Глава 25
Феоктиста Мельник
Новый учебный год начался для меня как-то незаметно и даже довольно привычно. По прибытии в Академию мы сразу рассортировались по своим боксам и провожали последний вечер нашей спокойной жизни. А утром началась учеба.
Нагрузка осталась примерно такой же, как и в первый год. Но теперь я и ребята приспособились к преподавателям, которые вели у нас предметы. У каждого из них в плане обучения были свои пунктики и тараканы. И, имея уже представления о них, учиться стало значительно легче.
Лично я уже приспособилась слушать лекции в перерывах, во время обычной утренней тренировки, приема пищи – в общем, когда была хоть какая-нибудь возможность. Таким образом у меня появилось больше свободного времени вечером, коим я и воспользовалась, начав больше общаться с Женькой, бабушкой и родителями.
Предметы тоже остались практически теми же – изменились только темы. А еще закончилась этика. Но, несмотря на небольшие изменения, год не обошелся без сюрпризов.
Первый мы получили в самом начале года, на лекции по биофлоре.
Тогда я первый раз увидела Ремарка – с той последней встречи, которая была заснята репортерами. Я ожидала, что у одногруппников возникнут вопросы по поводу того происшествия, но никто ничего не спросил и даже не покосился на меня. Видимо, отсутствие пятерых отчисленных «за боевые заслуги» ребят было убедительным алиби для меня и адмирала.
Куратор быстро зашел в аудиторию, где уже сидели мы, ожидая первую лекцию, и настроение у него было радужное.
Не к добру это.
Расположившись за кафедрой, он произнес:
– Добрый день. Поздравляю вас с началом нового учебного года. Ваши ряды уже несколько поредели, но то ли еще будет!
После таких слов я приуныла.
– В этом году мы завершаем один из разделов биофлоры, поэтому начинаем изучать самые опасные растения, которые известны на данный момент. В связи с этим сегодня все три часа нашей лекции я буду рассказывать о технике безопасности. Итак, сначала рассмотрим семейство лунарис нуритос. Растения этого вида в основном растут на планетах дальних космических секторов…
После этой лекции у нас началась практика, и, как сообщил Ремарк, она будет продолжаться на протяжении всего года. В итоге я узнала, что есть хищные растения, которые кусаются, которые могут мной поужинать, которые передвигаются, которые стреляют отравленными шипами, которые распыляют дурманящую пыльцу и которые могут тебя догнать. И не только узнала, но и вживую пообщалась с представителями данной флоры. В общем, на этом предмете Ремарка всей группе было весело. Очень, очень весело.
Химия тоже преподнесла сюрприз. Наш куратор заявил, что в прошлом году мы учились распознавать отравляющие вещества, а в этом году будем их создавать и, конечно, продолжать старый курс освоения опасных моментов. Но старых тем было довольно мало, и они единственные не позволяли нам расслабляться и растерять опыт. Основное время мы проводили сначала за смешиванием и выведением того, что испытывали на себе в прошлом году, а потом – за созданием своих препаратов.
После первой лекции и техники безопасности у нас началась практика.
Вот и сегодня, рассказав нам о процессе работы и коротко объяснив, что требуется, адмирал развалился в кресле за преподавательским столом и внимательно за нами наблюдал.
Мне было намного проще осваивать на практике новый материал, чем остальным ребятам из группы. С химией в связи с профессией я была на «ты», а вот подавляющему большинству одногруппников все давалось не так просто. Правда, Линари Тинк, тихий и мечтательный парень, который являлся подрывником, проявил просто талант в сотворении ядов. Но не по стандартным рецептам, а по своим.
В конце урока Ремарк начал проверку заданий, как обычно, с меня. Едва кинув взгляд на мой состав, он прошел дальше. Вот как, интересно, он может определять правильность приготовленного яда на глаз?
Обойдя всех по порядку и забраковав половину заданий, он остановился возле Тинка и, посмотрев на его колбу, спросил:
– Что это?
Линари честно ответил:
– Не знаю, сэр!
Развернув ближайший стул и присев рядом со столом молодого экспериментатора, адмирал взял дозу непонятного вещества и капнул на искусственно созданную жизнь класса «простейшие». Та тут же издохла.
Куратор заинтересованно побарабанил пальцами по столу и, задумчиво глядя на загадочную жидкость и не поворачивая головы в нашу сторону, произнес:
– Все свободны! Мельник, скажите Козеро, что я жду его в этой аудитории. И пусть поторопится.
Несколько позже мы узнали, что состав полученного яда Ремарк с главным медиком разбирали три часа, после чего куратор освободил Тинка от дублирования ядов и полностью перевел на эксперименты.
На общем предмете о космосе нам продолжили начитывать информацию о соседних секторах и сообщали все более и более интересные сведения. И если о том отрезке космоса, в котором я проживаю, мне было известно больше половины из всего, что нам сообщали, то в этом году практически все, что я узнавала, оказалось для меня новым.
На астрономии нагрузка также практически не изменилась. Только расчеты и задания теперь были на порядок сложнее. И, как и в прошлом году, отношения с этой дисциплиной у меня не складывались. Ну никак. Только благодаря совместным усилиям, моим и Гера, я кое-как держала высший балл.
Лекции по программированию у нашей кучки успевающих закончились буквально через полгода, и Джордано предложил подать заявление на прикрепление дополнительного направления программирования, которое будет прописано в дипломе. Я подумала-подумала и решила согласиться. Мало ли как жизнь повернется…
Но последующие несколько месяцев после этого решения заставили меня не раз пожалеть о нем. Свободное время сократилось в двое, и те семь человек из нас, что приняли предложение главы сектора по исследованиям, поняли: та информация, которая им давалась до этого, значительно отличается от той, что приходится изучать теперь. Но, несмотря ни на что, мне нравились новые знания, хоть они и не давались так легко, как старые.
Дисциплина «Техническое оснащение» у нас закончилась, и начались боевые искусства. А точнее, изучение карате, неокендо, а третье единоборство предстояло выбрать нам самим.
Карате я практически весь прошлый год занималась с Саймаком и поэтому к началу занятий знала этот вид боевых искусств хоть и не прекрасно, но и от группы сильно не отставала. Неокендо же состояло из умения владеть мечом. И не простым, а, как следует из названия, энергетическим. Повреждения, нанесенные этим оружием, очень трудно поддаются лечению и часто бывают несовместимы с жизнью, поэтому тренировки происходили в киберпространстве.
Пятьдесят лет назад учеными было обнародовано изобретение «ККБ-000». Оно состояло из очков и нейрокабелей, которые подключали напрямую к организму, после чего ты, стоя на индивидуальной платформе, переносился в киберпространство, и начинался бой. Все движения физического прототипа повторял его киберклон. Десятая часть ожогов переносилась оттуда на живого человека, а синяки, ушибы и мелкие повреждения – на все сто процентов.
Поэтому на третьем уроке по единоборствам Саймак привел нас в огромный зал золотистого цвета со множеством тренировочных платформ, окруженных матовым силовым полем.
– Вот ваш зал тренировок на ближайший год точно, а может, и больше. Думаю, как это работает, объяснять не нужно. В свое время реклама сделала это за меня намного лучше.
Да, не многие академии Земли, да и всего космоса, могут позволить себе подобное оборудование.
– Сейчас вам на коммуникатор придет сообщение с именем вашего партнера по тренировкам на все то время, пока вы не получите зачет по всем трем единоборствам, и номер вашей платформы.
И именно в этот момент в моем устройстве раздался писк. Просмотрев полученный файл, я мысленно застонала.
Джим Крофт.
Мой друг был лучшим в нашей группе по боевым искусствам, и иногда даже командору приходилось хорошо потрудиться, чтобы одержать над ним верх. И теперь он мой постоянный спарринг-партнер!
Кошмар!
– Ну что, ознакомились с информацией? Тогда – ноги в руки и начали! Этот предмет закончится для каждого из вас, когда оба из пары смогут положить меня на лопатки и победить в кендо-спарринге. Понятно?
Судя по гримасам всей группы, сообщение дошло до всех.
Да, при таком положении вещей мы сгнием в тренировочных залах Академии. Но роптать в этом учебном учреждении не принято. Командир приказывает – ты исполняешь.
Поэтому, забравшись на тренировочную платформу, я надела очки и почувствовала, как подключились нейропровода. В это же мгновение мое сознание перенеслось в огромный белый зал, где меня уже поджидал Джим.
– Да, Фиса, повезло так повезло. Это мне теперь все время с тобой мучиться?
– Ага. Ему со мной… Еще не известно, кто с кем мучиться будет.
– Ну что? Мне относиться к тебе снисходительно или без поблажек?
– Без поблажек. Ты же знаешь – мне нужен высший балл.
– Смотри: не я это предложил. Потому что для этого мне придется забыть, что ты женщина. А это будет больно, и боюсь, что именно для тебя. Не хотелось бы, чтобы это коснулось нашей дружбы.
– Не боись…
Так и начались наши тренировки. Первое время Джим только и делал, что отлавливал меня по всему залу и пытался навязать бой. По мере того как я уставала, у него это даже получалось. Но, несмотря на то что мне было больно, первый страх прошел, и у нас наконец стали получатся поединки. Я оказывалась постоянно битой и успехов своих не замечала, но друг говорил, что они есть, и с каждым днем все большие.
Физические нормативы мы все так же отрабатывали на утренних и вечерних тренировках. И если утренние мало чем отличались от того, что было раньше, то вечером вся группа занималась карате в киберпространстве. Я оттачивала навыки, чтобы потом сдать зачет уже самому Саймаку.
Но самое главное – во второй год обучения началась аэрокосмическая техника. А вернее, практика по данному предмету.
Первый раз я увидела их, когда нас привели в ангар для инструктажа. Они располагались строем вдоль всего помещения и так и манили, чтобы к ним прикоснулись… Засмотревшись на это великолепие, я не заметила, как подошел Ремарк:
– Мельник, перестаньте зевать. У вас такой взгляд, что я начинаю опасаться за сохранность «ласточек».
– Вам не стоит волноваться, сэр.
– Думаете?
И, с сомнением взглянув на меня, он отправился вперед – делать объявление.
– Вот и настал тот момент, которого вы все так долго ждали. Начинается практика по аэрокосмической технике, а именно – полеты на «ласточках» в безвоздушном пространстве космоса. Но предварительно вы должны прослушать инструктаж по технике безопасности и сдать тесты на тренажерах.
Увидев наши вытянутые лица, куратор усмехнулся и спросил:
– Неужели вы думали, что вас подпустят к дорогостоящей технике, предварительно не удостоверившись, что вы способны с ней управляться?
Что ж, раз адмиралу нужно, чтобы мы подтвердили свое мастерство, то придется подтвердить!
Тест я сдала с первого раза.
По тактике наши занятия тоже изменились, и, освоив методы ведения войны разного времени в новом году, мы вплотную занялись рассмотрением антипиратской деятельности, дополнительно проходя подготовку по освобождению заложников, штурму космических кораблей и всего, что с этим связано. После эти знания закрепляли на трехмерных голографических изображениях.
И все было бы привычно, но через некоторое время наш преподаватель ввел космические рейды в киберпространстве, где мы применяли знания не только по тактике, но и показывали свои умения по боевым искусствам и всем остальным предметам. Там меня первый раз убили, потом еще раз и еще…
Зато перенос в практические, реальные боевые ситуации многому нас научил, и некоторые вещи предстали в совершенно другом виде.
Параллельно, на вооружении, мы изучили все основные виды оружия, и теперь нас начали учить из него стрелять.
На первом этапе была стрельба по статичным мишеням с небольшого расстояния. С этим у меня проблем не возникло. Хоть и не блестяще, но, благодаря тому, что я занималась дополнительно, смогла не отставать от других. И как только вся группа достигла высокой точности попадания, адмирал начал проводить обучение стрельбе по движущимся целям, которая, как и в школе, давалась мне легче всего – уж не знаю почему.
Следом начался курс огневой подготовки, в ходе которой отрабатываются навыки стрельбы в помещении. Сначала все упражнения выполняются по одному, затем – с постоянным увеличением группы до четырех человек. После этого на объекте появляются мишени-заложники. Вначале это стрельба на небольшие расстояния, и мы доводили ее до совершенства, потом увеличивали дистанцию и продолжали работать в таком же темпе. Следом шло обучение стрельбе при ходьбе точно в голову, а совершенство приходило, когда мы уже при полноценном беге стреляли прямо в голову движущейся мишени.
Вот здесь я намучилась, и ребята, с которыми мне приходилось стрелять, настрадались вместе со мной. Данный вид стрельбы вызывал у меня патологический страх, от которого я еле избавилась, и в основном благодаря Джиму, который по несколько часов занимался со мной после занятий. С Кирой все было просто – ее устраивал средний балл, которого она достигла без проблем.
Но вот что мне неописуемо понравилось, так это инженерно-взрывная подготовка. Студентов обучают, как правильно подрывать автомобили, здания, сейфы, космические корабли, изготавливать самодельные взрывные устройства. Единственное ограничение, которое нас коснулось, состояло в том, что нам не дали знаний о том, как взорвать планету. Подобная информация, как объяснил адмирал, будет даваться узким специалистам на последнем году обучения. И все те немногие люди, хранящие эти знания, состоят на особом контроле Союза. В остальном же наши тренировки часто объединялись с тренировками других групп и были потрясающе интересными. Поэтому в данную дисциплину я влюбилась и выполняла все задания с рвением маньяка. Даже записалась и два месяца ходила на дополнительные занятия, которые организовал Гер для будущих оперативников с этим уклоном. Там давались углубленные знания.
Все знания по ведению боя тоже закреплялись на рейдах по тактике, и со временем я перестала бояться свиста пуль. Но не перестала бояться смерти. Как врач, я знала, что, несмотря на наши достижения медицины, возможны ранения, когда помочь тебе уже не смогут. И преподаватели никогда не позволяли нам это забывать, всегда давая понять, что смерть может быть очень реальной. Поэтому, умирая в первые месяцы практически каждый рейд, я накапливала опыт, одновременно начиная лучше понимать своих пациентов.
Медицина, а точнее, практика по ней, вышла на новый уровень. Пациенты приходили к нам со все более сложными диагнозами и все чаще с хроническими заболеваниями. Я вообще раньше не представляла, что люди могут так запускать свое здоровье – с нашим-то уровнем медицины. Однако военные в плане болезней оказались, как и все мужчины, маленькими детьми, но болячек у них было на порядок больше. Поэтому работала я теперь с боевыми ранениями, с запущенными боевыми ранениями, гарнарским кашлем, а также с грузонским лишаем – не представляю, где он мог его подцепить, – и многим другим. Один раз даже пришлось повторно кости ломать. Но это было прекрасно! То есть пациенту, наверное, не очень понравилось, хоть он и был под наркозом, но я была в восторге.
А еще я заметила, что нашу группу Козеро разделил на три подгруппы. Не знаю, какую работу выполняла первая – у нас в новом году общих занятий не было, – но у второй задания оказались на несколько порядков ниже.
Так же, в связи с тем что времени у меня появилось больше, расширилось и мое общение. И раньше все старшие группы знали друг друга, но времени поговорить практически не было. В этом же году мы даже начали немного общаться. Странно, но, несмотря на то что среди собратьев по несчастью я была единственной женщиной, приняли меня вполне нормально.
А еще моя жизнь в новом учебном году разбавилась повышенным вниманием студентов гражданского отделения. Очень переменчивым вниманием.
Все началось с того, что я в самом начале года стала замечать пристальное внимание девушек с параллельного отделения. Причем всех. Но если старшекурсницы, как и ребята, только с любопытством косились на нас с Кирой, то весь женский пол нашего набора откровенно за нами наблюдал – можно даже сказать, следил.
Я поделилась с друзьями, и мы решили, что если каким-то девицам нравится, то пусть смотрят, нам-то что. Скорее всего это последствия недоразумений с адмиралами.
Но спустя три месяца я стала замечать, что из общей массы выделяются три девушки, которых я встречала практически на каждом углу. Смотрели они на нас с Громовой с откровенной неприязнью и даже ненавистью. Притом подруге уничтожающих взглядов перепадало больше. Такое внимание могло иметь последствия.
Поделившись с соседкой своими соображениями, я услышала ответ:
– Да ладно тебе. Мне кажется, ты преувеличиваешь.
В этом была вся Кира. Иногда я даже начинала жалеть, что она не выходит замуж за Джордано, несмотря на то что он очень странный сам по себе, но тем не менее очень ответственный мужик, с сильным характером. Именно такой и нужен подруге. Чтобы расшевелить и чтобы заставить задумываться хоть о чем-то в жизни.
Время показало, что мои опасения оказались небеспочвенны.
Как-то после занятий с Джимом по стрельбе я возвращалась в бокс и должна была встретиться с Кирой, которая дополнительно занималась с Козеро. Медицина давалась ей тяжело, и время тут было бессильно.
И вот, уже свернув в последний коридор, я услышала шум. Драка! Тревожное предчувствие накатило волной, и я побежала вперед.
Еще один поворот, и мне открылась картина «побоища». Три закомплексованные грымзы вцепились в Громову со всех сторон и, наверное, пытались ее побить. Подбежав, я оттащила самую цепкую и признала в ней предводительницу трех девиц, которые все это время не спускали с нас глаз.
Та, увидев меня, попыталась вцепиться мне в волосы, но я с легкостью пресекла ее попытки, вывернув руки ей за спину. Несмотря на то что ее голубой пояс, полученный в школе, полностью соответствовал стандартам, со мной – той, что провела год в тренировках с Саймаком и Джимом, – ей было не тягаться.
В это время Кира разбросала двух остальных, как котят, и только, разозлившись, взялась за них, как в конце коридора показался Ремарк. Увидев нас, он остановился как вкопанный, после чего направился в нашу сторону.
Подруга сразу улыбнулась и, согнув лежащие на плечах девушек руки, прижала их к себе, что-то им шепнув. А я, повернувшись к главной заговорщице и оказавшись чуть позади нее, тоже прошептала:
– Если попробуешь свалить вину на нас сегодня, завтра я тебе позвоночник сломаю. Тебе, конечно, его срастят, но перед этим ты испытаешь непередаваемые ощущения. Это я тебе как врач гарантирую. Понятно?
– Угрожаешь мне? – тихо прошипела она.
– Обещаю.
– Что здесь происходит?
О, господин адмирал наконец-то настиг нас.
– Мы познакомились с девчонками, сэр, – ответила Кира.
– И как прошло знакомство? – ехидно поинтересовался Ремарк, оглядывая нашу экспозицию.
– Отлично, сэр, – продолжила объяснения Кира.
Еще раз осмотрев представшую перед ним картину чуть сощуренными глазами, он подошел ко мне и, наклонившись над моим ухом, прошипел:
– Как закончите знакомство, зайдите ко мне. Я буду у себя.
– Есть, сэр.
И отправился дальше, на ходу добавив:
– Громова, ослабьте захват, а то ваши новые знакомые долго не протянут. Они уже краснеть начали.
И только куратор скрылся за поворотом, как Громова отпустила этих… нехороших людей. Те сразу рухнули на колени и начали кашлять, растирая шею.
– Дура! – прокричала главная змеюка и дернулась было к своим подругам, но я схватила ее за плечо и сильно сжала.
– Вот что, дорогая. Дура – это ты, раз решила напасть на студентов военного отделения. Потому что у нас есть традиция окунать подлецов головой в унитаз.
– Если подобное повторится, я вам обеспечу это развлечение, – добавила моя соседка.
– А я сниму это на коммуникатор и выложу в космосеть, – подвела итог я.
– Ты знаешь, кто я такая? – спросила главная гадина, обращаясь почему-то ко мне.
– Студентка Звездной Академии. И если бы Ремарк получил подтверждение того, что здесь сейчас произошло, то завтра вас бы здесь не было.
– Ремарк? Ты его вот так запросто называешь по фамилии? Ну, теперь все понятно.
Улыбнувшись, я ответила ей:
– Вот и прекрасно, что ты все осознала.
После чего развернулась и пошла домой, и, судя по шагам Громовой, она последовала моему примеру.
Поравнявшись со мной, подруга поблагодарила:
– Спасибо. Я, конечно, и так справилась бы, но в этом случае попалась бы адмиралу. Как ты думаешь, он обо всем догадался?
– Конечно. Но так как никто не признался, он закрыл глаза. Мне интересно другое. В чем причина такого поведения?
– Подумаем об этом после. Сейчас иду домой и – спать.
– Везет. А мне еще к куратору надо зайти. Но эту ситуацию стоит обдумать. Что-то мне подсказывает, что это не конец.
Как в воду глядела.
Ремарк ожидал меня в своем боксе, и на этот раз, слава богу, в рубашке. Дверь мне открыли автоматически, и из гостиной послышался голос:
– Проходите, Мельник. Надеюсь, не заблудитесь?
Войдя в комнату, где располагался адмирал, я обнаружила еще и Саймака. Поприветствовав старшего по званию, я остановилась рядом с креслом. Куратор оторвался от работы с терминалом и недоуменно на меня посмотрел, но потом хмыкнул и сказал:
– Присаживайтесь.
Я села, а командор в это время переводил взгляд с коллеги на меня и обратно.
– Тебе не кажется, что ты слишком строг…
– Не кажется! – неожиданно рявкнул Ремарк.
– Знаешь, Наран, ты в последнее время очень агрессивен. Тебе нужно отвлечься, э-э-э… развеяться.
Адмирал только проскрипел зубами, продолжая работать в терминале. А ко мне обратился Саймак:
– Ну ладно, раз со мной не хотят общаться, давайте поговорим с вами, Мельник. Вы определились с выбором третьего боевого искусства? Я и так дал вам время подумать, но оттягивать больше нельзя.
Мысли в моей голове запрыгали, как испуганные харийские тараканы. Ну что сегодня за день?! Как говорил дедушка: «Закон подлости часто повторяется». А что, если…
– Скажите, сэр, я могу выбрать метание ножей?
Брови командора поползли вверх.
– Есть опыт?
Вспомнив уроки дедушки, я ответила:
– Немного.
Несколько секунд наш преподаватель по физической подготовке сидел в раздумьях, постукивая пальцем по губе, а потом сказал:
– А что? Вполне подойдет. Свежо, не избито. Пожалуй, заниматься с вами буду лично я!
Мои глаза в испуге заметались по комнате, а куратор в изумлении уставился на гостя.
Командор поднялся из кресла и, подойдя ко мне, хлопнул по плечу и сказал:
– Не бойтесь, Мельник, не покалечу! Зато сослужу твоему будущему супругу службу, чтоб не расслаблялся.
И, загоготав, потопал на выход.
Адмирал, сидящий напротив меня, посмотрел в спину уходящему коллеге, еще сильнее потемнел лицом, отложил терминал в сторону и повернулся ко мне.
– Ладно, перейдем к делу. Я позвал вас для того, чтобы вы мне рассказали, почему пятеро ваших одногруппников не посещают занятия?
– Э-э-э-э-э-э…
– Очень информативный ответ. Но хотелось бы услышать что-то более конкретное.
– Я постараюсь узнать. Мне кажется, они заболели.
– Вы это как врач диагностируете?
– Я их не осматривала, чтобы ставить диагноз.
– Тогда зайдите и посмотрите. Если у них будет еще один прогул, лично их отчислю.
И добавил:
– Можете идти.
Направляясь к двери, я гримасничала, передразнивая Железяку. Что-то он действительно агрессивнее обычного.
