Глава 20

Алина ушла – опомнившись от своего оцепенения и взглянув на часы, она вскочила как ужаленная и закричала, что опоздала на работу! Отпуск у нее уже закончился, а ехать – через полгорода! Она выбежала вон, даже толком не попрощавшись. Татьяна порадовалась бы этому, будь она еще в состоянии радоваться. Она сама выпроводила Алину, заперла за нею дверь и вернулась в комнату Жени. Теперь они остались одни.

– Я тебя слушаю, – ровным голосом произнесла Татьяна. – Кажется, теперь эта история касается меня вплотную.

Женя занервничала. Она предложила перенести разговор на потом, она-де устала, всю ночь не спала… Но Татьяна демонстративно придвинула стул и уселась рядом с диванчиком. Всем своим видом она показывала, что никуда уходить не собирается.

И вот тогда она узнала о своей дочери нечто действительно новое. Она бы ни за что не поверила, что какая-нибудь новость еще может ее потрясти. И все-таки была потрясена. И это сделала ее Ира? Она свыклась с мыслью, что дочь ее обманывала, легко приняла факт, что та была беременна, даже смирилась с тем, что дочь забеременела от человека, которого едва знала, да еще отбив его у подруги… Все это она могла понять, приложить к Ире… И простить – ведь смягчающие обстоятельства находились в каждом случае. Но то, что она узнала дальше…

Ира пришла для «делового разговора». Она решила, что речь пойдет о деньгах, и не ошиблась. Именно о деньгах с нею и заговорил Петр. Но начал с того, что дела у него идут очень плохо, самому на жизнь не хватает. А деньги ей нужны прямо сейчас, верно?

Ира озадаченно кивнула. Женя сидела тут же в комнате – против ее присутствия никто не возражал. Она-то уже поняла, куда клонит ее сожитель, и только удивлялась про себя – неужели тот воображает, что с легкостью уговорит девушку повеситься на шею совершенно незнакомому парню? На что он надеется? Просто передать ее из рук в руки?

Но у того был совершенно иной план. Ни о какой передаче из рук в руки и речи не было. Прежде всего Петр объявил, что всегда считал Иру умной девушкой. Женя могла бы выдать другой комментарий, но, как всегда, смолчала. Зато Ира немного расслабилась – она всегда с удовольствием слушала комплименты в свой адрес. Впрочем, кто их слушает без удовольствия?

– И я тебя уважаю. – Петр говорил совершенно невероятные вещи с таким естественным видом! – Так вот, послушай. У тебя будут деньги, причем сколько сама попросишь. Только получишь их не с меня. Есть один парень…

Он ничего не сказал о том, как надул этого парня его младший брат. Да Ира и не слышала никогда об этом брате. Петр просто поведал, что у этого парня – богатый папа, а ума – кот наплакал. И что нет ничего проще, как вдолбить ему в голову, что ребенок – от него. Нет, пусть Ира опять сядет на место и дослушает до конца. Если ей не понравится план – она ведь может сказать «нет». Никто ее не принуждает. Но в данном случае – это единственный способ раздобыть денег.

Ира села на место. И дослушала до конца. Выслушав все, она сказала, что есть один момент, который ее не устраивает. Только один!

– Какой момент? – обрадовался Петр. Он явно ожидал более бурной реакции. Слез, например, или обвинений в безнравственности…

Ира сказала, что, для того чтобы убедить этого парня дать денег, ей придется с ним переспать. Иначе, спрашивается, откуда возьмется ребенок? А она того парня в глаза не видала. Каков он из себя, что за человек? Может, он вообще какой-нибудь больной или псих?

Петр горячо защищал своего «жениха». Все это выглядело так, будто он на самом деле сватает молодых людей, ни разу не видевших друг друга. Он расхвалил Леню – и собой тот неплох, и характер мягкий, даже слишком… А уж убедить его в чем-то – это раз плюнуть. Особенно он не любит женских слез – проверено. И вообще, что она сомневается? Увидит его и, если Леня ей не понравится – просто пошлет его подальше.

И Ира согласилась.

– …Согласилась?! – воскликнула Татьяна.

– Вот именно, – спокойно подтвердила Женя.

Она уже немного оправилась от смущения. Ей доставляло явное удовольствие рассказывать подобные вещи о подруге. Тем более что ее собственная роль во всей этой неприглядной истории сводилась к позиции простого наблюдателя.

…Встреча подготовлялась тщательно, несмотря на то что Петр очень торопился. Он справедливо рассудил, что, если затянуть это дело, беременность может стать заметной. Женя в ужасе наблюдала за ним и за своей незадачливой подружкой. Та вела себя так, будто не было ничего естественней, чем обмануть подобным образом совершенно незнакомого парня. Возможно, она попросту насмотрелась сериалов и потому не видела в этом приеме ничего необычного. А Петр… Он-то, во всяком случае, не был любителем мыльных опер. Зато от души забавлялся. Он даже как-то признался Жене, что, даже если ничего не получится, он славно посмеется. И уж во всяком случае, с него Ира не получит ни копейки. Не такой он дурак – если платить всем, кто от него забеременел… Женя спросила, много ли было таких несчастных, и немедленно получила оплеуху. Пощечины он раздавал так буднично и просто, что она уже не видела в этом ничего обидного. Тем более что на этот раз парень ударил не сильно.

Восемнадцатого февраля Петр едва смог подняться с постели. Он был сильно простужен, глаза у него слезились, голова болела. Женя даже спросила – может, отменить это предприятие? Ну, познакомят ребят по-другому. Пусть даже на улице. Но Петр сказал, что она дура. Что уличное знакомство слишком подозрительно. Кто поверит девчонке, которую подцепил просто на тротуаре? А в гостях у старых друзей – это солидно. Это внушит доверие.

Фокус со старыми друзьями устроил Василий. Его тоже позабавила эта история. Он раскопал старую записную книжку, еще институтской поры, и сообщил, что ближайший день рождения у Сергея. А уж у него точно будет Леня. Ребята держались тесной компанией и, насколько ему было известно, все еще отмечали все праздники вместе. Было решено, что Иру на вечеринку отведет Петр. Он проследит, чтобы не вышло никаких неприятностей, – ведь кое у кого мог возникнуть вопрос: откуда взялась эта девочка, кто ее звал?

Но вопросов не возникло. Ира самым естественным образом познакомилась с Леней. Они ушли из гостей вместе. Петр исчез с вечеринки чуть позже – он просто валился с ног и, едва вернувшись домой, сразу залез под одеяло и потребовал горячего чаю. Поздно вечером к ним заглянула Ира – она даже не переступила порога, сказала, что торопится домой. И сообщила, что все прошло прекрасно, теперь она знает, где встретится с парнем в следующий раз. Выглядела почти счастливой. Возбужденной во всяком случае.

Остаток недели Петр провалялся с тяжелой простудой. Но при этом был чрезвычайно доволен – фокус удался. Все дальнейшее зависело только от самой Иры…

О том, что Ира осуществила ту часть операции, которая пугала ее больше всего, Женя узнала по телефону. Повесив трубку, она прошла в комнату и замороженным голосом поздравила Петра:

– Ну что, она затащила его в койку. Ты выиграл. Если он такой лопух, как ты рассказываешь…

– Такой! – откликнулся тот. Петр уже выздоравливал, но тем не менее продолжал валяться в постели. Ему это понравилось. – Теперь все будет в ажуре. Она умнее, чем я думал…

Но уже в самом начале марта все пошло вкривь и вкось. Сведя ребят, Петр сперва счел свою миссию исполненной. Он сделал все, что мог, остальное – личное дело самой Иры. Но его лежание в постели вскоре закончилось весьма логично – кончились деньги. Женя зарабатывала так мало и нерегулярно, что ее деньги просто таяли в руках за один поход в магазин. Петр не поднял паники, когда она сообщила ему, что не на что купить продукты. Он задумался. Девушка была спокойна – почти как он сам. Женя знала – в конце концов ее парень находит выход из положения и приносит откуда-то деньги. Откуда – это уже мало ее заботило. Но на этот раз он даже не подумал подняться с дивана. Вместо этого попросил дать ему в постель телефон.

– Ира? – спросил он, набрав номер. – Как у тебя дела, голубка моя? Что? Неплохо? А у меня, знаешь, совсем неважно… Да. Слушай, подкинула бы ты мне деньжат, на время… Ну ладно, у тебя же богатый жених…

Некоторое время он слушал ответ. Женя испытывала сильное желание грохнуть об пол какую-нибудь посуду – так возмутило ее поведение Петра. Она-то думала, что уже ничему не удивится. Но ошиблась. Выслушав то, что ему ответила Ира, Петр неожиданно расхохотался:

– Чего?! Замуж? Правда, он тебе предложил выйти за него замуж? С ума я сойду… В смысле – ЗАГС, фата и все как полагается?

Пауза. Он сдвинул брови. Спросил, всерьез ли она согласилась? Что – с ума сошла? Нет, конечно, почему бы ей не выйти замуж… Но она же понимает, что все устроилось только благодаря ему, Петру. Он, в общем, выступил в роли свата. И очень рад, что все так сложилось. Но Ира могла бы и выдать ему какое-нибудь вознаграждение. Это ведь из-за нее он тогда простудился и не мог работать – шутка сказать, весь вечер проторчал на балконе… И вот теперь сел на мель. Да он не жадный – его устроит небольшая сумма…

Женя не дала ему договорить. В тот миг она даже не успела удивиться – откуда в ней взялась эта отчаянная смелость? Она бросилась к постели, вырвала у Петра телефон и положила трубку на место. И назвала его сутенером.

Трепка была страшной. А этот маленький подвиг – совершенно бессмысленным. Ведь, закончив «учить вежливости» свою подругу, Петр тут же перезвонил Ирине и повел разговор в совершенно невозможном тоне, обозвав ее уличной девкой… Женя несколько дней не могла никуда показаться. Даже подумывала о том, чтобы обратиться к врачу. Петр куда-то исчез. Он не ночевал дома. Ей казалось, что все кончено. Именно тогда она решила про себя, что не может с ним оставаться. Что угодно лучше этого! Она бросит все и уедет на время куда-нибудь… А может, уедет навсегда.

– Ты можешь теперь рассказывать что угодно! – выкрикнула Татьяна. – А на самом деле все было намного проще! Ты могла снять трубку и набрать наш номер! Почему ты мне, мне ничего не сказала?!

Женя промолчала. Татьяна выкурила две сигареты подряд, прежде чем девушка снова подняла на нее взгляд и заговорила…

…Когда Петр вернулся, в доме снова появились деньги. Много или мало – Женя понять не могла, так как он никогда не давал ей денег помногу – выделял ежедневно небольшие суммы для закупки продуктов. Об Ире никто больше не заговаривал. Женя от души надеялась, что он оставил девушку в покое. Ей было невыносимо стыдно за него, именно потому она не решалась сама позвонить подруге и спросить, чем все кончилось.

Наступила настоящая весна. Петр нашел какую-то работу, Женя видела его редко. Они почти не разговаривали – изредка перекидывались короткими фразами. Но продолжали жить вместе. Их отношения стали похожи на отношения старых супругов, которые настолько притерпелись друг к другу, что едва замечают присутствие рядом другого человека. Иногда – это тоже вошло у них в обычай – Петр говорил ей, чтобы она заночевала у родителей. Это значило одно из двух – либо сегодня он хочет побыть один, либо приведет какую-нибудь девицу. Женя беспрекословно уходила на четвертый этаж. Она бы с радостью перебралась туда насовсем, но каждый раз приходилось возвращаться. История с Ирой начала забываться. Та не звонила – и Женя делала выводы, что все обошлось.

– Я была рада за нее, – сказала она, отводя взгляд в сторону. – Я радовалась, что она нашла парня, который оказался порядочнее Петра и сразу предложил ей выйти за него замуж. Я правда радовалась… Ей повезло больше, чем мне.

– Ну это как сказать, – жестко заметила Татьяна. – Если вспомнить, чем все кончилось! Я жду, Женя. Я жду.

Но чем ближе история подходила к своему концу, тем менее словоохотливой становилась Женя. Она заговорила короткими, отрывистыми фразами.

…В середине апреля Ира неожиданно позвонила ей и сказала, что хочет зайти в гости со своим женихом. Женя сперва испугалась – она боялась, что те столкнутся с Петром. Но потом сообразила, что он в это время всегда на работе, а значит, риск невелик. Парочка пришла – тут Женя и познакомилась наконец с обманутым парнем. Он ей понравился – впрочем, она была заранее настроена на то, чтобы он ей понравился.

Визит прошел гладко. Попили кофе, поговорили на общие темы. Женя избегала упоминать о том, что волновала ее больше всего, пока девушки не уединились на кухне. Тогда Ира заговорила об этом первая. И оказалось, что Петр звонил ей, да и не раз.

– Он, по-моему, хочет меня шантажировать, – заметила она. – Сперва я испугалась… Даже сделала такую глупость – бегала к его матери, хотела поплакаться, попросить, чтобы она на него повлияла… Слава богу, ее не было дома. Но сейчас я ничего не боюсь! Я готова. Жаль, что его сейчас нету. Я хотела, чтобы он познакомился с Леней. Пусть бы сказал ему всю правду в глаза. Да он бы не сказал – он бы понял, что я не боюсь! И сам бы испугался! Жаль, жаль, что его нет.

– Лучше не связывайся с ним, – испуганно посоветовала Женя. – Не буди лихо…

– А что его будить? Вчера он опять звонил. И знаешь, что сказал? Что, если я не раздобуду денег, мне придется туго. Так вот, Женя, раз уж его нет, передай ему кое-что от меня… Скажи, что никаких денег он никогда не увидит.

И, гордо подняв подбородок, она добавила, что, может, вела себя как дрянь, но это только ее личное дело. Не дело Петра, во всяком случае. Он тут совершенно ни при чем. А Леня… Он другой.

– Я не люблю его, – честно призналась она, заметив вопросительное выражение в глазах подруги. – Не подумай… Этого нет. Но он какой-то странный! Взял да и предложил мне замуж. Знаешь… Он даже не разозлился, когда я сказала ему, что беременна от другого.

– Ты сказала ему… ЭТО?!

– Да. Мне вдруг стало противно, что я всем этим занимаюсь. Ну что я, думаю, буду морочить ему голову… Да ничего и не выйдет. Это же глупо… Я сразу все сказала начистоту. Думала – тут и конец. Не собиралась я его обманывать. А он возьми и предложи мне замуж. Ну, ты понимаешь? Понимаешь? – Ира вдруг засмеялась. – Понимаешь теперь, в каких дураках оказался твой Петр?! Какой может быть шантаж, если Леня все уже знает?! Он даже знает, что ребенок – от Петра!

Женя ахнула, но подруга успокоила ее. О том, что именно в гости к Петру они сегодня и отправились, Ира умолчала. Как не сообщила и о том, что Женя – его подружка. Она находила это очень смешным – вот так, нос к носу столкнуть парней и посмотреть, что из этого выйдет. Она сказала, что будет смеяться, как ненормальная, когда увидит, в каких дураках окажется при этом Петр!

Но Жене было не смешно. Она еще раз спросила – как часто Петр требовал у нее денег. Девушка понимала, что эта идея – заработать за своеобразное сватовство – крепко засела в голове Петра. И вряд ли тут была простая алчность. Нет, дело обстояло куда хуже… Петр ненавидел чувствовать себя дураком. А именно дураком он и выглядел во всей этой истории. Вместо того чтобы одурачить Леню, он обманулся сам. Он никак не рассчитывал, что Ира окажется столь откровенна, а рыжий «простак» совершит такой странный поступок…

– Ира, я прошу тебя! – проглатывая от волнения слова, заговорила Женя. – Не дразни ты его… Я знаю его лучше, чем ты. Может, обойдется и без денег, но в любом случае, с ним так нельзя… Хорошо, что его сейчас нет… О боже мой. Ты должна встретиться с ним еще разок! Только поговорить!

– Ну уж нет, – ответила Ира. – Мне хватит того, что уже было. И вообще, нам пора.

Парочка ушла. А Жене пришлось долго собираться с духом, чтобы передать Петру это послание. Она сделала это только через несколько дней – все откладывала, никак не решаясь навлечь на себя его гнев. Откладывала, пока не позвонила Ира. Та интересовалась – как идут дела? Сказала, что у нее все прекрасно, Леня хорошо ладит с ее родителями и вообще – она ничего не боится. Смеялась. Казалось, что она счастлива.

И в тот же вечер Женя наконец решилась заговорить. Петр, против всяких ожиданий, никак не отреагировал. Не было ни криков, ни оскорблений, ни даже упреков в том, что Женя скрыла этот визит и так долго о нем молчала. Однако через несколько дней парень вернулся домой не один. Под локоть он вел Иру – вел так бережно, будто та была из тонкого фарфора. Но как только девушка переступила порог, он толкнул ее на середину прихожей – та чуть не упала. Женя вскрикнула:

– Ты что, она же беременна!

Петр, не слушая ее, затолкал Иру в комнату и закрыл изнутри дверь. Женя принялась стучаться, но вскоре поняла, что спасать подругу нет нужды, – в комнате было тихо. Никаких криков и признаков драки. Слышался только негромкий разговор, но говорили так тихо, что она не поняла ни слова. Петр вышел через десять минут – чрезвычайно мрачный. Он потребовал свой ужин.

За ужином Петр все больше молчал, но ел с обычным аппетитом. Женя попробовала выяснить – что происходит, но удалось узнать только одно – он подкараулил девушку, когда та выходила из института. Ира была настроена весьма воинственно и сказала, что охотно с ним побеседует, пусть даже у него дома. То ли ее так поддерживало сознание, что жених на ее стороне, то ли это была какая-то детская гордость, нежелание выказать свой страх… Или же она в самом деле не понимала, как ей удалось уязвить Петра.

– Она заплатит, или я не я, – сказал парень, накалывая на вилку кусок жареной картошки. – И ты мне поможешь.

– Да как?

– Поговори с ней. Вдолби этой дуре, что ее женишку лишняя тысяча баксов – не обуза. Его папаша раскошелится, не сомневайся. Он просто слишком гордый. А с чего ему быть гордым, спрашивается?

– Но ты понимаешь, что делаешь? – нерешительно спросила Женя. – Если она расскажет, как ты с ней обошелся, у тебя будут неприятности.

– Не будет никаких неприятностей, – пообещал он.

И отключил телефон. Попросту выдрал шнур из розетки и спрятал аппарат на антресолях. А на другое утро унес его с собой, отправляясь на работу. Женю при этом предупредил: если она позволит подруге выйти из дома – получит так, что вряд ли когда-нибудь кто-то ею соблазнится.

Но Ира на компромиссы не шла. Она сидела, забившись в угол дивана, с уверенным и мрачным видом. Девушка была абсолютно уверена, что дело кончится ничем. Угрозы Петра не производили на нее никакого впечатления. Она бравировала своей отвагой – заявляла ему, что согласна провести тут сколько угодно времени. Ей плевать. Чем дольше она тут сидит, тем больше будет неприятностей у него самого.

Но Петр, несмотря на то что злился все больше, пальцем ее не тронул. Он применил совершенно иную тактику. Он ее напоил.

Женя давно научилась пить вместе с ним. И теперь они сидели в комнате втроем, Петр щедро разливал по рюмкам водку и следил за тем, чтобы Ира тоже пила. Несколько раз ей становилось плохо, приходилось вести ее в туалет. Потом она засыпала – непробудным пьяным сном. Во сне Ира дрожала и плакала. Женя умоляла своего сожителя отпустить девчонку. С ней можно договориться, она не будет на них жаловаться.

Но Петр тоже не шел на компромисс. Заметив пораженческое настроение своей подруги, он отправил ее к родителям. Вероятно боялся, как бы та не выпустила Иру. Вот тогда-то Жене и позвонила Татьяна.

– Я просто не знала, что делать, – затравленно произнесла девушка. – Мне так хотелось сказать вам правду… Но я вдруг подумала – вы же ничего не знаете об Ире. Если бы узнали… Ира сказала, что вы все еще считаете ее школьницей, глупой девочкой… А знаете, как мои родители наказывали меня за каждый пустяк? Я испугалась. Я подумала – нет, лучше пусть все останется в тайне, она ведь все равно от нас уйдет. Ну, соврет вам, что была у кого-нибудь в гостях. Все равно ей будет легче. Она выйдет замуж за своего Леню, родит… И вы будете думать, что все хорошо.

Татьяна качнула головой:

– Я бы предпочла любую правду.

– А вот мои родители – не любую, – запальчиво ответила Женя. – Я просто не хотела ее подставлять. Я ошиблась. Теперь-то понимаю… Но ведь я вам назвала даже его имя, когда рассказала о беременности Иры. Я просто хотела проверить – как вы отреагируете? Вы меня удивили тогда… Вы как будто совсем на нее не разозлились! Я смотрела на вас и просто глазам своим не верила. Мой отец меня бы просто убил… И мать тоже. Это сейчас она стала такая тихая.

…Вернувшись тем вечером домой, Женя прежде всего направилась к Петру. Но в квартиру ее попросту не впустили. Она давила на звонок, но никто так и не ответил. Ночь она провела без сна, утром повторила попытку. Никакого результата. Она попала туда только вечером того дня. Петр открыл ей дверь и молча ушел в комнату.

Ира была в ужасающем состоянии. Мутные глаза, нечленораздельная речь. Она была пьяна в стельку. Петр выглядел трезвым, хотя его остановившийся взгляд и красное лицо говорили о том, что он тоже успел набраться. Парочка сидела в комнате, в абсолютном молчании. Женя остановилась на пороге.

– Я говорила с твоей мамой, – сказала она.

Ира подняла на нее бессмысленный взгляд. Петр повернул голову:

– Кстати, о маме… – Он говорил очень медленно, с трудом произнося слова. Женя в ужасе поняла, что никогда еще не видела его таким пьяным. – Что нам скажет мама, когда узнает, что мы залетели от одного парня, а выходим замуж за другого?

И тут Ира вдруг заплакала. Тихо, жалобно и как-то по-детски. Она сказала, что хочет спать. Очень хочет спать. Легла на диван и закрыла глаза. Всю ночь она ерзала, стонала. Женя то и дело подходила к ней, укрывала ее, давала пить. Но от воды Иру тошнило. К утру обе девушки измучились до беспамятства. Зато Петр держался молодцом – он сидел на кухне и всю ночь пил только чай.

Когда рассвело, он вошел в комнату и неожиданно сказал, что Ира может мотать на все четыре стороны. Та подняла голову, едва ли понимая, что именно ей сказали.

– Иди отсюда, – сказал он. – Надеюсь, до тебя все дошло. Если ты не принесешь денег, твоя мамаша узнает все этим же вечером. Ты поняла? Можешь позвонить своему жениху прямо сейчас, я подключу телефон. И запомни…

Он подошел к дивану и, тряхнув Иру за плечи, заставил ее сесть:

– Если сваляешь дурака – я поговорю с твоей мамочкой. Молчать не буду. Шлюха, грязная шлюха! Хочешь отмыться, да? Выскочить замуж? Такой он у тебя хороший, добрый, все простил? Сама-то понимаешь, какая ты шлюха?

Ира с трудом поднялась на ноги. Зашнуровала кроссовки. Женя повесила ей на плечо сумку, помогла выйти на лестницу. Она шепнула подруге, чтобы та не переживала – даст бог, все обойдется. Все-таки у нее неплохие родители… Ира даже не обернулась, будто ее не слышала. Она исчезла за поворотом лестницы. А через несколько минут оказалась возле проезжей части…

О случившемся Женя узнала только намного позже – когда проснулась после полудня, умылась и поднялась к родителям. Когда ей позвонила Татьяна. И у нее сразу же не осталось ни малейших сомнений – это было самоубийство.

Кроме сломанной ноги и ребер, Петр заработал также небольшое сотрясение головного мозга. Первые два дня он вообще не мог говорить – его беспрерывно тошнило. Однако, едва опомнившись, он имел весьма неприятный разговор с представителями закона. Несмотря на сотрясение мозга, парень отвечал четко и спокойно. Прежде всего, он заявил, что все, что рассказывает его подруга, – попросту вранье. Она имеет на него зуб, потому что он не собирается на ней жениться, вот и все. Кто будет слушать психованную бабу?

Насчет того, что он входил в какие-то отношения с погибшим двадцать четвертого апреля Леонидом Коростелевым, Петр вообще ничего говорить не стал. Он сказал только, что никогда не общался с этим парнем. И если на него опять же стукнула Женя – причина все та же. В конце концов, какое она имеет право утверждать, что у них вышел крупный разговор, если ее вечером двадцать четвертого вообще не было дома?

Опрос свидетелей – соседей дома, где проживали Женя и Петр, ничего не дал. Никто уже не мог припомнить, видел ли он вечером двадцать четвертого апреля рыжего парня, который поднимался бы на третий этаж. Никакого подозрительного шума тоже никто не слышал. Следствие обещало растянуться надолго.

Но Женя была спокойна и выглядела радостной. Она говорила: все наверняка выяснится. Ведь косвенные факты налицо – Леонид собирался вернуться в их квартиру, чтобы как следует поговорить с нею и ее сожителем. Кто-то же должен был его видеть!

Но зато младшего брата нейтрализовали достаточно быстро. Наличие ключей от квартиры Татьяны – это был уже не косвенный, а самый прямой факт. Василий разговорился, отсиживая пятнадцатисуточный срок за хулиганство. И немедленно сослался на брата. Он признался, что это брат дал ему ключи, попросив их сохранить до поры до времени. Это было в начале зимы. А совсем недавно, испытывая большую нужду в деньгах, брат сообщил ему, что ключи можно пустить в дело. Правда, Василий обделывал эту операцию в одиночестве. В первый раз, наведавшись в указанную братом квартиру, он обследовал только то, что попалось под руку. На деньги в конверте наткнулся сразу – он нашел их в первом же выдвинутом ящике. Сперва он едва не унес с собой конверт, однако его одолело желание сыграть еще одну шутку – в духе старшего брата. Тот наверняка одобрил бы эту остроту. Вынув из ящика ножницы, он быстро нарезал подвернувшуюся под руку бумагу полосками, по размеру напоминавшими купюры. Сунув обратно в ящик конверт с новой упаковкой, парень удалился, полностью довольный собой. Шутка имела еще и практическую ценность: Василий рассчитывал, что тот, кто найдет этот конверт, засомневается – воровство это или просто путаница? Ведь как-никак, что-то там да осталось…

Но Петра эта шутка не насмешила. Он обозвал младшего брата дураком – еще и за то, что тот принес такую ничтожную добычу, как десять тысяч рублей. Он втолковал брату, что можно было взять куда больший куш. У Новиковых водятся деньжата. Он сослался на Женю – та, когда бывала прежде в гостях у Иры, видела шкатулку в стенке, где хранились семейные драгоценности. А стоит посмотреть на саму Иру! Как она одета, какие у нее украшения, шубка…

Но вот вопрос с тайником оставался открытым. Василий сказал, что про тайник ему поведал старший брат. Петр, припертый к стенке, сослался на Женю – место открыла ему она. А Женя заявила, что она никогда бы не стала рассказывать посторонним о подобных вещах. Да она о них и не знала. Круг замкнулся – все показывали друг на друга, и роль Жени в этом ограблении по-прежнему оставалась неясной. Ясно было только одно – во второй раз обошлось без шуток. Василий унес все, что ему приглянулось. Правда, сбыть успел далеко не все вещи. В запертой комнате, принадлежавшей Врачам в коммунальной квартире, обнаружилась запакованная в мешок каракулевая шубка. Драгоценности и бытовую технику Василий успел продать и поделить деньги с братом. А ключи после второго визита к Новиковым отдал Петру. Петр не успел их припрятать – угодил в больницу. Ну а Женя, которой эти ключи случайно подвернулись под руку, с первого взгляда не отличила их от собственных и повесила в прихожей на гвоздик.

Девушка как будто родилась заново. Она выглядела жизнерадостной, оживленной, и ее как будто ничуть не волновал вопрос, что в настоящее время она наряду с братьями состоит под следствием. Женя твердо верила, что выпутается – и ей помогала в этом горячая поддержка родителей, соседей и всех друзей семьи. Она заработала славу разоблачительницы – все восхищались тем, как смело она расправилась с целой бандой. Ее прошлые грехи были забыты – тем более что мало кто успел о них узнать.

Не восхищалась только Татьяна. После последней беседы с Женей она ни разу не разговаривала с девушкой. Однажды она столкнулась с нею в коридоре, ожидая приема у следователя, но не обменялась ни словом, хотя Женя поздоровалась и настойчиво заглядывала ей в глаза. Каракулевую шубку дочери она повесила в шкаф, положив в карманы мешочки с лавандой. Вызвала мастера и поменяла замки в двери. Хотя ключи ей обещали вернуть в конце следствия, но Татьяне трудно было жить с сознанием того, что ее дверь практически открыта.

Как и с сознанием того, что она совершила очень серьезную ошибку, добиваясь истины. Прежде ей казалось, что она больше всего хочет узнать правду. Что вынесет любую правду о дочери, сможет простить все что угодно. Да так оно и было. Она простила ей – уже посмертно – даже то, что так боялась сообщить Женя. Простила ложь, беспутные поступки, предательство, любовь к авантюризму, неразборчивость в средствах… Простила, даже не успев толком рассердиться. Но одной вещи она простить не могла.

«Ей легче было броситься под машину, чем знать, что я узнаю всю правду… – думала Татьяна, в недоумении разглядывая последнюю фотографию дочери. Ясные глаза, блестящая улыбка, сияющие на солнце рыжие кудри. – Господи, чего же она боялась? Откуда эта преувеличенная стыдливость? Откуда этот глупый страх? Неужели она боялась только того, что я буду думать о ней дурно? Как же это глупо… Глупо и жестоко».

– Это было просто глупо! – закричала Дуня, едва не выронив телефонную трубку. – Глупо и жестоко! Ты сама понимаешь, что натворила?! Где ты была две недели, дура?! Твой отец едва не умер!

Нелли что-то мямлила, говорила, что все обязательно объяснит. Дуня в сердцах бросила трубку. Подруга вернулась! Об этом ей сообщили в институте – она опоздала на первую пару, а когда, крадучись, вошла в аудиторию, вся их компания возбужденно загудела, не обращая внимания на протесты преподавателя. Дуню затащили на задний ряд и наперебой принялись рассказывать потрясающую новость. Нелли дома – явилась вчера вечером!

– Да где же она была?! – почти в ужасе ахнула Дуня.

– Не знаем… – посыпалось со всех сторон. – Главное, жива-здорова! Даже пополнела, румяная такая! Будто за городом отдыхала!

– А мы-то волновались… – пробормотала Дуня. И тут ее пронзила совершенно невероятная, невозможная догадка.

Ей предлагали пойти после занятий к Нелли – та сидит дома, родители ее не отпускают в институт. Но Дуня отказалась, чем навлекла на себя немало странных взглядов. Но ей давно уже было все равно.

Она позвонила подруге вечером, рассчитав, что к тому времени вся компания уже покинет ее квартиру. Нелли подошла к телефону, но, узнав голос Дуни, страшно смутилась. Из нее невозможно было вытянуть ни слова. Дуня напрасно добивалась правды – она боялась, что ее догадка может оказаться верной, и предпочитала, чтобы Нелли призналась во всем сама…

Но та отмолчалась. Она не сказала правды ни Дуне, ни друзьями, ни даже родителям. Впрочем, те были так счастливы снова видеть дочь – все равно что воскресшую из мертвых, и вопрос, где та была, их волновал уже не так сильно. Зато ее не выпускали из дома, будто боялись, что Нелли опять исчезнет.

Так прошло несколько дней – конец недели и выходные. А в понедельник девушка как ни в чем не бывало явилась в институт. Приближалась сессия, и она просто вынуждена была там появиться. Она вошла в аудиторию, оглядываясь, с каким-то потерянным видом. Ее шумно приветствовали. Девушка нерешительно подошла к заднему ряду, где обычно сидела рядом с Дуней. Но та даже не подняла глаз, не соизволила подвинуться, чтобы освободить ей место рядом с собой. Нелли поколебалась и села впереди, на два ряда ближе к кафедре. Компания притихла. Такой явный разрыв старых подружек всех потряс. Дуне даже попытались сделать выговор – Юра шепнул ей, что нечего обижаться. Мало ли почему Нелка пропадала? А что не звонила – это ее личное дело. Главным образом, должны были обидеться ее родители, а те простили… Дуня упрямо мотнула головой.

Так прошел почти весь день. Она видела перед собой затылок Нелли, ее ссутуленную спину, и это мешало ей сосредоточиться на конспектировании. Она брала и тут же откладывала ручку. В конце концов, выдернула из блокнота листок и написала несколько слов. Тронула за плечо сидевшего впереди парня:

– Передай Нелли.

Записка отправилась в путь. Получив ее, Нелли еще ниже склонилась над партой, читая текст. Потом выпрямилась. Она не обернулась, не стала писать ответ. Она просто сделала вид, что этой записки не было.

Когда занятия окончились, Нелли попыталась сбежать. Во всяком случае, это было очень похоже на бегство – она рванула с места, наспех запихав в сумку конспекты. Но Дуня догнала ее на лестнице и преградила путь:

– Постой. Нужно поговорить.

Та подняла мятущийся взгляд. И в этих глазах Дуня прочла всю правду. Она презрительно скривила губы:

– Ну, значит, так и есть. Ты пряталась у нее, да? У Ольги? Я сразу догадалась, когда наши сказали, как ты поправилась. Еще бы, все равно что жить в пансионате! Вот почему она ела в два раза больше! Чего ради ты к ней потащилась?! Как ты вообще ее нашла?!

И тут, под градом вопросов и упреков, выяснилась вся правда. Сердобольная Нелли была единственным членом компании, кто после замужества Ольги не смог осудить девушку. Она, правда, был шокирована этим шагом, но все-таки ненависти к Ольге не испытывала. Ее новый адрес Нелли разузнала на стороне – она решила, что Оля чувствует себя покинутой после того, как ей был объявлен бойкот. Как-то, собравшись с духом, Нелли позвонила ей. С тех пор время от времени девушки перезванивались, иногда встречались в городе. Нелли рассказывала Ольге обо всем, что касалось Леонида. Так Ольга и узнала о смерти своего бывшего жениха – практически сразу после того, как об этом узнала Нелли. Правда, в одном вопросе Ольга в откровенности не пускалась. Она так и не призналась, почему вышла замуж за своего нынешнего супруга. О долге Леонида и связанных с этим неприятностях Нелли узнала только в самые последние дни…

А уж когда Нелли занялась своим расследованием, она решила, что без Ольги не обойтись. Когда девушка в первый раз просматривала альбомы у Антонины Григорьевны, ей бросилось в глаза фото, возле казино. Она узнала на нем Леонида и Ольгу. Но вот кто был тот, третий парень… Его лицо маячило перед нею весь вечер каким-то смутным пятном. И неожиданно она вспомнила. Над этим сокурсником когда-то все подшучивали, что ему бы следовало поступать в медицинский институт – сразу бы приняли. Его фамилия была Врач! Адрес она нашла с помощью справочной службы – это оказалось несложно, таких фамилий в Москве было мало. Поздно вечером она позвонила Ольге – из уличного автомата. Спросила про этого парня – что она знает о нем. Та встревожилась, когда узнала, что это связано с гибелью Леонида. Велела Нелли оставаться на месте – сейчас она приедет, будет через полчаса, сама сядет за руль. А после визита Нелли в коммунальную квартиру Ольга отвезла ее к себе. Она испугалась возможных последствий – ей казалось, что дело нечисто. Ольга сказала подруге, что той лучше всего спрятаться, не показываться по крайней мере несколько дней. Убедила никому не звонить – из нее немедленно вытащат всю правду…

И Нелли жила у нее все это время. Жила по-царски – ни в чем не зная отказа. Ольга невыносимо скучала в своем загородном доме. Старых подруг она потеряла, а новых так и не завела. И теперь отводила душу, убеждая сбитую с толку подругу, что обнаруживать себя пока рано…

– Так ты сидела у нее в комнате, когда я пришла? – взорвалась Дуня. – Ты знала, что я тебя ищу, бегаю по всей Москве, может, жизнью рискую… И молчала?! Даже не спустилась!

Нелли затравленно огляделась. И очень тихо выдавила, что Оля попросила ее не спускаться вниз. Та была слишком напугана смертью своего бывшего жениха, а теперь боялась и за Нелли.

– Мне правда могли угрожать, – виновато сказала она. – После того как я сходила к этим ужасным Врачам…

Дуня мотнула головой:

– Очень мудро! Спрятаться и даже не дать нам знать, что ты жива!

– Но меня же могли вычислить! Я думала, к убийству причастен кто-то из нашей компании… А если бы кто-то один узнал, где я, узнали бы все…

– Да ведь причастен был Василий! Он был компаньоном Лени!

– Но тогда я не знала кто…

Они встретились взглядами, и Дуня, внезапно побледнев, отшатнулась:

– Ты… Ты решила, что это я?!

– Но…

– Это Ольга тебе наговорила! Она всегда меня терпеть не могла! А ты ее слушала, глупая корова! Да если бы ты знала, что я из-за тебя вынесла!

Дуня чуть не плакала. Она в этот миг до боли презирала Нелли, а еще больше – себя саму. «И на кого я тратила столько сил, из-за кого переживала! Меня едва не прикончили из-за нее! А она все это время провела за городом, жила в свое удовольствие и слушала про меня всякие грязные домыслы!»

Больше девушки не общались. Они всегда садились за разные парты, экзамены сдавали в разных группах, а когда наступили каникулы, за все лето не обменялись ни единым звонком. Их старая дружба кончилась – и для обеих это было, пожалуй, самым трагичным моментом во всей истории.