Глава вторая
ПО СЛЕДУ БЕГЛЯНКИ
Торговый немецкий двор существовал в Смоленске уже больше ста лет. Это была небольшая крепость на берегу Днепра за пределами городской стены, изначально это поселение немецких купцов было обнесено деревянным частоколом, но со временем частокол был заменен сначала бревенчатой стеной, а затем и каменной. По договору никто из русичей не имел права входить на территорию немецкого торгового дворища ни днем, ни ночью. Эту маленькую торговую крепость охраняли немецкие ландскнехты, нанятые именно для этой цели в германских городах Любеке и Ростоке. Гильдия немецких торговцев, осевшая в Смоленске, держалась особняком по сравнению со всеми прочими купцами-иноземцами, торгующими здесь.
Вот почему Давыд Гордеевич встретился с лекарем Губертом в княжеском тереме Лингвена Ольгердовича. Давыд Гордеевич, как и его брат, был рассержен бегством Анны, поэтому разговаривал с Губертом в весьма резких выражениях.
– Наверняка Анна скрывается где-то на немецком подворье, – молвил Давыд Гордеевич. – Будет лучше, ежели гости немецкие выдадут мне Анну подобру-поздорову. А ученика твоего, Губерт, надлежит сурово наказать за то, что он склонил дочь брата моего к бегству из отчего дома. Клауса плетьми нужно высечь! Да и Анне достанется от меня на орехи!
Губерт клятвенно заверил Давыда Гордеевича, что Анна не появлялась на торговом немецком дворе и не могла там появиться.
– У нас даже слуги все сплошь из немецких земель, – сказал Губерт, – славянам строго-настрого запрещено вступать в эту торговую крепость. Наложницы-славянки, коих немецкие купцы иногда привозят на своих судах, и те живут где-нибудь в Смоленске неподалеку от немецкого двора.
– Клаус мог тайно провести Анну на немецкое дворище, – заметил Давыд Гордеевич.
– Не мог, – Губерт замотал головой. – Стража знает в лицо всех обитателей немецкого двора, ведь нас там не так уж и много. Всякий новый человек сразу бросается в глаза, тем более если это юная девица. Женщин на нашем дворище можно пересчитать по пальцам, это служанки и блудницы. Все они из германских земель.
– Тогда я должен допросить Клауса, – заявил Давыд Гордеевич. – Где он сейчас?
– Это и я хотел бы знать, – растерянно проговорил Губерт. – Клаус исчез еще вчера. Я послал его в город за свечным воском, но он не вернулся обратно. Князь не даст мне солгать. – Губерт взглянул на Лингвена Ольгердовича, стоящего у окна.
– Это правда, друг мой, – сказал Лингвен, обращаясь к Давыду Гордеевичу. – Вчера вечером ко мне приходил слуга от Губерта, который интересовался всеми убийствами и грабежами, случившимися в Смоленске за вчерашний день. Мне было сообщено об исчезновении Губертова ученика. Я произвел немедленный розыск, но Клаус не был найден ни живым, ни мертвым. Ежели Клаус прячется где-то в Смоленске, то рано или поздно мои люди его обнаружат.
– Вряд ли Клаус в Смоленске, – грустно вздохнул Губерт. – Теперь мне понятна причина его бегства. Получается, что я сам дал Клаусу денег на дорогу.
– Куда же мог податься этот стервец? – рассердился Давыд Гордеевич. – Изловить его нужно и поскорее!
– У Клауса есть родственники в Риге, – задумчиво пробормотал Губерт. – Скорее всего, Клаус и Анна отправились именно туда.
– Значит, путь их лежит в сторону Западной Двины, – проговорил Давыд Гордеевич, нервно теребя свою короткую бородку. – Сначала им нужно добраться посуху до Витебска, затем речным путем до Полоцка и далее опять же по Двине до Ливонии. Я в Витебск поскачу! Сей же час!
– Людей дать тебе? – сказал Лингвен, схватив порывистого Давыда Гордеевича за руку.
– Дай мне несколько гридней, но таких, чтоб все пути-дороги в здешней округе знали, – ответил Давыд Гордеевич. – И ествы на дорогу одолжи дня на три-четыре.
– Все получишь, друже, – промолвил Лингвен Ольгердович. – Сейчас же дам распоряжение огнищанину. Через полчаса уже сможешь в путь выступить.
Князь вышел из светлицы, его зычный голос прозвучал где-то в соседних покоях, сзывая челядинцев.
– У меня к тебе просьба, славный витязь, – обратился Губерт к Давыду Гордеевичу. – Коль настигнешь Клауса, не убивай и не калечь его, это мой лучший ученик. Со временем Клаус станет выдающимся лекарем. Дочь твоего брата очень милая девушка, поэтому разум Клауса помутился от созерцания ее красоты. Эта дикая выходка совсем не в его характере, поверь мне.
– Ладно, – буркнул Давыд Гордеевич, устало присев на скамью, – привезу к тебе Клауса живым-здоровым, герр Губерт. Сам накажешь его за такое головотяпство! Ведь мы с братом в долгу у тебя.
* * *
Кроме челядинцев и гридней Давыд Гордеевич взял с собой и тиуна Архипа, у которого имелся опыт поимки беглых смердов и холопов. Покуда гридни Лингвена Ольгердовича седлали коней и снаряжались в дорогу, Архип излагал свои мысли Давыду Гордеевичу по поводу вероятных путей бегства из Смоленска Клауса и Анны. При этом тиун вычерчивал палочкой на земле схему водных и сухопутных путей, ведущих из Смоленска на север.
– Как видишь, друже, вернее всего до Двины добираться водным путем, – молвил Архип, сидя на корточках и тыча палочкой в свой схематичный рисунок на сырой земле. – Ежели этот Клаус не глупец, то он двинет к Витебску не лесными дорогами, но сядет на какое-нибудь торговое судно и за двое суток будет уже на Двине. Ну и беглянка наша иже с ним. От Смоленска два удобных водных пути, идущих к северу: через Купринское озеро и речку Лелекву – первый, по Малой Березине – второй. Оба эти водные пути упираются в волоки: один – при впадении Лелеквы в Касплю, другой – близ верховьев реки Рутовечи, которая также впадает в Касплю.
– То есть ты предлагаешь поспешать к двум этим волокам, так? – проговорил Давыд Гордеевич, склонившись над плечом тиуна и внимательно разглядывая схему. – Предлагаешь там настичь наших беглецов.
– Именно, боярин! – промолвил Архип. – Беглецы наши, судя по всему, покинули Смоленск вчера днем. Значит, завтра они окажутся на каком-то из этих волоков. Кони у нас быстрые, поэтому мы сможем перехватить Клауса и Анну на волоке. Чтобы перетащить ладьи из одной реки в другую, купцам понадобится полдня. Времени у нас в достатке, боярин.
Давыд Гордеевич выпрямился, что-то быстро соображая. Архип тоже распрямился и в ожидании глядел на него.
– Я со своими гриднями и слугами поскачу к волоку на реке Лелекве, – сказал Давыд Гордеевич, взглянув на Архипа, – А ты с гриднями Лингвена Ольгердовича помчишься к волоку у реки Рутовечи. Дорога туда длиннее, поэтому будь начеку, с пути не сбейся в темноте. Этой ночью нам поспать не удастся, друже. – Давыд Гордеевич невесело усмехнулся.
– Главное, голубков этих поймать, а отоспаться мы всегда успеем, боярин, – улыбнулся Архип.
Местность между верховьями Днепра и Западной Двины была покрыта густыми лесами, в которых голубыми извилистыми жилами пролегли реки, стекавшие с каменистой Касплинской возвышенности и несущие свои воды на юг – в широкий вольный Днепр, а также на север – в полноводную Двину. Когда-то в этих лесах, по этим притокам Днепра и Двины проходил великий торговый путь из варяг в греки. С упадком Византийской империи этот торговый путь по Волхову, Ловати, Днепру и морю был предан забвению. Теперь купеческие караваны шли по Западной Двине и дальше по Волге-реке на юг, либо по Москве-реке до Оки, а затем донским водным путем до теплого моря.
К полудню следующего дня Давыд Гордеевич был уже у Волоковского леса, что на реке Лелекве. Там вовсю кипела работа: купеческие ватаги перетаскивали свои суда и товары по суше из одной реки в другую.
Верховья речки Лелеквы были отделены от верховьев реки Каспли холмистой возвышенностью, заросшей тенистыми борами. В сосновом лесу давным-давно была прорублена широкая просека прямо через ближайший холм. Каждый год здесь встречались торговые караваны, преодолевая трудный волок; кто-то из купцов шел с товарами на юг, кто-то, наоборот, двигался на север, к Варяжскому морю.
Давыда Гордеевича интересовали именно те ладьи, владельцы которых держали путь от Днепра к Западной Двине. Были осмотрены все суда, растянувшиеся на волоке, вместе с толкавшими их людьми, опрошены все купцы данного каравана, но беглецы так и не были обнаружены. Никто из торговцев не видел юношу и девушку, внешность которых обстоятельно описывал им Давыд Гордеевич.
«Значит, Анна и Клаус отправились к Двине через волок у реки Рутовечи», – подумал Давыд Гордеевич.
Боярин со своими людьми обогнал застрявший на волоке караван и двинулся лесными дорогами к городку Девину, лежавшему неподалеку от впадения Рутовечи в Касплю. Давыд Гордеевич заранее условился с Архипом о месте встречи в Девине. Он надеялся, что тиун окажется удачливее его и прибудет в Девин с захваченными на волоке беглецами. Архип и его люди добрались до Девина лишь на следующий день, но Анны и Клауса с ними не было.
– Как они успели так быстро волоки миновать? – недоумевал Давыд Гордеевич. – А может, Анна и Клаус сухим путем к Витебску идут? Тогда они все еще в пути.
– В таком случае, боярин, нам нужно в Витебск поспешать и там поджидать беглецов наших, – сказал Архип.
Давыд Гордеевич повел свой конный отряд к Витебску.
Витебск занимал очень важное положение на реке Двине, здесь сходились торговые пути из Полоцка, Смоленска, Новгорода и Твери. Помимо водного пути по Двине через Витебск проходили две важные сухопутные дороги: на Оршу и Псков.
Добравшись до Витебска, Давыд Гордеевич развернул бурную деятельность, разослав своих людей всюду, где могли появиться любые прибывающие в город путешественники. Соглядатаи Давыда Гордеевича находились на местном торжище, на речной пристани, у городских ворот, на всех постоялых дворах. Поиски продолжались три дня. Беглецы нигде так и не попались на глаза.
– Ежели по времени судить, они уже должны быть в Витебске! – нервничал Давыд Гордеевич. – Похоже, напрасно мы их здесь поджидаем. Не в эту сторону Анна и Клаус подались.
– В Ригу им надо попасть, больше некуда, – проворчал Архип, – значит, и дорога у них одна – К Западной Двине. До Риги речной путь – самый верный. Через Витебск и Полоцк до…
– Матерь Божья! – с неким озарением на лице воскликнул Давыд Гордеевич, хлопнув себя ладонью по лбу. – Как я сразу-то не додумался! Зачем петлять по лесным дорогам и терять время на волоках, ежели можно другим путем сразу до Полоцка добраться!
Архип глубокомысленно почесал голову, размышляя над словами Давыда Гордеевича. Они находились на постоялом дворе близ речной пристани. На дворе была глубокая ночь. Все люди Давыда Гордеевича спали как убитые, измотанные каждодневными поисками. И только эти двое не могли спать, пребывая в беспокойстве от преследующих их неудач.
Давыд Гордеевич подошел к столу, за которым сидел Архип, угощаясь квашеной капустой и мочеными яблоками. Тиун, медленно жуя, глядел на то, как боярин выставляет на грубой столешнице некое подобие схемы, используя кружки, ложки и тарелки.
– Вот, гляди, это Смоленск, – молвил Давыд Гордеевич, указав тиуну на блюдо с ломтями ржаного хлеба. – Это Витебск, а это – Полоцк. – Рука Давыда Гордеевича отодвинула к краю стола две глиняные кружки, установив их на одной линии. – От Смоленска до Витебска напрямик через леса и волоки, конечно, быстрее. Мы этим путем и прошли. – Давыд Гордеевич положил на столе две деревянные ложки, обозначив ими два волока: близ речки Лелеквы и у Рутовечи. – Однако можно выбрать и еще один путь на Двину. От Смоленска дойти на ладье по Днепру до Орши. – Давыд Гордеевич обозначил Оршу другим блюдом с квашеной капустой. – От Орши пролегает сухопутная дорога напрямик до Полоцка. Вот здесь! – Давыд Гордеевич положил на стол кинжал в ножнах, указав, где именно пролегает этот путь.
– Дорога через Ушачи и Воронечь, – понимающе покивал головой Архип. Когда-то ему доводилось побывать в тех местах. – Но там же глухомань, купцы эту дорогу избегают. Деревень в той стороне мало, а разбойных гнезд много.
– Коль беглецы наши не объявились в Витебске, выходит, что они двинулись к Полоцку через Оршу, – сказал Давыд Гордеевич. – Рано поутру в Полоцк поскачем. Ежели не настигнем там Анну и Клауса, то в Ливонии нам их и подавно не настигнуть.
В Полоцк Давыд Гордеевич и его люди примчались на взмыленных лошадях. Этот город, поднявшийся на посреднической торговле между Ливонией и Русью, раза в три был обширнее Витебска. Погоня сразу устремилась на речной причал, где было много больших и малых судов. С весны до осени здесь шло движение торговых караванов с юга на север и обратно. Все здешние постоялые дворы были забиты самым разнообразным людом.
На торжище возле пристани Давыду Гордеевичу вдруг попался на глаза торговец-чудин, разложивший на прилавке женские одежды. Внимание боярина привлекло роскошное муаровое платье греческого покроя, расшитое бисером. Точно такое же платье было у Анны.
– Послушай, друг, откуда у тебя это платье? – обратился к торговцу Давыд Гордеевич. – Понимаешь, племянницу я ищу уже несколько дней. Ушла она из дому в таком же платье.
– Вчера ко мне подошли юноша и девушка, деньги им были шибко нужны, – пустился в объяснения чудин. – Продали они мне сапоги мужские и вот это платье. Девушка была очень красивая, да и юноша под стать ей.
– Как выглядела та девица? – подступил к торговцу Давыд Гордеевич. – Во что она была одета?
Чудин сощурил свои бледно-голубые глаза, сдвинув шапку на затылок. Он коротко описал незнакомку и ее спутника, подметив в них одну особенность. Между собой юноша и девушка общались по-немецки.
– Я подумал, что они с какого-то германского корабля, – промолвил чудин. – Решил, что это брат с сестрой. Внешне-то они были чем-то схожи.
Давыд Гордеевич купил у чудина муаровое платье своей племянницы, чтобы представить старшему брату хоть какое-то доказательство того, что он обнаружил след беглянки. Тягостное предчувствие, что настичь Анну и Клауса ему уже не удастся, не покидало Давыда Гордеевича. Его гридни во главе с Архипом обшарили все торжище, все постоялые дворы и стоящие у причала корабли, но беглецов нигде не обнаружили.
Поздно вечером, после беседы с Архипом, Давыд Гордеевич принял решение больше не задерживаться в Полоцке и возвращаться домой.
– Ежели Анна и Клаус еще вчера утром разжились деньгами, продав на торгу что-то из своих вещей, значит, они скорее всего в тот же день сели на какую-нибудь торговую ладью и отплыли в Ригу, – подвел печальный итог поисков Давыд Гордеевич. – Теперь они уже в Ливонии. Они перехитрили нас, избрав более длинный путь для бегства.