Алексина Алена
Игра со Зверем. Шах королю
Часть II
Огромный зал был неуютен — сводчатый потолок, теряющийся в темноте, узкие высокие окна. Мрачное место. Цветные пятна от витражных стекол расплывались по каменным плитам пола, каждый шаг сопровождало гулкое эхо…
Мактиан с равнодушной улыбкой смотрел на идущего к нему сына. Амон. Взрослый. И вдруг начавший творить необъяснимые человеческие глупости. А ведь его отец ещё помнил людей до проклятия. И стыдно было отрицать, что сейчас сын вел себя, как они. А ведь когда-то давно левхойт Ада даже гордился отпрыском, глядя, как он, ещё угловатый и неловкий постигает науку обращения с мечом, садится первый раз на лошадь и та хрипит, рвется под ним, непривычная к запаху Зверя. А сейчас? От того послушного мальчика остались одни воспоминания. Да, его наследник был лучшим воином этого мира, но в душе у старого демона не царило удовлетворение. Там господствовала пустота.
Хотя нет. В последнее время внутри у, казалось бы, равнодушного ко всему правителя Ада зрело глухое недовольство. Всего его могущества не хватило на то, чтобы добраться до девчонки, которую для чего-то взял себе квардинг. После неудавшейся попытки подчинить невольницу Мактиан не мог даже подойти к ней — воины сына уважительно, но упорно теснили его прочь. А ведь какой замечательно-унизительной была выходка Арианы на праздновании в честь Рорка! Казалось, все идет так, как надо. Увидев нииду, выставленную на всеобщее обозрение и посмешище, старый интриган ждал. На лицах демонов поначалу царило пренебрежение и удивление выбором Амона, но красноволосая девка обыграла левхойта. Человеческая рабыня, которой не полагалось иметь ни воли, ни характера, как-то умудрилась проявить и то, и другое.
Это лишило Мактиана привычного равнодушия. А сам факт того, что девчонка зацепила его заставлял давно уснувшего Зверя недовольно рычать и требовать крови.
Тем времнем квардинг пересек, наконец, огромный зал, приветственно склонил голову, и скрестил руки на груди, вопросительно поднимая бровь. Сын никогда первым не начинал разговор, пусть бы молчание длилось хоть несколько часов. Он не оправдывался, не заискивал, и, казалось, совершенно не уважал отца. Но левхойт помнил о страхе, который с детства воспитывал в отпрыске, страхе, который раз за разом позволял одерживать над ним верх.
— Я ждал тебя вчера, — старый демон откинулся на жесткую спинку массивного деревянного кресла и жестом приказал наследнику приблизиться.
Тот усмехнулся, но подошел.
Поняв, что до объяснений стервец не снизойдет, Мактиан с нарастающим раздражением спросил:
— Как прошел поход?
— А как они проходят? Погоня, кровь, смерть, — пожал плечами предводитель воинства Ада, оглядывая более чем скромное убранство зала.
Отец всегда принимал его именно здесь, словно это громадное полутемное помещение являлось единственно подходящим местом для родственных встреч. Квардинг не был привередливым, для жизни ему хватало минимума, но все же он не понимал — какой смысл в пустом помещении с огромным камином и десятком стульев по стенам? Неужели нельзя встречаться и плести интриги в более уютном или хотя бы менее просторном зале?
— Ничего запоминающегося?
— Нет.
Левхойт, задумчиво постучал пальцами по подлокотнику.
— Амон, ты ничего не замечаешь? — наблюдая, как сын в очередной раз вопросительно поднимает бровь, старый демон небрежно взмахнул рукой. — Мой наследник завел себе питомца и нарек его ниидой. По какой-то странной прихоти убил единственную демоницу, согласную связать с ним свою жизнь. Тебе не кажется это странным?
— Какого ответа ты ждешь? — спокойно спросил собеседник. — Ты ведь осведомлен о причинах моего поведения.
— Ты решил сложить полномочия квардинга? — Мактиан встал. Никогда прежде во время бесед со строптивым отпрыском он не поднимался со своего места. Никогда. — Или поиграть в эмоции?
— А какой вариант тебя наиболее беспокоит, отец? — медленно спросил тот, даже не поворачивая головы. — Что я хочу свободы или что я хочу ее?
— Прекрати, — старый демон перестал вышагивать по залу и смерил стоящего в центре мужчину тяжелым взглядом. — Не повторяй чужих ошибок. Вспомни, чем для этого мира закончилось мое увлечение человеческой женщиной. Одно дело — брать их, когда хочешь и так, как хочешь, но то, что сейчас творишь ты…
— Отдать тебе? — последовал насмешливый вопрос. — Мои осведомители тоже не зря едят свой хлеб, левхойт. Ее стоит держать хотя бы потому, что ты потерял выдержку.
— Я к тому и веду, сын. Она опасна. Откажись от нее. Ты квардинг — у тебя не должно быть слабостей.
Амон молчал. По лицу скользнула тень сомнения.
— Помнишь Ее?
— Почти нет.
— Она всегда спорила со мной. Никогда не покорялась. Даже когда я хотел ее — не позволяла Зверю вырваться на свободу. Я мог ее сломать, но что-то мешало. И посмотри вокруг, — левхойт широким жестом обвел мрачный зал. — Она прокляла этот мир.
— Ты любил ее?
— Я был болен ей. Помнишь, что тебе вдалбливали с детства? Нельзя привыкать. Нельзя привязываться. Даже хотеть больше необходимого нельзя. Иначе станешь слаб.
— Понятно, — хрипло сказал квардинг, отворачиваясь. — Ты думаешь, я повторю твою судьбу.
— А это не так? — спросил Мактиан. — Ты уникальный демон. Лишенный эмоций, чувств, слабостей. Ты лучше меня. Сильнее. Хочешь всего этого лишиться?
— Нет.
Отец видел, что сын сдался, принимая его слова. Страх повторить чужую ошибку, стать рабом эмоций снова одержал верх.
— Тогда убери ее со своего пути. Пусть будет свободна, выигрывает состязание или проигрывает — все равно. Ты еще в силах это сделать?
— Ты не коснешься ее, — после долгого молчания сказал Амон. — Она так же опасна для тебя, как и для меня.
Левхойт скривился, но все-таки кивнул.
— Клятва.
Приступ слабости миновал, и наследник смотрел так же насмешливо, как прежде:
— Поклянись, не трогать ее.
— Клянусь, что не прикоснусь к ней и не возьму рабыней, — правитель Ада сделал пасс руками, накладывая заклятье, и выжидающе посмотрел на отпрыска. — Твоя очередь.
— Клянусь освободить ее, — вокруг Амона на миг вспыхнуло и тут же погасло сияние. — Что-то еще?
— Нет.
Мактиан опустился обратно на неудобное жесткое кресло. Он не одержал абсолютной победы, но сделал достаточно, чтобы растратить недовольство. А желание… желание можно утолить с любой другой рабыней.
* * *
Риэль сидел в мягком кресле и с отрешенной улыбкой смотрел на выплывающее из-за облаков солнце. Он расположился на широком балконе своего поместья на окраине родного кварда — в проклятом месте. Даже туман здесь был едва заметен — не поднимался легкими клубами вверх, а мягко стелился по земле.
Обитатель старинного особняка блаженствовал. Рядом на резном столике стоял графин с антарским бренди. Аромат, многолетняя выдержка, крепость… такой свалит с ног даже демона. Два наполовину полных бокала сверкали в лучах восходящего солнца. Ангел взял один из них, сделал глоток. Терпкая жидкость обожгла горло и согрела, казалось, замороженное тело.
Зеленые глаза словно подернулись дымкой, но вовсе не алкоголь был тому виной. Раб Амона вспоминал. Забавно, как общение с человеческой девчонкой всколыхнуло эмоции, о существовании которых он, казалось, уже давно забыл. Перебирая в уме события многовековой давности, Андриэль вдруг осознал, что не хочет повернуть время вспять и исправить то, что некогда совершил. Положим, тогда его план увенчался бы успехом. И что? В чем интерес? Сидеть на троне левхойта, бдительно следить за плетущимися вокруг заговорами и скучать? Неужто это можно назвать счастьем?
— Предаешься меланхолии? — квардинг Ада неслышно приземлился на перила балкона и, не спрашивая, взял одиноко стоящий на столике бокал.
— Воспоминаниям, — ответил невозмутимый раб, прикрывая глаза. — Прилетел вершить суд?
— Как обещал, — демон пересел в соседнее кресло и с наслаждением сделал глоток. — Что выберешь? Смерть или разрушение гнезда?
— М-м-м… надо подумать, — лениво протянул объект грядущего возмездия. — Разрушай гнездо — все равно пустует.
— Как скажешь, — гость вытянул длинные ноги и усмехнулся. — Люблю этот бренди. Согревает.
— Да… — Риэль помолчал. — Как она?
— Приказала Фрэйно тебя убить, потом испугалась, — Амон хмыкнул. — Дуреха совестливая. Ты перешел грань. Тогда, в ее спальне.
Ангел хмыкнул, а потом, не удержавшись, рассмеялся.
— Но было забавно! Все эти ее попытки освободиться, ярость! О, Великий Туман, я еле держался, чтобы не расхохотаться в голос! Между прочим, очень сложно одновременно изображать похоть и пытаться не захлебнуться от смеха. Знаешь, а ведь она действительно хочет только тебя — это… странно. Но я рад, несмотря ни на что.
— Я должен был проверить, — пожал плечами квардинг.
— Ну да. А я в очередной раз изобразить затюканного раба, — Риэль встал. — Долго мне еще юродствовать?
— Уже нет. Наш доблестный враг несколько ослабил бдительность. Это ведь он передал Шлецу серьги для Кэсс?
— Да. Я сделал вид, будто не заметил, что этот растяпа их подменил, — обитатель роскошного особняка презрительно скривился. — Амон, полагаю хватит? Мне больше не надо играть роль отвратительного жалкого существа, чтобы ниида не променяла тебя на кого-то другого? К тому же — ты знаешь, она запала мне в душу.
— Послушай…
— Она твоя. Не претендую, — собеседник помолчал. — Пока.
— Давно шрамов не получал? — хмыкнул демон. — Но план удался — теперь я наверняка знаю, что ей не нужен никто, кроме меня. К тому же все уверены, будто ты сломался. Все.
Ангел поднял бокал, насмешливо салютуя.
— Ты добился своего? Она твоя покорная рабыня? — спросил он.
— Непокорная… — квардинг Ада покачал головой, одним глотком осушил бокал и лишь после этого ответил, — мне придется ее отпустить.
— Решил? — ровно спросил Андриэль.
— Да. Я оставлю ее себе, — Амон вкратце пересказал разговор с отцом, и усмехнулся, когда безмятежный обитатель Антара вдруг поперхнулся бренди.
— Как же ты оставишь ее себе?
— Что, по-твоему, мешает мне взять девчонку во второй раз? Думаешь, я так легко её отдам? Не дождетесь, — по спокойному лицу скользнула хищная тень. — Пусть думает, что победил.
— И он поверил?
— Конечно, — гость легко встал, и, опершись на перила, поднял глаза к небу. — Поверили же все в то, что ты действовал один, собираясь разрушить алтарь. Поверили в то, что смерть для тебя слишком легка, и быть моим рабом гораздо страшнее.
Риэль усмехнулся, во взгляде загорелся и погас опасный огонек, очень похожий на тот, который частенько вспыхивал в хищных зрачках обитателей Ада.
— Что теперь?
Демон ухмыльнулся, просчитывая варианты, а потом обернулся:
— Знаешь, мне запала в душу одна претендентка — вампир… понимаешь без объяснений?
Утвердительный кивок. Отлично.
Но вот ангел вопросительно поднял брови, увидев, что его собеседник отставляет стакан в сторону.
— Куда ты?
— Завтра соревнование, — квардинг говорил, словно через силу. — Хочу её увидеть.
— Амон… ты же понимаешь, что потом она тебя не вспомнит? Что ты все начнешь сначала?
— Да, — ответил тот, спрыгивая с балкона в клубящийся туман.
* * *
Насколько приятно было снова ощущать ее присутствие, ставшее уже чем-то необходимым, слышать обрывки мыслей. Демон неслышно приземлился у конюшни, кивком отпустил Фрэйно и замер, глядя на лежащую на животе нииду, беспечно болтающую с козой.
— В общем, Фенька, натворили мы с тобой. То ли смеяться, то ли бояться — не знаю. Что, девочка? Опять тебя подоить? — Кэсс поднялась на ноги, и пошла к ведерку, стоявшему около поилки.
Так обыденно. Так просто. Так нелепо и… так трогательно.
— Угостишь? — тихо спросил Амон, когда девушка закончила терзать козье вымя и переливала молоко в кружку.
Хозяйка строптивого парнокопытного вздрогнула и обернулась, сердитая:
— Ты зачем меня пугаешь?!
— Не хотел, — он подошел ближе, и неторопливо провел рукой по нежной щеке. — Здравствуй.
Кэсс прикрыла глаза, улыбаясь нежданной ласке.
— Поделюсь, если Фенька не против, — сказала она и наклонилась к козе. — Можно?
Животина снисходительно мотнула головой и коротко мекнула в знак согласия, мол, пусть уж пьет, раз пришел. Кружка перекочевала к демону. Тот сделал несколько глотков и небрежно погладил рогатую бестию.
— Хорошее приобретение. И молоко вкусное. Волшебно вкусное.
Квардинг мог поклясться, что ниида засмущалась, поэтому, когда она ткнулась лбом ему в плечо, с трудом сдержал смех.
— Завтра соревнование, — прошептала девушка, едва Хозяин отстранил ее от себя. — А что потом?
— Потом… — он передернул плечами. — Потом еще месяц перед следующим… полетишь со мной?
— Куда? — она смотрела с любопытством, а сама неосознанно уже сделала шаг к выходу.
— Увидишь мой Ад, — улыбнулся Амон, выводя доверчивую спутницу из конюшни. — Мой дом.
Карие глаза широко распахнулись, Кэсс взвизгнула и вцепилась мертвой хваткой, когда демон подхватил ее и стремительно взмыл в воздух.
Смешная. Он ее не уронит.
* * *
Покой. Именно это слово приходило на ум, когда Кассандра смотрела на рдеющие в камине угли. Уютная спальня был пропитана покоем и тишиной, нарушаемой лишь еле слышным треском догорающих поленьев. Квардинг куда-то ушел после ужина, оставив гостью в одиночестве. Она лежала на ковре, сшитом из множества белых шкур, прикрытая легкой простыней. Ласковый мех щекотал обнаженное тело — ее одежда снова была разорвана в клочья. Ниида вспоминала и улыбалась…
Невозможно было подобрать слова, чтобы описать Ад. И дело не в том, что за обстановка тут окружала, а в том, какая атмосфера витала в воздухе. Веселье било через край. Оно было искренним и демоны, которые, оказывается, очень ценили спокойствие, в родном кварде вели себя иначе, чем даже в Столице. Здесь в их поведении не было агрессии, они даже улыбались! Вот неожиданность — тут обожали веселиться, видимо, пытаясь простыми радостями жизни заменить душевную пустоту.
На ярмарке Кэсс вдоволь накаталась на «адской сковородке» — там желающих привязывали по двое-трое, и кидали на огромного размера платформу, которая крутилась и подбрасывала их вверх, как блины. В это время огненные саламандры бегали по кричащим от восторга «грешникам», щекоча пятки, коленки, и вызывая приступы хохота.
А ночью небо Ада стало багрово-черным от постоянно взметающихся вверх искорок магического огня, и в воздухе пахло чем-то сладким. Здесь было хорошо! Веселье без причины, шумная суета, лакомства… И в груди просыпались ощущения из далекого детства: безмятежная радость и уверенность в том, что все непременно будет хорошо.
Квардинг показал нииде старый парк, в котором жили удивительные существа. Он называл их ремиреями. Вблизи удалось увидеть только одного. Правда, демон, прежде чем вести спутницу в полумрак деревьев, предупредил: они идут на охоту. Однако не сказал, на кого именно. Несчастная занервничала. Ей совсем не хотелось убивать. Да и прыгающее с ветки на ветку существо было трогательно непоседливым. Похожее на маленькую белку, с такими же смешными кисточками на ушах и пушистым хвостом, оно забавно юлило и бросалось шишками. Сердце наблюдательницы сжалось, когда Амон натянул лук, беря ремирея на прицел, и тихо засвистел. Пушистый зверек замер, оглянулся и, широко взмахнув хвостом, замер в напряженной стойке.
«Что ты делаешь?» Кэсс помнила запрет на разговоры в лесу и поэтому задала вопрос мысленно.
«Играю». Свистнула стрела, звякнула тетива. И пушистый обитатель чащи задорно взмыл вверх, вспыхнув пламенем. Хруст, и довольный ремирей кидает на землю обгорелый кусок стрелы, снова машет хвостом и вновь застывает в ожидании.
«Теперь ты. Целься чуть выше и немного в сторону — так ему будет интереснее».
Она не могла целиться. Она смотрела на своего спутника. Он не был демоном. В этот день не был. Совсем. Он улыбался. Как же красиво он умел улыбаться! И на левой щеке проступала ямочка, которой постоянно хотелось коснуться. А когда он опускал глаза, чтобы достать из маленького колчана стрелу, казалось, будто в его ресницах запутались огненные искры, рассыпанные ремиреем.
…Легкое прикосновение к плечам вернуло девушку из воспоминаний обратно в спальню к догорающему камину и ласкающему теплу мехового ковра. Квардинг опустился на ковер.
— О чем задумалась? — мягко спросил он, перебирая гладкие огненные пряди.
— Вспоминаю ремирея.
— Понравился?
— Да, — Кэсс закрыла глаза. Так хорошо ей никогда не было. — Не хочу отсюда уходить.
Хозяин покоев вздохнул, ничего не ответив, но глаза пожелтели.
— Моя? — слегка потянул он её за волосы.
Рабыня молчала, не отвечая.
— Моя? — уже сильнее дернул он, а в голосе прорезался рык.
И снова тишина. Зная только один способ подчинения, Амон опрокинул девушку на спину и впился губами в шею. Горячие руки отправились в путешествие по телу, вот они подняли бедра, обжигая жаром прикосновений. Кэсс закусила губу от хмельного и запретного удовольствия.
— Моя?
Жесткая ладонь скользнула под поясницу, надавила, заставляя изогнуться. Ниида рванулась, зная — освободиться ей не позволят.
— Амо-о-он, — застонала девушка, когда демон вторгся в ее тело, и выгнулась, стараясь быть ещё ближе. Он не позволил. Резкий толчок, и хриплый от желания голос, рычащий на ухо:
— Моя?
Она не знала, как смогла вывернуться, но через миг оттолкнула тяжелое сильное тело, перекатилась, подминая его под себя. Волосы шелковой завесой упали квардингу на грудь, когда ниида стремительно наклонилась и прошептала:
— Твоя?
Она знала, Хозяин не позволит ей победить, и даже не пыталась сопротивляться, когда он вновь с силой опрокинул ее на спину. Только зарылась пальцами в рассыпавшиеся льняные волосы и, притянув к себе, снова спросила:
— Твоя?
— Моя, — последовал хриплый выдох.
И снова жар, огонь, и сладкая агония. Она не сдерживала стоны, а демон рычал от удовольствия, собирая их губами. Кассандра повторяла его имя, вздрагивая от каждого нового прикосновения, и вспыхнула пламенем, когда наслаждение захватило ее, превращая кровь в живой огонь.
А потом она лежала успокоенная и умиротворенная, уткнувшись лицом ему в грудь. Хотелось лежать так вечно. Только бы не надо было никуда идти, ничего совершать… Всего лишь быть рядом. Как просто! И как невозможно. Да и захочет ли он, чтобы она постоянно была рядом? Надоедала. Девушка поднялась на локте и посмотрела в задумчивое лицо.
— Амон…
— Что?
— Почему ты хмуришься?
Он посмотрел на неё рассеянно.
— Я не хмурюсь.
Тонкий палец скользнул по складке между бровями.
— А это что?
Прохладные губы коснулись упрямой морщинки.
Квардинг дернулся, словно его ударили, и, глухо рыкнув, снова подмял рабыню под себя, впечатывая её руки в пол.
— Что ты творишь? — зло прошипел он, и несчастную до костей продрал липкий ужас.
— Амон… Что ты хочешь услышать?
Он резко отпустил тонкие запястья и сжал в ладонях испуганное лицо.
— Я же могу тебя убить. Без усилий. Ты даже сама не подозреваешь, насколько уязвима… — с яростью рычал Зверь. — Вся твоя сила — ничто!
— Почему ты кричишь? — спросила ниида, стараясь говорить спокойно и, понимая, что страх только ещё больше его разозлит.
— Я не могу понять, — демон пристально смотрел ей в глаза. — Мне хочется тебя убить. Стиснуть сейчас руки до хруста. И тебя не станет. Все.
— Так что тебе мешает?
Он долго молчал, обдумывая её вопрос. Кэсс видела, как мучительно предводитель воинства Ада пытается облечь в слова что-то ему самому неясное. Пытается, но не может.
— Мне тебя жалко, — наконец ответил он, найдя единственно верное слово, и вдруг без перехода жадно поцеловал девушку.
Та выгнулась, отвечая на поцелуй, ероша светлые волосы. Амон оторвался от нее, глядя так, словно действительно хотел сейчас убить. И все же… рабыня осторожно отвела его руки от своего лица.
— Люди называют это нежностью…
— Желание убить?
— Нет, жалость, желание задушить в объятиях, понимание уязвимости.
Он смотрел исподлобья.
— То есть ты периодически жалеешь меня и хочешь убить?
Она тихо засмеялась над столь заковыристым логическим построением и покачала головой:
— Если честно — желание тебя убить приходило ко мне не раз. Но… чаще я хочу обнимать тебя так сильно, чтобы косточки хрустели.
Неуловимая тень скользнула по обычно бесстрастному лицу — то ли вина, то ли сомнение, то ли тоска… Девушка не успела понять. Да и не хотела. Он был рядом. И все остальное перед этим меркло.
— Глупая, — квардинг повернулся, и положил нииду рядом, крепко сжав. — Силенок не хватит.
— Зато у тебя хватает, — улыбнулась она ему в плечо, и опустила ставшие тяжелыми веки.
Проснуться пришлось до рассвета. Кэсс не смогла сдержать смеха, видя протянутую ей Хозяйскую рубаху. Судьба что ли постоянно ходить в них?
— Ты победишь, — требовательно сказал демон, привычно притягивая рабыню за волосы.
— Хорошо, — сердце будто стиснула ледяная ладонь, и отчего-то сразу стало нечем дышать.
— А потом я тебя отпущу, — он сощурил глаза, видя, как рабыня непроизвольно вздрогнула от этих слов, но промолчал, лишь в звериных зрачках спряталась тоска.
— Я к тебе вернусь, — храбро вскинула подбородок упрямица.
Тоска никуда не делась даже после того, как прозвучало это самонадеянное обещание. Словно прощаясь не на день, а навсегда, Амон провел рукой по огненным волосам и поцеловал так нежно, как никогда до этого. Глупые, нежданные слезы навернулись на глаза от этой непривычной ласки, и несчастная мысленно взмолилась всем Богам, которые существовали. Ее молитва состояла всего из одного слова, повторенного многократно: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!». О чем-то еще просить было страшно.
* * *
Вилора проснулась от тихого стука. Вскинулась на постели и замерла, вглядываясь в темноту.
Тихо, так тихо, что даже не зашуршало откинутое одеяло, опустила ноги на пол, протянула руку к прикроватному столику, взяла с него обнаженный меч и в несколько нечеловечески стремительных шагов скользнула к двери. Вздох, и ее левая рука уже лежит на деревянном засове, а правая напряженно сжимает меч, с пока еще опущенным в пол клинком.
— Кто? — будничным голосом спросила вампирша, чувствуя, как в животе тугим узлом сжимается ледяной ужас.
Слишком быстро в этот раз. Она думала, он не придет дольше. А прошлая победа далась так тяжело, что до сих пор ныло от боли все тело.
— Риэль.
Девушка застыла, не зная, как поступить. Ангел ей понравился, а Ви привыкла доверять инстинктам, но он чем-то обидел Кэсс, которая стала почти подругой.
— Что тебе? — «гостеприимно» спросила хозяйка покоя, не торопясь открывать.
— За солью пришел, — в его голосе звучал искренний смех, не имевший ничего общего с издевкой.
Сама не зная почему, озадаченная претендентка открыла. Ночной гость окинул девушку быстрым взглядом: настороженное лицо, измятая одежда, побелевшие от напряжения пальцы на рукояти грозного оружия.
— Если соли нет, может, прогуляемся?
Это было настолько странно: его шуточка про соль, доброжелательность, столь редкостная для ангелов, что Вилора на мгновение растерялась.
— А если она есть?
— Тогда бери и пошли, — ухмыльнулся он. — Ну, или можешь продолжить спать безмятежным спокойным сном, с мечом в обнимку.
А в зеленых глазах насмешка, словно знает, что собеседница уже очень давно не спит безмятежно.
— С тобой-то мне ничего не грозит, — хмыкнула она, убирая меч в ножны. — Ты же просто адепт Добра и Света.
— Нет, — последовал беспечный ответ. Странный посетитель посторонился, пропуская недоверчивую претендентку вперед. — Я очень коварный злодей с черной душой, но, поверь, тебе нечего опасаться.
— Последний светозарный красавец, говоривший мне о доверии, до сих пор выковыривает из физиономии ногти, — доверительно сообщила девушка, гадая, на кой ляд потащилась ночью гулять с плохо знакомым мужиком?
— У Мизры всегда были проблемы с языком и руками, — сокрушенно покачал головой Андриэль и подхватил спутницу под локоть, увлекая за собой.
Они миновали несколько коридоров и галерей, прежде чем вышли к широкой, залитой лунным светом лестнице.
— Прокатимся? — по-мальчишечьи узкая ладонь указала на двух нетерпеливо гарцующих у подножия лошадей.
Вампирша медленно повернулась:
— А если откажусь?
Он пожал плечами:
— Я истеку кровью из сердечных ран, любимая.
С этими словами ангел направился вниз. Вилора нерешительно стала спускаться следом. Она ещё переминалась на последней ступеньке, а странный обитатель Антара уже был в седле.
— Ты что такая колючая? — спросил он. — На вечере у левхойта была веселая… А теперь? Завязывай уже — надоедает.
И, развернув коня, ангел направил его вниз, к Вратам.
— Ты куда?! — вампирша стремительно вскочила в седло и догнала наездника. — Нам запрещено выезжать за пределы столицы!
— Угу.
— Что «угу»? Меня убьют, если узнают! — возмущалась она, не поворачивая впрочем, обратно.
— Кэсс это не остановило. Улетела к Амону без всяких сомнений, — хитро усмехнулся ангел. — Неужели ты трусливее человеческой девчонки?
Удар достиг цели. Спутница фыркнула, пришпорила коня и засмеялась. Поддел, как ребенка! А ведь уже давно не маленькая.
— Вот ведь скользкий тип! — миролюбиво хмыкнула она, осаживая лошадь.
— Зато обаятельный, — подмигнул подстрекатель и безо всякого перехода спросил. — Он тебя часто донимает?
Улыбка собеседницы поблекла.
— Справлюсь.
— Насколько я знаю, он слова «нет» не понимает, — Риэль хмыкнул, когда Ви поморщилась, и вкрадчиво сказал, — могу помочь.
— Как? Он мой проводник! — но в напряженном голосе сквозила надежда.
— Мизраэль? Нет, колючка, он тебе не проводник, — ангел бестрепетно направил лошадь к Вратам. — Ты едешь или так и будешь стоять с отвисшей челюстью?
Вампирша закрыла рот и пришпорила коня. Тот легкомысленный повеса, который невинно флиртовал с ней на вечере и этот, дерзкий, насмешливый, источающий скрытую силу мужчина — неужели один и тот же?
— Кто ты? — спросила она, даже не понимая, что задает первый за весь вечер верный вопрос.
— Так тебе нужна помощь или нет?
— Как ты узнал? И чем можешь помочь? Не понимаю…
Только сейчас она заметила, как далеко они уже отъехали от Города. В нескольких шагах тихо шумела черная громада леса. Спутник придержал коня и спешился.
— Это было нетрудно, — он протянул руки и легко, словно всю жизнь только этим и занимался, снял шокированную девушку с седла. — Был бы он твоим проводником — тебя не охранял бы демон, а Мизра давно бы свое получил, еще пока ты в отключке была.
— С чего ж ты думаешь, что он не получил? — Вилора напряглась, понимая, что собеседник не торопится убирать руки с ее талии.
— А ему одного раза хватает, чтобы перегореть, — шепнул ей на ухо Риэль и тут же отстранился. — Идем. Здесь тебя никто не тронет.
Он невозмутимо взял ее за руку, и повел прямиком в чащу. Вампирша безропотно подчинилась, словно околдованная. Будто всю жизнь вот так ходила с ним — рука в руке по ночным дебрям.
— Знаешь, чем хорош лес? — тихо спросил ангел и тут же сам ответил. — Он живой. Дышит, слушает, понимает. Демоны это чувствуют. Для них даже самые дремучие дебри — родной дом. Да что там дом — колыбель! А вот у нас, обитателей Антара, с этим сложнее. Мы все эти кущи не любим. И они нам, в общем-то, полной взаимностью отвечают. Ты знаешь, что мы никогда не ходим по чаще в одиночку? Просто самостоятельно выйти не сможем — деревья не выпустят. Я много столетий пытался добиться от них хотя бы крупицы того доверия, что оказывается демонам. А это, поверь, очень непросто…
Риэль подошел к огромному раскидистому вязу, провел рукой по шершавой коре. Вилора едва сдержала изумленный вздох, когда увидела, как ветви могучего дерева дрогнули и ласково скользнули по лицу ангела, будто погладили.
— А раньше меня в лучшем случае закидывали сухими ветками, — усмехнулся Андриэль. — Но, спасибо другу — научил, помог. А я в свою очередь помогу тебе.
— Ты хочешь заманить его в лес? — севшим голосом спросила девушка. — Думаешь, я поверю, будто один ангел поможет извести другого? Ты что, считаешь меня совсем бестолковой?
— Нет, колючка. Ты очень толковая. Поэтому я тебе и помогу, — ответил он, поглаживая мягие зубчатые листья. — У нас с Мизраэлем свои счеты.
Спутница озадачилась — хлопала глазами и молчала.
Мжчина вопросительно поднял бровь:
— Ты же не думаешь, что я строю из себя дурака потому, что мне это нравится?
Вампирша выпалила:
— А что если я скажу левхойту о том, что ты далеко не такой тюфяк, каким тебя все здесь считают? — в её голосе звенел страх.
— Что если я скажу левхойту, что ты выехала за пределы Столицы? — поинтересовался Андриэль.
— Все равно я не понимаю, зачем ты мне помогаешь!
— Не мучайся. Тебе и не нужно понимать. Пользуйся тем, что наши цели совпадают. Я не люблю Мизру, да и тебе он не очень нравится, так что…
— Ты хочешь заманить его в лес? — снова спросила претендентка.
— Нет. В лес его заманишь ты. А я лишь сделаю так, чтобы он из него не вышел. Что касается причин моей помощи — я очень… — ангел мягко притянул к себе вампиршу, — очень хорошо знаю Мизраэля. И не хочу, чтобы такую милую колючку сломали.
— А что взамен? — уже не пытаясь вырваться, спросила она.
— Когда придет время — поможешь мне. Ничего страшного, может, тебя даже и просить не придется, — заговорщик осторожно убрал со лба сообщницы выбившуюся прядь волос. — Согласна? Вот и прекрасно!
С этими словами он отпустил её и спросил, как ни в чем не бывало:
— Спать хочешь?
— Да, — растерянно ответила девушка.
Да что с ней такое? Почему?..
Веки отяжелели, вампирша мягко осела в траву.
— Поспи, я покараулю. Завтра соревнование, — Риэль присел рядом, опершись спиной о ствол вяза. — Ты должна выиграть.
Глядя на спящую девушку, он мечтательно улыбнулся, предвкушая скорую встречу с Мизраэлем.
* * *
Девять соперниц стояли на арене, залитой ослепительным утренним солнцем. Зрители расположились на трибунах, в благословенной тени.
Амон сидел рядом с Рорком, который вполголоса рассказывал ему обо всем случившемся в столице за минувший месяц. Демон едва сдерживался, чтобы не смотреть на Поприще. Там, на белом песке стояла девушка с волосами, пылающими огнем. Она была слишком тоненькая, слишком уязвимая, слишком бледная… И зачем-то постоянно терла виски, словно одолеваемая жгучей болью. Зверь хрипел и рвался к ней, чувствуя, страдание, но хозяин не давал ему воли. Получалось плохо.
— Квардинг Ада дает разрешение привлечь своих воинов? — раздался за спинами беседующих мужчин тихий безэмоциональный голос.
Тот, к кому был обращен этот вопрос, замер и, не оборачиваясь, уточнил:
— Это просьба?
— Да.
Голос говорившего остался так же ровен, однако в нем угадывались неудовольствие и досада. Ничего, в данном случае право на стороне Амона.
— Тогда не дает, — взгляд желтых глаз скользнул на прячущего улыбку Рорка. — Берите из числа плененных. Так интереснее.
В другое время оракул не проигнорировал бы столь явное пренебрежение, но предложение пришлось ему по вкусу. Оно и впрямь могло сделать соревнование увлекательнее.
— Благодарю.
Квардинг обернулся. Динас редко кого благодарил, так что момент был во всех смыслах исторический.
Оракул стоял, безмятежно глядя на арену. Он был очень-очень стар. Так, как может быть стар только демон. Громады тысячелетий, осевшие у него за плечами, привели к тому, что с возрастом человеческие черты утратили четкость и характерность, стали словно бы смазанными, какими-то обобщенными, невыразительными, бескровными.
Темное лицо покрывала сетка глубоких морщин и тусклых старых шрамов, а в волосах изредка проблескивали серебряные нити седины. Коричневые тонкие губы всегда были плотно сжаты, но оранжевые глаза блестели ярко и смотрели остро. Динас уже много столетий не принимал истинный демонический облик — лишенный эмоций старец — таким знали его многие поколения жителей Ада и Антара. Длинное темно-фиолетовое одеяние с широкими, ниспадающими почти до пола рукавами, делало высокого и худого оракула еще более усохшим и зловещим.
Амон отвел глаза. Разглядывать ещё его не хватало.
Динас же повернулся к Поприщу, жадно осмотрел претенденток. На внутренней стороне коричневой сухой ладони мелькнула татуировка: солнце, наполовину скрытое затмением — знак провидца, самого сильного колдуна этого мира. Оракул втянул воздух. Тонкие ноздри хищно затрепетали, обоняя запахи страха, возбуждения и тоски. Он чувствовал Ее присутствие. Хитрая бестия. Умная. Она пряталась в одной из этих ничтожных рабынь. Стихия, необходимая для ритуала и… еще для одного действа, находилась здесь, совсем рядом.
Скоро. Очень скоро.
— Рорк.
Старому демону доставляло удовольствие называть левхойта по имени, и видеть, как тот каждый раз сдерживает недовольство, не смея ничего противопоставить. А ведь хотел. Страстно хотел осадить. По тонкому лицу грияна пробежала тень раздражения, но он вежливо склонил голову.
— Да, оракул?
— Не забудь, претенденток предводитель воинства Ада. Надеюсь, больше ты его не отошлешь.
— Нет, оракул, — квардинг положил руку на плечо друга. — Не отошлет.
— Прекрасно. Что же еще я хотел спросить? — он сделал вид, будто рассеяно вспоминает. — Ах да! Амон.
Тот вопросительно вскинул бровь.
— Скажи мне, мой квардинг, — с усмешкой спросил оракул. — По какому праву ты лишил жизни Ариану? Ее отец расстроен, и требует объяснений.
— Она обратилась, — пожал плечами убийца. — И пыталась убить претендентку. А ведь вы давно запретили обращаться не на поле боя, и дали приказ охранять девок, ставя их интересы превыше прочего.
— И ниидой ты сделал ее по той же причине? — с прищуром взглянул на него колдун.
— Так она принадлежит тебе? — вмешался в разговор Рорк. — Ты же говорил…
— Я обезопасил ее на время отсутствия, — коротко объяснил демон. — На раба рассчитывать не приходится — сам знаешь.
— Да уж, — ухмыльнулся левхойт. — Риэль…
— Квардинг. Я могу рассчитывать на то, что девушка станет свободной? — бесцеремонно перебил грияна оракул.
— Конечно. Вы всегда можете на меня рассчитывать, — последовал равнодушный ответ. — Что-то еще?
— Да. Хватит Хранителям насиловать рабынь, Рорк. И тебе тоже. Ангелы жалуются, что слишком часто их лечат.
И, не ожидая ответа, старец отошел.
— Разорвать бы его на куски, — сквозь зубы прошипел левхойт.
— Успокойся. Ничего особенного он не потребовал, — его друг вновь перевел взгляд на девушек. — Хотя Хранители со мной не согласятся.
— Ну… он же не запретил их брать, если сами придут? — медленно произнес левхойт. — Я еще не всех попробовал. А ты? Кого из них хочешь?
— Вампиршу, — задумчиво сказал Амон. — Они всегда сопротивляются до последнего.
— Хм… не пробовал пока, — гриян хлопнул квардинга по плечу. — Ну что ж, все впереди, а сейчас пойду к нашим дамам.
Едва он отошел, сознание собеседника, словно вспышка, пронзила острая и, несмоненно, чужая боль. Кэсс.
«Что с тобой? Почему тебе больно?»
Голос Амона ворвался в ее мысли, неся успокоение.
«Вернусь — убью!»
Девушка вложила в эту мысль всю ярость, какую только испытывала. Час от часу не легче: стоило ей расположиться на арене, как голову словно стиснули раскаленными тисками, и чем сильнее накатывала острая мука, тем отчетливее она слышала разговор, происходивший наверху. И каждое новое слово отзывалось страданием и… непониманием. Но стоило нииде «услышать» про Вилору, как в душе вспыхнула ревность.
«За что?»
Недоумение в таком родном голосе заставило ее забыть о головной боли. Несчастная рабыня, забыла о том, что в этом мире она — существо бесправное, и словно стала девой Ада, перенимая привычки квардинга.
«Вампиршу хочешь? Убью!»
Но Хозяин в ответ промолчал, что было еще более обидно. Вот ведь… демон!
«Как ты услышала?»
«НЕ ЗНАЮ!»
— Кассандра. Как ты себя чувствуешь? Ты бледная.
Мягкий голос Рорка раздался так близко, что негодующая ревнивица вздрогнула. Сильные пальцы нежно удержали ее подбородок и подняли голову вверх. Взгляд разноцветных глаз, теплый, безмятежный, будто лаская, пробежался по лицу и остановился на губах.
Ревнивый рык Амона улучшил Кэсс настроение. Ее губы дрогнули в улыбке, и лицо левхойта просветлело.
— Страшновато немного. И солнце припекает, — ответила девушка.
— Все будет хорошо, — гриян нехотя отнял руку и пошел дальше, одаривая каждую претендентку то словом, то взглядом, то просто кивком. Вот расцвела обычно угрюмая Натэль, когда ее расцеловали в обе щеки, вот…
«Не смей ему такое позволять!»
«Знаешь, что…». Девушка закусила губу, стараясь успокоиться. Сволочь бездушная! Он еще тогда разглядывал эту вампиршу… память споткнулась о воспоминание странного разговора про доверие, и ревность схлынула сама собой.
«Все равно убью».
Рабыня поежилась, когда Хозяин шепнул: «Мне нравится то, что ты называешь нежностью… Попробуй».
От ответа ее избавил раскатистый голос глашатая, нарушивший торжественную тишину, висящую над Поприщем:
— Только способность безбоязненно отнимать и дарить жизнь тогда, когда это необходимо — есть признак наивысшей силы духа. Сегодня мы увидим, кто из вас действительно наделен властью над собой и своими чувствами.
— Сколько пафоса… — фыркнула Нат, стоявшая слева от Кэсс.
Ниида промолчала и мысленно сжалась, предчувствуя Беду. Настоящую Беду, а не какие-то мелкие неприятности. Предчувствие не подвело. Стальная решётка со скрипом поползла вверх, выпуская на арену полдюжины огромных человекообразных существ — звериные глаза на серых безгубых и безносых лицах, длинные руки с огромными узловатыми ладонями, широкие мощные плечи… Рядом с этими серыми морщинистыми гигантами даже Амон выглядел бы более чем скромно. Страшилища безо всякого интереса смотрели на сгрудившихся в центре Поприща девушек. Те же взирали на них с ужасом. Неужели придется биться? Но даже самому низкорослому ни одна из претенденток не допрыгнет и до груди!
Однако настоящий высасывающий душу трепет скользнул в сердце, когда на арену выволокли клетку с беспокойно мечущимися животными. Теми самыми, которых месяц назад приручили девушки. Звери жалобно визжали, хрипели и блеяли, чувствуя незнакомый запах странных существ. А те в свою очередь рычали и щерились, как разозленные хищники.
Над Ареной пронесся судорожный вздох девять испуганных рабынь.
— Каждая из вас связана с прирученным животным. Умрет оно — погибнет и хозяйка, — произнес все тот же торжественно-равнодушный голос. — Не допустите собственной смерти!
Едва смолкли слова глашатая, как один из чудищ шагнул к клетке и ловко вытащил за холку пятнистого щенка. Пушистый комочек трепетал в когтистой лапище.
— Симона! — разнеслось над Ареной.
Одна из девушек вздрогнула и сделала короткий шаг вперед. Страшилище ощерилось, показывая клыки, взмахнуло когтистой лапой и отшвырнуло под ноги претендентке кровоточащий комок мяса и шерсти.
Несчастная всхлипнула и бросилась на песок рядом с любимцем, запричитала, неумело пытаясь что-то сделать, то гладила бедное животное, то сбивчиво шептала над ним… все было бесполезно. Постепенно краска сходила со щек претендентки, будто бы это её, а не невзрачную дворняжку разорвали хищные когти. Запрокинув голову, жертва с мольбой смотрела на равнодушных зрителей, испуганное лицо превратилось в маску страдания, жизнь уходила из тела. Медленно. Неотвратимо.
В ужасе Кассандра отвернулась и взглянула туда, где на трибунах расположился Рорк. Сидевший справа от него Амон казался таким же безучастным, как все.
«Ты выдержишь».
«Амон…»
«Ты выдержишь!»
Вдруг в её руку кто-то вцепился. Ниида обернулась и встретилась глазами с совершенно белой Натэль.
— Я не умею лечить… — одними губами прошептала суккуб. — Боги…
Вилора, стоявшая следующей, напряженно смотрела прямо перед собой и кусала губы. Остальные девушки выглядели такими же испуганными и сосредоточенными. Они все знали, на что идут, и были готовы к смерти. Все… кроме одной.
«Она не умеет лечить!»
Кэсс не осмеливалась просить, но знала, что демон её слышит. В голове раздалось свирепое рычание.
«Тебя не хватит на двоих!»
«У нее нет шанса!»
«Не смей! Я ПРИКАЗЫВАЮ!»
«А я не подчиняюсь!» И непокорная рабыня снова обрушила между собой и Хозяином глухую стену отчуждения, почти физически ощущая, как бьется об неё Зверь и как преграда рушится под его яростью. Она боялась смотреть в его сторону, и только еще крепче сжала пальцы Нат.
— Не отпускай мою руку, поняла? — прошептала одними губами.
— Спятила? — зашипела Вилора, догадавшись, что задумала подруга. — У тебя не останется сил на себя!
— Я ее не брошу, — отрезала та.
— Дура, — и вампирша шагнула вперед, так как глашатай уже произнес ее имя.
Девушке понадобилось не больше пары секунд, чтобы отвратительная рваная рана на гладком теле её питона исчезла. Однако невооруженным взглядом было видно, что после коротких мгновений целительства несчастная шатается, словно пьяная. Серое чудище глухо зарычало, но не двинулось с места, давая обессилевшей претендентке возможность уйти.
Когда очередь дошла до суккуба, в живых на арене, помимо Вилоры и Кэсс, остались только трое. Две совершенно обессилившие лежали на песке. И только одна — маленькая хрупкая азиатка — сидела, привалившись к полосатому боку исцеленного тигра, и что-то шептала.
— Натэль!
Бедняга вздрогнула всем телом, но не выпустила руку той единственной, кто осмелилась ее поддержать, напротив стиснула ещё сильнее, так что пальцы онемели от боли.
Короткий взмах, удар когтистой лапы и красавица игуана падает с разорванным брюхом на песок.
Нат вскрикнула, зажмурила глаза, шепча молитвы никому неизвестным в этом мире богам.
На плече Кэсс жарко вспыхнула татуировка саламандры. Живой огонь метнулся вниз по руке, перетек, обжигая, в кончики онемевших пальцев и влился в тело синеволосой горе-целительницы. В этот миг окровавленный песок вокруг ящера подхватил порыв резкого ветра. Откуда бы ему здесь взяться? Ниида опустила глаза: Вилора цепко ухватила суккуба за голую щиколотку, отдавая жалкие остатки силы. А потом уронила голову и замерла. Стало очень тихо. Так тихо, что, казалось, можно услышать, как грохочет сердце Натэль. Прошло мгновение… Другое… и игуана слабо шевельнула хвостом.
У рабыни Амона закружилась голова, она высвободила ладонь и сделала бестрепетный шаг вперед.
— Я отказываюсь!!! — зло крикнула девушка. — Отказываюсь участвовать в этом состязании!
Толпа зрителей гневно выдохнула в едином порыве возмущения. Демоны и ангелы повскакивали с мест. Даже Рорк подался вперед, глядя так, словно совершалось величайшее в мире кощунство. Серое чудовище не двигалось, лишь глухо рычало, скаля кривые клыки.
— Можете прямо сейчас меня убить! Или я сделаю это сама! — Кэсс выхватила из-за пояса клинок и приставила к горлу. — Я отказываюсь!
Стена рухнула, но вместо рыка мятежница услышала лишь тихое:
«Интриганка… Приготовься. Но помни: умрешь — достану с того света. Никогда от меня не сбежишь».
Эта угроза почти заставила ее улыбнуться. Почти.
Рука, держащая меч, не дрожала, а взгляд был прикован к гигантскому монстру, стоявшему у клетки с трясущейся Фенькой. Давай, допусти ошибку. Одну маленькую ошибку. Страшилище, не понимающее, что делать с непонятной девицей, растерянно отыскало глазами оракула, а нарушившая ход и логику испытания, воспользовалась заминкой и ветром метнулась к врагу. Свистнул, рассекая воздух, меч и пламенеющий клинок вошел в левый бок чудовища. Оно зарычало, слепо взмахнуло когтями, но нападавшая оказалась проворней. Рывок, она выдергивает меч из серого тела, поворот — уходит от смертоносного удара огромной лапы. Короткий замах… звероподобный монстр падает.
Девушка подняла голову, и с торжеством улыбнулась. Не одни демоны умеют врать.
— Кэсс! — слабый вскрик Вилоры прозвучал одновременно с полным боли хрипом Феньки.
Двое уродливых великанов в едином порыве кинулись на отбивающуюся козу.
Издав нечеловеческий крик, Хозяйка бросилась к своей питомице. Но та уже билась на песке. Белую шерсть заливала кровь. Девушка кинулась вперед, упала на колени, прижалась лбом к подрагивающему теплому боку, чувствуя, как медленно немеют руки. Она не сможет ее спасти — слишком велики раны, а каждый новый вздох лишь усиливал слабость, перед глазами мельтешили белые пятна, словно это в ее тело вонзились когти, её разорвали на куски.
Дурочка! Попыталась обмануть демонов. Тех, кто дальновиднее, хитрее, циничнее… И проиграла. Вполне закономерно.
«НЕ ОТПУЩУ!»
В груди вспыхнуло пламя, будто кто-то приложил к коже горящую головню. Небывалый, почти разрывающий тело прилив сил хлынул в кровь. Живой огонь толчками прорывался из ладоней на окровавленный бок Феньки. Как недавно ниида помогла Натэль, так квардинг теперь помогал ей. Кэсс словно была мостом, перебрасывающим нечеловеческую силу. Постепенно огонь стихал, и в раздавшейся тишине явственно раздалось жалобное: «Ме-е-е!». Еще слишком слабая, чтобы встать, коза благодарила единственным доступным ей способом.
А внутри Кэсс бился и рычал Зверь, которого Амон уже не мог удержать, и яростная Бездна бесилась сейчас в ее потемневших до черноты глазах. Время словно застыло — девушка стремительно поднялась на ноги, поворачиваясь к почему-то очень медленным серым чудовищам, и обрушила на них всю ярость бурлящего в крови пламени, не замечая, что едва дышащая Вилора и вполне свежая Натэль помогают ей.
Три стихии сплелись в одну: ветер гнал огонь вперед, песок под ногами словно ожил, вздымаясь и опадая, земля дрожала, как живая. Против природы не помогут когти, ее не возьмешь грубой силой, не запугаешь и не заставишь отступить. Огонь рвался с рук нииды, и сердце ликовало. А потом она, медленно-медленно начала падать в глубокую пропасть.
* * *
Девушка с огненно-красными волосами открыла глаза и в ужасе отшатнулась — над ней склонилось Божество. Могучий свирепый Бог, который глух к мольбам и постоянно жаждет кровавых жертв. Он смотрел желтыми звериными глазами. В узких зрачках разверзлась Бездна. Несчастная закричала и закрыла лицо дрожащими ладонями, боясь утонуть в этой черной страшной темноте.
— Амон, лучше я.
Тихий голос. Мягкий и успокаивающий заставил боязливо открыть глаза.
На этого мужчину, заботливо склонившегося к испуганной, распростертой на земле претендентке, можно было смотреть часами. Он излучал доброту и участие. Какое-то внутреннее чутье тут же шепнуло: «Это — лучший Хозяин!». Да, именно его внимания нужно добиваться.
— Как ты, Кэсс?
Кэсс. Ее имя. Она… кто она? Это не важно. Главное — надо понравиться доброму и такому участливому господину, и тогда он ее возьмет. Следует быть услужливой, послушной, покорной. Надо встать и улыбнуться. Пусть видит, какое это счастье для неё — быть рядом, дышать с ним одним воздухом. Надо. Но тело не слушалось, предательские губы никак не хотели складываться в улыбку. Она вновь перевела взгляд на желтоглазого Бога и содрогнулась. Гневается. И в узких зрачках тлеет хищная искра. Девушка инстинктивно вцепилась в плечо Хозяина. Почему Бог сердится? За что ненавидит? Почему его взгляд стал таким злым, стоило рабыне дотронуться до заботливого господина?
— Уже отпустил? — повернулся Хозяин к обладателю страшных звериных глаз.
— Да.
Почему никто не слышит ярость в этом, казалось бы, спокойном голосе? Неужели только она чувствует кипящее в нем бешенство?
— Она пока ничего не понимает. Усыпите ее — и остальных тоже.
Несчастная хотела помотать головой, но силы покинули. Веки отяжелели, рука соскользнула с такого сильного и надежного плеча Хозяина, голова поникла.
— Не знаешь, что с ней? — прошептала Натэль, глядя на то, как один из демонов со следами быстро заживающего, но, тем не менее, все еще страшного ожога на лице подхватывает бесчувственное тело.
— Узнаем, — Вилора прерывисто дышала, бессильно озираясь.
— Она спасла меня, — суккуб нахмурилась. — О чем только думала? После всего…
— Она не думала, — вампирша закрыла глаза, чувствуя, как тело сковывает тяжелая дрема. — Она, видимо, вообще редко думает.
