Глава 3

Дни моего вынужденного заточения в гостиничной комнате тянулись медленно и тоскливо. Я проводила здесь всё своё время, никуда не отлучаясь, пребывая в основном в лежачем положении, с вытянутой ногой. Впрочем, жаловаться не приходилось: хорошо, что не с протянутой. Чуть меньше везения, и в Вестфолд притащили бы исключительно мой хладный труп, и то лишь в том случае, если смогли бы отскрести его от камней. Еду мне прямо в комнату приносила горничная; она же забирала потом использованную посуду. Два раза приходила меня навестить Кларисса. Сокрушалась о том, как неудачно всё сложилось, рассказывала об очередном приёме, который я была вынуждена пропустить, и обещала непременно свозить меня на прогулку по замковому саду, как только этого позволит моё здоровье. Здоровье пока не позволяло, однако же нога болела всё меньше, так что дело медленно, но верно шло на поправку.

Единственным доступным мне развлечением было окно, выходившее во внутренний двор. По прошествии двух первых дней, когда нога особенно болезненно реагировала на всякое передвижение, я стала время от времени перебираться с кровати на широкий и длинный подоконник. Горничная по моей просьбе постелила на него толстое, мягкое одеяло, и я полу ложилась поверх этого одеяла, как положено, вытянув ноги. Таким образом, в хорошую погоду можно было распахнуть ставни, подставить лицо ветру, а иногда и косым солнечным лучам, послушать щебетание птиц и поглазеть на происходящее во дворе. Впрочем, не только во дворе.

Дело в том, что здание весьма популярной гостиницы было в своё время достроено, и в результате имело теперь форму кочерги. Моя комната располагалась совсем недалеко от угла, соединявшего две части дома, и потому некоторые из окон, проделанных в тянувшейся перпендикулярно стене находились весьма близко от моего собственного. Устроившись на подоконнике и как следует распахнув ставни, я по сути сидела как раз напротив некоторых окон.

В один прекрасный день из такого окна, расположенного на один этаж выше моего, раздались громкие крики. Затем штора отдёрнулась, и в проёме возник женский силуэт. Женщина была не то полуодета, не то полураздета (предоставляю читателю самостоятельно решить, который из этих вариантов выбрал бы пессимист, а который — оптимист); длинные растрёпанные волосы разметались по плечам и спине. Она что-то громко кричала, при этом эмоционально жестикулируя. Из наиболее часто повторяющихся слов до моих ушей доносилось «мерзавец», «бабник» и «обманщик». Вскоре в поле моего зрения появились мужские руки, попытавшиеся оттащить женщину от окна, но эти усилия оказались безрезультатными.

Я принялась с интересом ждать дальнейшего развития событий. Когда долгое время вынужденно сидишь в четырёх стенах, любая мелочь позволяет ощутить себя в эпицентре событий. К тому же за время заточения в гостинице я успела узнать, кто живёт в той комнате напротив, и это лишь разожгло моё любопытство. Продолжение не заставило себя долго ждать. Не переставая кричать, девица высунулась из окна и в ярости выбросила наружу какой-то предмет; кажется, изящную гостиничную кофейную чашку. Чашка приземлилась во дворе и со звоном разлетелась на мелкие кусочки. На этом порча гостиничного имущества не закончилась: вслед за чашкой в расход пошло не менее изящное блюдце. Из окон стали высовываться головы других постояльцев; представление собирало всё больше зрителей. Какой-то предмет шарообразной формы — возможно, чернильница — был запущен особенно далеко и приземлился всего в нескольких дюймах от мирно лежавшей во дворе собаки. Та громко взвизгнула, вскочила и, прижав уши, поспешила ретироваться.

— Девушка, поосторожнее: вы чуть собаку не убили, — не сдержалась я.

Она застыла на месте, тяжело дыша и буравя меня плохо соображающим взглядом; мужчина воспользовался этим моментом затишья для того, чтобы вырвать у неё из рук приготовленный для полёта кофейник. Девушка снова стала что-то кричать, но на этот раз её, несмотря на яростное сопротивление, оттянули от окна вглубь комнаты. Женские крики смешались теперь с мужскими. Точно разобрать слова я не могла, но прозвучало что-то по поводу скандалов, которые она может устраивать где-нибудь в другом месте. Вскоре всё стихло, и я возвратилась к чтению.

Несколько минут спустя в многострадальном окне появился Адриан Уоллес, явно пребывавший в дурном настроении. Он тоже уселся на подоконник, согнув в колене одну ногу и вытянув вторую. В правой руке он держал стакан с прозрачной жидкостью; что-то подсказывало мне, что это не вода.

Когда я в очередной раз оторвала глаза от книги, наткнулась на его раздражённый взгляд.

— Что, нравится подсматривать в чужие окна? — недовольно бросил Адриан.

Меня будто окатили ушатом холодной воды. Последующий прилив благородного возмущения, в лучших традициях контрастного душа, обдал всё моё существо жаром.

— А нечего устраивать в окнах такие спектакли, тогда и смотреть никто не будет! — уязвлённо выдала я. — И потом, мне нога не позволяет смотреть в другую сторону, иначе век бы не наблюдала за вашими летающими кофейниками!

Уоллес непонимающе нахмурился, явно пытаясь сообразить, как именно может нога повлиять на человеческое зрение. Чтобы не перенапрягать его мозги, и без того утомлённые недавним скандалом, а также прозрачным горячительным напитком, я слегка приподняла юбку, демонстрируя перевязанный голеностоп. К счастью, во время падения пострадала моя лодыжка, а не колено, поэтому такая демонстрация была хоть и на грани приличия, но не за гранью.

Уоллес отвёл глаза и, кажется, почувствовал себя слегка виноватым. Чего я, собственно, и добивалась.

— Что случилось с ногой? — спросил он примирительным тоном.

— Так, растяжение, ничего серьёзного, — призналась я, рискуя таким образом потерять только что отвоёванное преимущество. Но Адриан, кажется, уже забыл, с чего начался разговор.

— И как, сильно болит?

— Бывает, — пожала плечами я. — Ничего, до свадьбы точно заживёт.

Какое-то время он выжидающе смотрел на меня, потом недоверчиво спросил:

— И всё?

— А что ещё я должна была сказать?

Его вопрос показался мне странным. Ну, не начинать же, право слово, расписывать ему в подробностях, что представляет из себя разрыв связок или рассказывать, как правильнее накладывать повязку?

— Ну например, что испытала адскую боль, когда повредила ногу, — не задумываясь, принялся перечислять он, — что испытала дважды адскую боль, когда ногу лечили, что пребывание в четырёх стенах доставляет нестерпимые страдания, что все друзья и знакомые — неблагодарные предатели, которые не считают нужным позаботиться о тебе в трудную минуту, что из-за всего этого ты не можешь спать по ночам, поэтому помимо прочих лекарств тебе приходится ещё и хлестать валериану, что…

— Стоп-стоп-стоп!

Я настойчиво прервала поток словоизлияния, который, кажется, мог продолжался ещё долго. Адриан цитировал список жалоб, не задумываясь; варианты прямо-таки отскакивали у него от зубов. Я деловито потянулась к стопке листов бумаги и чернильному прибору, предусмотрительно оставленным в пределах досягаемости.

— Теперь скажи то же самое, но медленно, — попросила я, макая перо в чернильницу. — Я запишу и буду зачитывать визитёрам. В случае если захочу, чтобы их первый визит оказался и последним.

— Неужто сама не додумаешься? — хмыкнул он.

— До такого разнообразия? Навряд ли. — Я отложила пишущие принадлежности в сторону, освобождая руку, чтобы взять бокал. — И кстати, если на то пошло, то валериана мне не помогает, это проверено. Поэтому я предпочитаю коньяк. — Я напоказ отхлебнула из бокала. — Но валериановый корень у меня всё-таки есть, так что если понадобится для той полуодетой девушки, могу немного порошка отсыпать.

— Спасибо, но нет необходимости, — не слишком весело ответил Адриан. — Я уже решил проблему более радикальным способом.

Надеюсь, это не означало, что хладное тело девушки скоро вылетит во двор следом за кофейной чашкой. Вероятнее всего имелся в виду тот факт, что это самое тело, в более одетом виде, было благополучно отправлено к себе домой, чтобы больше сюда не возвращаться.

Я потянулась к отставленному на время стакану, он взялся за свой, и мы дружно выпили, каждый свой напиток и по своему поводу.

Два дня спустя состояние ноги уже позволяло мне осторожно ходить, и Кларисса выполнила своё обещание вывезти меня в свет. Она подъехала к гостинице в собственной карете, и мы вместе продолжили дорогу к замку.

— Ты уверена, что это удобно — появляться там без особого приглашения? — спросила я, с удовольствием выглядывая в окошко.

Постоянно меняющаяся картинка доставляла истинное наслаждение после недели вынужденного разнообразия.

— Разумеется, — кивнула Кларисса. — Двери замка всегда открыты. Приёмы, визиты вежливости, всевозможные деловые контакты. Не забывай, что практически все важные вопросы проходят через шерифа или кого-нибудь из его окружения — налоги, права наследования, охрана, преступность, споры религиозного характера. Так что в замке всегда полно людей. И постепенно он превратился в традиционное место встреч для местного общества. Другое дело, что хозяева замка далеко не всегда могут уделять гостям внимание; это тоже следует учитывать.

На карете мы добрались до места чрезвычайно быстро; тут и пешком-то было недалеко. Проходя через внутренний двор, мы повстречали самого де Оксенфорда. Он поздоровался с нами как будто бы радушно, но в то же время подчёркнуто официально.

— Мисс Лейн, мисс Стабборн. — Приветствие сопровождалось формальным кивком. — Добро пожаловать. Как вы себя чувствуете, мисс Стабборн? Надеюсь, что уже лучше?

— Благодарю вас, намного лучше, — не без удивления ответила я. Вот уж не думала, что шериф окажется в курсе подобных мелочей.

— Рад это слышать. Проходите, располагайтесь. Я вынужден вас покинуть: срочные дела. Найдите в доме мою дочь; уверен, она обрадуется вашему обществу. Мистер Нортфолк и мистер Уоллес тоже там.

Кларисса присела в реверансе; мне это показалось лишним, и я просто слегка склонила голову. Шериф быстро зашагал по направлению к воротам.

— Он всегда такой предельно вежливый? — поинтересовалась я у подруги, провожая де Оксенфорда любопытным взглядом.

— По большей части да, — кивнула Кларисса. — Конечно, многое зависит от того, с кем он разговаривает, — справедливости ради добавила она. — Ну, пойдём. Не будем особенно спешить в поисках Лауры; сперва я, как и обещала, покажу тебе сад.

Дочка шерифа явно не приводила мою спутницу в восторг.

Мы прошли в замок, пересекли просторный зал с высоким сводчатым потолком и вышли в сад. Здесь было достаточно красиво, хотя, честно говоря, виды у ручья впечатляли меня больше (разумеется, до момента падения). Разнообразные розовые кусты, крокусы, нарциссы; на заднем плане — пышно разросшиеся деревья, среди которых преобладали липы и вязы. Тут и там встречались деревянные скамейки и уютные беседки, хорошо вписывавшиеся в общую картину. Значительно менее пасторальное впечатление производили то и дело мелькающие на дорожках стражники.

— Не слишком ли их много? — нахмурилась я.

— Их сейчас везде много, после того, что произошло, — непонятно ответила Кларисса. — Ах да, ты ведь не знаешь! — воскликнула она, встретив мой вопросительный взгляд. — Ты тогда уже лежала с больной ногой. Видишь ли, с неделю назад как раз в этот самый сад пробрался Уилл Статли. Ну, или кто-то из его людей, но поговаривают, что он сам.

— Неужели? И что ему было нужно?

— Людям шерифа удалось взять кого-то из лесной банды. Не знаю подробностей… А со стороны сада можно пробраться в подвальные помещения, где держат узников. Так вот этот Статли вывел из строя двух стражников и как-то умудрился освободить своего человека.

— Вывел из строя — это значит убил? — спросила я.

— Нет, — Кларисса улыбнулась уголками губ, — споил до потери сознания.

— Здешние стражники настолько страдают от обезвоживания, что готовы пить даже с разбойниками?

— Не знаю я, от чего они страдают, вероятнее всего от похмелья, — пожала плечами Кларисса. — Ну, и он, наверное, представился как-нибудь по-другому. Хотя как может профессионал не опознать в разбойнике преступника, не знаю; этот вопрос — не ко мне.

Сделав небольшой круг по узкой дорожке, петлявшей среди кустов и деревьев, мы возвратились к высокой каменной стене. Из замка доносились громкие возгласы, и мы поспешили зайти внутрь.

В том самом зале, через который мы недавно проходили с Клариссой, обнаружилась Лаура, возмущённо отчитывавшая какую-то служанку. Вокруг собралось ещё несколько слуг, а немного в стороне мы углядели также Рональда с Адрианом. Дочка шерифа всё сильнее повышала голос, грозно нависнув над провинившейся девушкой, сжавшейся в бледный, дрожащий комочек. Мы с Клариссой подошли поближе. Лаура это заметила, но бросила в нашу сторону лишь беглый взгляд, не считая нужным отвлекаться от своего занятия.

— Что здесь произошло? — шёпотом спросила я.

Поскольку нас с мужчинами разделяла бушевавшая посреди зала буря, я обратилась с этим вопросом к одной из служанок.

— Элли вовремя не зашила платье госпожи Лауры, — тихонько прошептала та, бросая в сторону дочки шерифа испуганный взгляд. — У Элли послезавтра свадьба, она готовилась, вот и не успела. Вон её жених, Шон.

Служанка указала на молодого парня, стоявшего в углу. Тот теребил в руках какую-то перемазанную краской тряпицу, иногда бесшумно шевелил губами, но выступить против хозяйки не решался.

Имело смысл на время возвратиться обратно в сад. Разворачивавшаяся здесь сцена мне не нравилась, но отношения со слугами — всё равно что семейные, в том смысле, что посторонним в них лучше не вмешиваться. Однако следующий поворот событий заставил меня передумать.

— Решила, что твои личные дела важнее, чем хозяйские? — не унималась Лаура. — Забыла, где твоё место? Так я тебе напомню! Стража! — рявкнула она так громко, что стены задрожали.

Двое стражников появились практически мгновенно, стараясь нынешней исполнительностью компенсировать недавнюю оплошность своих сослуживцев; к ним быстро присоединился ещё и третий.

— Посадите вот её в сарай, — велела Лаура. — Сегодня у меня много дел, а завтра состоится порка, публичная! Двадцать плетей. Нет, тридцать!

Элли задрожала и вжала голову в худые плечи, но покорно опустила глаза.

— Это ещё не всё, — гневно продолжала Лаура. — Пороть будет он. — Кивком головы она указала на Шона. Тот выронил из рук тряпицу и медленно поднял на хозяйку шокированный взгляд. — Чтобы вы раз и навсегда запомнили, кто тут хозяин, — припечатала шерифская дочка, чётко выговаривая каждое слово.

Шон сделал несколько шагов вперёд. Парень заметно побледнел; лицо было напряжено, как натянутая струна.

— Я… я не могу, — сказал он.

— Что? — нахмурилась Лаура. — Что ты сказал?

— Я не стану этого делать.

Шон смотрел испуганно, но голос его звучал твёрдо.

Какое-то время Лаура смотрела на него непонимающе, будто слова, которые он произнёс, не имели мало-мальски приемлемого смысла.

— Очень хорошо, — сказала она наконец, настолько спокойно, что не по себе стало не только слугам, но и остальным присутствующим. — Отказ выполнять приказ — это измена. А изменников вешают. Арестуйте его, — обратилась она к стражникам.

— А что с девчонкой? — уточнил один из них.

— Я разве в прошлый раз неясно выразилась? Её в сарай.

Больше вопросов никто задавать не рискнул. Стражники увели злополучных жениха и невесту, остальные слуги стали потихоньку расходиться. Даже перешёптываться они начали лишь после того, как оказались снаружи. Мы впятером оставались на месте. Все молчали.

— Лаура, — я старалась говорить предельно спокойно, — а тебе не кажется, что это был перебор?

— Это моё дело, — резко ответила она.

— Твоё, разумеется, — послушно согласилась я, как соглашаются обычно со всеми утверждениями умалишённых. — Я просто хочу сказать, что ты несколько… погорячилась.

— Меня не интересует, что ты хочешь сказать, — агрессивно парировала она. — Заводи своё хозяйство и там командуй своими слугами. А здесь я разберусь без посторонней помощи. Пойду отдам необходимые распоряжения. А то к завтрашнему утру надо построить виселицу, и времени остаётся не так уж много.

Она резко развернулась и вышла вон. Все молчали.

— Она что, совсем чокнутая? — не выдержав, спросила я.

Кларисса неопределённо повела плечом, Адриан многозначительно хмыкнул.

— Ты, между прочим, мог и вступиться, — зачем-то накинулась я на Уоллеса.

— Я? — удивлённо спросил он. — Как ты это себе представляешь?

— Тебя бы она послушала.

— Ты слишком недавно приехала, — хладнокровно возразил он, — и плохо представляешь себе здешнюю расстановку сил. Моё слово сейчас ничего бы не весило.

— Не надо плохо думать про Лауру, — вмешался Рональд. — Она просто устала сегодня, и очень расстроилась из-за платья.

— Да, мы все это понимаем, Рон, — заверил его Адриан.

Спокойствие окружающих серьёзно меня раздражало, учитывая, что мои собственные эмоции напоминали закипающий на огне чайник.

— Инга, пойдём ещё немного погуляем по саду, — предложила Кларисса. — Я понимаю твои чувства, — добавила она несколько тише, — но с другой стороны ты видела этих людей в первый и последний раз. Просто забудь и сосредоточься на чём-нибудь другом. Может, они и не стоят твоего сочувствия.

— Я и правда видела их в первый раз, — согласилась я, — но зато видела и то, как держался парень. И как он заступился за свою невесту, хотя несомненно понимал, чем это ему грозит. Его поведение во всяком случае достойно уважения.

— Никакого уважения он как раз не заслуживает, — возразил Адриан. — Он только сделал всем хуже. Если бы промолчал, мог бы как минимум не слишком стараться во время экзекуции. А теперь девчонка всё равно получит свои плети, зато и замуж выходить ей после этого будет уже не за кого.

Я захлебнулась собственным возмущением.

— Как интересно! — воскликнула я. — То есть сам ты запросто согласился бы пороть собственную невесту?

— Придёт же тебе в голову, — не без раздражения отрезал Уоллес.

При этом смотрел он на меня так, что смело можно было заключить: если бы этой невестой была я, он бы возражать против порки не стал.

— Интересно, а что сказал бы по поводу этой истории шериф? — Я всё ещё не была морально готова пустить происходящее на самотёк. — Может быть, мне стоит отыскать его и поинтересоваться его точкой зрения?

Уоллес довольно бесцеремонно взял меня под локоть и силой оттащил в сторону.

— Послушай меня внимательно, — тихо, но жёстко произнёс он. — Не лезь в эту историю и даже не думай о том, чтобы ходить к шерифу. Я здесь тоже не слишком давно, но всё-таки подольше, чем ты, так что поверь мне на слово. Если, конечно, не хочешь сама оказаться на месте одного из них. — Он кивнул в сторону выхода в замковый двор, через который стражники недавно увели провинившихся. — Хорошо ещё если на месте девчонки. Понятие «измена» трактуется в этих местах очень широко и касается далеко не только простолюдинов.

Он ослабил хватку, я вырвала руку и, отвернувшись, вышла из здания, ничего больше не говоря.

Пройдя несколько шагов по двору, я остановилась, глубоко дыша. Следовало и правда слегка умерить свой пыл, пока я сгоряча не натворила глупостей. Однако снаружи атмосфера также не способствовала успокоению. Пройдя вдоль нескольких деревянных построек, я наткнулась на тот самый сарай, куда Лаура велела посадить Элли. Я бы, разумеется, прошла мимо, даже об этом не догадавшись, но девушка и двое стражников до сих пор стояли снаружи. Как оказалось, на двери сарая висел замок, ключ от которого только сейчас удалось отыскать. Девушку на моих глазах затолкали внутрь, а дверь захлопнули. Стараясь не привлекать к себе внимание, я прошла мимо и остановилась немного в стороне.

— Ты иди, а я, пожалуй, немного задержусь, — сказал один из стражников другому.

— Чего так?

— Хочу с арестанткой пообщаться поближе, — ухмыльнулся тот. — Она же, вон, без жениха осталась. Надо её как-то утешить, по-мужски.

— А-а, — понимающе протянул второй. — Ну ладно, только смотри, на смену постов не опоздай.

— Не боись, не опоздаю.

Второй стражник зашагал к замку, а первый, подкрутив усы, взялся за ручку двери. В следующее мгновение опустившаяся на его плечо рука резко развернула его к сараю спиной.

— Развлекаешься? — поинтересовался Адриан, не ослабляя хватки.

— Так… это… Приказ выполняю, — стушевался стражник.

— Тебе что приказали? Доставить, запереть и возвращаться на пост. Так?

— Так, ваша милость.

— Запер?

— Ещё нет.

— Так запирай.

Уоллес сложил руки на груди и выжидательно посмотрел на стражника. Тот достал из-за пазухи ключ и принялся неловко проворачивать его в замке.

— Распустились! — грозно прикрикнул Адриан. — У вас уже заключённого прямо из-под носа уводят, а вы всё никак не опомнитесь! Возвращайся на пост. И смотри: узнаю, что ты тут переусердствовал — живо сам окажешься в подвалах.

Раскрасневшийся стражник поспешил ретироваться. Я тоже не стала задерживаться. Адриан бросил в мою сторону короткий взгляд, но заговаривать не стал, и пошёл своей дорогой.