Глава 10. На пути в гарем
После ухода повелителя, если это конечно был он, меня не тревожили примерно час. Я уже перебралась в нишу, уложила поудобнее подушки и прикрылась одним из покрывал. Удобно, ничего не могу сказать. Мягко, тихо, спокойно… но очень скучно.
Могло бы быть, если бы у меня не кипели мозги от кучи версий и предположений.
Ну, в то, что браслеты повелитель мог доверить раздавать своему секретарю, родичу или просто доверенному лицу — я могла поверить. В конце концов многие из правителей имели двойников и прятались за их спины. А некоторые даже настолько ненавидели всяческую романтическую дребедень в виде ухаживаний, стихов, подарков и букетов, что отправляли вместо себя на охмурение невесты доверенных лиц. И в этом вся их суть. Девчонки обожают именно предсвадебный период, примерки, открытки, шопинг, а парни — окончательный результат. Нет, это я не по собственному опыту знаю, хватило и того, что наблюдала со стороны.
Так уж повезло мне в жизни, что в коллективах я всегда была младшей. И в школе меня мальчишки-одноклассники за девчонку никогда не считали, ведь я была младше всех на три года. И к тому же самой маленькой, худенькой и загорелой как таджичка. Только и светились на лице глаза да выгоревшие за лето бровки. Зато все мальчишки класса считали своим долгом меня защищать от всех подряд, и нещадно эксплуатировать в должности доверенной почтальонки. Я всегда точно знала, сколько записок получает троечница Ленка, и кому пишет тихая отличница Марина.
Та же история повторилась и в институте. Три года меня никто особенно не замечал, и даже записок передавать не просили, все сами щелкали СМСки. Но относились неплохо, я училась хорошо и никогда не отказывала в помощи. И умела хранить чужие секреты. К третьему курсу девчонки повадились плакаться мне в жилетку и рассказывать любовные тайны, а парни выяснять, имеет смысл ухаживать за Оксаной или ну ее? К четвертому курсу, когда я вдруг вытянулась и обзавелась фигурой, все однокурсники уже были женаты, а некоторые и по второму разу. Они рты пораскрывали, когда увидели меня второго сентября, и некоторые даже попытались ухаживать, только я к этому времени знала их как облупленных и никаких иллюзий на их счет не имела.
Поэтому я могу допустить, что повелитель отправил раздавать браслеты своего двойника. И в самом деле, процедура нудная, девчонки привередливые, а некоторые вообще как я, напрочь отказались.
Тут у меня возник законный вопрос, а не преувеличиваю ли я количество отказавшихся? Ведь в том, что я сама отказалась — есть немалая доля случайности. Не задержись я со скандинавкой, и вполне могла за компанию тоже уцепить себе что-то золотое и с камушками. Это ведь очень заразная штука, атмосфера толпы.
Так, значит, мне нужно взять все это на контроль. Стараться поменьше общаться с избранницами и не поддаваться общим настроениям. И брать под сомнения все предложения повелителя. Что-то мне подсказывает, что вокруг нас разворачивается нечто неприглядное и это единственный способ в него не влипнуть.
Как открылась дверь и скользнула в нее Низа — я засекла сразу, специально так устраивалась, чтоб видеть всех входящих. Но виду не подала, продолжала так же тихо сидеть и молчать, ожидая, что она предпримет.
— Таресса…
Придется отвечать.
— Да.
— Там на стол накрывают, ты пойдешь обедать?
Я ошибаюсь или она действительно перешла на «ты» и больше не зовет меня избранницей и госпожой?
— Пойду, — отвечаю я, и решив проверить свои подозрения небрежно спрашиваю, — а другие девушки уже пришли?
— Госпожи избранницы еще переодеваются, — в её голосе звучит едва слышная издевка, а мне хочется захохотать в голос.
Спасибо Низа, ты просто клад! Одной короткой фразой выдала мне все тайные планы своего хозяина! Теперь я точно знаю, что меня ждет психическая атака, и буду готова к каждому шагу противника.
И только для того, чтоб убедиться еще раз, что я поняла все правильно, кротким голоском интересуюсь:
— А почему они избранницы и госпожи, а я — просто Таресса?
— Они же надели браслеты повелителя, а ты отказалась, — служанка старается говорить жалостливо и проникновенно, но даже не подозревает, что за пилюлю я ей готовлю.
— Тогда я могу надевать свое платье и идти?!
— Куда?
— Куда захочу. Раз я не избранница, а свободный человек — нечего мне тут делать.
Низа молчит долгую минуту, и мне отлично видно, как она перестает тереть и без того блестящее зеркало и хмурится в поисках ответа.
— Пойду, принесу цветы, — находит, наконец, служанка уважительную причину немедленно ринуться за консультацией, а я и не спорю.
Я собираюсь сходить поесть, и поближе рассмотреть коллег. А может даже попытаюсь с ними поговорить… если рядом не будут крутиться пронырливые служанки.
Стол был накрыт в соседнем, проходном зале, и, несмотря на сообщение Низы, я оказалось за ним далеко не первой. Уже почти половина девушек сидела на невысоких мягких полукреслах, и изучала содержимое многочисленных вазочек, салатниц, блюд, горшочков, соусников и прочей тары для еды, которой я даже не знаю названия. И особо узнавать не хочу, зачем засорять голову. Тем более что я и пробовать все это не стану. Слишком хорошо знаю, насколько различаются вкусовые пристрастия у народов собственного мира, а этот — все-таки чужой.
Потому неторопливо прохожу вдоль стола, и, обнаружив жареную тушку какой-то птицы, устраиваюсь напротив. Румяный окорочок, небольшой хлебец — и жевать закрыв глаза. М-мм, какое счастье, так и хочется верить, что это я сижу в собственной кухне, а маги, повелитель и озабоченные туземцы мне просто приснились.
— Что, так вкусно? — с сомнением спрашивает справа звонкий девичий голос.
Открываю глаза и внимательно изучаю девушку с явно славянской внешностью. Даже могу почти точно сказать, где еще сохранились такие белокурые красавицы с фарфорово-голубыми глазами. Псковская область, глубинка, может Новоржев, может — Великие луки.
— Псковитянка? — говорю по-русски и сразу понимаю, точно, угадала.
В прекрасных глазах удивление, интерес, и, как ни странно, настороженность.
— А ты… тоже русская?
— Да, — коротко отвечаю я, стараясь не рассмеяться, и возвращаюсь к вопросу об еде, — а мясо — не так вкусно, как знакомо.
— А, — тянет она чуть разочарованно, и осторожно приоткрывает маленькую крышечку на обливном горшочке.
Ну, с ней все ясно, это любительница новых вкусовых ощущений. Такие не успокаиваются, пока не перепробуют все подряд. Была у отца такая ассистентка в одной из экспедиций. Тогда один из старых папиных друзей прислал ему приглашение на раскопки заброшенного храма в западной части Индии. Пропуск был на троих, и вскоре ассистентка Лиля рьяно знакомилась с народной индийской кухней. И все было просто прекрасно в первые дни, пока она просто пробовала, хвалила и наслаждалась деликатесами.
Возмездие наступило в тот момент, когда ей вздумалось записать рецептик для мамы. С того дня мы питались по-английски, сваренной лично Лилей кашей, яичницей и ветчиной.
— Я тоже почти русская, — совершенно беленькая, как снегурочка, тихая девушка недоверчиво оглядывает расставленные перед нами блюда, — с Беларуси. В Москву к подруге приехала… хотела домработницей наниматься.
— И как тебе тут? — с нарочитым безразличием интересуюсь я, утаскивая себе на тарелку еще и крылышко.
— Ничего… так, — внезапно смущенно краснеет беляночка, и я с разочарованием понимаю, что она мне не соратник.
И даже не единомышленник.
Ее сокровенной мечтой было найти работу, накопить денег и отвезти их в свою Беларусь. Чтоб провести газ, или отремонтировать старый домишко, или отдать жениху на покупку машины или трактора… если он, конечно есть, этот жених, девушка явно старше меня на пару лет. А тут все сразу… дворец, слуги, красавец повелитель и никакой работы… ни гектаров картошки, которую нужно бесконечно полоть, рыхлить и окучивать, ни подозрительной хозяйки, проверяющей белой салфеткой чистоту зеркал… и кто я такая, чтоб с ней спорить? Каждый сам волен выбирать… пока конечно, есть хоть малейшая возможность выбора.
— Раша? — Неожиданно с интересом спрашивает сидящая напротив светловолосая девушка со светло-серыми глазами, и торопливо продолжает по-английски, — я — Селин, штат Иллинойс. У меня контракт горит… я должна через четыре дня выступать в шоу…
— Ты уже в шоу, — неожиданно с ехидной насмешкой отвечает рыжеволосая и голубоглазая девица, — участвуй и радуйся. Я вот собиралась через месяц выйти замуж, жених мне никогда не простит такого позора.
— Вы что, не понимаете, что назад никогда не попадете? — Вступила в разговор девушка с довольно невзрачной внешностью и затравленным взглядом, — меня вызвал маг зейра Аторгиуса и у него в доме было две жены… из наших.
— Наложницы, — словно ненароком уточнила я.
— Да разве имеет значение, как их тут называют? Тех, кого повелитель дарит в дома знатных господ нельзя ни передарить, ни продать. Ну и что, что у зейра Аторгиуса пять жен? Они все в тепле, одеты, обуты и сыты. Он им и драгоценности дарит и наряды покупает. А еще — никаких проблем с работой, садиком, готовкой, беготней по рынкам…
— Дева, а ты, случаем, не засланный казачок? — тихо и скучающе озвучила я внезапно пришедшую в голову мысль, — что-то больно сладко поешь.
— Я просто не такая дура, чтоб не понять, где лучше, а где хуже! — Зло выпалила она в ответ, почти с ненавистью разглядывая меня, и вдруг едко осведомилась, — а тебе, интересно, почему браслета не дали? Проверку не прошла?
— А была проверка? — я искренне удивилась, — не заметила. А браслет мне давали… да я брать не стала.
— Почему? — заинтересовалась американка.
— Слишком все… странно, — не желая пугать девушек, туманно отозвалась я, — слишком…
Договорить я не успела, в зал буквально ворвалась толпа служанок с кувшинами, подносами и салфетками и дружно загалдела, на все лады предлагая собственные услуги и нахваливая неизвестные яства.
Не я одна поняла, что откровенно поговорить в такой обстановке не удастся, но только рыженькая схватилась за запястье и попыталась стащить изящный браслет с аквамаринами. Бесполезно. Ее узкая рука не желала протискиваться сквозь украшение, ставшее почему-то слишком тесным.
Я с сочувствием смотрела в ее полные отчаяния глаза, и, холодея, понимала, что всего пару часов назад едва не влипла в ту же самую ловушку.
После обеда, по времени скорее пришедшегося на полдник, отяжелевшие от обилия еды избранницы под неусыпным вниманием служанок расползлись по своим комнатам. Я как патриотка, сидела до последнего, по глоточку отхлебывая кисленький напиток, и пытаясь понять, что могут означать эти браслеты. Самое первое, что пришло в голову, это маячки. Пообщавшись с магом я вполне допускала возможность, что с их помощью можно отследить наложницу, если она вздумает бежать. И вроде неплохая версия, но смущало одно — но.
Если это маячок то его должны были надеть в приказном порядке. А меня уговаривали, шантажировали и даже пытались надавить на зависть… значит им нужно, чтоб я взяла его добровольно.
А вот фигу им. Ни за что не надену по своей воле. Теперь, когда я поняла, что мое слово что-то значит, буду говорить нет до последнего. Вон как прилетело мэру… и пусть маг специально ловил его на меня, чувство удовольствия, что эта скотина получила по полной за свои пакости перевешивает все остальное. Хотя Дэсгарда все равно не прощу… даже если придется тут сидеть целых пять лет.
Но это в самом крайнем случае, если не сработает ничего другое… пока у меня есть надежда что мне удастся вырваться раньше. Пережить бы только первые ночи… чтоб понять как обращается с невестами повелитель.
— Госпожа Таресса, вы пойдете в свою комнату? — Надо же, Низа вдруг вспомнила, что я госпожа!
Значит, раз не удалось по плохому, попробуют уговаривать по-хорошему, и это мне на руку. Хуже, когда после «по-плохому» следует «по очень плохому».
Вечер я просидела у окна, наблюдая за облаками и пытаясь придумать хоть какой-то план. Но для плана нужна информация а ее не было. Когда почти совсем стемнело, и Низа внесла и повесила на стену светильник странной формы, ко мне в гости неожиданно пришла Селин.
Решительно выставила Низу, прошла в угол, выглянула за окна, сердито хмыкнула и села на сундук.
— Я не хочу спать с повелителем, — заявила она категорично, — а браслет не снимается. Это значит, что я ему жена?
— Тут нет жен, та девчонка правду сказала. Через три или четыре года тебя кому-нибудь подарят, — оглядываясь на дверь, шепнула я по-английски, — повелителю каждый год привозят новых девушек.
— Черт побери, мне это не нравится. — Она закусила губу и со всей силы врезала кулаком по сундуку, — Я специально готовилась, хотела выиграть в шоу главный приз и купить дом на Гаити. У меня все рассчитано!
— А я закончила институт. Осталось только защитить диплом. Потом меня ждало приглашение в Мексику, на раскопки города майя, — пожала плечами я, не зная как ей объяснить то, до чего я дошла своим умом.
Почему-то я была уверена, что за подсказку меня по головке не погладят.
— Госпожа Селинта, вам пора идти в свою комнату, — служанки пришли вдвоем и смотрели на американку очень настойчиво, — ночью спальни запираются, залы охраняют обученные животные.
Селин сердито фыркнула и нехотя побрела к выходу.
— Держись, — не могла я не шепнуть ей в спину.
— И ты, — отозвалась она и исчезла за дверью.
— Позволите помочь умыться и переодеться, — сладеньким голосом предложила Низа, раскладывая на сундуке совершенно прозрачный пеньюар с оборочками и кружевами и коротенькую рубашонку.
— Не позволю. — Решительно отрезала я, — выходи и запирай дверь, я сама переоденусь.
— Нужно надеть вот это. — Она смотрела чуть ли не с вызовом.
— Кому нужно? — заинтересовалась я.
— Повелителю, — гордо задрала нос Низа.
— Да? А он что, будет проверять, в чем я сплю?
— Он придет ночью, — не сдавалась служанка.
— А ты уверена, что он придет именно в мою комнату?
— Ну… — она наконец-то поняла, что слишком осведомлена о планах повелителя, и попыталась выкрутиться, — все девушки надевают такие.
— Ты хочешь сказать, что ваш повелитель сегодня ночью обойдет всех девушек? — стараясь не захихикать, продолжала я допрос.
Несмотря на полное отсутствие личного опыта, в наше время трудно быть абсолютно не в курсе такого важного аспекта человеческих отношений, как любовь и секс. Даже если ты очень занят учебой и работой.
Конечно, и я не могла не интересоваться… и даже просмотрела кое-какие файлы, поэтому полным профаном себя не считала. И именно потому не могла поверить, что их повелитель так крут.
Или глуп. Один раз в году устроить себе марафон, чтоб потом снова ждать целый год? Ну, бред ведь, полнейший!
— Никто не знает, в какую дверь войдет повелитель, — нашлась, наконец, Низа, — поэтому — готовы должны быть все.
— Экий он у вас непредсказуемый, — фыркнула я, не выдержав, — за столько лет не сообразил, что можно составить график и не мучить всех девушек вот этими дурацкими пеньюарами?
— Не наше дело учить повелителя, — она явно начала выходить из себя, — идем в умывальню.
— Я непонятно сказала, что умоюсь и оденусь сама? — холодно отрезала я, гадая, слишком нарываюсь, или нет, — а ты можешь быть свободна. И скажи, пусть завтра придет другая служанка. Ты мне не нравишься.
Она смерила меня возмущенным взглядом и рванула к выходу, а я смотрела вслед и ждала, хлопнет дверью или нет?
Хлопнула. Не очень сильно, но с чувством. Ой, как все запутано! И как непросто. Ничего из того, что мне пришлось читать про гаремы нашего мира, тут нет. Не совпадают правила местных гаремов с нашими ни по каким параметрам. Как же мне тогда понять, по каким принципам они тут живут?
