Глава 3
Лесные тайны
После завтрака отряд опять двинулся в путь. Лиственный лес вскоре уступил место светлому сосновому бору с попадающимися время от времени плотными зарослями можжевельника, малины и ежевики. В последних иногда слышалось шевеление и аппетитное чавканье каких-то больших туш. Не обладая амулетом для укрощения животных (такие штучки почему-то все время таскал с собой Ноут) и талантом дрессировщицы, Элия сочла неуместным выяснять личности лакомок, оставляющих на деревьях, на уровне чуть выше роста девушки, длинные, сочащиеся смолой царапины от когтей. А применение к местной фауне смертоносных заклинаний, десяток которых богиня заготовила перед отправкой в Меллитэль, вряд ли порадовало бы ее «друзей» эльфов, более яростных защитников всего живого от бездумного уничтожения, чем самые фанатичные «зеленые» всех миров. Благо хоть растения перестали ставить подножки и цепляться за одежду везде где можно и нельзя. Учитывая колючесть кустарников, обилие шишек, устилающих подножия деревьев и длину сосновых корней, то и дело проглядывающих из-под земли, это не могло не радовать. То ли Лес смирился с тем, что богиня находится в его владениях, то ли даже одобрил пребывание богини в своих глубинах.
С девушкой по-прежнему никто не разговаривал: болтать означало проявить невежливое любопытство или допустить возможность сказать то, что чужестранке знать не положено. Никто и не разглядывал принцессу, лишь юный принц бросал косые взгляды украдкой. Следопыты шли очень быстро. Только в середине дня они ненадолго сделали остановку, чтобы перекусить хлебом и яблоками. Не успела Элия толком расслабиться и проглотить последнюю ложку супа, как Дивные уже вскочили на ноги, чтобы продолжать путь. Казалось, что легконогие эльфы не шли, а летели над травой, не делая для этого ни малейших усилий и не зная усталости. Принцесса начала слегка завидовать им. У девушки уже немного ныли икры, а помассировать мышцы на виду у остроухих во время краткого дневного привала она не решилась. Недостойно богини показывать свою слабость тем, кому пришла помочь. Приходилось терпеть в надежде на то, что вечером в темноте она без помех снимет напряжение в ногах, может быть, даже сплетет заклинание исцеления, не вызывая подозрений у носителя перстня с Камнем Истины. Но магию принцесса оставила на крайний случай, если не будет другого выхода и ноги сведет так, что продолжать путь станет невозможно. Унизительно было пользоваться чарами там, где обыкновенные эльфы не испытывали даже легкого дискомфорта. Они-то не колдовали, несясь как угорелые по своему дивному лесу! Богиня стиснула зубы и положилась на лоулендскую выносливость. Дневной переход принцесса выдержала без стонов и жалоб, за что заработала молчаливое одобрение своих спутников.
Отряд остановился на ночлег на пригорке у небольшого кристально чистого озера. Пока не стемнело окончательно, Элия успела разглядеть за деревьями череду голубых глазков-озер, похожих одно на другое, как сестрички-близняшки. Эльфы разожгли костер из заранее собранных кем-то из сородичей и заботливо сложенных у куста можжевельника сухих ветвей и занялись ужином. На сей раз следопыты подстрелили нескольких глухарей, а в колючих зарослях неподалеку набрали вдоволь ежевики и грибов с маслянистыми шляпками, от одного вида которых брезгливую Элию передернуло, и она лишний раз порадовалась тому, что не ест с остроухими из одного котла. Принцесса уже привычно воспользовалась флягой и тарелкой. Вкушая рыбное ассорти, запеченное на углях в ломтике бекона, и запивая это «Лиенским водопадом» (отличным белым вином), девушка то и дело с вожделением косилась в сторону озера, мечтая смыть пот, сок ягод, трав и пыль с уставшего тела и надеть свежие вещи. Небо было ясным, и крупные звезды эльфийского мира светили достаточно ярко для ночного купания. Принцесса любила плескаться в воде вечером, когда в воздухе уже тянет прохладой, а вода, нагретая за день солнцем, тепла и ласкова. Но сами эльфы, похоже, не спешили с водными процедурами — то ли считали лесную пыль не грязью, а средством защиты кожи, то ли вовсе полагали ее чем-то священным. Вот только богиня в эту странную «религию» ударяться не собиралась.
Поев, Элия щелкнула по фляге и тарелке, приказав им очиститься, вытащила из мешка подозрительную на вид шкатулку и спросила:
— Вы не возражаете, если я пойду искупаться?
Эльфы, сами и не думавшие об омовении иначе как в крохотном ручейке поодаль, встревоженно переглянулись и нахмурились, вызывая у принцессы закономерное недоумение. Девушка никак не могла взять в толк, чем так насторожила Дивных ее скромная, совершенно невинная просьба. Гигиенические-то нормы у эльфов были относительно близки к человеческим, не говоря уж о том, что иногда приобретали просто патологическую окраску.
— Грязь скоро уже отваливаться начнет, а в волосах березки прорастут вместе с сосенками, — попробовала пошутить богиня, чувствуя себя несколько неловко. — Честное слово, я умею плавать и не утону, а сбегать мне от вас незачем. Или дело в том, что в здешних озерах вода редкостно ядовита, а может, водятся рыбы с большими зубами и еще более гигантским аппетитом?
— Нет, воды озерного ожерелья Эйфелин чисты и безопасны, — чуть помедлив, ответил старший следопыт, испытывая немалое облегчение от неосведомленности девушки, выданной ее словами.
Заметно успокоились и остальные.
Вновь взглянув на перстень и решив, что чужестранка действительно хочет только одного — вымыться, а отказ выполнить столь простую просьбу будет обыкновенной жестокостью и вдобавок вызовет ненужные подозрения, следопыт решился:
— Хорошо, можешь искупаться, но тебя будет сопровождать один из нас.
— Чтобы потереть мне спинку? — звонко рассмеялась принцесса, невольно выпустив наружу несколько искр своей силы.
Этого хватило, чтобы эльфы залюбовались девушкой, ощутимо расслабились и лукаво улыбнулись, старший спрятал улыбку в зеленых, как листва, глазах и невозмутимо сказал:
— В компетенцию сопровождающего это не входит.
— Какая жалость! Значит, ходить мне с грязной спиной, а если что прорастет, выкорчевывать буду уже дома, потом пришлю вам как сувенир, — отозвалась девушка под откровенные смешки следопытов и, поднимая шкатулку, уточнила: — Я могу идти?
— Подожди. — Следопыт провел перстнем около шкатулки.
Камень остался зеленым.
— Там расческа и смена одежды. Открыть и выложить для досмотра? — утомленная подозрениями, отчиталась богиня, встав по стойке «смирно» с остекленевшими глазами и задранным вверх подбородком.
Следопыты снова заухмылялись одними уголками губ, но для эльфов это было равнозначно звонкому хохоту.
— Это лишнее. — Предводитель обернулся в поисках добровольца на роль охранника.
— Я пойду, — моментально вскакивая, заявил юный принц, не вполне отдавая отчет в собственных чувствах и словах, не понимая, что же, Тьма побери, он говорит и делает.
Женщина-лучница, думая, что подобная «честь» непременно выпадет ей по привилегии пола, озадаченно нахмурилась, но тут же, словно что-то сообразив, успокоилась. Старший благосклонно кивнул, тоже по-своему расценив порыв юноши, и велел Элии:
— Иди, пока совсем не стемнело.
Девушка и ее сопровождающий направились к густым зарослям кустарника, преграждавшим путь к озеру, и отыскали в них маленькую, изрядно заросшую тропку. Элиндрэль пропустил девушку вперед, словно не желал поворачиваться к чужестранке спиной. С пригорка казалось, будто до озера рукой подать, но тропинка изгибалась так прихотливо, петляя среди деревьев с мастерством скрывающегося от охотников зайца, что богиня, никогда особенно хорошо не ориентировавшаяся в лесу, вскоре потеряла всякое представление о направлении. Оставалось только надеяться на то, что юного эльфа врожденный дар ориентации не подвел и даже впотьмах парень выбрал нужную дорогу.
У огромной сосны, окруженной зарослями колючих кустов, будто доблестной стражей, тропинка вновь сделала поворот. Элия, покорно следуя вперед, зашла за дерево и увидела совсем рядом небольшой водоем. Странное, совершенно круглое озерцо всего нескольких метров в диаметре, никак не похожее на большое блюдце, что просматривалось со стороны стоянки эльфов ни формами, ни размером. По берегам его не было песка, только изумрудная зелень мягкой травы и белые цветы эльдрины — звездчатки, целебного растения, почитаемого Дивным Народом за панацею от любой болезни.
— Куда это мы забрели? — с удивленным вопросом на устах обернулась принцесса к своему спутнику и нахмурилась. Сзади никого не было.
«Где он умудрился отстать? Может, что-то случилось? Но что может случиться с эльфом в лесу? Вот будет анекдот, если я потеряю меллитэльского принца в кустах», — забеспокоилась богиня и решила вернуться к большой сосне.
Элия сделала несколько шагов по направлению к дереву, на мгновение у нее все поплыло перед глазами, и принцесса обнаружила, что продолжает идти к маленькому озерцу.
Только тогда в голове богини все встало на свои места: и то, что чистоплотные эльфы, всегда выбирающие место стоянки рядом с проточной водой, не пошли купаться, и их подозрительное беспокойство, вызванное желанием чужестранки совершить омовение, и навязывание провожатого.
«Значит, озерное ожерелье Эйфелин и есть тот таинственный край, куда приходят грезить эльфийские маги, ищущие ответа на вопросы прошлого или желающие прозреть будущее. Зеркало Вод — волшебный водоем в сердце Леса, средоточие его силы, место откровений, куда открыт вход не для каждого эльфийского волшебника. Вот куда привела меня тропинка и, похоже, не собирается пока выводить обратно», — заключила принцесса, только сейчас ощутив давящую на уши тишину. Поблизости не было слышно даже птичьего чириканья и стрекота насекомых, уже ставшего привычным для девушки за два дня пребывания в Меллитэле. Казалось, будто в целом мире больше нет ничего, кроме этой поляны, эльдрины и озера.
«Странно! Почему Лес привел сюда меня, а не Элиндрэля?» — задалась вопросом богиня, слыша только свое дыхание и потирая в раздумье подбородок. Она никогда не чувствовала особенного сродства с расой Дивных, скорей уж наоборот, потому и полагала, что сакральные тайны остроухих не для нее.
Но трава, словно ластясь, стелилась под сапожки девушке, а маленькие звездочки эльдрины покачивали белыми головками в такт ее шагам. Расценивая поведение Леса как настоятельное приглашение, богиня более не медлила. Уже через полминуты она стояла на берегу ровного, словно очерченного циркулем круга заводи. Положив шкатулку на траву, Элия присела и склонилась над водной гладью, по которой, несмотря на ветерок, не шла даже легкая рябь. Ни мелкого песка на дне, ни колышущихся водорослей, ни снующих в зарослях юрких мальков и головастиков, даже своего отражения на поверхности богиня не увидела.
— Вряд ли меня привели сюда для купания, — пробормотала девушка, сама не зная почему продолжая вглядываться в зеркало воды, не отражающее ничего вопреки всем законам распространения света.
Элия протянула руку, коснулась пальцами озерца и едва не отдернула ее, содрогнувшись от ощущения холода, сковавшего конечность. Но тут в странном зеркале воды, словно почерпнувшем силы в прикосновении богини, замелькали тени видений.
Кипела жаркая схватка. Эльфы — всадники, лучники, простые мечники в белых смертных туниках, прикрытых легкими доспехами, — сходились в безжалостной и безнадежной сече с ордой монстров — вампиров всех мастей в черненых латах и одеяниях цвета свежей или запекшейся крови, демонов, оборотней, троллей, орков, гоблинов, великанов, форвлаков… Конское ржание, свист стрел, звон мечей и звучное чавканье стали, рассекающей еще трепещущую плоть, хруст костей под чьими-то жадными зубами, рычание, торжествующие победные крики и вопли, полные муки, хриплые последние вздохи умирающих — обрушились на девушку одной волной, сплетенной из тысяч звуков. Она видела кровавую кашу, нелепую, безумную, отвратительную, как каждая настоящая битва, не возвеличенная романтиками-менестрелями, которые ни разу в жизни не видали настоящего сражения, всегда оборачивающегося бойней, где собирает свою кровавую жатву Смерть, не различающая ни правых, ни виноватых, где лишь она одна остается в выигрыше.
Принцесса моргнула и неожиданно ясно почувствовала, что Лесное Зеркало явило ей видение ближайшего будущего, того, что неизбежно произойдет, если богиня не остановит войну. Сам Лес, пытаясь защитить эльфов, просил Элию о помощи через древнюю магию вод.
— Я поняла, — шепнула девушка, не испытывавшая ни отвращения, ни восторга от увиденного. Она принимала войну как необходимость, но не смогла бы жить ею и ради нее, как кузен Нрэн, находивший в этом безумстве холодную логику и готовый устроить очередную кровавую баню лишь для того, чтобы проверить кое-какие теоретические постулаты стратегии или разрешить спор с подобным ему приятелем.
Изображение в воде сменилось, теперь Элия видела богатые, судя по обилию живых буйно цветущих растений и резного деревянного кружева, эльфийские покои. Но вдоволь полюбоваться их изысканной красотой принцессе не удалось. Изображение сместилось. На дорогом паркете с пронзенной кинжалом грудью в последних предсмертных судорогах корчился Элиндрэль. Над ним, сгорбившись как старик, безутешно рыдал мужчина. В его искаженных горем чертах Элия узнала эльфийского владыку Илоридэля, отца принца.
— Будет покушение на мальчика? — нахмурилась принцесса и пообещала Лесу: — Я позабочусь о принце.
Вода мягко плеснула в ответ, согревая заледеневшую руку девушки, изгоняя сверхъестественный холод и вновь наполняя теплом, видения в зеркале распылись и исчезли. Девушка увидела свое отражение и поняла, что сеанс окончен, пора возвращаться. Понадеявшись, что эльфийский отряд ее сопровождающих еще не переполошился настолько, чтобы прочесывать лес и мерить баграми глубину всех окрестных озер, Элия легко поднялась на ноги, подобрала шкатулку и пошла назад по тропинке. На сей раз та, не выкидывая магических фокусов, смирно привела Элию к большой сосне, где ее и ждал застывший в неподвижности Элиндрэль, казалось дремлющий стоя, словно жеребенок. Когда принцесса поднялась к нему, юноша очнулся, в замешательстве моргнул, пытаясь сообразить, что случилось. Богиня обернулась к сосне и обнаружила, что тропинка к таинственному озерцу бесследно исчезла, явно давая понять гостье, что не стоит рассказывать спутнику о происшедшем. Понимая право Леса на сохранение собственных тайн, Элия молча продолжила путь к озеру, в воде которого не мелькали видения будущего, зато можно было искупаться.
Словно извиняясь за прежние головоломные кружения, тропа больше не виляла, запутывая путешественников. Буквально через несколько шагов начался довольно крутой, но снабженный естественными ступеньками — метками многих лет весенних половодий — спуск к небольшому кусочку чистого пляжа. Из-за сухого лета озеро немного обмелело, и ровный песок ускользнул ненадолго из-под вечной власти воды. Поверхность его, прогретая за день ярким солнцем, была еще теплой. Девушка положила шкатулку на большой, словно стол, валун, обкатанный водой, сейчас ставший прибежищем нескольких упрямых кустиков травы, и скинула одежду на соседний камень поменьше. Юноша, убедившись, что чужестранка готовится к купанию, сел к ней спиной и приготовился ждать, пока девушка вымоется.
Когда послышался плеск воды, принц посмотрел искоса на озеро, чтобы убедиться, что Элия действительно зашла в воду. Обостренный слух эльфа воспринимал все необычайно ясно, и проверять не было нужды, но тем не менее, сам не понимая почему, юноша вновь скосил глаза. Это его и погубило. Не в силах оторваться от прекраснейшего из зрелищ, полуоткрыв от восторга рот, принц уставился на чужестранку, залитую жемчужным светом звезд, словно парящую над темной водой. Фигурой она совсем не походила на тоненьких, как тростинки, узкобедрых эльфийских девушек. Юноша завороженно разглядывал высокую роскошную грудь Элии, тонкую талию, округлые бедра. Волосы, очаровавшие его утром, ниспадали пышными волнами. Грациозными легкими движениями чужестранки хотелось любоваться вечно.
Уверенная, что за ней подглядывают, принцесса старалась вовсю, соблазнительно изгибаясь, томно проводя мягкой губкой по телу, демонстрируя все свои потрясающие достоинства. Раз уж пообещала Лесу позаботиться о пареньке, надо поскорее и покрепче привязать его к себе да и держать поблизости, чтобы уберечь от беды. Тем паче это как нельзя более соответствовало и ее первоначальным намерениям воздействовать на владыку через единственного отпрыска.
Помывшись и немного поплавав для собственного удовольствия (даже ради эльфийского принца совсем не хотелось вылезать из нежных объятий воды), девушка все-таки вышла на берег. Капельки воды на коже, словно маленькие бриллианты, ловили яркий свет звезд эльфийского мира. Богиня открыла шкатулку и, убрав в нее губку, извлекла расческу и большое пушистое полотенце. Наскоро обтерев тело, но так и не удосужившись одеться, купальщица принялась тщательно отжимать полотенцем мокрые волосы. Занимаясь волосами, Элия задумчиво сказала, глядя на так и неотвернувшегося юношу:
— Ты очень трепетно относишься к своим обязанностям охранника. Давно уже за мной так бдительно не следили. У вас все так добросовестно подозрительны или ты исключение?
Принц наконец вышел из ступора, закрыл рот, судорожно сглотнул и отвернулся, мучительно покраснев. Усмехнувшись, Элия опустила грязную одежду в одно из отделений шкатулки, достала свежее платье и, бросив его на расстеленный на песке плащ, начала тщательно вытираться.
Потом богиня взялась за расческу и прервала глубокомысленные терзания эльфа на тему извращенных желаний, испытываемых к существу другой расы, столь отличной от его собственной, повторением каверзного вопроса:
— Так как?
— Что «как»? — непонимающе переспросил юноша.
— Мы говорили о добросовестной подозрительности, — напомнила уже мало что соображающему собеседнику юная искусительница.
— Извини, чужестранка, — выдавил из себя принц и обернулся было, но, заметив, что девушка до сих пор не одета, резко мотнул головой, заалев, как ягода грановики.
— Меня зовут Элия, — фыркнув, поправила юношу богиня и спросила с искушающей улыбкой, заранее прекрасно зная ответ на свой вопрос: — У тебя уже были женщины, Элиндрэль?
— Какая… тебе… разница?.. — задыхаясь, выпалил юноша, повторяя про себя имя чужестранки, как дивную музыку, и чувствуя, что не надо было ему даже начинать этот мучительно-сладкий, как яд радиза, разговор, но все равно продолжая его.
— Мне просто интересно. Ты так мило смущаешься, это возбуждает, — промурлыкала Элия, подпустив в голос низких бархатных ноток.
— Ты уже оделась? Нам пора, — попытавшись вырваться из-под власти наваждения, отрывисто бросил принц, надеясь, что наконец-то можно будет закончить эту сладостно-мучительную пытку и вернуться на стоянку отряда.
— Нет, мне еще надо расчесаться, а это долго. Знаешь, сколько мороки с длинными волосами? Если хочешь, можешь помочь, не все же тебе смотреть! — Элия звонко рассмеялась, продолжая откровенно соблазнять неопытного эльфа.
Юноша пробурчал нечто нечленораздельное и, еще больше покраснев, уставился в песок, стремясь, видимо, найти в нем какую-то очень редкую ракушку и извлечь оттуда одной силой взгляда.
Принцесса хрипловато мурлыкнула:
— Ты всегда такой стеснительный?
— Нет… Да… Зачем тебе?.. — пробормотал эльф.
— Это объяснило бы, почему такой симпатичный мальчик до сих пор не стал мужчиной, — протянула Элия, продолжая неспешно, скорей даже нарочито медленно расчесывать волосы.
Возбужденный до крайности этим разговором, разгоряченный юноша, до боли сжав кулаки, лишь хватал ртом воздух. Сердце билось в груди как сумасшедшее, Элиндрэль подумал, что еще несколько секунд, и оно просто выскочит из груди и разорвется на части.
— Не стоит так переживать из-за мелочей, расслабься! — Решив, что время пришло и жертва доведена до нужной кондиции, принцесса оставила расческу на камне, приблизилась к эльфу и провела ладонью по его плечам и шее, поглаживая сжавшиеся в комки мускулы.
Он издал полувсхлип-полустон сквозь стиснутые зубы и закрыл глаза. Элия медленно убрала руку. Окончательно потерявший рассудок от прикосновений богини любви принц судорожно вздохнул, вскочил на ноги и, быстро повернувшись, сам протянул руки к девушке. Она, словно только этого и ждала, змейкой скользнула в его объятия.
Молодые люди принялись страстно целоваться. Уж это-то умел даже стеснительный Элиндрэль, поскольку не все эльфийские танцы под лунами заканчивались только любованием ночными светилами и звездным куполом небес. Под руководством богини любви юноша быстро достиг новых вершин в этом деле. Врожденная нежная эльфийская искусность, которой славились Дивные, возобладала над робостью юноши. Недаром эльфы считались одними из самых лучших любовников.
Мягкий песок, заблаговременно прикрытый универсальным плащом Элии, стал ложем для юной парочки. Гибкое тело принца было сильным и выносливым, а готовность учиться искусству любви — огромной, он изучал прекрасное тело богини как святыню и жарко откликался на ласки.
«Хорошо, что я заранее навела на нас заклятие тишины, — не без ехидства подумала богиня под мелодичные, словно птичьи трели, вскрики юноши. — Следопыты наверняка бы решили, что я жестоко пытаю наследника престола, дабы выведать государственные тайны»…
Едва придя в себя после пережитого наслаждения, юноша, все еще сжимая богиню в объятиях и перебирая так восхитившие его длинные, уже успевшие подсохнуть пряди светлых волос любовницы, восторженно и слегка смущенно, без обычной эльфийской цветистости прошептал:
— Это было так прекрасно! Никогда еще я не испытывал подобного! Я словно умер и воскрес снова! Я и помыслить не мог, что наслаждение может быть столь потрясающим! Я люблю тебя, Элия! Когда мы придем в город, я буду просить отца позволить мне взять тебя в жены. Да, я принц, но владыка Меллитэля строг и справедлив, когда он поймет, что в тебе моя жизнь и счастье, он даст свое согласие и благословит нас.
«Да, чего-то я, видно, недопоняла в эльфийской логике или недооценила темперамент юного принца: кто же мог ожидать от парня такой бурной реакции и стремления к межвидовому браку», — ошарашенно, будто ей рукоятью меча промеж глаз засветили, заморгала Элия.
Принцесса едва не поперхнулась при мысли о такой блестящей перспективе: ей, богине Мира Узла, стать супругой какого-то едва оперившегося птенчика из эльфийского мира. Причем этот птенчик уже все решил за нее и даже не удосужится поинтересоваться планами на будущее потенциальной невесты и ее мнением относительно свадьбы, видно, считая, что такое предложение само по себе невиданная честь и должно быть принято безоговорочно. Спрятав подальше едкое желание высказать все это наследнику эльфийского престола, девушка аккуратно, чтобы не оттолкнуть юношу, расположение которого нужно было использовать с максимальной выгодой, сказала, поглаживая гладкую грудь принца:
— Может, не стоит так спешить, Элиндрэль?
— А почему? — неожиданно робко спросил он, взмахнув длинными, как у девушки, ресницами. Куда только подевалась юношеская дерзость.
— Мы же едва знакомы и, быть может, совсем не подходим друг другу.
— Но ведь уже подошли? — Краска смущения вновь накрыла тонкое лицо эльфа, но не заставила его прекратить разговор.
— Я говорю не о плотских отношениях, — поправила юношу богиня, играя прядью его волос.
— А разве это не вершина отношений между мужчиной и женщиной? — по-настоящему удивился Элиндрэль, широко раскрыв невероятно-желтые, словно светящиеся янтарным светом в полутьме глаза.
«О Творец! Где только он нахватался таких нелепых представлений? Ведь в большинстве своем эльфы — довольно свободная в любовных предпочтениях раса, не делающая различия в выборе партнера между мужчиной и женщиной, легко следующая своим прихотям и склонностям, повинуясь зову природы. А тут такая романтическая наивность? Неужели меня угораздило напороться на одну из редко встречающихся высокоморальных ветвей Дивного Народа? Или только этот мальчишка — бракованный экземпляр, следствие мутаций или дурного папиного воспитания на недостижимых идеалах? Вот уж везет так везет. Надо было подробнее Источник спрашивать. Да, влипла, придется выкручиваться», — решила озадаченная принцесса и вступила в полемику:
— Конечно, единение тел несет наслаждение, но это еще не любовь, а лишь одна из ее сторон, очень важная, не спорю, но нужна еще и взаимная симпатия, сходство интересов, уважение, наконец. Тем более ты сын Владыки Зеленых Просторов и должен думать не только о собственном удовольствии, но и о благе вашего мира, всего народа эльфов. Разве они примут брак наследника с женщиной другой расы?
— Я не подхожу тебе, потому что я не человек? — огорченно спросил эльф, выудив из всей речи девушки только то, что беспокоило его на данный момент, и благополучно пропустив мимо ушей все остальное.
— Нет, милый, в любви это не имеет значения. — Поняв, что ее все равно не услышат, принцесса решила оставить на время тему брака и плавно перешла к делу: — Ведь влюбилась же без памяти твоя кузина Вириэль в вампира и пожертвовала всем, оставила дорогих родственников, друзей, любимый мир, все, чтобы только быть с ним рядом.
— Моя кузина сбежала с вампиром? Это невозможно! Нет! — завопил Элиндрэль, с ужасом глядя на Элию и даже немного отшатываясь от нее.
— В любви возможно все. Вот ты только что любил женщину, не раздумывая о том, какой она расы, для тебя это не имело никакого значения раньше, не имеет и теперь, — терпеливо ответила принцесса, выпутывая свои волосы из дрожащих рук эльфа и присаживаясь на плащ.
— Но ты не вампир! А они кровожадные, беспощадные, ужасные твари! — Юношу просто затрясло от отвращения и брезгливого ужаса.
— Не все, — задумчиво констатировала богиня. — В тебе говорит родовая ненависть, которая зачастую куда сильнее самых логичных доводов рассудка. Поверь мне, среди Детей Ночи есть разные создания. Встречаются очаровательные друзья и собеседники. Не спорю, они могут быть опасны, если не умеешь себя с ними вести, но тем не менее диалог, разумный диалог, возможен даже между ними и вами. А уж если говорить о любви, настоящей любви, не минутном увлечении, вампиры могут быть верными и надежными не меньше эльфов.
— Нет! Я не верю! — с категоричностью юности, не знающей компромиссов, решительно заявил принц, замотал головой, только что острые уши руками не закрыл. — Вампир ее украл и убил!
— Но тела девушки никто не видел! Нет ни единого свидетеля тому, что над твоей кузиной надругались или издевались! Она просто исчезла! А ты настолько боишься вампиров, что даже не можешь попытаться обдумать сказанное, взглянуть на ситуацию по-новому и изменить свое мнение? Хорошим же ты будешь владыкой! — Элия стряхнула все еще обнимающие ее руки принца и, поднявшись, пошла одеваться, попутно скидывая с тела прилипшие, несмотря на защиту плаща, песчинки. Смену лесной пыли на частички приозерного мусора богиня посчитала несущественной платой за достижение цели. Все равно за час его собралось меньше, чем за пару дней лесного марша.
Поспешно вскочив, юный эльф нацепил на себя рубашку и, чуть не плача, побежал за девушкой, жалобно вопрошая:
— Объясни! Я не понимаю! Как такое могло получиться? Откуда ты знаешь?
— Мне рассказали, — загадочно ответила богиня, одеваясь и наскоро заплетая волосы. — Но ты еще не готов меня слушать. Сейчас не время для споров, пора возвращаться. Скажу лишь одно: разве тебе еще не известно, Элиндрэль, что настоящая любовь превыше всех условностей, предрассудков и норм?
Совершенно запутавшийся юноша тяжело вздохнул. А принцесса, подхватив шкатулку, быстро пошла к месту стоянки. Утро вечера мудренее, кроме того, богиня решила слегка помучить принца, оставив его без объяснений — впредь будет сговорчивее.
Элиндрэль, одеваясь на ходу, потерянно плелся за девушкой, перебирая все сказанное ею, им самим и гадая, что так сильно обидело Элию — истинную и единственную любовь, избранницу его души. Принц решил обязательно улучить время, чтобы переговорить с ней и попросить прощения. За что конкретно, он так до конца и не понял, но на всякий случай решил просить за все сразу. Гнев возлюбленной разрывал на части его чувствительное и романтичное сердце, распахнувшееся навстречу первому сильному чувству.
Путь назад оказался куда короче и прямее дороги к пляжу, поскольку на сей раз Лес не выкидывал фокусов и не путал следы. Что интересно, Элия, как ни старалась, не смогла разглядеть той здоровенной сосны — патриарха леса, рядом с которой находилось волшебное озерцо. Когда принцесса и ее спутник вернулись к отряду, уже стемнело столь основательно, что на стоянке были видны лишь угли затухающего костра и холмики тел не то спящих, не то грезящих наяву эльфов. Пару дозорных, полностью сливавшихся с ночной темнотой и силуэтами деревьев, принцесса не видела, только ощущала их присутствие магическим чутьем. Богиня отыскала место поудобнее, улеглась, укрывшись надежным плащом, и погрузилась в приятные сновидения, не обращая внимания на несколько незамеченных мелких шишек и иглы под боком. Когда было нужно, принцесса могла обойтись минимумом удобств и не капризничать, требуя шелковые простыни, пуховые подушки и одеяла из шерсти ребса. Зато юный наследник эльфийского престола, привычный к ночевкам под сенью деревьев, весь извертелся, не в силах надолго сомкнуть веки и задремать после потрясшего все его юное существо события. Эмоциональная встряска была слишком сильна.
На следующее утро после завтрака, состоявшего из наловленных в озере и зажаренных на костре больших красновато-синих рыбин неведомого принцессе вида, старший следопыт приметил нервозность в поведении юноши, легким свистом отозвал его в сторонку и заботливо спросил, так чтобы не слышали остальные:
— Что-то случилось, Элиндрэль, мой мальчик?
— Все в порядке, дядюшка, — торопливо отозвался принц, опуская глаза.
Следопыт, и так ясно почуявший ложь, выразительно посмотрел на перстень, который налился темной зеленью, потом снова глянул прямо в глаза юноши.
Поняв, что его уличили, парень решил отделаться разумной толикой правды, достаточной для спрашивающего, но не выдающей настоящее положение вещей, и выпалил, доказывая, что все-таки является достойным наследником престола:
— Я узнал о цели визита чужеземки нечто такое, что показалось мне очень странным.
На сей раз не вникающий досконально в причудливые изгибы логики и словесные выверты перстень сохранил изумрудный цвет. Кивнув, следопыт отпустил принца. Хоть в его душе зародилось сомнение и беспокойство, но мужчина понимал, что сейчас не время для выяснения подробностей.
До обеда отряд с привычной уже принцессе скоростью продолжал путь в полном молчании, нарушающемся лишь периодическим пересвистом. Мучения юного влюбленного усиливались с каждой минутой, созерцание фигурки Элии, маячившей на тропе впереди, одновременно и утешало его, и волновало его душу.
Во время дневного маленького привала, когда принцесса спустилась к журчавшему в овраге ручью, чтобы омыть перед трапезой лицо и руки, принц решил последовать за ней. Улучив мгновение, Элиндрэль, сделав вид, что идет по своим делам в другом направлении, описал небольшой крюк и хвостиком последовал за Элией. Двигаться в лесу, как и каждый эльф, он умел совершенно незаметно и тихо, а принцессу, которая при всем своем внешнем изяществе по сравнению с представителями Дивного Народа топала как слоненок, по раздающимся из зарослей звукам нашел бы и эльф-ребенок.
— За что ты держишь на меня обиду? — виновато спросил Элиндрэль, догоняя девушку и пытаясь заглянуть ей в глаза.
— Я не сержусь на тебя, Элиндрэль, — спокойно отозвалась Элия.
— Я сделал что-то неправильно? Сказал что-то, что тебе не понравилось? Это о Вириэль? Прости! — продолжал допытываться юноша, беспомощно кривя красивый рот.
Девушка улыбнулась, посмотрев на несчастную физиономию эльфа (кажется, мальчик уже был готов ради нее на все), притянула к себе и нежно поцеловала в губы, надеясь, что даже востроглазые следопыты не разглядят того, что творится в зарослях ивы.
Ответив на поцелуй со всем энтузиазмом и горячностью первой любви, юноша поинтересовался уже смелее:
— Объясни мне, пожалуйста, как могло случиться, что моя кузина сбежала с вампиром? Я готов слушать!
— Объясню, — ответила Элия. — Я для того и явилась в Меллитэль, чтобы все объяснить владыке.
— А мне ты больше ничего не расскажешь? — огорченно переспросил принц.
— Только если ты действительно готов слушать, — смягчилась девушка, играя на чувствах юноши. Это был единственный инструмент, во владении которым принцесса Лоуленда достигла значительных успехов.
Элиндрэль с готовностью закивал. В принципе сейчас он готов был слушать что угодно, даже нелюбимые лекции по эльфийскому этикету и истории, лишь бы упиваться чудным голосом милой.
— Твоя сестра и вампир полюбили друг друга, но они знали, что никто не одобрит их союза, поэтому вынуждены были тайком бежать и от эльфов, и от вампиров. И среди Детей Тьмы не так много демократически настроенных личностей, что благосклонно посмотрели бы на связь кровных врагов, тем более что юноша весьма родовит. Он сын Темного Князя, — тихо поведала принцу богиня.
— Но как же такое может быть? Я не понимаю! Они ведь принадлежат к противоположным по склонностям расам, — не выдержав, перебил юноша, — различающимся не только в мелочах, обычаях, а в самом извечном взгляде на мир.
Принцесса бросила на него укоризненный взгляд. Парень мигом замолчал, опасаясь, что возлюбленная опять на него рассердится, а этого он точно не переживет.
— Они — «половинки», — продолжила свой рассказ девушка, открывая главный секрет. — А для таких душ оболочка не имеет значения. Чтобы быть вместе, они готовы на все. Поэтому Вириэль тайком покинула родные места. Глупенькая девушка не учла того, какой резонанс вызовет ее необдуманный поступок. Вы, эльфы, решили, что девушку убил вампир, бегавший к ней на свидания, и собираетесь объявить войну всему Темному Роду. А вампиры, разумеется, абсолютно уверены в том, что вы прикончили их сородича, коварством заманив его в свой мир, и тоже собираются воевать. Есть Силы во Вселенной, которым это не безразлично.
— Но вампир и эльфийка не смогут существовать вместе, — жалобно протянул юный принц, окончательно запутавшись в ситуации.
— Если любишь, нет слова «не могу», — уверенно возразила принцесса. — А чувства сильнее, чем любовь «половинок», нет. Перед властью ее склоняются все, и любые препятствия, даже смерть, кажутся несущественными.
Совсем смутившись, юноша не нашел что ответить, ведь он сам верил в такое, но никогда не применил бы постулат о всесильности любви к чувству, возникшему между эльфом и вампиром, к тому, что не может быть, просто потому, что этого не может быть никогда. «Неужели права была Элия, упрекая меня в косности мышления?» — всерьез задумался Элиндрэль.
Элия, умывшись в ледяной водице источника, вернулась к стоянке и с неизменным аппетитом принялась за еду, отмечая фельранским и утиной грудкой с яблоками под цитрусовым соусом первую победу в споре над упрямым эльфом, а принц остался стоять, переваривая полученную информацию. Но попытки мыслить логично скоро уступили место грезам о прекрасной возлюбленной, ее сладких губах, нежных руках и прочих прелестях.
Перекусив холодной рыбой и ягодами, оставшимися от завтрака, и длинными листьями какой-то травы вместо салата, отряд двинулся дальше. Элиндрэль механически брел за следопытами, по уши погруженный в себя, эльфа обуревали противоречивые чувства: «Я впервые полюбил женщину. Как она прекрасна, моя лиэль! Я не думал, что любить так больно и одновременно бесконечно сладко. Мне совсем не кажется странным, что она не эльфийка. Но как же объяснить отцу, поймет ли он? А вдруг папа не даст согласия на брак? Как уговорить его? Что будет? Надеюсь, меня не разлучат надолго с лиэль, я непременно скоро увижу ее вновь!»
В голову юноши полезли мысли, не связанные с предыдущими, но являющиеся продолжением мечтаний о случившемся ночью на берегу озера: «Наверное, это будет еще прекраснее, чем в прошлый раз. Если только она позволит. О Свет, что же я буду делать, если мы никогда не увидимся вновь, если лиэль не посмотрит на меня так же, как тогда? Если это так, то есть только один путь, один выход — кинжал в сердце, как в легенде о Лилиэли и Раилилэ. Пока я буду ценить каждое мгновение, что Элия рядом со мной, а в тот миг, когда она покинет меня, я покончу с собой, и да простят меня отец, великий Талерин и Гильдиэль Светоносная. Нет смысла в жизни, если в ней нет любви. Элия права, когда любишь, даже смерть кажется несущественной! Я стану светлым духом и буду незримо следовать за ней повсюду, хранить от беды, навевать светлые сны, я смогу любоваться ею неустанно!»
От этих мыслей юному принцу стало грустно и одновременно легко на сердце.
Внезапно отрешившаяся от реальности и переставшая следить за тропинкой принцесса споткнулась о толстый сук, выгнувшийся петлей в густой траве. В мгновение ока юноша оказался рядом с любимой, чтобы поддержать ее. Но девушка, едва не ткнувшаяся носом в спину впередиидущего следопыта, уже успела восстановить равновесие, и принц облегченно вздохнул, радуясь тому, что любимая не пострадала. Чувствуя себя взрослым и мужественным, юноша решил: «Клянусь именем Талерина защищать Элию. Что бы ни произошло, я во всем буду на ее стороне».
Девушка поблагодарила Элиндрэля кивком головы, довольная его заботой, но и слегка досадующая на то, что он так явно выказал свои чувства перед всем отрядом. Обычный эльф с философским спокойствием отнесся бы к тому, что неуклюжий чужак, незваным вторгшийся в Лес, падает на ровном месте. Только если бы чужеземец через некоторое время не поднялся, Дивный приблизился бы, чтобы взглянуть, в чем, собственно, причина задержки.
Следопыты неодобрительно хмурились и изумленно взирали на принца, который почему-то кинулся на помощь чужеземке, которая в таковой вовсе не нуждалась.
А старший следопыт забеспокоился основательно, для него все стало совершенно ясным: и смущение юноши, и его попытки солгать. Мужчина безапелляционно решил: «Чужестранка околдовала юношу, заставляя подчиняться себе. С такой сильной колдуньей мне не справиться, ведь ей удалось обмануть даже Камень Истины. Надо как можно скорее сообщить обо всем Владыке Зеленых Просторов, надеюсь, его магия исцелит Элиндрэля. Бедный мальчик! Что нужно от него этой женщине? Надо идти быстрее, дорога каждая минута».
Невольно подслушав эти громко-тревожные мысли, разносящиеся по всему лесу, Элия сначала поморщилась, досадуя на непосредственность принца и его дурацкие идеалы, мешающие конспирации, но потом успокоила себя логичной мыслью: «Ну что ж, чем скорее мы будем в городе, тем лучше. Да и беспокойство за наследника должно подвигнуть владыку дать мне аудиенцию побыстрее, а не выплясывать вокруг да около, соблюдая миллион дурацких ритуалов, после исполнения которых чувствуешь себя маринованной в уксусе рыбой, неспособной к членораздельной речи».
Резким свистом начальство дало команду, и отряд ускорил ход. Очень скоро принцесса перестала считать, что идея поскорее попасть в город так уж хороша. К концу дня при том темпе, который задал, поддавшись панике, старший следопыт, подустали даже эльфы, что уж говорить об Элии, почти валившейся с ног. Принцесса, проклиная паникерство остроухих и стертые ноги, упрямо продолжала идти, не прибегая к магии, хотя чертовски тянуло потихоньку левитировать. Но богиня опасалась колдовать, чтобы еще больше не перепугать эльфов. Вдруг после очередного шока Дивные вознамерятся припустить бегом?