Глава 6
Откровенные разговоры и сбывшиеся пророчества
Внутреннее убранство дворца было подобно дивному шедевру неведомого искусства, сплавившего в себе мастерство ювелиров, скульпторов, резчиков по дереву и садоводов. Эльфы тяготели к строгим, но причудливо-изящным растительным орнаментам. Их произведения, изумительно тонкие и нежные, казались живыми. В украшении королевского дворца эльфы проявили все свои незаурядные таланты. Если у тебя в запасе несколько тысяч лет, врожденная тяга к прекрасному и генетически запрограммированный тонкий художественных вкус, легко достигнуть совершенства в избранном ремесле. По потолкам и стенам залов струились серебряные узоры. Бивший сквозь высокие окна солнечный свет озарял каждый уголок дворца, ежесекундно выявляя нечто новое в орнаменте, в который на равных правах вплетались живые растения, наполнявшие воздух покоев свежим, благоуханным ароматом. Где-то цветы оплетали мебель и стены, в иных покоях вместо пола стелилась мягкая, ровная, как ковер, трава, журчали ручейки и фонтаны…
Проведя Элию через череду удивительных залов, стража ввела ее в приемные покои и ускользнула доложить о прибытии гостьи. В нарушение всех эльфийских обычаев, расписывающих ритуал встречи до мелочей и растягивающих минутное дело на часы, богиню явно собирались принять незамедлительно. «Страх, сдобренный недоверием, — лучший ускоритель», — решила для себя Элия, когда спустя три минуты изящные створки двери распахнулись, пропуская принцессу и Элиндрэля в зал. Вполне традиционный зал с паркетным полом и несколькими креслами для посетителей у стен, оплетенных цветущими лианами. Народу в помещении, опять-таки вопреки всем канонам, четко расписывающим последовательность действий и функции каждого придворного, было немного. Лишь мужчина на высоком троне резного дерева с серебряной инкрустацией, старший следопыт и все та же пара стражников, застывших у дверей как статуи. Впрочем, все к лучшему — те вести, что принесла богиня, и вовсе следовало сообщить владыке с глазу на глаз.
— Светлого дня, отец! — отвесил короткий поклон Илоридэлю сын, всегда немного терявшийся, когда любящий и нежный родитель представал перед ним в ипостаси строгого Владыки Зеленых Просторов. Но сегодня растерянность в голосе принца была почти незаметна — город покидал мальчик, а вернулся юноша, готовящийся стать мужчиной, юноша, на долю которого выпали серьезные испытания.
Принцесса молчала, заинтересованно изучала короля. Светлые, почти белые волосы, золотистые глаза, типично эльфийская красота. Мудрость и усталость в глазах. Чело мужчины венчал узкий серебряный обруч. Одеяние короля почти не отличалось от одежды остальных эльфов — цвета коры тополя брюки, золотистая шнурованная рубашка навыпуск, короткий шафрановый жилет с зеленым узором. Только вышивка на жилете и отложном вороте рубашки была более тонкой и изысканной. На плечи владыки был наброшен зеленый плащ, символизирующий защиту королевства.
«А сын на него очень похож. Какой же была мать мальчика? Жаль, что она умерла так рано, болезни затрагивают даже эльфов. Парнишка совсем не знал ее».
Да, владыка Илоридэль был красив, но той холодновато-возвышенной эльфийской красотой, какой восхищают нас статуи или скульптуры — творения гения. Куда больше светлой высокомерности эльфов принцессу привлекала мрачная чувственность вампиров. Кокетничать с владыкой богине не хотелось, и она решила обойтись беседой с вескими фактами и строгими логическими посылами.
— Пусть примет тебя наш город, если в сердце твоем нет зла, чужестранка, — традиционной фразой поприветствовал девушку король, понимая по затянувшейся паузе, что ему придется первому здороваться с дерзкой незнакомкой.
Между тем Илоридэль с жадным, каким-то болезненным любопытством и хорошо скрытой неприязнью разглядывал чужеземку. Владыка сразу понял, что эта прекрасная даже по меркам эльфов и опасная женщина, в суть которой он не мог проникнуть, как ни старался, гораздо могущественнее его. Она казалась и спокойной водой, и ярким огнем, и хищным зверем одновременно. Не дух и не оборотень, и уж конечно не человек, не злая и не добрая, ее душа мерцала манящей загадкой. В гордой осанке, повороте головы, грации движений сквозили вошедшая в кровь привычка повелевать и осознание своей власти, силы, достоинства. Нет, не простая странница с прошением пожелала видеть владыку. Мужчина постарался сосредоточиться и выслушать все, что расскажет колдунья. Колдунья, поработившая его сына странными чарами, которых он даже не мог заметить, спасшая отряд от форвлаков, благословленная Талерином, надменная, носящая грозное оружие и издевающаяся над стражей. Эта опасная женщина просто состояла из противоречий, но владыка чувствовал: то, что она должна сообщить, действительно важно. Какие бы страдания она ни причинила его сыну, Илоридэль собирался внимательно выслушать гостью.
— Прекрасный день, ваше величество. — Дождавшись приветствия, Элия слегка склонила голову, раздумывая, а не телепортировать ли ей себе кресло, чтобы продолжить разговор сидя. Но, как ни велико было искушение еще раз щелкнуть остроухих по носу, богиня сдержалась.
— Кто ты, чужестранка, и зачем стремилась к встрече со мной? — Звучный голос Владыки Зеленых Просторов заполнил зал. Сразу перейдя к делу, владыка требовал ответа.
— Меня зовут Элия. Я пришла, чтобы остановить войну, — не стала юлить и богиня.
Простые слова, сказанные вполголоса, услышали все. Услышали — и почувствовали их силу и правоту.
— Мы всегда рады тем, кто несет мир, — признал несколько ошарашенный король.
Первой же фразой женщина разрушила все предположения, тщательно выстроенные Алларилем и владыкой. Илоридэль растерялся. Если она не хочет воевать, то для чего явилась в Меллитэль?
— Охотно верю. Всем известно, что эльфы — мирный народ, избегающий конфликтов и несклонный к агрессии, — согласилась принцесса и добавила про себя: «Хотя, судя по теплому приему, оказанному мне, этого не скажешь. Может, стоило подождать, пока этим параноиком Алларилем закусят форвлаки, и только потом вытаскивать отряд?»
— Но мы не любим, когда в наши дела вмешиваются пришельцы, сейчас границы закрыты, — словно отвечая на невысказанные слова Элии, добавил король. — Скажи, что тебе нужно от нас?
— Мне? Ничего, — ответила принцесса. — Вопрос в другом: что я могу предложить вам? Мой товар — знание. Меня призвали, чтобы донести до вас важную весть.
— И какова же цена твоего товара? — мрачно прервал богиню Илоридэль.
— Он бесценен, владыка, а потому не торгуйся, слушай, — отозвалась Элия. — Меллитэль собирается начать войну с Виртаридом, которая не принесет ничего, кроме крови, смерти, боли и отчаяния. Ваша раса будет полностью уничтожена, а мир станет новыми владениями Народа Темной Крови. Так будет. Не верите мне — загляните в ваше лесное Зеркало Вод. Видения ужасают. Да, с одними вампирами вы могли бы тягаться на равных, но в их армию вольются силы союзников из соседних Сумеречных миров, вам же много сторонников не собрать. Кое-что из арсенала Детей Тьмы он, — принцесса кивнула в сторону Аллариля, — видел и, думаю, понимает, что я имею в виду. Но все эти выводы вы могли бы сделать и без меня. Важно другое. Нереальна сама причина грядущей войны. Я здесь, чтобы объяснить это вам.
— Я тебя слушаю, — настороженно ответил владыка, думая о том, кто рассказал чужестранке о Зеркале Леса. Уж не его ли околдованный сын, следующий за женщиной словно привязанный? Привязанный чарами. Аллариля же и вовсе прошиб холодный пот — следопыт прекрасно помнил, где делал стоянку отряд.
— Это касается пропажи вашей племянницы Вириэль, — начала принцесса.
Лицо мужчины осталось бесстрастным, но в глазах отразилась жестокая боль недавней утраты. Да, эльфы спокойно прощаются с умершими, для которых настал черед перехода в иные сферы, потому многие считают их черствыми и холодными существами. Но, как и все прочие расы, Дивные переживают по уходящим до срока и горько оплакивают их кончину. А худшую участь, чем та, которая постигла прелестную юную Вириэль, сложно было даже вообразить. Погибнуть в муках от рук проклятого кровососа!
— Виновным в исчезновении девушки сочли некоего вампира, виденного незадолго до этого близ ее покоев во дворце и переполошившего всю охрану. Каким-то образом это исчадие Тьмы безнаказанно миновало городские патрули, стражу, преодолело защитные чары дворца, даже Талерин не поднял тревоги, — продолжила Элия. — Вы сделали вывод, что имеете дело со шпионом, разнюхивающим секреты, и утроили меры предосторожности, пытаясь предотвратить повторение инцидента, но тщетно. Оказывается, вампиру была нужна не информация, а нечто совсем иное. Но это стало ясно, только когда пропала Вириэль. Вы решили, что несчастную украл и убил кровожадный монстр. Я права?
Илоридэль кивнул и вытолкнул из онемевших губ одно слово:
— Продолжай.
В сознании владыки смутно забрезжила надежда, что девушка жива, что ее лишь похитили и держат в заложниках, а эта гнусная женщина явилась как посредник в переговорах, наложив чары на Элиндрэля в залог своей безопасности.
— Вы допустили ошибку, Илоридэль, и виной тому недостаток информации. На самом деле Вириэль добровольно покинула дворец, потому и не было найдено ни следов борьбы, ни крови, потому никто не слышал ни единого вскрика. Ваша племянница сбежала с вампиром, ибо полюбила его, — коротко, предвидя бурную реакцию остроухих, закончила принцесса.
Король резко встал и вскинул голову.
— Ложь! — воскликнул он, уже чувствуя, что девушка говорит правду, и оттого неистовствуя еще больше.
Даже если бы Владыка Зеленых Просторов захотел, то не смог бы ошибиться. Дивный Народ с легкостью способен определить, лжет ли им говорящий или его рассказ правдив. Этим даром Творца Илоридэль, как владыка, владел в полной мере, но продолжал цепляться за надежду на то, что магия чужестранки затуманила его восприятие.
— Элия не лжет, отец! Ты же знаешь! Посмотри на перстень Аллариля, если не доверяешь своим чувствам! — храбро встав на защиту любимой, звонко воскликнул Элиндрэль, прежде всегда терявшийся перед отцовским гневом.
Легким, как перышко, прикосновением успокоив юношу, Элия переждала бурю негодования владыки. Что ей было негодование какого-то эльфа по сравнению с громами и молниями, что в сердцах метал в своих чад скорый на расправу король Лимбер? Богиня слегка улыбнулась и как ни в чем не бывало продолжила:
— Ваше величество были бы правы в ста случаях из ста, но не в этот раз. Причудливо тасуется Колода Судьбы, и нам не дано предугадать, какая карта выпадет следующей. Вириэль встретила «половинку». Перед зовом любви оказались бессильны и привязанность к родичам, и все предрассудки, впитанные с молоком матери.
Владыка поразмыслил несколько секунд и уже спокойнее сказал:
— Я желаю поговорить с чужестранкой наедине.
Стражники и герцог Аллариль, доселе так же молча, как и кресла, слушавшие девушку, быстро удалились. Юный принц не последовал за ними, не желая разлучаться с возлюбленной. Вдруг ей снова понадобится его помощь? Замешкавшись, Элиндрэль устремил преданно-щенячий взгляд на девушку. Элия ответила ему легким ободряющим кивком, и только после этого паренек смирился и выскользнул за дверь.
Илоридэль сел и, печально нахмурившись, посмотрел ему вслед. «Дела у моего мальчика совсем плохи», — заключил владыка.
Оставшись наедине с принцессой, мужчина начал с того, что сейчас беспокоило его больше всего:
— Мы готовы выслушать тебя и принять любые предложения. Но скажи, что ты хочешь за возвращение Вириэль и освобождение моего сына?
— Возвратить вашу племянницу не в моей власти, да я и не хочу этого, только ей дано решать, как поступить. Что же касается Элиндрэля, я не понимаю, о чем вы говорите, ваше величество. — Элия вежливо приподняла бровь, сделав несколько шагов по направлению к трону владыки. Решив, что официальная часть аудиенции окончена, богиня не желала больше перекрикиваться с владыкой из конца в конец зала.
Илоридэль снова стиснул подлокотники трона и повторил:
— Что мы должны предложить тебе, на что согласиться, чтобы ты сняла чары с моего сына? Говори, чужестранка!
По губам девушки скользнула едва уловимая улыбка.
— На вашем сыне нет никаких чар.
Снова чувствуя правду в словах чужестранки, владыка недоуменно спросил:
— Тогда каким же образом ты держишь его волю в плену?
— Ваше величество, ваше величество, ну где ваша мудрость? Неужели груз проблем, свалившихся на ваши плечи в последнее время, так затуманил рассудок? Элиндрэль просто влюбился, — покачала головой принцесса.
Илоридэль устало ссутулился на троне, закрыл глаза и пробормотал:
— Мой сын влюбился в чужестранку, племянница сбежала с вампиром… Что стряслось с этим миром?..
— Он меняется, хотим мы того или нет, — подсказала богиня, но, кажется, эльф ее не услышал.
На сей раз пауза затянулась на несколько минут. В одно из раскрытых окон зала влетела пестрая зеленая птица с огненно-красными крапинками на спинке и таким же ярким хохолком. Пичуга, не найдя лучшего места, нахально села на плечо Владыки Зеленых Просторов и запела. Словно Великий Лес принес со своей вестницей слова утешения. Веселая трель, разорвавшая ледяные оковы молчания, помогла владыке снова прийти в себя. Он ласково погладил мягкие перышки певуньи, и та, одарив короля на прощание еще одной бойкой трелью, упорхнула в сад, к стайке задорных товарок, обклевывающих позднюю темно-бордовую вишню. Оторвавшись от тяжких раздумий, владыка заставил себя вернуться к государственным проблемам и спросил:
— Как ты хочешь остановить войну?
— Если вы не будете воевать и вампиры не будут воевать, то и войны не будет, — изложила принцесса прописную истину, скрестив руки на груди.
— Если дело обстоит так, как ты сказала, то война действительно бесполезна. Я объясню своим подданным, что случилось. Не знаю, поймут ли они, но поверить моим словам поверят. Мне жаль Вириэль, но девочка сама выбрала свою судьбу. Отныне она потеряна для нас навсегда. Только кто сможет отговорить от войны вампиров? Ведь они уже нанесли первый удар. И если для нас эта война гибельна, то Народу Темной Крови сулит успех. Во имя чего им отказываться от нее?
— О, на этот счет не волнуйтесь. Я обладаю великим даром убеждения. Они не станут со мной спорить, во всяком случае спорить долго. — Элия коротко и, по мнению эльфа, довольно зловеще ухмыльнулась, предвкушая краткий визит к князю Детей Тьмы. С вампирами у принцессы действительно всегда были совершенно особые отношения. Богиня прекрасно знала, как вести себя с Народом Темной Крови, — сложно не постигнуть этой науки, живя бок о бок с великолепным братом Энтиором, весьма гордящимся своими острыми клыками.
— Ты вернешься потом за Элиндрэлем? — спросил владыка.
— О Творец, нет, конечно, не бойтесь, — сама «испугалась» принцесса, всплеснув руками. — Я вовсе не горю желанием войти в вашу семью. Мне бы со своей для начала разобраться, а потом уж искать новые проблемы.
— Значит, ты уйдешь, а мой сын умрет с горя? — печально спросил мужчина, массируя рукой лоб.
— Нет, я не настолько жестока, — с некоторым сожалением призналась принцесса. Просто уйти, оставив умирать кого-то неведомого, — это одно, а уйти, зная точно, кто издохнет от тоски по тебе, — совсем иное. На последнее богиня пока не была способна.
— Ты заберешь его с собой, — совсем убито прошептал владыка.
— Зачем? — снова искренне удивилась Элия тому, что ей на шею вешают такую обузу. — У Элиндрэля своя дорога и судьба, а у меня своя. Свить их воедино — значит сделать паренька несчастным, ему будет плохо со мной.
— Еще хуже ему будет без тебя, — правдиво признал владыка.
Илоридэлю было очень муторно на душе от этого разговора из-за того, что приходилось унижаться перед чужестранкой, вымаливая ответы на свои вопросы, но ради сына он был готов на все.
Наконец Элии надоело издеваться над несчастным отцом, и она сказала:
— Не стоит так тревожиться, ваше величество. С мальчиком будет все в порядке. После того как я уйду, он будет чувствовать лишь сладкую грусть, с удовольствием вспоминать проведенное со мной время и говорить спасибо за приобретенный опыт. Элиндрэль не заслуживает мучений, и я не хочу, чтобы юноша страдал. Поверьте, в моих силах сделать так, чтобы он избежал боли. Я часто бываю жестока, но ваш мальчик не заслужил смерти от тоски. Он чистый, наивный, нежный, но стойкий, отважный и гибкий. У Меллитэля будет отличный владыка, ничуть не хуже нынешнего. Простите за то, что я слегка поиздевалась над вами, Илоридэль. Считайте это моей маленькой местью за пренебрежительное отношение к чужестранцам. Голодная, грязная, спасшая ваших подданных от форвлаков, стершая в кровь ноги женщина имела глупость надеяться, что Владыка Зеленых Просторов, как истинный лорд, предоставит мне кров и отдых перед разговором или уж по крайней мере предложит присесть, пока длится беседа. И что же? Я, наивная, ошиблась, предполагая, что если приходишь с добром, то и к тебе отнесутся так же. Хотя бы в благословенном краю Дивного Народа. Неужто ваши сердца ожесточились настолько, что вы потеряли былое благородство и немеркнущий свет души? Пожалуй, истинными эльфами я назвала бы сейчас только ваших детей. Они еще не успели растратить то, что Силы щедро отпустили вашей расе.
— Редко доводится слышать от пришельцев столь мудрые речи. Ты кругом права, рианна Элия. Наши более чем натянутые в последнее время отношения с другими расами не являются оправданием моей невежливости. Прими нашу благодарность и признательность за помощь в бою на Быстрой Тропе. Будь моей гостьей. Мы продолжим разговор, когда ты отдохнешь. — Владыка только сейчас, отвлекшись от тяжких дум, заметил, что странница утомлена, ее одежда запылилась, кое-где забрызгана кровью, и ему стало по-настоящему стыдно.
Илоридэль хлопком в ладоши позвал слуг и приказал, чтобы они проводили чужестранку в покои для гостей и позаботились о ее нуждах.
Оказавшись в отведенных ей апартаментах, принцесса скользнула оценивающим взглядом по обстановке: просторная комната, окна по эльфийскому обыкновению открыты в сад, стены обиты бледно-золотой тканью, перемежающейся резными панелями светлого дерева. На полу зеленый пушистый ковер, кажущийся мягче пуха. Девушка не удержалась и, наклонившись, потрогала его, проверяя свои зрительные впечатления. Ковер действительно оказался наимягчайшим, и Элия сразу дала себе зарок выяснить, из чего это делается, и заказать себе сразу пяток прелестных изделий. Резные деревянные панели на стенах, стоило их коснуться, начали светиться мягким желтым светом. Мебели в помещении, как и в любой из эльфийских комнат, было немного: пара кресел, овальный столик на трех резных ножках, шкаф и маленький диванчик, обитый шафрановой тканью, у самой стены. Арочный проем и несколько ступеней вели в альков, где стояла широкая кровать с балдахином в виде полураспустившегося бутона нежно-голубого подснежника. Повсюду в горшочках на окнах и больших напольных вазонах росли живые цветы. Единственным украшением комнаты, не считая панелей на стене, была загадочная скульптура в виде завитого сумасшедшей улиткой стекла, мерцающая нежно-голубым светом. Поскольку сие сооружение находилось рядом с кроватью, поразмыслив, богиня пришла к выводу, что имеет дело с ночником.
Завершив осмотр комнат, Элия бросила сумку на диванчик, плюхнулась туда же и принялась стягивать сапоги.
— Так я и думала! — возмущенно заявила Элия пространству.
Как ни мягка и удобна была обувь, но она не спасла нежные ноги богини. На подошвах красовались белые пузыри мозолей. А один из пальчиков девушка даже стерла в кровь! Пришлось срочно применить малое заклинание заживления. Ноющим же мышцам, если хотелось сохранить результаты трудов, могли помочь только горячая ванна и хороший массаж. Но если ванна уже ждала принцессу, то массаж за неимением умелого массажиста явно откладывался до прибытия в Лоуленд. Удовольствовавшись малым, Элия скинула пыльную одежду в коробочку и отправилась купаться в пахнущей фиалками и розами горячей воде, по поверхности которой еще плавали цветочные лепестки.
Несколько подобрев после длительного купания и мытья головы (эта процедура действует умиротворяюще на большинство женщин, если, конечно, потом им не приходится в муках расчесывать запутавшиеся мокрые волосы), девушка простеньким бытовым заклинанием высушила и расчесала свою роскошную шевелюру, покопавшись в шкатулке, выбрала подходящий наряд и переоделась. Длинное, переливающееся серебром и ночной синевой платье показалось ей достойным облачением для богини, явившейся на переговоры с Владыкой Зеленых Просторов. Штаны за последние несколько дней успели основательно надоесть. Дополнив туалет драгоценным колье и тяжелыми сапфировыми серьгами в виде бутонов роз, Элия вернулась в комнату, надеясь обнаружить в шкафу у стены какую-нибудь корочку засохшего хлеба. Стол, ломящийся от яств, ее тоже устроил.
Чего тут только не было: хорошо прожаренное мясо с ароматными травами, множество соблазнительных на вид салатов, жареные и тушеные овощи в горшочках, паштеты, свежие ягоды, фрукты, соки, ириль — дивный эльфийский напиток и, разумеется, сладкое — легкие воздушные пирожные, еще теплые булочки с хрустящей корочкой, взбитые сливки, вазочки с вареньями, медом, цукатами…
Радостно потерев руки, ее высочество с истинно лоулендским аппетитом приступила к трапезе, воздавая должное кулинарному мастерству эльфов.
Проводив Элию, Владыка Зеленых Просторов мысленно вернулся к состоявшемуся разговору, гадая, кем на самом деле является загадочная рианна и действительно ли она сделает то, что обещает. Но целиком сосредоточиться на делах государства не удавалось, мешала тревога за сына. Его драгоценному мальчику предстояло пережить первое серьезное разочарование в любви. Владыка-отец жалел Элиндрэля, но одновременно цепкий ум эльфа-государя полагал, что это станет для юноши еще одним непростым испытанием, в котором формируется характер.
— Я не помешал тебе, риль?
Тихий голос вывел Илоридэля из задумчивости. Государь ощутил за спиной присутствие верного друга. Теплые руки Аллариля коснулись на мгновение плеч.
— Нет. — Улыбка тронула уголки губ владыки. — Прости, не заметил, как ты вошел, слишком глубоко погрузился в размышления.
— Вы недолго беседовали с чужестранкой.
— Да, мы продолжим беседу, когда Элия отдохнет, — пояснил владыка. — Мне вовремя напомнили о незыблемости законов гостеприимства. Пусть останется хоть что-то вечное в этом сумасшедшем мире. Наверное, я уже слишком стар, чтобы принять и понять новую реальность: моя племянница полюбила вампира, а сын хочет связать судьбу с рианной из неведомых далей.
— Гнусное колдовство. — В голосе следопыта прозвучал едва сдерживаемый бессильный гнев.
— Если бы так, — печально вздохнул Илоридэль, поглаживая резное дерево узкого подоконника. — Но наш мальчик во власти самых естественных из чар во Вселенной. И над этой Силой не властны наши с тобой желания. Элиндрэль влюбился.
— Это она тебе сказала? — недоверчиво уточнил Аллариль, вздернув тонкую бровь.
— Да, — не стал отрицать владыка. — И я верю ей. Нет, не спорь, — он упреждающе поднял руку, властно пресекая возражения, — это не магия внушения. Может быть, я и чувствую себя слабым и беспомощным, но лесное чутье пока не покинуло меня, я все еще Владыка Зеленых Просторов. И я знаю, женщина не лжет. Ты был прав, говоря, что ее сила велика, но дело, приведшее рианну сюда, не связано с желанием соблазнить моего отпрыска. Посуди сам, риль: зачем столь могущественной колдунье зеленый мальчишка, пусть даже и сын владыки? Что он для нее? Минутная забава, не более.
— Если так, — вздохнул следопыт, переплетая пальцы, — то Элиндрэль еще в большей беде, чем та, о которой мы думали.
— Может быть, — согласился владыка. — Но несчастная первая влюбленность еще не конец всему. Мой сын должен быть достаточно стойким, чтобы пережить это разочарование.
— Надеюсь, ты прав, риль, — поддержал Илоридэля друг.
— Я сам на это надеюсь, — опустил гордую голову эльфийский государь и, встряхнувшись, заговорил уже о другом: — Спасибо за то, что пришел, Аль, мне необходимо было с кем-то поговорить. Ты всегда рядом со мной — и в радости, и в трудный час. Но теперь иди отдохни. В пище и сне нуждаются даже самые выносливые и лучшие следопыты.
— Это приказ, владыка? — уточнил Аллариль, и в его голосе проскользнула легкая насмешка — тень обычного остроумия.
— Это просьба. — Илоридэль наконец обернулся, крепко обнял риля и прошептал ему на ухо: — Лес принял ее, Талерин благословил, верю и я, что не новая беда встала у нашего порога, это пришла помощь откуда не ждали.
— Гильдиэль благослови твои речи, — молвил Аллариль и, вняв просьбе владыки, ушел, а Илоридэль еще несколько минут стоял у окна, наблюдая, как едва уловимо начинают сгущаться первые сумерки.
Все еще пребывая в задумчивости, владыка покинул зал, за дверями которого его подкарауливал сын.
— Папа, мне нужно с тобой серьезно поговорить, — отважно зажмурив глаза, начал юноша.
— Это так срочно? — очнувшись от своих размышлений, спросил владыка, еще надеясь отложить неприятную беседу.
— Да, — быстро ответил юноша. — Очень срочно и очень важно.
— Пойдем, — обреченно согласился Илоридэль и, положив руку на плечо сына, подтолкнул его в сторону своего кабинета.
Они шли в молчании. Элиндрэль набирался смелости для решительного разговора, владыка старался всеми силами оттянуть его.
Чувствуя себя натянутой тетивой лука, юноша шагнул через порог кабинета, где так любил играть в детстве с набором вырезанных из дерева печатей, любуясь маленькими изображениями Тополя Талерина и первой звезды Гильдиэль. Но сейчас принцу не было так спокойно и радостно, как в пору безоблачного детства. Он заранее приготовился к буре отцовского гнева, которая последует за его словами. А как иначе должен реагировать Владыка Зеленых Просторов, когда его единственный наследник заявляет о своем желании соединить судьбу с чужестранкой? И все-таки юноша, согреваемый ярким огнем первой любви, твердо решил не отступать от задуманного. Он больше не ребенок, и пусть отец гневается, но непременно поймет, как важно для сына быть рядом с Элией, и уступит. Дравшемуся ли с форвлаками воину страшиться разговора с родным отцом?
Да, мысли Элиндрэля были решительными, только язык почему-то отказывался быть таким. Владыка сел в кресло, принц остался стоять.
— Я слушаю тебя, сынок, — сказал король, с жалостью взирая на него.
— Отец, я, я… — Юноша, нервно теребя серьгу, набрал в грудь побольше воздуха и наконец выпалил: — Я влюбился и хочу на ней жениться!
— На ком, сынок? — мягко спросил владыка, весь словно светясь пониманием и сочувствием.
До принца постепенно дошло, что от волнения он пропустил самое главное, и он нежно произнес, словно пропел, святое для себя имя:
— На Элии.
Вместо суровой отповеди и возражений последовал спокойный вопрос, над которым Элиндрэль не давал себе труда задуматься:
— Сынок, а она согласна?
— Она, она… Наверное. Еще точно не знаю. Может, ты с ней поговоришь? — растерянно отозвался принц, превращаясь из пылкого влюбленного в запутавшегося, мучительно сомневающегося в себе ребенка.
Перед королем встала почти неразрешимая дилемма: уклониться от прямого ответа или честно сказать мальчику, что Элия не собирается выходить за него замуж и покинет их мир, как только закончит дела. Тяга к истине, являющаяся самой сутью эльфов, и желание поскорее разрубить спутанный узел недоразумений победили, Илоридэль сказал сыну то, что должен был сказать:
— Мальчик мой, мне жаль, но я уже говорил с рианной Элией, и она ответила мне, что не собирается оставаться с тобой, ваши судьбы не сплести в одну у ствола Талерина. Если б рианна захотела остаться, я не стал бы противиться вашему браку, но эта женщина слишком независима, она не создана для жизни в Меллитэле, а ты, дитя Тополя, не сможешь последовать за ней по тропе ее предназначения.
Элиндрэль, для которого только что рухнул весь мир, посмотрел на отца полными слез глазами, судорожно всхлипнул, резко развернулся и выбежал из кабинета, не слыша, что владыка зовет его, просит остаться.
«Она меня разлюбила… Я ей не нужен… Она меня бросает… Как больно! Как нестерпимо больно! Лучше смерть, чем разлука с ней! Прости, отец!» — мелькали в голове принца отрывки мыслей, ледяной ветер отчаяния рвал душу в клочья. Было пусто и невыносимо холодно. Добравшись до своих комнат, юноша влетел внутрь и закрыл дверь на замок. Опасное решение было принято.
Остро чувствуя, в каком состоянии покинул его сын, и понимая, что сейчас он до ребенка не докричится, как ни зови, король почти бегом, растеряв всю свою эльфийскую гордость, устремился к покоям, где разместили чужестранку.
Девушка как раз заканчивала со сладким. Это было единственным, что еще оставалось на столе, кроме пустых блюд, блюдечек, тарелочек, горшочков, кувшинчиков, ваз и вазочек из-под варенья. Надо отметить, что эльфы, проявляя гостеприимство, подали гостье ужин, которого с лихвой хватило бы, чтобы по меньшей мере десять их сородичей наелись до отвала. Впрочем, эльфы всегда ели очень мало.
От пирожного, смазанного остатками меда, девушку отвлек нетерпеливый стук в дверь. Проглотив последний кусочек, чтобы ему не было одиноко на опустевшем столе, принцесса крикнула:
— Входите, не заперто!
В дверях показался взволнованный Илоридэль. Волосы владыки растрепались, словно он бежал во весь дух, глаза лихорадочно блестели.
— Помоги моему сыну, — просто сказал он.
— А что у вас уже успело случиться? — удивленно поинтересовалась Элия, вытирая крем и мед с рук тонким, как паутинка, вышитым полотенцем.
Облизывать пальцы в присутствии владыки богиня не решилась, чтобы не портить своего имиджа. Это дома, в Лоуленде, она творила все что только заблагорассудится и иногда, когда ей хотелось пошутить, оставляла свои безупречные манеры и шокировала какой-нибудь выходкой до полуобморочного состояния принцев Мелиора и Энтиора — бдительных блюстителей этикета.
Король наскоро пересказал девушке содержание разговора и закончил словами:
— Я боюсь, как бы он не наделал глупостей. Элиндрэль еще очень порывист и впечатлителен. Он так молод.
— Пойдемте! Время дорого! — бросила ему девушка, мгновенно оказавшись на ногах. Как молния ее пронзило воспоминание о трагическом видении в лесном озере. Неужели вместо того, чтобы защитить мальчика, она сама навлекла на него смерть и нарушила слово, данное Лесу? — Показывайте дорогу.
Снова, настоятельно требуя покоя, протестующе заныли ноги, на которые даже не надели туфель (в спешке Элия совершенно забыла про обувь). Хорошо еще света в коридоре было достаточно: резные фонарики в нишах и в деревянных зажимах на столиках освещали коридоры дворца. На бегу принцесса спросила:
— Почему вы не пошли сразу к нему?
— Сейчас только ты можешь ему помочь. Мой сын в глубоком отчаянии.
— Еще бы. После всего того, что ваш правдивый язык наплел ему раньше времени. Ох уж эти эльфы! Никогда вы не можете вовремя соврать, — досадливо поморщившись, констатировала богиня.
Оказавшись у покоев принца, Элия дернула за ручку дверь и, убедившись, что она заперта, требовательно постучала:
— Элиндрэль!
— Сынок, открой! — в тревоге позвал, вставая рядом с девушкой, владыка.
Не дождавшись ответа, принцесса недолго думая приподняла подол длинного платья и одним ударом босой изящной ножки вышибла замок из паза. Хрупкое произведение эльфийских резчиков по дереву не было рассчитано на прямое столкновение с лоулендской силой богини и испуганно сдалось без сопротивления.
Потрясенный отец застыл на пороге, обводя комнату невидящим взглядом. Он смотрел и не хотел видеть того, что случилось с любимым сыном. Его единственный ребенок, самое дорогое, что было в жизни, с кинжалом в груди лежал на полу. «Почему-то на полу, а не на кровати или диване», — посетила голову владыки нелепая мысль, пока он оцепенело смотрел на рукоять кинжала, торчавшую из груди сына. Это был тот самый кинжал, который Илоридэль подарил ему в день посвящения в следопыты.
Элия увидела картину, очень близкую той, что явило ей Зеркало Вод. Принцесса только сейчас поняла, что Зеркало могло вовсе не предостерегать ее от беды, а показывать две альтернативные нити реальности: война и уничтожение всех эльфов или смерть одного принца, являющаяся следствием ее визита, предотвратившего войну. Не слишком ли большая плата за спасение целого мира? «Большая! Не по мне!» — решила для себя богиня и приготовилась сражаться, меняя судьбу, перекраивая крохотный кусочек Мироздания на свой лад, по своей воле и желанию. Так, как хотелось ей, так, как она считала нужным! Божественный кураж наполнил душу принцессы, собравшейся переломить ход истории.
Элиндрэль еще нашел в себе силы приподнять голову, счастливо улыбнулся и еле слышно прошептал:
— Лиэль, ты все-таки пришла проститься со мной? Благодарю.
— Вот еще глупости! — сердито ответила девушка.
Оттолкнув вставшего столбом Илоридэля, она ринулась к принцу. Опустившись на колени рядом с умирающим, на тот участок пола, где не было крови, богиня сурово поинтересовалась, начиная плести заклинание:
— Что же ты наделал, малыш?
Несчастный отец, обезумев от отчаяния и понимая, что за истинными целителями посылать поздно, призвал на помощь весь свой магический дар и составлял Паутину Исцеления. Владыка был уверен, что это уже не поможет, но все равно пытался, чтобы только делать хоть что-нибудь.
— Я?.. Все хорошо… Если я буду духом, то смогу следовать за тобой всюду… Быть рядом… До свидания, лиэль, — прошептал юноша и, словно потратив на эту длинную речь остаток жизненных сил, закрыл глаза.
Оторвавшись от заклинания — волшебство такой высокой степени принцесса употребляла сравнительно редко, а пользоваться заклинаниями на грани воскрешения ей и вовсе прежде не доводилось, не было нужды, — Элия бросила королю:
— Ты своими чарами мешаешь мне работать, прекрати!
Илоридэль растерянно опустил руки, добрел до кресла и обессиленно рухнул в него.
Сосредоточившись, колдунья детально вспомнила лекции лорда Эдмона и книги из библиотеки отца, дохнула в лицо принца, возложила руки на его уже не вздымающуюся грудь, и речитативом полились слова, призывающие столь великие Силы, от одного упоминания о которых у короля волосы встали дыбом. Во время произнесения заклятия голос девушки странно менялся — то хриплый шепот, то почти визг; то глубокий, бархатный, грудной, умоляющий о чем-то, то грубый и резкий, отдающий приказы. Руки богини замелькали в каком-то причудливом танце, сплетая диковинные узоры, каких не видывал человеческий глаз.
Ей требовалось не только исцелить тело, но и удержать в нем готовую отлететь душу, рвущуюся в тонкий мир, стремящуюся избавиться от боли физического существования. Эльфы всегда легко расставались с телесной оболочкой, это помогало им постигать высшие материи, достигать гармонии с Вселенной, но вовсе не играло сейчас на руку целительнице. И все же сила юной богини оказалась могущественнее упрямства эльфийской души. Элия сделала завершающий жест и властно возложила руки на грудь юноши. Принцесса нагнулась и резко выдернула кинжал, рана тут же закрылась. По телу юноши прошла судорога, его окружило животворное сияние. Элиндрэль глубоко вздохнул. Кровь больше не сочилась из его молодого тела. Принц задышал спокойнее, ровнее и открыл глаза.
— Лиэль, я уже умер? — задумчиво спросил он.
— Пожалуй, что и так, — согласилась принцесса, со вздохом облегчения откидываясь на пятки и гордо оглядывая плоды своих трудов — возвращенного к жизни, вопреки коварной судьбе и предсказаниям, эльфийского принца.
— Но почему ты слышишь меня, а я… я чувствую свое тело? Разве духи чувствуют плоть? — удивился юноша, поднимая руку и разглядывая тонкую кисть так, словно видел ее в первый раз.
— Вообще-то ты еще или, вернее, уже жив, глупыш, — коротко объяснила Элия и сурово пригрозила: — Но если опять попытаешься проделать нечто подобное сегодняшнему трюку, не давая мне спокойно отдохнуть, я попрошу у твоего отца самый широкий ремень, какой только найдется во дворце, и основательно надеру кое-кому задницу. Все романтические бредни вмиг вышибет. Ты меня понял?
Элиндрэль ошарашенно захлопал глазами и упрямо спросил:
— Почему я не умер?
— Ты не умер потому, что она спасла тебя, — глухо промолвил Илоридэль, не веря своему счастью. На его глазах воскрес сын. Глупый мальчик, решивший оборвать нить своей жизни, не задумываясь о том, каково будет отцу провожать в последний путь единственное чадо, каково ему будет существовать, зная, что, пусть и косвенно, виновен в смерти сына.
— Ты не позволила мне умереть? Ты меня любишь? Ты не бросишь меня, лиэль? Мы поженимся?
Вместо ответа Элия нагнулась пониже и что-то прошептала юноше. Видимо, что-то чрезвычайно приятное, потому что принц заалел, как грановика, до самых кончиков ушей и невольно расплылся в мечтательной улыбке. Илоридэль тактично сделал вид, что ничего не расслышал. Сейчас самым главным для него было то, что ребенок жив и счастлив. Все остальное перестало иметь значение. О недавней трагедии напоминала лишь дырка в намокшей от крови тунике.
— А теперь, раз уж мой отдых столь бесцеремонно прервали, — (Элиндрэль стыдливо вздохнул), — стоит продолжить нашу беседу, ваше величество. — Принцесса переключилась на другую тему, поднимаясь с колен и стряхивая с рук кровь простейшим очищающим заклинанием. Не вести же дипломатические переговоры с владыкой, имея на руках кровь его сына. Раз уж эти эльфы такие чувствительные, не стоит рисковать, но воспользоваться тем, что Илоридэль выбит из колеи серьезным нервным потрясением и благодарен за спасение ребенка, очень даже стоит!
— Да, конечно. Пойдемте в мой кабинет, рианна, — тут же согласился мужчина, все равно не способный сейчас от волнения ни есть (какой уж тут ужин!), ни тем более спать. Лучше говорить о делах с чужестранкой, чем метаться без сна, снова и снова переживая горе, тревоги и радость, всколыхнувшие всю его душу.
Прежде чем выйти, владыка подошел к сыну и крепко обнял его. Паренек виновато ткнулся острым носом в отцовское плечо и счастливо вздохнул.