Можайцы потеряли на стенах немало народа. В бронях была только малочисленная дружина, основной отпор дали простые горожане и лапотные смерды да ремесленники из посада и ближайших деревень. Ливень литовских стрел сделал свое дело. Священник ходил с паникадилом вдоль длинных рядов обмытых и одетых в чистое тел, свершая общее отпевание. Слава стояла на коленях подле Оноприя, неотрывно глядя на милое лицо, уже искаженное маской смерти. Глаза были сухи, все слезы выплакались накануне. Андрей находился рядом.

Он словно вновь видел тот миг, когда распаленный боем киевлянин высунулся из-за заборола, перерубая веревку очередной «кошки». Все произошло одновременно: меч опустился на конопляный жгут, стрела вошла в открытое горло. Андрей отдернул начавшее обвисать тело и уже в тот миг понял: ВСЁ! С такою раной живут считаные минуты.

Оноприй сел на настил, еще этого не осознав. Тронул древко пальцами, удивленно глянул на приятеля. Хотел что-то произнести, но вместо слов натужный хрип. Новая попытка… Андрей разобрал лишь: «Сла…», далее волна крови пала на грудь, щедро орошая зипун и дерево. Короткая агония… Кончено!

Теперь Андрей понимал, что хотел напоследок сказать (или о чем попросить?) бедняга. Он сорвал девушку с места, он пообещал ей иную жизнь вдали от нелюбого мужа… а теперь он сам уходил в небытие. Проделать обратный путь Славе было немочно: не было денег, не было верных спутников для такого преодоления. Но и впереди царила пугающая неизвестность!

Решение пришло еще вчера, единственно верное. Он и дядя просто обязаны взять девушку к Алене в Митин Починок! Пристроить ее вольной помощницей тете по хозяйству, дать кров, пищу, одежду. Далее как Бог повелит! Вот только согласится ли сама Слава на такое продолжение своего жизненного пути?

Когда в общую могилу были брошены прощальные горсти земли, когда десятки заступов споро набросали холм и крест утвердился над погребенными, Андрей взял девушку под руку и бережно повел к избе, в которой расположились Иван со товарищами. Макарий остался невережен, а старшому пришлось пришлепнуть лепешку из резаной головки лука от загноения да наложить перевязь все на то же правое, уже покалеченное плечо.

— Не печалься, Славушка. Все мы под Господом ходим. Онопка славной смертью погиб, защитником на Небеса ушел. Священники бают, таким сразу в рай врата отверзаются. Теперь он там за нас Бога просить будет. А ты давай-ка к нам с дядей прилепляйся! Поедем к тетке Алене, она славная женщина. Своих девок никак народить не может, ты ей заместо дочери станешь. Поедешь?

Слава остановилась, подняла голубые глаза на парня и долго не отводила взора. Потом вдруг вновь зарыдала, схватилась за Андреевы плечи и уткнулась лицом ему в распахнутую овчину:

— А что ж мне еще теперь остается, миленькие?! Спасибо вам с Иваном! Отслужу!

— Какое там «отслужу», глупая?! Ты мне заместо сестры будешь! Никому тебя обидеть не дам!

Андрей погладил ее по голове, поправил сбившийся плат. И вдруг с ослепительной ясностью понял, что за месяцы совместного трудного пути Слава стала для него не просто спутницей, не только любимой приятеля. Он впервые вот так, с нежностью и лаской, обнимал женщину, и в груди его зарождалась непонятная теплая волна. Хотелось коснуться губами сбившихся волос, хотелось схватить ее голову, задрать лицо вверх и поцелуями осушить такие по-детски прелестные глаза. Понимая, что здесь, у братской могилы, это будет дико и кощунственно по отношению к Онопке, Андрей отстранился от девушки и взял ее за руку:

— Пошли!

Иван после погребения и поминальной тризны уединился в тереме Стахия. Воевода сам зазвал его еще за столом.

— Видел я тебя в деле, паря! Знатно бьешься, хоть и левой.

— А мне раньше едино было, боярин. Обоерукий я.

— Не хочешь со своими молодцами при мне остаться? Приближу, над сотней своей поставлю. Упрошу князя, чтоб сельцо аль деревеньку какую тебе для кормления подарил. За такую службу, что ты Симеону Ивановичу оказал, и боярством наградить не грех! Мыслимо ли дело: город от разграбления спасти, охоту шкодить у литвинов надолго отбить?! Что скажешь?

— Спасибо на добром слове, Стахий Михайлович! Только не могу я предложение твое принять. Слуга я князев, его поручение тайное выполнял, и пока он сам меня от моих же клятв не освободит, не волен я в желаниях своих. Равно как и племянник мой Андрюшка. Дома на Оке жена меня ждет любая. А вот Макарку приюти да девку Славу, что одна осталась. Некуда им теперь податься.

— Перебай с ними сам. Захотят — я не против.

Боярин повелел налить еще пенного меда. Поднял серебряную братину:

— Твое здоровье, Иван! Великому князю я все отпишу. Передашь ему сам грамотку в руки. Гости в граде сколь пожелаешь, корма я из казны оплачу.

— Спасибо на добром слове, боярин! Плечо вот подлечу и тронемся. Масляную хотелось бы уже дома встретить.

С решением Андрея дать приют Славе Иван согласился без долгих раздумий. Макарий решил вступить в Можайскую дружину. Спустя седмицу после Крещения трое верхоконных отправились в сторону Москвы.

Великокняжеская дружина вернулась из Торжка только в начале Великого поста. Иван отослал племянника со Славой к Алене, сам терпеливо ожидая прибытия бояр Василия или Андрея. Можайскую грамоту вручил Вельяминову, на словах поведав о всех своих злоключениях в Орде и после. Василий одобрительно хмыкал, бросая на своего верного слугу довольные взгляды. Под конец пообещал:

— Сегодня-завтра великому князю все перескажу. Ожидай в городе, никуда не уезжай. Мыслю, награда тебя ждет княжья! Симеон Иванович зело доволен Торжским походом своим, который день в хорошем настроении пребывает.

Наслышанный о смерти старого тысяцкого Москвы Протасия Вельяминова и великокняжеском решении передать эту должность его сыну, Иван не смог не спросить:

— Дозволь напоследок узнать, боярин, как оно все с Босоволковым порешилось?

— Сход был думский. Два дня судили-рядили. Порвал великий князь договор с Алексеем. Все его вотчины под себя забрал. И поделом: не нарушай княжью волю! Не нужна пря земле Русской! Так что не волен теперь Хвост на коломенских землях, будя!

Прошло несколько дней. Иван действительно был зван в княжескую палату, обласкан, одарен Митиным Починком в наследственное пользование. Ему дозволено было вернуться домой и вновь приступить к обязанностям смотрителя Вельяминовских рыбных ловов. Андрей же был призван боярином Василием в молодшую городскую дружину.