Глава 27
– Итак, в моем распоряжении следующая информация… – Андрей благополучно выбрался из лифта, преодолел холл здания и оказался на улице. – Следующая информация. Двадцать четвертого сентября Алена Дмитриева была жива и невредима – ведь нашла же она в себе силы добраться до шейпинг-клуба «Гармония» и записаться на тренировки. Тридцатого сентября, по всей видимости, Алена имела беседу с В.М. Куницыным. Вячеслав Матвеевич – деловой и пунктуальный мэн, нет оснований предполагать, что он не выполняет пунктов, отмеченных в настольном календаре. Первого октября – трагическая кончина Вероники Соболевой, причем Алена Дмитриева замечена у подъезда, где проживала убиенная «пантера секса». Второго октября Алена появляется в «Гаранте» и результат этого посещения – бездыханное тело Батурского. Пистолет с четкими отпечатками пальцев Дмитриевой прилагается. Все ясно. Вот невзрачная девица с отличными литературными способностями. Вот бывший любовник девицы (пардон, уже холодный), который использовал служебное положение и подвигнул ее на интимную связь. Вот экс-любовница бывшего любовника – тоже, увы, окоченевшая. Вот отрезок времени, когда были совершены убийства, вот свидетели. Вот орудие убийства. И если бы я сейчас смог заключить в свои цепкие объятия Алену (ну, чтобы надеть на нее наручники), то конструкция изумляла бы своей чрезмерной логичностью, объяснимостью, мотивированностью и проч. И это было бы подозрительно. Но я не могу заключить ее в объятия, так как скромная дева исчезла. Тогда конструкция ввиду отсутствия главного несущего звена – убийцы – теряет свою чарующую округлость, приобретает жизненную взлохмаченность и мы с удовлетворением можем думать, что все на самом деле так и было, как кажется. Другой вопрос, что на заднем плане маячит жена убитого Батурского. Она ненавидела, это несомненно, Веронику Соболеву и, вполне возможно, ненавидела и своего мужа, который ославил ее на всю Москву, связавшись с проституткой. Тут же возникает монументальная фигура Вячеслава Куницына и рвет на себя остатки одеяла. Куницын и Батурский – словно братья, ветер и парус, птица и небо, гладиолус и солнце, утюг и розетка, таракан и дихлофос… нет, что-то я заговорился… ветер и парус, птица и небо, то есть друзья до гроба. И эти неразлучные друзья тесно привязаны друг к другу цепями нефтяного бизнеса. Не пробежала ли меж ними черная кошка? Как мне это выяснить? А симпомпончик Куницын ко всему прочему тоже бывший любовник невзрачной девицы с литературными способностями, и ему отнюдь не пришлось использовать служебное положение, чтобы заманить малышку в постель. А откуда у малышки пистолет? На какие деньги и через каких таких знакомых она его приобрела?..
Мысли Пряжникова плавно перекатывались от одной фигуры к другой. Лазерным лучом сознания он напряженно исследовал ситуацию, обогатившуюся новой информацией. Участники трагедии передвигались по импровизированной шахматной доске, выстраиваясь то в одной, то в другой комбинации – от ферзевого гамбита до сицилианской защиты.
– Андрей!!!
Пряжников очнулся. На тротуаре стояла Дирли-Ду. Она была в ярко-синем костюме – кожаные шорты и короткая куртка – и с тяжелым огненно-рыжим хвостом на затылке.
– Ты что!!! – возмущалась Дирли-Ду. – Танк, торпеда, гиппопотам на стометровке! Мчишься, меня не замечаешь!
Андрей с упоением набросился на Дирли-Ду:
– Ты моя радость! Я задумался.
– Он задумался. Меня только что пытались безобразно изнасиловать. В проекте.
Андрей оторвался от Дирли-Ду и внимательно посмотрел ей в лицо, озверевая на глазах:
– Кто посмел? Удавлю!
– Да, представь себе! Я очень незаметно и приглушенно стою здесь на перекрестке вот уже час, ожидаю твоего появления из этого высотного здания. Очень незаметно стою, никого не трогаю, ем мороженое. И вдруг рядом тормозит «джип-чероки», из него вываливается и кидается на меня, будто голодный тигр, какая-то тетка и намекает, что я непременно должна осчастливить ее и себя работой в агентстве «Деловой вояж»! Какова наглость! Ладно бы я стояла здесь в бикини и с плакатом на груди «Помогите! Погибаю без секса», но я ведь вполне прилично выгляжу, Рес-пек-та-бель-но! Хамство! Вот так откровенно рекрутировать на улице персонал для разнузданных плотских утех. И ведь кого-нибудь обязательно подцепит! Какую-нибудь глупенькую десятиклассницу…
– Сюзанна Эдмундовна?
– Ты ее знаешь? И до сих пор не арестовал?! – возмутилась Дирли-Ду.
– Это не в моей компетенции. Дирли, миленький костюмчик. Но почему его так мало?
– Ты ничего не понимаешь. Я отдала за него семь миллионов!
– Тебя явно обвесили. Вот это что?
– Шорты! Ослеп?
– Кто угодно ослепнет. Я не вижу никаких шорт, только колготки.
– Колготки, между прочим, тоже дорогие – четыреста шестьдесят тысяч!
– Кошмар! Кстати, Дирли-Ду, ты вообще как здесь оказалась?
Дирли-Ду засияла и обняла Андрея за шею. На живописную парочку оглядывались.
– Я хотела посмотреть выставку немецкого авангарда начала двадцатого века. Здесь, недалеко. Но если честно, я изучила твой настольный календарик.
Ты такой педант! Держать дома настольный календарь! Ну и значит, у тебя сегодня по расписанию встреча с неким Куницыным. Корпорация «Ойлэкспорт интернешнл». И вот я здесь! – гордо объявила Дирли-Ду.
– Ты копошилась в моем календаре?! – ужаснулся Андрей. – Это… это… это верх бестактности и непорядочности! – Пряжников буквально задыхался от негодования. – Любопытная мартышка!
– Зато ты сейчас имеешь возможность меня обнимать. Пойдем вместе на немецкий авангард?
– Если ты внимательно ознакомилась с моим календарем, то в курсе, что сегодня у меня много дел. – И тратить время на тебя, вертихвостку, я не намерен.
– Ладно, – легко согласилась Дирли-Ду. – Пойду одна. Потом еще займусь благотворительностью.
– ?
– Ну, накуплю подарков для какого-нибудь детдома.
– Ты не перегрелась на солнце?
– Мне непонятна твоя реакция, – насупилась Дирли-Ду. Ее рубиновые губки обиженно надулись. – Что в этом плохого? Дети, может, не знают вкус шоколада.
– Желание одарить малюток тонной шоколада, конечно, грандиозно меня умиляет. Но почему так вдруг? Опять memento more <Помни о смерти (лат.)>
– Просто замучала совесть. Неравномерное распределение земных благ. Ким Бэсинджер получает миллионы долларов за пятнадцатисекундный рекламный ролик, я покупаю колготки за четыреста шестьдесят тысяч, еще кто-то спускает в унитаз недоеденных устриц, а сотни людей голодают.
– Все с тобой ясно. Тогда топай. Сначала на авангардистов, потом в детдом. Мне тоже надо бежать.
Яркая парочка крепко поцеловалась. Дирли-Ду погладила Андрея по щеке, и они расстались.
***
Таня облачилась в эластичные рейтузы (продавщица назвала их леггинсами) цвета фуксии, просторную розовую рубаху и стала похожа на поросенка. Водрузив на плечо супершвабру, приобретенную в телемагазине за девяносто девять долларов (диагноз: «абсолютное дерьмо»), взяла ключи и собралась к Косте. В этот исторический момент зазвонил телефон.
– Таня, как дела? – нежно промурлыкала Маруся, Танина подруга, сексапильная, красивая, перманентно разведенная блондинка из соседнего подъезда.
– Машка, я убегаю, – закричала в трубку Таня, в нетерпении подпрыгивая возле телефона. Соседи снизу, должно быть, перекрестились.
– Далеко?
– К Костику.
– К Константину? – заволновалась Маруся. Она часто сталкивалась с Костей в квартире подруги и была от него без ума. – А зачем? Что-то празднуете?
– Да как же! Я у него вчера начала убирать, да так и не закончила. Хочу быстренько все доделать, пока он не вернулся с работы.
– Ты юная тимуровка? – озадаченно предположила Маруся. – А-а… Это после нападения рэкетиров, ты мне рассказывала? А можно я тоже что-нибудь помою?
– Ты готова пожертвовать дневным сном? Фантастика. Постой, ты почему не на работе?
– А ты?
– У меня свободный график.
– А я в больницу отпросилась.
– Ладно, прибегай, только быстро. Заходи в его квартиру, я буду там.
Маруся предпочитала сон еде. Она весила в два раза меньше Татьяны и съедала в день ровно столько калорий, чтобы не свалиться обессиленно где-нибудь под деревом. К тому же Маруся была беспросветно ленива. Свое нежелание шевелиться она разумно объясняла необходимостью экономить энергию – в ее экстраординарно стройном теле энергии было чуть-чуть.
– Ой, ну какая же ты стремительная! – восхитилась Маруся, появляясь на пороге в перламутровобелом костюмчике. Представлять себе этот изысканный костюмчик в сочетании с половой тряпкой было кощунственно. Очевидно, в слова «я что-нибудь помою» Маруся вкладывала какой-то особый, понятный ей одной смысл. – Кресло ты уже пропылесосила? Я сяду.
Маруся элегантно повисла на округлом и необъятном подлокотнике кресла и огляделась.
– Костя живет, прямо скажем, небогато. А ведь налоговый полицейский. Танечка, вот там еще пыль осталась.
– Где?
– Да вон же, в углу. Да, там. Он попросил тебя навести порядок?
– Сама вызвалась.
– Ты трудолюбивая. Я у себя-то ковровое покрытие не пылесосила лет пятьдесят. Уже проваливаюсь по колено, можно собирать гербарий и сеять картошку. А тебе не лень убирать чужую квартиру?
– Друг все-таки. Жаль его. Попал в аварию, бледный, исцарапанный, возвращается – дома пейзаж «После третьей мировой».
– Да…
– Это я уже основательно прибралась, ты не представляешь, что здесь было!
– Я на такой подвиг не способна. Даже ради Кости. Он обо мне никогда не спрашивает?
– Ну, он весь в работе. Налоговые преступления – его излюбленная тема.
– Да, я ему безразлична.
– Скрой от налогов несколько сотен миллиончиков – и безумно его заинтересуешь.
– Увы! А такой видный парень. Он добрый, правда? И красивый. И эта его утонченная нервность. И одновременно – мужественный. И азартный. Помнишь, ходили в казино, денег выиграли тонну – я возлагала большие надежды на тот вечер. Вроде бы Костик даже за талию меня обнял. Думала, ко мне пойдет. Не пошел. Скажи честно, Таня, есть у меня шансы?
– Шансы есть всегда, – убедительно откликнулась Таня из-под дивана. – Только не теряй надежды.
– Да… Не теряй надежды… Но я говорю, капитан налоговой полиции мог бы жить и покруче. А впрочем, для меня деньги не главное. Ты прикинь, Танюша, мой-то Генка в Министерстве топлива и энергетики теперь подвизается.
– Да что ты! – удивилась Таня. Она целеустремленно ползла по линолеуму на животе с тряпкой в зубах.
Четыре мужа подруги, все, как один, выбились в люди только после развода с Марусей. Но сохранили с красивой, безвольной и незлой экс-супругой добрые отношения, что давало Марусе возможность тянуть деньги на безбедную жизнь со всех четверых.
– Ну прикинь! Как со мной – так спиртные увеселения, строгачи на работе, полный упадок сил, депрессия. Стоило развестись, смотрю, уже «вольво» купил, иначе, как в галстуке и с папкой, из дома не выходит, карьера вообще взбесилась – только вверх и за облака. И с Митькой так же было. Только развелись – ему три американских фанта, две стипендии, правительственный заказ на исследования и оплачиваемый тур по Европе – для дележки опытом. – Несправедливо. А со мной круглосуточно лежал на диване и выл, что его гениальные мозги никому не нужны! Таня, или это я на мужиков так разлагающе действую, или я просто какой-то антиталисман.
– Не нагнетай. Ты душечка, – задыхаясь, успокоила из-под потолка Татьяна. Она висела на карнизе и цепляла обратно штору.
– Ты как Фигаро – то там, то тут. Не успеваю за твоими перемещениями. И так ловко у тебя все получается. И не маленькая вроде девочка…
– А тебе не кажется, я вот здесь немного похудела? Вот в этом месте… – Таня продемонстрировала Марусе участок ноги чуть выше колена размером пять на пять сантиметров.
– Действительно! – всплеснула руками Маша. – Как тебе это удалось? Истязала себя, мучила? Как все не правильно устроено! У тебя килограммов – завались. А я, хоть убей, не могу набрать вес. Я бы не отказалась от трех-пяти твоих килограммчиков.
– Бери, – щедро предложила Татьяна. Теперь она заклеивала куском обоев надпись на стене в спальне.
– Да! В жизни все несправедливо. И с весом, и с мужчинами. Ты не задумывалась над этим? Кого-то осаждают миллионеры, а кому-то одни алкоголики. – Жаклин Кеннеди-Онасис – в биографии сплошные богачи. А Памела Гарриман? Ну, американская посол… ша… посолша… послиха во Франции. Сначала вышла замуж за сына Уинстона Черчилля, потом за американского магната Хейворда, а грянул полтинник – вообще за мультимиллионера. Ну куда ей одной столько? Ладно иностранки. У нас под носом творится то же самое. Богатые мужики рвут на части одних и тех же женщин, словно весь экстаз жизни заключен только в них. Помнишь, мы ходили на презентацию стайлинг-центра, и я тебе показывала Батурскую? Ну, мой третий, Славка, компьютеры в этом банке обслуживал. «Гарант». И она жена директора этого банка. Виола Батурская, ну, помнишь? Такая мелированная блондинка, котенок невинный якобы? Мужа, значит, крупного банкира, миллионера недавно застрелили. Так вот – не успела оклематься, глазки толком протереть от расплывшейся на похоронах краски, – пожалуйста. Новый миллионер под боком. Даже миллиардер, наверное. Президент фирмы, ну, «Ойлэкспорт интернешнл», куда я на работу устроилась две недели назад, Вячеслав Матвеевич. Я едва телеграфный столб не снесла – тормозила с визгом и скрежетом, когда их увидела. Едут, красавчики, почти в обнимку. И когда она успела его захомутать? Обидно. Я имела виды на шефа. Свободный, красивый, богатый – экземпляр из Красной книги. И облом, увели из-под носа. А у нас с тобой ни одного богача не было в истории.
Монолог расстроенной Маруси и уборка квартиры закончились одновременно.
– Придумала! – вдруг обрадовалась Татьяна. – Сообщи Косте, что устроилась в «Ойлэкспорт интернешнл». Солидная компания, крутая, он заинтересуется. Вдруг там какие-то аферы проворачиваются? Ты будешь его держать в курсе дела – и очень часто с ним встречаться.
– О, такая суета… Будет грезить не обо мне, а о моем шефе и скрытых от налогов миллиардах. Не хочу… Придумай еще что-нибудь! Как же мне его подцепить? Ночами не сплю, думаю о Косте.
– Не ври. Ты и ночами спишь, и днем, – не поверила Таня. На ее розовой фуфайке темнели пятна пота. – Что еще тебе посоветовать? Правда не знаю. – Он не женоненавистник какой-нибудь, очень открытый, контактный. Не самый трудный экземпляр в плане замужества.
– Да, да, именно замужество! – горячо откликнулась Маруся. – Пятый, и последний муж. Почему он так мне нравится? Вроде ничего в нем особенного. Но очень притягивает.
– Харизматическая личность, – вставила Таня.
– Я чувствую, нам очень хорошо будет в постели вдвоем. Почему он не хочет попробовать? Таня! Ты скрываешь от меня! У него кто-то есть!
– Никого у него нет. Гарантирую. Я бы знала.
– Нет, наверное, у него кто-то есть!
– Нет никого, Маруська!
Вопли были прерваны появлением в квартире Константина.
– О, Таня… Здравствуй, Маш. Таня, ты все-таки..
Какой порядок! Девочки, знакомьтесь, это Дирли-Ду!
Из-за капитанского плеча блестела аквамаринами прелестная мордашка незнакомой девицы. Татьяна неуверенно улыбнулась, Маруся многозначительно и недовольно посмотрела на нее и на Дирли-Ду.
– Костя, вот твои ключи, – сказала Таня. – Мы вас оставляем. Идем, Маруся.
– Стоять! Вы куда? А торт? А шампанское?
– Я в принципе к Тане зашла на минутку, а она тут, а я в принципе должна идти… – с постной физиономией произнесла Маруся.
– Девочки, останьтесь! – весело сказала Дирли-Ду.
– Не выпущу! – предупредил Костя.
– Я однозначно остаюсь, – сказала Таня, увидев гигантскую коробку с тортом. – Только переоденусь.
Маруся выскользнула вслед за подругой.
– А ты говорила! – прошелестела она. – Видела, какая разодетая кукла! Рыжая-бесстыжая. Соперница! А мой слабый организм не выдержит изнурительной конкурентной борьбы.
Татьяна недоуменно пожала плечами:
– Не представляю, откуда взялась эта Дипли..
Дикли… Дирли-Ду!
***
– Милый, останови, пожалуйста, я хочу выйти. – Ольга похлопала Романа по плечу. Она сидела на заднем сиденье автомобиля, а впереди увлеченно спорили Шухов и Шепарев.
– Куда собралась, красна девица? – спросил Алекс. – Подожди-ка.
Он резво выскочил из машины, открыл дверцу перед Ольгой и помог ей выйти. При этом он крепко сжал ее руку, успел обнять за талию, подмигнуть и улыбнуться.
– Мне надо кое-что купить, – кивнула Оля на компактный супермаркет в пятидесяти метрах прямо по курсу. – Вы же не торопитесь, мальчуганы?
– Мальчуганы не торопятся, – подтвердил из автомобиля Роман. – Но все равно давай недолго.
– Мухой, – сказал Алекс. – Дать тебе марок?
– С какой стати? – удивилась Ольга. – У меня есть.
Роман и Алексей проводили глазами ее безупречные загорелые ноги. На Оле сегодня был пепельный костюм с очень короткой юбкой. Алекс сел обратно в машину.
– А что это ты ей деньги предлагаешь? – с подозрением осведомился у друга Роман.
– Я же богач, – объяснил Шепарев. – Девочка хочет купить себе губную помаду, почему бы не спонсировать?
– Ее спонсор вообще-то я.
– Основной. А я мог бы быть дополнительным. – Думаю, Оленька ко мне неравнодушна.
– Ошибаетесь, милейший. Оленька страстно влюблена в меня. Я ее бог.
– Ты всегда отличался патологически завышенной самооценкой.
– Я просто трезво оцениваю ситуацию. И каждую ночь Оля доказывает мне, что я не ошибаюсь.
– А втроем было бы веселее.
– Нам и вдвоем неплохо, дорогой Алекс.
– Какой ты жадный. Приватизировал такую аппетитную девочку и не хочешь делиться.
– Я сторонник добротного, консервативного секса. Столпотворение в спальне меня не вдохновляет. – И потом, мы с Ольгой вот-вот должны пожениться, и как я, благонравный жених, санкционирую твое посягательство на мою невесту? – усмехнулся Роман.
– Ладно, подавись, – буркнул Алекс. – Вот я бы для тебя ничего не пожалел. Хочешь Синтию – бери, хочешь Дебору – пожалуйста. Все для друга, все для товарища.
– Спасибо, мне вполне хватает Ольги.
– Слушай, она совсем не производит впечатление дурочки. Неужели ты думаешь, она тебя еще не раскусила? Что ты вовсе не собираешься на ней жениться?
– Женщина верит в то, во что хочет верить. Образ мужа и моя симпатичная физиономия по какому-то трагическому недоразумению намертво соединились в ее голове. Зачем же расстраивать девчонку? Пусть верит, что я когда-нибудь буду принадлежать ей всецело. И, повторяю, Оля меня боготворит. Ты разве не заметил?
– Ну, как сказать…
– Ты у меня попрыгаешь, подлец! – зло прошептала Ольга, разглядывая полки с бытовой электроникой. Она выбрала маленький диктофон, размером с половину ладони, в корпусе из «металлической» пластмассы, и направилась к кассе.
Продавщица предложила ей взять на сдачу пару батареек и упаковала все в яркий хрустящий пакет с эмблемой супермаркета.
***
– Как дела, Аидочка? – фальшиво заворковала Сюзанна Эдмундовна, увидев в офисе хмурую, невеселую труженицу сексуальных полей.
Девушка с тихой ненавистью оглядела работодательницу.
– Ну и ночку вы нам устроили, Сюзанна Эдмундовна! Предупреждать надо!
– Трудно было, да? Ну извини, Аида, иногда приходится попотеть ради престижа фирмы.
– Иногда! Я каждый вечер и ночь вкалываю как лошадь.
– Ты получаешь хорошие деньги, – холодно напомнила Сюзанна Эдмундовна. – Не нравится работа – уходи.
– Вы прекрасно знаете, что я не уйду.
– Знаю. Ты профессионально можешь заниматься только тем, чем занимаешься в моей фирме. Ни на что другое ты не способна. Так что получи свои деньги и не выступай.
Аида проглотила ответную реплику, взяла со стола пачку купюр..
– Я хочу сегодня отгул, – уже не так резко заявила она.
– Нет, милая. Сегодня у тебя три клиента.
– Что, опять одновременно? – возмутилась Аида.
– Нет, по очереди, не бесись. Кстати, а как там Ксения? – спросила Сюзанна Эдмундовна с деланным равнодушием, протягивая через стол бумажку с адресами. – Сегодня доберешься сама.
– Опять своим ходом! – возмутилась Аида. – Сколько можно! Мы если не можем работать три дня в месяц – вы на дыбы, а Витька уже две недели прохлаждается в Стамбуле, и ничего. Найдите другого водителя!
– Какая ты сегодня вредная, – вздохнула Сюзанна Эдмундовна. – Ты не ответила мне про Ксению. – Как она себя вела?
– Ну, можете себе представить как! – огрызнулась девушка. – После четвертого она плакала, а после девятого уже смотрела на ситуацию с юмором. И просила передать вам, что вы скотина.
– Как ты посмела сказать мне такое?! Ты, негодяйка! – вскинулась оскорбленная Сюзанна Эдмундовна.
– Это не мои слова! Я только передала. А деньги я Ксении могу отвезти.
– Я ничего ей не должна, – быстро ответила Сюзанна Эдмундовна. – Ксения брала у меня в долг и едва-едва отработала его.
– Сколько бы она у вас ни брала, этой вечеринкой она расплатилась сполна, – сказала Аида неприятным тоном. – Как вы могли так с нами обойтись!
– Избавь меня, Аида! Не надо скандалить, делать обиженное лицо. У нас с тобой контракт. Не нравится – уходи.
Сюзанна Эдмундовна демонстративно зарылась в какие-то бухгалтерские бланки, ясно дав понять, что разговор закончен.
Аида выбралась из бирюзового кресла, одернула крошечную юбочку и направилась к двери.
