Глава 14
Я ехала кружным путем, опасаясь встречи с людьми Крутова. Километров через пятнадцать позволила себе остановиться. Максим на соседнем сиденье вел себя подозрительно тихо, меня его слабое дыхание не на шутку тревожило. Посадив «брата» поудобнее, попробовала привести его в чувство. Попытки мои успехом не увенчались. Он сидел передо мной такой бледный и беззащитный, что я, обняв его, горько расплакалась.
Что же это такое, господи?! Я столько лет искала своего принца, красивого, сильного, умного и богатого. И вот он появился. Точно такой, как я мечтала. Я не могу потерять его так скоро. Макс ведь даже не знает, что я люблю его. Он может позволить себе дать свободу чувствам, ведь он нам с Лили совсем не брат. Что вколол ему Костик? Вдруг, узнав, что Даша в тюрьме, он решил оборвать все нити перед тем, как скрыться? Может, мой любимый умирает, а я сижу и вою на небо, как идиотка. Решительно вытерев слезы, снова села за руль. Нужно срочно везти Максима в больницу! Главное – спасти ему жизнь, а дальше пусть сам решает, что делать для нашего спасения. Перед тем как завести мотор, я еще раз наудачу позвонила Нине домой. И трубку взяли!
– Алло, – услышала я усталый голос подруги.
– Привет, Пятачок, ты одна?
В трубке воцарилось молчание.
– Мне некогда в молчанку играть, срочно нужна твоя помощь.
– Но Павлик сказал, что ты умерла, повесилась в камере… – жалобно прошептала трубка.
– Слушай, Нин, прекрати верить кому попало. Если я и правда умру, сообщу тебе об этом первой. Причем лично.
– Все шутишь, – вздохнула подруга. – Значит, точно жива.
– Еще бы. Свяжись со Светкой, мне срочно нужен врач.
– Ты ранена? Она же детский…
– Какая разница? – перебила я Нину. – Пусть прямо сейчас приезжает к тебе. У меня в машине человек умирает.
– Сейчас позвоню, – испуганно пискнула подруга. – Ты ко мне едешь?
– Да! – Я отключила телефон и облегченно вздохнула. Светка отличный врач, пусть детский, но она сможет отличить умирающего от живого. На всякий случай я достала из багажника очередную «дежурную» бутылку водки и полила спиртным одежду Макса. Затем с более светлым настроением погнала «восьмерку» дальше.
На въезде в город меня остановили гаишники. Я похвалила себя за предусмотрительность, достала бумажник и бодро вылезла из машины.
– Сержант Голубев! Предъявите ваши документы.
Я подала бумаги, сержант тщательно проверил все до одной, настороженно косясь на неподвижного Макса. Потом не выдержал и спросил:
– А с товарищем что? – открыл правую дверку, в нос ударил водочный аромат.
– Ничего особенного, – беспечно ответила я. – Пьян в стельку. Домой с пикника везу. Друзья там остались, а я вся на нервах. Хорошо хоть в машину сам сел, а то бы я его не впихнула, борова, – пожаловалась я сержанту. – Пить много стал, раньше мы хорошо жили, а теперь хоть разбегайся…
– Да что вы, девушка, не алкоголик же он у вас. По всему видно, человек приличный, не бомжара, а выпить лишнего всякий может.
– Вы думаете? – с надеждой посмотрела я на стража порядка.
– Вы просто сама не выпиваете, вот и осуждаете, а ведь на Руси отдых без спиртного – не отдых.
– Я не против выпивки, сержант, но за рулем все время, он на праздники всегда меня ехать заставляет.
– Что за рулем не пьете, это правильно, – поучительно произнес Голубев, возвращая документы. – Пьяный водитель – настоящий преступник. Счастливого пути.
Я с облегчением вздохнула, снова оказавшись в машине. Быстрее бы добраться до Нины, пусть Максима осмотрит врач! А до тех пор я просто не смогу свободно вздохнуть… До подъезда подруги доехала без происшествий.
Толстенькую Светлану и худышку Нину я увидела сразу, как только завернула во двор. Степенная Светлана чинно восседала на лавочке с медицинским саквояжем на коленях, Пятачок по своей привычке приплясывала вокруг, с нетерпением поглядывая на дорогу. Увидев меня, подбежала к машине.
– Батюшки, что это с ним? – ахнула она, заглянув внутрь. – Белый весь и дышит еле-еле. Опять, что ли, прострелили?
Светлана решительно отодвинула ее от машины:
– Не трындычи, дай специалисту посмотреть.
– Может, в квартиру его затащим? – устало предложила я.
– Ага, корячиться будем на глазах всего подъезда. Он хоть ноги передвигает?
– Не знаю. – Мне хотелось плакать, но, честно говоря, даже на это не было сил.
– Хватит пререкаться, идите вон на лавке посидите, пока я больного осмотрю. – Света залезла в «восьмерку» и захлопнула дверцу.
Мы с Ниной уселись на лавочку.
– Ты почему из квартиры Макса ушла? Он же велел тебе Пашку дождаться.
– А я и дождалась. Пашка позвонил и начал орать.
– Чего орал-то?
– Мол, при попытке снять деньги со счета Лилианы задержана мошенница.
– Ты испугалась и слиняла? Подумала, что это я? – Я тоненько захихикала.
– Нет, про тебя мне в голову не пришло, он не говорил, что лицо у мошенницы такое же, как у Лилианы. Я, как было приказано, сидела в квартире и ждала.
– Ну и как, дождалась?
– Вечером появился Павел. Он сбежал из больницы и выглядел довольно забавно. Заросший, одежда рваная…
– Ты помогла парню привести себя в порядок? Спинку потерла?
Нинка покраснела от обиды. Видно, Паша серьезно запал подруге в душу.
– Не пойму я твоего сарказма, это мое дело, кому чего тереть. Я же не спрашиваю, что ты три дня с Максом на даче делала? Или «братец» тебя не захотел, и ты к прежнему женишку перекинулась?
– Нин, ну извини, я не хотела тебя обижать. Я рада, если у тебя заладились отношения с человеком, который тебе нравится… – Я не знала, как начать нелегкий разговор. – Но он ведь может оказаться не таким славным, как кажется… Ты знаешь, чем он занимается?
– А мне все равно, – с вызовом произнесла Нина. – Он хороший человек. Мужик настоящий. Ты что-то против него имеешь? Или это «брательник» тебя настраивает?
– Что ты к Максиму-то привязалась? Человек при смерти, а ты…
– А чего с ним? – сбавила обороты подруга.
– Ему очень плохо. Ты же ничего не знаешь… Даже не догадываешься, как я провела эти злосчастные три дня… Меня убить пытались, я сама человеку голову проломила… А ты со своими подколками…
– Ты первая начала, – шмыгнула носом Нина.
– Первая, вторая, какая разница. Ругаться из-за мужиков в такое неподходящее время – глупо.
– Тебе хорошо, ты всем нравишься. Пашка все: Лили то, Лили се… И Максим на тебя голодными глазищами поглядывает, про Костика вообще молчу…
– Вот и правильно. Нечего говорить об этом уроде. Ему не до амуров сейчас, он связанный на полу валяется. Про Макса ты тоже загнула, он же двадцать пять лет считает себя моим родным братом. Думаешь, нормальный человек может через это переступить?
Нина подавленно молчала.
– И про Пашку не переживай, не было у нас ничего. Я ему поклялась никому не говорить, но раз уж так вышло, скажу: контракт мы заключили, деловое соглашение. Понимаешь?
– Нет.
– И не надо. Только имей в виду: ревновать незачем. И все. – Я решила сменить тему: – А что ты говорила про мою смерть?
– Это утром, часов в одиннадцать, Павлу на сотовый позвонили, мы завтракали как раз, я омлет с ветчиной сделала и с зеленью…
– У нас времени мало, давай по существу, – перебила я подругу.
– Короче, ему сказали, что Лили оказалась ненастоящей. Ее раскололи, и она с горя повесилась в камере. Он выругался, не доел, поскакал куда-то. По дороге чего-то про киллеров упоминал… Я тоже струсила, если копать начнут, выяснят, какая из меня прислуга с рекомендациями. Да и потом, раз ты повесилась…
– Почему ты решила, что это я? – потрясенно посмотрела я на подругу. – Сказали же, ненастоящая…
– А ты что, настоящая? – удивилась Нина.
– Ты права, – опомнилась я, – но порой мне кажется, что я и есть Лилиана, я будто раздвоилась… Представляешь?
Подруга неопределенно пожала плечами:
– Не очень, но в принципе понять можно. Ты уже давно живешь ее жизнью, во всех отношениях разобралась, привыкла… А чего ты не рассказываешь про трехдневный уик-энд с «братом»? Что-то про голову пробитую упоминала?
Я рассказала подруге про свои злоключения в эти дни, про Дашу, Костика, свою тюрьму и погреб Максима.
– Не знаю, что теперь делать, охранник, когда его из подвала вытащат, расскажет про мою машину, номер-то он видел, тогда все раскроется, начнут под Машу Глебову копать. Есть, конечно, надежда, что не запомнил он номер, но слабая.
– Пристрелить его надо было, и все, – воинственно заявила Нина. – Пистолет же был…
– С чего это ты, Нин, такая кровожадная стала? Ты сама убивала человека хоть раз? Не зря говорят: с кем поведешься, от того и наберешься…
– Ты на кого это намекаешь? – с подозрением посмотрела на меня подруга.
Ответить я не успела, к нам подошла Света:
– Я сделала парню несколько уколов…
– Что с ним? – в один голос спросили мы.
– Ему, похоже, вводили наркотики и успокаивающие средства одновременно. Я не уверена, но симптомы очень похожи. Если бы были просто наркотики или, например, снотворное, зрачки и дыхание… ну, в общем, все симптомы были бы другие, а это сочетание дает странный эффект, человек вроде спит, но видит разные удивительные сны, сходные с наркотическим бредом. Последняя инъекция, видимо, была великовата, но ты вовремя привезла его. Теперь все будет нормально. Парню требуется какое-то время для восстановления сил. Могут появиться тошнота, головокружение, не совсем адекватное поведение в первые часы после пробуждения, но это пройдет. Повторяю, нужно время. Во всяком случае, опасности для жизни нет. Сердце работает нормально, давление удовлетворительное…
– Свет, тут такая ситуация, Машка не может пока домой возвратиться…
Я посмотрела на подругу с благодарностью.
– Ко мне на пятый этаж мы его даже втроем не затащим, да и небезопасно у меня…
– Ключи, что ли, от дачи хочешь? Так и скажи, чего мнешься? Я предполагала такой поворот событий, прихватила их с собой. – Светлана покопалась в кармане и извлекла два ключа на колечке. – Расскажете хоть, что происходит? А то звонит Нинка, мол, Маша воскресла, вернулась из Египта, ей помощь срочная нужна. И никаких объяснений. Мне же тоже любопытно.
– Спасибо тебе огромное, Свет, – искренне поблагодарила я. – Я лично тебе все расскажу, но позже, ладно? Сейчас каждая минута дорога.
– Я тогда к Максу обратно поеду, раз не ты повесилась, – встряла в разговор Нина. – Побегу, а то Павлик вернется, а меня нет.
Мы с обалдевшей Светланой посмотрели ей вслед.
– Я тоже, пожалуй, пойду, а ты поезжай, нужно побыстрее положить парня, а то скрючен весь, кровообращение нарушено…
Я попрощалась со Светой и опять поехала за город, на дачу подруги. Выезжала я снова через пост сержанта Голубева. Он махнул полосатой палочкой.
– Здравствуйте, сержант Голубев. Предъявите, пожалуйста, документы.
Узнав меня, он с удивлением почесал жезлом за ухом.
– Чего это вы туда-сюда катаетесь? Забыли чего? – поинтересовался он.
– И не говорите, сержант. Этот паразит на пикнике ключи потерял. Дверь ломать не охота, решила вернуться, поискать, пока друзья не разъехались.
– Ну, счастливого пути, Мария Семеновна, – усмехнулся Голубев. – Не прощаюсь, скоро назад поедете…
– Неужели опять остановите?
– Непременно, – засмеялся гаишник. – Приятно с красивой девушкой поболтать, особенно когда ее супруг дремлет.
Светкина дача стояла на отшибе. Подруга никогда не обрабатывала грядки, не косила траву. Участок выглядел заросшим, заброшенным. Но только на первый взгляд. На даче была отличная баня, в доме имелись холодильник, телевизор, плита, печка. Загнав машину на территорию дачи поближе к крыльцу, я приступила к переправке тела «брата» из автомобиля в кровать. Тащить пришлось чуть ли не волоком. Помогать Максим даже не пытался. Хотя… признаки жизни начал подавать, что-то бормотал невнятное, пару раз даже открыл глаза. Я затащила его в комнату, расстелила простыню на низеньком диване и уложила туда «братца». Одежда его после всех событий трех дней выглядела не лучшим образом. Пришлось ее снять. Подложив под голову Макса подушку, я укрыла его одеялом, полюбовалась на дело рук своих и присела в кресло отдохнуть.
Следующие два часа я потратила на хозяйственные дела: придала комнате и кухне ухоженный вид, выстирала Максимову одежду, развесила ее в саду. Свои рубашку и нижнее белье тоже пришлось освежить. Поместила их на веревке рядом с Максовыми шмотками, завернулась в простыню наподобие римского патриция. С трудом удалось растопить печку, и я приступила к приготовлению еды. Запас продуктов в холодильнике подруги оказался достаточно скудным. Картошка, соленые огурцы, банка шпротов, селедина в вакуумной упаковке, варенье, заварка. Неизвестно, когда проснется Макс, а мне этого пищевого набора вполне хватит на несколько дней.
Я поужинала, включила телевизор. Сосредоточиться на кино никак не получалось. Мой взгляд постоянно притягивал мужчина, лежащий на диване. Я подходила, поправляла одеяло, любовалась на его загорелую грудь и накачанные мускулы. Я даже позволила себе погладить его лицо и волосы. Затем снова вернулась к телевизору. Осознав наконец, что ничегошеньки не понимаю в фильме, который смотрю уже второй час, я наконец телевизор выключила. Подтянула ноги к подбородку, закуталась в плед и задумалась.
За окном шел дождь. Почему многие люди не любят ненастье? Лично я его обожаю. Когда за окном бушует стихия, начинаешь ценить уют своего дома, аромат чая, тепло мягкого пледа. Читать книгу в кровати под барабанную дробь капель по подоконнику – сплошное наслаждение.
Почему-то именно в ненастную погоду хорошо мечтается. Сидя с ногами в кресле, я представляла себе, что нахожусь не в простом деревянном домике, а в старинном замке. За окнами бушует гроза, мы вдвоем – я и мой прекрасный рыцарь, раненный в бою с неприятелем. Нас окружают опасность и ночь. Только от меня зависит, выкарабкается поверженный герой или погибнет. Воображение рисовало шикарные развевающиеся одежды, блестящие доспехи, великолепных лошадей в богатой сбруе…
Я очнулась от скрипа пружин старого дивана. Секунд тридцать смотрела в ночь, не понимая, где я и что здесь делаю. Взгляд остановился на мужчине, разметавшемся на белых простынях. Одеяло оказалось на полу. В окно ярко светила полная луна. Я смотрела на обнаженного Максима, не смея пошевелиться. В душе поднималась неодолимая теплая волна.
Несмотря на то что за окном щебетала летняя ночь, стало довольно прохладно. Печка была холодной, я заледенела под пледом. Укрывая «брата», почувствовала, что и он основательно продрог. Я обняла его поверх одеяла. В свете луны лицо его казалось красивым и загадочным. С каким бы наслаждением я перецеловала его глаза, нос, губы. Но нельзя. Хотя… почему бы и нет? Пока не проснулся, он полностью в моей власти. Я улыбнулась этой нечаянной мысли. Находясь во власти сказочных мечтаний, скинула с себя простыню, сковывающую движения, включила тихую музыку (в магнитофоне стояла какая-то классика) и начала медленно танцевать в луче лунного света. Я представляла себя то феей цветов, то русалочкой, вышедшей на берег навстречу своему прекрасному принцу, то наложницей, завлекающей султана. Музыка ускорилась, я стремительно закружилась, едва поспевая за переливами мелодии. Последние аккорды стихли, я замерла, откинула с лица разметавшиеся волосы. И – наткнулась на горящие глаза Максима. Его взгляд пронизывал меня насквозь. Я даже не сделала попытки прикрыться, так и стояла под его жадным сверкающим взглядом. Он протянул руку, хрипло позвал:
– Иди сюда…
Я не решалась, но тут снова полилась чувственная завораживающая музыка. Ноги сами понесли меня к низенькому дивану, где, разметавшись на белых простынях, поджидало меня великое счастье. Трудно описать то безумие, которому мы предавались под звуки Чайковского. Я помню губы и руки, холод и жар, беспроглядную мглу, в которую окуналась, падая в бездну, и свет, вспыхивающий вокруг в моменты наивысшего наслаждения. Луну давно закрыли облака, но мы и так видели друг друга. Каждый изгиб тела любимого отпечатался у меня в мозгу. Я ощупывала его руками, пожирала глазами, пробовала губами на вкус. Наши тела и мысли слились в неразделимое целое. Я только успевала подумать, а он уже воплощал мои фантазии. Счастье и желание накрыли нас с головой.
