В мае следующего года умерла вторая жена Мономаха. Мономах, которому шел пятьдесят четвертый год, решил больше не жениться. Он уже пресытился женскими ласками и не боялся впасть в блуд.

Пожалуй, больше, чем смерть жены, его волновало то, что почти в те же дни Боняк, казалось бы, давно угомонившийся, совершил дерзкую вылазку и захватил коней у Переяславля. Мономах недоумевал, каким образом Боняку удалось благополучно миновать многочисленные заставы, и у князя закралась мысль, что тому помогал хорошо знавший расположение застав Добрыня.

Боняка Мономах считал главным врагом Руси. Достаточно сказать, что в «Рассказе о своей жизни» Мономах упомянул Боняка шесть раз, а Тугор-хана, как и Урусобу, – лишь один раз.

Вскоре пришли донесения о том, что половцы готовят новый поход. Ханом после гибели Урусобы стал престарелый Шарукан, уже носивший когда-то этот титул и разбивший русских на Альте, но затем лишенный власти Тугор-ханом, отцом Марджаны. Вернуться к власти Шарукану помог Боняк. Боняк и сам мог бы стать ханом, но ему вполне хватало своей огромной славы и той любви, которую питали к нему половчане.

Боняка мучили угрызения совести. Из-за личной неприязни к Урусобе он не принял участие в битве четырехлетней давности, что, как он считал, и вызвало поражение половцев. Уже тогда он задумал собраться с силами и отомстить за это поражение, и вот сейчас половцы были наконец к этому готовы.

Когда-то пятнадцатилетним мальчиком Мономах участвовал в битве на Альте. Он помнил, как бежали по степи стада гнедых туров, которых спугнул топот половецких коней. Это была его первая битва, и победа молодого еще Шарукана надолго оставила след в его душе. И теперь, спустя почти сорок лет, он обязан был разбить Шарукана и разбить Боняка.

Узнав о предстоящей войне, в Переяславль приехал Мстислав. По выражению его лица Мономах понял, что на этот раз предстоит разговор по душам.

– Вот к чему привели твои дела, отец, – начал Мстислав. – У нас с половцами был мир, но тебе опять надо было его разрушить. Урусоба был неплохим для нас ханом; даже узнав о том, что приближается наше войско, он не терял надежды договориться, да на беду не был поддержан своими сородичами. Хотя он в любом случае не смог бы с тобой договориться. Твое мнение известно: никаких переговоров с врагами земли Русской. А что в итоге? Половцы снова нападают на Русскую землю, и, хуже того, на Русь идет Боняк. Тебе повезло тогда, что Боняк поссорился с Урусобой, но теперь он впервые самолично возглавляет войско, ведь Шарукан к этому уже не способен. А какой Боняк полководец, ты знаешь и без меня.

– Я тоже не лыком шит, – заметил Мономах.

– Не спорю, отец, ты хороший полководец. Но только время покажет, кто из вас двоих окажется сильнее в день битвы.

– А ты, конечно, опять не поможешь мне?

– Неужели я приехал бы сюда только ради упреков? Для них хватило бы и письма. Сейчас половцы идут на нас, а не мы – на них, и как я могу не участвовать в битве?

Мономах крепко обнял сына.

В битве, помимо Мстислава, готовились участвовать два его брата – Ярополк и Вячеслав, когда-то помогший Мстиславу в сражении с Олегом Святославичем.

На словах главой войска считался Святополк, но его полководческая бездарность уже проявилась ярко в самом начале правления, и войском на самом деле, как и четыре года назад, командовал Мономах.

К двенадцатому августа русское войско успело прийти под Лубны и перейти Сулу. Войско Боняка и Шарукана шло быстрее, и битву пришлось давать на территории Переяславского княжества. В случае победы половцев взятие Переяславля оказалось бы неминуемым.

Боняк удачно продумал тактику битвы, поначалу половцы получили перевес, но затем преимущество постепенно начало переходить на сторону русских, и в конце концов половцы побежали. Русские воины гнали их почти до самого Хороля. Был убит брат Боняка, а сам Боняк – тяжело ранен. Удалось взять в плен знатного половчанина Сугра и многих других его соплеменников, Шарукан же едва избежал плена. В довершение всего удалось захватить и половецкий обоз.

Но и русских воинов погибло очень много. Все поле боя было усыпано телами убитых и раненых.

По полю ходил высокий широкоплечий старик-монах, державший в руках какой-то кусок корабельного днища, полный воды. Это был шестидесятисемилетний игумен Даниил, автор антиязыческого «Слова об идолах», когда-то сам бывший в Чернигове дружинником Мономаха. Только что Даниил вернулся из путешествия на завоеванные крестоносцами земли, где свел знакомство со знаменитым Балдуином. Впоследствии игумен написал «Хожение» об этом своем путешествии и «Повесть о Шаруканском походе».

Сейчас же Даниил искал на поле боя своего сына Михайлу. И ему удалось найти сына, который оказался не убит, а только ранен.

Отец бережно склонился над ним и омыл раны ключевой водой, привезенной из путешествия.