Глава третья.
Я бесился, носясь по квартире уже два часа. Полдесятого, ночь, а Даши нет.
Небось с каким-нибудь еще Эдиком гуляет. Не знаю, когда она успела так меня затронуть за живое, но ее все еще нет, и я места себе не нахожу!
Рычание вырывалось само собой. Праздники. Елки, песенки, Дед Мороз! Тьфу!
Заметавшись по квартире, заметил на шкафу коробку с новыми туфлями, которые она вчера с любовью мерила перед зеркалом. Еще посмеялся про себя ее довольной мордочке. Такая мелочь, а столько радости.
Так высоко на шкафу - она типа от меня прячет. Я злобно осклабился. Подтащив зубами стул, неловко влез на него, слишком мелок он для меня оказался. Встав в полный рост, качаясь на задних лапах, с остервенением стукнул по коробке. Та с шумом слетела на пол, открывшись в полете.
Вслед за ней с раздражением спрыгнул и я, сотрясая весь этаж. Рядом на стеллаже со звоном упала и разбилась высокая хрустальная вазочка с мелочью, осыпав паркет осколками и монетами.
Ничего. Переживет. Надо вовремя домой возвращаться!
Я, хищно оскалившись, подобрался к туфлям!
***
Сегодня мое начальство в виде Натальи Семеновны с утра носилось по коридорам с перекошенным от напряжения лицом и паническими воплями типа: "баланс", "отчет", "конец квартала", "годовой отчет" - точно репетируя роль огнедышащего дракона.
Все ясно! Она, очевидно, готовится к ролевым играм по Толкиену. Иначе не объяснить раздраженный рык местами переходящий в рев раненого дракона - висевший с редкими затишьями над офисом. Наталья Семеновна - талантливей всего изображала Сарумана, доброжелательно подкладывая мне на стол все новые задания.
- Даша, ты счета, что я тебе на столе вчера оставляла, провела? - блестела она глазками. Если напомнить ей, что она после дала уже три поручения, мне всю жизнь "мою злопамятность" припоминать будут. - Там на моем столе новые лежат, а ты их в квартальный отчет уже внесла? - я кивнула, устало потерев лоб, но Наталья Семеновна не успокоилась. - А в годовой - внесла?
Я старательно кивала. Вообще-то подготовка годового отчета - ее работа, но она милостиво "доверила" ее мне.
Это у нее хобби такое - "доверие" называется. Мягким тоном поручить сотрудникам выполнение своей работы, а в случае неудачи выставить "на ковер" к генеральному, как не оправдавшего "высокое доверие" Натальи Семеновны.
Затишье, изредка посещавшее сегодня соседние кабинеты, меня не коснулось, и я весь день чувствовала себя хоббитом спятившим от окружающего безумия. Мечтающего о кружке полной горячего кофе и прочной норке под столом, еще бы не помешал огромный амбарный замок на двери кабинета. Да, это было бы самое то...
Но это все мечты. И домой после бешеного дня я возвращалась, еле двигая ногами от усталости. Еще не добралась до остановки, когда нога вдруг за что-то зацепилась, и хрясть - у сапога сломался каблук. Я потеряла равновесие и чуть не рухнула в длинную лужу, разлившуюся вдоль бордюра. Достойное окончание дикого дня.
- Черртт! - взвыла я, с ужасом оглядывая ущербный каблук. - Еще одни сапоги на помойку... А я еще за ремонт не расплатилась!
Ужасно несчастная, жалея себя до слез, немного прихрамывая, ползла домой пешком. Решив, что в час пик, когда все возвращаются с работы, толпа будет мне уже не по силам.
Я брела по праздничным улицам мимо первых наряженных елочек и бегающих огоньков. Кругом играла музыка. В фаворе, как всегда в это время, новогодние песни, накопившееся почти за два столетия звукозаписи.
Все жило в ожидании праздника. Мимо освещенных радостных витрин и уютных вечерних окон, за которыми светились украшенные елочки, я такая убитая плелась в одиночестве домой. Даже ночные жулики, вечно снующие перед универмагом, верно проникнувшись моей горькой долей и настроением наступающего праздника, не пытались приставать, и я совершенно мирно добралась до своего логова, расположенного в получасе езды от работы.
Снега все еще не было, наверно в этом году получится как у Пушкина в "Евгении Онегине": "Зимы ждала, ждала природа. Снег выпал только в январе...".
Зиму ждали все. Но, увы. Пока царила всем опостылевшая унылая серость.
Уже немного успокоившись и даже отдохнув на три часа позже, чем всегда, я вошла в подъезд. Поднялась по лестнице домой, но то, что я считала благополучным окончанием неудачного вечера, оказалось тем самым "апофигеем", на котором сломалась моя выдержка. Вся, и насмерть.
Посреди прихожей на коврике у входа были выставлены мои новые туфли, растерзанные вплоть до каблуков с особой жестокостью!
Первоначально не осознав, что это лежит под ногами, я спокойно вошла в открытую дверь.
Бросив ключи на полку перед зеркалом, повесила сумку на вешалку, лениво стянула шарфик, и тут только до меня дошло, что это там - под ногами. От переизбытка ярости я с глухим звуком уткнулась лбом в дверь, ведущую в зал и, заведя "глаза под образа", в голос застонала:
- Боже, за что?
Пират сгрыз мои лучшие туфли! Гад!
Я весь сентябрь ничего не покупала, доедала запасы, чтобы приобрести на всю зарплату эти потрясающие туфли на шпильке. Не обувь - мечта! Одно то, что они безумно удобные, ноги в них почти не устают, и это несмотря на двенадцатисантиметровые каблуки! Я уже и не заикаюсь о том, что смотрелись они даже дороже, чем стоили, а ведь все обычно бывает наоборот! Это была сбывшаяся греза. Вот именно - была...
Разозлившись, я схватила поводок и как была в поломанных сапогах, поволокла вредителя на улицу, распахивая встречные двери ногой.
- Ты! Ты - подлец! Я терпела твои выходки целый месяц! Все! С меня хватит! - шипела я в гневе на черное лохматое чудовище, с интересом наблюдающее за моими действиями. - Я копила на эти туфли, отказывала себе во всем, а ты?! Подлец! Как ты мог?! Ну, все! Брошу тебя к хвостам собачьим!
Выволокла из подъезда этого упирающегося негодяя без капли раскаянья на морде и потащила в соседний парк, с твердым намереньем оставить там. Навсегда!
Дотащившись до парка, выбралась с аллеи на траву вокруг сломанной детской площадки и оставила пса под невысокой рябиной увешанной спелыми красными гроздьями.
- Надеюсь, у тебя хватит ума не доводить следующего хозяина! - раздраженно сказала я и, отшвырнув поводок в сторону дерева - ушла, не оборачиваясь.
***
Я недоверчиво смотрел ей в след. Вот идет, бедрами виляет! Кокетка!
Ха, а она ведь это серьезно! Я чихнул.
Даже не обернулась.
Мягко со вздохом улегся на пожухшую травку, положив голову на лапы. Дура! Настоящая! Туфли ей жалко! А меня ей не жалко? Даже не задумалась, с чего это собака такая разумная? Всю ее болтовню понимает.
Я тихо на выдохе заскулил. Дались мне ее туфли!
Нечего задом вертеть, а то...
Я немного полежал, рассматривая ночную аллею.
Кажется, снег будет. Пахнет так... по-зимнему.
Сняла бы ошейник - купил бы ей таких туфель коробок с десяток...
Нет, заявляется ночью, еще и требует от меня спокойствия!
Черт меня дернул... И ничего не добился...
Ушла без меня! Потом думай, где она и с кем!
Вот именно!
Нет, ну какая мне разница? Мне надо снять эту сеть и разобраться с врагами! Как можно скорее! А у нее вновь ума не хватило сорвать с меня этот треклятый ошейник!
Из вредности с остервенением почесался, вызвав приступ брезгливости у заинтересовавшейся старушки. Больше моя персона ничего кроме незначительного внимания у прохожих не вызывала и я расслабившись, завалился спать.
Но, не тут-то было. Толпа малолетних идиотов, бредущая через парк, заметив спокойно спящую собаку, тут же ринулась ко мне.
- Фить, фюить, собачка! - засвистел крепкий черноволосый мальчишка с замашками вожака. Сунув руки в карманы теплой кожаной куртки, сплюнув, сказал: - Тупая шавка!
Когда Даша в гневе кидала поводок в сторону ствола, случайно попала на крепкий сучок, и он сейчас накрепко прицеплен за невысокое дерево. Я осознавал, что простой болтовней с ними не кончится. Вся орава - человек шесть среди них была и пара девчонок, смотрели на меня как на пасхального кролика, намереваясь развлечься по полной.
Грозно приподнявшись на лапы, пристально посмотрел на мальчишку. Ничего с ним сделать я не мог, на мне поводок с парализатом. Хотя конечно и без поводка трогать не стал. Мелкий слишком, совсем молокосос. Дерзкий щенок еще глуп, вот и проверяет свои силы, куда только носом ткнется.
Одна из девочек в блестящей облегающей одежде, будто ее натягивали на нее с усилием, небрежно откинув длинную челку с глаз, томно сказала:
- Я хочу этого песика! Влад, давай возьмем его мне! Буду на нем кататься, - она заливисто рассмеялась.
Вот еще любительница собачек. Вновь вспомнил Дашу, стало так мерзко... и зачем я...
- Ладно. Сейчас проверим его и возьмем, - ухмыляясь своей затее, согласился Влад, выламывая длинную доску от детской качели, из которой как два клыка торчали длинные гвозди. Вздыбив на макушке и так взъерошенные волосы, пацан нагло попёр на меня, цинично улыбаясь.
- Сейчас поясню ему, кто здесь хозяин и мы возьмем его. Для тебя.
Потом что-то вспомнив, резко повернулся к девчонке и довольно сказал:
- А с тебя-я-я, Ритка...
- Да ладно, Влад, ты меня знаешь.
Все заржали.
Тот похабно ухмыльнувшись, сказал:
- Знаю...
И тут же повернулся ко мне и резко обрушил на меня доску. Удар по силе был так себе, но гвозди пробили кожу спины, причинив сильную боль. Ужасную боль.
Я оскалился на обидчика, отпрыгнув так, что во второй раз меня зацепило совсем немного, но Влад, заводясь от моего молчания, ударил еще раз, метя гвоздями в уши.
Уроду - понравилось. Выставив челюсть от презрения к "мерзкой шавке", он принялся за методичное избиение. Под улюлюканье и крики подростков я изворачивался от ударов как мог на натянутом ошейнике. Все это время, сатанея от гнева, где-то глубоко внутри крутилась мысль, а настолько ли неправы мои враги, собираясь начать уничтожение людей?
Тут еще кто-то набрал камней...
Но все прекратила вторая девчонка в черной ничем не выделяющейся куртке и шапке с бубончиками на кончиках. Она подбежала ко мне и нервно закрыла собой от распоясавшихся приятелей, дико закричав:
- Дебилы! Психи! Совсем спятили! Пошли вон, садисты!
Она плакала, ее руки дрожали, но она упрямо пыталась тонкими замершими пальчиками отстегнуть заклинивший о напряжения стальной карабин поводка.
- Дура! Не отпускай! - крикнул Влад. - Он тебя первую порвет! Шизанутая!
- Смелый только против привязанного! Какой же ты трус! А я как дура в тебя влюбилась... А ты... - ты такое ничтожество! - ее голос дрожал, губки дрожали, ручки дрожали. По щекам текли слезы.
Влад наблюдал это, выставив доску вперед, будто защиту. Ритка сквозь зубы презрительно сказала:
- Заступница... - повернувшись к дружку, добавила: - а ты Влад - дерьмовый дрессировщик. И засунув руки в карманы, равнодушно ушла прочь из парка.
Я с трудом поднялся на ноги, весь в крови. В глазах темно...
Толпа отступила. Сейчас бы рявкнуть на сопляков, но сил не было. Спасительница, всхлипывая, куда-то медленно повела меня, держась за ошейник. Шатаясь, я брел за ней, не разбирая пути.
- Да пошли вы курицы...! - раздраженно выругался Влад, и, вынув сигареты, небрежно прикурил от металлической зажигалки. Потом сплюнул вслед нам и, как ни в чем небывало повернувшись к друзьям, добавил. - Пошли по пивку с новым годом, а? Праздник - дело святое!
Девочка вывела меня на хорошо освещенную улицу с оживленным движением машин. Несмотря на позднее время суетящегося народа кругом предостаточно, и поток людей не прекращался.
Едкий запах бензина и выхлопных газов привел меня в чувство, и медленно шагая рядом с девочкой, я пытался понять куда иду. Решив, что нам не по пути, вырвался из ее рук, лизнул в продрогшую ладонь на прощанье и побежал в ближайший проулок.
Проклятый ошейник остался на мне.
Я неловко проскочил под сигналами двух мчащихся навстречу машин, завернул к складу огромного супермаркета и спрятался в большой картонной коробке из-под стиральной машины, намереваясь зализать те раны, что смогу достать.
***
Я вернулась домой опустошенная до отвращения.
- Так, ладно, жизнь продолжается! Сначала горячий душ, потом кофе, много-много кофе, а потом еда... Нет, еды не надо.
Стащив с себя испорченные сапоги, выкинула их в мусорное ведро и, швырнув плащ на кресло, отправилась прямо в душ. Наскоро искупавшись, выползла на кухню и, не включая света, сидела у окна, выглядывая на улицу. Кофе в чашке давно остыл, как и мой гнев, теперь осталось одно - беспокойство за пса.
- И как я жила без этого недоразумения?! - спросила я себя в зеркале, натягивая кроссовки.
Но прогулка в парке ничего не дала. На месте где я оставила Пиратика лежали три пустые пивные бутылки и все. Ветер в ночи клонивший голые ветви деревьев, рассказывал что-то грустное. Но мне было не до этого. Я обежала весь парк со всеми закоулками и единичными фонарями, случайно выжившими с далеких времен. По пути спугнув одну влюбленную парочку и трех пирующих бомжей.
Его нигде нет.
Ломая голову, куда делся Пират, вернулась домой, медленно протопав до третьего этажа прямо до дверей квартиры. Его точно кто-то забрал. А как он мог еще уйти? Куда? Ладонью вытерла едкие слезы.
Я подвела того дядечку аристократа, его неизвестного друга, Пиратика и саму себя. Хотелось выть от раздражения. Сама себя наказала! И совершила самое настоящее предательство!
Убрав бумагу от обувной коробки и осколки вазы - последствия шалости Пирата, попыталась отвлечься, но ни книги, ни фильмы не помогли. Полночи я просидела в темноте на диване, укутавшись в плед, разглядывая темноту пустым взглядом. За окном тихо шел долгожданный снег. Теперь он валил не переставая. Тишину иногда нарушали машины или веселые прохожие, заблаговременно празднующие наступающие праздники. Я действительно почти ничего не видела и не слышала, размышляя о том, как я могла так привязаться к собаке за месяц?
Завтра, то есть сегодня, последний рабочий день в этом году. Вечером корпоратив, на который я собиралась надеть те злополучные туфли. Эх, сдались они мне, новые куплю!
Ах, да. Еще неделю назад меня пригласили на свидание. Это было так неожиданно! Я навещала Людочку, которая позвонила, что не может прийти на наши воскресные посиделки, а еще ей понадобилась моя помощь. Она заболела гриппом, а ей надо было срочно скачать материал для доклада и распечатать, а как это сделать, если температура под сорок и в глазах двоится?!
Я как раз забежала отдать подруге готовый доклад, когда у нее дома столкнулась с мужчиной, который зашел к ней по работе.
- Андрей, - представился он, - Людочкин коллега-преподаватель!
Он попросил у меня телефон, а позже позвонил и пригласил в ресторан. Мне он был симпатичен: внешне подтянутый, веселый, энергичный брюнет под тридцать. Еще вчера мне нравилось планировать, что я надену на свидание и как оно пройдет, но сейчас мне было глубоко наплевать на все.