Хорошо быть вольным могучим орлом! Он может вознестись под облака и долго парить в восходящем потоке, спокойно озирая окрестности в поисках добычи. Он может быстро перенестись в любой уголок бескрайней степи. Он — хозяин ее!

Ах, если б можно было спросить у орла: «Скажи, дорогой, где кочует сейчас этот проклятый князь Темир? Куда путь держать моим воинам? Как настичь его в таком месте, чтобы оказался татарин в мышеловке, из которой уже не выбраться?» Но не спросишь о том гордую птицу, самому приходится думать, куда направлять свои сотни!..

Пошла уже третья неделя, как двенадцать сотен Андрея покинули низовья Итиля. Нойон прислушался к совету своего бывшего приятеля и степного бродяги, и решил искать Темира вдоль Дона. Но любая река ведь имеет два берега! Разделиться и идти двумя отрядами параллельно руслу? Но тогда может случиться так, что одна часть будет отчаянно драться, а другие смогут лишь наблюдать за этим с иного берега, бессильные быстро прийти на помощь!

Андрей шел левым берегом, выбрасывая далеко вперед и в стороны дозорные десятки. Он велел тщательно расспрашивать всех встречных кочевников, рыбаков, бродников о том, не встречались ли им многочисленные конные с не менее многочисленным русским полоном. У людей, чья жизнь была постоянно связана с водою, он интересовался местонахождением бродов, удобных мест для длительного стойбища с дровами и хорошей травой. Пока степь молчала!

Русичи разжились несколькими неводами и на стоянках бродили по длинным песчаным косам и тихим затонам. С питанием больших проблем не было: в котлах рыбная уха чередовалась с мясною, загонные охоты с участием сотни-другой человек никогда не бывали в степи пустыми. Радовало и то, что мор среди своих прекратился, последнего беднягу похоронили больше седьмицы тому назад.

Они преодолели несколько крупных рек, впадавших в Дон, когда произошло непоправимое. Один из высланных на разведку десятков не вернулся к вечернему костру. Не объявился никто и поутру. Встревоженный, Андрей велел облачиться к бою и повел сотни по следу не вернувшихся товарищей.

К обеду они наткнулись на место короткой стычки. Семеро русичей приняли неравный бой с неизвестными. Судя по следам, славяне уходили верхом, но были переняты погоней. Тела густо истыканы длинными стрелами, на лицах боль и ярость неравной схватки.

— Еремы, Илии и Николы нету, — пробормотал подъехавший к Андрею сотник Радомир. — Конь Илии вон валяется, а хозяина не видно! В полон утащили, окоянные, не иначе!

— Ничего, теперь найдем, наследили знатно, — выдавил сквозь зубы Андрей. — Пусти своих в головной дозор, Радомир! Далеко пусть не отрываются. Я сзади кучей остальных поведу. Коль что узрят, пусть тотчас знак подают!

Знак ратники подали через четыре поприща. Тысяча развернулась к бою, пошла на рысях вперед. Но биться было не с кем: на месте недавней длительной татарской стоянки живых не было. Только споро порубанные алексинские полоняники, да еще те трое своих, кого не нашли часом ранее. Широкая полоса примятого бурьяна и нарушенного конскими копытами дерна вела прямиком к Дону, спускалась к воде. На другом берегу маячило несколько верхоконных дозорных.

— Прав был Нури, старый лис! Верно предсказал, как вести себя будут. Ладно, теперь мы в зрячую в догонялки играть начнем!

Он приказал дать отдых коням и людям, велел сотникам собраться вместе. В это время один из воев громко крикнул:

— Живой тута! Ей-богу, живой, дышит еще! У кого вода под рукой есть?

Молодому парню с длинной, глубокой сабельной раной на спине, смочили лицо, грудь, споро перевязали. Он раскрыл глаза, туманный взор пробежался по лицам, губы едва слышно шепнули:

— Свои?

— Свои, свои! Лежи смирно, силы береги. Говорить можешь? Вы из-под Алексина?

— Да.

— Это был Темир?

Парень вначале не понял вопроса, потом наконец осознал:

— Нет, нас другой посек, дружок его. Сам князь на слиянии остался… разделились они тамо… два дня тому назад.

— Ратных с Темиром много?

— Сотни две… полону столько же… на несколько отрядов поделились… один к Волге пошел… Дайте еще испить, братцы?!

Сделав несколько глубоких глотков, парень смежит в бессилии глаза. Его пока оставили в покое. Андрей велел позже, как очнется, напоить несчастного густым рыбным бульоном.

Все было ясно для собравшихся на краткий совет людей. Вид плененных ратников лучше любых слов говорил о том, что их беспощадно пытали горячим железом, стремясь выудить правду о преследователях. Кто-то, а может, и все трое, не выдержали. Полон связывал татар не хуже веревок, от него сразу избавились. И… за воду, наскоро сделав нехитрые плотики и привязав их к лошадям! Татар реки обычно никогда надолго не задерживали! Оставалось решить главное: преследовать ли настороженных теперь убийц или попытаться скрадом взять ничего пока не подозревающего татарского князя?

Большинство высказались за второй путь. В этом была своя правда: Камиля теперь можно было гонять по Дикому полю долго и безуспешно. Их же главной целью изначально был Темир!

— Радомир, плавать хорошо можешь? — поинтересовался Андрей.

— Один или с лошадью?

— С полутысячей, — усмехнулся Андрей. — Думаю, Темир тоже боя не примет, как и этот трус, на другой берег поспешит, нас завидев. Перенять его там тебе поручаю. Пять сотен на правый берег перебрасываем. Ведешь их скрытно, себя не обозначая, пока татар не узришь. Дозором прикройся, от этих, что уже там! Не думаю, что напакостить решатся, но все же. Встретишь кого из местных, допроси про это самое слияние, что за река там, есть ли броды. Ну, не мне тебя учить, Радомир, ты тертый калач! Парень сказал, что недавно разделились. За два дня таких измученных пеших татарва не могла далеко угнать! Десяток-полтора поприщ, не боле. Тебе все понятно?

— Понятно. Когда начать плавиться?

— Подготовься хорошенько и с богом! Я же своих уже сейчас подниму.

— Что с парнем раненым делать будем? — поинтересовался чей-то голос.

Повисла напряженная тишина. Действительно, брать его с собою было нельзя, он не удержится в седле. Оставлять в чистом поле таким беспомощным — до первой ночи, шакалы или волки быстро придут на кровь. Оставалось лишь…

— Георгий, помоги ему!

Сотник хмуро поднялся и отошел к неподвижному телу. Мгновение постоял, перекрестился и ударил засапожником точно в сердце. Несколько раз вонзил лезвие в мягкую землю, очищая от невинной крови, и вернулся назад. Андрей также снял шлем и перекрестился:

— Прими, Господи, душу новопреставленного раба твоего. Пора, братцы, начинаем, пока светло.

Слияние Дона и Воронежа оказалось даже ближе, чем предполагал Андрей. Меж стволов редкого дубового леска виднелись походные вежи, шатер, дымки от костров. Полон держали отдельно, судя по всему, без особой охраны. Куда бежать слабым и голодным людям в этих открытых просторах? Подкравшиеся незамеченными несколько русичей внимательно изучили все подробности.

Горизонт был еще чист и светел. Радомир на противоположном берегу скрытно явил себя, давая знак Андрею. Предложение дождаться ночи сразу было отклонено: темнота давала возможность многим ускользнуть из приготовленной ловушки.

— Три сотни снимаются и правятся на другой берег притока выше, чтоб не заметила татарва. Вдруг они решат не через Дон, а туда бежать. Явить себя, но нападать не спешить! Я здесь строй разверну.

— Хватит пяти сотен, если вдруг на тебя пойдут?

— Хватит! — зло ответил Андрей. — После того, что вои увидели, после того, какими они Ерему и Илию узрели — зубами рвать будут! Повестите всем: пленных не брать! Всех рубить!

…Заходящее солнце отразилось в доспехах двух русских строев. Ряды стояли молча, взирая на татарский лагерь. Там началась суета, зазвенело оружие, заржали кони. После небольшой замятни из-под защиты деревьев выехало сотни полторы конных, рассыпались лавой. Повинуясь взмаху зажатого в правой руке Андрея копья, русичи тронули лошадей вперед. Сотни стрел зачернили небо, сотни копыт взрыли землю, сотни глоток исторгли дикий боевой клич…

…Темир с десятком нукеров трусливо бросил едва завязавшуюся схватку, исход которой нетрудно было предсказать. Князь проклинал тот миг, когда он разрешил Камилю и другим нукерам разъезжаться по своим стойбищам. Сбросив доспехи, татары устремились к спасительной донской воде. По ним никто не стрелял, хотя постыдное бегство узрели многие: про товарищей на других берегах ведали все.

Переправившиеся с Радомиром густой толпой высыпали на береговой обрыв. Кто-то уже приготовил лук и стрелу, кто-то насмешливо кричал хулу врагу. Темир растерянно обернулся назад — там было то же! Он бросил хвост коня и попытался отдаться быстрой речной струе.

…Кони выходили из воды — их не трогали. Мокрые люди ползли вслед за ними — их прошивали безжалостные стрелы. Несколько человеческих голов какое-то время виднелись посреди реки… Очень короткое время…

Прорваться не смог никто. Пленных действительно просто не хотели брать. Рубили и павших на колени, и задравших вверх безоружные руки. К чести татар, довольно многие из них рубились до конца, стремясь захватить с собою в вечные спутники как можно больше христиан. Таких добивали со злобным русским матерком. На костях встали уже в глубоких сумерках.

Пленные, все еще не веря своему счастью, все той же бесформенной толпою окружили Андрея, признав в нем старшего. Неразборчивый гомон мешал что-либо ясно разобрать.

— А ну, тихо! — что было сил крикнул старший. Шум послушно затих.

— Мы идем отсюда на Москву! Завтра утром выходим. Кому надо в другие места — не спешите покидать нас сразу! Дойдем до московских земель — там вы вольны! Сейчас помогите перевязать раненых, ловите коней, готовьте еду, одежду себе подбирайте из того, что татары завьючили! И боле ничего не бойтесь, страхам вашим конец!