Глава 46
В центре комнаты стоял накрытый длинной скатертью стол, и Дирли-Ду раскладывала блестящие вилки и ножи. Андрей выстроил в шеренгу разнообразные бутылки и оглядывал свое богатство.
– Какой ты все-таки хомячок, Андрей! – засмеялась Дирли-Ду. – Девица с сундуком приданного. – Все у тебя есть – и красивые салфетки, и стовосьмидесятипредметный сервиз, и хрустальные вазы, и лопаточки для торта. Скопидом!
– Ну что в этом плохого, Дирли? Я люблю красивую посуду. Это мамин сервиз, куплен в Египте.
– Действительно необыкновенно красиво. – Дирли-Ду вертела в руках тонкую тарелку. Внезапно она сделала резкое движение, пошатнулась и едва успела подхватить драгоценный полупрозрачный предмет. – Андрей моментально оказался рядом.
– Тебе плохо? – запаниковал он.
Дирли-Ду раздраженно оттолкнула своего заботливого друга.
– Да не плохо мне! – с отвращением воскликнула она. – Теперь мне и чихнуть нельзя будет без того, чтобы ты не упал в обморок. Везде тебе будет мерещиться моя смертельная болезнь! Так я действительно почувствую себя больной.
– Я беспокоюсь! – жалобно объяснил сыщик. – Извини. Ты такая хрупкая.
– Хрупкая! За сегодняшнее утро ты пятнадцать раз осведомился, как я себя чувствую, приставал с градусником и телефоном какого-то невероятного лекаря. Ты меня достал, Пряжников!
– Ну извини! Я боюсь тебя потерять. Тревожиться за любимого человека – это так естественно!
– Только не надо покупать мне гроб раньше времени.
– Все, я был не прав! Раскаиваюсь. Учту. Исправлюсь, – заверил Андрей.
Дирли-Ду плюхнулась на диван и скептически покачала головой.
– Вряд ли у тебя получится. Ты не только скопидом и хомяк, ты заботливая клушка. Будешь дрожать надо мной, как над этой египетской тарелкой. Будешь выискивать в газетах статьи о последних разработках в области борьбы со СПИДом и охотиться за мной со шприцем в руках. Меня ждет печальная участь. Ужасно видеть в твоих глазах жалость и страх. Не надо, Андрей, прошу тебя. Я прекрасно себя чувствую, лучше, чем когда бы то ни было, не заставляй меня вспоминать о болезни. Не жалей! Нет, конечно, приятно, что ты меня жалеешь, но ты готов отдаться этому чувству с присущим тебе педантизмом и самоотверженностью. Бог мой, я ведь абсолютно ничем не отличаюсь ни от тебя, ни от всего остального человечества. Моя болезнь смертельна, но хоть один человек на земле может сказать с уверенностью, что он не умрет? Все люди смертны, но ты почему-то испытываешь жалость именно ко мне. Почему? Потому, что моя смерть стала немного явственнее различима, стала немного более определенной, чем у любого другого человека? Ерунда. Я имею шанс со своей болезнью протянуть и год, и два, и пятнадцать лет, а уже завтра тысячи здоровых людей погибнут в автокатастрофах, под завалами зданий, утонут, сорвутся в пропасть, будут убиты киллерами или случайным трамваем. Почему тогда ты сочувствуешь мне, а не им? '
– Сдаюсь, сдаюсь, – закричал Андрей. – Я тебе не сочувствую, я тебя не жалею!
– Единственное, о чем ты действительно должен сожалеть, так это о неизбежности презервативов. Мы с тобой никогда не узнаем, насколько сладкой была бы наша любовь без резиновой преграды. Вот это и впрямь горе!
– Рискнем! – тут же загорелся Андрей.
– Ненормальный. Всегда считала тебя приверженцем здравого смысла, а ты, оказывается, не прочь сыграть в русскую рулетку?
– Приз очень соблазнителен.
Андрей страстно оглядывал Дирли-Ду, которая вновь вернулась к тарелкам и фужерам, и, если бы в это мгновение не раздался звонок, он – сто процентов – кровожадно набросился бы на свою умирающую подругу.
– Привет, капитан. Заходи. – Андрей впустил в квартиру Константина, нарядного и ароматного, с огромным букетом роз.
– Что празднуем? – спросил Костя, раздеваясь. – Где Дирли-Душка? Кого еще пригласили?
– Какие цветы! Спасибо, друг. – Андрей смущенно протянул руки к букету.
– Да не тебе же! – возмутился Костя. – Это для Дирли-Ду!
Дирли-Ду как раз появилась из кухни с салатницей в руках и обменяла еду на розы.
– У, как вкусно выглядит! – сказал Костя, осматривая врученный ему салат. – Что тут?
– Попробуй. Сейчас придут Макс и Валера, сослуживец Андрея, и начнем буйствовать.
– О, да у вас стол еще практически не накрыт, – воскликнул Константин. – Тут необходима моя помощь.
И капитан начал на пятой скорости носиться из кухни в гостиную с тарелочками колбасы и соленых помидоров, вырывая посуду из рук Дирли-Ду и отодвигая в сторону Андрея.
– Какой же ты неугомонный! – сказала Дирли-Ду.
– Порох! – сказал Андрей.
***
Веселье планомерно развивалось и набирало обороты, достигло вершины и пошло на убыль. За окном уже стемнело, а в квартире сыщика ярко горел свет, звенел хрусталь и время от времени постукивали вилки. Шел пятый час вечеринки, и если бы компания состояла из менее интеллигентных, и более подверженных алкогольной зависимости персон, то тела развлекающихся давно лежали бы под столом. Все были пьяны, но только слегка, ровно настолько, чтобы создать в душе праздник. Дирли-Ду – обольстительная и невозможная в маленьком белом платье – безостановочно хохотала, Макс возбужденно сверкал очками, галантный Валера подливал шампанское единственной даме, Костя не сводил с девушки восхищенного взгляда. Пряжников был абсолютно трезв.
– Господа, у меня созрел тост! – заорал Максим, подскакивая с дивана, на котором он утвердился часа два назад в обнимку с блюдом пирожных. – Да здравствует Дирли-Ду! Пряжкин, наливай!
Гусары резво подскочили с мест, а Валера скромно предложил качать героиню тоста. Костя и Макс азартными криками подтвердили свое согласие и бросились к полуголой Дирли-Ду.
– Нет! – испуганно заорала Дирли-Ду. – Вы спятили! Я в мини!
– Я вам щас покачаю! – с угрозой крикнул Андрей. – Господа, минуту внимания. У меня есть тост. – Тише, черти, угомонитесь же.
Через полчаса ему все-таки удалось добиться тишины.
– Прошу всех вернуться за стол.
– Что за формальности? – удивился Костя.
– Я уже ничего не смогу съесть, – со вздохом сказала Дирли-Ду и нерешительно взяла с тарелки кусок торта.
– Я налью тебе чаю! – подскочил Валера.
– Всем сидеть и не двигаться. Слушайте меня! – грозно прикрикнул Пряжников. – Тост. Давайте выпьем за это мгновение. Посмотрите друг на друга. – Сейчас вы счастливы, веселы, красивы. Что будет завтра? Что случится через пять минут? Возможно, все изменится. Но пока мы вместе и нам хорошо. За вас, друзья, и за это мгновение!
– Какой глубокий философский смысл! – восхитилась Дирли-Ду.
– Ну как не процитировать Гете? – усмехнулся Макс. – А у меня занятная байка. Хотите послушать?
Тост Андрея ознаменовал переломный момент вечера. Прием вступил в заключительную фазу. Народ притих и погрузился в умиротворенно-лирическое состояние.
– Ну, хотите послушать? – повторил Макс. – Упадете. Итак, жила-была милая, тихая старушка, Зоя Леонидовна. Ей недавно стукнуло семьдесят девять. Зое Леонидовне осталась от сестры в наследство однокомнатная квартира, которую она успешно сдавала. Последним квартирантом был молодой парень. И как-то раз, когда он должен был уплатить нашей бабушке очередной арендный взнос, он не появился. Не появился он и через месяц. Старушка, не желая оставаться в убытке из-за простоя, бестрепетно конфисковала телевизор и сумку парня, врезала новый замок и пустила в квартиру других жильцов. Телевизор работал отлично, а в сумке среди водолазок и спортивных штанов бабуля обнаружила пистолет с глушителем. Зоя Леонидовна (о, божественное совпадение! – мастер спорта по стрельбе! чемпионка Европы какого-то давнего года) взяла в руки прохладного, стального зверя и уже не смогла выпустить. Нет, она никого не убила, только довела отдельных индивидуумов до нервных конвульсий. Вооруженная старушка курсировала по району, упиваясь редкой возможностью подчинять людей своей воле. Это был праздник сердца для Зои Леонидовны. Скромная бабушка за неделю получила столько удовольствия и удовлетворения, сколько не получала за все годы, проведенные на пенсии. Наконец-то к ее мнению стали прислушиваться. В собесе она тихо прижала к стене воинственную и грубую начальницу отдела, которая обливала несчастных стариков потоками хамства, и сунула ей под ребра дуло. Начальница превратилась в ангела – очень бледного, но вежливого. На улице Зоя Леонидовна прострелила шины богатому повесе, который вздумал посоревноваться с другом, чей автомобиль быстрее, и едва не придавил нашу героиню. На базаре она в два счета доказала грубому продавцу фруктов, что его весы безбожно врут. И так далее, и тому подобное. Старушка веселилась довольно долго, потому что не трогала безвинных, а виноватые протестовали редко. Да и тем, кто вздумал писать заявление о появлении в московских окрестностях безумной старушки в каске, бронежилете и с пулеметом под мышкой, с трудом удавалось доказать свою абсолютную вменяемость. Попалась Зоя Леонидовна только тогда, когда в своем дворе спокойно и интеллигентно попросила владельца собаки вывести пса из детской песочницы. Откормленный доберман сидел меж песочных холмиков с квадратными от напряжения глазами и высунутым языком. Хозяин не только ослушался, но и спустил собаку – когда она закончила процедуру – на Зою Леонидовну. Чтобы избежать увечий и спасти свое горло, Зоя Леонидовна метким выстрелом укокошила пса. Было много свидетелей, кто-то восхищался военизированной старушкой, кто-то оплакивал дохлую собачку. Но в результате Зоя Леонидовна оказалась в отделении милиции. Я пока не знаю, как решил ее участь суд.
– Фантастика! – встрепенулась Дирли-Ду, немного сонная от выпитого шампанского. – Я видела эту бабушку, я вместе с ней покупала мороженое! Плохо, если ее посадят. Тюрьма – это ужасно, это отвратительно, гадко, мерзко!
– Ты так раздухарилась, словно сама будешь завтра упрятана в тюрьму! – улыбнулся Костя.
Дирли-Ду бросила растерянный взгляд на Андрея и усиленно заморгала.
– Позвольте и мне рассказать одну байку, ребята, – вступил Валера. – Я вижу, сегодня вечер экспромтов, и надеюсь вас повеселить. Мой рассказ не длинный, это случилось при расследовании одного свеженького дела. Сотрудница солидного банка решила встретиться с коллегой из другой фирмы для обсуждения важного вопроса. Коллега, назовем его Васей, должен был прийти в половине третьего, а в два часа двадцать пять минут Ингу срочно вызвали к начальнику отдела. Она помчалась, как ненормальная, потому что в банке строго следовали протоколу и задерживать посетителя считалось кощунством. Когда издерганная Инга возвращалась в свой кабинет в 14.42, она увидела в конце коридора спину удаляющегося коллеги. Ясное дело, он не дождался ее, оскорбился и ушел. Инга кинулась вдогонку, с извинениями набросилась на Василия, он обернулся – и оказался совершенно посторонним человеком. Инга устремилась к себе в кабинет. О, счастье! Вася сидел около ее стола и настукивал пальцами «Турецкий марш» Моцарта. Он совершенно не рассердился на нее из-за опоздания. Вот!
В комнате повисла недоуменная пауза.
– А где смеяться? – первая простодушно спросила Дирли-Ду.
– А разве вы не понимаете? – пылко воскликнул Валера. – Ведь это феноменальное совпадение, когда свидетельница так точно называет время. Это бывает очень редко. Это несомненная удача. Кстати, Андрей у нас специализируется на таких удачах. Ему не правдоподобно везет, да, Андрей? В каждом его деле обязательно найдется свидетель, который в момент совершения преступления сидел в шкафу с диктофоном или прятался за шторой с секундомером. – И все с готовностью дают показания, потому что обаяние Пряжникова безгранично. Он может убедить удава дать показания против своего хвоста. У нас про Андрея даже легенды ходят на этот счет!
– Да ладно тебе, – смутился Пряжников.
– Нет, правда!
– Хорошо, ребята. Я тоже вам кое-что расскажу, – серьезно сказал Андрей. – Но моя история и вовсе трагическая. В одном девятиэтажном доме жила семья: мама, папа, сын, дочка. Дочке было двадцать лет, и десять из них она провела в инвалидном кресле – что-то там у нее со спинным мозгом не в порядке. Алиса, как вы понимаете, большую часть времени сидела дома, но добрый нрав и симпатичная мордашка дали ей возможность обзавестись поклонником. Поклонник Женя определенно собирался жениться на Алисе, несмотря на протесты своих родителей. Женя развлекал затворницу, как мог, и однажды, посмотрев фильм «Щепка» с Шарон Стоун в главной роли, принес своей красавице подзорную трубу.
Вот оно, вот оно! – закричал Валера. – Появляется подзорная труба. Значит, с одной стороны прибора будет глаз Алисы, а с другой – какое-то преступление.
– Не перебивай! – одновременно одернули его Макс и Костя.
Дирли-Ду слушала затаив дыхание.
– Что-то мне это напоминает, – удивленно сказал Максим и поймал упреждающий взгляд Пряжникова.
– Алиса стала вести наблюдение за обитателями соседних домов. Напротив стояли две типовые девятиэтажки, а в просвет между ними виднелись здания на большом проспекте. В одном из них – это было какое-то учреждение, Алиса облюбовала окно. Его обитатель – импозантный, красивый мужчина под пятьдесят – стал почти родным для Алисы. Она знала, что он крупный босс, приезжает на работу в восемь утра и выпивает две чашки кофе. У него есть юная секретарша, хорошенькая и глупая, потому что часто мужчине приходится сердито ей что-то выговаривать и возвращать напечатанные бумаги. Линзы многократного увеличения и неизвестный мужчина стали основным развлечением для бедной Алисы. Но второго октября все кончилось страшно и бесславно – мужчину застрелили в его собственном кабинете на глазах Алисы. Она видела все, но ничего не могла сделать…
– Что я вам говорил! – восторженно оглянулся на всех Валера.
– Второго октября грохнули Батурского, – заметил Максим. – Ты про него рассказывал?
– Именно про него.
– Андрей, ты ведь выдаешь нам служебную тайну, – дернулся Константин. – Зачем? И вообще, ребята, пора расходиться, завтра некоторым на работу. – Мне, например.
– И Алиса обратилась в милицию? – в панике спросила Дирли-Ду. Она побледнела и зябко ежилась. – Я ничего не понимаю, Андрей, ведь Батурский покончил жизнь само…
– К сожалению, нет, – ответил Андрей. – Алиса не обратилась в милицию. Женя убедил ее про все забыть. Допросы утомительны и для здорового человека, а для девушки в инвалидной коляске – тем более. Я все это узнал буквально на днях. Стоял в кабинете Батурского у окна и увидел на подоконнике бинокль. Решил его испробовать, и вдали, в одном из окон далекой девятиэтажки заметил кого-то с подзорной трубой. Сердце упало от фантастического предположения.
– Все это здорово, хотя и не совсем реально. – Пора нам расходиться, – упрямо повторил Костя.
– А посвятил я вас в этот фрагмент дела Батурского потому, что мы все в нем участвуем.
Дирли-Ду сидела совершенно убитая. Она подняла на сыщика глаза, полные мольбы, и делала ему многозначительные знаки ресницами и носом: «Прошу тебя, не надо больше ничего говорить!»
– Разве все мы замешаны в деле Батурского? И я? – жалко пролепетала она. – А не пора нам по домам?
– Да, ребята, Дирли-Ду права. Вы как хотите, а я пошел, – хмуро сказал Костя.
– Подожди, – остановил капитана Андрей. – Отвечаю на вопрос Дирли-Ду. Каким образом мы все соприкоснулись с этой трагедией? Я веду дело, Валера мне помогает. Максим собирается сделать банкира Батурского центральной фигурой своего нового романа. Дирли-Ду…
– Костя, пойдем! – громко сказала Дирли-Ду и взяла капитана за руку. – Я устала и хочу спать. – А кто хочет, может остаться.
Андрей повысил голос:
– Сядь на место. Дирли-Ду работала в банке «Гарант» и была близко знакома с Глебом Батурским.
– Правда, Дирли?! – изумился Максим.
– Я тебя ненавижу, Пряжников! – зло прошептала Дирли-Ду. – Что еще ты можешь рассказать про меня?
– А Костик? – вспомнил Макс.
– А Константин и был тем человеком, который застрелил Глеба Батурского.
***
Молчание становилось невыносимым. Комната была исчерчена нитями пронзительных взглядов. Дирли-Ду удивленно и испуганно смотрела на Андрея, Макс – пристально – на Константина, Смирнов и Пряжников буквально испепеляли друг друга. Валера не смотрел ни на кого. Он напряженно изучал рельефную кайму скатерти.
Первым заговорил Костя.
– Да ладно вам, ребята, шутить, – неуверенно сказал он.
Все задышали, завозились, но тревожное настроение прошедшей паузы витало в воздухе – никто почему-то не сомневался в словах Андрея.
– Костя, тебе лучше самому во всем признаться, – грустно вздохнул сыщик. – У меня на руках неоспоримые факты. Я могу подробно рассказать, как ты впервые появился в кабинете Батурского и что тебе нужно было от банкира. Могу рассказать о Куницыне, о том, как…
– Постой, – коротко попросил капитан. – Не надо.
– Признайся, старик, – посоветовал Максим. – Учитывая твой неуемный характер, могу предположить, что ты грохнул Батурского сгоряча. В состоянии аффекта, выражаясь юридическим языком. И наверное, банкир крупно тебе насолил. Вкупе с чистосердечным признанием и явкой с повинной можешь рассчитывать на некоторое снисхождение. А так – Эндрю от тебя не отцепится, поверь. Он хуже пиявки.
– Не знала, что ты закончил юридический, – толкнула локтем журналиста Дирли-Ду. – В состоянии аффекта… В состоянии аффекта…
Решился? – Андрей не сводил огненного взгляда с Кости. – Или давай сейчас в присутствии многочисленной публики прокрутим кино с самого начала? Со всеми подробностями и нюансами?
– Не надо.
Костя поднялся с дивана и нерешительно оглянулся.
– А ты уже, наверное, приготовил наручники? – спросил он у Валеры.
– Брось, капитан, – сказал Андрей. – Пойдем. Дирли-Ду и Максим остались сидеть на диване.
Мрачный капитан в траурном обрамлении из не менее мрачных детективов вышел из квартиры.
– Кошмарная ситуация, – сказала Дирли-Ду. – Костя убил Батурского? Невероятно. Я не верю. Костя, он ведь такой честный, порядочный, правильный… Он… Нет, нет! Костя не мог убить Глеба… Да и зачем ему это нужно?
– Киска, в жизни бывает и не такое, – промолвил умудренный циник Макс Колотов. – Я помогу тебе убрать со стола.
