет, не развлечемся… Привет, леди Ведьма, – хмуро заключил Элегор и с ходу выпалил: – Лейм, приятель, ты попал в дурную компанию.
– Вот именно, малыш, этот парень – дурная компания для тебя, – зловеще подтвердил Джей. Его рука нырнула под рубашку за кинжалом.
Атмосфера ощутимо накалилась. В воздухе запахло крупным скандалом, гневом родичей и, весьма вероятно, кровавым убийством с расчлененкой в лучших традициях серийных маньяков – последователей Джека Потрошителя.
– Братья, мой друг всегда здесь останавливается, когда заходит в гости! – вклинился Лейм, стремясь погасить конфликт в зародыше, и занял оптимальную позицию между родичами и герцогом. Кто бы на кого ни кинулся, сначала он должен был преодолеть заградительный барьер из тела молодого бога. Юноша слабо надеялся, что этого фактора окажется достаточно, чтобы остановить драку.
– Братья?
– Друг?
Два возмущенных возгласа – соло Элегора и дуэт Джея с Риком – раздались одновременно.
– Э-э-э… да, – в замешательстве ответил Лейм на оба вопроса разом. – А что?
– Ни-че-го! – проскандировали все, на сей раз слаженно.
Действительно ни-че-го не понимающий Лейм устремил умоляющий взгляд на Элию, прося прояснить ситуацию.
– Видишь ли, милый, – мягко отметила богиня, при этом она изо всех сил старалась не рассмеяться, – в Лоуленде действительно считается, что компании худшей, чем его светлость герцог Элегор Лиенский, представить невозможно. Его репутация – это нечто неописуемое даже для Рика!
Элегор, гордый комплиментом, высоко вскинул голову и широко расставил ноги, словно готовился принять увесистую затрещину, а может, собирался заблаговременно врасти в землю, то есть в пол прихожей, чтобы его не смогли вышибить вон.
– Ой, неужели все так серьезно? – пролепетал ошалевший Лейм и, бросив на друга испуганный взгляд, тихо осел на стул в прихожей. Он краем уха (ибо никогда не считал достойным источником информации сплетни) слышал о невозможной репутации лучшего друга, но не думал, что она настолько ужасна.
– Ладно уж, герцог, что на пороге-то топтаться, заходи, коли пришел, не выгонять же тебя на ночь глядя, город перед нами пока ничем не провинился, – в единоличном порядке объявила решение принцесса и, игнорируя возмущенное ворчание Джея и Рика, первой направилась в комнату.
Элегор из принципа пошел за ней, демонстративно не замечая внушительного бастиона из хмурых братьев леди Ведьмы. А Лейм немного приободрился, вот ведь кузина общается с герцогом вполне по-приятельски, а если подумать, то реноме членов королевской семьи Лоуленда тоже далеко от безупречного. Так, может, все не настолько страшно, насколько расписывают злые языки сплетников?! А если даже и так, молодой лорд все равно не собирался отказываться от дружбы!
Элия заняла кресло слева от дивана – в нем всегда сидел герцог, когда заходил к другу. Хмыкнув, юноша плюхнулся во второе и последнее кресло в гостиной. Все остальные, исключая Джея, были вынуждены расположиться рядком на длинном диване. Бог воров опять оккупировал ближайшую возвышенность – подоконник.
– Итак, Лейм, герцог Лиенский всегда останавливается у тебя? – чуть насмешливо уточнила богиня.
– Да, конечно, – просто ответил лорд и снова упрямо повторил для тех, кто бросал на герцога убийственные взгляды (к счастью, пока только взгляды!): – Он мой друг!
– Что ж, тогда, разумеется, мы не имеем права выставить его за дверь. Пусть остается, если хочет, – рассудила принцесса.
– Хочу! – нагло встрял герцог, впрочем, другого ответа от него никто даже не надеялся услышать.
«Раз Элия объявилась в урбомире, да еще и с компанией братцев, – с ходу решил молодой бог, – дело явно пахнет приключением, а то и заданием Источника. Как же упустить такую возможность поразвлечься?!»
Неистощимое любопытство частенько становилось причиной, обрушивающей на голову герцога массу проблем и неприятностей. Но оно же обеспечивало богу целую кучу самых увлекательных приключений, поэтому Элегор всегда шел на поводу у сего общественно вредного свойства божественного характера, чем в свои молодые годы успел заработать заслуженную славу великого смутьяна. Прекрасно зная характер герцога, Элия даже не стала возражать, ибо сразу поняла: шальной бог покинет квартиру только ногами вперед. А убивать свою любимую «игрушку» принцесса не планировала.
– Не имеем права? Почему это? – от всей души удивился принц Джей, для которого никакие гипотетические чужие права никогда не становились преградой для реализации собственных желаний.
– Потому что хозяин квартиры – наш кузен и, если речь пойдет о том, кому остаться, а кому покинуть помещение, решать будет только он. Источник высказал лишь пожелание касательно нашего пребывания у лорда Лейма, – обстоятельно и серьезно, что показалось брату хуже откровенного ехидства, ответила принцесса, – а потому не стоит ставить родственника в ситуацию сложного нравственного выбора между другом и братом, решение может быть не в твою пользу, дорогой мой.
– А как ты заговоришь, сестра, если герцог сорвет выполнение нашей миссии? – с показным равнодушием осведомился Рик.
– А этот случай, буде произойдет, станет рассматриваться уже лоулендским Судом, – не менее равнодушно пояснила Элия.
– Я снимаю свои претензии, пускай остается, – тут же заверил общество оживившийся Джей.
Лейм укоризненно насупился: как можно вот так голословно обвинять его друга во всех преступлениях, если он даже ничего не совершил, пока…
– Нехай малыш остается, – хлопнув ладонью по колену, согласился Кэлер, поглядывая на молодого инициативного бога, как на ярого кобелька со своей псарни.
– Я не намерен вам мешать, – оскорбленно вздернул нос герцог.
– Ха, герцог, намерен не намерен, у вас это само получается, как и у меня. Держи, кстати, – рассмеялся Джей и перекинул Элегору бумажник, паспорт, перстень-печатку и серебряный портсигар.
Ничем, кроме округлившихся глаз, не выдав своего удивления, молодой бог поймал незаметно реквизированные у него вещи и машинально рассовал по карманам.
– Кстати, герцог, ты куришь? – подбросил коварный вопросик бог воров.
– Нет, балуюсь, – пожал плечами Элегор, не замечая подвоха.
– Увижу или унюхаю, что куришь, из квартиры вылетишь, – мгновенно предупредила Элия, не переносившая табачных ароматов.
Лейм виновато моргнул и порадовался тому, что умолчал о своих экспериментах в этой области.
– И как называется это твое предупреждение, дорогая, в свете прав его светлости остановиться на ночлег у друга? – коварно уточнил Рик.
– Ликвидацией помех в работе, – объяснила молодая женщина и обратилась к Лейму так, словно ее и не перебивали: – Милый, нам нужно решить вопрос с ночевкой. Как ты планировал нас расположить раньше?
– Тебя в моей спальне. – Юноша вновь чуть засмущался, слова «спальня» и «Элия», произнесенные вместе, вызывали слишком сильные эмоции и череду чрезмерно живописных картин и ассоциаций. – А мы на диване – он раскладывается. И на большом надувном матрасе. Я подсчитал, постелей хватит.
– Что ж, значит, надо освободить одно место в гостиной. Я думаю, мы с тобой, дорогой, вполне уместимся в спальне, тогда четверо расположатся в комнате, как ты и рассчитывал, – невозмутимо рассудила богиня.
Донельзя смущенный Лейм открыл было рот, чтобы рефлекторно возразить, но, поймав выразительные взгляды кузенов, тут же захлопнул его, отчетливо осознав: если он откажется от этого счастья, то другие тут же предложат свои услуги. И что он будет делать, коли Элия согласится? Поэтому юноша только кивнул.
– А теперь вы все как хотите, но я иду спать! Прыжки из урбомира в маги-мир и обратно даром не проходят. Все рассказы и обсуждения утром! – решительно заявила богиня и направилась в спальню. Уже на пороге Элия приостановилась и на полном серьезе пригрозила: – Того, кто меня разбудит раньше десяти утра, – убью!
Лейм хвостиком последовал за ней, сильно сомневаясь в том, что ему удастся прорваться в спальню через кордон ревнивых и мстительных братьев позже, когда кузина ляжет. Причем заклинившая дверь казалась ему менее вероятной версией событий, чем сломанная нога или внезапный «обморок».
– Поняли, – злобно процедил Джей, провожая парочку хмурым взглядом и странным на вкус герцога ехидным вопросом: – Кефирчика на ночь попить не возьмете для расслабления?
– Прекрасной ночи, сестра! – доброжелательно напутствовал богиню Кэлер.
– И тебе того же, дорогой, – безмятежно игнорируя явную досаду ревнивцев, а также кефирную тему, ответила принцесса.
– Элия, ты в самом деле считаешь это возможным? – робко уточнил юноша, устраивая себе скромное ложе на пушистом ковре слева от кровати. Постели для братьев и друга он загодя отнес в гостиную и показал Кэлеру, как надувается автоматическим насосом матрас.
– Да, милый, считаю. Здесь тебе будет куда спокойнее, чем в филиале дурдома, временно открывшемся в соседней комнате. А за Элегора не волнуйся, не съедят его наши братья, парень умеет показывать зубы, – ласково улыбнулась богиня и, скинув пеньюар, забралась в кровать. Сладко потянувшись, аккуратно зевнула, прикрыв рот ладошкой, дотянулась до кузена и взъерошила напоследок его пушистые волосы, а затем, нырнув под одеяло, мгновенно заснула.
Муки совести быстро, даже как-то подозрительно быстро улеглись. Лейм счастливо вздохнул и, тихонько устроившись на корточках в уголке своего ложа, устремил нежный взгляд на спящую кузину. Ясные зеленые глаза подернулись мечтательной поволокой. В сознании юноши явь и мечты сливались в прекраснейшее из видений…
В гостиной же еще долго слышались разнообразные звуки, свидетельствующие об ожесточенной перепалке между герцогом Лиенским, Риком и Джеем, их тщетно старался перекричать телевизор, на котором кто-то постоянно менял каналы. Наконец что-то требовательно пробасил Кэлер и щелкнул пультом. Немного поворчав для порядка, жертвы дисциплинарных интриг начали раскладывать постели, и через некоторое время все смолкло. Осторожно подкралась блаженная тишина.
Но вскоре тишина вновь бежала из квартиры, изгнанная богатырским храпом Кэлера, вольготно раскинувшегося на полу. Принцы, за время частых совместных путешествий привыкшие к такого рода музыкальному сопровождению, даже не шелохнулись. А вот Элегор нервно дернулся и попытался отползти подальше от источника шума. Однако ни это, ни накрывание головы подушкой не помогло, всесокрушающая звуковая волна храпа торжествующе разносилась по комнате. Тогда герцог дотянулся и пнул Кэлера под ребра, надеясь, что мужчина перевернется на бок. Через десять энергичных тычков бог действительно перевернулся, но не затих. Крики в ухо громко храпящего принца, чмоканье и мелодичный свист тоже не возымели действия. Поняв, что Кэлера ему не разбудить, а отползти спать в коридор – значит признать свое поражение, упрямый герцог Лиенский покрутился с полчаса вьюном на постели и все-таки заснул… Ненадолго.
Через десяток-другой минут проснулся Джей и решил, что ему срочно нужно посетить ванную комнату. Аккуратно перешагнув через Кэлера, дальше принц стал двигаться, словно нарочно не выбирая дороги. Того, что на матрасе рядом с диваном спит еще и упрямый юнец, бог, разумеется, не учел, а если и учел, то во внимание не принял. Взвыв от того, что чья-то пятка врезалась ему под дых, а вторая умостилась на шее, грозя перекрыть кислород, Элегор попытался вырваться из плена.
– А, это ты тут, щенок, под ногами мешаешься, – пробормотал Джей и, сойдя с на редкость костистого тела, двинулся дальше, прежде чем возмущенный герцог успел выпалить ответ.
Элегор скрипнул зубами и поклялся, что этот ублюдочный вор еще тысячу раз пожалеет о том, что сделал. Утешенный этой мыслью, герцог спокойно заснул. Топтаться на костях худой жертвы вторично не стал даже вредный принц: во-первых, повторяться – это нестильно, во-вторых, жертва, готовая дать отпор, уже не так безобидна и забавна, как безмятежно спящая.
Пробудился герцог Лиенский, как обычно, ранним утром. На часах у стены, стилизованных под подсолнух, маленькая стрелка едва миновала цифру шесть.
«Пора!» – бодро решил Элегор и вскочил.
Быстро одевшись (при этом юноша изо всех сил старался шаркать, грохать и топать как можно громче, но принцы все равно не повели ухом), герцог отправился в ванную. Вдоволь наплескавшись под холодным душем, он зашел на кухню, привычно сунул нос в холодильник и поразился. Тот был до отказа забит всякой тарой с густым белым содержимым. Судя по запаху, кефиром. Размышляя над тем, с каких это пор Лейм стал кефирным маньяком, герцог решил выпить кофе. Отыскал пакетик с зернами в морозилке (какой-то местный эстет сказал однажды Лейму, что их следует хранить именно там), порывшись в шкафу, вытащил кофемолку и самую большую из трех турок. Они с другом называли ее гостевой. Через пятнадцать минут по квартире потянулся вдохновляющий аромат бодрящего напитка.
Делиться с принцами Элегор не собирался, просто решил, что к тому времени, когда те проспятся по милой лоулендской традиции, они с Леймом успеют выпить все двенадцать чашек. Ну а если на донышке останутся холодные опивки, так герцог расщедрится и отдаст их братцам леди Ведьмы, а не пожелают, пусть жрут кефир.
Умостившись на высоком табурете и неспешно потягивая третью чашку горячего кофе, герцог удивленно косился на часы. Уже было почти восемь, а Лейм, который обычно вскакивал пораньше друга, все не появлялся.
«Совсем заспался парень. Видать, вчера слишком долго «укладывался спать» с Элией. Стерва все-таки она, леди Ведьма! Пойти, что ли, разбудить их? – подумал Элегор. К досаде на дрыхнущего друга примешивалось нечто вроде почти детской обиды на принцессу, завладевшую вниманием товарища. Вскинувшись, герцог дерзко решил: – А вот и пойду, и разбужу! То-то сюрприз будет!»
Элегор быстро выхлебал остатки кофе из чашки, стремительно взвился с табурета и понесся по коридору. У спальни друга он слегка притормозил, стукнул один раз для проформы в дверь и, распахнув ее, громко провозгласил:
– Лейм, приятель, уже белый день на дворе, хватит спать!
Бешеный взгляд, который метнул на Элегора юный лорд, вырванный из своих сладких грез воплем друга, менее живучую личность мог бы испепелить на месте. Взор, полыхающий алым, смертоносный и беспощадный, как острый клинок, смазанный ядом, заставил герцога рефлекторно отшатнуться. Прежде чем Элегор начал соображать, что, собственно, происходит, взъярилась разбуженная Элия. Запустив в нахала одной из трех подушек, богиня прошипела:
– Малыш, ты рехнулся? Я же велела не будить меня до десяти утра! Убирайся, пока цел!
К легкому удивлению принцессы, герцог перекинул подушку назад, пробормотал: «Извините!» – и вышел, тихо притворив за собой дверь. Сменив гнев на милость, принцесса решила не преследовать нахала (для этого ведь следовало встать!) и, немного повозившись в своем гнездышке из одеяла, снова улеглась.
– Тебя тоже разбудил этот неугомонный кретин, милый? – спросила богиня у кузена.
Лейм пробормотал нечто несвязное, молодая женщина сочла это утвердительным ответом и задремала.
Ошалевший Элегор добрел до кухни, автоматически слил в чашку следующую дозу кофе из турки и уставился в пространство, ероша пятерней волосы. На его сумасшедшую голову свалилось сразу слишком много неожиданностей, и теперь герцог пытался хорошенько все обдумать. Получалось не очень. В голову лезли какие-то несвязные обрывки мыслей. Он привык действовать, а не размышлять о подобного рода щекотливых материях. Конечно, даже молодой бог постепенно начинал понимать прописную истину: стремление орудовать по первому побуждению зачастую не приводит ни к чему хорошему. Вот, например, сейчас. Что его дернуло вваливаться в спальню к другу?! Герцог ожесточенно помотал головой: он всегда знал, что Элия – редкостная стерва, но чтобы настолько?!! Лейм-то, оказывается, сходит по ней с ума, а она, издеваясь, приглашает его в спальню и укладывает спать на ковре! До какой же извращенной жестокости надо дойти, чтобы так издеваться над любящим мужчиной?
Элегор резко встал и заметался по кухне – когда он двигался, думалось лучше. Судя по всему, Лейма уже не спасти – вляпался парень серьезно. Если он вобьет что-то себе в голову, то это надолго, если не навсегда. Упорство лоулендское! Герцог тяжело вздохнул. Самое удивительное, что Лейма, похоже, устраивает такое положение вещей. Как можно любить женщину, которая изощренно тебя мучает? Терпеть унижения, видеть, как она заигрывает с другими. Элия и сама, наверно, не помнит, сколько у нее было любовников – давно счет потеряла, ведьма!..
Неужели у нее нет никаких чувств к Лейму? Он же ей родич, в конце концов. Двоюродный брат! И как только Лейма, милого, доброго, отзывчивого Лейма угораздило родиться в кошмарной семейке Лимбера?! Неужели нельзя было сразу сказать парню, что у него нет шансов, и не дурить ему голову? Трижды стерва!!
Элегор удивленно посмотрел на пустую чашку, которую почему-то до сих пор держал в руке. Бездумно проведя пальцами по голубой эмали, собрался налить новую порцию погорячее, но услышал легкий шорох за спиной и обернулся. На кухне появился мрачный Лейм. Он укоризненно посмотрел в глаза друга, глубоко вздохнул, молча нацедил себе чашку кофе и побрел в кабинет.
Челюсти сжались до хруста. Герцог решил: «Никогда тебе этого не прощу, леди Ведьма!!!»
Часам к десяти принцесса почувствовала себя достаточно отдохнувшей и решила проснуться. Она немного полежала, нежась под теплым легким одеялом в уютной постели. Потом села, сладко потянулась и открыла глаза, чтобы насладиться впечатлением, которое произвел ее щедрый подарок на кузена. Но Лейма в комнате не было!!!
«Куда это он мог подеваться?» – с удивлением, к которому примешивалась толика раздражения, подумала принцесса. Она справедливо полагала, что юного родича из спальни сегодня нельзя будет уволочь и силой, но почему-то просчиталась. Произошло нечто, смешавшее строгие расчеты божественной логики, основанной на точном знании действия Силы Любви. Но что?
«Выясним», – твердо решила Элия и, как в боевые доспехи, облачилась в длинную юбку с великолепным разрезом и серо-голубую тонкую кофточку, подчеркивающую соблазнительные формы. Последний неношеный урбонаряд. Пока богиня одевалась и причесывалась, ее обоняние уловило тонкий аромат кофе, просочившийся в спальню сквозь неплотно закрытые двери.
«Похоже, мальчик на кухне», – сделала вывод молодая женщина и отправилась туда.
Но ее ждало жестокое разочарование. Вместо душеньки Лейма на высоком табурете обосновался «ужасный» герцог Лиенский в самом ужасном настроении. Сердито нахохлившись, точно занедуживший грач, юноша восседал за столом и столь ожесточенно крутил в руках чашку, что создавалось впечатление, будто он собирается добыть огонь трением пальцев о фарфор.
– Прекрасный день, малыш, – кисло бросила принцесса и, усевшись на скамеечку напротив, налила себе кофе. Она не слишком любила странную темную бурду, по виду скорее походившую на чьи-то жидкие экскременты, но ничего более вкусного и горячего на данный момент в кухне не было. Пришлось встать и немного пошарить в холодильнике. Среди залежей Кэлерова кефира отыскался пакетик со сладким молоком. Оно сделало напиток вполне съедобным. С удовольствием пригубив его, молодая женщина довольно зажмурилась, вдохнув приятный аромат.
– Зачем ты мучаешь Лейма?! – так и не поздоровавшись, зло бросил Элегор, неприязненно глядя на Элию.
– Единственный источник мучений здесь ты, герцог, – с легким раздражением огрызнулась принцесса, припоминая неурочное вторжение.
– Не делай вид, будто ничего не понимаешь! Не строй из себя жрицу-девственницу!! – взорвался Элегор, грохнув чашкой о стол. – Тебе доставляет удовольствие издеваться над мужчинами?! Лейм сходит по тебе с ума, а ты… Видал я стерв, но таких!!!
– Видала я хамов, но не таких!.. Почему же ты решил, что я над ним издеваюсь? – парировала богиня с самым искренним удивлением.
Герцог даже онемел на секунду от такой наглости:
– А как же это еще назвать?!!!
– Что? – Элию начал забавлять разговор, сонная утренняя расслабленность уступала место бодрому оживлению.
– То, что ты с ним творишь! – злобно повторил Элегор. – Он, бедняга, всю ночь промучился, а ты смеешься! А потом еще строишь из себя оскорбленную невинность!
– Глупый мальчик, – тонко улыбнулась богиня, начавшая понимать, с чего герцог так разбушевался. – Я подарила ему такую ночь, о которой он мог только мечтать. Лейм был счастлив.… До тех пор, разумеется, пока ты, заступник, не пришел его будить.
– Какого же демона он сидел на полу и смотрел на тебя глазами голодного побитого щенка? – изумился герцог, ничего не понимая.
– Может быть, ты неправильно истолковал его взгляд? – В глазах принцессы засверкали серебристые искорки смеха.
– Мужчина не смотрит такими голодными глазами на женщину после ночи любви. Не делай из меня идиота! – огрызнулся в легком смущении молодой бог.
– Невозможно сотворить то, что уже имеется в наличии, малыш. Ты так ничего и не понял, – хмыкнула Элия.
– Да, куда уж мне, дураку, – хмуро пробормотал Элегор.
Богиню изрядно развеселила комичная беседа, в которой герцог невольно взял на себя роль ее сердечного поверенного. Принцесса «сжалилась» и решила кое-что рассказать юноше.
– Веришь ты мне или нет, меня это не слишком заботит, но слушай. Да, Лейм испытывает чувства определенного рода. Но своей силой на мальчика я не действовала. Я вообще редко пускаю ее в ход. Красивая и умная женщина легко может влюбить в себя любого мужчину, и талант богини любви для этого не нужен. Но сама моя суть: внешность, манера поведения, ум – неотъемлемая часть моего дара богини, которую не замаскируешь и не спрячешь за «флером незаметности». Она действует вне зависимости от того, хочу ли я, чтобы в меня влюбились, или нет.
Лейм сознательно поддался своим чувствам. Бог романтики должен иметь совершенный идеал прекрасной женщины или жить в его поиске. Такова суть Лейма-бога. И ни моей, ни его вины в том, что он нашел свой идеал в богине любви, нет. Конечно, я знаю о его чувствах и не собираюсь причинять ему боль. Вот только кузен еще слишком молод. Если сейчас я подарю ему ночь любви – это навсегда привяжет его ко мне, освободиться он уже не сможет, да и не захочет. Путы плоти крепки. А для меня он будет лишь еще одним неопытным мальчиком, нежным, милым, красивым, но и только. Такие быстро надоедают. Скука приходит на место симпатии. Для кузена я, возможно, смогу найти сочувствие. Но нужно ли оно ему? Он умрет от боли, если поймет, что любимая женщина дарит ему наслаждение только из жалости. Нет, я не хочу для него такой участи. Слишком хорошо я знаю мужчин и себя, чтобы думать, что все будет по-другому. Пусть подрастет, наберется опыта, быть может, найдет себе другой идеал. А если нет… Что ж, тогда решим…
Этой ночью я позволила ему находиться рядом, мечтать, смотреть. Это то, что нужно Лейму сейчас. Другое мальчику лишь повредит. Ты можешь называть меня стервой. Я такая и есть. Многие смертные и боги готовы были отдать жизнь и душу за один лишь мой поцелуй, валялись в ногах, умоляя меня принять их дар, а я лишь смеялась в ответ. Но Лейма я люблю и не хочу, чтобы ему было больно, не позволю и другим причинить ему страдания. Я постараюсь позаботиться о том, чтобы он не полюбил меня слишком сильно, настолько сильно, чтобы мучиться.
Элегор внимательно выслушал собеседницу, умудрившись ни разу ее не перебить. Герцогу никогда и в голову не приходило рассматривать действия Элии с такой стороны, но тем не менее он поверил ей сразу. Что ставило в тупик – информация совсем не вязалась с образом леди Ведьмы, который Элегор тщательно выпестовал в душе, дополняя отрицательными чертами собственного изобретения. Глубоко вздохнув, герцог вынужден был признать, что, идя на поводу у собственного самолюбия, вечно уязвляемого кажущимся превосходством Элии, судил о принцессе немного необъективно.
«Но она все-таки стерва – сама призналась», – эта мысль слегка успокоила Элегора, и он с новой подозрительностью спросил:
– А почему ты мне все это рассказала?
– Почему? А почему бы и нет. Ты никому не расскажешь, не сможешь использовать эти слова, чтобы повредить мне или извлечь какую-то выгоду, зато спасешь себя от многих заблуждений касательно женщин в целом и меня в частности, кроме того, не будешь мешать жить Лейму, – обосновала свою позицию Элия и, допив кофе, вышла из кухни.
Лейм сделал пару глотков кофе, показавшегося ему абсолютно лишенным вкуса, и поставил чашку на стол. Боль сковывала грудь, сдавливала голову стальным обручем. Доведется ли ему еще когда-нибудь испытать такое счастье: провести целую бессонную ночь у изголовья спящей Элии… Когда Гор ворвался в спальню, Лейм был взбешен – друг разбудил кузину. Успела ли она увидеть, как он смотрел на нее? Что скажет ему теперь? Что, если отругает, запретит видеть себя? Или будет презирать?.. Тысячи вопросов один другого мучительней одолевали несчастного бога романтики. Юноша закрыл глаза, чтобы не дать пролиться слезам…
– Дорогой, к тебе можно? – Не дождавшись ответа, принцесса легко вплыла в кабинет и аккуратно прикрыла за собой дверь.
Лейм сидел за столом, сгорбившись, словно старик под тяжестью прожитых лет. Его плечи слегка вздрагивали. Волны гнетущей тоски, горечи, желания, любви и страха накрыли богиню с головой.
– Ох, мальчик мой сладкий, – нежно прошептала она и, подойдя к кузену, положила руки ему на плечи.
Лейм поднял на кузину взгляд, полный беспросветного отчаяния и безнадежной мольбы, тяжело вздохнул и снова поник.
«А герцог в чем-то, пожалуй, был прав. Для своих юных лет малыш увлекся слишком серьезно, пожалуй, нужно немного поработать силой», – с легким беспокойством подумала богиня и призвала свой талант, желая освободить юношу от чрезмерной тяжести безнадежной любви.
Но едва ее сила коснулась души кузена, как получила мощнейший отпор. Перед ней встала не просто стена – непробиваемый монолит, через который невозможно прорваться. С таким богиня еще не сталкивалась ни разу, даже когда пыталась «врачевать» твердолобого Нрэна.
– Нет, Элия, это мое, не забирай! – взмолился Лейм и, упав перед сестрой на колени, обнял ее ноги. – Пожалуйста, накажи по-другому, но не забирай.
– Милый мой, дорогой мальчик, дело не в наказании, я ни в чем тебя не виню и никогда не стала бы сознательно причинять тебе боль. Но ведь тебе плохо, а может, станет еще хуже, я уберу ровно столько любви, чтобы тяжесть чувства в будущем не омрачала радости жизни, – ласково пояснила принцесса, удивляясь той силе, с которой столкнулась, и буре чувств юноши.
– Не надо, – твердо ответил бог, поднялся на ноги и посмотрел прямо в глаза кузине. – Это мой выбор, и я имею на него право. Тебе ли этого не знать?
– Знаю, – печально вздохнула богиня и, коснувшись ладонью щеки кузена, утонула в бездонной зелени его глаз. – Что ж, пусть будет по-твоему, – через вечность молчания сказала принцесса. – Это действительно твой выбор. Только как бы тебе не пожалеть о нем. А когда пожалеешь, будет поздно, и я уже ничего не смогу сделать.
– Не пожалею, – счастливо улыбнулся юный лорд, страдание и страх исчезли, смытые мощной волной самого светлого и искреннего из чувств. – Спасибо. Мне ничего не надо, только позволь видеть тебя и любить. Ты не сердишься на меня?
– Разве это возможно, солнышко мое, – мягко ответила принцесса и взъерошила волосы кузена.
– Благодарю тебя, – проникновенно прошептал Лейм и поцеловал руку своей любимой, прижатую к его щеке.
– Пойдем-ка, дорогой, перекусим, – предложила богиня, когда Лейм слегка успокоился. – Не знаю уж, как ты, а я просто умираю от голода! И мне нужно что-нибудь существеннее кефира и кофе!
Юноша поспешно согласился. В обществе кузины он был готов делать все, что ей заблагорассудится, даже пить вчерашний кефир! Вскоре уже вся компания сидела на кухне, с аппетитом – естественным следствием нравственных переживаний – уминая тосты со всякой всячиной, оставшейся от ужина в холодильнике, и запивая их горячим кофе, приготовленным Элегором вторично.
Увидев, что с другом все в порядке (вид не бледный и мрачный, будто перед виселицей, а вполне счастливый и странно умиротворенный), герцог Лиенский облегченно встряхнулся. С его бесшабашной души словно камень свалился. Пакостить своим врагам молодой бог любил и занимался этим весьма регулярно и на редкость профессионально, с гениальной изобретательностью, но подвести друга вовсе не хотел.
«Ох, леди Ведьма, не знаю уж, что ты ему наговорила или наобещала, но, похоже, помогло, – думал юноша со сложной смесью удивления, неприязни и невольного восхищения, искоса поглядывая на Элию. – Умеешь ты все-таки мужикам головы крутить, ничего не поделаешь. Стерва!»
