ГЛАВА 8,
в которой звенит сталь, идут в ход личины и мороки, раскрывается обман и строятся козни
Играть не устать, не ушло бы дело.
Русская пословица
Убил бобра, а не нашел добра.
Охотничья прибаутка
Рассвет застал меня в привратной башенке. Факелы уже едва чадили, но света было достаточно — кинжальные лучи солнца проникали внутрь сквозь бойницы восточной стены.
— Есть кто живой? — жизнерадостно прокричала я, карабкаясь по высоким ступеням. — Служивые! Мне сказали, моя шкатулка у вас на сохранении пребывает. Ау!
Площадка второго этажа была забита оружием. В настенных креплениях висели ряды арбалетов, луков и длинных копий с острыми наконечниками, а в центре помещения возвышался куб из сложенных стрел. Я присвистнула, на глазок прикинув их количество. Паляссо дель Акватико с этими припасами мог выдержать недельную осаду. Два-три лучника, если расположить их вот у этих бойниц, перекрывают все подходы к восточной стене. К слову, а сами-то охранники где? Прикорнули на посту?
Я запрокинула голову. Лестница поднималась выше — туда, где, судя по звукам, располагалась голубятня. Может, стражники решили встретить рассвет на свежем воздухе в компании зубастых почтовых голубей? Сама я этих полезных птичек на дух не переносила. К счастью, подниматься к нерадивым охранителям мне не пришлось. Когда я обогнула кладку, чтобы продолжить восхождение, на глаза мне попалась шкатулка. Она стояла на полу под нижней ступенькой. Чтобы добраться до нее, я опустилась на четвереньки.
— Вы кто? И что здесь делаете? — грозно донеслось сверху. Скрипнули ступени, на макушку мне посыпался какой-то мелкий сор.
Я схватила свое имущество и быстро разогнулась, отряхивая волосы свободной рукой.
— Я гостья сиятельного дона — студентка Квадрилиума Лутеция Ягг, — встряхнув шкатулкой, будто в доказательство своих слов, ответила я. — И так как… А впрочем, я уже получила то, из-за чего пришлось вас потревожить. Позвольте откланяться.
Собеседника своего я толком не видела, только темный силуэт на фоне опускной двери.
— Ну, иди, с-студентка…
Неожиданная фраза застала меня уже на середине спуска. Я замерла, оглянулась и осторожно посмотрела поверх ступеней. Давешний серебристоливрейный мажордом оскалился и махнул рукой.
— Уходи, девчонка! Кыш, я сказал!
Все-таки не следят в доме Акватико за манерами челяди, ох не следят!
Я пожала плечами, решив, что не мое это дело — взрослых элорийских дядек уму-разуму учить, и сбежала по ступеням.
Во дворе было свежо и пахло близким морем. Мне захотелось немедленно снять туфли, чулки и побродить по мелководью. К сожалению, путь мой лежал совсем в другую сторону, в город. Времени не было совсем — ну вот ни одной минуточки. И даже обещанная Агнешкой дуэль не могла меня задержать в гостеприимном паляссо дель Акватико. Ибо дело — прежде всего. А что я с дуэлью сделать могу? Ежели в двух великовозрастных болванах взыграло ретивое, ежели гордость мужская в крови бурлит, встревать между ними чревато. Да и глупо. Да и бесполезно.
Я задумчиво посмотрела на крышку шкатулки. Поговорить с Иравари хотелось просто до чесотки, но открыть зеркало я не решалась. Вот за пределы замка выберусь, под первой же оливой усядусь и демоницу свою призову. Там-то можно.
Пальцы сами собой пробежались по резному лабиринту крышки. Вот как только отсюда ускользну…
Где там, Агнешка сказала, наши кабальеро шпаги скрестить надумали? У зимнего сада? Значит, нужно обогнуть хозяйственные постройки и идти вдоль восточной стены…
Я посмотрела на солнце и побрела искать место дуэли. В конце концов, это просто неприлично — оставлять без внимания поединок, поводом для которого сама и явилась. Не комильфо, как говорил один из моих учителей фехтования. Я только одним глазком гляну. И для собственного стиля полезно, и для общего развития…
На полном ходу я врезалась в чью-то мощную грудь, отлетела и растянулась на шершавых камнях двора.
— Лутоня!
Меня ловко подхватили под мышки и поставили вертикально.
— Что же ты никогда не смотришь, куда идешь?
Я даже не огрызнулась. И не удивилась нисколечко. Ну подумаешь, Ваня мой рутенский чуть с ног не сбил. Не в первый чай и не в последний раз.
— Какая удача, что я именно тебя повстречал, — улыбнулся недоросль. — Я тут Влада Дракона разыскать должен. Поможешь?
— Как не помочь, — ответила я. — Мне же заняться больше нечем, только провожатой и работать. А стражникам ты чего наплел, чтоб они тебя пропустили?
Мой сарказм пропал втуне.
— А это вторая удача за сегодняшний день. Нету никого у ворот.
— Свезло так свезло… Пошли уж, недоразумение, а то к началу не успеем.
— К началу чего? — последовал за мной Иван. — Тебе отчет мой о прибыли передали? Алькальд обещал.
— Обещал и исполнил. Лично сможешь его поблагодарить. У него как раз дуэль с валашским князем вот-вот начнется, а ты плетешься, как гусыня через тракт.
Ваня прибавил шагу и подхватил меня под руку.
— Слухи ходят, тебя в какой-то пояс заковали?
— Ага, как неконтролируемую магичку. Мэтр Пеньяте очень за безопасность Кордобы радеет.
— А Дракон что про это думает?
— Сам у него спроси! — разозлилась я. — Между прочим, какие у тебя дела с господарем? По какой надобности ты его здесь разыскиваешь?
Голубые глаза недоросля забегали самым вороватым образом.
— А не должен я тебе отвечать! Вот!
— Еще как должен! Ты же у нас лицедей, значит, я твоя хозяйка. Отвечай! Кому говорю!
Ваня изобразил сначала работу ума, затем мировую скорбь и протяжно вздохнул.
— Я поручение для него выполнял. Господарь же сам порталы пользовать не может, вот я вместо него… Я этой ночью на континенте был. В Романии, в Шегешваре.
— И с кем виделся?
— Ну, до самого замка я не добрался, в ближайшей деревеньке почтового голубя выпустил и ответа дождался. Вот его-то я господарю и несу. — Ванечка продемонстрировал на открытой ладони плотную трубочку послания.
Я на мгновение задумалась. Кажется, мой супруг затеял очередную авантюру, в подробности которой посвящать меня не собирался.
— С каких пор ты, друг ситный, на посылках у Дракона служишь?
— С недавних, — просто ответил Иван. — Господарю в Элории больше опереться не на кого. Я человек надежный, сама знаешь. А для такого рода поручений особого ума не требуется. К тому же Влад мне пообещал, что тебе от этого вреда не будет.
— Вы и обо мне подумали? — фальшиво восхитилась я. — Ну, под покровительством таких благородных кабальеро я могу ни о чем не беспокоиться.
К тому времени мы уже огибали солярий. До места поединка оставалось всего ничего.
— Ты это… «Мать четырех ветров» нашла? — неожиданно пробормотал Иван. — А то, знаешь, в любой момент понадобиться может.
— Кому может понадобиться новый Источник? Зачем?
— Разным людям. Тут же вопрос стоит вовсе не о том, кому он нужен, а кому он ни в коем случае достаться не должен.
Мой рутенский дурачок был на диво серьезен.
— Ты сама посуди, ветреница, теперешний Источник иссякает, у кого новый окажется, тот на вершину и взойдет. Не только стихийные дома на «Мать четырех ветров» планы имеют. От доксов, которые дядюшку колдовством лечили, я слыхал…
— Знаешь, Иван-царевич, — перебила я, — о таких вещах не на ходу беседуют, да и в другом месте. Давай ты сейчас Дракону послание передашь, и мы вместе в город отправимся. Там найдем местечко укромное и все спокойно обсудим.
Ваня кивнул, соглашаясь.
Я выдернула свою руку и стала плести морок. Двое лицедеев не должны вызывать у встречных никаких подозрений. Образ Сильвестрис — синеволосой танцовщицы подходил для моих целей идеально. Спутник одобрительно хмыкнул, подтверждая, что личина удалась на славу.
— Если кто вопросы задавать примется, говори — за указаниями к Дракону явились. Нас на праздник Урожая представление показывать наняли, а валашский господарь в нем тоже участие принять должен.
Новость была мелкой, но любопытной.
— Кто-то от трудов праведных на благо будущей империи решил отдохнуть, вакации устроить, в марионеток поиграть? Ему что, заняться больше нечем?
— Пеньяте крепко Дракона держит, — серьезно пояснил Ваня. — Пока запретную печать не снимает, все, что заблагорассудится, требовать может — и денег, и услуг всяких. Да не об этом сейчас речь. Что ж ты меня с мысли сбиваешь? Спросит кто, скажем: пьеса, которую разыграть должны, на иноземном наречии писана, на галльском. Вот Дракон и обещал нам ее перевести.
Я припомнила тонкие листы пергамента, на полях которых мы с супругом вели оживленную переписку, и кивнула.
— Чудесный план. Только сдается мне, никто нас ни о чем спрашивать не будет. Не до нас…
Насколько там было «не до нас», я поняла, только когда мы с Ванечкой добрались до предполагаемого места дуэли. Кого там только не было! Облаченные в ливреи слуги, попроще одетая челядь; с десяток магов, среди которых подавляющее большинство составляли маги воды; дамы, по случаю утреннего выхода кутающиеся в светлые мантильи; стражники с копьями (теперь мне стало понятно, почему ни в привратной башне, ни у ворот никого не было). Казалось, весь замок собрался здесь, на квадратной мощеной площадке у зимнего сада. Народу было больше, чем у балагана в ярмарочный день.
— Учись, как толпу на представления собирать, — поучительно шепнула я Ивану. — В жизни пригодится.
Ваня мою тираду близко к сердцу не принял, а заработал локтями, споро освобождая нам дорогу в столпотворении. Я семенила в арьергарде, тихонько радуясь, что спутник мой — настоящий богатырь и места нам нынче достанутся самые удобные. Пронзительно тренькнул серебряный гонг в руках распорядителя, и любопытствующие расступились. Я выглянула из-за саженного Ваниного плеча. В центре остались лишь двое — кордобский алькальд и Дракон. Ди Сааведра был хмур и сосредоточен, усы его воинственно топорщились. Он вперился в соперника грозным взглядом и выглядел как сжатая до предела пружина, готовая вот-вот разжаться и смести все на своем пути. Валашский господарь, напротив, представлял собою картину расслабленности и скуки. Темные его волосы, стянутые в тугую косицу, глянцевели в лучах утреннего солнца, а синие глаза разглядывали толпу с высокомерным равнодушием. Вот его взгляд остановился на нас с Ванечкой. Я внимания удостоена не была, в отличие от моего спутника. Соболья бровь господаря вопросительно приподнялась. Ваня утвердительно замахал руками на манер деревенской ворожеи. Дракон удовлетворенно кивнул и подбородком указал на разминающегося перед боем соперника.
— Пока я занят, о мой верный дурачок, но постараюсь освободиться как можно скорее. Что сможет противопоставить жалкий ди Сааведра моему ослепительному великолепию?.. Не извольте беспокоиться, господарь, я вам эпистолку в зубах приволок и буду ждать, сколько потребуется… — шепотом озвучила я безмолвный диалог.
Ваня обиделся, покраснел, но руками махать перестал.
Я поискала глазами Агнешку, но не нашла и решила, что моя подруга предпочла провести рассветные часы за книгами.
Серебристый звук гонга прозвучал во второй раз. Соперники подобрались. Влад держал шпагу острием к земле. Я изучала его позу, не находя ни единой погрешности. Ступни разведены под углом и плотно прижаты друг к другу, плечи развернуты, но не опущены, свободная рука заведена за пояс. Дракон был готов как к защите, так и к нападению, и только от действий соперника зависело, какую манеру боя изберет князь. Стойка алькальда тоже не вызывала нареканий. Ростом он был гораздо ниже господаря, поэтому, скорее всего, планировал тактику нижних стремительных атак. Я припомнила, какое впечатление на меня произвел капитан (тогда еще капитан) во время ночной засады во дворе заброшенного храма. Ди Сааведра был воином, прекрасно обученным солдатом, это сквозило в каждом его жесте, в полном отсутствии позерства и желания произвести впечатление на толпу. Жесты его были скупы и расчетливы. Мне стало страшно за Влада, пожалуй, впервые за всю историю нашего знакомства. Дракон для меня всегда был лучшим, самым-самым — самым хитрым стратегом, самым могучим колдуном, самым мудрым правителем. Только вот не пригодится сейчас ему хитромудрость, и сотни прочитанных заумных книг не заменят многочасовых каждодневных тренировок или опыта настоящего боя, когда рукопашная, когда стенка на стенку, когда или ты, или тебя. А магия… Что ж, секунданты именно для того и предназначены, чтоб колдовство отследить и пресечь, небось и амулеты ограничивающие еще с ночи подготовлены.
Кстати, секундантов я заметила только сейчас. Их было двое. Рыхловатый седовласый кабальеро лет сорока, в огромной шляпе с павлиньим пером, и крошечный хинский маг. Настоящий! Хинский! В шелковом алом халате, расшитом по подолу четырьмя медальонами, в плоской шапочке с бахромой и лакированным веером в цепких руках. Длинные лисьи глаза хинянина глядели вокруг с веселой хитринкой. Он явно наслаждался новыми впечатлениями. А уж не его ли предсказания я давеча в кабинете дона Акватико читала? «Нырнувший дракон, не действуй. Возгордившийся дракон. Будет раскаяние…»
— Это что за забавный дедушка? — негромко спросил Ванечка. — И почему он голову не держит?
— Он так здоровается, — ответила я и церемонно поклонилась, сложив руки далеко перед грудью. — Ему мой морок — меньше чем ничего.
— Откуда он тебя знает?
— Мы не знакомы, — пояснила я уже с раздражением.
Ванина болтовня отвлекала меня от поединка, а соперники между тем уже обменялись приветствиями и скрестили шпаги.
— Просто он увидел собрата по ремеслу, использующего не стихийную магию.
— Может, «сосестру». Ты же девица, а не…
— Поумничай мне здесь еще! — шикнула я и отвесила бы затрещину, если бы смогла дотянуться до белесой макушки. — Почему он медлит, демон его раздери?!
Мой последний возглас относился уже непосредственно к дуэли. Ди Сааведра, прижав подбородок к груди, уверенно атаковал. Влад хладнокровно парировал удары, но действовал без огонька. Вместо того чтоб использовать преимущество роста, он просто не позволял алькальду нанести решительный укол. Нет, выглядело это, конечно, эффектно. Сухощавый Дракон, в узких черных штанах, так выгодно подчеркивающих бедра, в белой сорочке, сквозь тонкий лен которой прорисовываются длинные мышцы спины, изящные жесты, почти танцевальные па выпадов и отступлений… Позер, ёжкин кот!
— Како-о-ой мужчина! — протяжно выдохнула дама, стоящая в толпе зрителей неподалеку от меня.
— Выбрали себе новую твердыню для покорения, моя дорогая? — интимно поддразнил ее спутник. — Дважды подумайте. Всего-навсего иноземец… Варвар.
— Ах, герцог, мало кто может сравниться с вами!
— Тсс… Графиня, не забывайте, мы здесь инкогнито…
Я скосила глаза. Инкогнито аристократы понимали несколько комично. Оба они были в атласных полумасках. При этом дама не скрывала вычурного изумрудного колье в декольте расшитого платья, а на кавалере красовалась перевязь со знаками дома огня — золотистыми саламандрами.
Я отвернулась. С губ алькальда сорвался низкий боевой клич — его выпад достиг цели. Белый лен сорочки Влада окрасился кровью. Любвеобильная графиня пошатнулась и наступила мне на ногу. Я замерла, не почувствовав боли.
— Как несправедлива жизнь, — всхлипнула графиня. — Уродливые коротышки не должны побеждать.
— Не делайте поспешных выводов, Адонсия, дорогая. Кабальеро договорились сражаться вовсе не до первой крови. У вашего протеже еще есть шансы согреть сегодня ваше ложе.
Герцог обнял свою спутницу за талию и слегка сместился ей за спину. Теперь мне было слышно каждое слово, которым обменивались мои соседи, но интересовало меня совсем другое. Я надеялась, что рана Дракона не была глубокой. Укол пришелся в правый бок; я молилась всем подряд богам, чтобы клинок скользнул по ребрам, не задев никаких важных для жизни органов. Как можно было так бездарно открыться? Он что, совсем ум потерял, злыдень?
Бой продолжался. После удачного укола атака алькальда стала еще более яростной. А Дракона будто подменили — осторожная контратака, выпад, финт… Графиня уже повизгивала от восторга.
— Лутоня, — потянул меня за руку Иван, — ты на дедушку-то глянь. Нет, ну какой же старикан забавный!
Хинянин, прищурившись, отчего глаза его совсем уж превратились в узкие щелочки, и оскалив острые зубы, водил головой из стороны в сторону. Веер трепетал подобно птичьему крылу.
— Ну чисто крыса принюхивается, — веселился недоросль. — Для человека он сильно мелкий, а для крупной крысы в самый раз!
— Гляди, чтоб он тебя в крысу не превратил, — прервала я дурачка.
— Он что, может?
— За непочтительность? Запросто! У них там церемониал строгий, над волшебниками глумиться запрещено. И да, Ваня, сил ему хватит. И нет, я расколдовать не смогу, и Влад не сможет. Хинская магия нами не изучена. Некоторые исследователи склонны сравнивать ее со стихийной…
Моя неожиданная болтливость, кажется, проистекала от расстроенных чувств. Огромная ручища недоросля легла мне на затылок.
— Не боись, Лутоня, все хорошо с твоим господарем будет, не боись, успокойся.
Я всхлипнула и прислонилась к Ваниному боку.
— У меня за спиной мужик в маске трется. Видишь?
Ваня серьезно кивнул.
— Он меня только что ущипнул, — продолжила я громко. — За то самое, за что щипаться неприлично.
Иван просветлел лицом.
— Руку ему сломать?
Но герцог инкогнито вместе со своей страстной спутницей уже скрылись в толпе.
Кровь Дракона уже пятнала кладку двора, видимо, рана была глубже, чем я надеялась. И еще он очень терял в темпе. Юркий ди Сааведра успевал, казалось, со всех сторон.
— Пожалуйста, пожалуйста, — шептала я, ощущая соль на губах. — Пожалуйста…
— Надо было низкий укол во второй сектор наносить, — умничал кто-то в толпе.
И в этот момент Влад подловил клинок соперника гардой, продавил руку и… Для этого приема Дракону понадобилась нечеловеческая сила. Шпага противника отлетела в сторону. Ди Сааведра опустился на одно колено, тяжело дыша.
— Примите извинения, князь.
— Я удовлетворен, — кивнул победитель и опустился на землю рядом с проигравшим.
Моя попытка рвануть на помощь осталась никем не замеченной — Ванечка держал меня крепко.
— Погоди, погоди, заполошная. Там без нас разберутся. Ну, немного подожди… Сейчас время подгадаем, чтоб приблизиться. Что ж ты такая сильная? Ай! Не кусайся!
К слову, помощников на месте дуэли хватало и без меня. Распоряжался там хинский маг — толково и без лишней суеты. Двое слуг, поддерживая под руки, увели алькальда, остальные ожидали указаний, почтительно наблюдая со стороны. Хинянин опустился на корточки рядом с князем. Алыми волнами взмыли полы халата, тонкие сухие пальцы прикоснулись к раненому, пробежались по груди, животу… Влад застонал. Старик довольно кивнул и достал из рукава лакированный футляр. Тяжелый взгляд узких глаз упал на толпу, подобно приказу.
— Прошу никому мне не мешать.
Отщелкнулась крышка, являя атласное нутро коробочки. Что там лежало, мне со своего места видно не было, я шагнула поближе, потянув за собой Ивана.
— Иголки, что ли? — недоверчиво прошептал недоросль. — Шить он его собрался?
Иголки были длинными — в две ладони, не меньше, с жемчужными навершиями. Одну за другой хинянин доставал их из футляра и втыкал в тело Дракона в каком-то никому, кроме мага, не ведомом порядке.
— Я остановил кровотечение, — сообщил старик в пространство. — Отнесите князя в мои покои.
Четверо слуг ринулись исполнять приказание. Я провожала взглядом процессию. Маг поднял руки, пряча в рукав опустевший футляр.
— Ты тоже иди с нами, девушка. — Слова звучали будто прямо у меня в голове. — И захвати своего богатыря, я хочу с ним побеседовать.
Мое согласие ничего не значило, потому что кивала я уже в шелково-алую спину удаляющегося хинянина. Ваня тронул меня за плечо.
— Ты тоже это слышала? Что делать будем?
— Конечно, примем приглашение. У тебя есть другие соображения?
— Втыкать в себя иголки не позволю!
— Думаю, что зовут нас совсем для других целей.
К моему удивлению, приглашали нас вовсе не в комнаты. Процессия — впереди четверка слуг с драгоценной ношей, следом хинский маг, широкими рукавами халата подобный экзотической бабочке, ну и мы с Иваном, борющиеся с желанием взяться за руки, как детишки в ночном лесу, — двигалась в сторону ближайших, восточных, врат. За спиной остался гомон толпы, но никто из зрителей последовать за нами не спешил. Мы миновали межвратное пространство, и хинянин остановился.
— Передайте князя вот этому юноше. — Веер плавно указал на Ивана. — Дальше слугам идти запрещено.
Ваня принял ношу без всяких усилий.
— Уважаемый мэтр, ваши покои находятся вне замка? — спросила я преувеличенно вежливо.
Хинянин улыбнулся:
— Слишком много воды. Только безумец будет жить в месте, где нет равновесия элементов. В моем пристанище ты сможешь снять маску, девочка, там тебя не потревожат непрошеные соглядатаи.
— Личина не доставляет мне неудобств, — пожала я плечами. — Указывайте путь, мэтр. Наш богатырь уже заскучал.
Маг размеренно зашагал по мощенной камнем дороге. Я приблизилась к Ване и взглянула на Влада. Он был бледен, но не более обычного.
— Ты видел, мудрый Черепаха? — то ли в бреду, то ли во сне пробормотал Дракон. — Даже я что-то почувствовал…
— Замолчи! Иглы остановили кровотечение ненадолго, при любом напряжении оно может возобновиться. Ты же не хочешь совсем опустеть?
— Меня зовут Цай, — повернулся ко мне хинянин. — Цай означает «черепаха».
Мы свернули с мощеной дороги на едва заметную тропинку, петляющую меж валунов, и еще немного прошли вдоль берега.
— Мы почти на месте, — сообщил хинянин. Он с треском раскрыл веер и провел им в воздухе широкий полукруг. — Добро пожаловать в мою скромную обитель.
Горячий воздух дрогнул, поплыл, расступаясь, и явил нашим взорам огромный четырехскатный шатер. Ваня двинулся к гостеприимно откинутому пологу. Кажется, моего дурачка уже ничего в этом мире не могло удивить.
Маг поклонился, пропуская меня перед собой.
Внутри было очень жарко. На небольшом постаменте в центре шатра курились благовония, ароматный дым поднимался к потолку, к бамбуковым ветряным колокольцам, коими этот потолок был увешан.
— Сюда, — скомандовал Цай, указывая на низкую лежанку. — Осторожно уложи его на спину. Молодец, вот так…
Маг щелчком сложил веер, одновременно полог позади него опустился. Повеяло прохладой, мелодично затрещали бамбуковые трубочки. Влад застонал.
— Девушка снимет с тебя одежду. — Хинянин склонился к Дракону и стал одну за другой вытаскивать иглы.
Я поставила на пол шкатулку, которую, оказывается, все это время держала в руках, и приблизилась к Владу. Мои руки дрожали, когда я снимала с него сорочку. Порез шел от подмышки к самому бедру. Я осторожно растянула завязку штанов и покраснела под пристальным взглядом раненого.
— Я промою рану и наложу лечебный бальзам, а затем мы повторим сеанс иглоукалывания. Ты же собираешься уже сегодня быть на ногах? Так вот, для тебя будет полезнее, если потоки желчи мы разделим с потоками крови. Большой парень сейчас принесет нам воды. Ты же умеешь кипятить воду, богатырь? И мы промоем рану и наложим лечебный бальзам, а затем повторим…
Речь старика звучала размеренно, подобно капели, он заговаривал и уговаривал, пытаясь ввести Влада в транс или забытье. К сожалению, для моего супруга этого было мало, на дне его синих глаз затаилась боль.
— Тебе очень плохо, птица-синица? — прошептал Дракон. — Прости. Я сломаю ректору обе руки.
«Он, вообще, о чем сейчас говорит? О моем поясе? Ну, самое время, ёжкин кот!»
— Ты можешь дать нам ключ, мудрая Черепаха?
— То есть вы предпочитаете заняться разоблачением ветреницы, а не лечением одного неразумного юноши? — спросил Цай, растирая в фарфоровой ступке душистые травы. — Конечно, твои раны могут еще немного потерпеть, но для наслаждений тела будешь бесполезен, подобно трухлявому бревну. Ну что скажешь, девушка, что ничтожнейший из магов должен делать в первую очередь?
— Если мне будет дозволено выразить мои недостойные вашего слуха мысли, о величайший из магов, — витиевато ответила я, — излечите этого неразумного юношу.
Цай дробно рассмеялся и отложил пестик.
— Я вылечу твоего возлюбленного, птица, и дам ему несколько советов, как доставить тебе наибольшее удовольствие на ложе страсти. Ведь женщины делятся на несколько типов в зависимости от формы…
Ванечка ахнул, восхищенно прищелкнул языком и прошептал:
— Записать бы для памяти!
А я отчаянно покраснела и выбежала из шатра.
Альфонсо ди Сааведра страдал не телом, но духом. Он возлежал в своих покоях на большой кровати, в сапогах и замаранной кровью и пылью одежде, нисколько не заботясь о чистоте простыней. Ну что ж, желание алькальда, некогда неосторожно пришедшее в его голову во время ночного посещения заброшенного храма, исполнилось. Он скрестил шпаги с валашским князем и выяснил, какие новые фокусы выучил тот за прошедший десяток лет.
— Разрешите вас потревожить? — Хрустальный голосок доньи Брошкешевич был полон сочувствия. — Дон ди Сааведра, я явилась к вам, чтобы сказать… чтобы сообщить…
Агнешка прелестно покраснела, тряхнула локонами и смущенно потупилась.
Алькальд устало спросил:
— Что вы хотели мне сказать, любезная донья?
— Вы благороднейший кабальеро, — пылко ответила девушка. — Вы не убили Дракона, хотя такая возможность у вас была. К сожалению, занятия с книгами не позволили мне явиться на место дуэли. Но во дворце сейчас все говорят о вашем благородстве, дон, о вашем умении владеть шпагой, и я…
— Что — вы? — Губы алькальда тронула грустная улыбка.
Агнешка решительно приблизилась и благоговейно опустилась на колени у изножья кровати.
— Вы явились утешить меня?
Лазоревые очи твердо встретили мужской взгляд.
— Скорее наградить…
Водяница щелкнула пальцами, и дверь спальни с грохотом захлопнулась.
Ванечка нашел меня на берегу, у самой кромки воды. Я сидела на гладком камне, подставив лицо соленому ветру.
— О чем задумалась? — присел он рядом, сложив огромные ладони на коленях. — Там все вовсе не так страшно было. Черепаха князя быстро подлатал.
— Знаю, — тихонько ответила я. — Иначе я бы почувствовала. Такая вот магия… или любовь…
Мы помолчали.
— Без ветра скучаешь?
— Нет, он же никуда не исчез, — удивилась я. — Приходит поиграть, проказник. А вот о силе, пожалуй, да, скучаю. Это знаешь, навроде того, как хочешь чихнуть, а не можешь — звон в ушах, грудь огнем жжет, а все никак.
— Давай возвращаться, что ли, — потянулся богатырь. — Дедушка велел мне тебя привести.
— Не ври, сам небось вызвался. Тебе со мной без свидетелей поговорить надо.
— И ты знаешь о чем?
— Догадываюсь.
— Ну, так начинай, я парень простой, к этим вашим экивокам не приучен.
— Сначала ответь мне на другой вопрос…
Я смотрела вдаль; суетливые чайки с криками носились над волнами, камнем падали к самой воде, чтоб через мгновение взмыть вверх, унося в клювах добычу.
— Почему в моей комнате — там, где Игоря Стрэмэтурару убили, твой платок оказался? Ты был там?
Вода пыталась лизнуть носки моих туфель, и я подобрала ноги повыше.
— Так вот с какими мыслями ты со мной дружбу водишь, — проговорил, наконец, Ванечка, и в словах его мне послышалась горечь. — Подозревала меня? Думала, это я студента на тот свет отправил? А потом, стало быть, пот трудовой с чела утер, а утиральник на покойнике позабыл? Складно да ладно получается!
Укоризна на меня не действовала. Сама такие приемчики в денежных спорах пользовала неоднократно. «Вы что же, господин хороший, мне не доверяете? Не первая у нас с вами сделка! Да как вы могли честность мою кристальную под сомнение поставить? Обидно мне это, просто до слез. Ай-ай-ай!»
— Я жду толкового ответа, Иван-царевич.
— Слова, слова… — раздраженно пробормотал недоросль и резко развернул меня за плечи. — Смотри!
Огромные ладони накрыли мои виски. Зрение подернулось волшебной дымкой.
Игоря Стрэмэтурару я поначалу не узнала, привычная смотреть на людей немного под другим углом — с высоты своего роста. Рыжий ветреник явно робеет перед своим собеседником, но пытается скрыть страх за бравадой.
— С кем имею честь?
— Имя мое вам ни о чем не скажет, — басит Ванечка. — Да и знакомства с вами я заводить не намерен. Только, по моему мнению, недостойно благородному кабальеро о дамах такие речи вести.
— Уел он тебя, рыжий, — ехидничает кто-то сбоку.
Картинка чуть меняется — сдвигается угол обзора. Мне удается заметить потрепанные шпалеры одной из студенческих гостиных, круглый столик у пустого камина и человек пять-шесть парней, вальяжно развалившихся в глубоких креслах и наблюдающих разговор со стороны.
— Желаете выйти? — настойчиво спрашивает Иван. — Может, предпочтете побеседовать без свидетелей?
Игорь кривит полные губы и кричит, нет — выплевывает ругательство, грязное противное словцо, из тех, которыми пытаются уязвить других люди, ни разу не благородные.
— Значит, ваше желание в расчет можно не принимать, — спокойно продолжает богатырь. — Куда? Стой, болезный, воспитывать тебя будем!
Мелькают перед глазами силуэты, приближается рыжий затылок, и огромная ладонь хватает беглеца за воротник.
В коридоре темновато, но Ваня держит студента за шкирку на вытянутой руке, поэтому я могу любоваться и трясущимися губами ветреника, и влажными от готовых пролиться слез глазами.
— Еще раз, дрищ романский, в сторону Лутеции Ягг слово кривое скажешь… Да чего там слово, даже смотреть на нее не смей. Понял? Иначе пеняй на себя.
— Я не хотел никого оскорбить!
— Не хотел, а оскорбил? Экий ты, парень, недальновидный. В твои-то годы и в твоем окружении просчитывать надо, что к чему. На вот, сопли утри…
Тот самый платок с петухами появляется, будто из воздуха. Игорь послушно хватает его и подносит к лицу. Ваня отворачивается, но я успеваю заметить, каким нехорошим светом зажглись зеленые глаза господина Стрэмэтурару. Слышится звук шагов, перед глазами мелькают стены коридора, чадящие светильники — один, другой… Потом близко, очень близко оказывается мозаичный пол. Звук падения сменяется хриплым Ваниным стоном.
— Глупый жирдяй, ты надеялся справиться грубой силой со мной?
Негромкий смешок, шорох шагов. Остроносые, по последней кордобской моде, туфли приближаются к лицу.
— Со мной, потомком богини? Да знаешь ли ты, несчастный, с кем связался?
Снизу Игорь кажется огромным и грозным, его лицо кривит злобная гримаса, а руки сжимают и скручивают жгутом тонкое льняное полотно.
— С кем? — хриплый Ванечкин шепот почти неузнаваем.
Богатырь, покряхтывая, поднимается на ноги, оказывается со своим соперником лицом к лицу…
— Я — стрегони, дурень. Понял? Навести на тебя чары при помощи вещи, которая тебе принадлежит, при помощи очень личной, часто соприкасающейся с твоим рыхлым телом вещи для меня проще, чем тебе высморкаться. Понял, дуболом? Я сын самой Дыи, повелительницы молний! Я могу здесь творить все, что мне будет угодно. Потому что тут, в магической столице мира, никто не верит в ведовство.
Каждый раз, когда пальцы ветреника сжимают платок, Иван вздрагивает. Мне становится страшно. Игорь все говорит и говорит, его глаза безумны, а движения все больше напоминают движения деревянной марионетки, будто к плечам и рукам его прикреплены невидимые нити, за которые дергает огромный кукловод.
— Ты покойник, жирдяй! Я сверну тебе шею, и никто — ты слышишь, никто не заподозрит меня. А потом я разыщу личную вещь твоей драгоценной Лутеции, и уже сегодня вечером эта маленькая тварь будет валяться у меня в ногах, умоляя, чтоб я удостоил ее своим вниманием.
— Я хотел спросить… — негромко прерывает Ваня страстный монолог.
Лицо Игоря выражает недоумение. Глаза моргают, как после сна.
— Что?..
— Твоя мама не рассказывала тебе о людях, на которых ведовство не действует?
Ответа Ваня не ждет. Голова студента дергается от прямого удара в челюсть, и сам Игорь отлетает в темноту коридора.
— Мое слово твердое, дрыщ! Узнаю, что ослушался, что донью Ягг чем-то обидел…
Я отвела Ванины руки от своего лица и прищурилась. После полутьмы университетского коридора было излишне ярко.
— Спасибо, защитник.
— Всегда пожалуйста, — последовал лукавый ответ. — Игорь твой, хотя о покойниках плохо и не говорят, тот еще потрох был, если начистоту.
Я пожала плечами.
— Догадки у меня кое-какие были на его счет, но дружбы я с ним не водила. Поэтому и разочарования особого не испытываю. Ты мне лучше, добрый молодец, поясни, почему ты сначала от его колдовства на пол грохнулся, если не действуют на тебя ведьмовские штучки.
— Ну, они не совсем не действуют. Эх, не знаю, как тебе объяснить простыми словами… Сложных-то я отродясь не знал… Вот он сперва колданул — оно подействовало, еще как подействовало. Думал — там, в коридоре, все внутренности на пол и извергну. А потом — отпустило малёхо, а чуть погодя — и совсем прошло. И все, больше надо мной твой Игорь власти не имел. Понимаешь? Одного раза хватило.
— Понятно. Поэтому ты и платок свой отбирать не стал?
— Побрезговал, — кивнул Ваня, соглашаясь.
— А стойкость эта твоя откуда? Тоже от доксов, как и возможность картинки показывать или многослойные мороки вокруг театра наводить?
Недоросль отчаянно покраснел.
— Для шпиона, мой юный друг, ты слишком плохо врать обучен, — пожурила я. — Я же тебя узнала. К стыду своему, не сразу. Маркиз…
— Ты сейчас что-то странное говоришь, Лутоня.
— Это же просто. Когда ваш театр представление на площади давал, злодея главного играл именно ты. В маске. Губы еще кармином подвел, но именно маркиза в этом злодее и опознала. А был ли он вообще, твой загадочный хозяин, а, Ванечка? Не с тобой ли, друг ситный, я беседы в загадочном месте вела? Точно с тобой! И собака эта (Парус, что ли?) к твоим командам приучена.
Вся напускная дурашливость моего собеседника куда-то исчезла. Я смотрела на него испытующе и строго и видела перед собой вовсе не деревенского дурачка, коим он так хотел иногда казаться, а сильного, уверенного в себе мужика, взрослого и себе на уме.
— Мне и прибавить к твоим словам нечего, — пожал он саженными плечами. — Деньги тебе сразу вернуть или отсрочку какую дать изволишь? Я все равно их все потратил. Труппу у предыдущего владельца купил, бумаги всякие нужные выправил, а это здесь, как ты знаешь, не две копейки стоит. Так что, подождешь?
— К чему мне сейчас деньги? Я на них театр ваш приобрела, с тобой, охламоном, и твоим дядюшкой-златоустом в придачу.
— Это неплохое вложение, — улыбнулся Иван. — Вот увидишь.
— Тогда переходи ко второму вопросу, — предложила я. — Как давно и с какими целями ты прибыл в Кордобу? Ну и на десерт третий вопрос тебе задам. На кого, касатик, работаешь?
Иван потер ладонями лицо.
— Все равно скоро сама все узнаешь, так что таиться не буду. Мы и правда с дядюшкой по палестинам путешествовали, у доксов побывали. И все мои умения и знания новые именно там я и получил. А потом морем в Рутению вернулись. Колоб хотел родные места посетить, да и у меня кое-какие дела на родине были…
— И что?
— Ну и встретили как-то темной ночкой на тракте, у самой романской границы…
— Значит, опять за старое принялись? Разбойничать стали?
Иван не возражал.
— Будто мы чему-нибудь другому обучены! Только однажды не на тот обоз напали. Оборотни, драконья свора, его охраняла. Ну, нас и повязали, как котят в мешок, и в судебный приказ отволокли. А тут, наудачу, князь в тот замок пожаловал…
— Так тебя Влад сюда отправил?
— И меня, и дядюшку. Шпионить да докладывать велел. У него самого возможности за тобой отправиться не было, а посторонних людей он в это дело посвящать не желал. Сказал — забавно получается, что у его дражайшей супруги друзья сплошь лиходеи, но других нет, так что работать будем с тем, что под руку попало. Такие вот дела… Десять лун я за тобой, Лутеция Ягг, наблюдаю и еще десять бы наблюдал, если бы не твои эскапады с сильными мира сего.
— И что же тебя в моих действиях насторожило?
— То, что Источник ты принялась собирать, а пуще всего — что даже не догадывалась, какую опасную кампанию затеяла.
— Значит, Влада сюда именно ты вызвал? После того как я отказалась с кланом Терра дружбу водить?
Иван кивнул.
— И господарь меня бы отсюда забрал, не дав завершить начатое. То есть я, конечно, сошка мелкая, и без меня бы справились…
— Вот тут ты роковую ошибку допускаешь, — перебил меня собеседник.
— В чем?
— Недооцениваешь свое значение.
— Меня всегда пытаются втемную использовать, — пожаловалась я. — И ты, и Дракон твой, и…
— И загадочный покровитель, имени которого ты произнести не можешь из-за огромного благоговения. Брось, Лутоня, я давно разобрался, что к чему. После того как докс Шамуил открыл для меня мой личный вид магии, котелок у меня варит прекрасно.
— Я заметила. Очень интересно получается — ты был глуп, потому что не мог контролировать свою силу? А теперь, когда…
— Не уводи разговор в сторону. Ты передала сверток, который от меня получила?
— А что там было?
— То есть ты даже не полюбопытствовала? На тебя не похоже.
— У меня были другие дела, — покраснела я. — Все навалилось кучей, только успевай разгребать. Так что?
— А вот не скажу! — развеселился Иван. — Хороша ложка к обеду.
— Ах ты! — Разозлившись, я отвесила недорослю затрещину. Он перехватил мою руку, занесенную для повторного удара, и поцеловал ладонь.
— Ну все, все, донья Лутеция Ягг. Пошли в шатер, спросим у Дракона, для какой надобности он свою драгоценную шкуру продырявить позволил.
Я рассеянно поднялась с камня.
— А еще мне любопытно, откуда здесь хинский маг появился. Это тоже спросим.
— Я тебе сам ответить могу. Черепаха — официальный императорский посол. Поговаривают, император собирается твоего Дракона на своей внучатой племяннице женить, магичке хинской. Дедушка с этим поручением в Романию и отправился, а как князя самого там не застал…
— Но ведь…
— Дедушка говорит, чтоб ты не кручинилась, хинская дева согласна и второй женой быть. Не пыхти, я шучу. Все-все! Больше не буду! Ай, я уже совсем грустный!
Но от моей карающей длани недоросль все равно увернуться не успел. Ладонь звонко шлепнула Ивана по спине, и я охнула от боли.
— Знаешь, что мне во всей этой истории с новым Источником покоя не дает? — негромко проговорила я, когда мы с Ванечкой уже поднимались по косогору. — Покровитель-то мой ни разу не маг, вот ни на столечко. Так зачем ему понадобилась «Мать четырех ветров»?
— Скоро мы обо всем узнаем. Если верить гороскопам Цая да тем сведениям, что мне собрать удалось, через десять дней все и решится.
— А что там у нас грядет?
— Праздник Урожая. Кажется, в этом году он будет незабываемым.
И мы пошли дальше. Я опиралась на руку Ивана, опасаясь оступиться на крутом подъеме.
— А дедушка-то наш просто кладезь премудрости, — не выдержал Ваня долгого молчания. — Он такие интересные вещи мне поведал. Слушай, Лутонь, а у тебя подруженции какой одинокой нет? Такой, чтоб не совсем уродина, но и не записная красавица. Мне несколько Цаевых теорий проверить надобно.
— Нечего у меня одалживаться, — фыркнула я. — Или своих заведи, или в веселый дом отправляйся. Думаю, твое стремление к познанию там всячески поддержат.
Вот так вот фривольно беседуя, мы и вернулись к шатру.
— Вань, мне еще одна вещь покоя не дает, — протянула я задумчиво. — Что связывает тебя с Бланкой? Ведь донья дель Соль меня к человеку с зеленым фонарем направила, именно ей я потом сверток передала.
— Много будешь знать… — ответил недоросль, но мысль свою не закончил.
Полог шатра трепетал на ветру, будто приглашая нас побыстрее войти внутрь.
Обнаженный Влад находился там же, где я его оставила, — лежал на замаранном кровью хинском шелке. Я бросила туда встревоженный взгляд.
— А вот и наши заговорщики, — хихикнул Черепаха, скрючившийся на полу возле низкого столика. — Нальешь мне чаю, девушка?
— Всенепременно.
Я приблизилась к лежанке, борясь с желанием прикоснуться к острым скулам и запекшимся губам спящего.
— Поторопись, — не отставал Цай. — Мне хотелось бы утолить жажду до прибытия новой гостьи.
В далекой и давней мохнатовской юности бабуля учила меня, что для хинян чаепития являются очень важным элементом уклада. Если старик просит меня о такой услуге, значит, он, во-первых, хочет, чтоб я оказала ему уважение, а во-вторых, оказывает это самое уважение мне. Или просто-напросто проверяет, на что я способна. Сложным обрядам хинского чаепития люди годами учатся. Это вам не розовое элорийское из горлышка хлебать. Однако лицом в грязь ударить ох как не хотелось.
Я приблизилась к жаровенке, над которой бухтело ароматное хинское зелье, и взяла в руку глиняный черпачок. Ополоснула крошечную чашечку, затем чайник, стоявший рядом на столике.
— Поясни свои движения, красавица, — попросил Цай, не отводя от меня взгляда узких черных глаз.
Точно, проверку мне устраивает.
Тонкая струйка кипятка полилась из носика точно в чашку. Для того чтоб соблюсти нужное расстояние, мне пришлось привстать на цыпочки. В конце концов, Иравари всегда говорила, что форма обряда превалирует над содержанием, а также о том, что при любых сомнениях лучше напускать на себя самый уверенный вид.
— Я посвящаю эти действия всем четырем стихиям, мэтр. Чай олицетворяет воду, сосуд, в который он попадает, — землю, истосковавшуюся без живительной влаги, а ветер ласкает воду, изливающуюся с небес.
Маг кивнул, по его лицу мало что можно было уразуметь, но кажется, мое толкование пришлось ему по нраву.
— А чем же ты изобразишь огонь?
Ёжкин кот, мне казалось, что огня от жаровни должно хватить… Соврать что-то про горящее сердце? Нет, символ должен быть простым и понятным. Вот была бы у меня дохлая саламандра — символ дома Фуэго или…
Я осторожно поставила на стол опустевший чайничек, левая рука скользнула в рукав.
— Я изображу огонь огнем. — И я торжественно раздавила над чашечкой слюдяной шарик, полученный в подарок от Зигфрида. Вещица была копеечная, но в хозяйстве иногда незаменимая. Жидкое пламя разлилось по поверхности чая, порозовело, вспыхнуло и, наконец, погасло.
— Очень красиво, — похвалил меня Цай. — Пить, конечно, это абсолютно невозможно, но ты с честью выдержала испытание.
Старик отодвинул мое подношение и отправился к жаровенке, хозяйничать самостоятельно. Я вежливо отхлебнула предложенное зелье и даже не поморщилась. В это время дня, впрочем, как и в любое другое, я предпочитала каффа, но хиняне напиток сей не жаловали. Поэтому я любовалась маслянистыми переливами жидкости в сосуде и сущностей не умножала. Ваня же пил с удовольствием, отдуваясь и покряхтывая.
— А Дракон наш как? Долго еще спать будет?
— Сие уже не от нас с тобой, богатырь, зависит. Давай-ка, дева, разоблачайся. Будем пояс твой варварский осматривать, — отставил в сторону чашечку хинянин.
— Мне казалось, мы гостей ждем, — даже не пошевелилась я.
Оживление, которое демонстрировал Ваня, мне совершенно не понравилось.
— Не гостей — гостью, — поправил дед.
Горячий ветер ворвался в прохладу шатра вместе с растрепанной Агнешкой.
— Мир этому дому, — чинно поклонилась водяница. — Потрудиться пришлось, пока я вас отыскала, уважаемый Цай.
Тот благосклонно кивнул.
— А вот и донья Брошкешевич, именно так мне вас и описывали. — И повернулся к Ивану: — А ты, богатырь, сходи к морю, проветрись, ракушек нам принеси.
— Это еще зачем?
— Просто уйди! — раздраженно бросила я. — Или при тебе раздеваться прикажешь?
— Подумаешь! — бормотал недоросль. — Можно подумать, ты как-то по-другому там устроена. Можно подумать, от твоей красоты неземной в руках себя не удержу. Прям наброшусь на твои прелести при всей честной компании. Что я, с бабами в баню, что ли, не ходил? Что я…
Бубнеж отдалялся, пока совсем не затих.
Я дернула шнуровку платья, но Цай остановил меня движением руки и обратился к Агнешке:
— Вы осмотрели алькальда, донья?
Княжна смущенно порозовела. Но ответила твердо:
— Да! Дон ди Сааведра чист, на его теле я не обнаружила ни меток, ни свежих порезов.
— Шрамы?
— Несколько, но уже очень старые, полностью затянувшиеся.
— То есть вы с уверенностью можете сказать…
— Да, мэтр. Конечно, мои познания в области одержимости не сравнимы с вашими, но дон ди Сааведра, по моему мнению…
— Ты с ним любовью занималась, что ли? — воскликнула я, прерывая такую познавательную беседу. — Ты делала это только для того, чтобы тело его осмотреть? Других способов не нашлось?
Агнешка спокойно встретила мой взгляд.
— Например, каких? В баню его отвести? Так в Элории это не принято, ваши рутенские совместные купания считаются здесь лишь еще одним способом удовлетворить похоть.
Я сжала губы куриной гузкой.
— А в постель к постороннему мужику прыгнуть — это дело благородное и одухотворенное?
Еще минута, и мы с княжной вцепились бы друг другу в волосы. Даже воздух между нами звенел и вибрировал от бабьей злобы. Цай захихикал.
— В моей родной деревне говорят: «В один рот невозможно засунуть обе ложки».
— Дело не в ревности! — возразила я. — Если бы донья Брошкешевич хоть что-то к алькальду испытывала, хоть капельку расположения! А так… Ну неправильно ведь это!
— Думай что тебе угодно, — пожала плечами водяница. — Раздевайся уже, ревнительница морали.
— Без тебя обойдусь! — оттолкнула я ее руки.
Агнешка оказалась неожиданно сильной, поэтому платье с меня слетело в мгновение ока. Цай приблизился, спрятал в просторный рукав свой веер и приступил к осмотру.
— Во-первых, — зло шептала водяница, придерживающая меня за плечи, — мне Альфонсо нравится. По-настоящему нравится. А во-вторых, можешь не дуться, между нами ничего не было.
— Верь в это, птица, — добродушно проворковал хинянин. — Я могу ошибаться в порывах женского сердца, но твоя осторожная подруга не стала бы растрачивать свою магию перед решающей битвой. Для адепта силы любить простого человека — это только отдавать.
Мне стало обидно за алькальда.
— Получается, раз мужчина не маг вовсе, то он и страсти нежной недостоин? Несправедливость какая!
— Почему она плачет? — осторожно спросила Агнешка у хинянина. — С ней все в порядке?
Я всхлипнула.
— Глаза бы мои вас всех не видели!
— Смена настроений от бурного восторга до черного отчаяния, бледность, неровный пульс, — бормотал маг, — сухость покровов… — Цепкие пальцы пробежались по коже головы под волосами. — Пояс нарушил циркуляцию жизненных потоков, а это очень плохо.
— Ты можешь подобрать ключ к этому замку? — раздался хриплый голос Влада.
Князь, видимо уже давненько пришедший в себя, поднялся с лежанки и приблизился ко мне. Я ощутила такой бурный восторг, что в груди стало горячо и больно.
— Черепаха все может, — хихикнул Цай. — Как учит ваша народная мудрость, ломать — не строить. Но твоя супруга, Дракон, может не перенести этого обряда. Моментальное освобождение такого количества силы сопряжено с опасностями. Тем более что заперт здесь не только ветер. Ваше дикарское разделение стихий…
— Я заберу, сколько смогу, — перебил Влад хинянина и обнял меня за плечи. — Мы проведем обряд вместе.
— Я тоже буду участвовать, — решительно произнесла Агнешка. — Теоретически возможно разделить силу на троих адептов.
— Это очень благородно, мои любезные неучи, но практически невозможно. — Хихиканье Цая меня уже начинало раздражать. — Даже божественный сосуд не может всего вместить. И, донья Брошкешевич, никогда не пытайтесь дробить магию на маленькие части. Последствия всегда бывали печальны.
— Значит, не мне первой пришла в голову эта мысль? — заинтересованно переспросила Агнешка.
— Существует легенда, что тысячи лет назад на небосклоне было два солнца, — многозначительно ответил Цай и умолк.
— И что произошло?
Хинянин пошевелил бровями; они у него были знатные, черненые, напомаженные и напоминали по форме крылышки ночных цикад. Казалось, еще чуть-чуть, и с переносья мэтра взлетит к потолку стрекочущее насекомое.
— Миры разделились, и богам пришлось населять опустевшую землю новыми людьми.
Влад отпустил мое плечо и присел на подушки.
— Что же ты посоветуешь нам сделать, мудрая Черепаха?
Агнешка помогала мне одеваться, но все ее внимание было приковано к хинянину.
— Нам придется еще немного подождать, — спокойно ответил Цай. — Человек, который наградил нашу птицу этим поясом, сделал это, следуя какому-то плану. Пока нам не будут известны причины, пытаться нарушить колдовство опасно.
— Какие причины могут толкнуть на это нашего многоуважаемого ректора? — спросила я, оправляя складки платья. — Я имею в виду, кроме общей склочности характера.
— Или жадности, — продолжила водяница, присаживаясь на подушку у столика. — Или стремления к власти. Или некто управляет его действиями, оставаясь в тени.
— Например? — В тягучем голосе Влада сквозил неподдельный интерес.
На мгновение я даже ощутила мимолетную ревность — умница Агнешка уделывала меня в умозаключениях по всем статьям.
Прежде чем ответить, княжна обвела нашу небольшую компанию испытующим взором.
— После убийства Игоря Стрэмэтурару все стало очевидно, не так ли?
Воцарилась гнетущая тишина. Ну конечно, всем все было понятно. Всем, кроме меня, ёжкин кот!
— Ты что-то важное в книгах узнала? — нарушила я мрачную торжественность момента. — В тех, которые утром должны были доставить?
Влад кивнул водянице, будто бы давая разрешение, и та грустно мне улыбнулась.
— Темные твари, Лутеция. Эти слова что-то тебе говорят?
Я пожала плечами. То ли сон, то ли явь, кажется, бабушка мне что-то рассказывала. И не в личной беседе, а через какой-то многослойный сон, полный символов и иносказаний. И было это, кажется, не так уж давно…
— Кровососы? — сделала я пробный выпад. — Упыри, маги-перерожденцы?
— Скорее некие сущности, пытающиеся проникнуть в наш мир.
Я складывала в уме сложную головоломку из фактов, домыслов, обрывков слухов. Вся троица — мой супруг, его стихийная соратница и маг, чьи мотивы и способности пока были мне неясны, — наблюдала за мной с интересом.
— Те самые, от которых романские князья уже десяток поколений Арадский пролом закрыть пытаются? — наконец сформулировала я свою мысль.
Дракон кивнул и наградил меня кривой усмешкой.
— Один из моих предков построил Арадский замок как раз у грани разлома и населил это княжество оборотнями — вовкудлаками.
— Это соседство тоже имеет смысл?
— Конечно. Богиня волков Тзевана позаботилась о своих детях, наградив их особенной полузвериной кровью.
— Но для защиты мира этого было недостаточно, понадобился также сильный маг? А так как ни один оборотень к стихиям не приспособлен, Валахия приняла Романский вассалитет?
— Ты правильно рассуждаешь, птица-синица, — похвалил меня Дракон. — И если со мной что-нибудь случится, тебе придется вернуться в Арад и занять мое место.
— С каких пор я последней надеждой стала? Других магов на континенте ты уже извел?
— На других я не женился.
Я фыркнула и тряхнула головой.
— Еще успеешь, какие твои годы. Вон, хинская принцесса, по слухам, магичка не из последних…
Мою обличительную речь прервал дребезжащий смешок Цая.
— В древности мой народ почитал богиню Сяо Чинь Нянь, Даму с Метлой, обитающую на звезде Метлы Сяо Чоу. Если долго шли дожди, крестьяне, желая испросить у богини солнечной погоды, вырезали из бумаги метлу и…
— Я не понимаю иносказаний, — огрызнулась я.
— Мэтр намекает тебе, что пора перестать выносить сор из избы, — строго отбрила Агнешка. — Мы говорим о серьезных вещах, так что, будь любезна, отложи скандал.
Я отчаянно покраснела и потупилась. «Да что же с тобой творится, девка, раз ты в руках себя удержать не в состоянии и о деле подумать? Кровь бурлит? Кровь…»
— И каким же образом наши арадские неприятности сюда, на остров, переместились?
Дракон протянул мне руку.
— Присядь со мной, Лутоня, ты вся дрожишь.
Я кивнула и опустилась на подушку.
— Еще и Источник этот…
Близость Влада успокаивала, мне хотелось ощутить его прикосновения, чтоб он обнял меня, прижал к себе и больше никогда не отпускал.
— Мне казалось, новый Источник — это музыкальный инструмент, навроде гуслей или даже арфы. Ну, то есть, когда я еще не догадывалась, что «Мать четырех ветров» разыскиваю. Заказчик мой очень двусмысленно приказы формулировал.
На меня вдруг напала неудержимая болтливость. Любое сказанное слово приносило облегчение, и я говорила, говорила, говорила… А слушатели внимали моим речам с должным, как мне казалось, почтением.
— Ты чем-то ее опоил, Цай? — спросил Влад одними губами. — Зелье откровенности?
Цикадные брови мага затрепетали.
— Это было несложно, а в любом деле важна простота. Продолжай, девушка, продолжай.
Вынужденная пауза свела мне судорогой губы.
— Думала, ему музу какую грецкую призвать надобно. Потому что в первых сверточках деревяшки были разные, жилки да колючки. Кто только нам этот хлам не доставлял — и купцы, и контрабандисты, и разбойники всякие. А потом порталом прибыл галльский паладин, от него я тубус получила кожаный, а в нем папирус старинный. Рыцарь тот еще просил моему покровителю на словах передать, что стан не простой, а четвертной.
— Ты понял? — хихикнул Цай. — Имени покровителя она произнести не может. Догадываешься, кто собирается на этот раз Источник открыть?
— А я еще подумала: «Какой такой стан?», там же просто закорючки стояли, даже на буквы не похожие. А потом я с одним менестрелем разговорилась в трактире и поняла, что стан — нотный, и мой покровитель…
Зубы стучали как от холода, меня била крупная дрожь. Влад обнял меня за плечи, я ахнула и замолчала.
— Хватит, птица-синица, мы все поняли.
Его губы были прохладными и пахли мятой. Я прижалась всем телом к Дракону, отвечая на поцелуй.
— Донья Брошкешевич, а не пойти ли нам навстречу к юному кабальеро Ивану? — донесся издалека дребезжащий голос Цая. — Компания молоденькой девушки благотворно отразится на моем ци.
— А ваше бесценное общество обогатит меня новыми знаниями, — хрустально посмеивалась Агнешка. — Нам действительно понадобятся раковины моллюсков, мэтр?
Что ответил хинянин, я не слышала.
