Глава 2
Ранним утром следующего дня к перрону Ленинградского вокзала подошел поезд. Лена вышла из вагона в числе последних пассажиров. Она нарочно дождалась, когда проход опустеет – ведь ей нужно было одновременно тащить и сумку, и ребенка. Мальчик еще не проснулся, щурил глаза, пытался тереть их кулачками и хныкал:
– Мама, спать хочу!
Она вела его за руку, а в другой руке тащила сумку. Остановилась на платформе, огляделась по сторонам, мысленно подсчитала деньги в кошельке. Их было немного – только пару дней питаться да на обратный билет… Инна ее не встретила, впрочем, она и не обещала. Сказала, что помешает работа, она сильно устает… Кем работает Инна? Кем вообще способна работать такая избалованная девушка, как она? Лена недолго занималась этим вопросом – схватила и потащила Сашку и сумку к метро. Она больше не слушала капризного хныканья. По Кольцевой линии доехали до станции «Курская» и сделали пересадку. Теперь они все больше удалялись от центра. В вагоне было по-утреннему тесно, Сашку кто-то придавил, он громко захныкал. Лена не смотрела на него, она разглядывала свое отражение в темном оконном стекле, вагона. Двадцать три года. Приятные мягкие черты лица, гордая посадка головы, длинные, разбросанные по плечам волосы, которые она красила в цвет красного дерева. В стекле не видно выражения серых глаз, но Лена знает, что они, должно быть, сейчас злые… Еще бы! Есть вещи, которые не проходят даром никому…
– Мама, пи-пи…
– Ну вот, – устало сказала она, наклоняясь к сыну. – Другого момента не мог выбрать? Где теперь наш горшок? Потерпи чуточку, сейчас приедем.
– А мы к папе приедем?
Эти наивные черные глаза с хитрецой в глубине, этот трогательный носик-крючок, эта робкая улыбка… Лена покусала ненакрашенные губы и тоже улыбнулась:
– Мы едем к тете Инне. Запомнил? Тетя Инна. Она нас ждет.
– Пирог испекла? – поинтересовался Сашка.
– Откуда я знаю. Может быть, испекла. Потерпишь еще полчасика?
– Ладно, – вздохнул мальчик. – Потерплю полчасика.
И стал откручивать пуговицу на кофточке. Им уступили место, Лена села, придвинула сумку к ногам, взяла Сашку на колени и, вдыхая запах его курчавых волос, снова задумалась. Мысли были горькие, и она так ушла в них, что едва не пропустила нужную станцию. Они вышли на «Первомайской». Лена достала из кармана джинсов бумажку с адресом. Оказалось, что ехать никуда не надо – дом Инны был совсем рядом. Она снова подняла сумку, подхватила Сашку и из последних сил двинулась в нужном направлении.
Инна открыла дверь в белом махровом халатике, едва прикрывающем верхнюю часть бедер, и Сашка сразу обалдел от такой красоты – открыл рот и вытаращил глаза. Ничего подобного он до сих пор не видел.
– Ленка! – завизжала Инна, обнимая подругу.
– Привет… – Лена поцеловала ее в щеку и отодвинулась. – А это мой арабский принц.
– Хорошенький. – Инна потрепала его по голове. Сашка доверчиво смотрел на нее снизу вверх и улыбался, не решаясь от смущения вымолвить ни слова. – Устала? Спать будешь или кофе пить?
– Сначала надо Сашку сводить в одно место.
Ванная у Инны была потрясающая. То есть в самом интерьере ванной не было ничею шикарного, но какие пушистые полотенца разных цветов, какой набор кремов и шампуней, какая гора дорогой косметики на зеркальных полочках… Рядом с зеркалом на подставке красовался фен последней модели. Лена подсчитала, что на сумму, в которую он обошелся Инне, она с Сашкой могла бы питаться полмесяца. Сашка тоже вертел головой, рассматривал эти чудеса и пытался все потрогать своими цепкими смуглыми пальчиками.
Они вышли из ванной, и Инна прокричала с кухни:
– Идите сюда! Я сварила кофе!
– Ты здорово устроилась, – пробормотала Лена, усаживая Сашку за стол и садясь рядом. – Снимаешь?
– Конечно, – фыркнула Инна. – Я бы устроилась еще лучше, если бы квартира была моя Снимаю за бешеные бабки. Потому что вся мебель хозяйская, и рядом с метро, и телефон есть…
– Сколько платишь?
– Триста пятьдесят долларов в месяц Нравится цена?
– Нет… – Лена покачала головой – Я таких денег давно в руках не держала.
– Н-да? – Инна пытливо осмотрела ее. – Ладно, поговорим. Сашка, кушай булочки!
Мальчик ел, запивал сдобу молоком и клевал носом Он не смог выспаться в плацкартном вагоне – всю ночь соседи играли в карты и громко разговаривали да еще где-то плакал грудной ребенок. Лена тоже была как выжатая, у нее болела голова, но после чашки настоящего крепкого кофе все как рукой сняло Она вздохнула свободнее и потянулась за сигаретами. Девушки закурили. Сашка заморгал глазами и хитренько сказал матери:
– Куришь, да? А вот я бабушке скажу!
– Сейчас пойдешь спать! – процедила Лена. – Инна, где его можно положить?
– А пусть ложится рядом с невестой, – весело ответила Инна. – Пошли!
В комнате стоял оранжевый сумрак – занавески были задернуты. В углу на широкой постели спала, раскинувшись, девочка – совсем крохотная, белокурая, кудрявая… На вид ей было года полтора.
– Какая лапушка… – тихо сказала Лена. – Как ее зовут?
– Оксана… – прошептала Инна. – Хорошенькая, верно? Блондинка в меня… Нравится тебе невеста? – обратилась она к Сашке.
Тот завороженно кивнул, не сводя глаз с девочки.
– Смотри, влюбился! – прыснула Инна. – Горячая кровь, восточная… Гляди не трогай мою Ксюшу! – шутливо пригрозила она Сашке. – Лен, раздень его и положи рядом. Я тебя на кухне подожду.
Сашка заснул почти сразу – он слишком устал, чтобы, как всегда, покапризничать перед сном, попросить сказку, попить – словом, потянуть время.
Подруги закурили и теперь могли неторопливо беседовать и рассматривать друг друга. Лена сразу обратила внимание на то, как прекрасно выглядит ее подруга. Инна и раньше казалась ей очень привлекательной: высокая, стройная блондинка с узкими зелеными глазами, пухлыми губами и своеобразным носом – мать ее была грузинка. С тех пор как они расстались, Инна еще похорошела, кожа светилась здоровьем и свежестью, на щеках играл нежный румянец, все тело покрывал ровный красивый загар, словно девушка только что вернулась с моря.
– Ты здорово выглядишь… – признала Лена. – Где отдыхала?
– Нигде, – засмеялась та. – Это я хожу в солярий, на загар, два раза в неделю.
– Боже мой! Так ты стала богатая? Квартира, солярий, шикарная косметика…
– Совсем нет. – Инна пожала плечами. – Работа обязывает, и только. И я тратила бы меньше на себя, но нельзя. Наплевать! А вот ты какая-то усталая… Несладко пришлось?
– Что и говорить… – вздохнула Лена. – Нервы, нервы и еще раз нервы… Ты же помнишь Арифа… С ним всегда все шло через пень колоду…
– Да, – уклончиво ответила Инна, еще больше сузив блестящие глаза. – Я ведь помню, как вы мучились с ребенком, когда ты закончила институт.
– Да и ты в то время тоже родила, – откликнулась Лена. – Но тебе хоть родители помогали.
– Родители?! Сейчас! – Инна вдруг заволновалась, запалила новую сигарету и придвинулась к подруге. – Мать просто назвала меня проституткой: она правильная и строгая… Отец что-то бурчал, но я бы наплевала, если бы не мать… Пришлось уйти. Теперь ни копейки не беру! Ни копейки! Все сама!
И, слушая ее жалобы, Лена невольно позавидовала. Ей бы так! Ей бы подобную самостоятельность! Эти вечные попреки, этот вечный контроль, эти бесполезные советы. И ее ведь тоже не лучше называли, хотя был какой-никакой муж… Тогда уж никакого мужа не надо! Лучше никакого, чем такой, как Ариф.
Она знала, что отец ребенка Инны неизвестен, никто его не видел, и трудно было даже предположить, кто это мог быть. Инна, казалось, совсем не переживала по этому поводу. Могло случиться и так, что она сама не знала, кто отец, потому что охотно принимала участие в студенческих развлечениях в общаге или у кого-то на дому… Она родила девочку, когда была на третьем курсе. Лена к тому времени уже была матерью годовалого Сашки и заканчивала институт. До этого девушки довольно тесно дружили, хотя и учились не на одном курсе, и характерами были не похожи – Лена обычно держалась в стороне от шумных компаний, хотя ханжой и уродиной не была. Сближало их одно обстоятельство – они два года вместе вели группу аэробики в институте. У обеих девушек в прошлом были занятия в хореографических кружках, у обеих были спортивные точеные фигуры, легкие движения и изящные формы. Конечно, после рождения детей занятия пришлось забросить. Инна – та вообще бросила институт, не пожелала даже взять академический отпуск. Сказала: «С меня довольно!» – и ушла. Лена тянула лямку – готовила диплом, иногда вырывалась на занятия, когда удавалось упросить кого-то посидеть с Сашкой в общаге… Они иногда перезванивались, а вот встречаться было трудно. Но в конце концов вышло так, что, когда Лене пришлось ехать в Москву, у нее не оказалось подруги ближе, чем Инна… И та с радостью согласилась дать приют ей и ее ребенку на несколько дней.
– Ты ведь знаешь, как мы мучились в Москве в тот год… – продолжала Лена, тоскливо глядя в угол. – Ну, когда я уже закончила институт. Ариф не захотел ехать ни к своим родителям, ни к моим…
– Подлец он, – подхватила Инна. – Просто подлец! Наверное, он тебя стыдился. Русская жена, как же! Все они относятся к нам как… – И она изобразила пухлыми губами плевок.
Лена пожала плечами:
– У него не было никаких документов, ты ведь знаешь… Куда он дел свой паспорт, почему не продлил его… Ведь это было так просто!
– Но деньги-то у него были? – спросила Инна. – Ведь вы снимали квартиру.
– Даже две квартиры. – Лена махнула рукой. – В одной ты была, в первой… Из-за нее-то я и здесь.
Да, когда она закончила институт, Ариф настоял на том, чтобы они остались в Москве. У него была работа, в подробности которой он жену не посвящал. Работа была связана с торговлей, но чем он торговал – Лена до сих пор точно не знала. То ли мылом, то ли порошком для стирки и чистки посуды, то ли дешевыми арабскими шампунями, то ли жвачкой… Все время, пока Ариф был в Москве, он пытался чем-то торговать. Иногда получалось, и тогда он дарил Лене дорогой подарок. Самым крупным его предприятием было открытие кондитерского отдела в булочной неподалеку от общаги.
Это было, когда Лена еще училась на пятом курсе и возилась с новорожденным ребенком. Ариф договорился с заведующей, что снимет угол в булочной, построит там прилавки, поставит кассу и начнет торговать арабскими кондитерскими изделиями: печеньем, вафлями, леденцами, конфетами, жвачкой… Так он и сделал.
Лена радовалась, когда видела красивые золотистые прилавки, Светку-татарку за кассой (Ариф дал ей эту работу), покупателей, рассматривающих товары… Две недели торговля шла полным ходом. Выручка была приличная, Ариф купил жене шикарную куртку на меху, золотое кольцо с двумя маленькими бриллиантами, дал денег на одежду для Сашки, на столе появились дорогие продукты… Кончилось все внезапно – оказалось, что Ариф договорился с заведующей авансом, обещал выплатить аренду после первой недели торговли. Так же, авансом, он построил прилавки, так же – в долг – набрал товара у знакомых арабов на складе…
Пришел срок платить по счетам, и тогда-то оказалось, что все деньги куда-то исчезли… Лена швырнула ему в лицо новую куртку, сорвала кольцо, скандалила со Светкой в коридоре – та, оказывается, поставила Арифу условие, что будет получать зарплату каждый день, по частям, и получала ее… В кассе оказалась такая смехотворная сумма, что Ариф не смог даже умаслить заведующую, не говоря уже о других расходах. Кроме того, он совершенно упустил из виду тот факт, что надо было получить сертификаты на товары. Заведующей он соврал, что сертификаты есть, и как-то сумел уломать ее. Да, обманывать Ариф умел великолепно! Отдел закрыли, прилавки заведующая оставила себе в счет убытков и самостоятельно открыла там новый отдел. Ариф прятался от кредиторов и успокаивал жену – все скоро уладится, он найдет деньги… Не лучше удавались и другие его предприятия. Во всех он руководствовался одним и тем же принципом – брать товар в долг, избегать любых отношений с налоговой инспекцией и санэпидстанцией – и в результате оказывался с кучей долгов и штрафов…
Но к тому времени, когда Лена закончила институт, у Арифа откуда-то взялась небольшая сумма – долларов пятьсот. На них-то он и снял квартиру в Текстильщиках. Прекрасную двухкомнатную квартиру, очень дешево, правда, далеко от метро, но зато совсем новую, после ремонта, с необходимой мебелью и телефоном. Лена наконец могла спокойно стирать пеленки и купать ребенка, готовить еду на «своей» кухне, принимать ванну и спать на чистых простынях. Она так устала от общежитского быта, что даже боялась спрашивать Арифа, как долго продлится это благополучие. С виду все было превосходно: он уговорил хозяйку квартиры, что платить они будут в конце каждого третьего месяца – сразу по шестьсот долларов, дал аванс за месяц – двести долларов… Хозяйка была довольна и даже поиграла с Сашкой, когда увидела ребенка… Лена блаженствовала. Ариф уходил куда-то утром и возвращался вечером. Усталый, голодный, мрачный… Но успокаивал жену – все идет хорошо, деньги будут. Через четыре месяца, когда пришла хозяйка, он сказал ей, что теперь они заплатят сразу за полгода – сумма долга вырастала до тысячи долларов. Хозяйке предъявили ребенка, женщина растрогалась и ушла. Лена уже была как на иголках – ей вовсе не нравилось такое положение и было стыдно перед хозяйкой.
– Ариф! – говорила она вечером, когда он приходил домой. – Мы же не сможем заплатить… Откуда ты возьмешь эти деньги? Я тебя прошу, давай откладывать… Я продам кольцо, продам куртку… И у тебя ведь еще столько долгов!
Ариф отвечал, что те долги он заплатил. Она не верила:
– Чем?! Откуда ты взял деньги?! Почему я не вижу этих денег…
– Аи… – Он обнимал ее и терся головой о ее грудь, мурлыча:
– Аи, моя балерина, моя дорогая суровая жена… А что я, по-твоему, делаю с утра до вечера? Работаю!
И больше, как ни старалась, Лена ничего вытянуть из него не могла. Прошло еще три месяца. На этот раз хозяйка пришла не в таком веселом настроении. Видимо, она посоветовалась с кем-то из знающих людей и ей объяснили, что глупо доверять таким жильцам, как Ариф с Леной. Она поставила жесткое условие – все деньги через неделю и еще за два месяца вперед. Тогда она оставит их на квартире. Если же нег… Ариф легкомысленно ответил, что через неделю они заплатят тысячу шестьсот долларов за то время, которое прожили, и еще четыреста долларов вперед. «Не переживайте, пожалуйста!»
Разумеется, ничего они не заплатили. Лена билась в истерике и требовала, чтобы Ариф что-то сделал. Занял деньги, позвонил своим родителям в Дамаск, поехал с нею в Питер… Он ласково успокаивал ее, но она уже понимала, что все его заверения гроша ломаного не стоят. Миновала неделя. Хозяйка пришла не одна – с нею явились двое мужчин. Они сразу выяснили, что денег у жильцов нет и, кажется, не будет. Лена лишилась золотого кольца и сережек, которые когда-то подарила ей мать. Ариф отдал свои дорогие часы. Также они оставили в залог мебель, которую привезли из общежития, и телевизор. А потом один из мужчин потребовал адресок…
– Какой? – Лена от позора вся горела, не смела посмотреть им в глаза.
– Постоянного места жительства.
– Мой муж – иностранец, – объяснила она. – Вам нужен его адрес в Дамаске?
Мужчина пожелал узнать адрес, где она прописана. Лена ответила, что в Питере. Мужчина поинтересовался, кто у нее там.
– Мать… и бабушка.
– Вот и давайте паспорт, мы запишем их адрес, если вздумаете не заплатить, пожалеете.
Ариф сделал попытку возмутиться. Никто его не слушал. Тот же мужчина спросил, есть ли у нее родственники в Москве.
– Никого у нас нет.
– И никто вам в долг не даст?
– Никто.
– Жаль. Для вас было бы лучше. Ну вот что, девушка! Отсюда вы уйдете немедленно, сейчас же. Вещи остаются в залог. Вашей хозяйке они не нужны, она их продавать не будет, да они и не покроют сумму долга. Когда принесете ей деньги, она вам все вернет. Ясно?
Лена сказала, что ей все ясно, кроме одного – куда они пойдут с ребенком? На улицу?! Но тут снова вмешался Ариф Он гордо заявил, что сейчас они с женой уйдут, ничего им не нужно, никаких отсрочек. И заставил Лену в полчаса собрать только самые необходимые вещи. В спешке она оставила всю свою косметику, полотенца, постельное белье, успела взять только одежду ребенка, свою и Арифа… Книги, посуда, одеяла – все осталось там. Больше они в ту квартиру не возвращались. Начались скитания.
Они ночевали на каких-то квартирах у знакомых Арифа, где Лена не знала ни одного человека и не понимала ни одного слова – все говорили по-арабски. Две недели прожили в гостинице, где тоже, разумеется, не заплатили. В гостинице было полно арабов, и Лена боялась ходить в душ, который был один на весь этаж. Отовсюду неслась тягучая музыка и темпераментная восточная речь. У Лены разваливались туфли, она давно уже забыла, что значит надеть новое платье, даже просто приличное платье. Ариф становился похожим на бродягу, его все чаще штрафовала милиция. От ареста его спасала поддельная зачетная книжка того самого института, где он учился с Леной. Это были его единственные документы. Лена изредка звонила маме в Питер и говорила, что все не так уж скверно, Ариф работает, живут нормально Жаловаться она не могла – мать и без того была настроена против этого брака, Арифа она не выносила, подозревала во всяких мерзостях. Отношения с Арифом портились день ото дня, он уже не позволял ей даже заикаться о каком-то будущем, о деньгах, о долгах… Требовал, чтобы она молчала и делала свое дело – ухаживала за ребенком. Лена была на грани нервного срыва, когда Ариф сказал, что теперь они снова снимут квартиру.
– Нет! – закричала тогда Лена. – Что ты выдумал? На какие деньги? Не пойду!
– Нам нужна квартира хотя бы на месяц… – непреклонно отвечал Ариф. – И прошу тебя, замолчи! Я слишком устал!
Он был похож на мертвеца, от него остались кожа да кости. Лена не решилась ему возражать Они переехали на новую квартиру. Это была однокомнатная халупка в хрущевском доме, обставленная очень скудно, с провалившимся диваном и потеками на потолке в ванной и кухне. Лена уже не радовалась. Она даже не спросила, как Арифу удалось снять эту квартиру. Выяснила только, что платить придется дороже, чем в первый раз, – двести пятьдесят долларов в месяц.
Ребенок ломал на части телефон, ползал по холодному полу, чихал и кашлял. Лена, как сомнамбула, стирала белье, готовила скудные обеды, с убитым видом переносила вечернее молчание Арифа… Да, теперь он все чаще молчал, вместо того чтобы убеждать ее, что все будет хорошо, как бывало раньше Так они прожили полтора месяца. Потом Ариф впервые сказал что-то похожее на правду.
– Знаешь… – начал он, теребя пуговицу на рубашке. Рубашка была дешевая и нечистая. Лена тупо глядела на него. – Знаешь, так дальше невозможно… Тебе надо на время уехать к матери в Питер. Я останусь в Москве и попробую заработать денег. Дальше я сниму квартиру и вызову тебя с сыном. Будем жить по-человечески.
– Опять, значит, потратим все деньги… – Лена пожала плечами. – Сколько можно снимать квартиры? Таким голодранцам, как мы, это не по карману… Почему ты не хочешь позвонить своим родственникам в Дамаск? Почему они тебе не помогут? Ты же говорил, что они богатые, что у вас там трехэтажный дом, фонтан во дворе и у всех машины… Или врал?
– Да ты в жизни своей не видела того, что я там видел! Врал! Конечно, тебе этого не объяснишь! Это я в Москве голодранец, а там я мог быть принцем!
– Так будь им, – иронично согласилась Лена. – Давно мечтаю.
– Ты не представляешь себе, о чем говоришь!
– Как же я могу представлять, если ты мне ничего толком не объясняешь?! Разве трудно попросить, чтобы они прислали тебе хоть тысячу долларов? Или они тысячи долларов в руках не держали?
– Заткнись! – заорал Ариф.
Лена не шелохнулась. Теперь он часто орал на нее, мог оскорбить, выругаться матом, откуда-то взялись новые замашки, она считала, что он научился этому у торгашей на рынке, где постоянно пытался что-то заработать. А раньше – был настоящий принц в дорогом костюме…
Ариф закурил и протянул ей сигарету. Так они сидели на кухне друг против друга и пускали дым в потолок. Наконец она сказала:
– Ладно, ты в чем-то прав. Надо что-то переменить в жизни, иначе я не долго протяну. И потом ребенок… С чего начинается его жизнь? Трудно поверить, что когда-то мы жили хорошо… Я поеду к родителям. А ты? Как ты будешь крутиться один без документов, без работы?
Ариф как будто очень обрадовался ее словам. И заявил, что одному будет легче. Легче, во-первых, с жильем – он может жить у знакомых, и вообще… Расходов будет меньше. А как только он что-то заработает, сразу пришлет жене деньги в Питер, чтобы она приехала!
На том и порешили. Лена уехала с Сашкой в сентябре. Ариф проводил их на вокзал, усадил в поезд, и она еще некоторое время видела в окне его жалкую худую фигурку в трепаной куртке и джинсах… Потом он пропал из виду.
…Инна выслушала этот рассказ молча, не перебивая, не сводя с Лены глаз. Потом вздохнула и спросила:
– Ну и что?
– А ничего… – Лена горько улыбнулась. – Я ждала его звонка, ждала денег… Мать меня доканывала, бабка – и того хуже… Сашку, правда, не травили, все-таки дитя, но с меня семь шкур спустили… Приходилось каяться каждый день в том, что была такой дурой… Жила за счет матери, обещала ей, что Ариф пришлет денег.
– А он?
– Ни разу не позвонил, не написал… Прошел почти год. Я перестала ему верить… Звонила в Москву знакомым арабам, и все мне отвечали только одно, как сговорились: «Ариф? Ничего не знаем и знать не хотим». Никто даже не мог сказать, в Москве он еще или уехал к родным в Дамаск. Представляешь? А я там отдувалась с ребенком.
– Какая сука этот Ариф! – с чувством произнесла Инна. – И ни копейки?
– Да разве по мне не видно? В чем приехала в Питер, в том и ходила… Но самое худшее не это… Квартира, наша первая квартира, понимаешь? Эти мужики, которые тогда записали мой адрес, потребовали и телефон дать. И вот теперь стали мне туда названивать, стали с матерью разбираться и то да се… Все нервы вымотали! Когда мать узнала, что надо платить тысячу шестьсот долларов…
– Ариф просто сука! – повторила Инна. – Попадись он мне!
– Да плевала я на него… – Лена снова закурила и поморщилась, разгоняя дым. – Может, я когда-то его и любила, наверное, любила…
– Много чести! Лена вздохнула.
– Ребенок на руках, работу найти не могу… Кому нужен филолог в наше время? Да и какой из меня специалист! Да я даже не жаловалась бы, но вот долг… Они в последний раз пригрозили, что, если я не привезу им деньги, они меня найдут в Питере и разберутся по-другому!
– Что – так всерьез?.. – задумалась Инна. – Это крутые мужики?
– Не думаю. Но дела не меняет. Как я могу жить спокойно, если каждую минуту думаю о деньгах… И зачем мне нужна была та квартира? Если бы я тогда настояла и мы с Арифом уехали в Питер, никаких долгов бы не было… Он нашел бы работу и там, жили бы у нас…
– Ты же сама сказала, что никаких документов у него нет, – напомнила Инна. – Как он нашел бы работу?
– Боже, голова раскалывается! Не могу думать об этом, чтобы не заболеть…
Инна облокотилась на стол и погладила подругу по плечу:
– Расслабься! Меньше думай о неприятностях, ты и так выглядишь усталой! Ну ничего, здесь немного передохнешь…
– Если бы! – Лена допила остатки кофе и отставила чашку в сторону. – Я ведь не отдыхать приехала. Ты прости, что я так свалилась, как снег на голову, и даже не объяснила ничего… Но переговоры стоят дорого, а лишних денег у меня нет. Ведь даже те гроши, которые у меня в кармане, – не мои, а матери… И я поклялась их вернуть. Не думаешь ведь ты, что она устроила мне эту прогулку в Москву только ради моего удовольствия… Ни за что бы она меня не пустила сюда, если бы не деньги…
– Деньги7
– Ариф прислал мне деньги, – пояснила Лена. – Что, фантастика, да?
– Ну так я тебя поздравляю! – иронично улыбнулась Инна. – Почему же ты жалуешься на жизнь? И сколько он тебе прислал? Откуда?
– Не знаю, ничего не знаю. Понимаешь, мне позвонил его родственник, Мухамед. Ты его, кажется, немного знала?
Инна сказала, что видала его пару раз, когда он приходил в институт. Красивый парень, не то что Ариф… Лена согласилась, что Мухамед – ничего себе… Но для нее теперь все они одинаковы, с этими людьми покончено. Какие они все лживые, корыстные! Русские девушки для них – мусор под ногами!
– Ишь как запела! – ухмыльнулась Инна. – А когда-то была интернационалисткой! По-твоему, русские мужики никого не обманывают? Поверь моему опыту – все они на один лад сделаны. Так что Мухамед?
– Он позвонил, сказал, что Ариф уехал на родину. Где-то полгода назад.
– Сволочь! – с наслаждением произнесла Инна. – Деньги на билет у него были, значит?!
– Нет, перед этим он два месяца просидел в тюрьме, его поймали в очередной раз без документов. Потом его родня вроде вытащила его оттуда и купила ему билет домой. А два месяца никто не знал, где он находится. Мухамед спрашивал, не сержусь ли я на Арифа. Объяснял, что у него были очень тяжелые обстоятельства, но он никогда не думал меня бросать. Я ничего ему на это не сказала… Сдержалась.
– А зря! С такими типами не церемонятся! Ты промолчала?
– Была бы ты на моем месте… У тебя есть возможность огрызаться, потому что, видно, деньги водятся, а у меня ни гроша и куча проблем… Тут уж любой человек становится вежливым и тихим… Раньше я была не такая… Еще Мухамед сказал, что, как только Ариф оказался дома, он стал бегать по родным и занимать деньги на билет мне и сыну, на визу и прочее… Собрал нужную сумму, купил нам билеты в Дамаск и визы, прибавил еще денег и отослал все в посольство… На мое имя. И вот я должна срочно приехать и все забрать.
Инна смачно выругалась, ее глаза сузились в две ядовитые щелки.
– У меня слов не хватает! Он уверен, что ты так и прибежишь к нему?! После всего, что было? После того, как он наплевал на тебя? Сидел в тюрьме? Два месяца? А какого черта он молчал все остальное время, ведь вы не виделись почти год! Что, позвонить не мог? Потерял твой телефон, адрес? Совесть он потерял! Просто решил отдохнуть от тебя и сына, все они такие… А тут, видно, ему в уши нажужжали, что непорядочно бросать жену с ребенком… Нашелся какой-то нормальный человек! И ты собираешься к нему ехать?
– Нет… – Лена вдруг смущенно улыбнулась. – Знаешь, я впервые в жизни решилась на кражу.
– Что?
– Ну, деньги ведь и билеты, которые он прислал, все равно мои, да? А билеты наверняка можно сдать обратно. Никуда я не поеду и ребенка не повезу. Не дождется! Я с ним давно развелась – в уме, конечно… И ничего я к нему больше не чувствую, даже ненависти нет. Я так устала от бесконечного вранья, от глупых планов на будущее, от самодовольства, от скрытности… Понимаешь, это такой человек, что врет всегда, – спросишь его, что он ел на обед, а он скажет – курицу, хотя на самом деле ел рыбу. Зачем врать в таких мелочах? Это ведь необъяснимо! Как ты думаешь, сколько стоят билеты в Дамаск?
– Ой, боюсь, не дорого… – задумалась Инна. – Долларов триста, где-то так… А ты сколько должна заплатить?
– Тысячу шестьсот.
– Кошмар! А сколько он тебе денег прислал? Ведь он еще и доллары тебе подкинул, кроме билетов?
– Да, но Мухамед не знает сколько. Я сразу спросила. По-моему, у него возникли какие-то подозрения на мой счет. Он ведь не дурак, можно догадаться, что я украду эти деньги.
– Деньги твои, и не только эти гроши, которые он тебе прислал! – продолжала Инна.
От возбуждения она стучала по столу кулаком, так что чашки звенели о блюдца. Характер у нее действительно был взрывной, но отходчивый… Она могла захохотать, взбеситься, успокоиться и приласкаться – и все за десять минут. Лена даже заулыбалась, глядя на этот приступ праведной ярости. Инна казалась ей совершенным ребенком, хотя была младше ее всего на два года. Дитя – красивое, загорелое, ухоженное… Дитя – несмотря на то, что уже стала матерью и, наверное, тоже хлебнула неприятностей… Но эти невзгоды не оставили следа на ее лице, тогда как на свой счет Лена не обольщалась – теперь она выглядела старше своих лет.
– Ты совсем не изменилась, – тихо и печально перебила ее Лена. – Все такая же… Счастливая! А я даже кричать не могу. Все сгорело, все.. – Она провела рукой по груди, словно показывая, где и что у нее сгорело. – Не знаю, что теперь может меня расстроить по-настоящему? Только атомная война…
Инна вскочила и зашагала по кухне, посыпая пол пеплом сигареты. Наконец она остановилась, потуже затянула халат на своей тонкой талии и уже спокойнее сказала:
– Я тебя одобряю. Никуда не езди, будешь там жить бог знает где, в чужой семье, языка ты не знаешь, Ариф не добытчик, тебя не сможет содержать… Станешь есть чужой хлеб, тогда повоешь… И даже поговорить тебе будет не с кем. А как к тебе будут относиться? Оставайся тут!
– Да я и остаюсь… – засмеялась Лена. – Ты еще уговариваешь?
– Ты не поняла. Оставайся в Москве!
– Что ты? – Лена весело округлила глаза. – Кому я тут нужна?
– Ты мне нужна, ты мне просто необходима! – торопливо заговорила Инна. – Я даже не представляла себе, что у тебя такие обстоятельства… Ну, знала что-то про тебя и Арифа, но что ты так хреново живешь в Питере – не догадывалась… И зачем ты там сшиваешься? У меня тебе будет лучше!
– Инна, таких предложений всерьез не делают, – вздохнула Лена. – Ты как дитя! У тебя что – наследство в миллиард, своя квартира, с жиру ты бесишься? Кто меня будет кормить? Нет, это ты пошутила.
Инна присела за стол и наклонилась к Лене:
– Давай поиграем. Называй сумму, которую я получаю в месяц. Начинай! Когда угадаешь, скажу «стоп»!
– Тысячу долларов в месяц?
В ответ она услышала загадочное «хм». Лена подняла сумму до тысячи двухсот – и с тем же результатом. Инна откровенно наслаждалась этой игрой, а У Лены в глазах появились растерянность и недоверие. Она осторожно произнесла цифру «тысяча пятьсот» и услышала «хм-хм»…
– Не мучай меня! – изумилась Лена. – Так много? Ты же пошутила?!
– Ничуть, – заявила Инна. – Давай дальше.
У Лены язык не поворачивался произносить такие цифры… Тем более, что сейчас ей пришлось бы назвать сумму ее долга, а она больше слышать эти цифры не могла… И она решилась:
– Значит, две тысячи?
– Загнула! – со вздохом ответила та.
– Тысяча семьсот?
– Стоп, попала.
Наступило недолгое молчание. Девушки разглядывали друг друга – Лена недоверчиво и почти подозрительно, а Инна, казалось, проверяла произведенное впечатление. Первой заговорила Лена:
– Но ты, надеюсь, не…
– Я – не, – озорно ответила та. – Проституция меня никогда не привлекала. Позорный и тяжелый хлеб. Гадость. И мать бы меня убила.
– Тогда не понимаю… – Лена с жадным интересом всматривалась в глаза подруги, словно перед ней сидело загадочное инопланетное существо Она не могла сообразить, как может женщина с ребенком "а руках заработать такие деньги… – Прости за вопрос, тебя кто-то содержит? – решилась она.
– Меня?! Ха! – резко выкрикнула Инна. – Это еще вопрос, кто кого содержит. Мимо, подруга. Что, не получается? Я работаю стриптиз.
– Стриптиз?!
– Ну да. Танцую голая на сцене… – Инна говорила даже цинично, с вызовом, но в ее тоне заметно было беспокойство. Она еще выше подняла точеный подбородок, в глазах появилось напряженное выражение. Лене стало ясно, что для нее очень важна оценка подруги, и она подавила в себе первую естественную реакцию – воскликнуть «какой ужас!». Вместо этого она спросила:
– Ты довольна?
– Да, – с облегчением ответила Инна. Увидев, что нотаций не последует, она заговорила горячо и быстро:
– Я знала, что ты правильно поймешь. Помнишь, как мы вдвоем вели группу аэробики? Как ты танцевала, лучше меня!
– Да что там… – отмахнулась Лена.
– Нет-нет, правда! И у тебя такая обалденная фигура!
– Это от голода, – невесело улыбнулась та.
– Ты что, правда голодала?
– Да нет, хлеб всегда был, и каша тоже… Но сколько можно это жрать? Перебивалась с тертой свеклы на сырую морковку, вот тебе и фигура… А спорт и танцы я совсем забросила… Ты хочешь сказать, что твоя работа и наши институтские занятия – одно и то же? Как-то не верится…
– Конечно, не одно и то же, но большой разницы нет. Тогда я танцевала для удовольствия, теперь для денег…
– Но к тебе пристают?
– Надо уметь обращаться с такими типами. Это нетрудно, только вот начинаешь в конце концов ненавидеть всех мужчин подряд… Может быть, они того и заслуживают, не знаю… Я уж сама себе иногда говорю: «Какой ты стала стервой, Инка!» А что поделаешь? Когда видишь вокруг себя скотов, сама становишься свиньей… Нет, к мужикам у меня отношение четкое – показала сиськи, и до свидания…
Инна захохотала. Лена несмело поддержала ее смех и озабоченно поинтересовалась:
– И тебя никогда не пытались изнасиловать? Ты ведь их возбуждаешь, наверное…
– Подружка, у меня столько секретов… – протянула Инна. – Если захочешь, я поделюсь с тобой всеми. Но для начала скажи – ты ведь не считаешь такое занятие позорным?
– Нет, но оно не из легких…
Инна улыбалась, постукивая по сигарете пальцем. Потом сунула ее в рот, закурила и сказала себе под нос, выдыхая дым:
– Ты первая, кто так меня выслушал. Спокойно, без криков «что ты наделала?!». А ведь мне приходится скрывать свое занятие от многих… Мать знает, конечно. О, что там было! Отец ходит как мертвец, с ума чуть не сошел от позора… Мать на мне, конечно, поставила крест – сперва дитя непонятно от кого, отца и в помине нет, кому я такая буду нужна? Теперь – вот такая работка. Она записала меня в проститутки, ни больше ни меньше. И никакого смысла объяснять разницу. Я ведь продаю не душу и не тело, а только как бы свою фотографию на память. Понимаешь? Я танцую голая перед всеми этими мудаками с толстыми рожами, довожу их до оргазма, беру деньги, исчезаю… А они так и остаются сидеть с выпученными глазами и набрякшими ширинками. Здорово!
– Но зачем я тебе нужна? С такой работой не должно быть очень скучно…
– А ребенок? – ошарашила ее Инна.
– Что – ребенок?
– С кем он сидит по ночам, как думаешь? Я ведь работаю с восьми вечера до пяти утра. Каждую ночь. Ну, почти каждую. Приходится нанимать няньку. Это одна баба из нашего подъезда, она знает, чем я занимаюсь, пришлось сказать, ведь я по вечерам уходила накрашенная и разодетая. Она все равно не поверила бы мне, что я работаю ночной санитаркой. Уж лучше правда, а то подумала бы, что я шлюха. Эта баба безбожно сдирает с меня деньги. Двести долларов в месяц я отстегиваю ей за просто так! Она сидит тут, смотрит телевизор, пьет мой кофе, ест мои продукты, получает мои деньги, а я совсем не уверена, что она нормально смотрит за ребенком.
– Да уж, – закивала Лена. – Наши дети никому, кроме нас, не нужны!
– Это точно. Как я попрошу мать смотреть за Оксаной? Да она видеть мою малышку не в силах… И черт с ней, обойдемся… – В глазах Инны показались злые слезы. – Я так устала от этой войны… Почему она не дает мне жить, как я хочу? Разве я делаю что-то плохое? Я кормлю себя и ребенка и ничего у них не прошу… И при этом не ложусь в постель с каждым встречным.
– Твоей матери, конечно, нелегко перестроиться и понять… – начала было Лена, но Инка отмахнулась:
– Хотела бы – поняла! И давай больше не говорить о моей матери! Хватит того, что она мне звонит каждый день и устраивает сцены…
– Даже так?
– Она вовсе не смирилась с моей работой, все думает пристыдить меня и заставить жить по-своему… А я… Не могу слышать ее ханжеские нотации, сразу срываюсь и начинаю кричать в трубку. А насчет того, чтобы свидеться… – Она махнула рукой. – Живем в одном городе, а все равно как на разных материках. Я не об этом хотела с тобой поговорить. Эта Александра, та баба, которая следит за малышкой… Она мне надоела! В печенки влезла! И девочка у нее вечно мокрая. Вот если бы ты согласилась следить за девочкой, а? Чего лучше? Живи у меня, и Сашке твоему тут будет веселее… Я уже себе голову сломала, думала, думала, куда девать ребенка по ночам… Не отдавать ведь такую кроху в интернат!
– Исключено! Это ужас что такое!
– Вот видишь… Если бы я еще днем работала, тогда бы подумала о яслях… И то несладко ей там придется. А ночью куда девать? Девочка и так нервная.
– Она очень миленькая, – вздохнула Лена.
– Очень… – горько ответила Инна. – Надеюсь, что у нее не будет такой судьбы, как у меня. Сама я раскаялась во всем и ни перед кем больше каяться не хочу. Буду работать, пока смогу, буду обеспечивать ей какое-то будущее… Ну как? Ты согласна?
Лена виновато покачала головой.
– Нет? Но почему?
– Понимаешь… – проговорила Лена, отводя взгляд в сторону. – Пойми меня, я достаточно полагалась на других людей. Сперва на Арифа, потом жила за счет мамы…
– Ты меня с ними не равняй! – обиделась Инна. – Я же не буду тебя травить, надеюсь, ты обо мне так плохо не думаешь? Боишься жить за мой счет? Но ты мне так нужна, так нужна! Зачем я буду платить этой суке Александре, лучше я отдам эти деньги тебе!
– Ты думаешь, что я буду есть твой хлеб и еще брать у тебя деньги? Если я согласилась бы, то только бесплатно. И все равно ты потратила бы на мое с Сашкой содержание больше, чем на няньку. Эго вовсе тебе невыгодно. Ты только посчитай получше!
– Скажи уж прямо, что тебе скучно будет сидеть с детьми. Это тебя унижает?
– Нисколько! – Лена покачала головой и призналась:
– Это даже моя мечта – сидеть дома, растить детей, все мыть, убирать, готовить обед… Но одно дело, когда делаешь это для мужчины, для мужа… И совсем другое…
– Боишься попасть в прислуги ко мне?
– Нет-нет…
– А если нет, почему отказываешься?
Инна, казалось, всерьез обиделась, она передернула плечами и сощурилась, глядя в лицо подруге:
– Это работа, как всякая другая, и уж получше, чем моя. Странная ты, Ленка! Как будто тебя дома ждет что-то более приятное.
– Нет, о Господи… – вздохнула Лена. – Можно я пока забуду о доме? Как вспомню… Видишь, дело в том, что такая жизнь, которую ты мне предлагаешь, конечно, даст мне возможность передохнуть, может, я даже потолстею немного… Но никакого будущего я не вижу! А совсем уж отказываться от будущего как-то грустно… Я все-таки надеюсь в чем-то реализовать себя. Молодая, не дура, не уродка… От работы не бегаю. Почему бы мне не поискать для себя какое-то местечко в жизни? Я бы делала для тебя все даром, Инка, честное слово! И меня вовсе не оскорбило твое предложение… Но я же паутиной зарасту в твоем углу и окончательно разучусь жить самостоятельно… А это страшно. Пока я буду тебе нужна – все будет нормально. А когда ты найдешь другую няню? Другую работу? Выйдешь замуж, в конце концов?
Инна захохотала, но тут же оборвала смех, прислушиваясь к тому, что происходило в комнате.
– Кажется, дети проснулись? – прошептала она.
– Тебе послышалось, все тихо. Когда Сашка проснется, он первым делом закричит. Ему сразу становится скучно и одиноко.
– А моя заплачет, если увидит, что в комнате никого нет… – вздохнула Инна. – Нет, они спят. Не хотела бы я, чтобы моя дочь когда-нибудь узнала, чем я зарабатывала на жизнь в молодости…
– Может, она поймет тебя лучше, чем твоя мать, – возразила Лена. – Ну так ты не обижаешься больше на меня? Прости… Я ведь тебе сочувствую, но чем могу помочь? Конечно, пока я буду здесь жить, я все для тебя сделаю. Увидишь! Платить я тебе не могу, но…
– Ленка, обижусь! – Инна поджала губы. – Еще я с тебя денег не брала!
– На меня злишься, а сама гордая… – засмеялась Лена. – Ничего, хоть неделю с твоей девочкой понянчусь. И квартиру тебе вылижу, и если что постирать надо, сразу говори… А для начала мне надо позвонить Мухамеду. Он просил, чтобы я дала ему знать, где остановилась. Предлагал у него, но я отказалась.
– Еще ты у Мухамеда какого-то не останавливалась! – одобрила ее Инна. – Ну, ты звони, вот телефон, можешь и матери в Питер позвонить. Не стесняйся! А я приму ванну. Честно говоря, с ног валюсь, ведь не спала ночью, работала…
– А по тебе ничего не видно! – восхитилась Лена.
– Пока возраст позволяет… – Инна вышла из кухни, прикрыв за собою дверь.
