Глава 17

Калерия Семеновна Пыкова, 1942 года рождения, оказалась маленькой и кругленькой пенсионеркой, с ласковой улыбкой на румяном личике. Такая, знаете, уютная бабушка Красной Шапочки, точь-в-точь какую художники рисуют на страницах детских книжек.

— Проходите в гостиную и садитесь, — пропела она мне на ходу, — а я пока чай заварю.

Я вошла в единственную комнату и поморщилась. Пенсионерка явно не страдала патологической аккуратностью. Вещи, среди которых находились немыслимые для городской квартиры, в художественном беспорядке валялись по всему пространству. В кресле, например, лежала изъеденная ржавчиной брезентовая палатка, на полу около окна я заметила горку разноцветной керамической плитки, у стены стояла одинокая лыжная палка, а на журнальном столике пылилась целая кипа старых журналов. «Юность, № 4, 1979 год», — прочитала я на том, что лежал сверху.

Признаюсь, что я сама не идеальная хозяйка. И в моей микроскопической квартирке полно предметов, по которым давно плачет помойка. Вот только в своем беспорядке я чувствую себя комфортно, а смотреть на чужой бардак мне почему-то не нравится. Поэтому я сразу же нацелилась на диван — отдаленный оазис порядка в этой захламленной комнате (розовый махровый халат и две засаленные диванные подушки, в далеком прошлом бежевого цвета, не в счет). Однако передо мной возникло препятствие: свернувшись клубком, на диване лежала белая мохнатая собачонка.

Она была из породы тех мелких и вечно дрожащих тварей, которые на улице громко облаивают всех, кто встречается им на пути. Едва я приблизилась, собачонка тут же продемонстрировала свои голосовые способности.

— Кыш! Пошла вон с дивана! — замахала я руками на моську.

Даже не сдвинувшись с места, в ответ собака еще сильнее зашлась в визгливом лае.

Калерия Семеновна что-то прокричала мне с кухни, но за всем этим шумом я ее не расслышала. Во мне начало вскипать раздражение. Да что же это такое творится, люди добрые? Имеет право усталый человек, набегавшийся по мегаполису, присесть на мягкий диван и вытянуть ноги? Или эта радость бытия доступна только маленькой визгливой шавке? Кто из нас двоих царь природы, в конце-то концов?

Я взяла лыжную палку и как следует стукнула ею по дивану рядом с собачонкой. Поднялось облачко пыли, но животное по-прежнему нагло восседало на своем месте и облаивало меня на чем свет стоит. Второй удар — скорее символический — я нанесла уже по визгливой твари. Сначала моська подпрыгнула чуть ли не до потолка, а потом опрометью кинулась на кухню. Оттуда немедленно раздались причитания Калерии Семеновны. Ну вот, сейчас меня съедят с потрохами: я замахнулась на святое.

Уже через мгновение в комнату влетела пенсионерка с собакой на руках.

— Мулечка пошла! — закричала она. — Девочка моя! Радость-то какая! Боже мой, как же вам это удалось?

И она принялась вертеть собаку из стороны в сторону и целовать ее в мохнатую слюнявую морду.

— Доченька, спасибо большое! Дайте я вас расцелую! — Теперь Пыкова кинулась ко мне.

— Не стоит беспокоиться. — Я резво прыгнула на другой конец комнаты. — А что, собственно, произошло?

Захлебываясь от радости, Калерия Семеновна рассказала мне следующее. Оказывается, уже больше двух лет Муля не ходила. У собаки внезапно отказали задние ноги. Пенсионерка истратила целое состояние на визиты к ветеринарам, но все впустую. В результате Муля днями напролет валялась на диване. Хозяйка относила ее кушать на кухню к мисочкам с едой, а справлять малую и большую нужду — на улицу. И вот когда надежда на выздоровление псины совсем угасла, пришла я и чудодейственным образом ее излечила. Ну разве это не восхитительно?

Я взглянула на нахальную собачью морду. По всей видимости, у Мули была болезнь под названием «воспаление хитрости». Многие животные периодически ею страдают. У одной моей подруги была овчарка. Однажды она сломала лапу, и ей наложили гипс. Псина выглядела совершенно несчастной, когда понуро волочила раненую ногу. Жалея ее, хозяева стали позволять своему питомцу то, что раньше категорически запрещали: клянчить еду около обеденного стола, лежать в кресле, поглощать в немереных количествах сдобное печенье. Лапа у овчарки долго не проходила. Когда сняли гипс, животное еще продолжало хромать. Подруга сбилась с ног, выясняя у ветеринаров причину. Кость, что ли, неправильно срослась? Эскулапы в ответ лишь разводили руками: рентген показывает, что лапа в норме. Собаку опять жалели и опять закармливали разными вкусностями.

Так бы псина заработала себе ожирение, если бы в один прекрасный день подруга не стала свидетельницей забавной сцены. Овчарка гуляла во дворе и, увидев кошку, во весь опор понеслась за ней. Ничуть не прихрамывая. Кошка взобралась на дерево, собака резво поскакала назад — и тут заметила, что хозяйка за ней наблюдает. Псина тут же напустила на себя несчастный вид и стала припадать на «больную» ногу. И даже жалобно поскуливала: вот, мол, как я страдаю! Но напрасно: ее уже раскусили и перестали делать поблажки. Вскоре хромота у овчарки благополучно сошла на нет: что толку притворяться, если за это не угощают сдобными булочками?

— Так о чем вы хотели со мной поговорить? — поинтересовалась Калерия Семеновна, появившаяся в дверном проеме.

— Видите ли, в чем дело… — начала я, но внезапно обнаружила, что моя фантазия истощилась. Ну просто совершенно ничего не приходит в голову! Впрочем, неудивительно: много ли вранья выдержит такой патологически честный человек, как я?

Ладно, главное — ввязаться, а там посмотрим.

— Дело в том, что я новый сотрудник агентства «Метраж», заменяю Аркадия Васильевича Бабиченко…

— Надеюсь, с ним ничего не случилось? — участливо отозвалась Пыкова.

— Просто он больше у нас не работает, — уклончиво сказала я. Тут меня осенило. — Так вот, а в агентстве, представляете себе, живет собака. Ну, бездомная. Мы ее подкармливаем. И однажды приходим мы на работу и видим, как псина догрызает папку с документами.

— Вероятно, это щенок, — заметила пенсионерка, — у меня была собака, так она в детстве тоже всю обувь у меня перегрызла.

— Да, точно, щенок. И вот какая досада: ваш договор о покупке квартиры с отсрочкой заселения был уничтожен.

— И что же теперь делать? — забеспокоилась Калерия Семеновна. — Это имеет какое-то значение? Может быть, надо составить новый?

И тут меня осенило во второй раз, вероятно, сегодня у меня по гороскопу какой-то небывалый всплеск умственной активности. Мне надо предоставить пенсионерке альтернативу: либо составлять договор заново, либо его расторгнуть (и, соответственно, получить назад свои деньги). Если старушка не захочет больше иметь никакого дела с квартирой на «Войковской», вывод прост: она уже знает про мошенничество. И следовательно, именно она убила Виолетту Владленовну Копейкину. Или, по крайней мере, явилась заказчицей этого убийства.

Окрыленная этой идеей, я принялась тут же на ходу выдумывать:

— Я пришла вам сказать, что вы имеете право расторгнуть договор о покупке квартиры. Потому что Положение правительства Москвы № 29765 от 27 мая 2001 года «О деятельности организаций, вовлеченных в сделки с недвижимостью» дает вам возможность выбора: либо восстановить условия договора, либо расторгнуть договор и получить обратно свои деньги. Естественно, за вычетом тех сумм, которые ушли на ежемесячную ренту гражданке Копейкиной. Так какое решение вы принимаете? Вы по-прежнему хотите купить эту однокомнатную квартиру?

Калерия Семеновна в замешательстве уставилась на меня:

— Подождите, я что-то никак не пойму, вы так мудрено говорите. Я могу вернуть свои деньги, так?

Я кивнула.

— Но потеряю квартиру на «Войковской»?

Я еще раз кивнула.

— И также потеряю те деньги, которые я раз в месяц переводила на счет Виолетты Владленовны?

Третий кивок.

— Между прочим, там не такая уж маленькая сумма, уже почти три тысячи рублей набежало, — недовольно заметила пенсионерка. — А ведь Аркадий Васильевич обещал мне, что совсем скоро… — Она осеклась и виновато шмыгнула носом. — Впрочем, это к делу не относится. Но что же я буду делать с долларами?

— Вы можете опять вложить их в недвижимость, — предложила я. — Но уже в другую.

— А в чем смысл? — возмущенно воскликнула Пыкова. — Нет, девушка, вы мне предлагаете какую-то ерунду. Покупать то одну квартиру, то другую. Я уже остановилась на жилплощади на улице Клары Цеткин, и она меня вполне устраивает. Так что давайте лучше составим новую бумагу взамен той, что съела ваша собака, и пусть все будет как раньше.

Я облегченно перевела дух. Значит, убийца не Калерия Семеновна. Даже представить себе не могу, как бы смотрелась такая бабушка Красной Шапочки на тюремных нарах!

— Хорошо, будь по-вашему. Я сегодня же займусь составлением договора, — сказала я и устремилась к выходу. Но напоследок не удержалась от вопроса: — Если не секрет, вы для кого квартиру купили? У вас самой ведь есть жилье…

— Да для внучка, — расплылась в улыбке Калерия Семеновна, — для Ванюши. Ему пока только седьмой годик пошел. Но дети так быстро растут, это я по своей дочери знаю. Не успеешь оглянуться, как закончит школу, поступит в институт — и захочет жить отдельно. А жилплощадь-то вот она, бабушка позаботилась! Глядишь, и не забудет старушку.

Я всегда подозревала, что у наших пенсионеров дела идут совсем не так плохо, как они это любят представлять. Пенсия, мол, копеечная, на кефир не хватает, — а сами выкладывают десять тысяч долларов на квартиру для малолетнего внука. И даже не удосуживаются проверить, правильно ли составлены документы.

— Вы не думайте, у меня самой таких денег отродясь не водилось, — словно прочитав мои мысли, поспешно сказала Пыкова. — Это все случайность, можно сказать, громадное везение.

— Какое, если не секрет?

Почуяв во мне благодарную слушательницу, пенсионерка улыбнулась:

— Как насчет чашечки чаю?