Глава 12
Плоды побед

Они почти столкнулись у самых дверей в покои ее высочества. Принц Кэлберт с изумрудной брошью на лацкане камзола метнул в Элегора уничтожающий взгляд (будь это кинжал, бог умер бы, не сходя с места) и процедил:

— Элия пойдет на бал со мной.

Герцог, искренне забавляясь ситуацией, поправил повязанный на плече безумный салатово-алый шарф, ответил сопернику невинной улыбочкой и выдвинул встречное компромиссное предложение:

— Поскольку мы, ваше высочество, став победителями турнира, имеем равные права сопровождать на бал свою королеву, то, думаю, будет разумным дать Элии возможность самой выбрать себе спутника.

Кэлберт скривился, но, признавая правоту слов герцога, нехотя кивнул. В самом деле, ну не затевать же с ним драку прямо в замке, не узнав предварительно мнения сестры по этому поводу. Да и настоящей враждебности принц к Элегору не испытывал, даже иногда восхищался его рисковой бесшабашностью, столь родственной боевому азарту самого пирата. До сих пор сферы интересов богов не пересекались, но сейчас наступил опасный момент. Бывший капитан пиратов не привык уступать и отступать.

— Что ж, пусть выберет, — кивнул в конце концов принц и, не дожидаясь ответа Элегора, вошел в покои богини.

Не отставая от соперника, герцог ринулся следом. Уж играть в поклонника леди Ведьмы так играть!

Паж провел мужчин в гостиную и вежливо попросил обождать. Через десять минут он появился вновь и сообщил господам, что принцесса немного задерживается, через пятнадцать минут мальчик снова принес извинения Элии, а вместе с ними и поднос с фруктами и вином.

Сначала боги мрачно (Элегор очень старался хмурить брови так же красиво и зловеще, как Кэлберт) смотрели друг на друга и потягивали принесенное пажом вино, потом начали грызть гигантские яблоки, порезанные на здоровенные куски. И оказалось, что мрачно грызть сочные фрукты, к которым никто не удосужился положить столового ножика, не так-то просто.

— О, женщины, — фыркнул через час Кэлберт, начиная терять последнее терпение, — чтобы надеть платье, им нужны сутки, и еще половина, чтобы подобрать к нему побрякушки.

Элегор согласно кивнул и бросил в ответ:

— Ты забыл приплюсовать еще сутки на прическу.

Пират ответил гримасой и снова вернулся к яблокам. Но скрытое противостояние уступило место чувству мужской солидарности перед женскими причудами.

— Прекрасный день, мальчики! — В новом туалете из черного бархата принцесса выпорхнула в гостиную и, радостно улыбаясь, поинтересовалась: — Заждались?

— Вовсе нет, дорогая, тебя я готов ждать вечно, — галантно возразил принц, целуя руку сестры.

— Да, он только что мне об этом сказал, — с готовностью подтвердил Элегор и подмигнул сопернику.

Элия удовлетворенно кивнула, довольная тем, что ее маленькая уловка, нацеленная на то, чтобы примирить кавалеров, сработала, и заявила:

— Но я еще здесь, а бал уже вот-вот начнется, поспешим! Так приятно появиться в обществе двух столь обворожительных и галантных спутников, пойдемте!

И прежде чем боги успели сообщить ей о своей договоренности насчет выбора, принцесса подхватила их под руки и увлекла к двери.

С тех пор как в далекие времена детства попытка богини помирить двух котов, одновременно гладя их по шерстке, закончилась грандиозной дракой животных, принцесса достигла значительного прогресса. Теперь мужчины дрались только тогда, когда она сама этого хотела, ну, или почти всегда.

Толпа гостей в бальной зале оживленно шумела, обсуждая подробности только что состоявшегося турнира, самые яркие моменты поединков, наиболее удачные броски, выстрелы и новые насечки на брошах немногих счастливчиков. Дамами пересказывались сплетни о странном мече мускулистого и весьма сексуального приятеля Кэлера, который (приятель, конечно) смог войти в первую сотню лучших фехтовальщиков. Но самой потрясающей и шокирующей новостью стало провозглашение королевой турнира леди Данарис и ее брачное предложение принцу Джею.

Собственно, сама леди и распространяла эту сногсшибательную новость, изо всех сил демонстрируя венец королевы на своей голове всем желающим, набрасываясь на каждого субъекта, пропустившего турнир, как оголодавший тигр на свежее мясо. Данарис была счастлива, ее любовник вернулся к ней и доказал, как много она для него значит.

Принц Джей тоже шатался в толпе с кольцом на пальце и старательно прятал свое раздражение под радостной ухмылкой победителя, принимал поздравления знакомых и восхищение дам, но отчетливо сознавал, что начинает медленно звереть. На душе у бога было весьма хреново. Вот уже пятый брат приставал к нему с ехидным вопросом о дате грядущей свадьбы, приятели, зная взрывную вспыльчивость и холостяцкие привычки бога, пока ни о чем спрашивать не решались, но явно думали о том же. А Элия все не появлялась, не было и двух других победителей турнира. Джея утешало лишь сознание того, что Элегор и Кэлберт скорее зарежут друг друга, чем лягут в одну постель.

Но вот, буквально за несколько секунд до официального начала бала, светлая богиня появилась пред публикой в сопровождении двух блистательных черноволосых кавалеров, провозгласивших ее сегодня своей королевой. Первое, что бросилось в глаза Джею, — на Элии был не венец с турнира, а серебряная диадема с русалочьим жемчугом в пару к ожерелью на груди. Принц усмехнулся про себя. Даже ничего не сделав, принцесса выставила Данарис с ее навязчивым мельтешением в серебряном венце тщеславной дурой.

«Но я все равно отомстил, ведь третий венец Элии не достался», — подбодрил себя бог и начал пробираться к сестре сквозь плотную толпу поклонников и родственников.

Пусть стерва, пусть шлюха, но как хотелось принцу быть сейчас рядом, танцевать, слышать, как она смеется над его шутками, держать принцессу в объятиях, а может быть, и испытать сладость «минут тайны». Вспыхнула память о страстных ласках в маленькой комнате на игре в «Колесо Случая». Злость и обида, тем более уже отомщенная, сгорели в огне желания.

Нахально, почти грубо взяв штурмом плотную стену поклонников богини, Джей оказался перед сестрой и, сверкнув беспечной улыбкой, провозгласил:

— Прекрасный вечер, обожаемая. Какой танец сегодня мой?

— Извини, Джей, — прохладно откликнулась принцесса. — Сегодня все танцы принадлежат Кэлберту и Элегору. Таков обычай. А ты обязан развлекать леди Данарис.

Радостная улыбка вылиняла с лица бога. Молча развернувшись, он выбрался из толпы поклонников принцессы, кляня себя за дурацкую надежду на то, что Элия поймет — они квиты, и дуться не будет.

«Теперь-то она станет издеваться надо мной до тех пор, пока не решит, что сполна отыгралась за турнир», — мысленно скривился принц.

— Любимый, объявляют первый танец! — подлетела к Джею разрумянившаяся от возбуждения Данарис и потянула его за рукав.

От этого интимного собственнического жеста принц просто взбесился. Какова сучка — она уже считает его своей игрушкой!

— А не пошла бы ты! — зло бросил бог, сорвал с пальца кольцо и сунул его в руку онемевшей от обиды женщины, после чего телепортировался к бару, где начал методично вливать в себя бокал за бокалом наикрепчайший «Белый огонь».

Джей отомстил Элии, принцесса начала мстить Джею, но в бальной зале находился и еще один неучтенный принцем мститель, пришедший по его душу. Нащупав в кармане маленькую, мгновенно растворявшуюся пилюлю с киором, одним из аналогов тиоля, позволил себе скупо улыбнуться воитель Нрэн. Конечно, с большим удовольствием бог вновь без затей переломал бы Джею все пальцы, но Элия велела мстить брату той же монетой, и воин повиновался приказу возлюбленной кузины.

Он, поддерживая беседу с судьями об итогах турнира, следил за принцессой с самого начала бала. Бог смотрел на ее кавалеров и завидовал Рику, рыжему треплу, весело болтающему с сестрой, Элегору и Кэлберту, которые имели законное право на внимание богини и танцы с ней, Повелителю Межуровнья, этому самоуверенному красавцу и непредсказуемому монстру, который обхаживал принцессу, уродцу Грею, неизвестно почему обласканному симпатией богини. Завидовал каждому, к кому она была хоть сколько-нибудь благосклонна.

До настороженных ушей бдительного принца долетали обрывки разговоров Элии.

— Знаешь, а мне нравится быть твоим поклонником, — ухмыляясь, заявлял щенок Элегор. — Это так здорово бесит твоих родственничков…

— О, королева моя дорогая, так как насчет слизывания пыли? — распинался о чем-то непонятном Грей…

— Ничью другую прекрасную шею русалочий жемчуг не украсил бы столь дивно, как твою, дорогая, — заливался соловьем Кэлберт, а потом ему, везунчику, досталась сладость «минут тайны»…

— Турнир менестрелей, как интересно. И где он состоится? — с вежливой улыбкой расспрашивал Элию Повелитель Межуровнья, но его глаза в это время беззастенчиво шарили в декольте принцессы, а руки скользили по ее спине, заставляя Нрэна буквально скрипеть зубами от ревности.

— Связист все сделал, как обещал, об одном лишь скорблю: плакал мой обет. И все из-за патриотизма и любви к тебе, дорогая. Так как насчет следующего танца для героя? — нахально вопрошал Рик…

Нрэн завидовал каждому мужчине в этом зале, который мог запросто подойти к богине, заговорить с ней, пригласить на танец, сказать галантный комплимент, — словом, сделать все то, на что бог считал себя органически неспособным. Он, великий воитель, мог только издалека любоваться ею и охранять, чтобы больше не случилось ничего дурного, потому на поясе принца сегодня и висел меч.

Но бдительный контроль за безопасностью Элии вовсе не исключал намерений бога отомстить Джею, скорее, наоборот, ведь именно по вине этого маленького ублюдка он едва не убил кузину.

Еще раз убедившись, что та находится в обществе Повелителя Межуровнья, а значит, ее жизни ничего не угрожает, Нрэн направился к бару, где методично накачивался спиртным кузен. На секунду остановившись рядом с Джеем, воин мимоходом накрыл рукой его бокал и угрюмо бросил:

— Я бы не советовал тебе надираться.

— А ты что, вообразил себя моей мамочкой? — задиристо огрызнулся принц, которому сейчас было море по колено.

— К счастью, нет, — холодно отрезал воитель и, взяв заказанный фужер ледяного чая, покинул кузена.

Джей залпом опрокинул оставшееся в бокале вино и щелчком пальцев приказал слуге снова наполнить емкость до краев. И чем больше пил принц, тем очевиднее становилось для него, что ту идиотскую ситуацию, в которую он влип, можно легко уладить. Надо только убить эту самодовольную дуру, которая кокетничает со всеми без разбора и ржет, как лошадь, стараясь вызвать его ревность. Надо всего лишь убить Данарис, забрать венец и попросить Элию принять его. Она простит его, и они будут танцевать до утра, а может быть, и что-то большее…

Довольно улыбнувшись своей идее, которая вновь сделала мир таким ослепительно ярким, принц спрыгнул с высокого стула и огляделся: Данарис нигде не было. Может, она трахалась где-нибудь в укромной коридорной нише с каким-то только что соблазненным парнем, которому льстило внимание королевы турнира. Ну ничего, он ее найдет! Сейчас пройдется по залу, выйдет на балкон подышать свежим воздухом и найдет, а то что-то все ароматы слились в один плотный ком запаха толпы, из которого невозможно вычленить нить жертвы. Никуда не скроешься, сучка!

Ощущая непередаваемую легкость в движениях и несказанный душевный подъем, принц окончательно поверил, что все наладится, и едва не рассмеялся от облегчения.

Но балкон, который избрал для восстановления своего обоняния Джей, оказался занят. В ночной мгле принц разглядел удивительно знакомую стройную женскую фигуру у парапета, уловил серебристый блеск венца в светлых волосах и, извлекая из кармана удавку, удовлетворенно подумал: «Ну и везучий я, сукин сын! На ловца и зверь бежит! Никак свидание кому-то здесь назначила, стерва? Очень кстати!»

Скользнув вперед, мужчина молниеносно накинул удавку на шею жертве. Женщина захрипела, ловя ртом воздух, напряглась всем телом и потянула руки к горлу. Джей счастливо улыбнулся и, не торопясь, начал затягивать смертельную петлю, смакуя последние моменты мести.

Но тут что-то твердое и очень тяжелое опустилось на голову принца. Тонкий шнурок удавки выскользнул у него из рук, и Джей провалился в теплую вату забытья. Последним, что увидел бог, были горящие бешенством звезды — глаза Элии далеко вверху.

Немного отдышавшись, принцесса набросила на себя заклинание общего исцеления и поблагодарила:

— Спасибо, Итварт.

Потом глянула на валяющегося у ее ног Джея и, слегка толкнув туфелькой брата, пребывающего в благословенном беспамятстве, с негодованием заметила:

— Не семья, а какой-то Клуб Душителей Женщин. Уже свежим воздухом без охраны подышать нельзя. Совсем рехнулся, придурок!

— Он был пьян, — констатировал внимательный воин. — Весь вечер глушил «Белый огонь».

— По-твоему, это оправдание? — удивилась богиня, потирая горло, все еще отдающее болью.

Удавка Джея не передавила трахеи только потому, что на несколько мгновений запуталась в жемчужном ожерелье, и женщина успела напрячь мышцы шеи. Это помогло ей уцелеть до прихода Итварта.

— Нет, только лишний повод следить за тем, кто чувствует себя оскорбленным, — коротко пояснил бог войны.

— А ты наблюдателен, и слава Творцу за это, — с чувством вознесла хвалу богиня, прекрасно понимая теперь, что учитель следил за ней, оберегал и, возможно, спас ей жизнь. И еще раз принцесса возблагодарила свою интуицию, подтолкнувшую купить опоенного травами странного раба.

— Быть может, я ошибаюсь, — быстро и решительно, словно боясь передумать, выпалил Итварт, нахмурившись. — Но мне показалось, что твой кузен Нрэн что-то бросил в бокал Джея.

Элия видела, как неловко чувствует себя мужчина, говоря ей это, ведь Нрэн, великий Нрэн Лоулендский, был для бога настоящим кумиром, а теперь могло оказаться, что его идеал способен на такую подлость, как покушение на сестру, но и промолчать воин не счел возможным.

— Бросил в бокал? — заинтересовалась принцесса и, склонившись над телом принца, принюхалась. — О, тогда все понятно.

— Мне вызвать стражу? — тяжело вздохнув, спросил Итварт.

— Нет, конечно, — покачала головой Элия.

— Нет? — удивился воин, так и не сумевший проникнуть в тайну внутрисемейных отношений лоулендцев.

— Нрэн добавил Джею в бокал киор, — пояснила принцесса. — Чувствуешь цветочный запах? Он перебивает даже сногсшибательный аромат «Белого огня».

— Киор? — переспросил Итварт, все еще ничего не понимая, и немного виновато сказал: — Я не травник, Элия, объясни.

— Это эльфийская трава, расковывающая сознание, снимающая запреты и отбивающая у богов обоняние. После ее употребления жертва начинает благоухать, как цветочная клумба, и творит все, что ей взбредет в голову, — прочла маленькую лекцию принцесса. — Нрэн давно планировал сыграть с Джеем такую шутку, я знала об этом, так что можешь не подозревать кузена в попытке прервать нить моей инкарнации. Но вот какого демона Джей, нажравшись киора, решил меня придушить? Не могу понять.

И принцесса в раздумье снова потыкала туфелькой под ребра пребывающего в забытье брата.

Застонав, тот пробормотал еле слышно:

— Дана, сучка… венец…задушу…

— Обознался, — иронично объявил Итварт.

— О да, теперь ясно и это: «Белый огонь» плюс киор, и он, скотина, перепутал меня со своей подружкой, — рассудила богиня, печально сознавая, что такому казусу помогли чары Серого Посланника.

— Элия, все в порядке? — поинтересовался Повелитель Межуровнья, возникнув на балконе, едва только счел, что богини слишком долго нет в зале.

— Уже да, — хмыкнула принцесса, глядя в свете показавшейся из-за облака луны, как ледяная маска гнева опускается на лицо Злата при виде валяющегося у ног принцессы брата и удавки, лежащей там же, на полу.

— Вы чего тут все де…? — начал было спрашивать притянутый к балкону прорезавшимся чутьем сплетника Рик и, не закончив фразы, перепуганно замер с открытым ртом. Улики говорили о случившемся куда красноречивее слов.

— Наш брат под воздействием киора решил проверить на мне качество новой удавки, но, к счастью, рядом оказался Итварт и проверил на голове Джея крепость своего кулака, — любезно просветила принцесса рыжего брата. — А теперь, дорогой, ты заберешь эту падаль или я скину ее с балкона, чтоб не воняла? Терпеть не могу запах флоксов.

— Нас уже нет, дорогая, прости, извини, — протараторил Рик, мгновенно сориентировавшись в щекотливой ситуации, схватил Джея в охапку и исчез.

— Еще раз благодарю, Итварт, ты мне очень помог, — сказала богиня, склонив голову. — И не волнуйся, в своих запутанных семейных конфликтах мы как-нибудь разберемся.

Воин кивнул, понимая, что его просят удалиться, и тоже исчез, успокоенный, по крайней мере, тем, что с Нрэна Лоулендского снято обвинение в покушении.

— Мои новые оберегающие чары вновь сработали не так, как я рассчитывал, — задумчиво признал Злат. — Вместо того чтобы защищать тебя от любого покушения куполом охраны и извещать меня о его активизации, в нужный момент они притянули спасителя. Магия Межуровнья странно искажается твоей силой, может быть, потому, что ты инициирована Звездным Тоннелем, возможно также, что она вступает в непроизвольное взаимодействие с твоим божественным даром. Впрочем, это неважно, куда существеннее другое: заклинание Серого Посланника рассеялось окончательно. Ты свободна от кокона проклятия.

— Приятно это сознавать, — искренне улыбнулась богиня и, привстав на цыпочки, коснулась губами щеки Повелителя Межуровнья. — Спасибо! Без твоей защиты мне пришлось бы нелегко.

— Помочь такой прелестной леди было для меня наслаждением. Всегда к твоим услугам, дорогая, — совершенно естественно ответил в духе лоулендской вежливости Злат и польщенно улыбнулся, думая о гораздо менее скромных ласках, чем целомудренные прикосновения.

Но тут в многомерных глубинах магического сознания Повелителя прозвучал сигнал тревоги, и он нехотя признал:

— К сожалению, мне придется ненадолго покинуть тебя. Дела!

На том месте, где стоял Злат, на мгновение распахнулась темная бесконечность и поглотила его, изменяющего форму в момент перехода. Повелитель Межуровнья, Дракон Туманов, руководствуясь своим инстинктивным чутьем Хозяина Бездны, поспешил туда, где возникла необходимость в его личном присутствии. И настроение Повелителя, вынужденного оставить женщину, как никогда расположенную к нему, не сулило ничего доброго тому, кто причинил ему беспокойство.

— Интересно, чем занят Нрэн? — вслух подумала принцесса, немного разочарованная из-за исчезновения Злата.

Могущественный загадочный и опасный поклонник интриговал и притягивал внимание. Богиню, если говорить честно, влекло к нему. Но слишком сближаться с Повелителем Бездны Элия опасалась, поскольку не могла просчитать вероятных последствий такого шага. Гораздо привычней и интересней было предпринять еще одну попытку покорить упрямца Нрэна. У богини любви как раз появилась новая идея, весьма примитивная и старая, как Вселенная, но с учетом того, что тонких намеков и изящных ловушек кузен просто не понимал, стоило попробовать. Если сработала ягодная афера, могла получиться и эта!

Сняв с балкона заклинание избегания, которое все равно не помогло ей передохнуть в одиночестве, Элия вернулась в бальный зал. Весело помахав рукой Элегору и Кэлберту, богиня оглянулась, ища строгого кузена.

А Нрэну и без нападок прелестной родственницы приходилось нелегко. Великого воителя в углу между колоннами зажал Лейм и что-то яростно доказывал непробиваемому брату. Подойдя почти вплотную, принцесса услышала, как юноша горячо выговаривает родственнику:

— Нрэн, ты черствый военный сухарь, ничего не понимающий в воспитании, ты обидел малышку…

— В чем дело, дорогие мои? — промурлыкала принцесса, кладя руку на локоть Лейма.

— Его надо изолировать от Бэль, чтобы своими выходками он не травмировал нежную психику сестренки, чурбан! — в сердцах выпалил принц.

— Опять провинился, дорогой? — мягко пожурила Элия старшего кузена.

Бог войны издал неопределенное «хм» и нервно дернулся, когда нежные пальчики принцессы коснулись его руки. Все время, пока Лейм, вероятно просто перегревшийся на весеннем солнышке, что-то орал ему в самое ухо, бог пытался вообразить, что творится на балконе, на который удалилась Элия, а потом один за другим последовали Джей, Итварт, Рик, Повелитель Межуровнья, а вышел лишь Итварт. И картинки принцу виделись самые возмутительные, куда хуже, чем в журналах, которые он порой изымал у новобранцев или видел в комнатах братьев.

— Элия, что нам с ним делать? — обреченно воззвал Лейм.

— Воспитывать, читать лекции по психологии детей женского пола младшего возраста и спокойно объяснять, в чем он опять ошибся, — обстоятельно ответила на почти риторический вопрос принцесса.

— Бэль из-за него сегодня плакала — он отдал кошку сестренки Кэлеру, — наябедничал принц, не испытывая, в отличие от Итварта, никакой неловкости от того, что заложил с потрохами брата.

— Что ж, может быть, Нрэн и прав, — задумчиво согласилась богиня.

Лейм вытаращил на кузину глаза, воитель изумленно хрюкнул. Элия почти никогда не признавала правильности его суждений в любой из сфер, за исключением воинской.

— Ты счел, что забота о кошке — слишком большая ответственность для такой маленькой девочки, как Бэль. Но раз она привязана к Таисе, то сможет играть с животным и у брата. А чтобы малышка училась быть внимательной, заботливой и старательной, для начала подаришь ей после праздников какую-нибудь зверюшку, требующую меньшей опеки, скажем, дикати, да? — с утвердительной интонацией предположила богиня, улыбнувшись самой нежной улыбкой.

— Э-э-э, да, — обреченно согласился принц, понурив белобрысую голову.

А что еще оставалось загнанному в словесную ловушку воителю? Только кивнуть в знак согласия, признавая, что в своих логических рассуждениях насчет воспитательных моментов, касающихся домашних животных, кузина права. Что ж, если Элия хочет, чтобы у Бэль было животное, пусть будет дикати — чистоплотная зверюшка, питающаяся энергией света и похожая на разноцветный пушистый комочек. Но только не кошка!!!

— Ах, Нрэн, ты такой умный, добрый и предусмотрительный! Бэль будет так счастлива! — восторженно прошептала Элия, подкрепляя решение родича.

Лейм ехидно улыбнулся. Молодой бог не уставал восхищаться способностью кузины заставлять Нрэна поступать так, как хочется ей. Вот теперь скупому братцу придется потратиться на дикати — волшебное животное, стоящее куда больше, чем сотня кошек фаруханской породы.

От похвалы на скулах воителя выступили яркие пятна румянца, рука Элии по-прежнему поглаживала его руку.

— Лейм, извини, но теперь я украду у тебя Нрэна, мне нужно его кое о чем попросить, — умильно улыбнулась богиня.

Бог кивнул и оставил кузину в нише наедине с братом. Нрэн проводил Лейма таким взглядом, каким утопающий смотрел бы на внезапно лопнувший прямо посреди штормового океана спасательный круг.

— Ах, дорогой, мне очень неловко тебя беспокоить и стыдно говорить такое, но… — начала принцесса, потупив взгляд, пальчики огладили юбку, — но, пожалуйста… Все эти покушения изрядно напугали меня, я лишилась душевного спокойствия…

— Мы сумеем защитить тебя, сестра, не бойся! — горячо возразил воитель, еще не зная, что своими словами роет себе яму.

— Я верю, надеюсь, хочу верить, но все равно мне бывает страшно, за каждым углом я вижу убийцу, стала плохо спать. Временами кажется, что даже в моих покоях могут притаиться враги. Пожалуйста, проводи меня до комнат, что-то пропала всякая охота веселиться, — взмолилась красавица и, подняв на воина исполненный ожидания, почти жалобный взгляд, добавила: — В твоем обществе мне куда спокойней.

Острое чувство любви, ужас возможной потери и желание защитить Элию любой ценой захлестнули бога. Сейчас, когда кузина выглядела такой беспомощной и испуганной, он начинал ощущать собственную нужность и значимость. Он бог войны, и с ним Элии ничего не грозит!

— Я убью любого, кто попытается обидеть тебя, — серьезно пообещал воитель и, положив руку на эфес меча, повел богиню к дверям залы.

Принцесса мысленно замурлыкала: «Сработало! Вот что значит подходящая приманка, Энтиор может мной гордиться! Жертва сама идет в силки. Теперь главное — не спугнуть».

На втором этаже свет магических шаров был менее ярок, и принцесса получила великолепную возможность тревожно сжимать локоть Нрэна и прижиматься к кузену при каждом подозрительном шорохе или шагах слуг.

Слабый свет как нельзя более способствовал образованию подозрительных теней в нишах и укромных уголках коридоров. Бдительный Нрэн пристально следил за обстановкой, не забывая, впрочем, о том, чья рука нежно стискивает его локоть и чье дивное тело периодически оказывается в сладостной близости от его собственного.

Они шли молча, только легкий шелест шагов и едва слышное дыханье богов нарушали тишину коридора, да еще шум веселья и музыка бала, доносящиеся с первого этажа.

Но, как ни странно, сегодня молчание не угнетало принца, он не чувствовал себя тупым и никчемным болваном с отнявшимся языком. Ведь молчала и сама богиня. Сейчас от Нрэна не ждали слов, он выполнял свой долг, охраняя сестру. Новая гордость своей силой, в противовес слабой беззащитности Элии, наполняла его непривычной уверенностью.

К несчастью, до самых покоев богини на них так никто и не напал, нет, конечно, не напал — к счастью, но, к несчастью, принц не смог на деле продемонстрировать сестре готовность защитить ее любой ценой. Нрэн уже очень давно пережил ту детскую пору становления собственного таланта, когда убийства доставляли ему удовольствие, он стал гораздо больше ценить мастерство противника, возможность скрестить оружие с сильным партнером ради дивного рисунка звонких клинков. Но сегодня, как в далекой юности, ему хотелось упиться (не в прямом смысле, конечно) кровью врагов, положить их головы к ногам своей женщины, чтобы заслужить ее уважение и восторг. Это было то, что он мог и умел. Но двери покоев принцессы красноречиво указывали на то, что все кончилось, а звездный час защитника так и не настал.

По-прежнему в молчании Элия приложила руку к двери, и та, откликаясь на прикосновение хозяйки, тихо щелкнув замком, открылась. В покоях зажегся приглушенный свет теплого золотистого оттенка.

— Спасибо, милый, за то, что проводил, — тихонько поблагодарила богиня кузена. — И не счел мой страх глупым женским капризом.

— Ты в последнее время подвергалась нешуточной опасности, — вполголоса очень серьезно ответил Нрэн. — Мой долг — защищать тебя.

— Все пажи уже давно спят, — вздохнув, сказала принцесса и, чуть-чуть помешкав, продолжила: — Дорогой, я, наверное, ужасная дура, никак не могу отделаться от иррационального ощущения, что какая-нибудь тварь поджидает меня в гостиной или спальне. Как тот… — Вспомнив Серого Демона, Элия непритворно содрогнулась всем телом. — В библиотеке.

— Я осмотрю комнаты, чтобы ты могла спать спокойно, сестра, — предложил Нрэн и, положив руку на эфес меча, первым шагнул в покои кузины.

Элия шагнула следом и, затворив дверь, позволила себе еще одну маленькую торжествующую улыбку, но ликовать по-настоящему еще было рано. Из скольких ловушек любви строгому кузену уже удавалось ускользать тогда, когда богиня собиралась праздновать победу…

Принц Нрэн обстоятельно и методично обследовал каждый уголок в покоях кузины. Никаких демонов, наемных убийц, привидений и забытых террористами чемоданчиков с взрывающимися заклинаниями бог не обнаружил. Но оставалась еще спальня принцессы. После осмотра шкафов и камина в гардеробной, укромных местечек в будуаре и портьер на окнах Нрэн вошел в святая святых и, стараясь не принюхиваться к витающим ароматам, чтобы не утратить контроля над собой, приступил к завершающей части обыска. Увы, злодеев не нашлось и здесь.

— Все в порядке, дорогая, — доложил принц гордо, но все-таки с капелькой разочарования и вытянулся чуть ли не в струну перед последовавшей на ним в спальню кузиной. — Можешь спокойно ложиться, я осмотрел покои.

— Еще раз спасибо, милый, — с чувством поблагодарила его Элия. — Не знаю, что на меня нашло, я ведь никогда не была трусихой.

В замешательстве принцесса принялась, словно четки, перебирать жемчужины в ожерелье на шее.

— Нет, ты отважна! — с жаром возразил Нрэн, любуясь возлюбленной и ощущая, что сегодня он имеет на это право. — Но слишком много тебе пришлось пережить. Любой другой на твоем месте чувствовал бы себя ужасно.

— Правда? Ты говоришь как стратег или просто желаешь утешить меня? — робко улыбнувшись, спросила Элия, продолжая теребить ожерелье.

— Как стратег, — подтвердил мужчина, неотрывно следя за изящной рукой богини, перебирающей мягко переливающиеся жемчужины в ожерелье на груди, самой дивной груди на свете, которая виднелась в глубоком вырезе платья так, что легко можно было представить ее совершенную форму.

— Ой! — легонько воскликнула от неожиданности Элия.

Не выдержав многочисленных издевательств, коим подверглась в течение вечера сначала посредством удавки, а потом с помощью сильных пальчиков богини, нить русалочьего ожерелья лопнула, и жемчужины радужным дождем хлынули вниз.

Нрэн завороженно следил, как шарики градом сыплются в густой ворс ковра, разлетаясь по всей комнате, а часть беззвучно падает на кровать и в глубокий вырез платья.

— Я помогу собрать, — великодушно предложил воитель, желая еще чуточку продлить дивный вечер в обществе кузины, чувствовать, что он ей нужен и что она нуждается в его защите. Впервые за многие годы ему не нужно было мучительно искать тему для разговора, напряженно думать о том, что сказать Элии, и опасаться ее остроумных насмешек над его неловкостью и глупостью.

Отстегнув ножны с мечом, Нрэн положил их на кресло. Опустившись на колени, великий воитель принялся ползать по полу, собирая жемчужины. Элия, проявляя солидарность, тут же принялась ползать рядом. Ничто так не сближает и не раскрепощает людей, да и богов, как совместная работа, особенно такая интимная, как совместный сбор жемчуга ночью на мягком ковре в спальне.

Вскоре принц Нрэн не столько ползал по полу, старательно собирая гладкие маленькие шарики, еще хранящие тепло тела принцессы, сколько заглядывался на само тело, ползающее рядом и периодически касающееся его своими соблазнительными округлостями. Почему-то особенно часто на глаза принцу попадались соблазнительные полушария в обрамлении черного декольте, в глубинах которого тоже исчезло несколько жемчужин.

— Ой, как щекотно, — коснувшись выреза платья, призналась принцесса с тихим смешком, когда решила, что жертва дозрела до нужной кондиции. — Наверное, мне туда тоже попала парочка.

— Да, — выдохнул Нрэн, сжав собранный в кулаке жемчуг с такой силой, как будто хотел получить перламутровую пудру. — Я видел.

— Надо вытащить, — решила Элия и начала распускать шнуровку впереди.

Принц, не отрываясь, следил за этим безумно волнующим процессом. И чувствовал, как усиливается ощущение нереальности происходящего.

«Я сплю, — изо всех сил подумал Нрэн, — и не желаю просыпаться».

— Помоги, — попросила богиня, приблизившись к сидящему на ковре воителю почти вплотную.

Руки в перчатках латных мозолей несмело потянулись к предмету безумных желаний, коснулись теплой, нежной, как лепесток цветка, кожи, пахнущей розами и свежестью. Элия отдала мысленный приказ звездному набору, и диадема, удерживающая прическу, исчезла. Принцесса тряхнула головой, густые волосы, вырвавшись на свободу, коснулись щек и шеи принца дурманящей волной. Губы Элии, мягкие и зовущие, оказались совсем рядом с губами Нрэна, а руки обвились, словно лозы, вокруг его шеи.

Пальчики скользнули по плечам бога вниз и принялись ловко расстегивать пуговицы камзола, в то время пока сам принц завершал героическое сражение со шнуровкой платья богини. И руки мужчины, которые вечно путались в крючках и застежках дамских нарядов, на диво сноровисто справлялись со своей задачей. Все расстегивалось и развязывалось словно само, стоило только прикоснуться.

(Звездный набор Межуровнья трудился изо всех сил, выполняя пожелание хозяйки, дабы великий воитель, столкнувшись с трудностями, не пришел в себя слишком рано и не дал деру.) Впрочем, Нрэн, добровольно сдавшийся в желанный плен объятий принцессы, и не думал об отступлении, он вообще больше ни о чем не думал. Уйти от этих сладких губ, рук, ласкающих его тело, стало невозможно.

От последних одежд боги избавлялись уже на огромном ложе. Исполнивший свою роль и более не нужный жемчуг вновь рассыпался по всему ковру мелким градом. Нрэн забыл обо всем, утопая в ощущении запредельного блаженства, которым одарила его богиня любви, та, которую он желал больше всех женщин Вселенных. Невозможное в один миг стало возможным, самые безумные ночные грезы обрели плоть и кровь, обернувшись нереальной в своей беспредельной чувственности реальностью. Не нужно было больше закрывать глаза и, обманывая самого себя, представлять ее на своем ложе вместо случайной подружки для удовлетворения потребностей плоти. Дивное тело Элии было в его объятиях, с готовностью откликалось на его жаркие ласки; содрогаясь в экстазе, принц хрипло повторял ее имя, и принцесса в момент наивысшего наслаждения, как мечталось ему, тоже кричала его имя.

У него были прежде тысячи женщин, но никогда в его душе не творилось такого, никогда ласки не повергали его в столь глубокую бездну восторга, никогда он даже не мог вообразить, что будет испытывать такое запредельное, невозможное блаженство. Силы богини любви и бога войны сплетались воедино, увеличивая восторг слияния мужчины и женщины, увлекая их в новые пучины сладострастия.

А Элия стремилась к тому, чтобы упрямый и недоступный принц навсегда запомнил эту ночь, а запомнив, с ненасытной страстью возжаждал ее повторения. Принцесса желала, чтобы Нрэн никогда больше не смог обойтись одними мечтами, чтобы потребность быть с ней сделалась для него такой же необходимостью, как потребность дышать или воевать, чтобы любая другая девица показалась фальшивой куклой, подделкой по сравнению с богиней любви, воплощением его потаенных желаний.

Шторы, предусмотрительно опущенные принцессой задолго до завлечения кузена в засаду, продлили ночное безумство и тогда, когда во всем Лоуленде наступило утро, а потом день…

Элия наслаждалась не только жаркими ласками Нрэна, но и сознанием того, что она наконец победила в сражении с загадочными представлениями упрямого кузена о долге и божественной морали.

«О, Элия, Элия, Элия, я люблю тебя, люблю!» — прекрасной музыкой звучали в ушах принцессы крики великого воителя, самой любимой мелодией из всех, существующих в мирах.