Глава 9
Родственники — они такие… родственники
Мы уже минут десять сидели напротив друг друга, а я все еще всхлипывала. Как-то оно само собой получилось: услышала голос Йена, вскочила, как мне показалось, а на самом деле кое-как поднялась на постели и села, потому что встать он мне не дал. Подошел, порывисто обнял и тут же снова отстранился, присев на корточки рядом с кроватью. А я, вместо того чтобы сказать «здравствуй», глупо и позорно разревелась, глядя на него. Хотя, что предосудительного в слезах, которые приносят облегчение? Соленые струйки, текущие из моих глаз, беспощадно вымывали из души ту тревогу и напряжение, которые прочно поселились там в последние дни. С того момента, как пропал Таш и как Йен отправился на его поиски.
— Тише, Лера, тише, — шептал мужчина и в попытке успокоить чуть поглаживал мою руку. А мне так хотелось, чтобы снова обнял, прижал к себе и не отпускал. Но он словно держал дистанцию, и, кажется, я понимала почему.
Йен пришел ко мне, не успев даже переодеться с дороги. Чистыми были только его лицо и руки, которые наверняка вымыл уже здесь, в Стортхэме. Уставший, осунувшийся, грязный. В растрепанных рыжих волосах его застряли какие-то кусочки веток и странная пыль, а еще как будто прибавилось седины. На щеке появился свежий шрам, вокруг глаз залегла чернота, а возле их внешних уголков стали четче видны тонкие лучики наметившихся морщинок. От мужчины пахло костром, а еще какой-то могильной сыростью и потом. Неприятные запахи были столь сильны, что полюбившийся мне аромат меда терялся где-то за ними. Но меня это не отталкивало. Главное, что он вернулся… живой… ко мне!
— Не плачь, маленькая, ну же, — продолжал шептать заметно растерянный норд, а я просто не могла остановиться. Слезы сами катились по щекам, а дрожащие пальцы тянулись к его лицу. Просто чтобы дотронуться, убедиться, что мой «медведь» не мираж. — Лера, тебе лечь надо, Лер…
Он упорно называл меня так, напрочь позабыв о конспирации. И мне бы напомнить ему, что здесь я Ильва, но слышать из его уст свое настоящее имя было так приятно, что слезы начинали бежать быстрее, не давая говорить. Тело по-прежнему ныло, хотя с приходом Йена вся эта боль словно отошла на второй план. Как будто с плеч сняли огромный груз. Или, может, не с плеч, а с души?
— Прости, девочка, но мы его не нашли, — пряча взгляд, проговорил мужчина.
А я, глупая рёва, даже не сразу поняла, о чем речь. Зато когда сообразила, почувствовала себя последней сволочью. Потому что с ума сходила в эти дни отнюдь не из-за судьбы пропавшего жениха. Закусив до боли губу, я мысленно себя обругала и, плюнув на приличия, потянулась к Йену. Медленно, ибо мышцы по-прежнему ломало, и с болезненной гримасой на заплаканном лице. Рыжий попытался меня остановить, пробормотав что-то про грязную одежду, но я лишь громче всхлипнула и… обняла своего долгожданного «медведя» за шею.
Делать это с кровати, когда он сидит на полу, оказалось не очень-то удобно, о чем норд, к моей великой радости, быстро догадался. Отцепив от себя мои руки, он тяжело опустился на край алой постели, вынуждая ее прогнуться под его весом, и, осторожно подняв меня, усадил к себе на колени.
— Я постираю потом покрывало, — пробормотал виновато, коснувшись губами виска.
— Лучше… м…меня постирай, — прошептала, уткнувшись носом в его грудь и с каким-то извращенным удовольствием вдохнула мужской запах. — А покрывало в топку.
— А, ну да. — Я по голосу почувствовала, что он улыбается. — Эйд упомянул о твоем необычном подходе к смене интерьера, — а теперь и усмехнулся. Тепло так, по-доброму, с иронией, но без издевки. Было так хорошо, так спокойно, что я и сама не заметила, как перестала плакать.
— И ты не будешь возражать, если я затею ремонт в комнате Агиры? — подняв голову, чтобы посмотреть на мужчину, спросила шепотом.
— С чего бы? — Его темные брови чуть поднялись, а уголок рта дернулся, кривя губы в чуть грустной полуулыбке. — Мне, знаешь ли, никогда здесь не нравилось, — сказал он и замолчал. Надолго.
А я прижалась щекой к его плечу, прикрыла глаза и тоже затихла, продолжая глупо улыбаться. Таша не нашли, Йен вернулся настолько вымотанный, что еле на ногах стоял, сама я чувствовала себя не лучше… и при этом мне было так хорошо, что хотелось снова расплакаться. На этот раз от счастья. Ведь мой рыжий «медведь» живой, здоровый и снова рядом.
— Надо все-таки помыться и переодеться, — когда я почти заснула, сидя на его коленях, сказал норд. — От меня воняет как от бродяги. И ты вся уже пропахла, извини.
— Ну, пропахла, ну и что? — не открывая глаз, ответила ему. — Сейчас пойдем вниз и вместе помоемся.
Мужчина как-то весь напрягся, а руки, обнимавшие меня, словно закаменели.
— Я же не зря просила себя постирать вместо покрывала, — заявила, не желая сдаваться. — У меня все мышцы ломит после вчерашней пробной тренировки. Горячая вода была бы очень кстати. Норд молчал, и я, не выдержав, посмотрела на него.
— Только не говори, что сегодня там мужской день, — выдохнула разочарованно.
— Не мужской, но…
— Тогда пошли! — Я заворочалась, намереваясь слезть с его колен, и снова поморщилась от боли.
Конечно, был соблазн воспользоваться ситуацией и наябедничать на Эйдара, который довел меня до такого состояния, но… это было бы нечестно. Мальчишка мне очень нравился, несмотря на его вредность. И то, что он стойко терпел мое общество последние сутки и даже пытался как-то отвлечь от переживаний, только добавило ему плюсов в моих глазах. Хороший парень, отличный друг, верный ученик и предприимчивая «нянька»… которая, кстати, исчезла в непонятном направлении.
— А куда Эйд делся? — вспомнив о нем, спросила я Йена, который осторожно пересадил меня на кровать, а сам встал.
— Внизу. Делает вид, что завтракает, — ответил рыжий.
— А на самом деле? — заинтересовалась я.
— «Уши греет», — проворчал наш общий учитель и, видя в глазах моих вопрос, пояснил: — Ребята после купания пошли в обеденный зал поесть, ну и рассказать о проклятом походе другим.
Йен устало вздохнул, а я кивнула.
— Все совсем плохо, да? — спросила тихо.
— Скил потерял след на нижнем уровне. Мы поплутали еще немного и были вынуждены вернуться. Без Таша. — Мужчина сунул руку за пазуху и извлек оттуда цепочку с круглым медальоном, на котором темным пятном запеклась кровь. — Держи. Теперь это принадлежит тебе.
А я сидела, смотрела на личную вещицу пропавшего жениха и почему-то не решалась ее принять. Словно что-то внутри противилось этому, не желая признавать то ли факт его смерти, то ли то, что я его невеста и в некотором роде наследница.
— А может, сестре его отдать или отцу? — проговорила едва слышно и с надеждой посмотрела на норда.
— Можно и им, — не стал спорить рыжий. — Но отдашь сама. — И он надел мне на шею чужой медальон. — Так будет правильно, Лер.
Я сглотнула, взглянув на повисшую цепочку с серебристым овалом. Он прав. Как всегда, прав. Но от этого ведь не легче.
— Йен, ты бы звал меня Ильвой, — попросила о том, о чем просить совсем не хотелось. — А то и у стен ведь есть уши, особенно когда в этих стенах живут элементали. Керр-сай и так что-то подозревает, а за ним и остальные начнут косо смотреть.
— Прости, сорвалось.
И так раз десять подряд, угу.
— Ильва, конечно, Ильва, — согласно кивнул мужчина.
— Иль! — поправила я, виновато улыбнувшись.
— Иль, — покорно повторил рыжий, протягивая мне раскрытую ладонь. — Пойдем, Иль, Лааш, наверное, уже нагрел воду в купальне. Помоешься первой, а я послежу, чтобы тебе не мешали.
— Чушь какая! — возмущенно фыркнула я, опираясь на его руку, чтобы подняться. — В этих ваших «лужах» по три норда легко поместятся, а в некоторых и по пять, чего уж говорить о таком маленьком довеске, как я. И потом… кто еще тебе спинку потрет, а, учитель? — шутливо поддела его. Вышло не очень весело, но и напряженно-грустный настрой, который витал в воздухе, чуть-чуть ослаб.
— Идем, заботливая ты моя… нар-ученица, — улыбнулся Йен.
И я пошла, да. Сделала ровно три шага самостоятельно, после чего с тихим «ох» была подхвачена на руки, прижата к могучей мужской груди и унесена на нижний этаж Стортхэма. Пока покачивалась в такт шагам, сидя на руках норда, думала о том, что зря не любила в прошлой жизни крупных мужчин. И только когда оказалась за знакомой перегородкой в пещере с «кратерами», вспомнила, что не взяла сменную одежду. Впрочем… не я одна.
Вопрос чистого белья Йен решил довольно быстро, попросив сходить за ним Илиса, который как раз заканчивал водные процедуры, когда мы пришли. Вручив ему два ключа, один из которых был на длинной ленте того же цвета, что и большая часть вещей в бывшей комнате Агиры, рыжий вернулся ко мне и тут же услышал недовольное ворчание вынырнувшего из купальни Лааша:
— Ну, кто ж так девку соблазняет, Йен?! Ты бы еще сходил в керсовом дерьме вывалялся сначала, а потом к ней завалился. Она же вся тобой провоняла, а! — Огненное «солнышко» трясло своими лапками-лучиками, словно пыталось отряхнуться от воды, которой и так на нем не было ни капли. — Нет чтоб помыться, переодеться, причесаться, цветочки какие по дороге домой сорвать…
— Я так тебя рада видеть, Лааш! — улыбаясь все шире, в противовес хмурящемуся норду, сказала я. — Как же я по вам обоим соскучилась.
— Да-да-да! — воскликнул элементаль. — Мы тоже, тоже скуча-а-али. Верно, Йен?
— А… — Дальше я не договорила, так как кое-кто прикрыл мне ладонью рот, затем нагнулся и прошептал на ухо:
— Ильва, мы тут не одни.
Черт! Я на радостях ведь совсем забыла, что мне, как обычной лэфе, положено духов только видеть. Когда мужчина опустил руку, я подарила призрачному болтуну хитрую улыбку и принялась потихоньку раздеваться. Смущения почти не было. Может, потому, что на меня никто, кроме Лааша, не смотрел? И так бы оно было и дальше, если б я смогла стянуть с себя платье. Но эта задача для моих плохо гнущихся рук оказалась непосильной. Пришлось обращаться за помощью к «медведю», который что-то тихо говорил белому и голубому элементалям, парившим над купальней.
Удивительно, какими нежными могут быть грубые мужские пальцы. И какой заразой, как выяснилось, могу быть я. Ведь умом понимала, что «медведь» двое суток на ногах и единственное, что ему надо, — это вымыться, поесть и пойти отсыпаться, а не нянчиться с мелкой доходягой. Но вместо того, чтобы постараться особо не «отсвечивать», а по возможности и чем-нибудь помочь ему, я эгоистично игнорировала голос совести и откровенно наслаждалась его заботой обо мне.
На этот раз моя «ванна» сильно походила на джакузи с гидромассажем, о чем позаботились два элементаля, обосновавшиеся на дне. Тело ликовало, расслаблялось и наслаждалось, в то время как боль нехотя отступала. Сам же Йен, под непрекращающееся ворчание Лааша, забрал у подошедшего Илиса пачку одежды и банные принадлежности, после чего вымыл мне волосы и, предложив еще немного полежать в купальне, ушел за перегородку.
Снова появился он минут через пятнадцать: чистый, сухой, переодетый и даже причесанный. Помог мне выбраться из воды, упорно глядя при этом не на мою фигуру, облепленную тонкой тканью белья, а куда-то в сторону. Затем накинул на меня длинное полотенце и призвал на помощь глазастый «фен». Вздохнув, я решила-таки не мучить больше мужика и отправила его обратно за перегородку. Руки-ноги уже вполне меня слушались, так что одеться я могла и сама.
На жилой этаж мы оба возвращались пешком, хотя Йен и предлагал доставить меня обратно тем же способом, что и сюда. Но совесть, которую я старательно затыкала в купальнях, все-таки победила мой эгоизм, и лишний раз напрягать уставшего мужчину я не стала. То, что прихватили из щедрых закромов Энии, мы съели у меня в комнате. А когда разморенный после ванны и горячей еды норд начал откровенно клевать носом под красочные рассказы Лааша об их последнем путешествии, я отправила его спать.
Хотела, конечно, уложить прямо в собственной комнате, но «медведь» заартачился, и я, увы, не нашла достойной причины, чтобы помешать ему уйти в свою берлогу. Йену, как и остальным вернувшимся из подземелий, требовался отдых. Чего нельзя было сказать про Лааша. Хоть его огненное тело и стало невидимым, замолкать элементаль не собирался. Оно и понятно! Ведь пересказать за период трапезы он успел только первую ночь похода, а в заначке остались еще целые сутки. Я же слушала, местами ужасалась, местами улыбалась и никак не могла отделаться от грусти, которая накатывала каждый раз, когда дух упоминал след Таша.
Чуть позже к нам заглянул Эйдар, извинился за то, что запер меня утром и что не сумел остановить учителя, который, узнав, что его нар-ученице паршиво, рванул ко мне в комнату, едва успев переговорить с Грэмом. Выговорившийся Лааш в присутствии парня благоразумно помалкивал, дабы не раскрыть ненароком секрет нашего общения. А я пила остывший чай и чувствовала себя счастливой и совершенно спокойной.
К вопросу ремонта сегодня я тоже подошла значительно спокойнее, как и к вопросу очередной тренировки, на которую пытался затащить меня Эйд. В результате мы сошлись на комплексе несложных упражнений, которые я проделала прямо в комнате. А потом приступили к обсуждению дизайна нового интерьера. И все шло так хорошо, по-домашнему… ровно до тех пор, пока в дверь не постучали.
Чуть позже в той же комнате…
Тинара Ирс…
Эта юная дева, к моему великому удивлению, снова нанесла визит, объяснив его желанием извиниться за свою несдержанность. На этот раз Тина явилась в Стортхэм, четко выполнив поставленное ей условие: она приехала в общину не одна, а с совершеннолетней сопровождающей. И вот теперь обе лэфы восседали на красной кровати, с которой Эйд содрал-таки покрывало, и мило улыбались нам. Тетя и племянница. Не зная об этом, я ни за что бы не сказала, что эти противоположности — родственницы.
Тинара была серолицым ангелом. Невинные лиловые глаза, длинные светлые волосы, чуть надутые губки и по-детски мягкий овал лица. Фарфоровая кукла, а не девушка! Особенно в нарядном платье и с красиво уложенной прической. Грэта же на фоне юной «эльфийской принцессы» смотрелась «королевой тьмы». Черное платье, расклешенное от колена, того же цвета перчатки и плащ. Волосы женщины были собраны в пышный узел на макушке, к которому крепилась тонкая вуаль, скрывающая верхнюю половину лица. А на губах лежал толстый слой темно-красной помады, который выделялся на бледно-сером лице, как наложенный кровью штрих.
Я бы ни за что не угадала истинный возраст Грэты, не знай, что они с Брэдом близнецы. Следила за своей внешностью тетя Ильвы хорошо, ибо выглядела эффектно и ярко, затмевая зрелой красотой очарование белокурой юности. Я же, невольно сравнивая обеих гостий, пыталась мягко свернуть нашу «задушевную» беседу на тему их скорейшего отбытия, ссылаясь на идеальные во всех мирах отмазки: мигрень, усталость, нервы. Потому что и ежу было понятно, что явились сюда лэфы не для извинений, а из любопытства. Ведь свадьбы, которая должна была вчера состояться в Рассветном, не было. И об этом наверняка уже гудел весь Миригор. Все-таки я не кто-нибудь, а дочка третьего риля. Сплетни таких персон стороной не обходят.
Родным о несчастье, случившемся с Ташем, сообщили позавчера вечером, чтобы Ликсы, желавшие присутствовать на торжестве, отменили свои планы. Заодно рассказали и про активные поиски молодого норда, давая тем самым его семье хотя бы искорку надежды. Тогда же отменили и заказанную в храме церемонию. Вот только сделали меченые все тихо, чтобы не привлекать лишнего внимания. И вовсе не из-за Таша, который давно уже для всех горожан считался простым изгоем, а не старшим сыном первого риля.
Дело было во мне и в поводе для очередных действий временно притихшего Брэда. Ведь одно дело — жена норда, а другое — почти вдова. В том, что «папаша», узнав о случившемся, снова попытается вытащить меня из Стортхэма, не сомневался никто. Потому и молчали. И Касса просили не распространяться до поры до времени. Но… шило в мешке не утаишь: свадьба не состоялась. И любопытные принялись обивать пороги моей комнаты, маскируя истинную цель своего визита под желание помириться. Впрочем, делала это Тинара настолько искусно, что я и правда подумала о том, что девчонка сожалеет. С другой стороны, почему бы и нет? Мы же вроде как сестры.
Грэта, в свою очередь, распространяла по комнате флюиды доброжелательности и искреннего беспокойства за свою старшую племянницу, что тоже было по-своему приятно, хоть и немного напрягало. Не потому, что я плохо относилась к этой женщине, нет. Просто… сложно довериться тем, кого совсем не знаешь. А с «тетей» мы виделись после моей «амнезии» всего раз. И несмотря на приятное впечатление, которое она произвела тогда, подозрительность не отпускала. Ведь сестра Брэд-риля, овдовев семь лет назад, переехала в дом брата, чтобы помогать растить его осиротевших дочерей. И как, в таком случае, она могла не замечать, что творит этот урод с Ильвой?
Хотя, судя по ее совету совершить побег, наверное, как раз замечала. Вот только сделать с властолюбивым садистом ничего не могла. Кто знает, может, он и ее поколачивал за каждый косой взгляд. Хотя вряд ли женщина, подвергающаяся постоянному насилию, выглядела бы столь уверенной в себе, как Грэта. Значит, оставалось три варианта: не знала (во что я не верила), не хотела знать (это было уже ближе к истине) и… знала, но не могла помешать. Последнее казалось наиболее логичным.
— Значит, нар-ученица? — задумчиво постукивая пальцами по низкой спинке кровати, на которой покоилась ее затянутая в тонкую перчатку рука, сказала брюнетка. — А ты уверена, Иль, что тебе это нужно? — Лиловые глаза ее загадочно блестели за полупрозрачной вуалью, которую лэфа так и не убрала с лица, вероятно, из-за опасения испортить сложную прическу.
— А по-моему, это здорово научиться бить мор… — Тина прикусила язычок на полуслове, «обласканная» мрачным взглядом своей старшей родственницы.
— Мне нужно, — ответила я и в который раз за время нашего затянувшегося разговора потерла якобы ноющие виски, состроив при этом страдальческую гримасу. — Я слишком слабая и беззащитная. Хочется стать сильнее, и у меня теперь есть такой шанс.
— Понятное стремление, — темно-красные губы растянулись в грустной улыбке, — для потерявшей память лэфы. Но ты могла бы найти вариант и попроще, милая.
— Это какой же? — прищурилась я. — Отправиться к дану и стать его младшей женой? — решила заодно проверить и правдоподобность недавнего послания, доставленного Керром.
— А он возьмет? — искренне удивилась Грэта.
— Понятия не имею, — проворчала я, снова хватаясь за виски, которые и правда начинали ныть.
И как понять по ее реакции: требовал меня к себе дан или нет? Ведь сестра Брэда вполне могла не знать таких подробностей. М-да, глупая была затея, не стоило и заикаться о бывшем женихе. Как-то некстати пришла в голову мысль, что Таш был третьим претендентом на мою руку и сердце, которого я потеряла до свадьбы, — и голова заболела еще сильнее. Может, на мне какой-нибудь обет безбрачия висит? Хотя, если так, то и на Ильве тоже.
— Просто, если бы взял, это было бы замеча… — искушающим голосом начала убеждать меня «королева тьмы».
— Спасибо, не надо! — не очень вежливо перебила ее я, а Эйдар, все это время тихо стоявший возле моего кресла, подпирая спиной стену, добавил:
— Ильва наша. И никто ее не получит, даже младший дан. — Сказав это, парень выразительно посмотрел на Грэту, а затем… подмигнул ее белокурой племяннице.
Тина, упорно делавшая вид, что не замечает молодого норда, покраснела. Сегодня малышка не разыгрывала из себя бедняжку, жизнь которой кончится в день свадьбы. То ли она хорошо играла в прошлый раз, то ли смирилась со своей участью, то ли тетя (или кто-то другой) убедила ее в том, что плюсов в такой женитьбе куда больше, чем минусов. Ведь стать женой дана — здесь все равно что на Земле получить титул герцогини с кучей земель в придачу.
Так что девушка была спокойна, весела и, как мне казалось, с удовольствием поболтала бы со мной на разные темы, но присутствие старшей Ликс заставляло ее придерживаться рамок вежливого визита. Никаких истерик, скандалов и эмоциональных признаний. Только ни к чему не обязывающая беседа, в процессе которой они пытались «прощупать» меня, а я… их. Ну и выпроводить, да. Вот только намеков эти лэфы, похоже, не понимали.
— Ильва ваша, молодой человек, пока ее память не восстановилась, — смерив Эйдара далеко не ласковым взглядом, проговорила Грэта. — А что будет, когда это произойдет? Она сейчас как дитя, которое не помнит ни себя, ни вас, ни нас. — Ее интонации все больше походили на тон умудренной опытом учительницы, отчитывающей нерадивого ученика. — Она ведь дочь Брэд-риля, который воспитывал ее в строгости и в полном убеждении, что норды — не те лэфы, с которыми ей следует иметь дело, — прозвучало не обидно, несмотря на то что под этой мягкой формулировкой женщина имела в виду жгучую ненависть брата к изгоям.
— Будем перевоспитывать, — широко ухмыльнулся наглый мальчишка и снова подмигнул. На этот раз мне. — В рамках нар-обучения, естественно.
Я чуть улыбнулась ему, а гостям сказала, как бы невзначай тронув клеймо на ухе:
— Иногда мне кажется, что прошлое лучше вообще не вспоминать. Так что постараюсь жить настоящим, тетя. — А потом, понимая, что намеками этих дам из моей комнаты не вытурить, заявила прямым текстом: — Если вы не возражаете, я хотела бы прилечь и немного отдохнуть. Пока шли поиски моего жениха, почти не спала. А последние новости и вовсе расстроили. Так что лучше нам с вами встретиться в какой-нибудь другой день. — Я улыбнулась им, искренне надеясь, что улыбка получилась виновато извиняющейся.
На лице Тинары отразилось откровенное разочарование. Судя по всему, малышка планировала погостить у меня подольше. Грэта же, поспешно вскочив, проговорила:
— Прости, милая. Просто мы так за тебя переживали и так соскучились, что забыли о времени, когда оказались здесь. Нам и самим пора. Пока нас не хватились слуги Брэда, лучше вернуться в старую беседку на краю городского парка и продолжить начатую там прогулку. — Ее улыбка тоже была извиняющейся, но темно-красный цвет губ добавлял ей странный оттенок тайны. Словно в простых на вид словах скрывался глубокий подтекст. Но я в силу своей «потерянной» памяти намек женщины так и не поняла. Если он вообще был, а не являлся плодом моего разыгравшегося воображения.
Провожать родственниц вниз я не пошла. За меня это сделал Эйдар. Я же осталась сидеть одна в не запертой на ключ комнате. О чем мне спустя пять минут и напомнила распахнутая ногой дверь.
— Ты-ы-ы-ы! — с порога взвыла Еванна, которая, в отличие от предыдущих визитерш, явилась без сопровождения нордов. Оно и неудивительно: то, что эта девушка здесь не редкий гость, я поняла еще на помолвке. — Как ты могла согласиться стать его амантой?! Тело Таша еще даже не нашли, а ты… ты… я знала, что ты все та же корыстная дрянь и никакие проблемы с головой тебя не изменили! — с обидой выкрикнула она и, с силой захлопнув дверь, подскочила ко мне.
Нервно сглотнув, я подумала, что Эйд нашел крайне неподходящее время для проявления вежливости, Лааш — для проверки Йена, а Ева — для визита ко мне.
— Прекрати истерику! — неожиданно для самой себя рявкнула я, подавшись вперед. — Думаешь, тебе одной больно?! Считаешь, что ты одна переживаешь?! Может, я и корыстная дрянь, зато ты — эгоистичная малявка, — «приласкала» девушку, которая была на порядок выше меня. И, не давая опомниться впавшей в ступор Еве, продолжила: — Таш — замечательный мужчина, и я по-прежнему надеюсь, что он жив и вернется. — Вру, не надеюсь, но ей об этом знать не надо. — Именно он и Йен протянули мне руку помощи, когда жизнь моя висела на волоске, не говоря уже о безвозвратно уничтоженной репутации. — Туда последней и дорога, но и об этом взвинченной до предела гостье говорить не стоит. — Может, я и не схожу с ума по твоему брату, но я его уважаю, ценю и люблю как друга. Люблю… а не любила, — повторила, прямо глядя на девушку. — Потому что пока, как ты верно заметила, не найдено тело, шанс, что Таш жив, по-прежнему есть.
— Но мне сказали, что ты согласилась стать амантой Йен-ри, — все еще зло, но уже заметно спокойнее проговорила Еванна.
— Ха! — Я раздраженно взмахнула руками и с громким хлопком опустила их на подлокотники кресла, в котором сидела. — Думаешь, у меня был выбор?
— Только не ври мне, что Йен тебя вынудил. — Складывая на груди руки, брюнетка криво усмехнулась, продолжая прожигать меня взглядом.
Но главная угроза миновала, я это чувствовала. Пусть младшая из Ликсов еще не прониклась ко мне добротой и пониманием, но и морду бить уже не рвалась. И это, безусловно, радовало, потому что против тренированной лэфы я — все равно что груша для опытного боксера. И, кстати… не слишком ли много разговоров про рыжего?
— Йен нет, а вот Грэм-риль с Керр-саем — да. И, поверь, то, через что я прошла в эти дни, — врагу не пожелаешь.
— Тогда почему ты до сих пор здесь? — недоверчиво вздернула черную бровь собеседница.
— Потому что здесь мне гарантирована защита от отца, дана и всех остальных, имеющих на меня виды, — стараясь, чтоб голос звучал как можно тверже, проговорила я.
— И защиту тебе, конечно же, обеспечит Йен? — Ее язвительный вопрос куда больше походил на утверждение.
Да что за черт?! Не сама ли она на моего «медведя» глаз положила, что так бесится из-за нашего с ним соглашения. И после целовального обряда ведь тоже на меня шипела за столом, требуя не забывать, чья я невеста. Но тогда мне казалось, что сестра просто защищает брата, а сейчас… о плохом думать не хотелось!
— Успокойся, Еванна, — сказала ей и, кивнув на кровать, предложила: — Сядь, и поговорим нормально.
— Да что тут говорить! — взвилась девчонка. — Ты еще на помолвке его глазами пожирала, а как только Таш пропал… а может, ты его и подговорила в те подземелья пойти, чтоб не путалс-с-ся под ногами? — зашипела она, нависая надо мной.
Кто бы знал, чего мне стоило не забиться в угол кресла, прячась от ее натиска. Вот только подсознательно я чувствовала, что, если дам слабину, утихомирить Еванну собственными силами уже не получится.
— Йен-ри — второй лэф в этой общине, которому я доверяю, — чеканя слова, произнесла я. — А на помолвке мне налили слишком много вина! — добавила мрачно. И тут же снова перешла в словесную атаку, не желая давать собеседнице время на новый выпад. — Кто вообще сказал тебе, что я согласилась стать чьей-то амантой?! Медве… в смысле, Йен взял меня нар-ученицей до зимы. А уж там видно будет.
— Не смей его обижать, а то я тебе шею намылю, ясно? — с угрозой в голосе заявила Ева и для пущей убедительности поднесла кулак к моему лицу.
— Итировы кущи! — Озвучив любимое нордовское проклятие, я вздохнула. — Да вы тут сговорились все, что ли? Как я могу обидеть эту ходячую груду мускулов?! И кстати! Ты зачем явилась, Еванна? По брату скорбеть или за его бывшего учителя ратовать?
Девчонка после моих слов как-то сразу вся сдулась, растеряв воинственный настрой, и стала вместо разъяренной вороны похожа на нахохлившегося воробья.
— Мне плохо, Иль, и больно, и страшно, и… — Она замолчала, опускаясь прямо на пол рядом с моим креслом. — Я ведь люблю его, очень, — призналась глухо и замолчала.
— Кого? — спустя минуту решилась-таки нарушить паузу я.
— Брата, конечно, — нахмурилась Ева. — Кого же еще?
Я благоразумно промолчала, решив не напоминать ей о некоторых рыжих нордах, которых она тут только что с пеной у рта защищала от меня. А по сердцу все равно «царапнуло». Слишком много яда и несогласия было в ее голосе, когда она говорила про нашу с ним возможную связь.
— Папа всегда ругался, что я в Стортхэм бегала, — вновь заговорила гостья, разглядывая пол. — Говорил, что я его позорю и все такое, а сам потом выпытывал, как там Таш? Нам ведь не положено дружбу с нордами водить… только деловое сотрудничество, не более того. Твой отец настаивает на таких отношениях. — Я удостоилась хмурого взгляда брюнетки, но ничего не сказала. — Когда Брэд переехал в Миригор, ты сильно изменилась, Иль. — Я пожала плечами и грустно улыбнулась. — Он тебя бил, да?
— Откуда ты знаешь? — удивленно посмотрела на девчонку.
— Не знаю. Просто… Ты вздрагивала, когда он на кого-то злился. Мы не так много общались в последние годы. Ты в основном сидела дома, даже училась там: преподаватели сами приезжали в особняк Ирсов давать тебе уроки. А когда мы встречались на каких-нибудь официальных приемах или на праздниках, ты ходила за отцом, словно тень, и никогда ему не перечила. Никогда! Так себя ведут, если кого-то фанатически обожают или… панически боятся.
— Я не помню, — немного помолчав, сказала ей. — Почти ничего. А то, что помню… страшно. — Голос дрогнул, и я невольно сглотнула подкатившийся к горлу ком.
— Ты поэтому к нордам ушла? — немного помолчав, спросила Еванна.
— И поэтому тоже, — честно призналась я.
— А еще почему? — В ее черных глазах разгорался интерес, а былая злость, напротив, исчезла без следа.
— Потому что Таш и Йен были единственными, кто нормально отнесся ко мне, когда я очнулась, закованная в цепи в их мини-борделе. Это так страшно, когда не понимаешь, где ты, кто ты и что происходит вокруг. А они помогли мне прийти в себя, защитили и дали шанс на нормальную жизнь.
— Нормальную жизнь с меченым? — Ева прищурилась, рассматривая меня так, будто видела впервые.
Я пожала плечами, ничего ей не ответив. Потом спохватилась, вспомнив о медальоне, и, вытащив цепочку из-под ворота домашнего платья, сняла ее с шеи, чтобы протянуть Еванне.
— Мне кажется, что это должно храниться у тебя, — сказала грустно и тут же уверенно добавила: — Так будет правильно!
Девушка сжала медальон в руках и, поднеся к губам, поцеловала. Потом прикрыла глаза и надолго замолчала. Мне тоже больше не хотелось говорить. Тишина дарила успокоение и давала каждой из нас возможность грустить по-своему. Не знаю, сколько времени мы так просидели, но, когда с тихим стуком открылась дверь комнаты, вздрогнули обе. А когда появившийся на пороге Эйдар спросил, почему мы заставили Йен-ри стоять за дверью и чего такого страшного ему наговорили, раз он ушел, не пожелав зайти, я побледнела.
Я не шла, а почти бежала, горя желанием поскорее добраться до «берлоги» Йена, расположенной, как назло, в другом конце жилого этажа. О брошенной в комнате гостье, ошарашенно смотревшей мне вслед, когда я, вскочив с кресла, заявила, что срочно должна выйти по делу, и умчалась, даже не думала. Все мысли были заняты тем, что мог услышать (а главное, подумать) рыжий норд, пока стоял под моей дверью. Как долго он там находился? Почему ушел, даже не удосужившись постучаться? Зачем приходил и… какого лешего он вообще проснулся так рано?! Одно дело — убеждать Эйда с Евой в том, что обидеть рыжего «медведя» невозможно, а другое — самой в это верить. Ведь окажись я сама на его месте, точно надумала бы что-нибудь лишнее, услышав наш с Еванной разговор.
По пути мне встретилась Лия с малышом на руках и, по своей обычной привычке, начала что-то щебетать, но я, извинившись, пронеслась мимо нее. И только остановившись перед заветной дверью, расположение которой приметила еще с первой экскурсии по Стортхэму, смогла перевести дыхание. Так, спокойно… Выдох, вдох, снова выдох… Унять сердцебиение, прикрыть глаза, прекратить уже наконец думать, что и как я ему скажу и… постучать!
Три коротких удара костяшками пальцев по деревянной поверхности получились какими-то слишком деликатными. Может, именно поэтому мне никто не открыл? Впрочем, и на глухой стук кулаком по двери хозяин комнаты тоже не среагировал. Постояв немного и подождав, я решила, что Йена просто там нет, и начала было разворачиваться, чтобы отправиться назад, как вдруг услышала тихий скрежет замка. А может, просто показалось? Размышляя на тему слуховых галлюцинаций, осторожно толкнула тяжелую дверь, и (о чудо!) она открылась.
Вот только рыжеволосый хозяин не встретил меня на пороге. Он благополучно спал на кровати, и, если бы свет из коридора не проникал в комнату, я бы его сразу и не заметила в полумраке мужской «берлоги», где горела всего одна свеча. Вот так, значит, да? Пришел, ушел и снова лег спать? Мило. Зачем сунулась в комнату Йена — не знаю. Следовало сразу развернуться и пойти к себе, не делая попыток помешать чужому отдыху. Но ноги сами понесли меня внутрь помещения, в котором я так давно хотела побывать.
Крадущиеся шаги казались недопустимо громкими, а тихий скрип закрывающейся двери и вовсе походил на тревожный сигнал, намекавший на то, что мне пора убегать. Но я не послушалась. Вместо этого потянулась к вставленному в замочную скважину ключу и, повернув его, едва не вскрикнула. Металл оказался достаточно горячим, чтобы заставить испуганно отдернуть руку, но не настолько обжигающим, чтобы ее повредить. Сомнений в том, кто мне открыл дверь, больше не было.
— Лааш? — позвала я шепотом. Но ответа не последовало. Хм… Может, впустив меня к хозяину, элементаль скромно удалился, дабы не мешать? На огненного похабника это было не похоже, но как знать, ведь не зря говорят, что и на старуху бывает проруха.
Подумав еще немного о странном поведении Лааша, я почему-то почувствовала себя загнанной в ловушку, устроенную духом. А еще испытала прилив дикого смущения из-за того, что без спроса вломилась на чужую территорию. Ведь если Йен спит, значит, все мои переживания не имели никакого смысла. Будь он обижен или расстроен из-за случайно услышанных слов, вряд ли завалился бы в кровать и тут же заснул.
Дыхание мужчины, в паре шагов от которого я остановилась, было тихим и ровным. Он лежал, не двигаясь и никак не реагируя на мое присутствие. В тусклом свете одинокой свечи его лицо казалось каменной маской безграничного спокойствия. «Медведь» спал и наверняка видел хорошие сны, а я, дурочка, просто накрутила лишнего. Решив так, осторожно подошла к его постели, поправила покрывало, съехавшее с мужского плеча, и, развернувшись, начала по-кошачьи мягкой поступью двигаться к двери, как вдруг услышала разочарованное:
— Ну-у-у, нет! Я так не игра-а-аю! Полумрак, романтика, а она бежа-а-а-ать! А где обнимашки, целовашки и стремительный переход в горизонтальную плоскость? — возмущенно сопя, заявили над моей головой.
И тут же как по волшебству вспыхнул огонь в камине, три свечи на столе и… сам Лааш.
— Итиров болтун! — откинув в сторону покрывало, простонал Йен. — Вот что тебе неймется, а? Давно в купальнях наряд вне очереди не отрабатывал? — Мужчина потер руками лицо и, спустив ноги с кровати, сел. — Извини, Лера… то есть Ильва, за этого сводника. Что ты хотела?
— Хм, — выдохнула я, продолжая стоять посреди заметно посветлевшей комнаты, на том самом месте, где застал меня расстроенный голос элементаля. — Ну-у-у, я как бы… — и замолчала.
— Как бы… что? — чуть улыбнулся норд, который сонным не выглядел совершенно. Тогда что же я только что наблюдала? Искусное притворство? Но зачем?
— Эйд сказал, что видел тебя возле моей двери и что ты ушел, не став заходить. Вот и пришла узнать — почему? — на одном дыхании выпалила я.
— Просто понял, что две твои родственницы, из-за которых разбудил меня Лааш, отправились домой, — ответил Йен.
— А почему не заглянул ко мне? — немного помолчав, спросила его.
— Не хотел отвлекать тебя от общения с сестрой Таша.
— Так ты все слышал! — воскликнула я, почему-то обрадовавшись, хотя следовало бы расстроиться. — Все слышал, да?
— Ну, — мужчина замялся, отводя взгляд, — кое-что слышал, извини. Вы с Еванной громко… разговаривали.
Я набрала в легкие побольше воздуха, потом шумно выдохнула и, решительно шагнув к Йену, перешла на скороговорку:
— Это ты меня извини. Если ты подумал, что я сказала…
— Я ничего не подумал.
— Но ты ведь нас слышал?
— Слышал, — со вздохом признался норд. — Знаю, не стоило. Просто боялся, что Еванна полезет в драку, вот и… не ушел сразу.
— Но ты ведь не подумал… — снова завела свою «пластинку» я, однако Йен меня мягко перебил:
— Ильва, ты ничего не сказала из того, что я не знаю сам. И уж точно ничем меня не обидела, сообщив Еванне правду о сложившейся ситуации. Прекрати переживать по пустякам. — Он демонстративно зевнул, прикрыв рукой рот, а я застыла на месте, не зная, что на все это ответить.
Вроде бы проблемы решены, особенно если учесть их надуманность. И надо бы пожелать норду сладких снов да убраться восвояси, но… я продолжала стоять, смотреть на «медведя» и думать о том, что же меня цепануло в сказанных им словах. А потом пришло осознание. Я сказала Еве то, что он знал и сам… Ну, конечно же! Все он слышал и все понял неправильно. Вот только это понимание полностью соответствует его собственным мыслям.
Проклятье! Что же делать-то? Как убедить мужчину, что я хочу быть с ним не только потому, что доверяю ему больше других в сложившихся обстоятельствах? Как донести до него, что мне он нравится настолько, что даже возможное возвращение Таша не заставит отказаться от намерения стать его амантой? Как сделать это так, чтобы объяснения не были похожи на сбивчивые оправдания, которыми наверняка «кормила» его Агира? Да никак!
— Ильва, что-нибудь еще? — Тихий голос норда вывел меня из размышлений.
— Да! — решительно сказала я и шагнула к нему. — Можно? — спросила, осторожно касаясь кончиками пальцев твердых наростов, бугристыми полосами ограничивающих мужской лоб. — Давно хотела их потрогать, — призналась, смутившись. — Они чувствительны?
— Нет. — Йен улыбнулся и прикрыл глаза, позволяя мне исследовать свои нордовские «украшения».
Линии наростов брали начало от бровей и, проходя через волосяную часть головы, сходились воедино на затылке, чтобы похожими на гребень буграми спускаться вниз по позвоночнику. Пробежав по ним пальчиками, я запустила руку за ослабленный ворот мужской рубахи, пытаясь проверить, где исчезает «гребень».
— Лера, хватит! — как-то слишком резко выдохнул Йен.
— Прости, увлеклась, — отшатнувшись от него и убрав руки за спину, виновато пробормотала я. — Тебе неприятно, да?
— Приятно, — глядя в упор на меня, сказал норд и, положив ладони на мою талию, притянул меня обратно к себе так, чтобы сократить расстояние между нами, но при этом оставил малюсенький промежуток.
— Тогда почему нельзя? — спросила тихо. Он сидел, а я стояла напротив в каких-то несчастных пяти сантиметрах от него, лица наши были почти на одном уровне, и я могла смотреть на этого рыжего великана не запрокидывая головы.
— Поэтому и нельзя. — Уголок его рта дернулся в кривой улыбке, а я, не сдержавшись, коснулась мужского подбородка кончиком указательного пальца. Провела невидимую линию вверх и принялась задумчиво очерчивать контур мужских губ. Йен молчал, и я продолжала, завороженная собственным занятием. Как вдруг услышала громкое:
— Да поцелуй ты его уже! А потом пощупаешь.
— Затухни! — мрачно посоветовал духу напарник.
Я же, резко отдернув руку от лица норда, покосилась на Лааша. А тот, заявив:
— Достали! Уйду я от вас, — театрально закатил глаза, потом красиво врезался в стену и, выполнив желание норда, исчез.
— Думаешь, правда, ушел? — некоторое время спустя спросила я шепотом.
— Вряд ли, — ответил Йен, продолжая придерживать меня за талию.
Мы были так близко, что слышали дыхание друг друга. Один удар сердца, два, три… глаза смотрели в глаза, неотрывно, долго. В комнате было тихо, на столе горели свечи, в камине потрескивал огонь, а от «медведя» снова пахло лимоном с медом, и я, поддавшись неожиданному порыву, сама сократила ту крошечную дистанцию, которую оставил между нами Йен.
Хотела просто прижаться к нему, почувствовать близость твердого мужского тела и шепнуть на ухо какую-нибудь приятную глупость, но вместо дружеских объятий получила поцелуй. Такой нежный и сладкий, что закружилась голова и подкосились ноги. Мир вокруг исчез. Были только я, он и гулкие удары наших сердец.
Тук, тук-тук… тук-тук-тук-бом-м-м! И следом до боли знакомый голос Еванны:
— Йен! Ильва у тебя? Откройте! — А потом снова требовательный стук в дверь, который уже было сложно спутать с биением чьего-то сердца.
Отстранившись от меня, «медведь» хотел ответить гостье, но я закрыла ему рот рукой и, сделав «страшные глаза», зашептала:
— Ты что? С ума сошел? Молчи! Решит, что тебя нет дома, и уйдет.
Он поцеловал мою ладонь, убирая ее от своего лица, после чего тихо сказал:
— Я могу Еванну и так выпроводить.
— Ага, как же! — усмехнувшись, возразила ему. — Выпроводишь ее, пожалуй.
— Просто скажу, что сплю, а ты не приходила.
— Она не поверит и потребует пустить ее, чтобы удостовериться.
Бом-бом-бом.
Жаждущая внимания гостья принялась бить по двери ногой.
— Йен, зараза рыжая, открой, говорю! — кричала Ева, а я, подумав, что такими темпами она сейчас в коридоре треть общины соберет, поежилась.
— Ты так боишься быть застуканной? — Голубые глаза норда сузились, а губы чуть искривились в слабом намеке на улыбку. Он неотрывно смотрел на меня, и казалось, совершенно не беспокоился о концерте, который устраивала сестра Таша.
— Конечно, боюсь, — не стала отпираться я. — После той урезанной версии, которую сегодня озвучила Еванне, мое затянувшееся пребывание в твоей спальне лишь вернет ее к первоначальной точке зрения.
— Какая же ты боязливая, Ильва, — не без язвительности проговорил мужчина. — То боишься, что я подумал что-то не то, теперь вот, что она. Всем не угодишь, ты ведь в курсе? Если стесняешься меня, просто скажи, и я сведу наши встречи наедине к минимуму. И не смотри на меня так, я не обижусь, честно. — Он улыбнулся. — Я, знаешь ли, вообще не обидчивый.
— З-с-с-сато я обидчивая, — прошипела, мрачно глядя на него. — Не ищи в моих словах и действиях подтекст, пожалуйста. Я не сказала Еве, что ты мне нравишься гораздо больше, чем друг, только потому, что имела за это все шансы получить по морде. — Мужчина нахмурился, а я продолжила шептать: — Она сама по тебе, похоже, сохнет, а тут я на дороге, да еще и с перспективой стать твоей амантой.
— Еванна? По мне? — Он усмехнулся, совершенно не веря в такую версию.
— Йе-е-ен, открываа-а-ай! — нараспев произнесла девушка с той стороны двери. Слышно ее было хорошо и здесь, а, учитывая толщину стен и деревянной створки, в коридоре эти «песни» звучали стократ громче. Мысленно порадовавшись, что догадалась повернуть в замке ключ, я вздохнула:
— По тебе, угу. И если застукает меня с тобой, точно запишет в соперницы. И никакие «мы просто разговаривали» ее не убедят.
— А мы просто разговаривали? — почему-то развеселился норд.
— Да! — окинув его довольную физиономию хмурым взглядом, сказала я. — И весьма продуктивно.
— Продолжим? — предложил Йен, хитро щурясь.
Дверь снова содрогнулась, я же неожиданно для себя сказала:
— А давай! — И, обняв его за шею, сама впилась в такие жесткие с виду, но почему-то нежные на ощупь губы. И мир снова потерялся вместе с назойливой Еванной и ее монотонным стуком.
Мужчина опять прижал меня к себе. Порывисто, сильно, но ни разу не больно, словно чувствовал ту тонкую грань, за которой шальные ласки могут стать неприятными. А я с тихим стоном запустила руки в его распущенные волосы и, сжав их у корней, чуть оттянула голову норда назад, чтобы, на миг разорвав наш сумасшедший поцелуй, заглянуть в его глаза и прошептать его имя. А потом волшебство кончилось.
— Йен! — Голос Грэма игнорировать было куда сложнее, чем Еванну. — Открой ты этой ненормальной, пока она весь этаж на уши не подняла. Я знаю, что ты в комнате, Грог знает.
«Медведь» разочарованно заворчал, уткнувшись носом в мою шею, и, продолжая сжимать меня в объятиях, тяжело вздохнул, чуть прикусил кожу на изгибе моего плеча и встал. Я же, повинуясь движению его сильных рук, наоборот, села.
— Если хочешь, можешь спрятаться, — сказал норд, задувая на ходу свечи, да так и пошел босой открывать дверь незваным гостям.
А за моей спиной раздался торопливый шепот Лааша:
— Я бы предложил тебе, Лерка, залезть под одеяло, но если действительно боишься спалиться — лучше под кровать!
