ГЛАВА 10
— Очень хотелось бы встретиться с настоящим мастером, а не с посредником. — Аня сверлила глазами провинившегося личного помощника.
— Простите, графиня, но вы просили найти лучшего…
— Зевс! Ты видел его руки?!
Подчиненный непонимающе замычал.
— Эти руки если когда-то и держали веретено… или как там… На чем ткут ковры?
Секретарь лишь руками развел.
— Позови мне нашу посудомойку, — Аня забыла о вежливости.
— Какую?
— Зевс, ну ты чего?! На тебя плохо действует горный воздух? Ты в каких облаках витаешь? Любую посудомойку мне приведи!
Гаркнув на помощника, Аня сама себя испугалась — что за агрессивность? Откуда? А пока искала ответ, Зевс привел служанку. Девушка жалась к стене и прятала руки под застиранным фартуком.
— Покажи свои руки, пожалуйста, — вроде и волшебное слово сказала, а прислуга чуть в обморок не упала. И рук не показала. Только моргала часто и нервозно сглатывала.
— Зевс, будь другом, посмотри на руки девушки, — Аня безразлично отвернулась к окну.
Земная никогда не думала, что небо в горах может быть таким низким. Туман — да, дымка — бывало, но вот чтобы так: почти черные, никуда не двигающиеся тучи, висящие ниже горных вершин… Такое она видела впервые.
— А на что конкретно надо смотреть на руках? — Зевс стоял вполоборота к графине и держал девушку-обслугу за дрожащие ладошки.
— Мозоли, порезы, обесцвечивание кожи и тому подобные вещи… Есть?
— Есть.
— Вот так же и в каждой профессии, Зевс, есть свои отметины. И остаются они лишь у тех, кто всю жизнь работал. Тяжело работал! — подчеркнула графиня.
— И что же делать? — Зевс успел отпустить работницу и теперь снова был готов выслушивать наставления.
— Нет, Зевс, с тобой однозначно что-то не так. Куда делась твоя смекалка? Расторопность? Находчивость?
Помощник понуро опустил голову.
— Ладно, Зевс, меня твое состояние беспокоит. И очень. Но, — девушка хитро прищурила глаза, — есть универсальное средство от хандры.
— Какое? — По-детски счастливая улыбка на лице уже взрослого мужчины у кого угодно вызвала бы ответную реакцию, но Аня осталась безучастной.
— Работа, — отрезала графиня и снова уставилась в окно.
Разочарованный Зевс пошел на выход, и лишь в дверях его догнало последнее наставление графини:
— Смотайся к Сорифез в гости. А потом — за работу.
Дел невпроворот, а полдня уже ушло. А еще эта странная погода, давящее на мозги небо. Аня потерла виски — следовало срочно собраться!
— Леди Анна, у меня к вам предложение.
Графиня Монакская резко обернулась. Эдэр стоял в двух шагах от собеседницы, так близко, что пришлось сделать шаг назад.
— Эдэр, черт из табакерки! Не смей так внезапно объявляться! — Аня сердилась на принца и на себя.
На Эдэра за то, что так похож на кареглазого, на себя за то, что так много времени уделяет мыслям о наследнике трона.
— Какое предложение?
— Старожилы говорят, эта грядущая зима будет холодной. Значит, нам следует поставить ударение на производстве теплых вещей.
— Прости, Эдэр, я тебя перебью. Идея хороша, но ее стоит подкорректировать. Богатеи всех стран в любом случае не замерзнут. А вот простой люд — это другой вопрос. Нам с тобой надо не вещи шить, а ткани теплые производить. Чтобы народу дешевле было покупать, а нам — не тратить времени на пошив. Согласен?
— Совершенно с вами согласен, леди.
— А еще, мой дорогой граф, — Аня улыбнулась подвернувшейся ассоциации с бульварным романом. — Надо научиться валять валенки.
— Ва-ален-ки?
— Валенки, валенки, Эдэр. Очень удобная штука. А главное — теплая. Обмороженных ног среди ходящих в валенках намного меньше, чем среди ходящих в сапогах. Так что давай, налаживай производство. А технологию найдешь в моей библиотеке.
Две недели спустя зачастую холодный и невозмутимый дракон стоял напротив Ани с воздетыми к небу руками и открытым от удивления ртом:
— Это что же такое?
— Одеяло. — Земная сидела в кресле, закинув ногу на ногу, и невозмутимо рассматривала маникюр.
— Но оно же неправильной формы!
Аня нехотя оторвалась от созерцания аккуратных пальчиков и нервно дернула туфелькой.
— Это одеяло формата «полуторка», — пояснила новоявленная мануфактурщица и снова увлеклась ногтями.
— Леди Анна, вы не просто оскорбляете этим подарком императорскую чету. Вы… вы…
— Делаю обрезание?
Дракон кивнул, подавившись смешком.
— Должна тебе сказать, Гард, что данная технология набивания шерсти уникальна и она принесет нам огромную кучу денег.
— Это каким же образом одеяла из шерсти, и, заметьте, одеяла далеко не новинка, могут принести нам баснословную прибыль?
— Ох, дракон. А еще называете себя представителем самой мудрой расы! — Аня наконец прекратила любоваться собственным отражением в глянцевой поверхности и поднялась. — Характеристики или качества этого способа изготовления продукции таковы, что могут дать фору изделиям из пуха. Вот, смотри. — Иномирянка ловко сложила одеяло в несколько раз и застыла с кулем в одной руке. — Оно легкое.
Куль полетел в дракона.
— Оно держит температуру тела: зимой под ним не холодно, летом — не жарко. Его можно вставить в пододеяльник, но и без оного тоже можно обойтись. Оно стеганое, оттого и не расползется, не собьется.
— Ладно, хорошо. Это я понял. Но почему оно такое узкое? И почему вообще одеяло сделано в подарок?
— Объясняю. — Девушка стала расхаживать по ковру, чеканя шаг и слова. — Во-первых, мистер Икс избавил меня от кошмаров, и теперь я сплю спокойно. Мне уютно, и ему пускай будет уютно под таким замечательным одеялом. Ну а то, что это размер «на одного», — Аня сделала выразительные глаза, — это тонкий намек на то, что не стоит делить ложе с Сольвейг. Это во-вторых. А в-третьих, Сольвейг однозначно узнает, от кого подарок, и будет взбешена его интимностью. Согласен?
Дракон кивнул.
— Ну вот и хорошо. Давай отправляй его адресату. А я пока пойду прогуляюсь к нашему волшебному озеру.
Горное озеро было действительно волшебным. За всю свою жизнь Земная ни разу не видела такой водной глади: стальная, зеркальная, гладкая, словно кожа дельфина. Ничегошеньки нельзя было рассмотреть под слоем воды. Даже опуская руку в ледяную воду на глубину нескольких сантиметров, посягнувший на спокойствие водного царства лишался возможности рассмотреть не только детали, но и ладонь вообще. Зато удивленное лицо можно было рассматривать долго, словно в кривом зеркале.
Каменные покатые берега, шум падающей с пятиметровой высоты воды, песнь ветра и хор птиц — все привлекало Аню в этой местности.
Местные жители говорили, что озеро волшебное, что вода в нем всегда ледяная, но никогда не замерзает. А еще говорили, что лишь один раз в году вода становится прозрачной, аж до самого черного дна видно подводное царство, и только в тот единственный день можно искупаться, потому как вода нагревается. И повезет тому, кто такую воду сумеет застать. И прибавит сие купание десять лишних годков к жизни человека.
«Славная сказка, прям как наш Иван-дурачок по велению Конька-Горбунка в студеную и кипящую воду поочередно бросался. И в принца знатного обернулся. Только получается, что в нашей сказке ему годков-то добавили, а тут — забирают. Или добавляют? Вот, черт, запуталась!»
Улыбаясь собственным мыслям, Аня брела по гальке, разбросанной чьей-то щедрой рукой по берегам озера. Хвойный лес превращал воздух в нечто подобное густой карамели. Казалось, что не воздух вдыхаешь, а смолу, которая течет, обволакивает все внутри. И вроде дышать труднее, но так приятно, и Аня дышала, а надышаться никак не могла.
Неспешным шагом путешественница добралась до плоского валуна, который небольшим мысом врезался в водную гладь. Камень темный, как будто мокрый, и еще весело подмигивал искрами. Однако, обнаружив, что порода сама по себе темная и ничуть не холодная, Аня улеглась на камень животом, подтянулась к самому краю и заглянула в кривое зеркало неспокойной водной глади.
Все реже девушка доставала из закромов свою любимую косметику: при правильном, экологически чистом питании кожа лица выровнялась, под августовским солнцем покрылась идеально ровным загаром, щеки горели, глаза блестели. Выходы в свет были отменены, и Аня думать забыла про тушь, тональный крем или румяна.
Мысли снова свернули не туда: сколько раз маг-бастард вытаскивал Аню из передряг, как часто он видел несовершенным лицо брюнетки? И синяки, и подтеки, и обрезанные волосы, и потекшая тушь, и разбитые губы, и обожженный нос. Впору за голову хвататься и бежать куда глаза глядят. Так нет же! Появляется снова и снова. Душу рвет. Работать мешает.
Аня перевернулась с живота на спину и стала разглядывать медленно плывущие облака.
Кстати! А почему он вообще мешает работать? Мужик взрослый, мозгами не обделен, явной привязанности к Ане не скрывает, но и прямым текстом ничего не говорит.
«Почему я должна трепать себе нервы?! Почему я, а не он? Нервные клетки не восстанавливаются. И это мои клетки! К черту терзания! Закажу себе рыженького дракончика на неделю и отведу душу!»
Твердо решив воспользоваться услугами Сорифез, Аня довольно зажмурилась. Легкий плеск воды не привлек внимания девушки. Солнышко разморило, водопад нашептывал ласковые слова. Брюнетка медленно погружалась в дрему.
Внезапно на лицо капнула безумно холодная капля. Аня вздрогнула, поморщилась и быстро вытерла ледяное пятно. Глаза открывать поленилась: если дождь — успеет укрыться под деревьями, а если рыба плещется — то плавник ей в руки.
Однако убежавшие играть в прятки солнечные лучи и новая капля все-таки заставили открыть глаза. Открыть и онеметь от страха — солнце не ушло за тучи, оно все так же ярко светило. Только потускнело немного, поскольку светило сквозь водяной шар, застывший над головой девушки.
Аня боялась пошевелиться, даже дышать перестала. Нависающее над головой нечто однозначно происходило из воды: состояло из воды, жило в воде и водой плакало. Переливалось, держало форму и отражало страх в Аниных глазах.
«Самое время домой», — подсказал осмелевший разум, и Аня, наконец-то выдохнув, стала медленно сползать с валуна. Водная субстанция поползла за объектом наблюдения.
Способ передвижения был безумно неудобным. Земная решила перекатиться на бок, но как-то не рассчитала размеров лежбища и стала медленно соскальзывать в воду. Ухватиться не за что — валун гладкий, а за ноги словно кто-то тянет. Девушка дернула ногой — точно держат! А водяная безликая фигура все еще смотрела, обтекая и переливаясь отражением леса.
— Отпусти, пожалуйста, — с надеждой попросила пленница.
В ответ водяной шар сильно раздулся и лопнул мириадами брызг. Аня дернулась и соскользнула в воду: кожу обжег ледяной холод, попытки вырваться из цепкого захвата оказались бесполезными. Опустив голову и еще раз дернув ногами, Аня не увидела ничего, что могло бы сковать ее движения. Однако это самое «ничего» тянуло девушку вниз. Руки хватали воду, пытаясь нащупать камень и хоть на миг задержать движение тела. Последние крохи воздуха уходили из легких. Вода застилала пеленой глаза и не позволяла сделать вдох.
«А где же кино?» — последнее, чему удивилась Аня, прежде чем сделала вдох, и темнота поглотила ее существо.
Следующее мгновение врезалось в девушку как несущийся на всех парах паровоз, вывернуло легкие наизнанку и заставило принять унизительную коленно-локтевую позу. Рыдания вместе с водой вырывались изнутри, виски пульсировали, руки дрожали. Зато Аня могла дышать.
Откашлявшись и восстановив дыхание, брюнетка повалилась на бок и схватилась за горло. Ледяная вода обожгла не только легкие, но и трахею.
Яркий свет резал глаза. И скрыться от него не было никакой возможности — свет шел отовсюду.
«Выключить свет!» — мысленно скомандовала Аня, и свет послушался. Даже дышать стало легче.
— Это что такое?! — возмущенный голос точно так же, как и свет, шел отовсюду. — А ну, свет, я сказала!
И снова режущая боль в глазах.
«Выключить свет…» — опять отдала распоряжение Аня.
Свет погас, зато уши оглохли от резкого пронзительного крика. Команда «выключить звук» не помогла. Кто-то очень сильно расстроился неудаче с освещением.
— Не надо света… — просипела амагичка.
Визг прекратился.
— Твоя работа?! — В голосе слышались гнев и интерес одновременно.
Аня коротко кивнула. Обжигающий холод сделался ощутимее: кожа стала более чувствительной, вместе с шоком уходил адреналиновый экстаз. Земную бросило в дрожь. Прилипшая одежда не согревала.
— Ой ты, бедняжка, — протянуло нечто невидимое, — замерзла вся. Но тут я тебе не помогу. У меня вся земная одежда станет мокрой.
— Огонь? — еле слышно простучала зубами девушка.
Вместо ответа перед Аней заплясали апельсиново-красные ленты, от костра повеяло ощутимым теплом. Превозмогая общую слабость, Аня стала стягивать с себя одежду. Потратив последние силы на раскладывание обмундирования у костра, утопленница завалилась на боковую. С огнем в ее водяной темнице стало намного уютнее.
Шестым чувством Аня догадалась, что находится под водой в своеобразном воздушном кармане-пузыре: сполохи огня отражались от неровной зеркальной поверхности кокона, бликуя, играли в гляделки с костром.
— Согрелась, маленькая? — Голос наконец перестал окружать девушку и сконцентрировался в одной точке.
— Нет еще. — Для усиления эффекта Аня покачала головой и сжалась в комок.
— Ну ничего, сейчас согреешься. — И ни капли сочувствия.
— Кто вы? — Мозги наконец оттаяли и принялись за рутинную работу.
— Как это, кто я?! — возмутился голос. — Я Владыка! Я Хранитель! Я Правитель! Я Даритель жизни! Я…
— …баба… — предположила Аня.
Некто невидимый шумно выдохнул и, как представилось Ане, ссутулился.
— Я не баба, — обиженный женский голос опроверг догадку. — Я действительно владычица.
— Чего?
— Чего-чего, — передразнил голос, — водного пространства. Вот чего!
— …баба… — снова вставила Аня без страха.
Где ж это видано, так хамить владыке?! А Аня хамила. Нагло, бесстыже хамила. И чего добивалась, спрашивается?
— Большое-то ваше пространство? — Девушка упорно продолжала лежать на боку, не открывая глаз.
— Да как тебе сказать… Видимое — оно небольшое. А невидимое… Кто же поверит? — и столько тоски прозвучало в голосе, что брюнетке самой захотелось завыть.
— А сколько его — невидимого?
— О! — протянула незримая собеседница. — Видимо-невидимо, словами не опишешь.
— А почему невидимое? — Аня перевернулась спиной к огню и наконец решилась открыть глаза.
— Невидимое, потому что никто его не видит.
— А кто должен видеть?
— Да вы же и должны видеть. Вернее, не должны. Оно ж невидимым должно быть.
— Понятно, — сказала Аня вслух, качнув головой и подняв брови.
Именно так выглядела актриса из рекламы шоколадки «Милка», когда соглашалась, слушая рассказ деревенщины про маленького зверька, который заворачивал батончик в фольгу.
— А почему бы его не показать, это невидимое?
— Так про него все равно все знают.
— Так его видели раньше?
— Видели, а как же! Или не видели? — Собеседница засомневалась. Нахмурилась даже.
Теперь Аня видела ту, с которой разговаривала ни о чем: за стеной из воды, за тонкой перегородкой из натянутого в струну воздуха сидело нечто, сотканное из похожей на желе субстанции. Вроде и вода, но густая, еще не замерзшая, но и не подходящая под определение «жидкая».
Земная села в позу лотоса, благо нижнее белье позволяло. «Да и кого тут стесняться?» — вновь подняло голову нахальство.
Тем временем водная владычица разобралась со своими мыслями и снова обратилась к Ане:
— Согрелась?
— Да, спасибо. Теперь намного лучше. Теперь пить и есть хочется.
— О! Этого добра у нас много. — И она указала щупальцем куда-то вверх.
Аня задрала голову: сквозь натянутую водяную пленку начали просачиваться разноцветные фрукты. И если бы девушка не подставила руки, упали бы дары водяного неба прямо в костер.
— Благодарю тебя, о великая и могучая. — Аня поклонилась в сторону говорящего желе.
Знала бы загордившаяся звучными званиями владычица, сколько сарказма прозвучало в словах Земной, не задирала бы нос так высоко.
Снова усевшись на пол из мокрого, но отчего-то теплого песка, Аня принялась за еду.
— Рассказывайте, владычица, что у вас за беда приключилась?
— А с чего это ты взяла, что у нас беда какая-то?
Аня самоуверенно хмыкнула:
— А зачем же тогда вы меня на дно спускали?
Желе замерло, превратившись в статую из льда.
— Беда… — промямлила хранительница. — Есть у нас одна беда.
— Какая же?
— Да даже не знаю, как и сказать-то тебе.
— А вы сделайте глубокий вдох и начинайте говорить.
И желе вздохнуло, даже стенки пузыря колыхнулись.
— Косит моих водяных страшная болезнь.
Аня округлила глаза.
— Неизлечимая болячка.
— А симптомы какие? — Брюнетка принялась терзать апельсин.
— Бледность, вялость, безынициативность, рассеянность… — стала перечислять владычица признаки хвори. — Все как один хандрят.
— Да, — протянула Аня, запихивая очередную дольку в рот. — Страшная болезнь. Апатия опять-таки присутствует?
— Да-да, апатия.
— Хандра, значит?
Желе понуро кивнуло.
— Грустно, невесело им?
Дарительница жизни снова кивнула.
— Тогда какого же черта вы меня в свое невеселое царство приволокли?! Чтобы повеселиться?! — Девушка подскочила на ноги и бросила недоеденный апельсин в сторону желе.
От невообразимого напора эмоций гостьи хранительница покачнулась, замахала отростками-щупальцами и повалилась назад. Ане даже привидеться такое не могло — упасть со стула в воде!
— Чего ж ты так раскричалась, девонька? — По-старчески кряхтя, желеобразная правительница выбралась из-за трона и снова уселась на пьедестал.
— Простите, погорячилась, — без тени раскаяния произнесла пленница.
— Да чего уж там, — махнуло щупальце, — бывает.
Вот! Вот она, причина Аниного хамства! Полнейшее безразличие, апатия, безвольное существование в скорлупе. Именно это почувствовала девушка, именно эти признаки хвори зафиксировало подсознание, выстроив модель поведения.
— Так вам встряска нужна. Буря эмоций!
— Хе, — отреагировала хранительница, — насоветуешь тоже. «Как будто в буре есть покой!»
«Дежавю!» — выдала услужливая память.
— Ну так а что вы планировали делать со мной?
— Ну, не знаю, — распелось желе. — А что ты умеешь?
— По шее хорошо я умею давать, — вновь обозлилась Аня. — Кто твоим водяным сказки сказывает?
— Сказки? — переспросило чудище.
Аню аж перекосило. Одежда уже подсохла, и девушка стояла, скрючившись, натягивая на себя ставшую узкой штанину.
— Сказки-сказки. Кто рассказывает?
— Леший изредка заходит да сказывает. Утопленники… но их не очень часто тут увидишь. Водица студеная-то.
Аня понимающе кивнула:
— А библиотека у вас есть?
— Нет, девонька, — захрюкала хранительница-дарительница, — какие ж тут книжки, коли водица студеная-то?
— А песни вы поете?
— Поем, девонька, поем. Только от них еще больше в хандру бросает, — совсем понуро ответила повелительница и завела заунывную песню.
— Да, — резюмировала Земная. — Пойти и утопиться. Простите, Ваше Мокрейшество, за такое сравнение.
Очень хотелось Ане развеселить хранительницу задорной песней. Одно мешало: заведешь публику, они тебя на бис вызовут, потом еще раз, и еще, и еще, пока не загнешься от усталости.
Еще немного поразмышляв, Аня махнула рукой и запела:
— «Ничего на свете лучше нету…»
Неведомо, были ли глаза у водной владычицы, да только воспрянула она, засветилась вся, даже подвывать на свой водный лад начала.
— Еще, — скомандовала хранительница, когда Аня наконец умолкла.
— Еще, так еще, — улыбнулась девушка и, топнув ногой, завела «Калинку».
Выплясывая под народные напевы, брюнетка заметила пополнение компании: неведомые доселе жители озерных глубин повылазили из своих нор, облепили шарообразную сцену и глупо пялились из-за прозрачных стенок.
— Все, не могу больше. — Через два часа подвываний благодарной публики Аня свалилась на высохший песок.
Недовольные зрители тут же заныли.
— И не просите. Разве вам не нужно спать? О! А давайте вы мне жареной курочки принесете, а я вам колыбельную спою, и мы все вместе спать ляжем?
Водный народец охотно согласился, и уже через полчаса сквозь пузырь, словно манна небесная, спустилась заказанная ранее подрумяненная курочка.
Обещанная колыбельная укачала всех, в том числе и Аню. Почти засыпая, девушка уточнила, а не задохнется ли от нехватки воздуха в своей темнице? На что получила сердечные уверения в безопасности конструкции и еще одну просьбу об исполнении колыбельной.
«Спят усталые игрушки» пошли на «ура» и окончательно угомонили слушателей. Затушив огонь, Аня устроилась на сказочно теплом и мягком песке, закрыла глаза и подумала о том, кто каждый раз вытаскивал бедолагу из передряг. А в этот раз как-то запаздывал. Но ничего, у Ани уже имелись соображения. И с первым проснувшимся мальком она надеялась воплотить план в жизнь.
