ГЛАВА 39
Разговор двух женщин — это монолог! Разговор двух злых женщин — ядерная война! Разговор двух разъяренных женщин — маленький Армагеддон!
— Кто ты такая, чтобы пойти против меня?!! — ворвалась я за Баи-рой в дом. — Если я, карающий ангел, смогла простить — то почему ты не хочешь перешагнуть свою гордыню?
Женщина молчала, занимаясь своими домашними делами. Этакая почтенная индейская домохозяйка — в серо-коричнево-зеленом камуфляже, с настоящим десантным ножом в ножнах на поясе и в красно-белом полосатом фартуке. Черные волосы заплетены в длинную косу, на лбу лента с бисерной вышивкой. Ловкие смуглые пальцы ни минуту не простаивают без дела — режут, рубят, крошат, мнут тесто…
Под потолком привешены на балку пучки трав. Из щелей жалюзи — полоски розового света. Пахло домом, ароматным тушеным мясом и кукурузными лепешками. В сарае истошно мекала коза — не то попастись возжелала, не то недоена. А может, захотела пить, а вода в корытце кончилась…
От двери тянуло горьковатым утренним запахом осени с легким привкусом озерного тумана и хвои.
Я встала перед коренастой женщиной, распахнув крылья и застив ей обзор:
— Я знаю, что ты меня видишь!
— Вижу, — согласилась ТА САМАЯ ШАМАНКА. — Слышу и… боюсь.
— Меня? — оторопела я. Переспросила с небольшой долей растерянности: — Я что, такая страшная? Вообще-то я не кусаюсь… разве если только Аластора…
— Меня она тоже не кусает! Я специально не моюсь! — сунулся на кухню демон и огреб сковородкой по рогам. — Ой! Это неправильное использование адского инвентаря!
— Зато правильное направление для неправильного использования! — заявила Баи-ра, и я с ней была целиком солидарна.
— Злые вы! — обиделся демон, ернически стреляя выразительными глазенками. — Я к вам со всей, понимаешь, бюрократической сущностью, вот, даже бумагу принес… много! А вы?.. Ничего-то вы не понимаете! — И ушел относить свою макулатуру обратно.
— Итак! — Я снова вернулась к своему барану, баранеющему во дворе. — МНЕ очень нужна твоя помощь!
— Моя помощь нужна многим, — дипломатично заметила шаманка, помешивая в котле аппетитное душистое варево — кажется, овощное рагу.
— А я вообще безвозмездно могу любую помощь оказать! — проявилась в воздухе морда демона, словно Чеширского кота.
— Молчать!!! — слаженно, на два голоса подали мы команду.
— Да молчу я, молчу! — заверил нас Аластор, получив в нос веником. Пробурчал: — Это вам, мадам, потом зачтется, как вклад в отопительную систему!
— Что я должна сделать, чтобы ты мне помогла? — приступила я к делу, то есть взяла быка за рога, а Баи-ру за штаны.
— Девочки, — снова появился демон. — Я, конечно, могу и помолчать, но там ваш мужик пытается примерить на себя сан мученика и для этого тихо отдает концы и пробует врезать дуба. Кстати, очень часто упоминает тебя, Джул, простым, незатейливым, ласковым словом.
— Никос! — выдохнула я и поскакала подстреленной козой.
Он уже не столько сидел, сколько валялся на траве. И он плавился от высоченной температуры. На простуду из-за легкой одежды и малоподвижности на фоне сырого и довольно холодного по ночам осеннего горного климата наложилась аутоинтоксикация. Попросту говоря, без воды организм начал отравлять сам себя и пошли полегоньку отказывать почки.
Чудесно! Просто блеск! Лучше не бывает!
«Спозаранку рано-рано тут сцепились два барана!» — или как там звучал тот детский стишок?! Один уперся рогом и хочет получить помощь, другая не собирается ее оказывать… а между ними я!
А эта полудохлая сволочь пялилась на меня… со словами:
— Джул… — И улыбалась! УЛЫБАЛАСЬ!!!
Я всхлипнула от обиды и несправедливости происходящего:
— Ник, не дури, вставай немедленно! Ник, срочно позвони Йоргосу! Нет, сразу Аристарху! НИК!!!
— Джул… как здорово, что ты пришла…
Глюконавт хренов! За что мне все это?! За что?!!
Я еще раз присмотрелась повнимательней: сволочной недодемоненыш прав. Никос действительно сгорал. Стресс, длительное пренебрежение собой, внутренний отказ жить… Как же все хреново!
Я сидела и плакала, а муж меня утешал:
— Не плачь, Джул! Все будет хорошо. Ты получишь от меня свободу… не плачь!
Ой, какое клевое утешение! Прямо сейчас вся растаю от нечаянной радости!
Я всхлипнула.
— Молчи! И без тебя тошно! — Зашла ему за спину и начала сцеживать все, что было у меня в сухом остатке — крохи того, что давало мне последнюю призрачную жизнь. Все пригодится, чтобы подпитать Ника.
Аластор тоже не сидел без дела — пошел бессовестно шантажировать крепко упершуюся шаманку. И не скажу, чтобы безуспешно. Как говорится, где ангел не поможет, там демон подсобит.
— Мадам! — Демон сотворил из воздуха терновый букетик с лиловато-зеленым просверком чертополоха. — Разрешите преподнести вам в знак нашей дальнейшей продолжительной дружбы и сотрудничества!.. Потому что вы своим упрямством уморите этого еще более упрямого ангела — и за это вам мое гран мерси!
— Ты что плетешь, пятирукий? — презрительно сплюнула Баи-ра. Ощерилась. — Мы никогда не будем сотрудничать! Я не по вашему ведомству!
— Будем! — убежденно сказал Аластор, прибавляя к букету кактус и плитку шоколада, произведенного в неизвестной стране в неопределенное время. — Вам сейчас удастся то, что не удалось самой Джул — вы отправите прямиком ко мне на родину Никоса Казидиса! А за ним, как нитка за иголкой, потащится и сама Джул, которая сейчас безуспешно пытается воскресить вот ЭТО, лежащее под вашими окнами. Так что примите мои поздравления и заверения в глубочайшем почтении!
— Облезешь! — зловеще сказала шаманка, рванув из дому.
Летящей походкой Баи-ра приблизилась к нам. Наклонившись, приподняла Никосу веко, посмотрела склеру. Фыркнула. Потыкала пальцем его живот.
Никос что-то вякнул, она величественно этот «вяк» игнорировала. Обошла моего мужа со всех сторон. Присела рядом с ним. Еще раз внимательно оглядела обессиленного Ника и практически истаявшую меня и щелчком пальцев влила в нас часть своей силы.
Будто хлынул поток, теплый и приятный. Я зажмурила глаза, напиваясь им досыта. Жаль, не хватит надолго. Человеческая сила, к сожалению, в нас не живет и не усваивается. Так, обманка. Чистой воды иллюзия.
Знающая ядовито заметила незваному гостю, который, как общеизвестно, хуже злых команчей, заезжего англичанина или даже татарина:
— Ты, конечно, редкая сволочь, негодяй и потаскун, каких свет не видывал… И вообще — какая-то деталь у тебя в организме заметно лишняя. Но уж очень за тебя просят, а потому — не хочу, но помогу…
И начала помогать…
Достала телефон, позвонила Йоргосу и вставила тому фитиль. До самого горла.
Через пять минут наблюдатели с дальних подступов пригнали рысцой, чтобы донести Ника до хижины.
Еще через десять появилась чуть ли не реанимационная бригада во главе с Ари. Сумку у них шаманка забрала, самих реаниматоров послала. Коротко, национальной индейской тропой. По самому дальнему маршруту. И поманила дробовиком в светлое будущее.
Благо Никос был пока в сознании и послание устно продублировал. Шепотом, но куда более эмоционально, а главное — внося недостающие элементы уже греческого колорита.
Так что капельницу с глюкозой Нику и детокс с антибиотиком ставила и вливала — понимайте в любом порядке — уже Баи-ра. Лично.
Характер у шаманки оказался прескверный. Ругала она Никоса знатно. В голос крыла на все корки, когда поила отваром трав с медом. Бранила, когда обтирала и лечила начинающуюся пневмонию. Давала Нику хорошую взбучку, когда красочно выражала свое отношение к его стилю поведения.
Поносила разными нехорошими словами, пока без посторонних глаз тренировалась каждый вечер на заднем дворе. За глаза чихвостила, когда по знакомому маршруту делала забеги туда-сюда — от избушки до палаточного лагеря и обратно. Хулила хитрозадого грека, когда доила козу и когда колола дрова. Поминала метко и неустанно, засыпая и просыпаясь.
По-моему, из Баи-ры за короткое время вывалился целый ругательный мешок! Да, забыла уточнить — эта вредная особа честила не только Казидиса — нет, она ругала постоянно нас троих!
В результате ее подрывных действий у нас развилась стойкая икота.
Когда на третий день от ее ругани начал икать даже демон, тот взмолился:
— Мадам! Ик! У меня столько врагов! Ик! Не могли вы повременить, пока я всех их соберу в одном месте! Ик! Ик! Думается, им тоже поикать охота! Наверное…
Баи-ра подтянула рукава и убедительно продемонстрировала Аластору «жест доброй воли» и татуировку-дракона.
Демон проникся и начал подлизываться под мое молчаливое икание и пыхтение:
— Ваше имя — Радость приносящая. Ик! Простите! Так что заполучить от вас икоту большая честь. Можно сказать — раритет. Уж не откажите в удовольствии, полчасика потерпите! Ик! Ик! Ик!
Шаманка в последний раз терпко словесно отутюжила ангела и ее подопечного, выражаясь длинно и заковыристо. Помянула заодно протухшую дождевую воду, лосося, самку шакала, водяную крысу и отходы жизнедеятельности медведя — и на этом ругань кончилась.
Демон запечалился, а мы вздохнули спокойно.
Дней через пять Никос восстановился почти полностью, а шаманка созрела для серьезного разговора.
Нашу беседу, как ни странно, затеял демон. Он подкараулил Баи-ру, когда та отдыхала, разомлевшая после ужина, и, усевшись на краешек стола, доброжелательным тоном предложил:
— Итак, что вы нам, — кивок на лежащего Никоса, который его не видел, — скажете, мадам?
Баи-ра заскрежетала зубами, но, видимо, решила тоже побыстрее покончить со всем этим. Поэтому она отставила в сторону щербатую фарфоровую чашку и подозвала Казидиса:
— Иди сюда. Надо поговорить.
Никос подошел и тяжело привалился к притолоке, предпочитая стоять.
— Садись, в ногах правды нет, а разговор будет долгий.
Он послушно сел на колченогий деревянный стул.
— Что ты от меня хотел?
Никос передернул плечами:
— Мне кажется, вы и так прекрасно знаете мою ситуацию.
Баи-ра покосилась в мою сторону, потом перевела взгляд на Аластора. Тот дерзко подмигнул ей, начиная кампанию по соблазнению. И знает ведь, хвостатый, что соблазнить белую шаманку не получится, но все равно пытается. Твердит: «Не догоню, так хоть согреюсь!»
Я растопырила уши и крылья и стала памятником самой себе.
Баи-ра, постукивая пальцами по столешнице, выглядела задумчивой.
— Знаю. Но спрашиваю о другом. ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ?!
— Найти ее. Быть с женой. С Джул. Всегда… Помоги. — С непередаваемым выражением Никос заглянул в темно-карие зеницы.
М-да-а-а… Ситуевина… как говаривал один мой знакомый комиссар, которого я собственноручно скормила украинскому болоту в далеком тридцать третьем году… А нечего было людей голодом морить и руки распускать! И гадости ангелу отмщения говорить: мол, Бога нет — тоже не следовало! Так что я тогда соединила приятное с полезным — работу с отдыхом!
Я уселась напротив Аластора, депрессивно опустив крылья. Слезы капали, прокладывая дорожки среди белоснежных перьев. Я обхватила колени.
Я — дура! Я — дура! Я — непроходимая дура!!!
— Но ты понимаешь, почему она ушла?
— Нет. — Тихо, на грани шепота: — Помоги!
— Ну конечно! — фыркнула шаманка, заглядывая ему за плечо. — Сначала мы доводим мозг до состояния козьей какашки, а потом удивляемся, почему от нас шарахаются! В самом деле, вот удивительно!
— Понимаю ваше негодование, мэм, — склонил голову Никос. — На сторонний взгляд, я действительно выглядел как идиот. Но не могли бы вы мне объяснить все не так иносказательно?
— Вот подтверждение моей теории обратной эволюции мужчин! — съехидничала Баи-ра. — Это же умудриться нужно! Сначала женятся на небесных сущностях, а потом ждут, что ангел будет им стирать носки и грязную посуду мыть!
Ик! Мы так не договаривались! Я не обучена стирать носки! Я не умею мыть посуду! И вообще: мир уже давно изобрел стиральную машину и посудомойку! И… я согласна!
— Согласен. Моя жена — действительно ангел, — спокойно сказал Никос. — Но как это относится к нынешней ситуации? И где мне ее найти?
— Внутри себя, — на полном серьезе ответила знающая. — Все вокруг нас начинается с себя. Загляни себе в душу и посмотри — достоин ли ты ее? Есть ли в тебе что-то кроме денег и материальных благ, что может привлечь высшее существо в твою жизнь?
Муж все равно ничегошеньки не уразумел.
— Вы говорите о душе? — поднял брови Ник. — А при чем здесь это?
Баи-ра посмотрела на него как на неизлечимо больного.
— Тупой ты! — посетовала шаманка, раскачиваясь на грубо сколоченном деревянном табурете. Медленно раскурила трубку с табачной смесью и продолжила: — Как пробка! Нет, как полено! — Хохотнула. — И такой же твердолобый! Говорю же, — она повысила голос, — ищи в себе!
— Прошу прощения, но, боюсь, я не совсем вас понимаю, — осторожно признался Казидис, и я опустила крылья в тоске и печали.
Баи-ра внимательно поглядела уже на меня, вздохнув, для профилактики мимоходом отоварила Аластора сковородкой (Никос удивленно провел взглядом ее взмах и невольно вздрогнул от получившегося при столкновении сковородки и демоновой башки звука) и сказала:
— Ладно, ложись, сейчас покажу тебе твою жену. Только потом не жалей!
Никос отлепился от косяка, лег на лавку, покрытую пестрым самотканым индейским покрывалом, и застыл, закрывая глаза и расслабляясь…
