Глава 47
Журналист закончил приготовления, любовно осмотрел боеприпасы – диктофон, блокнот, стопка великолепной бумаги, пять шариковых и перьевых ручек, линейка, ластик, календарь, канцелярский клей – и ласково позвал:
– Андрюшенька! Идем, мой милый. Пряжников появился не скоро, из спальни доносился смех Дирли-Ду.
Максим постучал себя по лбу и со словами «проклятая забывчивость!» метнулся на кухню. Хлопнула дверца холодильника, и вновь появился неутомимый Колотов с двумя бутылками пива.
– Андрюшенька!
– Что за идиотские интонации! – возмутился Андрей, появляясь в дверях. – О! Максик, ты собрался в школу? Первый раз в первый класс?
Максим уселся за стол, пододвинул к себе лист бумаги, взял ручку и преданно посмотрел в глаза ДРУГУ. – Андрюша, я готов. Начинай. Пряжников рассмеялся:
– Вроде мы договорились, что я посвящу тебя в подробности дела только после окончания судебного процесса?
– Не губи, родной, ведь не доживу. Знаешь, какие основополагающие качества репортера? Семьдесят процентов здоровой любознательности и тридцать процентов настырного, неутолимого любопытства. – Нет, нет, нет, до окончания судебного процесса я просто не доживу. Дирли-Душечка, скажи ему!
– Разбирайтесь сами! – крикнула из-за стены Дирли-Ду. – Мне некогда!
– Ладно, уговорил. Но никаких преждевременных публикаций. Иначе у нас любовь с тобой в последний раз.
– Клянусь, никаких публикаций. Просто надо дать пищу моему безмерному любопытству. Не торопись, сосредоточься. Хорошо бы ты взял свои заметочки, отчеты, схемы, а, Эндрю? Чтобы ничего не упустить в своем рассказе?
Макса трясло от нетерпения.
– Дирли, я расскажу Максиму твою историю? – громко крикнул Андрей.
– Рассказывай, но без особых подробностей. – И это, кстати, уже не моя история. Только не мешайте мне, пожалуйста!
Как она добра! Везет тебе, Макс. Начнем с самого начала. Дирли-Ду не считает историю Алены Дмитриевой своей, потому что уже забыла, что она когда-то и была этой самой Аленой Дмитриевой. На самом деле Дирли-Ду и Алена – одно лицо, хотя, конечно, лица у них совсем разные, да и характеры, и… В общем, у Алены была подруга Ольга Емельянцева. У Ольги – возлюбленный Роман Шухов. У Романа – босс Вячеслав Матвеевич Куницын. В одну из командировок Куницыну захотелось поехать с девочкой, и предупредительный Роман познакомил начальника с подругой своей подруги – с Аленой. Алена провела две недели в Токио, была в восторге от своего внезапного партнера…
– И не в таком уж восторге! – Из-за стены втиснулась с ремаркой Дирли-Ду.
– Подожди, я закрою дверь, – сказал Максим. – И что дальше?
Строила насчет него какие-то планы. Наивная девчонка, одним словом! Они вернулись в Москву, где Куницына ждали нефтяные сделки в несколько миллионов долларов, а Алену – маленькая зарплата школьной учительницы и пятиклассники с замашками инквизиторов. Алена влюбилась в Куницына, но она была интеллигентной девочкой и поэтому не преследовала своего кумира, а лишь единожды робко навестила его в офисе «Ойлэкспорт интернешнл». Куницын не собирался оставлять при себе Алену, так как любил – ты знаешь – Виолу Батурскую. Но ему хотелось чем-то помочь закомплексованной училке. И Куницын устраивает Алену на работу в банк «Гарант». Директор банка – ближайший друг Куницына. Алена начинает получать отличную, по ее меркам, зарплату, и у нее появляется мечта – сделать пластическую операцию, обзавестись симпатичным носом. Она упорно откладывает деньги, экономит, заветная цель близка, но тут возникает препятствие в виде Глеба Батурского. Директор банка воспылал к Алене неожиданной страстью, и девушка, боясь потерять место и зарплату, вынуждена принять его категоричное предложение. Результатом нескольких встреч в одной из квартир Батурского становится стойкое отвращение Алены к своему начальнику. Но вот собраны деньги на операцию. Второго сентября Алена берет в банке отпуск и ложится в клинику. Три недели в гипсе – чего не вынесет женщина в своем стремлении стать красавицей! И Алена выходит из больницы с твердым намерением начать новую жизнь. Долой комплексы и скованность! Новый носик создает новое мироощущение. Алена записывается в шейпинг-клуб, в бассейн, покупает на оставшиеся деньги исключительно красивый и дорогой костюм – раньше она отказывала себе во всем. Бассейн, кстати, тот самый, с джакузи и искусственным водопадом, где тебя убили требованием сдать сотню анализов. Алена, наоборот, сдала все анализы, в том числе и на СПИД – в анонимном кабинете – и узнала, что она ВИЧ-инфицирована.
– Ин-фи-ци-ро-ва-на! – ошарашенно повторил Максим. – Неужели Дирли-Ду больна? Господи! Надо же, абсолютно не заметно. Эндрю, так, значит, ты рискуешь жизнью? – Макс говорил шепотом.
– Ужас, горечь, отчаяние охватили Алену. Кто ее заразил? Она не лежала в больнице, ей не переливали кровь и не делали уколов многоразовыми шприцами, значит, причина кроется в мужчине. – В ее жизни их было только двое. Куницын и Батурский. Алена звонит Куницыну и сообщает ему ужасную новость. Взволнованный бизнесмен мчится сдавать кровь и с явным облегчением сообщает Алене тридцатого сентября по телефону, что он здоров. Остается Батурский. Ненависть к банкиру вспыхнула с утроенной силой. Мало того, что он заставил Алену мучиться угрызениями совести и считать себя падшей женщиной, он отобрал у нее прекрасное, полное радости и надежд, будущее. – И Алена вполне серьезно решает убить банкира. – А что ей терять? Впереди теперь – не счастливая жизнь в облике неземной красавицы с обворожительным носом, а болезнь, боль, страх, смерть. Где взять орудие убийства? У самого Батурского. После того как Глеб оставил Алену в покое, ей никак не удавалось вернуть ему ключи от квартиры – не хотела смотреть в его глаза и вспоминать о своем унижении. А в одну из встреч, пока ждала прихода Батурского, Алена случайно обнаружила в тумбочке пистолет. Там она его и возьмет. Жажда мести преследует ее, но здравый смысл требует остановиться. Алена пытается. Первого октября она идет к своей единственной подруге Ольге Емельянцевой за советом. Ольга уехала в Германию. И вот второго октября Алена Дмитриева берет в квартире банкира пистолет и едет в банк. Второго октября 1997 года.
Отматываем пленку назад. Батурский расстается с женой Виолой. Жадненькая Виола хочет развода, надеясь тщательно профильтровать миллионы Глеба. Батурский отбрыкивается. Несколько лет назад, еще влюбленный в Виолу, он уступил ее желанию и модному поветрию и подписал брачный контракт. И теперь вовсе не мечтает о разорительном бракоразводном процессе. В марте все тот же Роман Шухов, услужливый и заботливый, знакомит Батурского с еще одной подругой своей Ольги, ее соседкой по подъезду – Вероникой. Банкира пленили красота и фация девушки, ее искушенность в любовных утехах и изысканные манеры. Эта утонченная леди создана для того, чтобы вращаться в великосветском обществе и оттенять достоинства удачливого бизнесмена. Батурский везде берет с собой Веронику, знакомит ее с друзьями и их женами. Очарованный девушкой, он не видит, как меняются лица собеседников: уже давно просочились слухи, что Вероника – заурядная, хотя и очень дорогая проститутка, комбайн платных удовольствий. И никто не понимает, зачем добропорядочному и никем не обиженному Батурскому так эпатировать публику, так явно выказывать свое к ней пренебрежение, появляясь на светских раутах в обнимку с девкой. Никому и в голову не приходит, что он просто не догадывается об истинном социальном статусе Вероники.
Представь состояние Виолы. Вот кому досталась полная мера язвительных насмешек, саркастических замечаний и лицемерного сочувствия. Виола негодует, скрипит зубами, мечется, но ничего не может сделать.
А Глеб тем временем пресытился. И в июле переключил внимание на скромную сотрудницу «Гаранта» Алену Дмитриеву. Чем-то она его загипнотизировала.
Виола расстается с ролью лежачего камня и начинает действовать. Возобновляет крестовый поход против упертого мужа и изводит его требованиями развода. Собирает сведения о Веронике, находит фирму, в которой та подвизается. Пытается ангажировать одну из тружениц банка на роль платной шпионки. Кого, как ты думаешь? Все ту же тихую и незаметную Алену Дмитриеву!
Батурский теперь один. Ему не до девочек. Проблемы со здоровьем, незаметные коллегам, но полностью выматывающие его. Болезнь прочно обосновалась в организме. Мы все – настойчивые покорители дистанции «жизнь-смерть». Кто-то плетется еле-еле, не в силах бороться с крепким здоровьем и привычкой к разумному образу жизни. Кто-то мчится на автомобиле пагубных наклонностей и приобретенных болезней – сшибая указатели скорости. Глеб Батурский в качестве бесплатного подарка получил от прелестной Вероники самолет и теперь летел к финишу со сверхзвуковой скоростью.
Тридцатого сентября Виола появляется в банке и начинает с пеной у рта и с фактами в руках массированное наступление. Она выкладывает перед Батурским список клиентов Вероники. Глеб потрясен. Он клокочет негодованием и хватается за сердце. Его подло обманули. Ночь проходит в скрупулезном анализировании своего позора. Батурский вспоминает о всех своих вылазках в свет под ручку с Вероникой, и его охватывает ярость. Утром, первого октября, он берет в заветной тумбочке пистолет, едет к Веронике и хладнокровно убивает ее. Перед смертью девица еще успевает признаться ему в своей ненависти ко всем мужчинам и осчастливить новостью, что умышленно заразила Батурского СПИДом.
Теперь Глебу понятна причина убийственной головной боли, которая преследует его последние месяцы. Он смертельно болен.
На следующий день в кабинете банкира появляются несчастная Алена Дмитриева, ее свежеизготовленный изумительный носик и его, Батурского, пистолет. Об Алене Батурский совсем забыл. Последовала душераздирающая сцена. В отличие от решительного Батурского, Алена не смогла реализовать свое намерение. Банкир не только остался жив, он ощутил раскаяние и проникся сочувствием к несчастной девушке. Забрал у Алены пистолет, положил его на стол. Выгреб из сейфа всю наличность и отдал Алене. Он не мог загладить свою вину перед ней, болезнь, которой он заразил ее, была смертельна. Но умирать в нищете, одиночестве и умирать комфортно, с возможностью купить себе лекарства и заботливый уход – разные вещи. Алена взяла деньги.
Она вышла на улицу и под проливным дождем у нее созрело решение. Она хотела начать новую жизнь, она три недели ходила в гипсе, чтобы стать наконец неповторимо прекрасной, свободной, раскованной, и она ее начнет. Пока ничего не болит, пока она кажется здоровой, она будет веселиться и вкушать наслаждения. Алена Дмитриева исчезла, и на ее месте родилась блистательная Дирли-Ду. Дирли-Ду не поехала домой, там ее, как старая змеиная шкура, ждали вещи исчезнувшей Алены. Она сняла комнату в дорогой частной гостинице, она посетила парикмахерскую и превратилась в рыжеволосую валькирию, салон красоты добавил блеска, а восемь ограбленных бутиков создали законченный образ великолепной Дирли-Ду. В ночных клубах, ресторанах, театрах, балете, дискотеках Дирли-Ду пытается создать себе хорошее настроение. Но через несколько дней в газете «Выстрел в упор» она наталкивается на корреспонденцию некоего М. Колотова, которая начинается словами: «Как мы уже писали, второго октября в своем кабинете был застрелен генеральный директор банка „Гарант“ Глеб Батурский…» В ужасе она устремляется к банку в надежде что-то выяснить. Там ее никто конечно же не узнает. Зайдя в ресторан «Энрике», что напротив банка, Дирли-Ду знакомится с пресловутым М. Колотовым и неподражаемым А. Пряжниковым…
– Не пресловутым, а бесподобным!
– Единственный человек, которому открылась Алена Дмитриева – ее сестра Ирина. Дирли-Ду, конечно, не могла оставить в неизвестности и беспокойстве родного человека. Она призналась, что никого не убивала, и выделила сестре некоторую сумму из денег Батурского. Испуганная Ирина ломала комедию передо мной, а когда подвернулся труп неизвестной девушки, добытый из мокрой земли – и ты понимаешь, в каком поэтому виде, – с готовностью опознала в нем сестру. Чтобы мы перестали искать Алену.
Но я ничего еще не сказал о нашем друге Константине Смирнове…
– Эх, Костя! – вздохнул Макс.
– Да, Костя. Я подумал, а не было ли в действиях Батурского какого-то криминала? И точно, секретарша банкира Лиза сказала мне, что двадцать пятого сентября «Гарант» навестил капитан налоговой полиции Костя Смирнов. Я нашел капитана в больнице. – Второго октября он якобы на всех парах мчался в банк для очередной встречи с Батурским, который проворачивал, оказывается, какие-то преступные махинации: скрывал доходы, уходил от налогов. Но Костя не доехал – столкнулся с черным «фордом»
– Мы с капитаном решили сотрудничать. Отправились в «Гарант» уже вдвоем, чтобы тряхнуть сейф Батурского, и Костя спросил Лизу: «Ремонт прекратился?» У меня возникло первое подозрение. Если капитан не доехал второго октября до «Гаранта», он не мог знать, что в банке идет ремонт. Ремонт фуршетного зала на третьем этаже начался именно в тот день и закончился прежде, чем Костя вышел из больницы. – Значит, он побывал в банке и поцеловался с черным «фордом», уже когда ехал из «Гаранта», а не в «Гарант».
Изучив бумаги Батурского, Костя выходит на новую фигуру – Вячеслава Куницына, президента компании «Ойлэкспорт интернешнл». Куницын тоже никак не тянет на роль порядочной девицы, но, чтобы доказать его вину перед законом и обществом, Смирнову необходимы некоторые свидетельства. С помощью Дирли-Ду ему удается проникнуть в офис Куницына и снять копии с нужных документов.
– С помощью Дирли-Ду?! – воскликнул Макс.
– Именно. Хотя, как выяснилось, не было никакой необходимости привлекать к опасному мероприятию Дирли-Ду. Соседка Константина, некая Мария Одинцова, в быту – Маруся, стройная томная блондинка, работает секретарем у Куницына и очень неравнодушна к пылкому капитану. Она с удовольствием согласилась бы помочь Косте, я в этом не сомневаюсь, если бы он проявлял к ней больше интереса и удосужился выяснить, что та трудится в «Ойлэкспорт интернешнл».
– Маруся! – не сдержался Макс.
– Что такое? – удивился Андрей. – Ты и ее знаешь?
– Увы. У Кости я познакомился с Таней, а у Тани – с Марусей. Подруги.
– И что дальше?
– Дальше то, что теперь у меня Маруся.
– Но ты говорил – Татьяна! Которая кормит тебя пельменями!
– Уже Маруся, – вздохнул Макс. – Переключился, негодяй. Она меня не кормит пельменями, но тоже хороша. Очень хороша. Женщина-наркотик, «экстази». Но знаешь, Андрей, последнее время заметил я за собой некоторую расслабленность, усталость и индифферентность. Постоянно борюсь с желанием упасть на диван и провести сутки в блаженном бездействии. Как ты думаешь, может, это на меня так Маруся влияет?
– Ты действительно негодяй. Одна, вторая, третья… Ладно. В общем, Константин выгодно использовал авантюрные наклонности Дирли-Ду, то есть экс-Алены Дмитриевой, которая была влюблена в Куницына и не смогла простить ему пренебрежения. Втайне от меня она согласилась помочь Косте, но, когда дело было сделано, стала раскаиваться, жалеть подставленного Куницына и во всем призналась мне. А когда у «Сицилии» к нам прицепились четыре бандита и затем, избитые, скрылись на черном «форде», мои подозрения окрепли. Мы с тобой посетили фирму «Зевс», и я узнал, что они три месяца назад благополучно выдержали экзамен налоговой полиции и не имеют претензий к Константину Смирнову. В налоговой полиции это подтвердили, и к тому же сказали, что ничего не знают о Костиной раскрутке «Ойлэкспорт интернешнл». Этой компании даже нет в плане проверок – капитан занимается самодеятельностью. На автостоянке около «Гаранта» мне удалось выяснить у мужика, который собирает деньги, еще кое-что. Он хорошо запомнил, как второго октября симпатичный парень в бежевом плаще припарковал свою машину, взял с переднего сиденья легкий кейс и направился к входу банка. Он не заплатил за стоянку, потому что не хотел брать сдачу со стотысячной мелкими купюрами, и сказал, что заплатит потом. А потом ему было уже не до денег. Он вернулся к своему автомобилю злой и психованный, долго не мог попасть ключом в замок, а когда мужик двинулся к нему за своей автостояночной платой, невесть откуда вынырнули два квадратных качка в черных кожаных куртках и сурово спросили у парня: «Ну, где деньги?» Тот стал оправдываться, нервно что-то объяснять, говорить, что у него что-то сорвалось, не получилось. Ребята полезли драться, но наш Костя не промах, ему удалось вырубить их на некоторое время, он вскочил в свой автомобиль и умчался. Черные парни оклемались, побежали к своему «форду» и ринулись вдогонку.
Валера Тимофеев повторно опросил банковских тружеников и узнал, что второго октября Костя действительно побывал в «Гаранте». Его опознала по фотографии Инга – помнишь? – и с точностью до минуты назвала время, когда она его видела. Второй свидетель – охранник банка. Он узнал Константина в тот день среди толпы посетителей, которые постоянно циркулируют по холлу и лестнице, и даже вспомнил его имя. Как-то раз охранник выходил из здания вместе с секретаршей Лизой, а Константин как раз садился в машину. И Лиза воскликнула: «А я его знаю! Это из налоговой полиции! Константин. Такая душка!» И второго октября, вновь увидев Костю, охранник подумал: «Так, у нас проблемы с налогами!» – а через час по банку разнеслась весть о смерти Батурского.
Мы установили наблюдение. Константин, прирожденный игрок, не мог, конечно, вписаться в рамки своего скромного бюджета и занял денег для игры. Долг вовремя отдать не сумел, и понеслись проценты. Долг увеличивался, надо было срочно раздобыть огромную сумму. Проверяя «Гарант», Костя, очень сообразительный, подкованный в бухгалтерии и юриспруденции парниша, вычислил, что Батурский уходит от налогов. Капитан пытается шантажировать банкира. Батурский тянет, а Смирнову некогда – он «на счетчике». Наконец банкир соглашается дать взятку и назначает дату – второе октября. Второго октября, временно утихомирив ненасытных кровососов обещанием, что сегодня уж он непременно запихнет в их глотки требуемую сумму, Костя едет в «Гарант». На нем бежевый плащ и тонкие кожаные перчатки – чтобы не пачкать руки о взяточные купюры. Или купюры не пачкать своими отпечатками. Глеб Николаевич встречает его измученным взором – его снова настиг приступ кошмарной головной боли. У банкира хватает сил на усмешку: я только что отдал «твои» деньги другому страждущему. Они ему нужны, поверь, гораздо больше, чем тебе. Разъяренный Константин требует денег, угрожает разоблачением, но Батурскому уже на все наплевать. Он хочет только одного – чтобы боль прекратилась. Взгляд Смирнова падает на пистолет, забытый на столе среди бумаг, он хватает его и направляет на Батурского. Но и это не пугает измученного банкира. И тогда Константин стреляет. Звук выстрела тает в грохоте забиваемых наверху гвоздей. Опомнившись, придя в себя, капитан заметался. Неуклюже он пытается инсценировать самоубийство. Вспоминает о фотографии в приемной и впихивает пистолет в левую руку Батурского. Твердо уверенный, что тот левша.
Смирнову надо искать новый источник денег, он интуитивно чувствует, что я выведу его на нового «клиента», поэтому горячо поддерживает идею работать вместе. И верно, он вышел на Куницына. У Константина появилась увесистая папка, напичканная компроматом на президента «Ойлэкспорта», который незаконно гнал за рубеж нефть. Смирнов начинает теперь шантажировать Куницына, они несколько раз встречаются на нейтральной территории, но нефтяной делец менее сговорчив, чем Батурский, и не говорит ни «да», ни «нет».
Я обыскиваю номер Дирли-Ду в гостинице и натыкаюсь на бумажку – квитанцию из клиники пластической хирургии. В клинике узнаю, что моя Дирли-Ду когда-то была Аленой Дмитриевой. Прижимаю Дирли-Ду к стенке…
– Как это должно быть приятно! – мечтательно вставил Макс.
– …к стенке, она выдает мне всю правду о себе. – Факты и фактики, свидетельства, замечания, наблюдения сливаются в единый, стройный рисунок. – Можно разоблачать капитана Смирнова. Все. Вопросы?
– Вопросы. Эндрю, скажи, зачем ты устроил шумную вечеринку, весь этот спектакль с разоблачением, почему не предъявил Косте обвинения вдали от заинтригованной толпы, менее картинно? А история с подзорной трубой и вовсе дурно попахивает. Это уловка бездарного, тупоголового следователя: «отпираться бесполезно, вас видели, нашли ваши отпечатки» и т.д. и т.п., это тебя недостойно, Андрюша!
– Но ведь у меня действительно на Костю ничего нет! Представь, что я имею. Пистолет с отпечатками Алены и свидетельство Лизы, которая столкнулась с Аленой у приемной, и сильный мотив, повод для убийства – заразил неизлечимой болезнью. А Константин? Отпечатков нет, до кабинета Батурского он, возможно, и не дошел в тот день. – Вся надежда на его искреннее признание, и, немного зная характер Константина, можно было предположить, что он не станет упорствовать. Он не изверг и не закоренелый злодей. Он запутался в денежных проблемах и был измотан постоянными угрозами расправы. Загнанный зверь. Он не вынашивал план убийства Батурского, если бы не пистолет на краю стола, банкир, возможно, получил бы по морде, но остался бы жив. И потом, присутствие Дирли-Ду. Существует понятие мужской чести, и Константин в тот момент, я думаю, готов был умереть, чем услышать правду о себе в присутствии Дирли-Ду. Он разыгрывал перед ней героя, борца за справедливость, произносил пламенные речи. – А на самом деле – банальный шантаж, вымогательство.
– Да, Эндрю! Алена Дмитриева увела деньги, предназначенные Константину, и он же спас ее от тюрьмы, подписав чистосердечное признание, потому что не хотел позориться в глазах Дирли-Ду, которая на самом деле и является Аленой Дмитриевой. Фантастическое сооружение! Да… Знаешь, что я думаю? В случае с тобой налицо нравственная деформация личности, обусловленная спецификой профессиональной деятельности. Еще немного, Эндрю, и ты превратишься в монстра, пожирающего виновных и безвинных ради торжества справедливости. Вспомни, как ты подставил, Катерину, как ты рисковал этим драгоценным существом, чтобы поймать преступника. Поймал, да. Но чего это стоило Кате? И сейчас – дешевый спектакль, подтасовки, сказочки, вранье… Все так неэлегантно. Жаль мне Костю.
– Но он убийца!
– Но ты разве помнил об этом, когда спасал его у «Сицилии» от кулаков бандитов? Когда мы все вместе, плечом к плечу, пили пиво и ели пиццу, как боевые товарищи? Когда мы уже стали считать его своим другом? Если помнил – то ты, Андрей, настоящая лицемерная скотина.
– Что мне было делать?! – воскликнул уличенный во всех смертных грехах Пряжников.
– Не имитировать дружбу с Константином.
– Ну все, ты меня растоптал.
– Ладно, не рыдай. И я не безгрешен. Только мои грехи менее опасны для общества, чем твои. Я просто аморальный тип. А ты – аморальный тип, наделенный большой властью.
– Если вспомнить, что ты – журналист, представитель средств массовой информации, и своими статьями влияешь на сознание, настроение, мировосприятие сотен, нет, даже тысяч – какой там у вас тираж? – людей, то твоя безответственность и безнравственность еще более опасна, чем моя деградация, полностью выдуманная, кстати, тобой.
– Подожди, но как же Дирли-Ду? Я не могу поверить, что она больна! Американцы, я читал, уже изобрели какое-то лекарство от СПИДа, надо искать, надо…
– Стой. Я уговорил Дирли-Ду снова сдать кровь на анализ. Помнишь мою соседку Софью Викентьевну? Ей тоже пророчили скорую смерть, а она сейчас живет в Америке с каким-то итальянским графом-миллиардером и возглавляет общество «Веселая жизнь после семидесяти», финансируемое этим итальянцем.
– И что?
– Дирли-Ду здорова. Ей повезло.
– Какое счастье! Я пойду поздравлю ее!
– Лучше не приставай. Она занята серьезным делом и не хочет, чтобы ее отвлекали.
Но в этот момент Дирли-Ду сама заглянула в комнату:
– Привет! Вы еще не закончили? Что, Максимушка, понравилась тебе история? Андрей, я забыла, как выходить из «Лексикона»!
– Бестолковая моя, сколько раз тебе можно показывать? Нажми «F10», «End», «Enter».
– Спасибо, дорогой! Дирли-Ду исчезла.
– А чем она занята? – поинтересовался Максим.
– Да роман вздумала написать, – небрежно ответил Андрей, разглядывая какую-то книгу.
– Какой роман? – с нехорошим предчувствием спросил Максим.
– Да какой-то роман. У Дирли-Ду способности. И она столько всего пережила за этот месяц, хочет разобраться в своих чувствах. Я ей и посоветовал – пиши, обретешь стройность мысли. А она, не долго думая, сбилась с обычного дневника на авантюрный роман. Но печатает медленно, двумя пальцами, и компьютер постоянно зависает – не стыкуются они вместе: Дирли-Ду и сложная техника.
– Так, – недобро сказал Макс. – Ты меня предал! Это был мой сюжет!
– Да ради Бога! Ведь у вас получатся две совершенно разные книги. Возможно, ей и вовсе надоест это занятие дней через пять. А если не надоест – все равно Дирли-Ду тебе не конкурентка. Ее никто не издаст, она не известна публике. А за твоим произведением будут охотиться издатели. Ты гениальный писатель, неповторимый, особенный!
– Ну, тогда ладно, – более миролюбиво сказал гениальный писатель. – И все равно, Пряжников, ты скотина!..
