Глава 7
Утро для меня началось довольно рано. Зверски хотелось спать. Но растянутая накануне нога ныла до такой степени, что о спокойном сне не могло быть и речи. Я долго возилась, не открывая глаз, старалась уложить ступню поудобнее, на какое-то время мне это удавалось, но вскоре тупая навязчивая боль возвращалась и мучила меня снова. В конце концов я не выдержала и села в кровати. Потом осторожно спустила ноги на пол и попробовала встать. Как и обещал Николай, ходить я смогла вполне сносно. Правда, слегка прихрамывая, но это уже мелочи. Как ни странно, боль при этом не усилилась, а скорее, наоборот, стала терпимее. Я неторопливо оделась, тщательно причесала волосы и, стараясь не шуметь, отправилась на кухню. Я решила сегодня в благодарность за вчерашнюю заботу и внимание поразить нового знакомого моими выдающимися кулинарными способностями. Обдумывая по дороге приблизительное меню легкого, но достаточно сытного завтрака, я ковыляла мимо плотно закрытой двери в гостиную, когда на глаза мне попался телефон. Я сняла трубку и торопливо набрала номер Татьяны. Беспокойство за подругу ни на минуту не покидало меня и вчера вечером, и сегодня утром, но, честно говоря, в глубине души я все равно не верила, что с Таней могло случиться что-то трагичное и непоправимое. Я волновалась, куда пропала эта сумасшедшая, но вместе с тем злилась, так как подозревала, что она запросто по пути из дома могла встретить, например, «мужчину всей ее жизни» и, потеряв голову, ринуться за ним следом. Я даже допускала, что она просто-напросто решила симульнуть и отмазаться от уборки разгромленного вагона… Мысль, конечно, абсурдная, но намного более вероятная, чем какой-либо несчастный случай или еще того хуже – нападение… Я даже речь в деталях продумала, которую ей придется выслушать от меня, когда все выяснится и эта поганка начнет, как обычно, виновато потупив глазки, объяснять мне свое безобразное поведение. Но уж в этот раз я ей спуску не дам. Сколько, в конце концов, можно проверять мои нервы?! Я тоже, между прочим, живой человек и требую элементарного уважения к себе. Мало того что я уже практически постоянно вынуждена выполнять ее работу, врать и краснеть за нее перед начальством, так теперь она и дома не дает мне спокойно спать. Ведь именно из-за ее причуд я вчера чуть ногу не сломала, падая с табуретки…
– Алло. – Я даже вздрогнула, неожиданно после почти десятка длинных гудков услышав в трубке незнакомый мужской голос. – Я вас слушаю.
– Позовите, пожалуйста, Татьяну, – вежливо попросила я.
– А кто ее спрашивает? – не менее вежливо поинтересовался голос.
– Молодой человек, боюсь, это не ваше дело. Я же не вам звоню, в конце концов. – Хоть вопрос мужчины прозвучал вполне безобидно, но меня он почему-то здорово взбесил. Я даже трубку хотела бросить. В принципе, я уже убедилась, что у подруги, похоже, все нормально. Она, по обыкновению, проводит время в обществе представителя противоположного пола.
– Все-таки я попросил бы вас представиться, – продолжал настаивать голос в трубке.
– Крылова Надежда Викторовна, – со вздохом сообщила я. Все-таки для порядка и окончательного успокоения мне хотелось услышать голос Татьяны, да и сказать ей пару ласковых непосредственно сейчас было бы вовсе не лишним. – Устраивает? Или еще прописку и паспортные данные прикажете продиктовать?
– Этим попозже займемся, – деловито сообщил невидимый собеседник. – Когда вы подъехать сможете?
– Куда? – тупо поинтересовалась я. – И зачем?
– Опознавать тело гражданки Петровой, – бесстрастно отозвалась трубка. – И документики прихватить, кстати, не забудьте.
– Что с Таней? – почему-то шепотом спросила я. А может, мне только так показалось, и голос просто заглушили частые, какие-то неистовые удары сердца. Кажется, оно вдруг застучало везде. И в груди, и в ушах, и даже в кончиках пальцев, ставших внезапно влажными и холодными как лед. – Она жива?
– К сожалению, нет. – В голосе собеседника появился какой-то оттенок сочувствия. – Татьяну Андреевну убили около суток назад ударом тупого предмета по голове. Прямо в прихожей ее квартиры. Нас вызвал ее муж. Кстати, он уже сознался в убийстве…
– Кто, Владимир?! – Изумление на несколько мгновений вытеснило из головы все остальные чувства. – Он признался, что убил Татьяну?!
– Именно так. В принципе дело уже раскрыто, но для порядка все-таки стоит провести опознание…
– А муж что, ее опознать не мог?
– Гражданин Петров находится в не слишком… как бы поточнее выразиться… Короче, стресс у него. Шок от того, что натворил. Бормочет что-то бессвязное…
– Но вы же только что сказали, он признался в убийстве? – нервно перебила его неторопливую речь я. – А теперь говорите, несет что-то бессвязное…
– Единственное, на чем он категорически настаивает, так это на том, что гражданку Петрову убил он. Что ее смерть на его совести, и все в этом духе… Это запротоколировано в присутствии свидетелей и понятых. От ответов на остальные вопросы Петров упорно уклоняется…
– Куда мне приезжать? – снова перебила я милиционера. Слушать его размеренную речь с каждой секундой становилось все невыносимее. – На квартиру Татьяны?
– Лучше прямо в отделение часика через полтора, на улицу Коммунистическую. Мы тут сейчас все быстренько закончим. Тело уже увезли в морг, Петрова тоже на предварительное освидетельствование медицинское отправили… Так что делать вам тут нечего. В отделении капитана Кравцова спросите. Вас ко мне проведут…
– До свидания! – Я с необъяснимой ненавистью бросила трубку на тумбочку. Как будто это именно она вместе с незнакомым мне капитаном Кравцовым были виновниками того кошмара, о котором я не подозревала еще каких-то десять минут назад.
Я опустилась прямо на пол прихожей и заплакала. Вернее, слезы сами без моей команды крупными каплями покатились из глаз, а голова при этом продолжала лихорадочно соображать, никак не желая смириться с только что полученной информацией. Этого просто не может быть! Почему? Да просто потому, что этого не может быть никогда!!! Я не могла представить веселую, энергичную и жизнерадостную подругу мертвой. Просто не могла, и все. Ведь если поверить этому бессердечному милиционеру, то получается, Таньки на этом свете больше нет. И где она тогда, интересно?! На небе? Или еще где-то?
– Что случилось?! – Дверь гостиной распахнулась, из нее выскочил Николай. – Тебя кто-то обидел?
Я уставилась на него во все глаза. Хотела что-то сказать, но не услышала собственного голоса… Я только простонала что-то невнятное и, кажется, махнула ему рукой. Дальше я не очень отчетливо помню, как снова оказалась в собственной постели. Судя по тому, что в комнате одуряюще пахло валерьянкой, квартирант пытался успокоить меня подручными средствами из моей аптечки. В какой-то степени ему это удалось.
Я села на кровати и потерла виски руками. В ногах со стаканом в руке примостился Николай. Он с тревогой смотрел на меня.
– Что это было? – убедившись, что я окончательно пришла в себя, осторожно спросил он. – Ты так кричала…
– Я кричала? – вяло удивилась я. – Не помню…
– Даже не кричала, а скорее выла… или что-то типа того… Я, честно говоря, испугался.
– Не бойся, – попыталась я изобразить на лице улыбку. – Я не буйная… Я сама не знаю, что со мной произошло… Просто мне по телефону сказали… сказали… – Слезы снова стали стремительно заполнять глаза. – Скажи, что это неправда… – всхлипнула я и неожиданно даже для себя самой прижалась к обнаженной груди квартиранта. – Это не может быть правдой. Наверное, мне это приснилось, да? – Я подняла глаза и просительно заглянула в лицо Николая.
– Я не знаю… – смутился он. – Я же не слышал, что тебе сообщили. – Он явно не знал, как вести себя в подобной ситуации. Я прижималась к нему все крепче, поливая грудь горькими горячими слезами. Он вздохнул и осторожно погладил меня по волосам. – Ты расскажи мне, что там у тебя случилось, а потом вместе подумаем, как быть дальше…
– Да что тут думать? – снова всхлипнула я. – Думай не думай, поправить уже ничего невозможно… Представляешь, мне только что сказали, что Таню убили… Помнишь, я вчера вечером тебе рассказывала…
– Это ее мужа телефон ты пыталась найти, когда со стула упала, да?
– Да, Володин… А оказывается, это он ударил Татьяну каким-то там тупым предметом по голове. Представляешь?
– Ну, в принципе, так бывает иногда… – продолжая поглаживать меня по волосам, осторожно начал Николай. – Он, может, и убивать не хотел, просто она чем-то его достала…
– Не говори ерунды, – перебила я. – Хотя ты ведь Володю не знаешь, тебе не понять, что это абсурд просто, думать, что он мог женщину по голове ударить… К тому же не какую-то там абстрактную дамочку, а Таньку. Он же ее любил. Да что там любил! Он боготворил ее просто. Всю жизнь ей посвятил.
– Что же они развелись тогда? Значит, не все так уж прекрасно в их супружеской жизни было…
– Много ты понимаешь! – сердито воскликнула я и оттолкнула его руку. Потом встала с кровати и подошла к окну. – Хотя, конечно, ты прав, не все в порядке у них было в отношениях. Татьяна хотела внимания повышенного, она так представляла счастье, а Володя не умел ей этого дать. Он полагал, что и так делает все для ее безбедного существования, заботился больше, чем о себе, выполнял все капризы… И злился, что жена этого не ценит и даже не понимает, как непросто дается ему их семейное благополучие… Понимаешь, он никогда о себе не думал, только бы Тане хорошо было… А показать это не мог. Стеснялся, что ли… Или действительно не умел… А может, это Танька все надумала себе от скуки. Не знаю. В принципе, это их дело личное. – Я снова повернулась лицом к Николаю. – Но я не могу поверить, что он мог ударить ее по голове. Притом еще и предметом каким-то. Он помириться хотел. Да и она тоже, хоть и хорохорилась для порядка…
– Это могло случайно получиться, – пожал плечами квартирант. – Мало ли что там у них произошло.
– Ты прав, – печально кивнула я. – К тому же он сам признался…
– Ну вот. Тем более. Раз сразу признался, значит, не планировал заранее ничего подобного… Иначе подготовился бы.
– Да хватит тебе. О чем ты говоришь! – Я потерла руками виски. – Таньки больше нет, а мы тут сидим рассуждаем о ее браке…
– А что еще мы можем? Если уж все так случилось, то пытаться что-то поправить поздно.
– Мне капитан Кравцов велел в отделение явиться через полтора часа. Который сейчас час?
– Да где-то полчаса прошло, приблизительно… А ты бы не торопилась идти-то. Тебе нужно в себя прийти окончательно, а то второго такого шока твоя нервная система может и не выдержать…
– Да что ей будет! – отмахнулась я. – Ты извини, что так получилось. Ты уж, наверное, сто раз пожалел, что сунулся в эту квартиру. У нас, как назло, все кувырком в последние дни идет. Кстати, ты представляешь, как все чудовищно совпало? Накануне на Таню какие-то придурки прямо посреди улицы напали, потом ее вагон разгромили, а теперь вот даже ее убили… Как раз в тот момент, когда она со мной на встречу собиралась… Ужас!
– Погоди-ка, – насторожился Николай. – Что это еще за история с нападениями? Ты не рассказывала.
– А почему я должна была что-то тебе рассказывать? – удивилась я. – Ты же не знаком с Таней… Да и вообще к тебе эти проблемы в принципе не имеют отношения.
– Ничего себе! Да я по уши увяз в этих самых проблемах. Второй день только ими и занимаюсь.
– Я же извинилась… Просто так получилось…
– Ну, так и рассказывай, раз получилось, – не обращая внимания на мои извинения, скомандовал он. – Я слушаю. Начни с того, откуда вы вчера приехали с подругой…
– Да как обычно. Нам Юрьев рейс на южное направление выбил. Сейчас-то он так, ничего особенного, зато летом это золотое дно. Всех отдыхающих до Ростова, Краснодара, Туапсе, Сочи развозим… Ну и до Адлера, конечно… Позавчера сначала все было как обычно. Я домой вполне спокойно добралась, а вот у Тани как-то сразу все наперекосяк пошло…
Мой рассказ произвел на квартиранта довольно сильное впечатление. Чем дальше я говорила, тем больше он хмурился, а взгляд его становился сосредоточеннее и серьезнее.
– Господи, – наконец вздохнул Николай. – И почему Бог лишил женщин элементарного житейского разума? Скажи на милость, горе мое, неужели ты сама не видишь, насколько серьезно то, что ты мне сейчас рассказала? Да вам еще вчера тревогу бить нужно было вовсю, а не дожидаться, пока случится то, что случилось… А ну-ка, быстро вспоминай, во что вы вляпались с подругой за последние пару-тройку дней?
– А я-то тут при чем? – Его серьезный, озабоченный тон снова заставил мое сердце забиться в усиленном ритме. – На меня вроде никто не нападал…
– Пока, – жестко перебил Николай. – Но в квартиру уже пытались проникнуть. И в вагоне все перевернули, сама же говоришь…
– А при чем здесь…
– Вот я и пытаюсь понять. Ты не спорь, ты думай, что ищут у вас?
– Да что искать у нас можно? – все больше нервничала я. – Нет у нас ничего. У меня точно, а у Тани… Да и у нее тоже. Она бы мне рассказала, если что…
– Говоришь, на твою подругу напали, когда она шла с работы? А потом туда же, в смысле на работу, вернулись… Наводит на размышления. Такое впечатление, что у твоей подруги что-то в последнем рейсе произошло… Ну, вспоминай, что ты на меня смотришь и глазами хлопаешь? – сердито прикрикнул он. – Думай! С кем из пассажиров Татьяна контактировала, может, ругалась или, наоборот, подружилась…
– Ни с кем, – устало ответила я. – Она не контактировала ни с одним пассажиром в этом рейсе.
– Ну, такого, положим, быть не может. Сколько дней вы были в пути? Неужели ни одного скандала или хотя бы претензии пассажиры не высказывали?
– Всю дорогу зудели. Все нервы измотали… Только мои. А Таню они не трогали по одной простой причине: ее в составе вообще не было.
– Это как так? – изумился Николай. – Я не понял…
– И не старайся, – вздохнула я. – Понять сложно. Но я объясню. Теперь смысла скрывать нет… Все равно все узнают, да и кредит Таньке теперь не понадобится. – Я отвернулась, чтобы скрыть вновь покрасневшие глаза. – И дом ей теперь тоже не нужен… Короче говоря, вместо Петровой в этом рейсе работала я, а Таня… Она в это время свою личную жизнь налаживать пыталась…
– А за тебя кто работал? – вытаращил глаза квартирант.
– Тоже я. Я сразу в двух вагонах трудилась… Поэтому и устала зверски, а пассажиры все равно всю дорогу жаловались. Дергали из стороны в сторону, все нервы измотали, да еще проверка эта дурацкая…
– Что за проверка?
– Да так, ерунда… Просто кто-то слух пустил, что ревизия подсядет в состав. Розыгрыш оказался первоапрельский, но я как-то не сразу поняла в запарке… Да и вообще, в рейсе начисто забываешь, какое число, какой месяц… Хорошо хоть, год помнишь… Короче, понервничали все изрядно. Даже начальник поезда купился. Всю контрабанду под откос пустил с перепугу.
– И кто же это, интересно, такой шутник у вас оказался? Выяснили?
– Нет вроде… Мне, если честно, не до этого было. У меня пассажиры, как назло, косяком повалили, а после я забыла как-то… Да и потом, это же просто шутка. Первого апреля принято всех разыгрывать. Что в этом особенного? Я и сама бы что-то придумала, если бы вспомнила. Только кредит этот Танькин все мысли спутал…
– При чем здесь кредит? – перебил мой путаный рассказ Николай. – Расскажи по порядку, что ли…
– Так нечего рассказывать. Татьяне обещали в нашем банке дать беспроцентный кредит на покупку дома. Но для этого нужна справка о зарплате за последние полгода и поручительство от непосредственного начальника… Если бы Юрьев узнал о ее проделках, то уж точно ничего не написал бы… Он даже грозился ее уволить, если еще хоть один выговор заработает. Два уже есть… в смысле были. – Я на пару секунд закрыла глаза и сосчитала до десяти, чтобы успокоиться. – Никуда бы он ее не выгнал, естественно. Если всех увольнять, работать некому будет. Он Игорька Афонова уж сколько лет терпит, хотя тот даже в рейсах не просыхает. Просто у нас работа такая, что найти замену не так просто…
– Такая тяжелая? – посочувствовал Коля.
– Не слишком легкая, – вздохнула я. – Но дело не в этом. Мы же дома как в гостях появляемся. Обычно один к двум. В смысле две трети месяца в пути, одна треть – дома… Бывают случаи, когда прямо из одного рейса в другой уезжаем… Летом особенно. Ну и соответственно домом, детьми, семьей заниматься некогда… Вот и получается, что проводники сплошь люди одинокие, бесшабашные… многие пьют. Такие работники, как мы с Татьяной, для любой бригады настоящая находка. Юрьев сам сто раз говорил, что вся работа на нас держится. Так что уволить ее он ни за что не решился бы… А вот поручительство из вредности точно не дал бы. А к Тане тетка приехать должна из Израиля. Что-то там у нее не заладилось среди соотечественников, и она решила в конце лета вернуться. В квартире у нее доля в собственности осталась, так что жить им пришлось бы вдвоем. А если учесть, что Капитолине Захаровне около семидесяти и характер у нее просто ужасный, то ты представляешь, как Татьяна обрадовалась такой перспективе… К счастью, Капитолина всю жизнь мечтала быть поближе к земле и с удовольствием поселилась бы в деревне. Теперь эта проблема исчезла… Совсем.
– А почему она в этот рейс не смогла поехать? – торопливо поинтересовался Николай, видимо опасаясь, что я снова разрыдаюсь. – Если уж ей так нужен был кредит… Заболела?
– Хуже, – вздохнула я. – Встретила очередного «мужчину своей мечты». И увлеклась так, что просто-напросто опоздала к отправлению поезда. Позвонила в последний момент и умоляла заменить ее в этой поездке. У нас и раньше такое случалось пару раз… У меня не было возможности отказаться. Понимаешь? Хотя у меня на душе так погано было, как будто я знала, чем все это кончится. Правда, с поездкой все вроде обошлось.
– Неужели начальник так и не понял, что ты одна на двух фронтах разрываешься?
– Ни он, ни остальные… Никому и в голову такое не пришло. Интересовались, конечно, некоторые, что ее не видно. Я насчет больного желудка историю сочинила… В общем, выкрутилась. А она к прибытию подскочила и уже все документы проездные сама подписывала. Теперь ты понимаешь, что она никак не могла что-то с пассажирами намудрить? Уж они-то знали, кто у них в вагоне был проводником. Они Петрову и в глаза не видели…
– А что за документы она подписывала после рейса? – продолжал скрупулезно вникать в детали квартирант.
– Да все как обычно. По прибытии положено акт составлять на каждый вагон. Сколько белья израсходовано, сколько сахара, заварки. Жалобы, замечания, поломки если были в пути, вещи оставленные. Ну, короче, краткое описание поездки. По пунктам, указанным в анкете. Эту анкету для внутреннего пользования придумало начальство из резерва проводников, чтобы проще было учет вести. Ерундовая бумажка. Главное – никому не нужная, многие ее игнорируют, но Юрьев скрупулезно выполняет все распоряжения начальства. Сам по всем вагонам бегает и выясняет, галочки ставит.
– На этот раз все было как обычно?
– Абсолютно. Происшествий ноль, поломок ноль, вещей забытых тоже ноль… ну почти ноль, если уж быть точной.
– В каком смысле? – насторожился собеседник. – Ноль он и есть ноль. Почти не бывает.
– У нас всегда какую-нибудь мелочь забывают. Ложки, стаканы, подгузники… не перечислишь всю ерунду. Если все указывать, с ума сойдешь. Положено акт на каждое наименование составлять. Потом оформлять его в конторе, а там часы приема очень неудобные…
– И как вы поступаете, чтобы избежать всей этой бухгалтерии?
– А никак. Возим с собой эту лабуду с месяц. Потом выбрасываем, если никто не обращается. А вообще если вещь нужная, то люди к следующему убытию или прибытию к вагону подходят и спокойно получают то, что забыли. Конечно, если находка ценная, приходится бюрократией заниматься. Слава богу, редко такое случается. Может, в полгода раз. Не чаще. Кстати говоря, люди все равно сначала в любом случае к проводнику бегут свои вещи разыскивать. Откуда им знать, где наше бюро находок находится?
– Логично, – кивнул Николай. – Но я так и не услышал, что вы с подругой нашли после этой поездки?
– Да я же сказала, мелочь… В Татьянином вагоне в последнем купе на третьей полке у кого-то, видимо, из сумки вывалились диски…
– Что за диски? – Глаза квартиранта мгновенно стали темными и какими-то колючими.
– Обычные… музыкальные вроде. Я вообще не очень разбираюсь в этих делах. Диски как диски, названия на упаковках иностранные, новомодные какие-то и рисунки непонятные… – Внезапно мне стало неуютно под внимательным взглядом квартиранта. – Что ты так смотришь? Неужели ты думаешь, что…
– Где эти диски? – спокойно спросил он. – У Татьяны?
– Н-н-не помню… Я как-то не обратила внимания, куда они делись…
– Постарайся вспомнить, – все так же спокойно попросил Николай.
Я задумалась.
– Сначала они лежали на столике в последнем купе… Потом мы перешли в соседнее… А диски… они куда-то делись. – Я растерянно посмотрела на Колю.
– Их кто-то забрал? Вспоминай, кто заходил в вагон…
– Вспомнила! Их никто не забирал, я сама их в карман сунула. Чтобы стол протирать не мешали… А уже потом Юрьев пришел, за ним электрик… Еще кто-то… Да поезд – это вообще такое место проходное, постоянно люди туда-сюда циркулируют. К тому же штабной вагон в составе прицеплен как раз после Татьяниного… За ним ресторан…
– Ясно, – перебил меня Николай. В его глазах появился азарт. – Где они?
Я растерялась, лихорадочно вспоминая, куда могла задевать эти проклятые диски… Судя по всему, они так и остались в кармане рабочего халата. По крайней мере, я не помнила, чтобы еще хоть раз держала их в руках.
Спустя пару минут я принесла три диска в пластиковых прозрачных коробочках. Как я и ожидала, они спокойно лежали в кармане моего скомканного рабочего халата. Из-за усталости и неожиданного появления квартиранта я так и не успела разобрать сумку, в которой лежал пакет с грязным бельем.
Николай буквально вырвал диски из моих рук.
– …«Limp Bizkit», «Sistem of a Down», «Papa Roach»… – Он быстро просмотрел названия и задумался.
– Ты эти группы слышал когда-нибудь?
– Что? – Николай с видимым трудом вынырнул из своих мыслей. – Группы? Да слышал пару раз… Если это, конечно, они.
– Что значит «если»? – удивилась я. – Написано же…
– На заборе знаешь что пишут…
– Ты считаешь, что на них может быть записано что-то другое, не музыка? – поинтересовалась я. – А что тогда?
– Все, что угодно. От плана переправки наркотиков через границу до точных координат места, где закопан клад пирата Джона Сильвера, – усмехнулся Николай.
– А мы с Таней думали, что на них музыка. Обычные диски… С чего вдруг у тебя такие мысли появились странные?
– Вполне возможно, – кивнул Николай. – Даже вероятнее всего.
– Как это? – растерялась я. – Ты же только что говорил, что все из-за этих дисков с Таней случилось…
– Если бы все было так просто, – вздохнул квартирант. – Если бы все дела решались в одно мгновение… К сожалению, эти диски всего лишь одна из версий… Мое предположение, понимаешь? Просто это первое, на что мы с тобой наткнулись, начав разбираться, что к чему… Скорее всего, диски действительно вполне безобидные. Сама подумай, если бы они что-то значили для их владельца, валялись бы они просто так без присмотра на полке вагона?
– Они выпали, наверное, когда хозяин какие-то другие вещи вытаскивал…
– Тем более. Ни один идиот не положит ценные вещи так, чтобы они могли запросто вывалиться. Согласна?
Я подавленно кивнула и внимательно посмотрела на собеседника. Меня вдруг насторожило то, с какой легкостью он манипулирует моим сознанием. Подумать только, за какие-то пятнадцать–двадцать минут сумел внушить мне кучу всяких вещей… Обо всем рассуждает так уверенно и рассудительно, что ему невольно хочется верить и слушаться его беспрекословно. Я так увлеклась этим импровизированным расследованием, что на какое-то время даже забыла о том, какая трагедия произошла с моей лучшей подругой. И потом, откуда такая заинтересованность моими делами? Я же видела, как загорелись глаза моего квартиранта, стоило ему услышать о дисках… И вообще, все несчастья и странности начали происходить в моей жизни именно тогда, когда я познакомилась с этим непонятным человеком. Видимо, в моем взгляде отразился такой откровенный испуг и замешательство, что Николай неожиданно улыбнулся.
– Не надо себе ничего придумывать, – с усмешкой посоветовал он. – Я, конечно, не подарок, не стану душой кривить, но к твоим проблемам ровным счетом никакого отношения не имею. Поверь на слово.
– С какой стати я, интересно, должна доверять первому попавшемуся человеку, к тому же так бесцеремонно влезающему в мои дела?
– Я могу и не вмешиваться, если тебе неприятно, – пожал он плечами. – Честно говоря, у меня в этом городе и своих дел по горло, так что, в принципе, мне есть чем заняться. Твоя история меня заинтересовала… Я даже сказал бы, заинтриговала… Но не более того. Если ты считаешь, что моя помощь тебе не требуется…
– Тебя слишком сильно заинтересовала, как ты говоришь, эта история. Мне непонятно, зачем тебе добровольно влезать во все это дерьмо? Тем более что оно может оказаться очень даже опасным, ты не можешь этого не понимать… Со мной ты познакомился только вчера, причем приятным это знакомство никак не назовешь… Татьяну ты и вовсе ни разу не видел… Что тебе от меня надо? Ведь ты не просто так появился именно сейчас и именно в моей квартире? Да?
От дурных предчувствий у меня просто похолодела спина.
– Честно? – Николай задумчиво посмотрел на меня. – Ты поверишь, если я честно тебе все расскажу? – Я подавленно кивнула, хотя была совсем не уверена, нужно ли мне слушать его признания. – Так вот. Я познакомился с твоим мужем совершенно случайно. На вокзале, где он стоял с табличкой в ряду многих других, предлагающих квартиры внаем… Вся моя вина перед тобой заключается в том, что среди алкоголиков и пенсионеров, из которых в основном и состоял этот ряд, я выбрал именно твоего благоверного, а не кого-то другого. Уж извини, что так получилось… Что еще? Ты хочешь, чтобы я съехал с твоей жилплощади? Да ради бога, хоть сейчас. У тебя и правда становится не слишком безопасно. Вчера сюда уже пытались проникнуть какие-то злоумышленники… Не дай бог, им снова взбредет в голову прийти к тебе в гости. Как-то не хочется заводить такие сомнительные знакомства… Пожалуй, ты права. Лучше мне в гостиницу переехать, да и тебе так спокойнее будет. Одной головной болью меньше. Правда? – Я снова автоматически кивнула. – Ну, вот и славненько. Все решили полюбовно. Так-то мне неудобно было женщину без помощи бросать, но раз ты сама просишь… Короче, я вещи собирать пошел.
Николай встал и, спокойно насвистывая, отправился в гостиную. Поразительно, но он опять с легкостью сумел внушить мне то самое чувство, которое, судя по всему, и хотел, – чувство стыда за сказанные мною в его адрес слова и плюс острое сожаление по поводу его ухода из этой квартиры и из моей жизни навсегда. Я торопливо поднялась и метнулась в гостиную. Николай неторопливо и сосредоточенно собирал вещи. Большая спортивная сумка, расстегнутая, стояла посреди комнаты, на диване возвышалась аккуратная стопка одежды.
– Тебе уже даже неинтересно, что записано на этих дисках? – примирительно спросила я.
– Интересно. Но я не привык насильно влезать в чужие дела. Ты права, меня это не касается… – не оборачиваясь, но вполне дружелюбно ответил он.
– Я не хотела тебя обидеть… Ты же понимаешь, какое сейчас смятение у меня в душе… Я не то что не знаю, кому верить, а даже дышать в полную силу и то боюсь. – Николай никак не отреагировал на мои слова, продолжая спокойно складывать в сумку рубашки. – Я даже представить не могу, что делать, если я останусь одна. – К глазам снова подступили предательские слезы. – Я очень боюсь. Сама не знаю чего. И от этого боюсь еще больше. Ну, ведь ты же мужчина, в конце концов! – Не видя с его стороны никакого отзыва, я в отчаянии выкрикнула: – Ты должен быть смелым и женщин защищать!
Мои последние слова все же заставили его обернуться.
– С ума сойти. Ты даже заметила, что я мужчина… Слава богу, а то я уж опасался, что перестал производить впечатление на слабый пол. Ты все это время смотрела на меня так, как будто я не мужик, а что-то вроде предмета интерьера…
– Не говори ерунды! – От досады я даже, кажется, слегка покраснела. – При чем тут это? Я о помощи тебя прошу, а не о том, о чем ты подумал…
– А откуда тебе знать, о чем я подумал? – Он хитро прищурился и улыбнулся. – Может, ты сама об этом подумала, а?
– Да кто тебе право дал… – Я не находила слов, чтобы выразить мое возмущение.
– Никто, – легко согласился он и, бросив в сумку свитер, подошел ко мне. – Мир?
– Мир. – Я опустила голову. – Прости меня, ладно?.. Я сама не знаю, что говорю… Мне очень тяжело сейчас.
– Понимаю, – неожиданно серьезно проговорил Николай и снова вернулся к своей сумке. Он задвинул ее ногой в угол за кресло и сел на диван. – Я знаю, как тяжело терять близких… Знаю. И знаю, как тяжело при этом оставаться наедине с самим собой.
– У тебя тоже кого-то убили? – тихо спросила я. – Друга? Или родственника? Давно?
– В таких делах понятия «давно» не бывает… – поднимаясь, ответил он. – Пойдем, что ли, и правда посмотрим, что за музыка записана на этих твоих дисках…
– Они не мои, – поежилась я. – И я не знаю, как их можно посмотреть… Мой музыкальный центр только обычные CD принимает, а на этом написано MP3.
Николай взял в руки один из дисков, осмотрел со всех сторон и пожал плечами:
– Элементарно. На компьютере можно послушать. У тебя есть компьютер?
Я отрицательно покачала головой:
– Зачем проводнице компьютер?
– Тоже правильно. Тогда узнать, что записано на дисках, будет сложновато.
– Может, в салон какой-нибудь сходить?.. Ну, где детишки играют в стрелялки разные… – нерешительно предложила я. – Там компьютеров полно.
– Думаю, и без этого обойдемся. – Николай снова вытянул из-за кресла сумку и достал из нее черный блестящий ноутбук. Открыл крышку, нажал пару кнопок, и экран приветливо засветился. – Давай-ка сюда твое сокровище.
– Они не мои! – снова повторила я, послушно протягивая Николаю диски.
Блестящий кружок мгновенно бесшумно исчез во внутренностях ноутбука, после чего на панели замигали веселые зеленые огонечки. Через несколько секунд динамики буквально взорвались громкой агрессивной музыкой. Николай поморщился и торопливо убавил звук.
– Ну вот. Что и следовало ожидать. Обычная музыка… – разочарованно протянула я.
– Я не стал бы утверждать это на сто процентов, – не отрываясь от экрана, заявил Коля. – Посмотри вот на это.
На экране ноутбука начали появляться стройные ряды каких-то палочек, галочек, кружочков, квадратиков и треугольников.
– Ну и что? – пожала я плечами. – Ерунда какая.
– Не скажи. – Голос собеседника звучал крайне серьезно. – Посиди-ка молча пару минут, мне подумать нужно.
Я настороженно замерла, с тревогой наблюдая, как проворно и умело бегают по клавиатуре пальцы Николая. Через несколько минут благодаря его манипуляциям с кнопками странные геометрические фигурки на экране вдруг превратились в столбики цифр, таблички, схемы. Я с удивлением отметила про себя, что диск, кроме музыки, заполнен какой-то бухгалтерской документацией. Николай торопливо прокручивал страницу за страницей, но ничего, кроме смет, отчетов и накладных, мы с ним не увидели. Два других диска, в принципе, мало чем отличались от первого.
– Вот такая вот история, – вынимая из ноутбука последний диск, объявил Николай. – Обычный диск, но с небольшим секретиком. Если ты его вставишь в магнитолу или проигрыватель, ничего, кроме музыки, не услышишь. А на компьютере вылезает второе дно…
– А как это… Я не понимаю.
– Ты технологию имеешь в виду? Так ничего сложного, элементарно для специалиста. А тут и не особо умный кто-то работал. Зашифровали так примитивно, что я за пять минут подобрал код. Дилетанты.
– И стоило так заморачиваться ради каких-то накладных, – вздохнула я.
– Ждала чего-то другого? – с улыбкой посмотрел на мое разочарованное лицо Коля. – Шпионских донесений и схемы конструкций самолетов будущего? А может, список резидентов американской разведки в Европе?
– Не смешно, – расстроенно буркнула я. – Похоже, эти диски и правда имеют ценность только для того, кто их посеял… А мы снова в самом настоящем тупике.
– Считаешь, что за бухгалтерскую отчетность никто убивать не пойдет? – усмехнулся Николай.
– А ты думаешь, что… – живо ухватилась я за его слова.
– Да ничего я не думаю, – с досадой отмахнулся он. – Посмотри, диски явно не лицензионные, левые, что называется. Может, кто-то просто решил сэкономить и записал музыку на уже использованных дисках, ставших ненужными. Непонятное, конечно, всегда настораживает, а уж в данной ситуации и подавно… Не будем пока делать окончательных выводов. Знать, что эти люди ищут, конечно, было бы совсем не лишним, но для нас с тобой, в принципе, не это самое главное. Нам нужно найти того, кто ищет…
– Ты меня совсем запутал. – Я потерла ладонями виски. – Я уже совсем соображать перестала, что нам нужно… Мне плевать на то, кто и что ищет… Мне дела до этого нет. Сейчас меня интересует только один вопрос – кто убил Таню. Мне даже все равно за что. Я хочу знать, кто это сделал.
– Но тебе же сказали, что ее муж признался в убийстве, – с легким удивлением посмотрел на меня Николай. – Что еще ты хочешь знать?
– Я не уверена, что это сделал Володя. Вернее, даже наоборот. Я уверена, что он этого не делал.
– Но тогда зачем признался?
– Признание штука такая, что с ней поспорить сложно… Но если человек в состоянии нервного шока твердит, что он виновен в смерти жены, это еще не означает, что он ее убил. Всю его душу заполняет чувство горя и чувство вины…
– В чем? Если убийца не он, то в чем может быть его вина?
– Да в чем угодно… Он оставил ее одну. Заставил ее встречаться с кем попало. Не смог ее защитить… Да в том, наконец, что он жив остался, а ее больше нет… Ты же должен понять. В первые моменты после утраты близкого человека нас прежде всего мучает сожаление о том, что мы могли бы, но не успели для него сделать, что не успели сказать, что обидели незаслуженно, а попросить прощения все как-то было недосуг… Мы локти кусать готовы, но поправить уже ничего нельзя… Тосковать и скучать мы начинаем намного позже. А первое чувство, которое обрушивается на нас в момент страшного известия, – это как раз ощущение вины.
– Возможно, ты и права… – задумчиво потер мочку уха мой квартирант. – Если бы я не знал, что ты проводница, то подумал бы, что ты, по крайней мере, психолог…
– Всем нам однажды приходится становиться психологами… – проворчала я.
– Но не у всех получается. – Николай еще раз внимательно глянул на меня и спросил: – Значит, ты твердо уверена, что Владимир убить не мог?
– Убить может каждый человек, – слегка поморщилась я. – Но этого убийства Володя совершить не мог.
– Почему?
– Ну, я же психолог, сам говорил, – усмехнулась я.
– Так и объясни, раз психолог, – серьезно попросил Николай. – Мне интересен твой взгляд на эту проблему.
– Правда? Но ведь это всего лишь взгляд простой проводницы. – Он промолчал. – Понимаешь, убийство – это такая штука, от которой никто из нас не застрахован. Ни ты, ни я. Убить человека ведь очень просто. Ткни ему пальцем в глаз, и все… Или спящему горло перережь… Что в этом сложного?
– Но сделать это не каждый сможет… – закуривая, хмуро заметил Николай.
– В том-то и дело. В нормальном состоянии этого не может сделать никто. Ну, я не беру в расчет всякие психические отклонения. О них разговор особый… Но каждый человек может быть поставлен в такую ситуацию, когда он должен будет убить. Или даже захочет убить. У каждого этот порог свой. Индивидуальный. Одна девушка не смогла стерпеть обиду от того, что ее публично ударили по лицу. Просто ударили и все, слегка. Она за это облила обидчика серной кислотой. А другая десять лет терпеливо сносила побои и издевательства мужа. Залечивала синяки, но ни разу не смогла поднять на него в ответ руку, хотя он, избив ее, валился спать мертвецки пьяным и становился перед ней совершенно беззащитным. Но и она все же убила его. В тот момент, когда он первый раз начал избивать ее ребенка… Мужчины более импульсивны, хоть и считается, что все как раз наоборот… Они часто по делу и не по делу размахивают кулаками, хватаются за разные тяжелые предметы… Но только в отношениях между собой. Когда же дело касается женщин, то если мужчина считает для себя возможным ударить ее, то тут уж он предпочитает действовать исключительно голыми руками. Это должно унизить женщину, показать, кто в доме сильный, кто хозяин. Это одна из форм самоутверждения. К ней прибегают тогда, когда больше нечем блеснуть и показать свое превосходство. Поэтому силой обычно пользуются мужчины слабые, плохо зарабатывающие, алкоголики или импотенты… Теперь о Петрове… Убить Таню Владимир, в принципе, мог. Если бы она умерла, ударившись обо что-то, я смогла бы поверить, что муж ее толкнул, она не удержалась и неудачно упала. Допускаю, что он мог ударить ее в ответ на какие-то особо обидные слова или насмешки… В конце концов, он мог ее с кем-нибудь застать. Но специально взять в руку что-то тяжелое и стукнуть по голове… Это совершенно не вписывается в его психологический портрет. По крайней мере, я не могу такого даже представить. И второе. Меня удивило, что он вызвал милицию только на рассвете. А ведь случилось убийство, насколько я понимаю, часов за двенадцать до этого, как минимум… Он что, все это время сидел рядом с трупом? Если уж он так хладнокровно себя повел, то почему просто не ушел? Зачем сознался сразу же?
– А может, она умерла не сразу. Может, он ей помочь пытался?
– Он тогда вызвал бы скорую, – твердо ответила я. – Володя рисковать Танькиной жизнью не стал бы, даже чтобы скрыть свой поступок… Убийца не он. Ты мне веришь? – Я с надеждой посмотрела на Николая.
– Еще бы. Такую лекцию прочитала. Как я могу сомневаться в твоей интуиции?
– Не смейся. Если хочешь, называй это интуицией или любым другим мудреным словом, но я уверена, что права. И теперь Володю нужно спасать. Раз уж я Таню не смогла спасти, так хоть ее мужу попытаюсь помочь. Милиция теперь вряд ли будет всерьез этим делом себе голову забивать. Подозреваемый сознался. Считай, убийство раскрыто. Но я так просто не успокоюсь. Я хочу посмотреть в лицо этому гаду и узнать, во что он оценил Танькину жизнь, на какие весы ее ставил, с чем сравнивал…
– Слушай, а как тебя в поезд занесло? – неожиданно поинтересовался Николай. – Поделись, раз уж мы с тобой теперь что-то вроде компаньонов… единомышленники, одним словом…
– Так же как тебя в мою квартиру занесло. Так и меня на железную дорогу. Тем же ветром, – хмуро ответила я. – Попутным. – Я уже раскаивалась в своем искреннем порыве. Этот человек не вызывал у меня доверия. Он явно что-то скрывал. Скорее всего, это действительно не имеет ко мне абсолютно никакого отношения, но тайна всегда настораживает и даже отчасти пугает…
– Ну, если так… – озадаченно протянул Николай. – Тогда спрашивать больше не буду. Раз тебе неприятно…
– А что приятного, когда тебе в нос тыкают, какая у тебя работа не интересная да не престижная… второсортная, одним словом, работенка. Человеку с мозгами там и делать-то нечего. Так?
– Я этого не говорил… – смутился он.
– Но думал, – отрезала я.
– Да мне, собственно, все равно, где ты работаешь…
– Знаю, – перебила я. – Мне тоже все равно, где ты работаешь. Главное, чтобы наши пути не пересекались на профессиональной почве. Я права?
На мгновение мне показалось, что в глазах квартиранта мелькнул испуг. Потом он широко, удивительно искренне улыбнулся и произнес:
– Безусловно. Ты к капитану на свидание не опоздаешь?
– Подождет. Я сначала съела бы что-нибудь. Чувствуется, день не из легких предстоит, не уверена, что будет время пообедать нормально. Как думаешь, Таню долго в морге продержат? Уже сегодня надо начинать о похоронах хлопотать или подождать придется?
– Придется подождать. Дня три-четыре в лучшем случае, а то и больше… Пока экспертизу проведут, вскрытие…
– Хватит, – резко прервала я его пояснения. – Не нужно подробностей. Я даже думать об этом боюсь… Вообще, я как-то странно себя ощущаю…
– Странно? – удивился Николай. – Болит что-то? Голова кружится?
– Нет. Меня удивляет то, что я совершенно спокойна. Убили самую близкую мою подругу, практически единственную… как к этому делу я причастна, вообще еще не понятно, возможно, и ко мне убийца пожалует… а я почти не волнуюсь. Неужели это валерьянка на меня так подействовала?
– Конечно нет, – усмехнулся он. – Валерьянка тут ни при чем. Просто ты делом занята. Ты смогла справиться с ситуацией и направить свой ум и свою энергию на поиски человека, который виноват. Твой мозг целиком занят этим. Тут не до волнений.
– Я же серьезно говорю, – обиделась я.
– И я серьезно. Тебе повезло, что ты чем-то можешь помочь… Честное слово. Да и вообще, мое представление о тебе, видимо, раньше было далеким от действительности… Я думал, ты просто женщина. В меру слабая, в меру вздорная, бесспорно красивая… Ну, в принципе и все.
– А я не такая?
– У тебя есть характер. Есть ум. И в тебе есть загадка.
– Тебя это привлекает?
– А разве может быть по-другому?
– Хочешь еще одну лекцию прослушать? О подсознательных предпочтениях мужчин и женщин.
– Не сейчас. – Николай остановился в шаге от меня и, засунув руки в карманы, уставился мне в глаза. Потом перевел взгляд куда-то ниже. Помолчал немного и спросил: – Ты почему с мужем развелась? Вроде симпатичный парень с виду…
– Он мне изменил, – коротко и невозмутимо сообщила я, не двигаясь с места.
– А ты, значит, простить этого не смогла? – то ли сказал, то ли спросил Николай.
– Зачем? – с недоумением пожала я плечами. – Если ему нравится кто-то другой… Его дело, с кем спать.
– Справедливо. Но ведь ты же его любила, наверное. Как с этим быть?
– Любила. Вернее, думала, что любила… Даже не так. Я любила того человека, который мне нравился и был тем, кого я любить могу. А оказалось, что я просто ошиблась. Вадик другой человек. Ну, не тот. Он просто сильно похож на моего внешне. А этот мне безразличен. Все просто.
– Да уж, – усмехнулся Николай. – Проще не бывает. Хотел бы я знать, что ты думаешь обо мне, кем себе представляешь…
– Правда, хочешь? – Он заинтересованно кивнул. – У меня пока твердого представления нет… В принципе, ты мне нравишься. Я даже, когда-нибудь потом, вполне могла бы в тебя влюбиться… Может быть, хотя и вряд ли… Вообще, меня такой тип мужчин всегда привлекал. Решительный, независимый, умный, красивый…
– Искренний, отзывчивый… – с улыбкой подсказал Коля, заметив, что я запнулась.
– С этим я не торопилась бы, – спокойно возразила я. – В этом вопросе мне еще нужно разобраться… Но в тебе безусловно есть доброта и даже некоторые признаки рыцарского благородства.
– Правда? – рассмеялся он. – Вот бы не подумал! Я рад. Рад, что нравлюсь тебе. Ты мне тоже.
– Считаешь, теперь нам легче будет общаться?
– Я не психолог, откуда мне знать. Но мне все больше этого хочется.
– Чего именно? – Теперь уже я с подозрением уставилась на него.
– Общаться. Общаться. И еще раз общаться. Как говорил дедушка Ленин.
– Он говорил – учиться, – поправила я.
– Тоже правильно. Учиться общаться тоже полезно. Но мы вроде уже все умеем… – Николай подошел вплотную и неожиданно крепко прижал меня к себе. – Поделимся знаниями?
– Прямо сейчас?
– А чего откладывать? Я этого хочу, и ты, надеюсь, не против. Кто знает, как там все потом сложится… Жизнь штука непредсказуемая.
Я отстранилась и задумчиво посмотрела на него. Привязать парня к себе покрепче сейчас было бы совсем не лишним… А близость не самый худший для этого способ, тем более что он и правда весьма симпатичный и так этого желает… Но заниматься любовью в такой день… Эта мысль показалась мне настолько кощунственной, что я даже слегка поморщилась, словно от зубной боли… В глазах Николая мелькнуло бешенство.
– Сейчас не смогу, – искренне призналась я. – Таня там лежит в холоде… а я тут буду…
– Извини, – глухо протянул он и отошел к окну. – Я не подумал…
– Давай не будем больше говорить об этом, ладно? – попросила я. – Не будем ставить друг друга в неловкое положение.
– Что ты планируешь предпринять дальше? – Николай довольно быстро справился с эмоциями.
– Не знаю. Мне до этого ни разу не приходилось заниматься чем-то подобным… Я даже не знаю, с чего нужно начинать.
– Расследование обычно с версий начинают, – подсказал Николай, вытаскивая из пачки очередную сигарету. – Сначала тщательно их продумывают, а потом начинают проверять, что в них совпадает с известными фактами, а что нет…
– Но как я могу придумать хоть одну версию, когда понятия не имею, что вообще могло произойти. И фактов никаких еще нет…
– Как же нет? Есть нападение, похищенный планшет, разгромленный вагон… Фактов полно. Другое дело, что их пока не к кому и не к чему прицепить… Тогда давай начнем с другого конца…
– С какого еще конца? – устало вздохнула я. У меня в голове опять начиналась путаница от всего этого словоблудия. Такое ощущение, что в течение последнего часа мы с квартирантом только и делаем, что соревнуемся в осведомленности. Я ему лекции по психологии читаю, он мне – по криминалистике.
– Да с любого. С погрома в вагоне твоей подруги… Как ты считаешь, зачем это было нужно и кто это мог сделать?
– Смеешься, что ли? – с досадой отозвалась я. – Ты сам-то на эти вопросы какой ответ желаешь услышать?
– Не сейчас, – спокойно пояснил собеседник. – А когда ты немного поразмышляешь… К примеру, могли это сделать личности без определенного места жительства?
– Зачем им? – пожала плечами я. – Они украли бы матрасы, одеяла или стаканы… Могли бы спать в вагоне завалиться. Там тепло. Но тратить силы на вспарывание матрасов им вряд ли пришло бы в голову. Они в основной своей массе люди вполне адекватные. Просто несчастные. Погром – это скорее почерк банды наркоманов…
– Значит, ты подозреваешь, что это действовали наркоманы? – с азартом подхватил мою мысль Коля.
– В принципе, я так сначала и решила… Если бы не одно но… Наркоманы не выбрали бы для этой цели вагон, рядом с которым всю ночь горел свет и веселились пьяные мужчины. Зачем рисковать и нарываться на неприятности? В составе еще полным-полно вагонов, кроме Таниного… Да там в резерве вообще десятки поездов бок о бок стоят. Конечно, если бы они были уверены, что наши алкаши не выйдут из штабного вагона, то риска не было бы… Но они не могли этого знать наверняка…
– А кто мог знать?
– Тот, кто пил с ними вместе. А их было всего трое: техник, электрик и Игорек Афонов… Начальник поезда приехал под утро, когда уже все спали…
– Значит, у нас есть целых четыре подозреваемых? – удовлетворенно потер руки квартирант. – Удобно, черт возьми, иметь дело с психологом…
– Ты смеешься, что ли? Зачем кому-то из них бить посуду у своего же коллеги…
– Не спеши, – нетерпеливо остановил он меня. – Это уже вопрос второй. Мы до него попозже дойдем. Сначала поразмысли, кто из четверых мог это сделать? Психологически и практически. Я тоже подсказал бы что-нибудь дельное, но, сама понимаешь, ни одного из этих ребят никогда не видел. Какие они? Давай по порядку.
– Ну, начнем, к примеру, с Игорька… Афонов Игорь… Иванович, кажется. Да, Иванович. Двадцать восемь лет. Хронический алкоголик. Пьет лет с пятнадцати. Малообразованный, безответственный. Больше сказать о нем нечего. Разгром устроить вполне мог. Не по злобе, а в момент белой горячки, к примеру… Но горячки у него в ту ночь, видимо, не было. Он собственным ходом успел убраться восвояси еще до наступления утра. Значит, был вполне адекватен. Что для него, в принципе, не просто необычно, а даже дико. Чтобы Игорек сам остановился во время выпивки и ушел домой, оставив на столе недопитую бутылку, – это, как говорится, фантастика. Дальше Юра. Вернее, Жаров Юрий Алексеевич. Электриком числится в бригаде. Про него сказать что-либо определенное трудно. Скользкая личность. Ему тридцать два, кажется, семьи нет и никогда не было, да он, похоже, к этому и не стремится особо. Всю жизнь мотается из стороны в сторону, работал сторожем на складе, вахтером, охранником, теперь вот электриком в нашем поезде устроился… Как видишь, должности в основном выбирает необременительные, не требующие особенных вложений сил и энергии. Насчет алкоголя слабоват, но не так, конечно, как Игорек Афонов. В рейсе практически никогда пьяным не бывает… Ну, если только слегка выпимши, да и то редко. Вообще, он человек неответственный, много болтает, даже посплетничать с девчонками не брезгует иной раз, косточки знакомым перемыть. Любопытный жутко и приставучий, как банный лист. Сказать о нем что-то более конкретное не могу, понять, что у этого парня на уме, вряд ли кто сможет, а снаружи он почти всегда улыбкой сверкает. «Искренней» до приторности. А смог ли бы он погром учинить в Татьянином вагоне, сказать еще труднее. Если бы ему это было нужно по какой-то причине, то, скорее всего, сделал бы это не задумываясь. К тому же это он подбил ребят остаться в вагоне на ночь, якобы справлять его день рождения, хоть на самом деле он у Юры месяца через два будет, не раньше. Вчера я не придала этому значения, решила, что мужики просто повод нашли выпить и придумали такое незамысловатое объяснение, чтобы Хоттабыч не ругался особо, но сегодня поведение электрика кажется мне подозрительным. Он постоянно крутился в Татьянином вагоне во время уборки и вчера все о чем-то меня расспрашивать пытался. Хотя, если быть до конца честной, он всегда пристает с глупыми вопросами… Ладно, про Юрика пока хватит. Теперь Анатолий Гусев. Отчества не помню, но оно нам с тобой без надобности в общем-то… Его Хоттабыч техником назначил, а если по-простому сказать – своим заместителем. Толе всего двадцать четыре года, но внешне он на все тридцать пять тянет без вопросов. Такой солидный, крепкий, немногословный… лицо серьезное постоянно. Его, в отличие от тридцатидвухлетнего Юрика, парнем назвать как-то язык не поворачивается, ей-богу. Афанасий Петрович не зря его своим замом назначил, Толик человек положительный. Интересуется всем на свете. И наукой, и искусством, и медициной… короче, личность разносторонне развитая, только поверхностная… Знания он в основном черпает из развлекательных журналов и газет, которые в ларьках на вокзале продают… Ну, знаешь, рубрики есть типа «А знаете ли вы, что…» или «Удивительное рядом…». Их вместе с кроссвордами обычно печатают или с телевизионной программой. Пьет по меркам нашего проводницкого братства до безобразия мало и достаточно редко. Я бы сказала, только по поводам. Ну там, праздники, юбилеи разные, дни рождения… На мой взгляд, он очень скучный и занудный мужик, дотошный до безобразия, но вроде порядочный. По крайней мере, представить Анатолия, ночью потрошащего матрасы в Татьянином вагоне, я не могу, хоть убей. Хотя и против него тоже есть ряд отягчающих обстоятельств. Во-первых, когда я утром, вернее, уже днем приехала к поезду, Толик еще спал, что вообще-то странно. Напиться до такой степени, чтобы отсыпаться дольше всех, он явно не мог, я уже говорила, что он всегда знает в этом деле меру. А заставить его выпить больше нормы, если он этого не хочет, практически невозможно, так что сразу же возникает резонный вопрос: чем он занимался ночью, если поднять его с полки не смогло даже внеплановое появление начальства? Да и вообще, одно то, что он остался ночевать в вагоне после прибытия из рейса, уже странно. У него, в отличие от большинства в нашей бригаде, есть не только жена, но и двое маленьких детей, которым он обычно подарки и сладости разные покупает на станциях. Согласись, семейному человеку более естественным было бы торопиться домой, а не в вагоне с мужиками пьянствовать. Они и раньше после рейса время от времени отмечали разные события, но Анатолий, для приличия посидев пару-тройку часов, потом всегда домой уходил. Конечно, возможно, все объясняется просто: он действительно перебрал в эту ночь, к примеру, или с женой поссорился, потому и домой не спешил. Я так и подумала вчера, но сегодня опять же и его поведение мне тоже кажется ненормальным… И Афанасий Петрович странно повел себя… Обычно он не практикует проверку вагона с утра пораньше на следующий день после приезда. В день прибытия – это да, это святое. Он ни за что домой не уйдет, пока не убедится, что все вагоны убраны, белье и деньги сданы, все акты подписаны… До самой ночи может в поезде проторчать, если что-то не ладится или ремонтников вызвали. Но на утро следующего дня на моей памяти он приезжал только пару раз, не больше, да и то если необходимость в этом была неотложная. А вчера ничего подобного не было.
– Прекрасно… – внимательно выслушав мой рассказ, задумчиво протянул Николай. – Какие выводы из всего этого можешь сделать?
– Все четверо могли приложить руку к разгрому Танькиного вагона, – послушно ответила я. – Как я и предполагала, яснее от моих рассуждений ситуация не стала…
– Не спеши, – усмехнулся мой собеседник. – Это ведь только часть картинки. Теперь сопоставь ее с другой половиной. Кто из этих четверых мог убить твою подругу?
Я похолодела. За всеми рассуждениями и умными выкладками я как-то отвлеклась от основной цели нашего импровизированного расследования.
– Никого из них не могу представить в роли убийцы… – побледнев, прошептала я и прижала ладони к щекам. – Я не могу обвинять людей, не имея ни малейших доказательств…
– Это эмоции, – спокойно перебил меня Николай, доставая из пачки очередную сигарету. – Я по существу хочу твое мнение услышать. Насколько я понял, чисто физически побывать в квартире твоей подруги легче всего было этому вашему алкоголику… Игорю, кажется. Предположим, пошуровав в вагоне и ничего не найдя, он отправился к Татьяне… Давай-ка поточнее со временем разберемся. Когда и от кого ты узнала о погроме?
– Утром. Таня позвонила и сказала, что нужно ехать убираться в вагоне…
– А ей кто сообщил?
– Ей начальник, тоже по телефону…
– Значит, так. Если приблизительно по времени раскидать, то мы получаем такую картину… Утром, неизвестно точно, в котором часу, но предположительно рано, начальник приезжает к поезду, там уже все поломано и разбросано. Алкоголика как ветром сдуло, а двое других собутыльников спокойно спят в вагоне. Этот ваш Хоттабыч звонит Татьяне и велит ей приехать. Она быстро собирается, но выйти из дому так и не успевает… Все ясно. Самый очевидный кандидат в убийцы – алкаш.
– Игорь? – ахнула я. – Никогда бы не подумала… Да он ни о чем, кроме бутылки, и думать-то не умеет… Он может подраться, к примеру, стекла побить в пьяном угаре… Но чтобы пойти и преднамеренно убить… Да еще и продумать все, весь вечер трезвым просидеть… Не вяжется это как-то с Афоновым… ну хоть убей… Хотя, конечно, ты прав, остальные вроде никак не могли успеть и там и тут одновременно оказаться…
– Ну, это только на первый и весьма поверхностный взгляд, – снисходительно посмотрел на меня Николай. – У всех остальных тоже было возможностей предостаточно…
– Но как же…
– А так же! Кто, к примеру, мешал вашему электрику быстренько смотаться туда и обратно, пока озабоченный начальник по поезду бегал? Или возьмем техника… Я совсем не уверен, что кто-то усиленно оберегал его крепкий и спокойный сон. Может так статься, что какое-то время его вовсе в купе не было… Эти двое слегка посообразительнее первого алкоголика, поэтому постарались хоть какое-то подобие алиби себе состряпать…
– Слушаю тебя, и мурашки по спине бегать начинают… – зябко поежилась я. – Все запутывается еще сильнее… Ладно хоть Афанасий Петрович вроде выпадает из подозреваемых…
– Отчего же такая честь? – усмехнулся квартирант. – Он вполне может оставаться в компании этих троих…
– Но он не успел бы туда-обратно сбегать. Это тебе не Юрка и не Толик. Как только начальник появляется в поезде, он постоянно на виду… Такое долгое отсутствие, причем сразу после приезда, никак не могло остаться без внимания. Он не стал бы так рисковать. До Татьяниного дома совсем неблизко…
– Совершенно с тобой согласен, – кивнул Николай. – Только он ведь мог сначала с твоей подругой встретиться, а уж потом в резерв ехать…
– Но он же звонил ей из поезда, когда разгром увидел… – совсем запуталась я.
– Это он так сказал? Да если он сам все это в вагоне натворил, то ему совсем не нужно было приезжать, чтобы узнать о безобразии… Он мог позвонить хоть из ее подъезда, а потом и в гости зайти…
– Зачем?
– Что зачем? – не понял собеседник.
– Зачем ему звонить понадобилось? Просто зашел бы и убил, без шума и паники. Тогда Таньки могли бы до следующего рейса вообще не хватиться, и уж на Юрьева-то точно никто не подумал бы.
– Справедливо, – задумчиво посмотрел на кончик сигареты Николай. – Но только, чтобы ответить на этот вопрос, нужно вернуться в начало. Понять, что искали и зачем… Этого мы пока не знаем. Так что давай в психологические дебри углубляться не будем, а рассмотрим только технические возможности.
В этот момент тишину квартиры взорвал оглушительный телефонный звонок. Я вздрогнула и растерянно посмотрела на Николая. Поднимать трубку мне отчего-то было страшно. Квартирант резко затушил сигарету и решительно направился в прихожую к аппарату. Вернулся он буквально через минуту.
– Звонит следователь, – коротко сообщил он. – Мы с тобой так увлеклись психологическими беседами и рассуждениями, что совершенно забыли о времени. Он ждет тебя в отделении для допроса и просит провести опознание…
– Мне что, в морг ехать придется? – побледнела я.
– Видимо, – кивнул Николай. – Так что сказать капитану?
– Скажи, что сейчас подъеду. – Я отвернулась к окну, чтобы Николай не заметил, как у меня задрожали губы. Я очень сильно боюсь мертвецов. Глупо, наверное… что они могут сделать нам, живым… но я ничего не могу с собой поделать.
– Капитан Кравцов просил поторопиться. – Квартирант положил трубку и снова вернулся в гостиную. – Что с тобой? – Вероятно, я выглядела так, что Николай просто не мог не заметить моего состояния. – Ты бледная, как простынь, и вся дрожишь…
– Ничего страшного. – Усилием воли я постаралась взять себя в руки. – Просто не по себе стало, как Таню в морге представила… – Мне стало настолько нехорошо, что я почти без сил опустилась в кресло и закрыла лицо руками. – Я не уверена, что смогу выдержать посещение морга…
– Хочешь, я с тобой поеду? – тяжело вздохнул Николай.
– У тебя и своих дел, наверное, достаточно… – Мои возражения прозвучали настолько вяло, что квартирант даже не счел нужным их опровергать. Просто посмотрел на меня и еще раз вздохнул:
– Веселая поездка получается… Посещение морга в планы моей командировки уж точно не входило… Но отправить туда тебя одну, особенно в таком состоянии, я по-любому не могу. Совесть не позволяет… Иди собирайся, я сказал Кравцову, что минут через тридцать ты будешь у него.
