Глава 45
Утро началось рано, но моему хорошему настроению это не помешало. Еще раз позвонив пациентке, я стала собираться.
Через час, стоя на площадке, откуда нас должен был забрать шаттл, я испытывала странные чувства. До этого нас забирали из Академии лишь в увольнительную. А тут – несколько часов в большом мире, и родная альма-матер снова приветствует тебя.
Задумавшись, я не заметила, как подошел Ремарк, и очнулась только тогда, когда сзади меня кашлянули. Подскочив и повернувшись, я увидела стоящего рядом куратора, а за его спиной одногруппников, которые скалились, как гиены.
Опомнившись, я поприветствовала старшего по званию.
– Раз вы перестали мечтать, может, зайдете в шаттл первой? – спросил куратор, делая приглашающий жест.
Посмотрев на командира, я заметила, что тот развлекается, как может, и решила сделать ответный ход.
– Есть, сэр! – ответила я и промаршировала в указанном направлении.
Несмотря на то что я не видела происходящего за моей спиной, готова была поспорить, что мой удар достиг цели.
Следом за мной погрузилась и наша группа вместе с куратором, и транспортное средство понесло нас к одному из закрытых объектов Земли.
По прибытии нас по временным пропускам впустили внутрь, и я, осмотревшись, сделала вывод, что это место очень интересное. Много охраны, немного обслуживающего персонала и мы. Офигенно!
Но я так подумала лишь потому, что еще не была в секторах с животными. Там было так… что я начала пятиться обратно к выходу, в то время как все одногруппники ломанулись вперед. И на кого я наткнулась, пытаясь сбежать? Конечно, на куратора!
– Уже уходите, Мельник? – приподняв бровь, поинтересовался куратор.
– Э-э-э-э… сэр, я лучше посмотрю издалека, – пробубнила я.
– Слушать тоже будете отсюда? – ехидно осведомился адмирал.
Я закивала головой.
– У меня, конечно, сильный голос, но не настолько. Пойдемте.
Делать было нечего, пришлось присоединиться ко всей группе, которая стояла у прозрачного ограждения из нескольких слоев термостекла большой толщины и смотрела на огромных зубастых тварей – те или плавали, или летали, или бегали по большим вольерам и аквариумам.
– Прошу внимания, – начал Ремарк. – Сейчас у нас начнется экскурсия по данному сектору, где находятся самые опасные существа. При встрече с ними у вас есть единственный способ выжить – убить. Что, в силу их природы, сделать очень-очень трудно. Начнем с первого вольера…
По прибытии обратно в Академию я весь вечер смотрела мультики, чтобы хоть как-то сгладить ужас от увиденного. И тем не менее эту ночь все равно спала со снотворным.
В этом году я также осознала, что после окончания Академии практически перестану видеться с одногруппниками. Эта мысль пришла ко мне неожиданно и вызвала грусть. Конечно, все мы военные и работаем в одном ведомстве. Но, кто знает, куда нас жизнь занесет? Судя по местам прохождения практики, которые некоторые пожелали выбрать, не все останутся в этом секторе. Да и меня, возможно, отправят на какой-нибудь дальнекосмический лайнер. Впервые с момента поступления я плохо представляла свою жизнь, и это некоторым образом меня тяготило: в человеческой природе заложен страх перед неизвестностью. Надо дождаться итоговых оценок и направления на практику. Только тогда можно будет строить планы.
Но, помимо того что я привыкла к группе, я также стала замечать, что мое мышление немного изменилось из-за постоянного общения с мужским полом. Часто я начинала рассуждать как они или, переняв некоторые их ценности, смеялась над мужскими шутками. Да и лучше понимала самих мужчин, хорошо представляя, чем они руководствуются…
Но времени часто предаваться подобным размышлениям у меня не было: в этом году учебная нагрузка резко возросла. В конце семестра нам предстояло сдавать внутренние дисциплины Академии и объединенный космический экзамен, успешные результаты которого определят, дадут ли нам сертификат для работы в космосе. И если дадут, то какой степени опасности. Особенно трудно придется направлению исследователей миров. Они должны получить высшие баллы, чтобы работать по широкому профилю своей специальности.
Саймак нещадно гонял нас на занятиях по физической подготовке. Стандартные нормативы, которые мы обычно сдавали, увеличились вдвое, и группа каждое утро практически помирала, пытаясь дотянуть до поднятой планки. По боевым искусствам нам тоже доставалось неслабо. Командор немного щадил только девушек. Все остальные уходили с тренировки с переломами и несолоно хлебавши.
По вооружению у нас опять началась практика стрельбы из всех распространенных видов оружия различными способами.
Джордано же на своем предмете просто удвоил объем выдаваемой информации, который и раньше был запредельным.
Это не могло не сказаться на общей атмосфере в группе. Мы были нервные и постоянно пребывали в напряжении. В те немногие свободные часы, которые были не заняты лекциями или работой, я пыталась повторять все то, что нам раньше начитывали в Академии. И старалась как можно больше практиковать, дабы набрать побольше профессионального опыта. Но после первой недели Козеро почему-то урезал объем моей нагрузки по профильному предмету, предлагая только сложные случаи. И запретил находиться в медицинском отделении после семи. Я попыталась попросить его не ставить мне ограничения, но все мои доводы были проигнорированы.
Пришлось смириться с новым порядком вещей и по вечерам изучать лекции по уже завершенным предметам и нервничать.
Но, помимо тревожного ожидания предстоящих событий в обучении, расслабляться мне не позволяла моя личная жизнь.
Отношения с адмиралом стали совсем непонятными. Изменения происходили так незаметно, что я точно не могла сказать, когда они начались. Но, сравнивая наши отношения сейчас с теми, что были, к примеру, три года назад, я четко видела разницу.
В связи с этим я не знала, что думать и как себя вести. Если до выписки его сестры я практически не размышляла об этом, то теперь это не могло меня не волновать. И конечно, мое воображение сразу нафантазировало много такого, чего на самом деле и быть не могло. По крайней мере каких-то явных знаков внимания я не замечала.
Несмотря на это, отношения между нами становились все напряженнее и напряженнее, а атмосферу вокруг нас во время совещаний можно было резать ножом. Я не знала, сколько еще так выдержу. Он снился мне. Я постоянно плотоядно смотрела на него, грезила и мечтала во время разговоров с ним. И мне кажется, он из-за этого решил, что у меня не все дома.
Чем бы все это закончилось, я не знаю, если бы в один из вечеров наши отношения не прояснились.
С начала нового семестра прошло полгода, и сегодня мы подводили промежуточные итоги, чтобы подтолкнуть ребят подтянуть предметы. В этом году шанса на пересдачу ни у кого нет.
Завершив все дела и разговоры, я шла к двери рядом с куратором, слушая его последние наставления. Внезапно адмирал остановился и застыл, уставившись в пол. Я, некоторое время постояв рядом в ожидании, но так и не дождавшись какой-либо реакции, осторожно спросила Ремарка:
– Сэр, что-то случилось?
– Да, – коротко ответил этот странный мужчина.
– А что… э-э-э… Я чем-то могу помочь? – еще осторожнее поинтересовалась я.
– Да, можете. Хотя, возможно, получится и так… но риск благородное дело! – как будто самому себе сообщил адмирал.
Я же совсем ничего не понимала.
– Если чем-то смогу помочь, то я готова, – повторила я, ожидая пояснений или каких-то указаний.
– Ну, раз вы согласны…
Не успела я что-то понять, как меня приподняли и прижали к стене, а в следующее мгновение поцеловали.
В первый момент у меня был шок, а потом я не смогла отказать себе в удовольствии и ответила на поцелуй. Сначала – робкая ласка, которая постепенно усиливалась, и уже через несколько секунд мы целовались как сумасшедшие, касаясь и изучая друг друга руками. Прижимаясь изо всех сил, мы словно впитывали друг друга.
Могу предположить, куда бы завела нас страсть, но на коммуникаторе адмирала раздался сигнал. Кажется, он что-то сегодня говорил о совещании преподавателей.
Ремарк застонал и медленно, нехотя опустил меня на пол. Сверкнув черным глазом, в котором светилось неудовлетворенное желание, меня еще раз чмокнули в губы и, пожелав спокойной ночи, удалились. Мои ноги немного дрожали, и я сползла по стене на пол, не веря в то, что сейчас случилось. А в голове звучала ретропесенка:
Я хочу, чтоб это был сон,
Но, по-моему, я не сплю.
Я болею тобой, я дышу тобой,
Жаль, но я тебя люблю.
Поднявшись с пола через пару минут, я подумала: «Мне все равно, что я так от него зависима», – и с совершенно дурацкой улыбкой на лице отправилась спать.
Но выспаться мне в эту ночь было не суждено, ибо, как любая девушка, которая целовалась с любимым мужчиной, я находилась под впечатлением. И от переизбытка возбуждения – и физического, и душевного – я еще долго не могла уснуть.
Конечно, меня мучили страхи и разные вопросы. Почему он меня поцеловал? Серьезные ли у нас отношения или это все затеяно для того, чтобы сбросить пар? И хотя подсознательно я понимала, что ракши просто так подобные поступки не совершают, все равно мучилась всю ночь разными думами. И пришла к выводу, что гори все синим пламенем, а я доверюсь судьбе – и будь что будет. В итоге, уснув только под утро, я встала разбитая, но, несмотря ни на что, счастливая.
Первым занятием у нас, как обычно, была физическая подготовка, и садист-командор опять нещадно гонял всю группу. Вследствие чего после окончания тренировки я растянулась на полу не в силах подняться. Ко мне подошел Саймак.
– Что-то это мне напоминает. Кажется, на самом первом занятии вы так же падали без сил. Что, не тянете, Мельник? – ехидно подкололи меня.
– И не надейтесь, сэр.
Командор широко усмехнулся и гаркнул:
– Тогда поднялись и побежали на практику. Вам еще людей спасать!
Я встала и, еле-еле передвигаясь, отправилась в медицинское отделение. А там царил совершеннейший бардак. Кругом находилась куча людей, и хаотически бегал медперсонал. Выловив в этом кошмаре Козеро, я спросила: а что, собственно, случилось?
На что мне ответили:
– На планете с богатыми природными ресурсами внезапно начались катаклизмы. Что их вызвало, никто не знает, но есть погибшие, а раненых доставляют в огромном количестве. Больницы Земли не справляются.
– А что на месте? – удивилась я.
– Всех, кого можно было вылечить на станции рядом с планетой, уже вылечили и оказали первую медицинскую помощь. С остальным – к нам: мы ближайший крупный мегаполис. Так что работаем. С лекции по био я тебя снял: у нас не хватает специалистов по ракшам. Да и часть землян с авито заберешь себе, – быстро объяснил мне ситуацию шаутбенахт.
– Как скажете, сэр! – Энтузиазм бил из меня ключом.
И, получив один из медицинских боксов, я начала работать. Травмы у человека, нанесенные неродной планетой, поддавались лечению тяжелее обычных. А уж если говорить про такие вещи, как травмы, полученные в результате различных природных явлений, то с ними оказалось еще труднее. За день я насмотрелась всего: от обычных ожогов до костей, с которых была частично удалена мышечная масса. У некоторых имелись внутренние повреждения.
В итоге к шести вечера я еле передвигала ногами, но совсем разбитой себя не чувствовала. Зайдя в очередной раз в смотровое помещение, я увидела там вместо пациента Ремарка, удобно расположившегося на кушетке. Я замерла, а адмирал посмотрел на меня.
Вот так мы и смотрели друг на друга – как мышка и удав.
Опомнившись, я поприветствовала старшего по званию, а Ремарк поморщился. Но потом взял меня за руку и потащил прочь из медицинского отделения.
– А… Куда? – только и смогла пролепетать я. Сейчас меня сковывало смущение, так как все отделение, начиная от медперсонала и кончая больными, смотрело на нас.
– Козеро тебя уже отпустил. А у меня появилось окно. Эта авария так не вовремя случилась!
– Катаклизмы всегда происходят не вовремя, – произнесла я умную фразу, так как не знала, что еще сказать.
– Что правда, то правда, – подтвердил адмирал.
За рекордные сроки мы добрались до его бокса. И, после того как он открыл дверь, зашли внутрь и разместились в гостиной. Я присмотрела себе, для того чтобы присесть, диванчик, но Ремарк, удерживая мою руку, сел сам и усадил меня к себе на колени.
Все события происходили очень быстро, и это сильно меня смущало.
– Мне кажется, нам нужно поговорить.
С этим нельзя было не согласиться.
– Думаю, да, сэр.
– Не называй меня «сэр»! Терпеть не могу, как ты это произносишь. Когда я слышу это из твоих уст, меня просто коробит.
Я не смогла сдержать улыбку. Ага, значит, его все-таки пробивало!
– Так и знал, что ты делала это специально, – прокомментировал он мое выражение лица.
– Не то чтобы специально… Просто как ты со мной разговаривал, так я тебе и отвечала, – сообщила я, решив тоже перейти на ты.
Если мы разговариваем с ним не как командир с подчиненным, то, значит, и я буду общаться так, как мне кажется правильным. Разрешать унижать себя я не собираюсь.
– Хорошо, но давай перейдем к главному. Для начала хочу сказать, что практически все, что тебе говорил Крофт, это правда.
Практически все? Мое сердце ухнуло вниз и замерло в тревожном ожидании.
– По факту у меня действительно к тебе привязка, но уже второй стадии.
Вот тут моя челюсть упала на колени.
– Что тебя удивляет? При наших отношениях такое вполне могло быть. И случилось. О моих чувствах говорить не будем.
Да, понимаю. Вторая стадия могла возникнуть только при наличии любви. И еще это значит, что ни с кем, кроме меня, он спать не может. Интересно, как долго?..
Ремарк, все это время внимательно наблюдавший за сменой выражений на моем лице, похоже, угадал последнюю мысль. Не сумев сдержать улыбку, он на мгновение закатил глаза. Но, видимо, его мысли потекли в том же направлении, и меня прижал к себе покрепче. Практически прикасаясь к моим губам, адмирал решил подвести итог нашего разговора.
– В свете вышесказанного становится понятно, что у нас с тобой очень личные отношения и что-либо менять я не собираюсь. Только если в плане сближения, – сообщили мне и поцеловали.
По сравнению со вчерашним поцелуем этот был гораздо спокойнее, но пьянил намного сильнее. Уже через мгновение я ни о чем не думала, полностью отдавшись приятным ощущениям. А их хватало. Поцелуй был сладким, дурманящим и постепенно становился все более страстным. Когда у адмирала опять запищал коммуникатор, я сначала даже не поняла, что это. Да и вообще плохо ориентировалась, где нахожусь. Взглянув на Ремарка, я подумала, что он сорвет прибор и разобьет его об стену. Но так как я в этот момент сидела на нем верхом, а его руки были под моим расстегнутым кителем, это было несколько проблематично.
Прислонившись лбом к моему лбу, адмирал хриплым голосом прошептал:
– Меня вызывают.
Осторожно поднявшись с его колен, я быстро привела себя в порядок. Ремарк тоже поправил одежду и, поцеловав меня еще раз, сказал, что забежит утром, после чего ушел.
Я, обалдев, посмотрела на закрывшуюся дверь и, подойдя к замку, проверила, смогу ли я войти или выйти. Обнаруженное меня удивило и доставило удовольствие: я была внесена в раздел «хозяин помещения».
Постояв немного перед зеркальной поверхностью стены, я еще раз проверила свою одежду, одновременно вспоминая то, что произошло в комнате. Конечно, это было не самое романтичное признание в нежных чувствах, и в детстве я мечтала совсем о других словах, но менее счастливой я от этого не стала.
Подмигнув своему отражению в зеркале, я пошла к себе. А то с этой личной жизнью моя учеба точно полетит в тартарары.
После этого эпизода наши отношения окончательно изменились. Следующие несколько дней что я, что Ремарк были сильно заняты. Он расследовал причину катаклизмов, я устраняла их последствия среди населения.
Наши взаимоотношения развивались и становились все откровеннее и откровеннее. И если на людях я старалась это как-то подавить, то господин адмирал об этом совершенно не заботился. Конечно, в коридорах мы страстно не целовались, как подростки, но вот при свидетелях обхватить меня за талию он мог совершенно свободно.
Одногруппники сразу поняли, что мы, как они это назвали, обнародовали наши отношения. И восприняли этот факт совершенно спокойно. Друзья просто поздравили меня, а Джим еще и добавил, что, дескать, он был прав. А вот мне нужно было привыкнуть.
Каждую свободную минуту мы проводили вместе и по вечерам часто сидели у него в боксе. Он, наверное, предпочел бы поехать к себе домой, но, увы, я была пока невыездная.
И вот спустя примерно неделю, когда эта возня с катаклизмом уже закончилась, я отдыхала вечером у Ремарка в боксе и, повторяя лекции, ждала своего адмирала. Но дело не клеилось, ибо час назад, поговорив с Женькой, я обдумывала сложившуюся проблему. Несмотря на то что прошло уже больше половины учебного семестра, побратиме стало совсем плохо. Разлука с любимым оказалась для нее практически непереносимой. И сегодня я с трудом ее успокоила!
– Из-за чего хмуришься? – внезапно раздалось над моим ухом.
Я, взвизгнув, подпрыгнула в кресле, а он рассмеялся и, наклонившись ко мне, крепко поцеловал.
– Терпеть не могу, когда ты так делаешь! – воскликнула я, немного отойдя от испуга.
– Так что случилось?
– У Женьки крыша едет от разлуки. Да и Джим может сорваться от психологической нагрузки, вызванной предстоящими экзаменами.
Ремарк нахмурился.
– Да, неприятно, но им придется терпеть. До конца учебного года уже не так много осталось.
– Я знаю. И им то же самое сказала. Кстати, ты ведь разрешишь Джиму выезд?
– Он скорее всего честно его заработает. Но если что-то пойдет не так, помогу. Успокой его. А то я вижу, с каким ужасом вы ждете этих экзаменов, а на самом деле там ничего особенного. У меня от моих только воспоминание о волнении осталось, больше ничего.
– Ну, когда это было… – протянула я, скрывая улыбку.
Шутливо рыкнув, меня перетащили на колени.
– Значит, я для тебя старый?!
Внимательно вглядевшись в его лицо и пошарив руками по телу, я задумчиво заметила:
– Вроде крепок…
За подобные шуточки меня начали щекотать. Смеясь и извиваясь, я запросила пощады. Чмокнув своего куратора в губы, я немного увлеклась. И вот мы уже страстно целуемся.
Я, конечно, понимала, что он взрослый мужчина и одних поцелуев ему мало, да и я сама не видела повода тянуть с этим. Так что когда Наран оторвался от меня и спросил хриплым от желания голосом: «Может, сегодня останешься у меня?», я просто кивнула, снова потянувшись к его губам.
Меня тут же подняли на руки, перенесли в спальню и положили на кровать. Не прекращая ласкать друг друга, мы начали снимать одежду и обувь. Когда на Наране, как и на мне, осталось только нижнее белье, я уселась сверху и стала медленно ласкать своего мужчину, балдея именно от того факта, что он мой. Гладила тело, при виде которого столько времени пускала слюни, и просто плавилась от знания того, что имею полное право так делать. А еще меня дико возбуждало то, что это мой преподаватель и командир. Ну просто до невозможности.
– Знаешь, Фиса, давай ты потом займешься исследованием? А то мне уж невтерпеж!
И, не получив ответа, закрыл мой рот поцелуем.
Не буду рассказывать о нашей близости во всех подробностях. Могу сказать, что она была восхитительна, прекрасна и неповторима. И это все будет правдой, как и то, что для любой женщины ночь любви с любимым мужчиной – свое маленькое чудо.
Но этой ночью спать нам не пришлось!
