Глава 12
ОСОБЕННОСТИ ОТДЫХА

Мариоль метнулась к шкафу, достала из него невысокие бокалы и вернулась к столу. Я потянулась к бутылке, скользнула пальцами по шероховатому стеклу, потом с интересом посмотрела на этикетку с витиеватой надписью «Танарин Дариори». Ликер дроу! Интересно. Они потрясающие алкогольные напитки делают. Собственно, именно поэтому большая часть наших послов так неаккуратно себя ведет первое время после назначения в Подгорное королевство. Темные далеко не все марки алкоголя экспортируют. Потому, когда дорогому гостю преподносят эксклюзивный напиток, да еще и в ситуации, когда отказ равнозначен оскорблению… Иногда свойства у этих вин весьма интересные! Для дроу, разумеется. А для имперских послов — очень невыгодные!

— Вкусный, — сказала Маришка.

— Уже опробован? — подмигнула я, и подруга внезапно покраснела.

М-да, похоже, обстоятельства дегустации были своеобразны!

— Не смотри на меня так! — усмехнулась Мариоль. — Я же тебя не пытаю по поводу личной жизни! Кстати… — Она сверкнула глазами и полушепотом спросила: — Ну и как оно?

— Что — «оно»? — озадаченно переспросила я, отвинчивая крышку на эксклюзивном «Танарин Дариори». Тягучий напиток цвета темного шоколада наполнил бокалы, и, сделав глоток, я блаженно зажмурилась.

— Ну как же… личная жизнь! — улыбнулась подружка и потянулась к своему бокалу.

— Эм-м-м, вообще-то я хотела задать аналогичный вопрос. И вообще… как это бывает впервые? А то я слышала, что это вообще жуть…

— Не знаю. — Моя первая дама пожала плечами и сделала маленький глоток.

— Как?! Что, тоже не помнишь?

— В каком смысле «тоже»? — Подруга округлила темные глаза. — У меня вообще-то еще ничего и не было!

— М-да, у нас с тобой диалог редкостной разумности, — встряхнула головой я. — Ладно, не важно.

— Нет, давай уж договорим. С чего ты взяла, что у нас с Лисом… ну, было?

Я послушно задумалась над причинами, побудившими меня сделать такие выводы.

— У вас изменились отношения, раньше вы ссорились постоянно, а сейчас он как с хрустальной с тобой обращается. Еще спросил, как ты себя чувствуешь, и вы очень многообещающе прощались. — Я вдруг хихикнула и томным голосом произнесла, копируя: — «До вечера»!

— Ясно. — Мариоль стала пунцовой и отвела взгляд, разглядывая ликер. После все же снова посмотрела на меня и, вздохнув, сказала: — Начну, пожалуй, с самого начала…

Я мысленно потерла лапки и с интересом уставилась на подругу. Мне было очень любопытно, как у нормальных происходит. А то у меня сплошные страдания! Мариоль залпом допила ликер, и я с готовностью наполнила ее бокал снова.

— Собственно, начало ты видела. Ничего кардинально нового в отношениях не было. Так, пакости разные, хотя не намеренные, как правило.

— «Как правило»? — ехидно переспросила я.

— Ну смотря в чем. — Подружка опустила долу хитрющие глаза. — Когда этот кот блудливый гулять собирался, естественно, пакости были продуманные и запланированные!

— А как ты это определяла? Ну что гулять…

— Так он всегда тщательно собирался! — фыркнула Маришка. — Ты его в обычном виде-то вспомни. Всклокоченный, небритый, в перепачканной реактивами одежде, глаза красные с недосыпа, уши пушистые от того, что в полуобороте. Не контролировал полностью кошачью натуру, увлечен экспериментами был, вот и балансировал на грани. А к женщинам Чуча собирался идеально одетым и гладко причесанным!

Я сочувственно смотрела на свою первую фрейлину. Я только догадывалась, что у моих любимых были дамы, но вот так, в открытую, да еще и на постоянной основе… Аэрлис же не раз… уравновешивать гормонально-энергетический баланс бегал!

Вспомнила я про все это зря. Сразу перед внутренним взором встал бал фейри и то, что я там увидела. Лир с красавицей Лилой! Захотелось рычать, но я просто выпила. Ликерчик пошел хорошо!

— А тебя не смущала этичность вопроса? — спросила я. — Ну ему же эта сторона нужна, а у вас… отношений тогда не было. И, по твоим словам, сейчас тоже нет. Как тогда?

— Ну удовлетворение мужчины не всегда связано с целомудрием девушки, — с умным видом проговорила Мари.

— Что? — озадаченно переспросила я.

— Ну, — снова покраснела брюнетка. — Короче, это решаемо!

— Как?! — искренне поразилась я.

— Ну-у-у… — снова сказала Маришка, как-то странно на меня глядя. — У тебя опыта больше, должна бы знать.

— Да весь мой опыт — это предварительные ласки. — Я развела я руками.

— Так не бывает! — авторитетно заявила девушка, осушив второй бокальчик.

Я посмотрела на свой и тоже допила. По горлу прокатилась теплая волна, а во рту остался привкус шоколада.

— Как выяснилось, бывает, — потянулась за яблоком.

— Ну хоть что-то было.

Я вспомнила и блаженно закатила глаза.

— Понятно, — спрятала улыбку подруга.

— А у тебя?

Увидела копию своей мимики и игриво хихикнула.

— А с Тьмой… когда он почувствовал диверсии, разумеется, был скандал. Громкий такой… тогда и проговорился. — Мари мечтательно улыбнулась. — Что если я не прекращу так себя вести, то он за себя не отвечает, и так далее.

— Насколько понимаю, тишь да гладь началась гораздо позже?

— Верно понимаешь. — Подруга немного помрачнела и отщипнула от кисти винограда ягодку. — Дальше был период «из крайности в крайность». Нелегкий, откровенно скажу. Закончился он очень неожиданно. Просто Лис однажды подошел, обнял, нежно поцеловал и сказал, что сдается. — Мариоль неожиданно хихикнула. — Ты бы видела мои глаза!

— Догадываюсь, что сферическая форма была практически идеальной! — Хищно оглядела блюдо и потянулась к груше.

— Именно. — Фрейлина склонила голову и принялась рассеянно накручивать на палец прядь волос. — То, что я в него влюблена, давно уже не новость. Для нас обоих, как выяснилось. А после… Лис сказал, что дает мне полгода. Если я не передумаю, то мы идем к алтарю!

— Да ты что! — ахнула, выронив из влажных от сока пальцев кусочек груши.

— Ну да. — Мариоль потянула за видневшуюся в вырезе платья цепочку и показала изящное женское кольцо из красного золота с крупным изумрудом в обрамлении бриллиантов. — Он свое семейное кольцо отдал.

— Красота какая! А почему оно на цепочке?

— На пальце тоже ношу, но не в лаборатории, — пояснила подружка, снова пряча подарок. — Испортить не хочу, сама понимаешь.

— Понимаю, — уверенно кивнула я, хотя на деле слабо представляла, как можно его испортить, не повредив то, что гораздо ценнее, — пальцы. — Но если вы уже, по сути, помолвлены… и если учесть его потребности…

— Тебя удивляет, что интима не было? — улыбнулась брюнетка и съела еще одну виноградинку, на сей раз не зеленую, а красную. — Просто мы не торопимся. Он ждет, и я ему благодарна, мы постепенно становимся ближе. И не только в физическом плане, хотя и там границы исчезают. Да, меня честно предупредили, что надолго его не хватит. Кстати, удивившая тебя фраза про мое самочувствие объясняется банально. У меня всегда были очень болезненные… ну эти дни. Так вот, сейчас особенно тяжело было, вот он и волнуется.

Я улыбалась, с тихой радостью глядя на подругу. Как же все замечательно складывается. Как хорошо! Только немного завидно. Такой чуткости, нежности, пониманию. Определенности. У меня этого нет. И от этого становится грустно и тоскливо. Завидно. Коготочком по душе так цап-царап. Даже самой неприятно…

Встряхнула головой, отгоняя нехорошие мысли, и с улыбкой обратилась к Мари:

— Я за тебя счастлива. Правда-правда. Даже не верится, что он таким оказался.

— Ты про свои сложности? — осторожно поинтересовалась подруга и в ответ на мой молчаливый кивок продолжила: — Лирвейн ведь старше Лиса лет на пятнадцать, про жизненный опыт я уже молчу.

Ага… Старше. А за мной бегает как молоденький! Осознав, про что думаю, истерически рассмеялась. Пришлось рассказать изумленной подруге о причинах веселья, и продолжили веселиться мы уже дуэтом.

— Ой, уморила. — Мариоль снова наполнила наши бокалы.

Я одобрительно следила, как булькает напиток.

— Хорошо пошло…

— Ну еще бы, ведь это «Танарин Дариори», — с такой гордостью, словно сама готовила, повторила подруга и протянула мне бокал. — Держи!

— Держу, — не совсем уверенно произнесла я и, заглянув в темные его глубины, задала вопрос: — А нам не многовато?

Мариоль поискала ответы там же, где и я вопросы.

— Маловато, — решила она.

— Кстати, а тоста так и не было! — вдруг опомнилась я.

— Не было, — кивнула девушка, отбрасывая со лба выбившуюся из небрежной прически волнистую прядь. — За что пьем?

В моей головушке данных так вот с ходу не обнаружилось, потому я смело переложила груз ответственности на чужие плечи.

— Ты проставлялась, ты и говори!

— Тогда за любовь!

Не знаю почему, но это вызвало у меня бурю протеста:

— Не буду!

— Почему?! — неподдельно изумилась Мари, так и не донеся ликер до рта.

— Потому что отвратительное это чувство, — горько улыбнулась я. — Сладкое, горькое, дающее крылья, которые поднимают над миром. Но если с такой высоты падаешь, то разбиваешься на осколки. Если только та самая проклятая любовь не поймает у самой земли. И обратно в поднебесье… и опять то же самое. Снова вниз, снова паралич души, и уже кажется, что лучше бы ничего и не было.

— Как понимаю, сейчас ты говоришь вовсе не про жениха, — грустно улыбнулась Мари.

— Да, — спокойно кивнула и посмотрела в темное окно. Мир мрачнел, кутался в сумрак, хмурился тучами. Будет дождь?

— Аль, но если ты любишь Лира, то почему выходишь за Рыжа? Я понимаю… привязанность, нежность и прочее. Но рядом с мужчиной нужно гореть! А пылаешь только с любимым. А не с тем, кому благодарна.

— Ты права, — хмыкнула я. — Но, Мари, надо гореть, а не рассыпаться пеплом всякий раз, когда он захочет меня морально ударить! Оправдывая себя… меня… да кого угодно!

Внезапно в подсознании раздался негромкий голос:

«Значит, ты признаешь, что в срывах есть и твоя вина?»

Тинай Мираж Иссо. Чтоб тебе провалиться!

«Пошел вон из моей головы!»

«Хамка! — даже восхитился Грезы. — Твое высочество, а ты не слишком много на себя берешь?»

«А мне все равно, — мрачно подумала я и залпом допила ликер, молча поставив бокал перед подругой, которая что-то говорила в это время. — Иссо, моя голова — это мое личное пространство. Потому я имею полное моральное право про себя говорить то, что думаю!»

Создатель, как же абсурдно звучит! Я сошла с ума? Какая досада!

Стихия замолчал, и мир снова обрел звуки, которые теперь не были лишь эхом.

— Аля! — позвала меня Мариоль. — Третий раз спрашиваю!

— Повтори, пожалуйста, — жалобно посмотрела на нее. — Я задумалась.

— Ты мне рассказывала кое-что… но, Альчик, во многих случаях с Лирвейном была и твоя вина! Провокация чистой воды. То есть такие претензии…

Услышав фразу Иссо, хоть и в другой интерпретации, я едва не скривилась. От необходимости отвечать сразу меня спасла случайность.

Мы обернулись на стук в дверь, и я получила возможность убедиться, что случайности тоже не безлики. Моя была синеглазая, с копной медных волос, в которых мелькали косички.

— Добрый вечер, девочки, — улыбнулся Мидьяр и проказливо подмигнул. — Я слышал, что у вас наливают!

— Бокалы там, — ткнула пальцем в шкаф Мариоль.

Ярр не заставил себя долго ждать и меньше чем через полминуты подошел к столу, поставил бокал и, схватив меня под мышки, приподнял:

— А я соскучился, принцесса.

— И я по тебе скучала. — Губы неудержимо расплылись в улыбке, а руки так же неудержимо крепко обняли. — Ярр, ты лучший. Спасибо тебе за все.

— За что же? — Он слегка отстранился. — Кстати, почему не заглядывала, бессовестная?

— Некогда. — Взглянула на Искусника несчастными глазами. — Правда-правда. Но я постараюсь исправиться!

Мидьяр несколько удивленно покосился на эксклюзивный напиток, но с удовольствием попробовал. Мы же с Мари изрядно захмелели, чем, вероятно, и были обязаны дальнейшему диалогу.

— Ну так что? — спросила подруга, осушая очередную порцию. — Аль?

— Мидьяр? — обратилась я к Хранителю. — А давай ты побудешь девочкой? А то у нас девичник как бы…

Синие глаза выразительно округлились, но Искусник быстро взял себя в руки и рассмеялся.

— Зовите меня Ярра! Ну так что, девочки, на какую тему сплетничаем?

— На вечную, — мрачно изрекла я. — Ну для меня — на вечную. О том, что этот козел Лир — настоящий осел!

М-да, и дикция, и логика, и здравое мышление, похоже, оставили меня.

— Ты, как обычно, критична, — фыркнул Хранитель, подливая нам с подругой. — Аля, ну что такого он сделал?!

Я с готовностью перечислила. Все вспомнила! И то, как себя вел неуважительно, там учительской беспристрастностью даже и не пахло! Хамил практически! Впрочем, это так, мелочи, которые я сама же и оправдала. Но для общего счета сойдет! К хамству и неуважению отнесла и то, что он совершенно не считается с моим мнением! Заставляет, ломает, потом целует и снова отдаляет!

Список вообще немаленький вышел. Маришка тоже помогала — вспоминала, а Ярр внимательно слушал, с некоторой тоской в глазах пощипывая виноград.

— И вообще! — надувшись, продолжала я. — Вот ты говоришь, любовь!

— Это он говорит, — флегматично поправил меня Хранитель Грез.

— Не придирайся, — отмахнулась я. — У меня такое ощущение, что он — да, привязался, но… играл. Когда ему хотелось душевного тепла, обожания в глазах, он это поощрял. А потом резко ставил на место!

— Зайка, — хмыкнул единственный мужчина в нашей компании, — не хочу тебя разочаровывать, но ни душевным теплом, ни обожанием от тебя и не пахло! Ты язва не хуже него. А про то, как вы на полигонах воевали… ты на него каждый раз шла, словно убить хотела.

— Ты не слышал, что он мне говорил!

— Ну допустим, — согласился Ле-Кинаро. — Но, Аля, представь вот, что ты взрослый, состоявшийся мужчина. У тебя дела, проблемы, и ты не успеваешь. Даже с текущим объемом едва справляешься.

— К чему ведешь? — напрямую спросила я.

— К тому, что появляется девушка. Молодая и наивная. Неопытная, хорошая и добрая. Но у тебя есть задание. Сделать из нее Императрицу. И ты сам вдруг стараешься ради этого все больше, потому что очень хочешь, чтобы она не только прошла испытание, но и выжила в играх Кланов. А тут — любовь… А любовь, она заставляет быть мягким. Щадить и жалеть там, где нельзя.

— Ярр, — медленно покачала головой, — он переходил на личное. Он высмеивал все, от умственных данных до физических. Не оправдывай это… учительским подходом. Всегда можно быть нейтральным.

— Ладно, — поднял ладони Искусник. — Не буду.

— Оправдывай, — возразила я. — Будешь этим… судебным защитником, во!

— Так у нас тут суд?!

— У нас то, что пожелает мое пьяное высочество, — хихикнула в ответ. — Так вот… это очень похоже на то, что он заигрался. Может, просто потакал себе, я не знаю… но точно ничего не планировал. Да, да, я молоденькая, глупая, но, вот досада, не просто подопечная, а госпожа! Как он сказал? «Соблазнить и бросить нельзя». Потому и вел себя так! А вот как любовью этой извращенной накрыло, так и запел по-иному!

— Аль… он не мальчик. Он понимал, что возникающее у него к тебе чувство не простое. Потому и бежал от него. Осознавал последствия. Которые у нас сейчас во всей красе, кстати. Ты выходишь замуж за другого. Угадай, чем это обернется для нашего общего друга?

— Меня просветили, не утруждайся, — фыркнула я, так как слова собеседника особого впечатления не произвели.

— Какая ты у нас добрая, чуткая и сострадательная! — ехидно проговорил синеглазый, после задумчиво заглянул в свою рюмку, протянул ее Мариоль и спросил: — И почему в ней пусто?!

— Исправим! — пообещала подружка и слово сдержала.

— Я на самом деле добрая и сострадательная. — Даже немного обидно стало за себя.

— Ага, к себе, — поддержала Мидьяра коварная Мари.

— Просто, как ты верно сказал, Лир и правда объяснил… даже признался, что сойти с ума вы ему не позволите!

Я победно уставилась на коалицию, противостоящую императорской власти в моем лице.

Но если Ярр только чуть заметно скривился, то Маришка была гораздо более эмоциональна.

— Ну не идиот ли?!

— У Лира всегда прямолинейность и совесть просыпались в самое неподходящее время, — грустно кивнул Искусник. — Вот, казалось бы, живет себе парень нормально, работает, все ровно, все хорошо… но тут… она!

— Любовь? — наивно спросила Маришка, выразительно глянув на меня.

— Да какая любовь! — отмахнулся Ле-Кинаро. — Совесть! Или правдорубство. Тоже ничего хорошего в итоге! Хотя любовь — это вообще кошмар и ужас!

Мы с подругой переглянулись, удивленные.

— Почему?!

— Потому что это катализатор, — немного невнятно из-за того, что откусывал от яблока, ответил маг. — Тот самый толчок, по сигналу которого честность, совесть, доброта и сострадание просыпаются даже там, где отродясь не ночевали!

— Да, проблема, — хмыкнула я. — Возникает вопрос, что же вы все такие… нелюди, а? Я не про расовый аспект, а про моральный!

— Мы политики, — пожал плечами Ле-Кинаро, с легкой иронией глядя на меня. — Просто политики. Иной моральный вид, если тебе так проще. И у нас эти качества подобны открытой ране. Кровь, кровь, на которую сбегаются хищники. Потому что тогда мы становимся легкой добычей.

Я, не глядя, допила ликер и сама потянулась за бутылкой. Было… мерзко. Ведь придется стать такой же. Необходимо такой стать.

— Зря расстроилась, — продолжил Ярр, видимо поняв причину моей реакции. — Тут все просто. Психология — наше все! Просто разделяешь личность. Одна — по принципу «чтоб все боялись», а вторая — для близких. Там можно быть белой и пушистой.

— Ага, а для врагов — серой и мохнатой, — печально улыбнулась, отводя взгляд.

— Ну да, — подтвердил Безумный Бард.

Ярр, Ярр… кому как не тебе знать про расслоение личности… чтобы спрятать черные стороны даже от себя, лишь иногда выпуская на волю.

— Вот ты говоришь, что Лирвейн такой плохой, — вмешалась Маришка. — Но, Аля, большая часть того, что было… ну, не до такой степени все плохо!

— Ты его теперь защищаешь?!

— Нет, — пожала плечами девушка. — Я беспристрастна.

— Мари, его отношение ко мне… Что бы то ни было, мужчина должен любить и беречь свою женщину. А любовь без заботы, без некоторой снисходительности — это и не любовь. Я даже не знаю, как назвать чувства Лирвейна. Это больше всего похоже на жажду обладания, помноженную на инстинкт собственника. И, ребята, как бы то ни было, нельзя обвинять любимую в своих ошибках и просчетах! И да, как бы это ни звучало, я хочу, чтобы обо мне заботились и отчасти чтобы меня жалели!

— Как Рыж? — пристально глядя на меня, осведомилась подруга. — Твой теплый, безотказный, который пока гладит тебя по шерстке. Аля, думаешь, это продлится вечно? И вообще, ты-то уверена, что любишь его?

— А что такое любовь? — ответила вопросом на вопрос я. — Это полет, это забота, это тепло. Я про духовное состояние. И про телесное тоже, притом, поверь, оно ни капли не слабее, чем то, что я чувствую к этому дубоголовому орвиру! С Лиром всегда война миров на выживание! В его обществе я никогда не могу расслабиться, не могу перестать думать о плохом, не могу сбросить напряжение.

— Зато, если бы ты выбрала его, он бы стал идеальным спутником для Императрицы! — воскликнула Мари. — Вы бы прижали Кланы, он бы поддерживал тебя и помогал все это вынести, а не задвигал или делал все по-своему, не поставив тебя в известность! Пламенеющий, между прочим, помолвку спланировал без согласия невесты!

— И что? — спросила я, едва заметно улыбаясь. — Мари, я никогда не буду скандалить и вставать в позу, если все идет так, как нужно. Зачем? Это как минимум глупо. С Рыжем я даже не мечтала быть, потому что это казалось почти нереальным, слишком рискованным. Но он пошел на такие жертвы. Ради того, чтобы быть со мной. А то, что не сказал… Мы увиделись только на самой церемонии. Раньше я ночевала в резиденции. И он давал мне возможность повернуть назад! — Прерывисто вздохнула и, чуть более эмоционально, чем нужно, продолжила: — И меня все устраивает! Этот мужчина, эта судьба, это будущее! Да, я эгоистка! Да, я не буду больше рвать себе сердце или пытаться «спасти» Лирвейна. Ему ничего не угрожает, а это значит, что любые шаги по облегчению ситуации, наоборот, лишь усугубят ее!

— Как понимаю, моего приятеля ждет ссылка на другой конец Империи? — вскинул медную бровь Искусник.

— Не знаю, — устало прикрыла я глаза. — Ничего не знаю, Ярр. Время покажет.

Потом мы молчали. Чтобы хоть как-то заполнить неловкую паузу, я спросила у Ле-Кинаро о том, что новенького в департаменте переселенцев. Новенького было, как обычно, немало. Притом весьма веселенького новенького! И это хорошо, а то мы как-то совсем загрустили.

— Вот представь, — улыбался музыкант, выливая нам остатки ликера, — стихийный портал из другого мира открывается не где-нибудь, а в «лабиринте кошмаров». — Заметив наше недоумение, меднокосый пояснил: — Это учебный полигон по отрабатыванию иллюзий седьмого уровня, и там же тренируются те, кого в народе именуют демонологами. Так вот, что иллюзии, что «демоны» получаются изрядно жуткие. А если вырываются из-под контроля, то их еще и развеять или изгнать сложно. Практиканты там нити стихий такими морскими узлами завязывают… Зато у нас получилось отличное экзаменационное испытание! Что касается переселенца… в его народе считалось, что в такие порталы живьем уходят только самые достойные, самые умные, великие…

— Короче, самые-самые, — хихикнула Мариоль.

— Верно! — Мидьяр поднял палец вверх. — И вот, представь… естественно, так как наш тип мнит себя праведником, то на выходе ожидает увидеть райские кущи и делегацию встречающих «богов» с хлебом, солью и нежной гурией в довесок. А вместо этого он вываливается в темном лабиринте, где странно пахнет, кругом стоны, всхлипы, завывания, а временами и плач. В мужика впервые закрадывается мысль, что при жизни он вел себя не очень хорошо…

— И что дальше? — уже в открытую улыбалась я, представив выражение лица несчастного.

— Дальше было увлекательное путешествие по лабиринту! — воодушевленно продолжил Хранитель Грез. — В том числе и работников департамента, которых отправили ловить наше «праведное» поступление. «Поступление» к тому моменту уже освоилось и попыталось поймать хотя бы одну «монстрилочку», дабы править миром! Призываемые, хоть и подчиненные, как ты знаешь, носят в себе отпечаток сил и ауры тех, кто их вытащил, стало быть, отчасти разумны. Вернее… не совсем то понятие… но определенный шаблон поведения как их самих, так и их жертвы в них заложен. А если жертва с радостными воплями несется навстречу…

— Разрыв шаблона. — Мариоль уже икала.

— Он самый, — кивнул Ярр и весело нас оглядел. — Ну что, полегче стало? А то грустные-грустные сидели! — Быстрый взгляд на меня и едва слышное: — Особенно некоторые.

Я фыркнула и расправила плечи.

— Я не грустная, я просто не понимаю, почему вы мне его сватаете. Ярр, вот ты говорил о том, что наедине с близкими можно расслабиться и быть собой. С Лирвейном это невозможно. С ним всегда надо быть настороже, с ним ждешь удара, с ним мне тоже придется вести себя как с противником. Не поворачиваться спиной. А я хочу быть не только Императрицей, но и любимой, иметь свою тихую гавань, где получу возможность побыть слабой женщиной. Железная леди — это полезная маска, и я с ней, разумеется, рано или поздно срастусь, но должны быть те, на кого я могу надеяться, не боясь, что эта опора вывернется со словами: «Учись действовать сама». — Неопределенно повела рукой, лихорадочно подбирая слова для завершения, не желая больше общаться на эту тему. — Да, я буду сама. Я понимаю, что это нужно, важно и так далее. Но я должна знать, просто знать, что есть он, тот, к кому можно прийти, забраться на колени, обнять и поплакать. Уверенность, что получишь помощь, безумно важна, пусть даже я и не воспользуюсь этим. И все, давайте закончим. Для меня эта беседа неприятна, я уже изложила свою позицию и не хочу продолжать.

— Как знаешь, — печально посмотрел на меня музыкант и тут же, встряхнувшись, радостно выпалил: — Девочки, а может в «Триэль» сходим? Вытащим Ровену из императорских садов, я сыграю, она станцует, ну и посидим еще все вместе.

— Хочу! — решительно кивнула я, грустно глядя на пустую бутылку.

— И я тоже, но сначала позову Лиса. — Мари встала из-за стола.

Искусник тоже поднялся и крикнул вдогонку Мариоль:

— Тогда мы с Алькой — искать Ровену, а вы с Тьмой перенесетесь сами.

Мы с Мидьяром переглянулись и, вздохнув, принялись за уборку. Я сгребла бокалы и быстро сполоснула их: слава стихиям, раковина была в соседнем помещении. Хранитель убрал со стола блюдо с фруктами и выкинул пустую бутылку.

— Портал я создам, ладно?

— Как хочешь, — улыбнулся мне Ле-Кинаро.

Я сосредоточилась и построила переход. С опаской покосилась на жемчужную дымку и сделала веселое лицо, широким жестом предлагая рыжему идти первым.

— Прошу!

Надеюсь, что построила портал как положено и мы выйдем на уровне пола.

— Боюсь, — признался Искусник, но отважно шагнул в трепещущее марево.

— И я, — невесело хмыкнула, но смело последовала за ним.

Когда вышла в оранжерее, то уже через две секунды поняла, что мы не вовремя.