В том же году половцы неожиданно начали переговоры о мире. Казалось бы, в этом для них не было никакого смысла: они успешно хозяйничали во всей Южной Руси, и только Переяславское княжество было для них недосягаемым. Но преемник Тугор-хана Урусоба всерьез опасался, что Мономаху удастся склонить Святополка на всеобщий поход против половцев, который, как считал половецкий хан, вполне может принести русским победу. «Мы уже достаточно взяли и добра, и пленных, – говорил Урусоба. – Пора и честь знать».

Ярым противником мира был Боняк. Он уже привык грабить южнорусские земли, а поход русских его нисколько не пугал – он надеялся отомстить за поражение под Переяславлем. Но окончательное решение принимал не он, а Урусоба.

На Руси тоже был свой противник мира – им, как нетрудно догадаться, являлся Мономах. Он был крайне заинтересован в сохранении нынешнего положения – ведь он, и только он один, выглядел сейчас грозой половцев. Надеялся Мономах и на большее – на тот самый всеобщий поход, который в случае удачи должен был упрочить его славу.

Но Святополку, растерявшему всеобщее доверие, захотелось опять сыграть роль миротворца.

Чтобы решить этот вопрос, на Золотче собрались пять самых влиятельных князей – Святополк, Мономах, Олег, а также его братья Давыд и Ярослав. Более молодых князей к решению не допустили, что очень обрадовало Мстислава, который был сторонником мира и в то же время не хотел выступать против отца на стороне Святополка и Олега.

Мономах оказался в полном одиночестве. Естественно, что Олег, давний друг половецкого народа, всячески поощрял, как и его братья, стремление Святополка к миру. Напрасно Мономах говорил, что коварным половцам верить нельзя, что они обманут – его не желали слушать. Половцам передали, что, если они действительно хотят мира, пусть едут на совет в город Саков. Мономах в Саков ехать отказался и вернулся в Переяславль.

Без него переговоры с Урусобой и другими знатными половцами проходили очень легко. Обе стороны обменялись заложниками – на случай, если кто-то захочет вероломно нарушить мир. Святополк потребовал, чтобы ему вернули дочь, вдову Тугор-хана и нынешнюю рабыню Боняка. Урусоба признал требование справедливым, однако понимал, что выполнить его будет очень трудно.

Дело в том, что Боняк любил Предславу больше своих жен и содержал ее как жену, а не как рабыню. На просьбу Урусобы вернуть ее отцу он, конечно, ответил отказом. К тому же Боняк увидел здесь хорошую возможность сорвать ненавистный мир.

Слугам Урусобы пришлось прибегнуть к обману. На пиру в чашу Боняка подмешали сонного зелья и, пока он спал беспробудным сном, Предславу похитили прямо с его ложа. Пробудившийся Боняк буйствовал так, что слугам Урусобы пришлось его связать.

Получив обратно дочь, Святополк подписал пятнадцатого сентября мирное соглашение с половцами, после чего и те и другие разошлись в разные стороны.

Предслава со страхом ожидала встречи с отцом. В душе несчастной женщины перемешались два чувства – любовь к отцу, родной земле и любовь к Боняку. К счастью, у нее не было детей – ни от Тугор-хана, ни от Боняка.

Святополк принял ее ласково, и она расплакалась у отца на груди.

– Прости меня, дочь, – сказал Святополк. – Вовсе не такую судьбу хотел я тебе уготовить. Но виной здесь Мономах, который коварным убийством послов разрушил мои дружеские отношения с твоим мужем Тугор-ханом. Он и сейчас был против мира, позволившего вернуть тебя на родную землю, а родную землю спасти от половецких набегов. Но все закончилось хорошо, и, слава богу, мы вместе.

– Что же меня ждет? – спросила Предслава.

– Ты еще молода и могла бы выйти замуж, будь ты только вдовой Тугор-хана, – ответил Святополк. – Но ты была рабыней и наложницей Боняка. Посуди сама, кто тебя теперь возьмет? Тебе осталось уйти в монастырь и замаливать там свой невольный грех, за который Господь, я уверен, простит тебя. Я же обещаю часто навещать тебя в монастыре.

Предслава сразу как-то поникла.

Наутро обнаружили, что она исчезла. В ее опочивальне нашли записку: «Я ухожу обратно в степь, к Боняку. Он всегда любил меня и не сделал мне ничего плохого. Лучше быть рабыней у волка, чем монашкой у псов».

Мужчины имеют обыкновение влиять на любящих женщин, и в этой записке трудно было не почувствовать характерный стиль Боняка.

Святополк в очередной раз оказался в дурацком положении. Он надеялся подписанием мира хоть немного поднять свой престиж, но все было безнадежно испорчено тем, что родная дочь убежала от него к Боняку. И это сразу сделало новый мир непрочным – на радость Мономаху.