Глава 12
– Ну что? – оглянувшись на окна и обнаружив, что там сгущаются вечерние румяные сумерки, с надеждой спросил я у вошедшего Таилоса, уже предугадывая, каким будет его ответ.
– Нигде нет. Может, им хватило ума уйти в королевство?
– Портал для них никто не откроет, а пешком не меньше пяти суток… даже оборотням. Ну почему мы не дали им мешки с едой и деньги?
– Думали, вернутся. – Медведь переживал пропажу освобожденных не меньше меня. – Я ведь Марта посылал проследить, он ловкий. Но они перехитрили, ушли в разные стороны.
– Может, просто поссорились?
– Нет… тот, за которым Март пошел, нырнул в кофейню, она круглые сутки открыта, и вышел через другой вход, а парень зря прождал. А когда пошел по другим следам, все привели к одному постоялому двору, но, куда парни уехали или спрятались, там понять невозможно. Сам знаешь… шарги пахнут так, что перебивают все остальные запахи.
– Ладно… может, и правда, переждут где-нибудь в глуши. Не совсем же дураки?! – убеждал я больше себя, чем его, все же заканчивались вторые сутки с того момента, как оборотни канули в темноту. – А еще какие новости?
– Унгердс приехал из дворца. Указ готов, все пункты согласованы, завтра объявят во время официального приема.
– Святая пентаграмма! – едва не взвыл я. – Снова обед! Таилос, давай тебя назначим… или Унгердса обязанным ходить на такие мероприятия.
– Потом можешь назначить и его, но на первое представление обязан прийти сам. Примчатся же главы всех домов, всем интересно, кто будет править страной наравне с ними.
– Таилос, мне неинтересно править их страной. Мне вообще править неинтересно. Я только хочу устроить жизнь в наших землях так, чтоб матери не тряслись за жизнь детей. Все!
– Магистр придет и все объяснит тебе сам, – не стал спорить медведь. – У меня к тебе вопрос… деликатный.
– Что, узнал, где Орисья?
– Нет. Это не про меня разговор, а про тебя.
– Про меня?! – Я снова шлепнулся в кресло, с которого только что поднялся, и заинтересованно уставился на Тая, неужели есть хоть что-то, чего он не успел обо мне разнюхать или разгадать?!
– Ну да… – медведь вдруг засмущался, – только ты ничего не говори Мэлин. Я никак не могу понять… ты действительно всерьез хочешь, чтоб она вышла замуж за этого маркиза? Или разозлился на нее за что-то? Так ты пойми… со зла можно такого наворотить… потом не исправишь.
– Таилос… – меня словно обухом по голове огрели, – но с какой стати… разве я дал хоть какой-то повод думать, что я к ней отношусь не как к воспитаннице?!
– Да я ведь не сам это придумал, – огорчился оборотень, – все так считают. И тут есть пара молодок… они интересуются… можно к тебе прийти вечерком, ты же понимаешь… ты мужчина молодой, симпатичный, вожак, или моя дочка их за это бородавками усыплет?! Ты же знаешь… какие они, ведьмы… ревнивые. Меня вон за напарницу год в ошейнике держали.
– Тай, – мне очень не хотелось выдавать тайн маглоров, да и учитель настрого предупреждал, но друг искренне обо мне заботился, и отделаться от него шуткой я не мог, – ты мне расскажи, что это за напарница, а я пока поставлю щит…
Когда полный дом оборотней и у каждой стены есть свое ухо, я начинаю подумывать о более серьезной защите своих комнат. Никак не привыкну, что каждое мое движение и каждый вздох сразу известны десятку, а то и более окружающих меня людей.
– Да что про нее рассказывать… Когда Орис умерла… ты не представляешь, что я пережил. Она ведь специально подгадала момент, когда я уехал по делам. Вернулся – свежая могилка. У меня было сумасшедшее желание раскопать и убедиться… но я кое-как сдержался. Зря… интуиции нужно верить. На душе было очень тоскливо, в свой дом даже входить не хотелось. А тут еще бабка Мэлин забрала, поговорить не с кем, заботиться не о ком… Вот и нанялся обозы охранять, взял меня в отряд старый друг. Но я дал себе слово, что буду своим помогать, знал, что ведьмам живется непросто. Однако она спряталась, вот и искал.
А напарница помогала, нравился я ей. Ну а Мэлин ее как увидела, аж позеленела… я не понял сразу, много позже сообразил, из-за матери ревновала.
– Ущербная пентаграмма… Тай, ты прости, но один вопрос, где они?
– Не знаю. Очень хочу надеяться, что Мильда уговорила ее прийти сюда… дни считаю. Но ты обещал сказать про себя.
– Обещал, значит, скажу. Видишь ли… у магов законы намного свободнее, чем у дроу и тем более у людей. Ну, ты и сам понимаешь, когда резерв полон, и так трудно себя контролировать… а когда начинаешь взрослеть… тем более. У нас есть такие места, где каждый парень, кто ищет свидания, может оставить свой маячок. Особый, такая маленькая иллюзия, чтобы можно было посмотреть, кто ты и где ждешь. Девушки сами выбирают… обычные, разумеется. У нас нет любви за деньги. Ну а когда маглоры уходят с плато, то просят у одной из подруг разрешения на образ. Нужно лишь вложить в амулет иллюзии локон или каплю крови. Вот и вся тайна… но ты должен дать мне слово… что никому не скажешь. Для вас такие отношения кажутся слишком вольными… Все чужое всегда неправильно, так говорил мой учитель.
– Клянусь… никто не узнает. А можно еще вопрос… она как живая… твоя иллюзия?
– Хорошо… смотри. – Я выдернул воздушной лианой из-за окна птичку, кастовал подчинение и создал из нее собственную копию.
А потом крутнул получившегося мужчину в точно такой одежде, как на мне, вокруг себя и поменялся с ним местами. И замер, молча уставившись на медведя, в ожидании. С минуту он молчал, рассматривая нас, потом принюхался, озадаченно фыркнул и, наконец, решился потрогать. И уже через минуту хлопал нас по очереди по плечу, дергал за руку, слушал стук сердца и постепенно приходил в настоящий восторг.
– Слушай, Ир, но это же здорово. Если на кого-то вздумают напасть, можно устроить ловушку.
– Можно, – сказал я, отменяя заклинание, и рухнул в кресло, – но не забывай, что только в самом крайнем случае. Есть всего десяток заклинаний, которые нам настрого запрещено кастовать в человеческих землях открыто. Тебе не хуже меня известно, что люди все новое первым делом пытаются приспособить для того, чтоб кого-нибудь убить или принудить. И вот это заклинание входит в число тех десяти.
– Ну да, – сразу сообразил он, – сажаешь свою копию на виду у всех и идешь убивать врага.
– Вот. Именно поэтому оно запрещено. Даже ты первым делом придумал преступление.
– Я просто для примера… ну тогда я скажу женщинам, чтоб не облизывались. А еще вопрос можно?
– Вот знал я, что оборотни любопытны! Но не думал, что до такой степени! Ну, давай, только последний.
– А зачем тогда маги женятся?
– Вот зачем тебе нужна именно Орисья, а не те самые молодки, что крутятся под ногами? Ты что, думаешь, я слепой? А если еще вспомнишь, что я ментал, то, может, догадаешься, откуда я знаю их желания. Все, дальше сам думай, больше я ничего не скажу.
Медведь недовольно посопел, не догадываясь, что я в курсе его притворства, встал и пошел к двери. Но вдруг обернулся и тихо сказал:
– А я рад… что ты взял с меня клятву и что не хочешь встречаться с молодками. Ей было бы очень неприятно.
И ушел, накрепко притворив за собой дверь.
Святая пентаграмма, да он что, с ума сошел?!
– Нашлись! – вспыхнула в мозгу мысль, едва я ощутил, как сработали сторожки на калитке в дальнем углу сада, закрытой на ночь особым заклинанием, вскочил, начал одеваться и остановил сам себя.
А может мне не нужно туда бежать? Там по очереди дежурят надежные парни, которым я дал право открывать калитку, и они впустят беглецов. Наверняка те чувствуют себя виноватыми… я сам был пару раз в такой ситуации, знаю, как неприятно чувствовать торжествующие взгляды и слышать слова, «а мы тебе говорили»!
А если они еще и попали в ловушку или влезли в драку? Святая пентаграмма, да их наверняка нужно лечить! Остальную одежду я натягивал на себя как гвардеец королевы, замученный учебными тревогами, на ходу, почти бегом мчась к лестнице.
А вылетев на площадку, с которой открывался вид на зал, обнаружил, что ошибся. Это вернулись не спасенные узники, не пожелавшие вступить в стаю, а прибыл наконец отряд Кахориса. В зал из ведущего на заднее крыльцо коридора входили первые оборотни, усталые, настороженные, в пыльной одежде и с дорожными мешками на плечах. Самого волка я пока не обнаружил.
Их уже встречала толпа деловито снующих домочадцев. Бодрых и довольных, словно за окнами не синел предутренний сумрак. Подносили крынки с молоком и отварами, подвигали стулья, помогали сбросить с плеч тяжелые мешки. А на кухне уже гремели котлы и сковороды, пахло дымком и разогретым жиром.
Я сбежал по лестнице, замер, всматриваясь в полумрак коридора и вслушиваясь в возгласы и приветствия, и вдруг почувствовал, что меня кто-то дергает за рукав.
– Что?
– Маглор Иридос, у нас хлеба нет, мы тесто только поставили… не думали, что они так рано подойдут, – виновато затараторила кухарка. – Тай говорил, еще далеко, а потом отправил навстречу шаргов, а нас не предупредил.
Он и меня не предупредил, хотелось ответить мне, но пришло понимание, почему медведь так сделал. Хотел встретить их первым… чтоб никто не рассмотрел в глазах оборотня разочарования, если там не окажется его ведьмы и сына.
– Давай корзинки.
Вариса махнула своим помощницам, и я принялся наполнять корзины пирогами, булками, пряниками. Попутно я создавал яблоки и груши, ягоды и сласти. Кухня была рядом, и там, в ларях и на полках, хранилось много больше муки, масла и меда, чем нужно для успешного действия заклинания.
– И не стыдно так использовать силу своего вожака?! – раздался рядом шутливый голос старого оборотня, и пришлось на минуту бросить свое занятие, чтоб стиснуть его плечи.
– Тут полно умывален, вода горячая из источников, чистая одежда есть… пойдете купаться или сначала перекусите? – не давая сказать о делах ни слова, заторопился я, разглядев, что у Кахориса даже глаза впали от усталости.
Хватит у нас теперь времени, чтобы все обсудить подробно.
– А у вас тут спокойно?
– Не волнуйся, в этом доме сейчас около сотни оборотней. И все в стае. Поэтому все дела потом.
– Тогда мыться… мы не голодали.
– Я покажу, – встрял в разговор парнишка-оборотень из тех, что мы увели из поместья Ратилоса.
Они быстро втягивались в нормальную жизнь, с воодушевлением занимались работой в саду и огороде, бросались выполнять любые поручения, словно боялись, что внезапно проснутся и окажутся запертыми в каменных клетках.
– Показывай, – усмехнулся Ках и ушел вслед за провожатым, а я принялся за прерванную работу, искоса поглядывая на входящих.
Некоторых я знал, многие были незнакомы, и было их явно больше, чем Кахорис писал в посланиях. Значит, пришло понимание, подбирал по пути всех, кто нуждался в семье и защите, и я завертел головой, ища взглядом Мэлин. Не знаю, как там насчет домыслов ее отчима, но девчонка непременно устроит скандал, если кто-то возьмет ее чашу с зельем.
– Ловко у тебя выходит, – вдруг похвалил меня властный голос и тут же плеснул яду, – а что, печь пироги ваши дроу не умеют?
Я скосил глаза на говорившую, внимательно рассмотрел немолодую, но очень крепкую и ладную женщину в темном платье, по-крестьянски повязанную платком, и заметил, что она тоже изучает меня откровенным взглядом. Ну вот и оно. Наше наказание прибыло, саркастически поздравил я себя и решительно кастовал на себя заклинание невозмутимости. А потом ответил кратко и кротко:
– Умеют.
– Так почему не испекли? – продолжала въедливо выяснять она, но заклинание уже действовало.
– Не успели.
– Почему не успели? Ведь шаргов за нами послали?!
– Послали, – согласился я.
– А хлеб печь не стали?!
– Ага.
– Значит, не были уверены, что мы приедем так рано, – продолжила она рассуждать.
Удивительно логичное заключение. Хотя и неверное. Но что с нее взять, она ведьма.
– Ага.
– А ты неразговорчив. Интересно, и чем только всех их приворожил?
А вот это нелогичный вывод. Никого я не привораживал… я их в бою победил. Но сейчас мне что-то совершенно не хочется с ней спорить… похоже, заклинание вышло немного мощнее обычного. Но отвечать бабушке как-то нужно и лучше всего честно. У каждой уважающей себя ведьмы обязательно есть способ проверить сказанное на лживость.
– И мне.
– Чего тебе?
– Интересно.
– Вот как. А выяснять не пробовал? – Ведьма уселась рядом и посмотрела на меня с живым любопытством.
– Нет.
– Может, мне помочь тебе? Или ты просто издеваешься?
– Нет.
– Что нет?!
– Не издеваюсь.
– Маглор Иридос, пока хватит. – Прибежавшая с очередной корзинкой Вариса остановилась и недобро уставилась на ведьму. – А что это она тут ворожит?
– Да пусть, – отмахнулся я. – А мясо сварить не нужно?
– У нас вареного много, сейчас подогреем на сковородках.
– Тогда несите кружки, я кофе сделаю.
– Хорошо. – Главная повариха развернулась и, не обращая больше внимания на ведьму, убежала.
– А ты чувствуешь? – заинтересовалась ведьма.
– Что?
– Мою ворожбу?
– Да.
– Ир, – в зал вступил Таилос, бережно державший в руках спящего малыша, – где мне их поместить?
– Займите вон ту гостиную, там вам будет удобно, – отвечая на вопросы ведьмы, я не переставал думать, как устроить всех прибывших с наибольшим удобством. Семьям мы сразу отдали небольшие спальни на четвертом этаже, остальные спали по несколько человек в комнате.
– Значит, и мне туда, – попыталась подняться с места ведьма.
– Нет, – решительно ответил я, – там будет жить Тай с семьей.
– А я?
– Найдем место.
– У нас комнатка рядом свободна. – Оказывается, Вариса не упускала ведьму из виду. – Могу показать.
– На каком этаже? – Теперь Мильда и не подумала вставать со стула.
– На четвертом.
– И это я полдня буду ходить туда-сюда?
Резонно, конечно, хотя не особо верится, глядя на нее, что ведьма такая уж малосильная. Но я привык уважать старость, и даже вредной ведьме не могу отказать в праве жить на первом этаже.
– Я могу предложить комнатку в своей башне, где жил камердинер. – Неизвестно, как магистр узнал, что пришел отряд, но одет и причесан он был с обычной тщательностью. – Там рядом выход в сад и удобная купальня. Иридос, а ты прекрати тратить силу, сегодня представление. Не надейся, что главы домов не захотят тебя прощупать.
– Я им прощупаю! – Даже заклинание невозмутимости не помогло мне сдержать вспышку возмущения. – Только пусть потом не жалуются. А до обеда еще далеко… все пополнится.
– Спасибо, – сухо поблагодарила ведьма-дроу, – вот попью чайку и пойду смотреть вашу комнатку, – всю ночь ехали… хоть посидеть спокойно.
Хитрит, проверив для уверенности ее эмоции, понял я, притворяется капризной и въедливой, а на самом деле в душе звенит тревога, густо сдобренная отзвуком вины.
Интересно, по кому это она так прошлась, что готова с первых минут пребывания в доме испортить себе репутацию?
И тут ответом на мой незаданный вслух вопрос в зал вошли последние приехавшие. Несколько женщин и подростков, среди которых взгляд невольно выхватил складную фигуру яркой блондинки. Хельта, снежная пума, мгновенно всплыло в памяти имя подруги бывшего вожака.
И только секундой позже я рассмотрел утомленное лицо Орисьи, напряженную фигурку стоявшего рядом с ней Ганика и непонятно чего ждущие взгляды остальных женщин.
Все ясно, очевидно, в пути у них произошли какие-то разборки. Обычное дело, когда в отряде несколько женщин, особенно оборотниц и ведьм. Приходилось мне выполнять такие контракты. И теперь понятно, почему так неохотно оставлял меня Кахорис и почему спешно прибежал советник. Наверняка это медведь поторопился кого-то за ним послать. Однако я вовсе не собирался пока никого ни о чем спрашивать, если Таилос после вчерашнего разговора так себя ведет, значит, успел узнать нечто неприятное, с чем не может справиться сам. И стало быть, разбираться во всем этом нужно мне самому. Но чуть позже, в памяти еще свежо собственное намерение поговорить с ведьмой. Решено, вот этим первым делом и займусь, постановил я, потратив на все раздумья не больше секунды, и шагнул к ведьме:
– Орисья, рад видеть. Как добралась? Идем, покажу твою комнату.
– Маглор Иридос, – ринулся ко мне Ганик, и я приветливо ему кивнул.
– Иди, умывайся, вас сейчас будут кормить завтраком. – А сам уже подхватил под руку побледневшую ведьму, решительно увлек в гостиную и захлопнул за собой дверь.
Не забыв кастовать на вход магический заслон.
Оглядев комнату, я нашел взглядом напряженно застывшего у окна медведя и невольно насторожился. Оборотень изо всех сил старался казаться спокойным, но смотрел на нас с необъяснимой подозрительностью. Пришлось немедленно проверить его эмоции, и мне совершенно не понравились бушующие в них сомнения, обиды, чахлые всплески надежды и всполохи ревности, и еще змеи знают сколько непонятных, но безрадостных чувств.
Но сильнее всего меня поразили неимоверная усталость, горькая боль застарелого одиночества и безысходность. И если бы не все это, я, наверное, по маглорской привычке долго бы разбирался, выяснял что и почему, логически объяснял и доказывал этим двоим, сколько вреда и боли они сами себе доставляют. И как хорошо будет, если разберутся мирным путем. А вот теперь не захотел, посадил ведьму в кресло и прошел вдоль комнаты, с яростью урагана переделывая уютную гостиную в жилье для семьи.
Взмах руки – и выросла перегородка, отделяющая стоящий возле дальнего окна диванчик со спящим на нем малышом. Возле нее еще одна, с походной маглорской умывальней. В другом конце комнаты еще перегородка, и за ней еще диванчик, разросшийся в широкую кровать. Одновременно я ставил на окна щиты, а на стол корзинки с пирогами и кувшины с напитками.
Закончив, обвел все испытующим взглядом, проверяя, не упустил ли чего, затем строго уставился на ошеломленную ведьму.
– Мне очень нужна сегодня в обед помощь Таилоса. У нас важная встреча во дворце повелителя. Но я пойду один, если до того времени вы не помиритесь. Ни один из вас вообще не выйдет из этой комнаты, пока вы не разрешите всех своих недоразумений.
И я твердым шагом вышел прочь, не слушая ни возмущенного рыка оборотня, ни отчаянного крика пытавшейся меня остановить ведьмы. И дверь за собой запер магическим замком, разумеется.
