Глава 31
Стук в дверь раздался вечером, когда госпожа Чернова уже собиралась лечь спать.
Простоволосая Лея отворила дверь и приглушенно ахнула: на пороге стояла госпожа Ирина Каверина, дама средних лет и отнюдь не среднего самомнения. Упитанный и самодовольный вид ее свидетельствовал о преуспевании. На ней было богатое платье, сшитое по последней столичной моде.
– Надеюсь, сестра дома? – поинтересовалась гостья для проформы и весьма язвительно добавила: – Посторонись и впусти меня! Или София никого не принимает, кроме своего любовника?
Домовая сглотнула и наконец шагнула в сторону, молча приняла у гостьи шляпку и зонтик и бросилась к хозяйке.
Темную комнату освещала единственная свеча, при свете которой госпожа Чернова то ли пыталась читать, то ли грезила над томиком сонетов. Устроившись в кресле, она отрешенным взглядом смотрела на раскрытую книгу и улыбалась светло и мечтательно.
При стуке в дверь София вздрогнула, вырвавшись из плена мечтаний, подняла голову и вопросительно взглянула на служанку, которая вдруг решила потревожить ее в столь поздний час.
Лея сделала книксен и сообщила:
– Госпожа, к вам приехала сестра. Просить?
– Конечно!
Молодая женщина вскочила, отложив в сторону книгу и мимоходом порадовавшись, что Шеранн уже ушел, не то могла создаться весьма неловкая ситуация.
Ирина стремительно вошла в комнату, вместо приветствия смерила госпожу Чернову взглядом и процедила:
– Ты непозволительно хорошо выглядишь для убитой горем вдовы… Выходит, ты даже не считаешь нужным скрывать интрижку с драконом?!
София онемела от неожиданности, замерев напротив разъяренной сестры.
– Может быть, ты присядешь? – спросила она наконец. – И объяснишь, с чего все эти обвинения?
– Изволь не отпираться! – возмутилась госпожа Каверина, плавным жестом отметая возражения. Ее холеные руки были унизаны украшениями, да и сама она оставляла впечатление дамы ухоженной и самоуверенной, твердо убежденной, что ей доподлинно известно все важное в этом мире. – Я получила письмо, в котором меня любезно информировали о твоем возмутительном поведении. Неужели это правда, что ты намерена уехать с драконом?!
Госпожа Чернова подивилась, какой неведомый «доброжелатель» сообщил об этом сестре, ведь она не афишировала свои планы. Впрочем, это могли быть просто сплетни.
Что ж, в свете последних событий гадалка не видела смысла что-либо отрицать.
– Тебе известно, что я всегда гордилась своей сдержанностью… – промолвила София задумчиво и улыбнулась уголками губ, устало и печально. – Я была глупа и самонадеянна. Вся моя уравновешенность зиждилась на скудости чувств – я попросту не ощущала ничего, что могло бы вывести меня из себя. Теперь… теперь все изменилось, и я больше не в силах вести нудную благопристойную жизнь! Не знаю, кто известил тебя о моем решении, но твой приезд ничего не изменит.
– Не изменит?! – Ирина задохнулась и побагровела от негодования. – Ты, дрянная девчонка, немедленно бросишь даже мысли об этом твоем драконе, иначе…
– Иначе что? – спокойно поинтересовалась госпожа Чернова, и только разлившаяся по лицу бледность указывала, что слова сестры ее задели. – Мы никогда не были с тобою особенно близки, чтобы твое мнение имело для меня сколько-нибудь весомое значение, к тому же я вдова, и у тебя нет надо мною власти.
– Какая же ты распущенная! – бросила ей госпожа Каверина и воздела руки в патетическом жесте. – Ты совсем не думаешь о семье! Что будет с моими малышками, если ты убежишь с этим… – Она запнулась, подбирая эпитет пооскорбительнее, видимо, не нашла и продолжила, все повышая голос: – Все станут твердить только об этом, и о моих девочках скажут, что у них распутная семья – что тетка, что бабка!
– Не смей так говорить о матери! – выкрикнула София, разом лишившись спокойствия. – Она была порядочной женщиной, и никто не мог сказать о ней ничего плохого!
– За исключением того, что она – босоногая дикарка из Муспельхейма! – саркастически заявила Ирина, подбоченившись. – И боги знают, что она вытворяла в юности, на какие сомнительные приключения соглашалась! А теперь еще и ты! Разве ты не понимаешь, что такая родня очерняет меня и мою семью в глазах знакомых?
– Что ж, тогда тебе незачем здесь больше оставаться! – Госпожа Чернова, из последних сил сдерживаясь, недвусмысленно указала сестре на дверь.
– Я уйду, – величественно изрекла госпожа Каверина, – но запомни: ноги твоей больше не будет в моем доме! И когда он бросит тебя, ты умрешь от голода в канаве, а я не пророню и слезинки!
После ухода Ирины молодая женщина опустилась в кресло и расплакалась. Злые и жестокие слова сестры сильно ее ранили. Теперь она сполна осознала, каковы будут последствия ее любви к дракону. Не зря господин Рельский предрекал, что ей придется жить отшельницей, позабыв о друзьях и знакомых, смириться с тем, что родные отвернутся от нее, а прийти погадать кто-нибудь решится лишь в самом крайнем случае…
Вся беда в том, что они с Шеранном принадлежат к разным расам. Пусть ныне в обществе спокойно принимают представителей всех рас, однако смешанные браки не одобряются ни одной из сторон. К тому же дети в таких союзах рождаются крайне редко и часто имеют отклонения. Исключение составляют лишь эльфы и драконы, которые могут иметь здоровое потомство от представителей любой расы, но и они весьма неодобрительно смотрят на таких малышей.
Если однажды у них с Шеранном родится ребенок, то судьба его будет незавидна. Дети стихии изредка воруют человеческих девиц, однако это порицается, и отпрыскам непутевых женщин не будет места в обществе. Малыши в таких семьях ничем не отличаются от чистокровных детей стихии, но сородичи принимают их в лоно драконьей семьи весьма неохотно.
С другой стороны, никто не станет мешать Шеранну, если у него возникнет желание жениться на человеческой женщине. Быть может, она найдет свое счастье рядом с любимым, невзирая на все сложности и помехи?
София склонила голову на скрещенные руки, горько размышляя, за что боги так ее покарали. В детстве она была покладистым ребенком, почти не шалила, и мечты свои о путешествиях и приключениях прятала ото всех. Когда в ней обнаружился дар гадания, матушка сочла, что отныне девочка должна всецело служить своему таланту.
Потом был брак с господином Черновым, основанный на взаимной приязни и расчете, а никак не на нежном чувстве. Впрочем, вполне возможно, что супруг ее любил, но теперь София честно призналась себе, что питала к нему лишь привязанность. Но она была добропорядочной и верной женой, старательно выполняла свой долг супруги и гадалки…
Разве теперь она не заслужила кусочек своего собственного счастья? София молила о снисхождении милостивую Лофн, богиню снисхождения.
«Простите меня, Андрей, – прошептала она чуть слышно, – но вы умерли, а я хочу жить!»…
Утром Лея подала госпоже на сверкающем подносе грязный клочок.
– Что это? – Молодая женщина с недоумением посмотрела на домовую, не рискуя даже прикасаться к бумажке.
– На рассвете это передал оборванный мальчишка-рома, – произнесла Лея с выражением хозяйки, узревшей прямо посреди своей сверкающей кухни таракана, удобно устроившегося на свежеиспеченном пироге.
Разом позабыв о своих сомнениях и брезгливости, София схватила записку.
Всего несколько слов, торопливо нацарапанных на обрывке газеты:
«Бирегись любовнека падружки».
Подписи не было, но ее с лихвой заменила руна ансуз – глас богов.
– Спасибо, Лея, – рассеянно поблагодарила домовую София и опустилась на кушетку, по-прежнему сжимая в руке неграмотную писульку. Впрочем, расшифровать ее не составило труда, а содержание сполна искупало орфографические ошибки. К тому же сложно требовать от вечных странников грамотности, среди них умение писать уже считается достижением. Но не это волновало молодую женщину.
Кого имела в виду шувихани? С подругами у Софии было негусто. К таковым можно было отнести лишь Елизавету Рельскую, Юлию Гарышеву и далекую Наталию Смирнову.
Последнюю даму можно было смело отбросить – они не виделись уже почитай четыре года, и едва ли знакомые Наталии могли иметь какое-то касательство к событиям в Бивхейме.
Елизавета? Такая чистая, доброжелательная и искренняя? Насколько было известно Софии, серьезных поклонников у барышни Рельской не было. Возможно, конечно, что Елизавета утаила от подруги вспыхнувшее чувство, но думать об этом не хотелось.
Оставалась Юлия. Относительно нее подозрения были куда убедительнее. Молодая женщина разом вспомнила, как яростно барышня Гарышева вскинулась, стоило лишь заикнуться о господине Щеглове…
По правде говоря, самой госпоже Черновой он был не по вкусу и представлял собой, по ее мнению, образчик пустоголового франта, все достоинства которого заключались в приятной наружности. Однако она считала себя не вправе вмешиваться в личную жизнь подруги, к тому же допускала, что у нее сложилось неверное и предвзятое представление об этом эсквайре. Возможно, она не разглядела его неких скрытых достоинств.
«А ведь он много раз бывал в библиотеке, в том числе и накануне! – припомнила София. – И интересовался именно хранилищем ценных книг…»
Молодая женщина вскочила и принялась в волнении расхаживать по комнате.
О какой опасности предупреждала шувихани? Почему просто не написать напрямик? Неужели старая Шанита так боялась господина Щеглова?
Боялась… Господина Щеглова…
София замерла, пораженная своей догадкой.
Расследование до странности походило на вышивку – крохотные детали, как стежки, постепенно складывались в яркую картину. И вот уже в переплетении событий, слов и поступков угадывается абрис реальных событий.
Мудрый Один, неужели это возможно?..
