Глава 4

Я люблю Антарию, люблю ее столицу Тарион. Так, словно она часть меня. Наверное, так мать может любить дитя. И пускай мне не довелось познать радость материнства, но город, наравне с Аленом, Брайсом и еще некоторыми близкими людьми, был для меня всем.

Я любила его зимой, когда со стороны никогда не замерзающего моря дули пронизывающие ветра, настолько ледяные и суровые, что кожа моментально становилась красной, а холод пробирал до костей, несмотря на многослойные одежды и меха. Колючие снежинки, словно пчелы, впивались в незащищенные участки тела, а беспечность в выборе одежды вполне могла стоить жизни.

Не менее чудесным наш город бывал и весной, когда ласковое солнышко начинало мягко согревать землю, нежно прикасаясь к ней. Оно прогоняло свинцовые снежные тучи и наполняло все вокруг жизнью и робким обещанием тепла. Мне всегда хотелось играть вместе со светилом, бегать наперегонки с ветром, открывая душу и сердце для новых чувств и впечатлений.

Лето у нас, несомненно, слишком жаркое и как будто испытывает любого на прочность. Город обычно нагревается настолько, что, если случайно выплеснуть на каменную мостовую воду из стакана, она с шипением исчезает, оставляя лишь легкий дымок. Зной всегда изнурял, заставляя порой проклинать погоду, но стоило вспомнить, насколько чудесными бывают летние вечера, когда яростное солнце скрывается за линией горизонта, а с моря прилетает ветерок, принося долгожданную освежающую прохладу, как злость уходила, оставляя только предвкушение ночи. В летние месяцы столица оживала только к вечеру, наполняясь весельем и гамом. В тавернах каждый вечер рекой лились прохладительные напитки, трактирщики открывали окна кухонь, зазывая и искушая ароматами, а улицы заполняли гуляющие горожане, которые частенько танцевали под веселые или страстные мелодии уличных музыкантов и певцов.

Осень. С чем у меня ассоциируется она? Дожди, туманы и усталость. Когда хочется завернуться в шерстяную шаль, сесть на широкий подоконник, обхватив руками чашку с горячим чаем, и прижаться лбом к стеклу, за которым бушует очередное ненастье. Осенью сырость обычно проникала сквозь массивные и крепкие стены дома, заставляя практически круглосуточно топить камины. А когда приходили туманы, из-за молочной дымки, разлитой повсюду, каждая прогулка по городу превращалась в авантюру, ибо даже я, прожившая в Тарионе уже более двадцати лет и знающая город достаточно хорошо, умудрялась порой заблудиться в пяти минутах ходьбы от собственного дома.

Если так подумать, то зима мне представлялась неизбежным испытанием на прочность. Выдержал, значит, заслужил робкое дуновение весны, получил право на влюбленность и нежность. Достойно встретил весну — впустил в жизнь лето, с его зноем, страстью и искушением. А осенью приходит пора отдохнуть и набраться сил перед новым испытанием яростной зимой, сделать выводы из собственных ошибок, придумать кучу планов на следующий год. Круговорот принципов, чувств, желаний и обязанностей.

Вот сейчас наступило время надежд, и я искренне радовалась долгожданному солнышку, что успело разогнать пелену утреннего тумана и освободить небо от облаков, вернув ему кристально-чистый голубой цвет.

Покинув дом через черный ход, которым обычно пользовались служанки, я быстро пробежалась по небольшому саду, пробуждавшемуся от зимы, и вышла на улицу.

Оказавшись за пределами своего особняка, на секунду остановилась, ошеломленная шумом и гамом пробудившегося города. По мостовым ловко сновали слуги, отправленные хозяевами по важным делам, мимо проезжали фиакры, в большинстве еще крытые, хотя встречались уже и летние варианты. В них важно восседали особо ранние пташки, в большинстве своем знатные дамы, либо возвращающиеся с утренней службы в храме, либо направляющиеся с назначенными визитами. Их можно понять. В то время как мужья бывают заняты делами или находятся на службе, дамы от скуки всегда усиленно пытаются заполнить свободное время.

Поморщилась, вспоминая, когда я сама последний раз была в храме. Если память не подводит, то прошла уже почти неделя, и это не очень хорошо и в глазах соседей, да и в собственных. Не стоит забывать о богах, их милость слишком непостоянна, а лишиться ее — значит ступить на рискованный путь. Все мы зависим от благосклонности высших сил, а если учесть то, чем мы зарабатываем на жизнь… Так, ясно, я сегодня же отправлюсь в храм и принесу нужные дары. Но чтобы боги простили мне такую наглость, как желание обратиться к ним напрямую, стоит эти самые дары приобрести.

Плотнее запахнув шаль, быстрым шагом я направилась на рыночную площадь, что располагалась неподалеку от храма.

Рынок, хотя более правильно было бы назвать его торговым кварталом, нашел себе пристанище неподалеку от одной из главных площадей города, в центре которой возвышалась статуя нашего с Аленом предка. Дастир де Руе, последний свободный правитель Антарии, снисходительно взирающий на снующих у его ног торговцев, должен был быть доволен, ведь то, ради чего он поступился независимостью княжества, принесло свои плоды. Город процветал, жители были счастливы, а то, что в кресле из слоновой кости сидел наместник, назначенный Алеарским правителем, а не его потомок, так это уже упрек нам с Аленом, как последним представителям рода.

Порой мне казалось, что я вижу разочарование на лице предка. Каждый раз, как я проходила или проезжала мимо, кожей ощущала, что его бронзовое изваяние следит за мной, разве что не качает осуждающе головой. Но что мы могли сделать? Ален болен, а я… Я всего лишь женщина, априори зависимое существо. Мне безумно повезло с братом, будь другой на его месте, постарался бы выдать, точнее, продать меня замуж, стремясь получить как можно большую выгоду, и забыл бы о моем существовании.

Если б он принял такое решение, я просто обязана была подчиниться. Но Ален другой, и в этом мое спасение. Он умный, чуткий, искренне любит меня и готов на все, чтобы я была счастлива. И как я могу отплатить ему? Если бы я могла вернуть ему способность ходить, все сразу бы изменилось. Увы, я не волшебница. Лишена магического дара, закована в рамки правил, и все действия, предпринятые мною до сих пор, чтобы вернуть Алену здоровье, не принесли никакого результата.

Ах, если бы в силах было все изменить. Ален мог бы не только жениться и возглавить семью, но и занять трон Антарии. Редкое сочетание ума, прозорливости и порядочности. Брат рожден править, достоин быть счастливейшим из мужчин, стать великолепным отцом и тем, кто возвысит Антарию еще сильнее. Но несчастный случай все изменил, и, пока Ален продолжает оставаться в инвалидном кресле, а мы не вернули наше состояние — все бесполезно. Мечты останутся мечтами, а ситуация не изменится. Единственное, что пока удается с переменным успехом, это выплачивать долги, возвращать имущество семьи и потихоньку обретать уверенность в завтрашнем дне.

Быстро качнув головой, отгоняя тоску, я заставила себя думать о других вещах. Нельзя поддаваться унынию. Все будет хорошо, рано или поздно, но будет. Клянусь!

Плохое настроение не успело вползти в сердце коварной змеей. Как и прочие гады, ведущие скрытный образ жизни, оно испугалось оживления, царившего в торговых рядах. Несмотря на прохладу, солнышко уже припекало хорошо, так что, спустив шаль на согнутые в локтях руки, я сама не заметила, как начала улыбаться, и, ловко лавируя между торговцами и покупателями, полностью отдалась окружающей суете.

— Красавица, смотри, какие спелые фрукты. Попробуй и убедись, что ни у кого нет таких свежих.

Быстро улыбнулась черноволосому и смуглому выходцу с Валькарских островов, громко хвалившему товар, и в ответ он бросил мне красное яблоко.

— Угощайся, это подарок.

— Спасибо.

Наспех протерев его платочком, извлеченным из отворота рукава, я с удовольствием откусила кусочек, убедилась в сочности и, пообещав с улыбкой, что забегу и куплю немного на обратном пути, двинулась дальше.

— Посторонись…

Еле успела отскочить и увернуться от тяжело нагруженной телеги бакалейщика, свернула налево и оказалась на улочке, где торговали ремесленники.

Остановившись вместе с толпой зевак рядом с одним кудесником-гончаром, на глазах превращавшим кусок глины в изящный тонкостенный сосуд, я, затаив дыхание, стала наблюдать за тем, как рождается волшебство без капли магии, а только благодаря мастерству.

Быстро найдя глазами его помощницу или скорее супругу, которая сидела неподалеку и торговала уже готовой обожженной и расписанной утварью, я немного помедлила, ибо глаза разбегались от разнообразия, но все же выбрала небольшую чашу и заплатила.

Она прекрасно подойдет в качестве одного из даров Ортару.

Не задерживаясь на улице гончаров, скользнула в квартал серебряных дел мастеров и, пройдя с десяток метров, застыла, не обращая внимания, что мешаю прохожим.

Изящная цепочка с кулоном, настолько филигранно выполненным, что он казался украшенным алмазными гранями, еле заметно раскачивалась на ветру в открытой витрине. Она приковала взгляд и не давала двигаться дальше. Кулон просто завораживал, и я не замечала ничего вокруг. Только он, сияя яркой звездой среди множества украшений, для меня имел значение.

Словно во сне, я подошла ближе и коснулась его пальцами. На первый взгляд — обычная побрякушка, но меня она притягивала, словно магнит. Вроде из серебра, но необычный латунный отблеск тонкого замысловатого плетения заставил усомниться в металле. Под весенним солнцем это чувствовалось отчетливо. Сплав? Непохоже. Да и непонятно, каким образом сделана сама ажурная оправа этого кулона, в центре которого находился совершенно невероятный камень, искрившийся на солнце всеми оттенками желтого и белого. Маленькое солнце, запертое в изящную клетку, раскаленное сердце, опутанное паутиной воздушных оков, или луна, пытающаяся выглянуть из-за тучи, но словно затягиваемая обратно неведомой силой. Этот камень… он был похож на мою душу, мою жизнь, мое сердце. Невероятная вещица и как будто… живая.

— Нравится? — прозвучал голос с сильным южным акцентом.

Я обернулась.

Торговец, узкоглазый и непривычно смуглый, с такими черными волосами, что они отдавали в синеву, смотрел на меня и загадочно улыбался.

Я кивнула, машинально подумав: «Интересно, что выходец из Галгарии делает в Антарии?» Странно было видеть его здесь. Память услужливо подкидывала обрывки информации об этой стране. На мгновение промелькнула легкая досада, когда я вспомнила о книгах, дожидавшихся меня в спальне. Незаметно разглядывая мужчину, я быстро отмечала странный наряд: шаровары, поддерживаемые широким поясом, туфли с задранными носами и расшитый жилет поверх теплой рубахи выглядели слишком экзотично и непривычно. И акцент! Галгарцы, обладая способностями к языкам, довольно быстро избавлялись от него. И только некая певучесть интонаций и то, как протяжно они произносили гласные, выдавала, что антарийский им не родной. Но меня интересовал сейчас совсем другой момент. Галгарский халифат вел странную политику в области торговли и поставлял товары на внешние рынки только через посредников из Алеара. Сайлиар Седьмой в свое время провернул совершенно невозможную вещь. Добился исключительного права представлять галгарские товары на внешних рынках, и специальная служба Алеарской империи тщательно следила за этим. Правда, не всегда удачно. Ведь все хотят заработать, чем наша команда и пользовалась. Да и не только мы…

Великолепный галгарский шелк — тончайший, словно невесомая паутина, знаменитый драконовый сок, добываемый из деревьев, растущих только на территории халифата. Тот самый, партию которого мы должны были доставить заказчикам в обход ковена магов…

Галгарский халифат — богатейшая страна, и не думаю, что кому-то известны все ее секреты, ибо правители Галгарии испокон веков поступали крайне мудро, не открывая границы и строго придерживаясь традиций. Сами галгарцы свободно путешествовали по соседним странам, в свою же — пускали только избранных.

Многие считали галгарцев необразованными дикарями, посмеивались над их одеждой, но я на сей счет не заблуждалась. Пару лет назад Ален доходчиво объяснил мне, что к чему. Снисходительно улыбнувшись, когда после встречи с одним из представителей этой страны я запальчиво повторила общепринятое мнение, брат отвел меня в библиотеку и достал с полки несколько книг. Упомянул при этом, что история Галгарского халифата древнее Алеара и Антарии вместе взятых, а род правителей не менялся уже пару тысячелетий, что, несомненно, говорит о правильно выбранном курсе в политике и экономике. Я замолчала, ибо в свете того, что наша семья упустила трон маленького княжества, факт, что власть в огромном государстве, которое занимает целый континент, не менялась столько времени, по меньшей мере заслуживал уважения.

— Хочешь купить?

Я отвлеклась от раздумий и снова кивнула. Потянулась к цепочке, чтобы снять ее.

— Погоди, красавица. — Протянутая рука замерла, но пальцы продолжали подрагивать от нетерпения. — Я сам.

Быстрое, словно бросок змеи, движение рук, и перед моими глазами — пустота.

— Пойдем, красавица, внутрь, там и поговорим о цене.

Как завороженная или та змея, что танцует под дудочку заклинателя, извиваясь и злясь, будучи не в силах прервать движения, я проследовала за торговцем в лавку.

Очнулась я, только когда за мной закрылась дверь, а странный южанин провернул в замке ключ, отсекая нас от уличного шума, и возмущенно уставилась на торговца, ясно осознавая, что любопытство все-таки завело меня в ловушку.

— Меня зовут Алдар ибн Дей, красавица. А тебя?

Я мотнула головой, не желая называть себя, но голос жил собственной жизнью:

— Элера.

— Красивое имя, но не твое, точнее, одно из многих. — Он прищелкнул языком и улыбнулся. — Ты боишься меня?

— А надо?

— Нет! — Он подмигнул и бросил мне украшение: — Лови!

Поймала и снова попала в ловушку необъяснимой красоты. Не понимая, что со мной, я опустилась на низкую софу. Вертела чудо в руках и осознавала, что куплю в любом случае, вне зависимости от цены. Настолько изысканным было изделие, что я задала только один вопрос:

— Сколько?

— Для тебя, красавица, сделаю скидку, — обрадовал торговец.

— Сколько? — Я повторила вопрос и улыбнулась, принимая правила игры.

Раз он хочет поторговаться, то почему не поддержать.

— Хочу угостить тебя кофе, — внезапно став серьезным, заявил он и, не ожидая ответа, исчез за ширмой, откуда, спустя несколько мгновений, потянуло одуряющим ароматом. А еще через несколько минут я держала в руках маленькую чашечку с восхитительным напитком.

— Пей, — распорядился он, и я поднесла фарфоровый краешек к губам, не в силах противиться ни аромату, ни властной интонации его голоса.

— Нравится?

— Слишком крепкий и горький. — Я решилась хоть так проявить свой протест в странной ситуации, оказавшись в которой я ощущала себя безвольной куклой.

— Сладости?

На низкий круглый столик опустилось блюдо с засахаренными фруктами, орехами и еще какими-то восточными лакомствами.

Покачала головой, но под непроницаемым взглядом черных глаз все же взяла одну конфету и съела, затем допила последний глоток кофе и поставила чашечку на стол.

В голове появился туман, и я испугалась, что демонов торговец отравил или опоил меня. Но тут он снова улыбнулся и, взяв меня за руку, в которой я продолжала сжимать цепочку с кулоном, накрыл ее своими пальцами. И странное дело, я тут же расслабилась и почувствовала себя так же спокойно, словно находилась дома.

— Не бойся меня, дитя, я не причиню тебе зла. Только ответь мне на вопрос: почему из всего, что висело у меня в витрине, ты выбрала именно это украшение?

— Не знаю, — прошептала я, неотрывно смотря на него и чувствуя, что чернильный непроницаемый взгляд затягивает меня внутрь.

— За всю мою жизнь еще никто не захотел его купить, но тут пришла ты, огненноволосая луна. Что привлекло тебя в дешевой побрякушке?

— Камень и странный цвет металла. Не серебро, не латунь, но и не золото. Это сплав?

— Нет. А теперь скажи мне откровенно, что ты почувствовала в камне, почему потянулась к нему всем сердцем?

— Я не знаю, — прошептала я еле слышно, не в силах отвести взгляд и ощущая полную растерянность. Однако все равно попыталась подобрать нужные слова, чтоб открыть свои чувства странному галгарцу: — Он… словно живой. И… он, как я…

И снова эта улыбка на смуглом лице, которая меня начинала бесить. Но был и положительный момент. Я поняла, что его взгляд уже не так гипнотизирует, как несколько минут назад.

Собрав все силы, я ощутила себя свободной от непонятных чар. Поднялась с низкой тахты и, как бы ни хотелось мне не расставаться с украшением, решительно протянула цепочку Алдару. Но он ее не взял. Наоборот, сложил руки на груди и покачал головой, не переставая улыбаться:

— Твой теперь. Сам тебя выбрал, тебе и владеть. С радостью отдам, ибо первый дар Сааяры слишком долго хозяйку искал. Теперь, когда сама вступила на тропу и колесо судьбы закрутила, никому не остановить его, да и у тебя больше не будет спокойствия ни в сердце, ни в душе.

— О чем вы? — нахмурилась я.

— Завтра придешь, расскажу, — усмехнулся торговец, — заодно поведаешь, как ночь прошла.

— С чего это вдруг?

Спросить-то спросила, вот только, не отдавая отчета в собственных действиях, положила цепочку с кулоном в карман.

— Завтра поговорим. А теперь иди.

— А если не приду?

— Придешь, — уверенно заявил Алдар. — Камень приведет… — Он на мгновение помрачнел и тихо добавил: — Или сама судьба…

Как во сне, я развернулась и вышла на улицу. Еще одна странность: я не сомневалась, что, когда переступила порог этой комнаты, торговец запер дверь, однако, стоило мне ее толкнуть, она открылась без труда и меня выпустила.

Не понимая, что происходит, я побрела по направлению к дому. Толпа словно расступалась передо мной, никто не толкался, не окликал. Я вроде как перестала существовать для окружающих, и только весенний ветер, обдувающий лицо, вкупе с ярким солнышком, почти слепившим глаза, успокаивали и заставляли поверить, будто все, что произошло, не недоразумение или сон наяву.

После того как я вышла от проклятого торговца, я словно потеряла счет времени. Очнулась только тогда, когда колокола на главной башне собора возвестили о наступлении полудня. Растерянно огляделась по сторонам, остановившись на обочине дороги. Где бродила почти два часа, я не имела ни малейшего представления, но оказалась аккурат перед храмом.

— Посторонись!

Я еле успела отшатнуться, как мимо меня пронесся закрытый фиакр, запряженный парой ройгарских гнедых лошадей. Возница, не обращая внимания на то, что в городе запрещено передвигаться с такой скоростью, дабы избежать несчастных случаев, агрессивно подгонял животных хлыстом и свистел, еще сильнее поторапливая их.

— Идиот! — не выдержала я и крикнула вслед.

Вот так всегда! Как останавливать одинокую девушку ранним утром, так стражи тут как тут, а осадить богатого козла, решившего, что он хозяин мира, — никого нет.

Постаравшись отряхнуть одежду от мелких комочков грязи, вылетевших из-под колес или копыт, и испачкав руки, я поняла, что ткани поможет только стирка. Перевела взгляд на грязные ладони и выругалась сквозь зубы. Что за день такой? Вазу, купленную в дар для Ортара, непонятно где оставила, наткнулась на странного мужика с его загадками, и вдобавок меня обрызгали грязью. Погуляла, ничего не скажешь. Если так пойдет и дальше, то боюсь даже представить, что будет к вечеру. Самым лучшим вариантом станет возвращение домой. И во избежание возможных неприятностей лучше не выходить никуда.

Еще раз осмотрев себя, я удрученно покачала головой. На богатую горожанку теперь точно не тяну, а вот на замарашку вполне. Подойдя к фонтану, располагавшемуся у входа в храмовый комплекс и служившему в летнее время дополнительным источником свежести, а в межсезонье просто украшавшему город, я, не обращая внимания на обжигающий холод воды, быстро вымыла руки и снова попыталась привести одежду в порядок. Дохлый номер, тут без мыльного корня не обойтись.

Справедливо решив, что на все воля богов, пошла внутрь.

Каждый из богов Антарии имел свой храм, и не один, но было место в княжестве, где все они, несмотря на соперничество, мирно уживались под одной крышей.

Антарийский храм — огромное и самое величественное сооружение, перед которым мерк даже княжеский дворец, был основан еще до правления Дастира де Руе. Не знаю, каким он был вначале, но сегодня поражал воображение каждого, кто впервые видел его, и неизменно восхищал коренных антарийцев.

Восемь башен, соединенных между собой изящными галереями и посвященные главным богам Антарии, расходились по четыре в обе стороны от главной, мягко образуя круг с огромной площадью перед самым высоким центральным шпилем, посвященным Вортану Всеотцу. Несмотря на массивную кладку, за счет белого камня стен храмовый комплекс казался воздушным. Каменное кружево отделки вкупе с серебром украшений еще сильнее подчеркивало это, и представлялось, будто башни царапают небосвод. Только цвет шпилей различался в зависимости от того, какому из богов был посвящен. Красный — Ворга, воина, синий — морской богини Наядны, фиолетовый — Ортара, покровителя воров, зеленый — матери всего сущего Интры, а серебристый — Селены… Только шпиль Вортана Всеотца сверкал сияющей белизной, которая подчеркивала его спокойное величие и могущество. Со стороны могло показаться, что сама радуга раскрасила каждую из башен в свой цвет, хотя на самом деле это была заслуга отделки из камня, использованного при строительстве.

Между двумя крайними шпилями красовался арочный вход, замыкающий комплекс в круг. Через высокие ворота мог проехать не только всадник, но при желании даже свободно пройти мифический великан из легенд Ройгара. Огромные двери, украшенные слоновой костью и кружевом чеканки, — изящные, на первый взгляд, но при необходимости способные стать непреодолимым препятствием, наглухо запечатывающим храм, — были призывно распахнуты, словно приглашали пройти внутрь. Я быстро миновала двор, непроизвольно задержала дыхание, когда поднималась по ступенькам и проходила внутрь храма — настолько поражал дом богов, — и ступила на мраморные плиты пола башни Вортана. Быстро пройдя по центральному нефу, свернула налево к обители Селены. Несмотря на полдень, в храме было немноголюдно, и я наслаждалась тишиной и внутренним убранством. Великолепные статуи, изысканные напольные вазы, наполненные живыми цветами, что специально выращивались в оранжереях, бесценные гобелены, а также различные предметы из золота и серебра, инкрустированные драгоценностями, — подарки щедрых прихожан своим благодетелям, — все это украшало интерьер храма. Я шла к той, в честь которой меня назвал Брайс, и ноги тряслись от страха. Как примет меня богиня, не разозлится ли на богохульство, не откажет ли в покровительстве? Увы, пока моя жизнь не переменится, вряд ли я об этом узнаю. Но слово есть слово. Я обещала принести богам дары и, хотя и пришла с пустыми руками, надеялась просто поблагодарить за помощь. По мере того как я приближалась к прекрасной статуе Селены, сердце билось все сильнее. Я не заметила, как замедлила шаг, впадая в восхищенное оцепенение, — так бывало всегда, когда я подходила к богине удачи и любви. Мягко колыхались тонкие занавеси на стенах, в светильниках неярко мерцали солнечные камни, разгоняя полумрак и отбрасывая причудливые тени. Вся башня Селены была заставлена вазами с живыми цветами, ведь каждый знал — это лучшая благодарность богине. Рядом с входом располагался небольшой фонтан, в чаше которого плавали лепестки белых роз, наполняя воздух тонким ароматом. А легкое журчание воды так походило на нежный голос самой прекрасной представительницы небесного пантеона. Селена стояла на небольшом постаменте рядом с фонтаном — грациозная фигура из драгоценного серебристого мрамора без единого постороннего вкрапления, настолько редкого, что я вообще недоумевала, как смогли добыть глыбу, из которой была высечена скульптура.

Богиню — обнаженную, прекрасную в своей наготе — украшал только лишь серебряный пояс с драгоценными камнями, небрежно лежащий на бедрах, не считая свежих цветов у ног. Ее поза отличалась от поз прочих богов. Вместо статичного напряжения, ассоциирующегося с уверенностью и мощью, — порыв вперед. Слегка запрокинутая назад голова, взгляд устремлен в небо, пухлые губы приоткрыты, словно в ожидании поцелуя, а руки с мольбой вытянуты вперед. Создавалось впечатление, что богиня ждет ласки возлюбленного и просит разрешения на эту любовь, но, обреченная на вечное одиночество, страшась гнева своего отца Вортана, она ловит только лунный свет. И все же она помогает всем тем, кто не отчаялся, готов рисковать и любить.

Как мастеру, создавшему статую, удалось так невероятно совместить невинность и соблазн, терпение и порывистость, я не знаю. Но я видела эту статую и ночью, когда свет луны освещал ее вместо солнечных камней, проникая сквозь окна. Клянусь, Селена выглядела живой и казалась окутанной какой-то невероятной тоской. Это меня настолько поразило, что больше я не решалась прийти в храм после заката. Кто послужил натурщицей — неизвестно, но я не сомневалась, скульптор не просто любил, а боготворил ее. В ином случае у него не получилось бы сделать статую настолько живой.

Выполняя необходимый ритуал, я омыла руки в чаше фонтана и подошла к богине. Традиция предписывала опуститься на колени, но у нас с Селеной было не только одно имя на двоих, но и секреты. Я чувствовала, что ей не нужно мое поклонение, а только искренность, готовность идти вперед и бороться за любовь. С первым и вторым все было в избытке, а с третьим… всему свое время.

— Прости, я без даров, — прошептала я, задрав голову вверх и всматриваясь в ее лицо, — но прими мое восхищение и благодарность. Спасибо, что помогла нам вчера, ибо я знаю, твоя благосклонность позволила избежать пленения.

Почувствовав неожиданную слабость в ногах, я присела на мраморные плиты пола и быстро осмотрелась по сторонам. Никого. Хорошо. Если бы кто посторонний случайно увидел меня, то был бы поражен или разгневан, ведь вместо молитвы я молча рассказывала богине о произошедшем вчера, весьма непочтительно устроившись на полу. Осторожность никто не отменял, но и держать в себе переживания я не могла. Не скрывая ничего, доверчиво обнажала душу. Я верила, что Селена слышала мою молчаливую исповедь, видела благодарность во взгляде. А еще я просто надеялась на совет и поддержку.

Частенько бывало, что после таких разговоров я находила неожиданный выход из ситуации, на меня нисходило озарение, и я искренне верила, что это заслуга богини. Пусть я несколько корыстна в своих просьбах и откровениях, но вера в ту, которая умудрилась пройти сквозь все преграды, возведенные самим Вортаном, и достигнуть цели, не потеряв себя, настраивала на победу.

— Вот такие дела, — закончила я вслух. — Ты знаешь, я не жалуюсь и не ропщу. Пусть тяжело, но я справляюсь, и только одно не подвластно мне совершенно — я не могу даровать Алену здоровье и вернуть родителей. Поэтому, если я и попрошу тебя о чем, так это указать мне путь исправить роковую случайность и поддержать в поиске решения проблемы, ибо несправедливо, если брат так и останется калекой.

С надеждой я вгляделась в лицо богини, такое молодое и прекрасное, озаренное любовью и невероятным для такой хрупкой девушки упорством, но Селена молчала, и было непонятно, услышала она мою исповедь или нет.

Я вздохнула и поднялась с пола. Набросила шаль на внезапно озябшие плечи и стянула ее на груди. От непонятных волнений жгло сердце. На мгновение прикрыв глаза, все же недостаток сна сказывался, я снова задрожала от холода. Засунула руки в карманы, стремясь согреть хотя бы их, и наткнулась пальцами на странный кулон. Вытащила его на свет и задумчиво принялась рассматривать. Он снова сверкнул гранями, завораживая и гипнотизируя. И в какой-то момент мне показалось, что богиня, до сих пор взирающая в небо, посмотрела на меня. Я вздрогнула и выронила цепочку.

Кулон звякнул, упав на мраморные плиты, а мне в голову пришла мысль, что я окончательно сошла с ума. Но и оставить знак высших сил я не могла. Словно во сне, совершенно не отдавая отчета в собственных действиях, я повесила цепочку на руку Селене и отошла на пару шагов назад.

Внимательно посмотрела на свой дар богине, а в голове стучала только одна мысль: я поступаю правильно. Это лучшее, что я могла преподнести ей, и, видимо, так было угодно судьбе, что кулон оказался у меня в руках.

Я улыбнулась и невольно залюбовалась игрой граней. Сейчас, когда солнышко заглянуло в проемы окон, освещая статую, и коснулось лучами кулона, он казался самым настоящим бриллиантом, искусно ограненным ювелиром и вставленным в оправу из драгоценного неизвестного металла. Красиво!

Отошла еще на пару шагов, не в силах отвести взгляд. Жалела ли я, что отдала украшение? Наверное нет. То, что легко пришло, всегда может и уйти так же быстро, в этом я была уверена. И потом, на рынок я пришла в поисках подарка для богини, и я его нашла, пусть и не совсем так, как планировала. Все правильно. Так и должно быть.

Еще раз улыбнувшись покровительнице, я ощутила, как тело и сердце наполнила невероятная легкость, и пошла к выходу.

Увы, неприятности еще не закончились, а возможно, только начинались. Не знаю, кто из богов решил подшутить надо мной, подстроив невероятную каверзу и испытание, но он или она мог гордиться собой. Когда я увидела Сефера, у меня все застыло внутри, от хорошего настроения не осталось и следа, а сердце сжалось в ледяных объятиях страха. Хотя нет. Не страха. Чего-то другого.

Первой мыслью было бежать, но я тут же остановила себя. Зачем убегать? Он не знает, кто я, а значит, у меня есть невероятная возможность познакомиться с противником поближе.

Я сама не понимала, какие чувства испытываю к Сеферу. Боюсь его? Скорее нет, чем да. Но однозначно опасаюсь. Отдаю должное его уму и не могу отказать себе в удовольствии смотреть на него. Он привлекателен, и весьма. Высокий, хотя и не такой огромный, как Брайс. Если кэп своей комплекцией походил на медведя, и, учитывая его отношение ко мне, вполне добродушного и ручного, то Сефер — на дикого зверя, которого невозможно приручить.

Не понимала, что со мной. Разумом осознавала, что надо стараться держаться от него как можно дальше, но в то же время меня как магнитом тянуло к нему. Хотелось понять, что он собой представляет.

Еще вчера у меня и мысли такой не было, но с учетом произошедшего ночью, когда он заявился на корабль, его опрометчивых слов, обещания поймать меня… А если прибавить к этому информацию, что теперь и Первая гвардия подчиняется ему… Еще и Ален подлил масла в огонь своими умозаключениями. В общем, я сошла с ума. Невероятное чувство азарта охватило меня всю, от волос до кончиков пальцев. Понимала, что делаю величайшую глупость, но отказать себе в удовольствии щелкнуть по носу Сефера я не могла. Сам факт, что он безуспешно пытается поймать ту, кто вовсе и не прячется от него, заставлял кровь бежать быстрее по венам. Насколько он умен? Сможет ли загонщик узнать добычу, если она выйдет ему навстречу? Что произойдет, если преступница подкинет ищейке подсказку? Кто такой Маркус Сефер — удачливый охотник или обычный вояка, который не может связать воедино факты? Вот и проверим.

Хотя заочно я хорошо его знала, лично мы еще никогда не встречались. Видела издалека, стоя в толпе, или через «око». Он подавлял даже на расстоянии. Интересно, как изменится впечатление, если я окажусь совсем рядом?

Опустив шаль, выпрямившись и гордо вскинув голову, я пошла в его сторону, пристально смотря на него.

Мне удалось привлечь его внимание. Цепкий взгляд нашел меня, оценивающе скользнул по фигуре, с усмешкой задержался на груди и перешел на лицо. Одобрительно изогнулись губы, сначала немного цинично и скучающе, а затем на них появилась соблазняющая улыбка, а в серых глазах — интерес и предвкушение.

Для меня не остались тайной все эмоции, промелькнувшие на его лице, но как последняя дурочка я решительно шла в его сторону, еле заметно улыбаясь.

Сыграем, Маркус Сефер, и пусть шахматы в Антарии не считаются игрой, которой может овладеть женщина, я их уважаю и весьма неплохо умею просчитывать комбинации.

— Куда спешишь, красавица?

Решил идти напролом? Как грубо.

— Домой, — улыбнулась я скромно, но не удержалась и постаралась рассмотреть его более внимательно.

И мне понравилось, что я увидела. Он был выше меня на голову, если не больше, широк в плечах и казался выточенным из куска гранита. Даже не прикоснувшись к его телу, я понимала, что он силен. Одежда только подчеркивала это впечатление: облегающий темно-серый, практически черный мундир, отделанный серебром, черные сапоги и кожаные перчатки, засунутые за пояс. Такая затаившаяся мощь, какая бывает перед бурей. И мне не хотелось бы пробудить ее. Слишком опасно. Или хотелось? Не пойму.

Но рассматривала не только я. Сефер тоже не упустил представившегося случая, и по улыбке, появившейся на его лице, было ясно, что ему тоже понравилось увиденное. Неуловимое движение — и он оказался совсем рядом. Настолько близко, что я ощутила немного горьковатый аромат полыни и соленого ветра. Ого, а он еще и быстр, как молния. Демонов капитан прекрасно владеет собственным телом. Лучше, чем любой из знакомых мне мужчин. И это не совсем хорошо для меня.

— Не боишься ходить без сопровождения? Это может быть опасно.

Как интересно. Вот только порой сопровождение опаснее одиночества.

— Что может случиться в храме, где охраняют сами боги?

— Все, что угодно, — с намеком улыбнулся он.

— Мне стоит опасаться? — спросила я, пристально смотря на него.

Тут и дураку понятно, вопрос прозрачный до невозможности. Стоит ли мне бояться именно его?

— Меня нет, — улыбнулся он, поняв намек.

— Это обещание?

— Нет. — Снова улыбка, причем такая, что у меня начинают подкашиваться ноги, и я понимаю, что могу не потянуть эту игру. Так, срочно приходим в норму.

— Тогда мне стоит пройти мимо, а не останавливаться, тем более для разговора с незнакомцем.

— Надо срочно это исправить.

— Что именно?

— Перестать быть незнакомцами.

— Не уверена. Меня устраивает то, что есть.

— А меня нет.

— Ничем не могу помочь.

Понимая, что мой непонятный порыв — один из самых глупых поступков в жизни, я сделала шаг в сторону, стремясь увеличить расстояние между нами. Как бы не так! Сефер тут же снова сократил его и встал еще ближе, чем был до этого. Практически навис надо мной, как скала, а я внезапно ощутила, насколько маленькая по сравнению с ним, и немного испугалась.

— Я настаиваю.

— Это твои проблемы.

Хамить совсем не хотелось, но я слишком нервничала от такого близкого соседства.

— А мы перешли на «ты»? — последовала ехидная усмешка. Он конечно же прекрасно понял, что мне хочется улизнуть.

— Поддерживаю тон, заданный собеседником, — буркнула я, старательно придумывая пути к отступлению.

— За словом в карман не лезешь?

— Догадливый?

— Отвечаешь вопросом на вопрос?

— Это плохо? — невинно поинтересовалась я.

— Только если желаешь пробудить интерес еще сильнее.

— И в мыслях не было. — И не вру ни капельки, такого интереса стоит опасаться.

— Знаешь, кто я?

Лучше бы не знала, но, состроив на лице глуповатое выражение, снова улыбнулась, изображая невинную и неумную деву.

— Откуда?

— Хочешь узнать?

— Предпочитаю оставаться в неведении.

— Ты замужем?

— Тебя интересует только это? — Я так понимаю, он добрался до главного вопроса, но уверена, ему все равно, положительный будет ответ или отрицательный.

— Не вижу кольца на руке.

Какой внимательный, удавиться можно!

— Может, оттого, что я в перчатках?

— Снимешь?

Становится немного опасно. Перчатки мне снимать нельзя, на пальце у меня фамильное колечко!

— Нет. — И снова шаг в сторону.

О богиня, у меня ощущение, что я мышка, с которой играет большой, самодовольный, но, к счастью, пока сытый кот.

— Для меня будет удовольствием снять их самому.

Судя по улыбке, он хочет снять не только перчатки. Что-то мне подсказывает, что пора бежать вне зависимости от того, как это будет выглядеть со стороны.

— Простите, мне пора идти.

— Мы снова на «вы»?

— Так мы не знакомы! — с нажимом произнесла я и снова шагнула в сторону.

Шагнуть то шагнула, но уперлась плечом в стену башни Ворга. Бросила панический взгляд вокруг и осознала, что сама загнала себя в ловушку. В попытках отстраниться я добилась того, что мы благополучно пересекли небольшое расстояние, отделявшее нас от обители бога-воина, легендарного преследователя моей богини.

— Не любишь Ворга? — лениво протянул Сефер и хитро прищурился.

— Разве богов можно любить или нет? Только почитать, — прошептала я и поняла, что сердце начинает сходить с ума окончательно, слишком близкое соседство, да и запах… от него в голове все перемешалось.

— Пусть так. Твоя трактовка интересна. Так ты почитаешь Ворга?

— Нет, мне покровительствует другая богиня. — Губы пересохли, но я их быстро облизнула и снова с вызовом посмотрела на мужчину.

— А мне Ворг, — уведомил меня Сефер и встал так, что снова навис надо мной, вынуждая вжаться в стену, о которую оперся рукой.

Первым желанием было постараться поднырнуть под нее и улизнуть, но Сефер словно прочитал мысли и оперся о стену второй рукой, полностью отрезая все пути к отступлению. И еще сильнее качнулся вперед, коснувшись меня телом и немного склонив голову, что на несколько секунд чуть уравняло нас в росте. Я сжалась, колени подогнулись, так что я почти сползла вниз. Почти, потому что меня обхватили одной рукой за талию и остановили дальнейшее продвижение.

А я была права, он силен. Не прилагая абсолютно никаких усилий, он практически удерживал меня одной ладонью. Пальцы обжигали сквозь одежду, я ощущала каждый из них. Большой — погладил снизу вверх, а указательный — несильно надавил на ребро.

Дыхание стало под стать бешено бьющемуся сердцу, такое же прерывистое и пребывающее в полной панике. А еще и мозги отказались работать. Последней мыслью, промелькнувшей в голове, стало очередное сравнение с мышкой или кроликом, которого лишил воли огромный хищник одним только взглядом.

— И кто твоя покровительница?

О чем это он? А губы сами прошептали ответ:

— Селена.

— Ты не похожа на белокурых подопечных богини, — нахмурился Сефер, но тут же снова улыбнулся: — Тем лучше.

— Чем лучше? — Я перестала узнавать собственный голос.

— В них нет огня, а в тебе он в избытке. — С меня стянули косынку и за несколько секунд, одной рукой, расплели сложную косу. — Невероятный цвет, словно живое пламя.

— Мне надо идти… — все, что я могла сказать.

Словно в подтверждение моих слов, часы главной башни пробили четыре пополудни. Через час придет целитель к Алену, а я здесь глупостями занимаюсь. Но тут я вновь посмотрела на Сефера, и в голове опять появился туман.

— Пойдешь. — И снова довольная усмешка. — Но только после того, как скажешь свое имя.

— Ты не назвал свое, — парировала я из последних сил.

— Верно. Думаю утаить его. А то еще сильнее испугаешься, забудешь, как дышать, и лишишься чувств. И что тогда с тобой делать?

— Отпустить? — О боги, только я слышу мольбу в своем голосе…

— Предпочту провести некоторые действия по возвращению этого самого дыхания.

— А?..

— Какое сочетание невинности и искушения. — Сефер прикрыл глаза и втянул носом воздух: — А еще ты невероятно пахнешь. Это ваниль?

Я кивнула, словно завороженная, но продолжала смотреть на него.

— Мне нравится. Все нравится. И запах, и цвет волос, не говоря уже о лице и теле. Хочу узнать, какая ты на вкус…

Замолчав, он еще сильнее наклонился и, на мгновение замерев, коснулся губ поцелуем, легким, как прикосновение весеннего бриза. Еле-еле притронулся, словно пробуя на вкус, втянул в себя мое дыхание, и я забыла, как вообще надо дышать. Этот демон в человеческом обличье обездвижил меня своим поцелуем, лишил сил и возможности трезво размышлять. Нежную кожу на лице царапнула щетина, а его губы, не встречая никакого сопротивления с моей стороны, стали настойчивыми и жесткими. Этим он ошеломил меня окончательно и лишил последних остатков разума. Не отдавая отчета в собственных действиях, я обвила руками его шею и зарылась пальчиками в волосах, притягивая его ближе. Восприняв мои движения как одобрение, Сефер еще сильнее прижал меня к себе и практически смял мои губы поцелуем, терзая и сводя с ума. Никогда не испытывала подобного…

— Маркус, я жду тебя уже слишком долго! Для развлечений у тебя еще будет время.

Сефер резко отпустил меня, шумно выдохнул и немного отстранился, продолжая удерживать за талию.

Очнувшись и переведя затуманившийся взгляд на обладателя недовольного голоса, помешавшего нам, я увидела мужчину, стоявшего неподалеку от входа, — высокого, хотя и ниже Сефера, и, судя по щедрой седине в черных волосах и глубоким морщинам, весьма немолодого.

— Иду, — откликнулся Сефер и, повернувшись ко мне, заявил — Скажи свое имя, и я найду тебя позже. Сегодня я не располагаю своим временем.

Если до этой фразы я не могла нормально соображать, то теперь, отчетливо услышав ленивый приказ в словах того, кто привык повелевать и был столь уверен в своей победе, что не счел нужным даже скрывать это, я очнулась, во мне проснулось понимание сложившейся ситуации, не говоря о гордости.

Подняв руки, я уперлась ему в грудь и процедила:

— Отпусти.

— А я и не держу, — усмехнулся он. — Неужели хочешь уйти?

— Это единственное, что я сейчас хочу!

— Ты заставляешь меня сомневаться в собственных силах, — протянул он, — непривычное чувство.

— Привыкай, — выпалила я и рванулась вперед, готовая к тому, что он станет удерживать.

Ошиблась. Мне никто не препятствовал, я выпуталась из кольца его рук и пошла прочь, еле сдерживаясь, чтобы не побежать.

— Я найду тебя, — раздался насмешливый голос позади, — и мы продолжим.

— Мечтать не вредно, — крикнула я в ответ, ощущая, как пылает лицо и горят припухшие губы.

— Я всегда получаю, что хочу.

— Продолжай себя этим утешать… — И я побежала, стремясь оказаться как можно дальше, проклиная себя за совершенную глупость и моля только об одном — поскорее забыть о случившемся.