Глава 14
Ближе к вечеру к двери в камеру подошли два стражника, уже знакомый мне Джош и ещё один, которого я видела впервые.
— Поднимайся, нечего рассиживаться, — обратился ко мне тот, второй. — И приведи себя в порядок, насколько это возможно.
— Это ещё с какой такой радости? — нахмурилась я, даже не думая шевелиться.
— Ты будешь присутствовать на свадьбе госпожи Лауры де Оксенфорд, — пояснил он.
— Вот ещё глупости. Мне что, делать больше нечего?
Вообще-то делать и вправду было особенно нечего, но отправляться на свадьбу тем не менее не хотелось.
— Тебя никто не спрашивает, — огрызнулся стражник. — Было приказано доставить тебя на церемонию венчания. Сама не пойдёшь — за волосы притащим.
Очень захотелось, за неимением кинжала, проехаться по его физиономии ногтями. Но смысла это не имело. Если понадобится, действительно притащат.
— В чём дело, Лаура не только жениха затаскивает на свадьбу под страхом смерти, но ещё и гостей? — осведомилась я, неохотно поднимаясь и отряхивая юбку от соломы. — Впрочем, в чём-то она права. Ей действительно нужно собрать на венчание как можно больше свидетелей. Иначе люди потом не поверят, что кто-то взял её в жёны.
— Нам это слушать-то можно? — спросил у второго стражника Джош.
— А я почём знаю? — недовольно пожал плечами тот. — У нас что, есть выбор?
— Вот это правильно, — похвалила я. — К моему присутствию следует относиться, как к явлению природы. Ладно, ведите, что с вами поделаешь. Может, на свадьбе хоть покормят по-человечески.
— На трапезу тебя никто не приглашал, — отозвался стражник, злой, должно быть, потому, что самого его тоже не пригласили. — Только на церемонию венчания. Потом сразу обратно.
— Ну вот, опять на мне сэкономили, — посетовала я. — А может, один из вас всё-таки сгоняет к Лауре и уточнит, не хочет ли она передумать? Я ведь на церемонии просто так сидеть не стану, я комментировать буду.
Стражник смерил меня злым взглядом, но ничего не ответил.
— Так, Джош, я иду вперёд, ты её отпирай и догоняй, — сказал он. — Наверху ещё двое ребят на подхвате.
— Хорошо, Стив, всё сделаю, — заверил Джош.
— Вы меня что, вчетвером туда поведёте? — восхитилась я. — И как, те двое — такие же молодые и красивые? Слушайте, мальчики, а вы не боитесь? Не знаете, что ли, в чём меня обвиняют? Я как раз четверых таких, как вы, два дня назад зарезала в лесу, как ягнят.
Стив закатил глаза и заторопился к выходу, сильно сожалея о том, что ведёт меня не на казнь, а всего-навсего в храм. Джош зазвенел связкой ключей, отпирая замок.
— Говоришь ты, конечно, красиво, — беззлобно заметил он, — но погоду-то делает всё равно Лаура.
— Да разве же я спорю? — отозвалась я, выходя в коридор. — Как тебя по фамилии-то кличут?
— Ну, Джош Грин.
— Ладно, Джош Грин, — сказала я, беря его под руку. — Будешь сегодня моим кавалером. Ну пойдём, посмотрим, что ли, на этот спектакль, раз уж актриса так просила.
Спектакль был разыгран идеально. Храм был торжественно украшен и быстро наполнялся нарядно одетой публикой. Когда мы пришли, сидячих мест уже не оставалось: скамьи были забиты зрителями, как знатными, так и попроще. Те, кто попроще, сидели в последних рядах. Я приготовилась долго и нудно стоять, но мои сопровождающие неожиданно согнали нескольких человек с насиженных мест. Видимо, сочли, что за мной будет легче уследить, если я буду сидеть на скамье. Я вежливо извинилась перед пострадавшими и предложила им в качестве компенсации занять моё собственное место, в отдельной камере на одном из подвальных этажей. Пострадавшие получить компенсацию не пожелали; их вообще как ветром сдуло, не исключено, что не только со скамьи, но и вовсе из храма. На опустевший отрезок скамьи первым пролез Джош, за ним я, а затем ещё один стражник, из тех, что присоединились к нашей компании наверху. Стив, по-видимому, чересчур тесно со мной общаться не захотел; остался стоять в проходе. А зря, я ведь и мухи не обижу. Если меня не разозлить. Беда только в том, что к этому моменту я была зла не на шутку.
Невеста появилась в храме под руку с Роджером де Оксенфордом. Следом чинно шествовала Кларисса, разодетая соответственно случаю и обменивающаяся улыбками и светскими приветствиями с многочисленными знакомыми. Мимо нас она прошла, не меняя темпа, бросив в мою сторону короткий презрительный взгляд. Появление на бракосочетании недавней гостьи замка в роли узницы, окружённой бдительными стражами, вообще привлекало к себе внимание. В храме присутствовали почти все, с кем я успела познакомиться за время своего пребывания в городе. Том Хаксли, леди Маргарет, Рон Нортфолк, Джордж Грэнхэм, Антоний Шелдон, люди, которых я регулярно видела на ярмарках, слуги высшего и низшего звена, работавшие в замке — здесь были решительно все. Мне приходилось постоянно ловить на себе чьи-нибудь взгляды — иногда презрительные, иногда сочувствующие, порой безразличные, а чаще всего просто любопытные, — и слышать обрывки перешёптываний. Я сидела, идеально ровно выпрямив спину, высоко держа голову, чувствуя себя натянутой тетивой, которую отчего-то забыли снабдить смертоносной стрелой, и только лежащие на коленях руки были незаметно для окружающих сжаты в кулаки. За волосы или не за волосы, но меня притащили на эту экзекуцию, а значит, придётся выдержать её до конца.
Кларисса перегнулась через головы сидящих, переговариваясь с Хаксли, который расположился в одном из правых рядов немного впереди. Вскоре оба они обернулись в мою сторону. Я смотрела прямо перед собой, но улавливала их движения краем глаза.
— Да, Томас, я вам очень сочувствую, — долетели до моих ушей слова Клариссы. — Мне, конечно, следовало вовремя вас предупредить, но кто же мог знать? Она вела себя так хитро.
Я повернула голову влево, так, чтобы не видеть их даже боковым зрением. Но не прошло и нескольких секунд, как и с этой стороны на меня стали показывать пальцем. А вскоре из заполнившегося людьми прохода послышалась очередная серия перешёптываний.
— А кто это такая, под стражей-то?
— Это Инга Стабборн, чужеземка.
— И за что её арестовали?
— Да кто её знает, шпионка, наверное.
— А-а-а. А сюда-то зачем привели?
— Из соображений гуманности, наверное. Не всё же в темнице сидеть.
Ага, гуманность — наиболее характерная черта семейства де Оксенфорд. Я поскрипела зубами, но смолчала.
— Да нет, не поэтому. Она, говорят, жениха совратить пыталась. Вот её сюда и привели, чтобы видела, что ничего из её чар не вышло.
Совратить? Это Адриана-то? При всём моём желании сделать это было бы довольно сложно.
— Госпожа Лаура из-за неё все глаза себе проплакала.
— Да ладно, ври больше! Лаура себе на уме, это все знают. Вон, погляди, какая самодовольная!
— Тише ты, ещё услышит кто! Точно говорю: все глаза проплакала. Пока эту разлучницу под стражу не посадили; тут-то все её чары и рассеялись.
— Слушайте, уважаемая, — я всё-таки не выдержала и перегнулась через стражника, отделявшего меня от прохода, — вы бы хоть немножко язык придержали, а то я возьму и прямо здесь, в храме, совращу вашего мужа. У меня с этим быстро: один взгляд — и всё. Хотите продемонстрирую?
Сплетница не только заткнулась, но и поспешила протиснуться сквозь толпу от меня подальше, проталкивая вперёд всех своих домочадцев.
Какое-то время я сидела, прикидывая, кто сейчас раздражает меня сильнее — Кларисса или Лаура. По всему выходило, что Лаура, хотя на рациональном уровне это казалось не вполне оправданным. А впрочем, кто его знает? Клубок змей — он клубок змей и есть. Придя к такому жизнеутверждающему выводу, я переключилась на платье Лауры. Платье, надо признать, было шикарным. Белоснежное, пышное, расшитое жемчугом, с кружевными узорами и бесчисленным количеством всевозможных завязочек и пуговок. Полупрозрачная фата красиво спадала на плечи; одеяние прекрасно подчёркивало достоинства фигуры невесты.
— Когда ей успели сшить это платье? — поинтересовалась я вслух. Я обращалась к Джошу, которого избрала сегодня на роль собеседника, но говорила достаточно громко, чтобы быть услышанной гостями, сидящими на соседних рядах. — Ведь свадьбу назначили только сегодня утром. Она что, подготовила платье лет десять назад, в надежде, что кто-нибудь когда-нибудь всё-таки согласится?
Пара человек изобразили на лицах искреннее возмущение, но большинство окружающих прятали в кулаках усмешку.
— И сколько же там застёжек! — продолжала комментировать я. — Это платье явно предназначено для того, чтобы во время брачной ночи дело так и не дошло до главного. Жених просто свалится от усталости к тому моменту, когда сумеет, наконец, раздеть невесту!
— Может, он позовёт на помощь кого-нибудь из друзей, — предположили сзади.
Послышались смешки, мгновенно стихшие после того, как стражники обернулись, мрачно вглядываясь в лица зрителей.
— Да кто же добровольно согласится? — отозвалась я.
Меня стражники не пугали, поскольку терять всё равно уже было нечего. К тому же я якобы обращалась исключительно к Джошу, а тот как раз реагировал на мою болтовню вполне позитивно. В открытую, конечно, не соглашался и в разговор не вступал, но глаза посмеивались.
— Как кто? Вон Нортфолк согласится! — подсказали сзади.
Я перевела взгляд на Рональда. Он совершенно не находил себе места, то садился, то вскакивал и начинал метаться из стороны в сторону. По-моему, его глаза покраснели, хотя с моего места трудно было сказать наверняка. Время от времени он приближался к Лауре, пытаясь добиться её внимания, но тщетно, ведь ему приходилось делить её с многочисленными гостями, каждый из которых считал своим долгом поздравить невесту и что-нибудь ей пожелать. Сказать по правде, наблюдать за ним мне было противно. Принимать отказ тоже надо уметь. В конце-то концов он мужчина, а ведёт себя, как истеричная женщина.
Потом в храм вошёл Адриан, и мне стало не до смеха. Он был очень бледен, но в остальном выглядел хорошо. Его тоже успели обеспечить свадебным костюмом, который шёл ему не хуже, чем свадебное платье — Лауре. Правда, снимался этот костюм наверняка побыстрее. Единственная странность — традиционного меча на поясе у жениха не было.
Адриан появился в храме в сопровождении доброго десятка одинаково одетых «друзей». Эти как раз были прекрасно вооружены; более того, их руки практически не покидали рукояти мечей. Я с силой вцепилась в спинку стоящей впереди скамьи. Да, что ни говори, Лаура серьёзно отнеслась к своему бракосочетанию.
На лице Адриана застыло бесстрастное выражение; он держался гордо, я бы даже сказала, высокомерно. Ни с кем из гостей особенно не общался; максимум — короткий официальный кивок. Самообладание изменило ему лишь один раз: когда его взгляд встретился с моим. Моё присутствие на церемонии явно оказалось для него сюрпризом и, похоже, не самым приятным. Он сразу же подошёл к Лауре, довольно бесцеремонно схватил её за локоть и стал что-то сердито говорить. «Друзья жениха» оказались тут как тут; несколько мечей были извлечены из ножен до середины. Спины участников этой сцены и любопытных заслонили от меня происходящее, но инцидент вскоре был исчерпан. Заиграла торжественная музыка, и жених с невестой под руку приблизились к алтарю.
Когда я впервые увидела Адриана, они ведь тоже были вместе. Прохаживались по залу, и он точно также держал её под руку. Красивая пара, так я тогда подумала. Они и вправду были красивой парой.
Священнослужитель принялся рассуждать о важности семьи и брака. В сегодняшнем контексте его слова звучали на удивление нелепо. Я почувствовала, как участилось дыхание, а сердцебиение стало отзываться звоном в ушах, не давая как следует следить за ходом церемонии.
Этого не может быть, повторяла я себе. Это просто не может быть. Это какой-то чудовищный розыгрыш. Только теперь я поняла, что всё это время ожидала какой-нибудь помехи, была подсознательно уверена, что свадьба в конечном счёте не состоится. Но вот она, церемония бракосочетания, в самом разгаре, и нет никаких причин рассчитывать, что что-то пойдёт не как положено. В побелевший палец, по-прежнему сжимающий спинку скамьи, вонзилась заноза, но я лишь отмахнулась от неё, как он назойливой мухи.
Конечно, сейчас она вынуждает Адриана жениться. Он не горит желанием вступать в брак; это очевидно. Но кто из мужчин когда-нибудь горел таким желанием? В конце концов, она хороша собой, богата, а что до характера… у кого из нас идеальный характер? Отправятся сегодня вечером в опочивальню, совместными усилиями справятся с путанными застёжками платья, а там, как говорится, стерпится-слюбится.
— Лаура де Оксенфорд из Вестфолда, согласна ли ты стать женой присутствующего здесь Адриана? — торжественно произнёс священнослужитель.
— Согласна, — не менее торжественно ответила она.
Ну ещё бы.
— Адриан Уоллес из Майборна, согласен ли ты взять в жёны присутствующую здесь Лауру?
Молчание. Под сводчатым потолком храма пробежал настороженный шёпот.
— Адриан Уоллес, ты меня слышишь? — с ощутимым неудовольствием переспросил священник.
— Нет, святой отец, задумался, — ответил он. — Вы не могли бы повторить вопрос?
Несколько человек неуверенно захихикали; я засмеялась в голос. Лицо Лауры перекосилось от бешенства; пожалуй, стоило прийти сюда ради того, чтобы это увидеть.
— Адриан Уоллес, согласен ли ты взять в жёны присутствующую здесь Лауру? — с некоторой долей нетерпения повторил священнослужитель.
Снова пауза. И затем…
— Согласен.
— В знак верности и любви обменяйтесь кольцами. Властью, данной мне Церковью, объявляю вас мужем и женой, — с облегчением объявил священник.
Мои пальцы, наконец, выпустили замученную спинку скамьи. Что-то внутри оборвалось и полетело в пропасть. Вот и всё. Свершилось. То ли это не меняло ровным счётом ничего, то ли, наоборот, решительно всё; пока я не могла понять.
Друзья и родственники ринулись поздравлять молодожёнов. Остальные стали постепенно двигаться к выходу. Стражники поднялись на ноги; я тоже поспешила встать.
— Ну что, представление окончено? — спросила я настолько громко, что многие оглянулись. — Можно уходить?
Никто не ответил, но мы выбрались из своего ряда и направились на выход вместе со всеми. Пока мы толкались в хлынувшей к двери толпе, мне в руку ткнулся скомканный клочок бумаги. Я поспешила спрятать его под одеждой. Принялась оглядываться кругом, но кто передал мне этот клочок, понять не смогла. Знала одно: ни Уилла, ни кого-либо другого из знакомых мне разбойников, я не в храме не видела.
— Ну вот и хорошо, — объявила я немного позднее, когда Джош снова отпирал дверь камеры. — Здесь значительно уютнее. И не так плохо пахнет.
Решётка отворилась, и я вошла внутрь. В последнее время я стала чересчур послушной.
— Если уж совсем откровенно, — тихонько сказал Джош, запирая дверь, — то по-моему, жениху церемония понравилась не больше, чем тебе.
— Для действительности брака это не имеет никакого значения, — откликнулась я, отворачиваясь.
Я сидела, скрестив ноги, повернувшись спиной к двери, уставившись невидящим взглядом в стену. Лаура Уоллес. Лаура Уоллес. Это сочетание то и дело всплывало в мозгу, сопровождаемое звоном в ушах. Интересно, праздничный ужин уже закончился? Молодожёнов торжественно препроводили в опочивальню?
В сущности разве всё это имело теперь хоть какое-то значение? Осталось меньше двух дней, и значения больше не будет иметь абсолютно ничего. Надо только переждать… И постараться избавиться от груза злости, которая плескалась сейчас внутри, заполняя всё моё существо. Говорят, перед смертью надо всех простить, чтобы облегчить свою душу. А ярость и желчь — это ниточки, которые ведут напрямую в жаркие огни преисподней. Ну что ж. Я прощу стражников, которые потащили меня на эту свадьбу. Я прощу Тома Хаксли и всех остальных, кто так легко от меня отвернулся. Прощу Клариссу за её предательство. Прощу Адриана за то, что он бросил меня здесь одну и даже ни разу не поддержал меня взглядом за весь этот вечер. Прощу Роджера де Оксенфорда за все те годы, которые мне так и не суждено прожить. Но я никогда не прощу Лауру за то унижение, через которое она заставила меня сегодня пройти. И если для того, чтобы она попала в ад, понадобится моё слово, я дам его, не задумываясь. Ни про кого другого. Про неё — да. Даже если после этого мне придётся спуститься следом за ней.
Эти и подобные мысли поглотили меня настолько, что поначалу я совсем забыла про то, что произошло на выходе из храма. Теперь же осторожно извлекла полученный тогда клочок бумаги. Оглянувшись и убедившись в том, что поблизости никого нет, развернула его и поднесла к самым глазам. Читать в темноте было нелегко. Но записка состояла всего из нескольких слов.
«Держись. Встретимся послезавтра на площади.
Уилл».
По окончании торжественной трапезы молодожёнов не менее торжественно провели в новую, специально подготовленную для них опочивальню. Полдюжины «друзей жениха», по-прежнему хорошо вооружённых, так и остались дежурить снаружи, услужливо закрыв за мужем и женой дверь.
Адриан стянул с себя осточертевший за вечер кафтан и отшвырнул его к стене.
— Какого чёрта ты притащила туда Ингу? — накинулся на Лауру он, с силой схватив её за запястье.
— Захотела и притащила, — ответила та. — Подумаешь какие нежности, её всего лишь привели на свадьбу! Это не дыба и даже не порка. Пусть знает, где её место. Тебе кстати тоже не стоит об этом забывать. Отпусти меня немедленно, ты делаешь мне больно! Не то я кликну стражу.
Адриан выпустил её руку и сделал шаг назад, пристально глядя Лауре в лицо, будто пытаясь прочитать её мысли.
— Полагаю, послезавтра ты собираешься потащить меня на её казнь? — спросил он, складывая руки на груди.
— Вовсе нет; в этом как раз можешь не сомневаться, — заверила его Лаура. — К чему? В медовый месяц можно найти развлечения и получше. Да и потом, если хочешь знать, не будет послезавтра никакой казни.
— То есть как? — Адриан предусмотрительно не торопился радоваться этой новости.
— Вообще-то я не хотела тебе говорить прежде времени, — протянула Лаура, но соблазн выдать всё прямо сейчас был слишком велик. — Но послезавтра её уже не будет в живых. Я решила немного перенести казнь. Поэтому сегодня ночью Ингу Стабборн сожрёт варан.
— Что ты несёшь???
— Правду. Мы же с тобой теперь муж и жена. Как я могу тебе лгать? — ухмыльнулась Лаура. — Я решила проявить сострадание. Зачем девчонке целых два дня мёрзнуть в подвале в ожидании смерти? Лучше закончить всё побыстрее, ты не находишь?
Судя по той ярости, с которой смотрел на неё сейчас Адриан, он не находил.
— Ты пожалела ей лишний день жизни?
— Ты слишком много времени уделяешь её персоне, в собственную брачную ночь.
— Нет, это как раз ты уделила её персоне слишком много внимания!
— В таком случае будем считать, что мы оба погорячились, и сменим тему, — предложила Лаура.
За дверью постоянным фоном слышалась какая-то возня, шум шагов и позвякивание кольчуг.
— Они так и останутся там на всю ночь? — холодно поинтересовался Адриан.
— Разумеется. И не на одну. Я же предупреждала: за тем, чтобы ты играл честно, будут тщательно следить. На всякий случай.
— Что ж ты их прямо сюда не пригласишь? — съязвил Адриан. — На всякий случай. Может, и поучаствуют заодно?
— Хочешь меня оскорбить?
— Пока ещё даже не начинал.
— Нет уж, дорогой, — с вызовом заявила Лаура. — Мой муж — это ты. Так что, надеюсь, с супружеским долгом ты справишься самостоятельно.
— Останешься довольна, — мрачно заверил её Адриан.
Он подошёл к Лауре вплотную. Свадебное платье действительно было рассчитано на долгий и вдумчивый процесс раздевания, когда грудь и прочие части тела обнажаются постепенно, сантиметр за сантиметром, а пальцы страстного супруга всё сильнее дрожат от нетерпения. Адриан сорвал с Лауры платье в один момент. Просто дёрнул его со всей силы — и швы затрещали, шнуровка разорвалась, а пуговицы с шумом покатились по полу. Затем он опрокинул молодую жену на постель, состоящую из многочисленных подушек и бессчётного числа пуховых перин, а сам мгновенно оказался сверху, пригвождая к кровати её согнутые в локтях руки.
Любовь — отнюдь не единственное чувство, которому находится применение под сводами алькова. При известных обстоятельствах агрессия оказывается не менее действенной. Лаура и в самом деле осталась довольна.