Когда они вошли в украшенный цветами зал, пожалуй, никто не удивился. Всеобщее понимание происходящего продолжалось ровно до того момента, пока придворные не разглядели драгоценность, что навесил инквизитор на шею своей спутницы. Семью милорда Эскеля знали при дворе прекрасно, а потому и это украшение его матери, которое неоднократно привлекало внимание своим великолепием, успел разглядеть даже самый подслеповатый придворный.

Реакция была неоднозначной. Его величество, что беседовал с послом, усмехнулся и жестами подозвал подчиненного к себе. Элиан с видимым неудовольствием отпустил локоток своей спутницы, но подчинился. Рей осталась одна. Впрочем, ее одиночество длилось недолго – уж слишком много сплетниц было среди придворных дам.

Ее высочество, которая также не отличалась тактом и проявляла любопытство ко всему происходившему во дворце, подалась вперед, давая понять, что именно она первой будет говорить, по всей видимости, с новой леди Эскель.

Принцесса была прекрасна как никогда. В нежно-голубом платье она выглядела еще более трогательно, чем обычно. Большие, с синевой глаза лучились счастьем, и Рей поняла, что не только она хорошо провела эту ночь.

– Ваше высочество, вы ничего не хотите мне сказать?

– Только после вас, леди, – рассмеялась принцесса. – Здесь есть выход в сад. Мы можем прогуляться и обсудить все наедине. Полагаю, так будет интереснее.

– Если там мы сможем остаться наедине, – пожала плечами ведьмочка и оглянулась на инквизитора. Элиан был занят с его величеством, а потому она подумала, что не случится ничего страшного, если она недолго поговорит с принцессой.

Они прошли мимо придворных, которые, было, бросились к ним выразить свое восхищение. Рей даже несколько раз кивнула, следя за реакцией принцессы, но в душе у девушки росло волнение: с чем ее все так поздравляют? Неужели считают, что Элиан действительно женится? Рей потупилась, вспомнив их совместную ночь. Да, ей понравилось. Любовник из инквизитора вышел чудесный, но муж… Ведь его натуру не переделаешь, а властный, но решительный мужчина хоть и восхищал, однако боязно было полностью подчиниться его власти. А жена аристократа, к сожалению, иной раз имела даже меньше прав, чем простая селянка, и даже ведьминская суть могла не помочь, хотя…

– Прекрасное утро, – начала светскую беседу принцесса, глядя куда-то вдаль. Это было сложно сделать, учитывая, что ее высочество привела Рей в сад-лабиринт с высокой зеленью.

– Да, – согласилась Рей и взглянула на небо, – но, к сожалению, после полудня пойдет дождь. Видите, облака начинают сгущаться.

– Вероятно, вы правы, – не стала спорить принцесса, скрываясь за углом. Рей шагнула за ней. – Вот только с оценкой ошиблись, – совсем другим голосом произнесла девушка.

– В этом она пошла в мать, – насмешливо пояснил Альверт. – Франсуаза, прелесть моя, ты же знаешь, что ты должна сделать?

– Да, мой господин, – совершенно неживым голосом отозвалась принцесса. Развернулась и быстрым шагом прошла портал, вновь возвращаясь в лабиринт.

Рей бросилась за ней, даже добежала до проема, но миновать его не смогла, так и оставшись в… Девушка огляделась. Пустая комната, просто коробка, внутри которой стояли они втроем. Альверт, она и ее мама. Ведьмочка быстро взглянула на мать и по ее заплаканному лицу поняла, что происходящее уж точно не принесет ей ни тени улыбки.

– Дорогая, проводи свою дочь в отведенные ей покои и объясни правила поведения в доме, – коротко распорядился Владыка и обратился к Рей: – А ты, Альфрея, можешь запомнить: сбежать из этого дома не получится. Ни при помощи матушки, ни при помощи инквизиторских червей. И да, пока не забыл. – Альверт стремительно подошел к ней и сорвал с ее шеи украшение. – Терпеть не могу этих защитных родовых амулетов.

Владыка насмешливо поклонился и покинул комнату. Рей бросилась к матери, помогла ей подняться с колен.

– Девочка моя, – горько улыбнулась Сиален. – Моя несчастная девочка…

– Мама, все хорошо. Обещаю, все будет хорошо, только нужно потерпеть. Мы выберемся, Элиан нам поможет…

– Он не сможет ничего сделать. Альверт отдаст тебя Дункану. Это их договор, это его обязательство.

– Мы что-нибудь придумаем, – пообещала Рей.

– Надеюсь.

Словно через силу Сиален сделала первый шаг и повела свою дочь по их общей темнице.

Внутри дом был совсем не темный. Через высокие стрельчатые окна проникало так много света, что в коридорах не было даже признака тени. Даже кадки с цветами стояли так, что свет падал отовсюду. Рей прикусила губу. В такой ситуации даже Иви не сможет помочь. Если ведьмочка выйдет из ее тени и вытолкнет Рей, то не сможет вернуться сама, а для темных спасение собственной жизни – приоритет. А значит, рассчитывать на Иви не приходится.

Они поднимались по лестнице, устланной мягким ковром, когда навстречу им выбежала девочка лет десяти. Дочь Сиален и Владыки.

– Мама? – Маленькое лохматое чудо встревоженно уставилось на Сиален, перевело взгляд на Рей, и девушка почувствовала, как ее атакует волна чистой силы.

Не надеясь защититься, ведьмочка все же представила вокруг себя сферу. И с удивлением увидела, как ее обычно слабая защита наливается такой силой, что девочка, еще недавно жаждавшая покарать, как она считала, обидчицу матери, удивленно вытаращилась на нее.

– Мама? – уже совсем по-иному спросила девочка. – Почему она смогла закрыться?

Сиален слабо улыбнулась, виновато взглянула на старшую и поспешила к младшей из дочерей, уже сменившей гнев на милость.

– Потому что она – твоя старшая сестра.

– Моя старшая сестра? – Девочка уже совсем по-другому посмотрела на Рей. Оценивающе и с какой-то безудержной надеждой. – А она сильней Аларика?

– Возможно.

– Наконец-то! – радостно огласила Лорелея.

– Лея, тише. Отец не любит, когда ты кричишь.

– Но папа ушел, – как-то растерянно возразила девочка.

– Все равно не стоит, солнышко. Иди к себе, хорошо? Мама скоро придет.

– А сестра придет? – поинтересовалась Лея. – Пусть брат тоже ее увидит.

– Кого я должен увидеть? – насмешливо поинтересовался Аларик.

Юноша, как и отец, не любивший возгласы и крики, решил восстановить нарушенную сестрой тишину. Он покинул свою комнату и просто пошел на голос младшей. Интуиция его не подвела: здесь и правда было интересно.

– Матушка?

– Это Альфрея. Она поживет у нас.

– А потом?

– А потом выйдет замуж за Дункана.

– Она наша сестра. Старшая, – констатировал Аларик, придирчиво оценивая новоиспеченную родственницу. – Ее поселят в лиловые апартаменты?

– Да, так распорядился Альверт.

– Я провожу ее, матушка. Присмотри за Леей, – таким похожим, не терпящим возражений тоном, как и у отца, распорядился колдун. После чего спустился чуть ниже, так, чтобы его глаза были на одном уровне с Рей, и ударил. Чужой разум попытался вторгнуться в ее сознание, но ведьмочка не позволила. – Да, ты действительно наша. Добро пожаловать в семью.

Больше он не сказал ей ни слова, пока они не переступили порог ее новых покоев. Да, и правда лиловые. Лиловые стены, фиолетовые тяжелые шторы, собранные сейчас по обе стороны от окна и открывающие широкий подоконник. Но, примечательно: в комнате, куда они попали, не было углов. Стены перетекали друг в друга без каких-либо изломов. А в местах, где должны были сходиться три грани, искусной рукой какого-то колдуна были выведены руны. Сейчас контур был открыт, но Рей поняла, что, если хозяин всех этих ухищрений захочет, она не сможет покинуть отведенные ей комнаты.

Девушка грустно улыбнулась. Слишком часто у нее появлялись такие вот новые апартаменты, и каждый раз с сюрпризом, а свои… Свои создать у нее так и не получилось.

– Располагайся. – Аларик приглашающе махнул рукой, отошел к стене, прикоснулся к ней и продолжил: – И привыкай к своей тюрьме.

– Тюрьме?

– А ты думала, этот дом не тюрьма? – Колдун расхохотался, обошел Рей, заставив ее обернуться, и присел на краешек кресла. – Все живущие здесь – заложники. Кто-то положения, кто-то собственной глупости, кто-то отчаянной веры, а кто-то – моего отца. Но не волнуйся, если я осведомлен верно, тебя скоро Дункан заберет. Прими мои соболезнования.

– Ты слишком откровенен.

– Хочешь, чтобы я врал? Я обязан тебе, так почему бы не отплатить хотя бы честностью?

– Обязан?

– Моя младшая сестра. Элиоту все равно, кто из нашей семьи, а мне нет. Какой бы глупой Лея ни была, она – моя сестра, и я не хотел бы ей подобной участи. Но пока я слаб, – Рей ощутила явственную злобу в голосе юноши, – и отец не слушает меня. Но все изменится.

Он порывисто поднялся с кресла и стремительно ушел, оставив девушку одну. Она еще какое-то время постояла так, в одиночестве, а потом, подумав немного, села на ковер и расплакалась. Ибо на это раз повод был куда более достойный, как и зритель, что оставил здесь глазок, чтобы приглядывать за гостьей.