Вбежав в дом, резко остановилась в нижней большой комнате. В сумбуре мыслей и чувств рухнула на бесформенное сиденье, полуутонув в нем. Но сидеть было удобно. Закрыв глаза, откинулась назад и попыталась расслабиться.

Ему легко наседать на меня! Вот если бы я от него потребовала… Не зная, что бы такого равнозначно страшного я могла от него потребовать, немного успокоилась, придя к очевидной мысли. Я его совершенно не знаю! До такой степени не знаю, что даже приблизительно не могу предвидеть его действия, не представляю, что для него страшно и невыполнимо, а что хорошо и полезно.

Вот и сейчас непонятно – на самом деле хочет помочь перебороть страх или просто развлекается? Если по-хорошему, то бороться с моей фобией как-то надо, но… От понимания этого факта жизнь легче не становилась и страх не проходил. А бой с собой, он, как известно, самый сложный. Посмотрим, как завтра получится. Вдруг и сумею…

С этим решением встала и пошла на кухню. Надо попробовать напитки из других сосудов! Достав с полки чистую кружку, принялась дегустировать, отливая по паре глотков из каждого корала. Надеюсь, ничего алкогольного тут не водится. Перепробовав почти все, неожиданно ощутила себя абсолютно сытой, а заодно заметила для себя те сосуды, содержимое которых понравилось. Что вообще это за напитки? Почти все они отличались густотой и гомогенной структурой.

Орино, прислонившегося к дверному косяку, я заметила сразу, но виду не подала, продолжая свое исследование. Он мне не мешал, молча наблюдая за моими действиями. Поэтому, подойдя к финалу процесса, обернулась к нему и, встретившись с его хмурым взглядом, задала актуальный вопрос:

– А что это за напитки?

– Наша обычная еда. У нас большинство блюд жидкообразной формы. Из твердой пищи только водорослевый хлеб, кролы и триалы. Завтра попробуешь, – охотно ответил верлианец.

Непроизвольно покосившись на его рот, насколько я помнила, с весьма острыми зубами, искренне удивилась:

– Наша – это чья? Истинных верлианцев или тех, кто перешел на высшую ступень?

– Высших. В подводном мире, наоборот, пища в основном твердая. А после трансформации усваивается еда именно в такой форме. – Он указал на сосуды.

Понимающе кивнув, вежливо спросила:

– А с грязной посудой как быть? – и помахала кружкой, которую использовала.

Орино плавно оторвался от стены и, шагнув ближе ко мне, указал на похожую на ванну, только значительно меньшего размера, впадину с гладкими поверхностями. И знакомый рычаг с отверстиями там имелся. Опять вода… Я едва не застонала. Пожалуй, если ориентироваться на продолжительную связь с руководителем, в этом водном окружении придется как-то осваиваться. Но не все сразу! На столько подвигов одновременно меня не хватит, поэтому, торжественно вручив шефу грязную кружку, удалилась из кухни, бросив на ходу:

– На сегодня воды с меня хватит! Боюсь и не отрицаю этого. Вот руководители наверняка тоже боятся, что их любовницы могут забеременеть, так что вы меня поймете – у каждого свои страхи! Никто из нас не совершенен. – Ушла я крайне довольная его потрясенным внешним видом. Надеюсь, он понял, что мне тоже есть чем его напугать.

Поднявшись в спальню, достала из своего бокса личный зум и снова отправилась на улицу. На сытый желудок жизнь казалась безопаснее, а мир вокруг – вдвойне прекраснее. На этот раз расположившись значительно дальше от берега, так, чтобы любоваться живописным колоритом местной, поголовно остроконечной флоры, стала настраивать впн-тоннель, ловя связь. Наверняка верлианец не остается в своем жилище отрезанным от общения с внешним миром. Связь почти сразу поймала, что позволило мне войти в свое виртуальное почтовое хранилище. Там обнаружила письма от мамы и Гриши. Мама подробно описывала уроки по «Введению в человеческое мироустройство», которые вела на одной из марсианских жилых космических станций для маленьких марсиан, и выражала надежду, что мне «удастся хорошо адаптироваться в новом коллективе и наладить устойчивые взаимоотношения с руководством». Знала бы она, насколько я преуспела в последнем!..

Гриша всю первую половину сообщения предавался стенаниям о своем неземном счастье – на мое место взяли толкового историка. Это надо было понимать так: он не доставлял нашему сетевому администратору лишних сложностей. А вот вторая половина была посвящена многочисленным подробностям их семейного счастья. С особой радостью за друзей я дочитала письмо, утешая себя мыслью, что раз есть такие пары, то человечество не безнадежно. Под конец сообщения Гриша тактично интересовался, пора ли уже выражать соболезнования сотрудникам технического обеспечения моего нового места работы.

Посмеявшись, записала голосовое письмо для мамы и друга одновременно. Тщательно следя, чтобы не выйти за рамки профессиональных обязательств и ни о чем лишнем не проболтаться, сообщила, что на новом месте все началось весьма своеобразно и сейчас мне очень интересно вникать во все местные процессы. Окружение самое невероятное, а вопросов для изучения масса. И таки да, в первые же десять рабочих минут я имела удовольствие не только столкнуться с представителем упомянутой другом службы, но и уничтожить уникальную технологичную разработку. Так что я кругом на высоте!

Надеясь, что Гриша оценит (пусть человек еще раз насладится осознанием собственной везучести!), а мама за меня порадуется, повесила сообщение в очередь на отправку.

Подняв голову от экрана зума, все еще продолжая счастливо улыбаться на волне новостей от близких, обнаружила сидящего неподалеку Орино. Ну некогда верлианцу отдыхать!

– Я не несмышленый ребенок, в воду не полезу, далеко от дома не уйду. Не стоит так тщательно меня опекать, – намекнула я. – С таким отдыхом устать можно гораздо сильнее, чем в процессе работы.

Орино, склонив голову к плечу, некоторое время с интересом всматривался в мое лицо, прежде чем медленно ответил:

– Это необычно так – отдыхать дома с кем-то… Непривычно. Я еще не понял, лучше так отдыхать или хуже.

Понятно! Помимо оговоренных обстоятельств, меня еще и как объект для утоления голода общительного характера используют. Одному тут наверняка тоскливо. Что ж, я не против. Мне с гидом тоже интереснее. Пусть он наблюдает за мной, а я буду его мир рассматривать.

– Хочешь прогуляться по суше или полетать? – предложил мне Орино.

– Прогуляться! И полетать! – тут же отозвалась я. – Но что-то можно и в другой день…

Мы отнесли мой зум домой и отправились по узкому перешейку между двумя зеркальными безграничными водными территориями.

– А как сообщаются водные жители, разделенные сушей? Или суша где-то обрывается? – полюбопытствовала я.

– Эти пояса суши очень длинные, они переплетаются между собой, обвивая всю планету. Но под водой, на глубине, часто встречаются подземные тоннели, пронизывающие породу насквозь. Некоторые совсем узкие, другие очень широкие, такие, что позволяют пролететь даже леталке. Все местные жители прекрасно знают маршруты, так что проблем с сообщением нет. В крайнем случае, можно по воздуху. Есть и у истинных верлианцев свои переместительные аппараты, просто изнутри они заполнены водой, – подробно объяснял Орино, опять напомнив мне доброжелательного хозяина, с гордостью знакомящего гостя с достопримечательностями.

Это было так здорово – просто идти рядом по настоящей земле, дышать несинтезированным воздухом и смотреть на реальные растения, а также на обнимавший сушу с обеих сторон океан. Верлианская наземная растительность, в которую я нырнула с молчаливого разрешения Орино, вопреки своей внешней «остроте», на ощупь оказалась очень мягкой. Высоких растений я не заметила. Разве что своеобразные лиловые кусты, достигавшие моих плеч. Еще отметила общий фактор – вместо корешков, уходящих в грунт, у верлианских разномастных «травинок» на поверхности почвы имелось уплощенное, схожее с широкой пластиной основание.

А уж когда из-за ближайшей травяной кочки-розетки размером с приличный таз появилась невероятная, сантиметров сорок в длину, живность, я едва не села на землю от удивления. Это нечто каким-то образом напоминало сухопутную «рыбосороконожку»: по крайней мере, на поблескивающем сиреневыми чешуйками округлом длинном тельце вроде бы имелись плавники. Но «оно» шло, перемещалось вперед. Нижние множественные плавники-гребешки выглядели довольно прочными, во всяком случае, существо, передвигаясь, уверенно опиралось на них туловищем. Не подумав, протянула руку, стремясь на ощупь познакомиться с очередным верлианским дивом. Орино руку перехватил, не позволив ей достигнуть цели:

– Стол сильно укусить может. Он хищник, и зубы очень острые.

В шоке уставившись на злодея, попыталась соотнести его забавный внешний вид и грозную натуру.

– А по нему и не скажешь! Такой забавный, – провожая взглядом хищника, деловито спешащего к противоположному краю суши, заметила я.

– На земле они не нападают, если только ты сама к нему полезешь. А вот в воде… Да еще сбившись в стаю… Своими крепкими челюстями, вцепившись в тело, вырывают куски плоти, и так пока до скелета не обглодают. Нередко по их вине гибнут мои сородичи, – серьезно сообщил Орино.

Обалдеть! Вот и гуляй тут одна.

– А у вас опасный мир! – воскликнула я. – Много случаев гибели в результате нападения таких хищников?

– У нас естественный мир, и хищников в нем немало. И стол далеко не самый опасный. На суше нет собственной фауны. Вот только столы иногда выбираются из воды, да еще может крид пролететь. Они перемещаются высокими скачками, взлетая над поверхностью воды или земли. Все остальные живут в воде. И у нас, как и в любом другом живом мире, на территории дикой природы надо быть готовым ко всему. Тут каждый может стать добычей хищника. Случаи гибели моих сородичей нередки, потому и мальков выгуливают под присмотром. Ведь они особенно беззащитны.

Решила для себя, что во время завтрашнего путешествия в подземный город буду предельно осторожной, на всякий случай шарахаясь не только от «столов», но и от «стульев» и «диванов»… А вообще, забавное языковое совпадение.

Гуляли мы часа два, отошли далеко, километра на четыре. За это время больше никаких животных я не увидела. Действительно, одиноко так жить…

Ужинать я отказалась, и это почему-то заставило Орино помрачнеть и насупиться. Но после сверхсытного обеда чувства голода до сих пор не было, а смысл тогда объедаться на ночь?

Как только мы вернулись с прогулки, заскочила на минутку в ванную – привести себя в порядок. Потом, засветившись на кухне и в шутку объявив о намерении голодать в знак поддержки обиженных жизнью столов, собралась лечь спать: день выдался утомительным, а завтра ожидалась не менее насыщенная программа.

– Почему обиженных жизнью? – Орино удивленно мигнул глазами.

– Почему что их никто не любит, – загадочно улыбнулась я и, подпрыгивая на ходу от смеха, ускакала обратно в ванную.

Только успела захлопнуть за собой дверь, как услышала вопрос верлианца, который явно притопал следом:

– Я войду?

– Нет! – уже стянув одежду, испуганно пискнула я.

Спустя минуту как-то глухо прозвучал вопрос:

– Может быть, я хотя бы ванну тебе приготовлю?

В принципе я была не против, сил уже не осталось. Да чего там, я бы и от его услуг по помывке себя не отказалась, но… обстоятельства не располагали ни к его присутствию, ни тем более к принятию ванны.

– Сама сделаю.

Сейчас быстро ополоснусь и в постельку. Даже верлианский гидроматрас уже не пугал. Вот что значит здоровая усталость.

Справилась с гигиеническими процедурами я быстро. В одних трусиках и полотенце, скрутив волосы на затылке и подхватив бутылочку с молочком, отправилась в спальню. Нижняя челюсть неожиданно решила жить отдельной жизнью, вынуждая меня постоянно зевать. Поэтому даже первоначальное намерение натянуть сорочку на ночь решила отбросить. Скрывать все равно уже нечего, а ее еще надеть надо – целое дело, в общем. Просто плюхнулась на кровать и, из последних сил держа глаза открытыми, принялась втирать в кожу молочко. Мама меня с раннего детства приучила: для кожи увлажнение, как и для всего живого, – вопрос первоочередной. Так что у меня это уже рефлекс!

Орино стоял возле прозрачной стены, за которой виднелся океан, окрашенный в медные оттенки заходящим солнцем, и выглядел при этом крайне напряженным. Я бы даже сказала – напряженно натянутым. Он, ни на миг не отводя взгляда, следил за каждым моим движением.

– Ты железный просто, – позевывая и растирая молочко по плечам, решила я сделать заслуженный комплимент верлианцу, – никакие впечатления не берут, завидую такой стойкости.

Откинув полотенце на край кровати, переключилась на грудь и живот. Орино резко отвернулся и минут пять любовался водным пейзажем. Я перешла к ногам, по очереди поднимала каждую, вытягивала перед собой… Осталась спина… Решив прибегнуть к уже проверенному способу, подхватила бутылочку и, подняв взгляд на верлианца, пробормотала:

– Помож…

Он даже не дослушал, резко сорвался с места и выскочил из спальни. Дверь хлопнула, кажется, одновременно с входной. А спустя еще несколько минут, в течение которых я оторопело продолжала пялиться на место, где он стоял, услышала всплеск воды.

Ну и пусть ее, спину. Заснула мгновенно.