Глава 6

Светало. Я стоял над кучей гниющего мяса. От ее вида мутило. Не так давно эта куча носила имя Армаир Гзарр и была смертельно опасным убийцей-вампиром, которого прислали по мою голову. А сейчас… в оковах серебра, в помещении специальной тюрьмы для таких, как он, где найти темный угол далеко не просто, доблестный наемник превратился в сочащуюся сукровицей мерзость.

— Говори, чем ты хочешь выкупить свою жизнь?

Урод оскалил пасть:

— Я могу шепнуть на ухо пару слов о твоем брате.

Я отрезал:

— Все мои братья умерли!

Армаир гаденько захихикал:

— Все, да не все! Я о Тхареше, третьем наследнике… Ты думал, он погиб во время неудачного посольства к оркам, да?

Меня проняло:

— Ты что-то знаешь о нем? Он жив?

Вампир прикрыл опухшие глаза-щелки ресницами, слипшимися от гноя, и провел исхудавшей рукой по остаткам волос:

— А что мне будет, если скажу? — Над Гзарром появился сизый дымок — его пятки коснулся лучик света.

Я распорядился:

— Закройте окно ставнями! — Присел на корточки рядом с телом. — Почему ты обратился именно ко мне?

— Пусть остальные выйдут!

— Пошли вон! — По моему приказанию стражи покинули нас. Когда за последним из стражей захлопнулась массивная, обитая серебром дверь, я уточнил у кровососа: — Теперь объясни, отчего тебе понадобился именно я?

Вампир зашипел:

— Некоторым старейшим известна ваша родовая тайна — способность к абсолютной эмпатии…

Сдерживая рвущееся грязное ругательство, я спросил его:

— Кому еще, кроме тебя?

Вамп усмехнулся:

— Армаир Гзарр — последний, кто знает ваш секрет. Остальное ты в состоянии почувствовать сам, Повелитель дроу.

Я осторожно настроился на чужие эмоции, освобождаясь от привычной глухой защиты и точно зная, что пожалею не раз и не два о снятии эмпатических блоков. Как давно я этого не делал! Последний раз сверхмощные блоки мне ставили приятели-драконы тридцать лет назад, в годовщину гибели моей семьи. Я тогда чуть не свел с ума эманацией ненависти окружающих дроу. Впоследствии пришел к выводу: панацея — не чувствовать.

Ну-ка, ну-ка… Эмоции вампира, несмотря на его крепкую ментальную защиту, считывались на удивление легко. Шибануло режущей сердечной болью, сладковато-гнилостной горечью от чужого предательства и чем-то… терпким… Я со свистом втянул воздух. Вампир хочет достойно жить или умереть. Ради этого он согласен сказать правду.

И почему вампиры, знаменитые телепаты и гениальные кукловоды, совсем не обращают внимания на эмпатию, которая кажется им чем-то примитивным и незначительным в сравнении с талантом читать мысли? А зря… невзирая на бытующее заблуждение, в мыслях можно легко солгать. Опытные телепаты зачастую так и делают. Фальшивые донесения, выуженные менталистами у носителей, мастерски владеющих телепатией, отнюдь не редкость. Именно благодаря такого рода дезинформации начались пятая война дроу с эльфами и локальный конфликт драконов с демонами.

С эмоциями сложнее… те можно заморозить и не чувствовать вообще, или они будут истинными, такими как есть. Их не подделать.

Умирающий вампир молча, неподдельно страдал. И он не лгал.

— Убедился? — тихо сказал клыкастый.

— Что тебе надо? — резковато спросил я, скрывая мучительную боль от излучаемых им страданий, моральных и физических.

— Жизнь, убежище, работу, — по-военному коротко ответил вампир, — и каплю крови Повелителя в подтверждение честности твоих намерений. Видишь ли, я не обладаю твоими способностями, но уж по вкусу крови способен многое определить, в том числе отличить правду от вранья.

Стилет проколол палец. Алая капля повисла на остром кончике и тут же упала в открытый рот изголодавшегося вампира. Как бы то ни было, я не такой кретин, чтобы позволить наемному убийце хлебать свою кровь кружками. Вздохнул, морщась от удушливой тюремной вони:

— Если информация заслуживает внимания, я дам тебе все это. Но даже если нет, — честно признался, — возьму с тебя кровную клятву больше не воевать с дроу, не трогать членов моей семьи, да и отпущу восвояси. Заказ ты провалил. Я отлично вижу: ты не желаешь нам зла лично от себя. И… похоже, тебя грызет какое-то чувство вины.

— Вины… — кривовато усмехнулся кровосос. — Дарниэль, Повелитель дроу, позволь рассказать тебе одну сказочку. Двести лет назад жил-был один демон. У него был приятель дроу. Как они познакомились и подружились — Йаола его знает, а я нет… Так вот… однажды им пришло в голову… вот уж понятия не имею, с какого перепугу… в общем, дроу и демон побратались особым обрядом и стали кровниками. Необычно? Да, конечно! Противоестественно? Согласен.

— Дальше! — потребовал я, выгибаясь от чужой боли и прикусывая мизинец, чтобы не застонать.

— А дальше все просто, — хмыкнул клыконосец. — У демона и дроу завелись могущественные враги. И кто-то очень хитрый, а может быть — очень дальновидный, решил одним махом избавиться от обоих. По поручению одного демона… ныне покойного, — сразу оговорил наемник во избежание взаимных недоразумений. Просветил: — Да-да, покойного не без моего участия… Ну так вот, демона-кровника с помощью состряпанной фальшивки убедили в том, что его брат-дроу — предатель. В ярости он пришел в стойбище орков убивать дроу. Тот… Я следил за исполнением, — признался вампир. — Тот посмотрел на демона, как вы, дровские повелители, умеете… Сказал: «Я вижу, ты не виноват, тебя обманули». И проклял того, кто обманул демона. А потом… — еле промолвил свистящим шепотом Армаир Гзарр, — потом твой брат, истекая кровью, куда-то переместился. Исчез в особом портале, который даже матерый демон не смог перекрыть. Твой братец, оказывается, у нас был Ходящим-между-мирами. О как!

Я пришибленно молчал.

— Хочешь знать, надо ли убивать демона-побратима? — ехидно ощерился вампир. — Нет. Не придется. Очень скоро он узнал обо всем правду.

— И?..

— Он не смог жить дальше. Добровольно ушел к Йолару. Стал его рабом битвы.

Я встал. Выпрямился, разминая себе кисти и плечи:

— Не понимаю, какое это отношение имеет к тебе, убийца?

— Такое… — Вампир опустил взгляд. — Тем наемником, который подсунул демону фальшивку, был я…

— Что с того? — как можно равнодушнее спросил я вампира, еле-еле удерживаясь, чтобы не придушить.

— А то… во-первых, твой брат жив, я точно знаю… вампиры чужую смерть хорошо чувствуют, а во-вторых, меня с той поры преследует проклятие. Хочу его снять.

— При чем тут я? — холодно поинтересовался.

— Снять проклятие королевского рода под силу только члену того же рода, — невыразительно произнес Армаир Гзарр. — За это я согласен служить тебе вечно. Жизнью, кровью и могуществом клянусь не причинять вреда королевству дроу и всем его жителям! Но если передумал отпускать, тогда добей своей рукой — и мы квиты.

Я еще раз глянул на вампира и передернулся от сильнейшего отвращения. Добивать это?.. Увольте.

— Хорошо. Я дам тебе свободу и работу королевского убийцы, если захочешь. — Громко прочел три раза формулу снятия проклятия рода. Сгибаясь от рвотных позывов, вывалился из камеры, повелев накормить и освободить Гзарра.

Если б я мог, еще долго не заходил бы в отравленные миазмами боли и отчаяния тюремные подвалы. С абсолютной эмпатией здесь находиться — пострашнее любой пытки. Хочу света, радости, живого участия! Слишком поднабрался удушливых, мучительно безнадежных эмоций заключенных. Завтра же свяжусь с Закэри, пусть срочно изготовит для меня защитный амулет до той поры, пока удастся уговорить драконов восстановить эмоциональную блокировку.

Потащился досыпать, на ходу вспоминая утреннюю беседу. Не приведи боги судьбы проклятого вампира… лучше сразу умереть.

Через пару часов меня разбудили. С помощью жены я в очередной раз окунулся в театр абсурда. Сперва примчался один из воинов ее охраны… (Для ее же блага! И моего спокойствия.) Сообщил: мол, супруга изъявили желание получить обед или пообещали закусить стражниками, если не выполнят ее требование. При этом ему ужасно хотелось прямо спросить: а моя жена не каннибалка? На лице телохранителя читался и второй вопрос. Его до дрожи под коленками интересовало, чем еще моя женушка их порадует.

Хороший мальчик. Не спросил. Побоялся.

А спросил… и что бы я ему ответил? Я о характере и прежних условиях жизни новобрачной понятия не имею, кроме того, что она не из этого мира. Даже настоящего имени не удостоен. Кстати про обед: досадное упущение.

Как же она целых два дня голодная просидела? А мне-то какой стыд: правитель не смог накормить жену! Безмерно терпеливое создание: закатить скандал под предлогом неудобства через двое суток! Не каждая монахиня так долго продержится. Забыл осведомиться, как девчонка восприняла заключение и охрану. Впрочем, это не к спеху, будет время, сам зайду и выясню.

После обеда примчался второй страж. Трясясь как осиновый листок, поведал: Повелительница затребовала служанку незамедлительно или обратит его в гоблина. Кто бы знал, каких трудов мне стоило не заржать! Молодец, госпожа, развлекается в силу возможностей. Довести воина-дроу до паники — это подвиг, достойный быть занесенным в анналы. Забавная девушка досталась мне в жены. Главное — живая, а не бессловесная тень. Все-таки очень сильно влияет внутренняя сущность! Одно тело, а такие разные личности. Словно огонь и лед. Поразительно!

Беспокоит лишь непредсказуемость супруги. Судя по негативному отношению, мысль о замужестве не доставляет ей особого удовольствия. Кто знает, какой вздор взбредет в ее прелестную головку? Как это отразится на состоянии дел моей страны? И главное — что мне с ней делать?

У меня будет время понаблюдать за новой «игрушкой». А там разберемся. Насилие над женщиной не в моих правилах, да и необходимости особой в том нет. Грош мне цена, если после прожитых семи веков не сумею красиво соблазнить собственную жену. К тому же все незамужние придворные дамы к моим услугам, стоит ли мучительно заострять внимание на одной?

Кого же отправить к эльфийке? Я, кажется, знаю кого. Манвэлиэль из Дома Тьмы, единственная из семьи, оставшаяся в живых. Она не болтлива, преданна. Ни с кем из придворных дам не сошлась, при дворе нищенствует. Да и не помешает иметь лишнюю пару глаз и ушей, наблюдающих за женой. Обдумав как следует подходящие варианты, утвердился в выборе и вызвал Манвэлиэль. Пришедшей на зов сироте я милостиво предложил вакансию доверенного лица при Повелительнице. Девушка радостно приняла известие. Заручившись согласием, изложил ей кое-какие тайны моей супруги, не вдаваясь в детали. И под конец уведомил о дополнительных обязанностях.

Не думаю, что ей они пришлись по вкусу, но выбора я не оставил. Новой служанке Повелительницы вменялось ежевечерне докладывать мне обо всем происходящем. Или сообщать немедля, если случится что-то экстраординарное. Дал подробные инструкции и отпустил Манвэлиэль, занявшись обычными, рутинными делами, требующими внимания. Но мысли то и дело возвращались к эльфийке. Она занимала меня все больше и больше. Отвлекшись в очередной раз, плюнул и решил сходить к ней в гости, раз так неймется. Подойдя к двери в покои супруги, выслушал подробный доклад караульных и уже собрался было войти, как прозвучала просьба Манвэлиэль:

— Спой что-нибудь, пожалуйста.

Что удержало меня на месте? Не знаю. Я замер, вслушиваясь в дальнейшую беседу.

— Это одна из моих любимых.

И эльфийка запела. У эльфов идеальный слух и хорошие голоса, но она не просто пела, она вкладывала душу, а текст… я никогда не слышал подобных песен. Простые, незамысловатые слова складывались в судьбу, рисовали картину жизни и страданий, которых мы, дроу, не ведали. Почему же обычная песня вызвала столь сильный отклик в наших сердцах? Почему воины, прошедшие не одну битву и не дрогнувшие перед лицом мучений и смерти, сейчас низко опустили головы, скрывая недостойные эмоции? Что было такого в голосе, чувствах, словах или музыке, заставляющее забыться?

Ту песню никто из нас уже не сможет забыть. Как ты делаешь это, девочка? Зачем вынуждаешь вспоминать, что у нас есть сердце?

Песня стихла, за дверь выскользнула Манвэлиэль. Подняла на меня глаза, полные слез, и сказала:

— Эрика. Вашу жену зовут Эрика.

Теперь я знаю твое имя. Но что значит имя твое? Что оно несет мне — горе или радость?