Глава 9
Добросовестно намяв бока, меня бросили в полутемную камеру КПЗ, не позаботясь об адвокате или о соблюдении маломальской законности, хотя бы и формальной. Скучать в одиночестве мне не пришлось — на полу душной камеры валялся оборванный мужичонка, нестерпимо воняющий мочой, по виду типичный бомж, да еще мое пребывание в камере скрашивала пара подростков, звенящих металлическими цепями, и какой-то жуликоватого вида нацмен с тонкими усиками, попавшийся на незаконных валютных операциях. Пятым в этой разношерстной компании оказался я.
Нестерпимо болела вывернутая рука. Под глазом расплылся фиолетовый синяк, закрыв темной шторкой половину обозреваемого пространства, под носом, наверное, было черно от крови, рубашка висела на плечах клочьями, а брюки воняли машинным маслом — короче, своим обликом я удачно вписывался в теплую компанию обитателей КПЗ.
Ребята, которые меня обрабатывали, явно знали толк в подобных задержаниях. Они не столько спрашивали меня о чем-то, сколько добросовестно молотили кулаками мое обмякшее тело, хотя я, естественно, и не пытался оказывать сопротивление — не в моем вкусе бороться с ветряными мельницами. Не стоило им так стараться — укус гюрзы не мог придать мне больше смирения, чем их старательные побои. За что меня бьют — я не понял, но смутно догадывался, почему меня задержали…
Когда после долгого перерыва я появился в автосервисе, там работа шла полным ходом, как будто я и не исчезал на несколько дней. Теперь уже все трое моих подопечных добросовестно трудились на ниве перебивания номеров и перекрашивания угнанных машин. Заправлял всем тот самый ушлый тип, ангажированный братьями, а Толик и Колян ему с радостью подчинялись, подогретые перспективой непыльного приработка.
Надо ли говорить, что я не вмешивался в бурную деятельность своих подчиненных. Моей заботой было создать хоть какую-то видимость законной работы автосервиса. Кроме того, Юрик и Шурик не должны были обвинить меня в отлынивании от обязанностей директора. Этими-то обязанностями я и занялся.
Когда к вечеру после трудового дня с распухшей от бумаг головой я уже собирался сваливать домой, в гараж ворвалась бригада мускулистых молодчиков, одетых в штатское. Ни слова не говоря, они повалили меня на пол и принялись избивать. Я и пикнуть не успел, как оказался в машине, которая по непонятной прихоти автомобилестроителей была снабжена решетками на окнах. Что стало с моими подчиненными — я не знал.
Пролежав ночь в камере, тщетно ловя пересохшим ртом густой воздух, полный человеческих потовыделений, я выработал линию поведения. Итак, я решил прикинуться лохом, все отрицать и валить на механиков почем зря. Да я и на самом деле не слишком много знал…
Утром меня вызвали на допрос. Старлей, фамилию он пробормотал неразборчиво, предъявил мне обвинение в угоне и перепродаже машин, слегка поспрашивал и, видя, что я старательно валяю ваньку, отправил меня дальше отлеживаться в камеру. Не слишком-то он старался выведать у меня интригующие подробности моей преступной деятельности…
На следующий день повторилось то же самое… Ночью я лежал без сна на полу камеры (там было прохладнее) и соображал, старательно вспоминая Уголовно-процессуальный кодекс, особенно те его статьи, которые касались таких сторон преступной деятельности, как угон и перепродажа машин. По моим скромным расчетам, в самом благоприятном случае мне светило лет пять, а если им удастся повесить на меня организацию группы, то и больше. Чем не преступная организация — трое механиков и один индивидуум, ни фига не смыслящий в автомобилях! Единственное, что меня радовало, — вроде бы в убийстве они пока не могли меня обвинить. Хотя… если постараться…
Размышляя о перспективах на будущее, я старался быть оптимистом. Из тюрьмы я выйду, когда мне будет лет тридцать пять. Ну что ж… Напишу мемуары о своей жизни на зоне. Материала будет навалом! Хотя, кажется, подобное чтиво сейчас не пользуется особой популярностью… Как там говорят, это будет моя первая ходка!..
С такими жизнерадостными мыслями я заснул почти под утро. Количество народу в КПЗ все увеличивалось. Порой вспыхивали драки, что несколько разнообразило скуку камерной жизни.
На третий день меня с извинениями отпустили.
Теперь я уже совсем не понимал, что происходит.
— А, ты уже дома! — обрадованно прожурчал в трубку Юрка Палей и «попросил» приказным тоном: — Вечером ждем тебя в клубе, есть базар…
Вечером, как было приказано, я прибыл в клуб «Monkeys». Синяк под глазом у меня стал жовто-блакитным, словно украинский стяг, рука почти прошла, а так в целом я был ничего — прямо молоденький огурчик с грядки. Воздух свободы, пыльная московская гарь, казался мне самым прекрасным ароматом на свете. Правда, радость возвращения из КПЗ несколько искажала мысль о том, что, судя по последним событиям, свобода моя могла в любой момент внезапно закончиться, едва вернувшись в мои объятия.
Юрка и Шурка сидели в задней комнате клуба, мирно попивая коньячок.
— Садись, Серый, — приветливо прорычал Юрка, когда я заглянул в комнату.
Телохранители, в том числе Слава Толенков, грозно и молчаливо возвышавшиеся на заднем плане, изобразили на своих бульдожьих физиономиях некое подобие улыбки. Это выглядело так же нелепо, как будто пыталась улыбнуться каменная глыба.
— Сейчас подъедет Артур, и обсудим создавшееся положение, — вздохнул Юрка и придвинул мне коньяк. Я взял рюмку в ладони, понюхал ее, приложился губами к краю, но пить не стал — кто знает, не всыпали ли они туда чего.
Мое лицо, напоминавшее цветом палитру художника-абстракциониста, отдающего предпочтение оптимистичным милицейским тонам, вызвало всеобщий приступ жизнерадостности.
— Да-а, неплохо они тебя обработали, — весело бросил мне Толенков. — Если бы не Юрка, закатали бы они тебя лет на пять, не меньше!
— Юрка? — Я был удивлен.
— Ну да, это ж он тебя вытащил, — уважительно посматривая на младшего брата, произнес Толенков.
Я был поражен. Никак не ожидал от близнецов подобной любезности.
Юрка снисходительно похлопал меня по плечу:
— Не дрейфь, Серега, прорвемся! Ничего страшного, кто-то дознался, что у тебя стоят угнанные тачки, и капнул ментам. Они ребята быстрые, сначала делают, потом думают, вот и повязали всех. Но теперь все в полном ажуре, можешь завтра приступать к работе.
— Как это?
Юрка усмехнулся:
— Как обычно. — И, видя мою растерянность, добавил: — Не бойся, все уже утрясли. Они больше тебя не тронут. Просто ребята не знали, что это наш сервис, вот и погорячились. Правда, дело затянулось, потому что мне не сразу доложили о случившемся, — сам понимаешь, дела такие творятся… Не до мелочей! А иначе ты бы уже в тот же вечер пил дома чай… со своей синеглазой милашкой! — Юрка подмигнул мне.
Я замер. Итак, они знают о Кэтрин… Хорошо, что она сейчас в командировке, значит, ей пока ничего не угрожает. Пока… А вдруг она уже вернулась, пока я болтался в тюрьме, и они… — Сердце покатилось вниз от беспокойства. Но тут же я одернул себя: нет, если бы Кэтрин вернулась, то, конечно, она непременно позвонила бы мне.
Я сделал вид, что пропустил мимо ушей последнее замечание. Пусть они думают, что я пока ни о чем не догадываюсь.
Ни слова не говоря, Слава Толенков зачем-то вышел из комнаты. Я проводил его настороженным взглядом.
— А позвали мы тебя вот зачем… — Юрка сделал многозначительную паузу. — Пора вводить тебя в курс дела… Сам понимаешь, такие события творятся, что просто диву даешься. Сдается мне, под нас подкапываются. Кому-то мы сильно мешаем… И соответственно, кто-то нам сильно мешает… И мы даже догадываемся, кто это. — Тут мне показалось, что он выразительно взглянул в мою сторону.
Все ясно… Они знают о Кэтрин и надеются с моей помощью ее нейтрализовать. Возможно, они думают, что кассета с записью в ее руках, но, поскольку ее сейчас в городе нет, они надеются через меня напасть на ее след. Черта с два!.. Надо делать вид, что я соглашаюсь с ними… Что ж, сначала поторгуюсь относительно условий, потом будто бы соглашусь. Надо найти способ, чтобы предупредить Кэтрин… О Господи, да где она сейчас пропадает?
— Ситуация аховая! Наших людей убирают одного за другим, как котят. — Юрка со злостью рубил воздух ребром пухлой ладони. — Я знаю, кому не нравится наша деятельность. Эти ребята думают, что им теперь все можно… Что ж, мы тоже не лыком шиты… И за каждого нашего человека мы положим по десять ребят Касьяна!
— Касьяна? — оживился я, услышав знакомое имя. — Того самого?
— Да, того самого, — мрачно хмыкнул Юрка.
— Он еще жив?
— Еще как жив! Сколотил себе банду уркаганов и теперь отбивает у нас самые богатые точки. Его недавно короновали на вора в законе. Он давно на нас зуб имеет, сам понимаешь…
Я понимал не все. Неужели близнецы сшиблись с Косым и из-за этого полетели головы наших ребят? Не заговаривает ли Юрка зубы, пытаясь убедить меня, что убийства — это проделки банды Косого, который еще лет пятнадцать назад поклялся каждого из нашей команды собственноручно уложить в могилу? С него станется…
Ну-ну… Сейчас Юрка начнет лить пулю: мол, нам всем грозит опасность…
— Я думаю, они на этом не остановятся, — продолжал младший братец. — Нам всем грозит или пуля в лоб, или перо в спину…
Один угол моего рта пополз вверх в кривой ухмылке. Ну что я говорил?.. А сейчас, наверное, он начнет убеждать меня, что Кэтрин заслана из враждебной ему группировки для выведывания наших планов.
— А что касается…
Юрка застыл на полуслове: дверь распахнулась, и в комнату ворвался Толенков с выпученными, как у совы, глазами. Губы у него тряслись, а лицо было белее свежей побелки.
— Что такое? — Юрка замер, ожидая ответа.
Слава с трудом раскрыл рот и просипел внезапно охрипшим голосом:
— Артур… Погиб… Только что… — В его глазах застыл ужас.
Внутри меня все помертвело. Итак, еще одна жертва. Пятая по счету.
Целый день он мотался по городу, утрясая кое-какие дела, — поручения братьев выполнять не так-то легко… Надо было разузнать, как, когда и кому Ломакин продал ресторан, где спрятал деньги, куда собирался удрать и кто ему помогал. Сейчас Артур ехал в клуб, где его давно ждали.
Время поджимает, а еще пилить через весь город… Дело к вечеру, пробки на Садовом — можно сойти с ума…
«Дипломат», доверху набитый двадцатидолларовыми банкнотами, лежал рядом, на переднем сиденье.
Артур покосился на него… Обычный кейс, обтянутый дерматином. А внутри!..
Да, в их среде убивают еще и за меньшие деньги. А здесь… Он пока не считал, сколько здесь, но даже беглым взглядом видно — гораздо больше, чем доля братьев, вложенная в дело. Что и говорить, Коля Ломакин вел нечистую игру. За это и поплатился…
Близнецы будут довольны им, Артуром. Как он быстро и качественно справился с поручением! Сейчас с братьями опасно ссориться — они, как разъяренные быки, раненные матадором, прут напролом, и их не остановит никто. Они напуганы последними событиями, каждую секунду ожидают удара в спину и поэтому будут работать на опережение.
Братья ли убрали Колю Ломакина или кто-то другой, Артур не знает. Эта сторона дела его не касается. Его обязанности — бумаги. Он только выполняет поручения и получает за хорошую работу деньги. Хорошие деньги за хорошую работу.
Да, кажется, близнецы перешли кому-то дорогу, думал Божко. Их людей убирают методично, виртуозно, не спеша и без нервотрепки. Эти ребята — настоящие мастера, работают чисто. Все маскируют под несчастный случай. Их не особенно заботит, кто прав, кто виноват, кто замешан в деле, а кто нет, — коса косит всех без разбору. Так можно и самому попасть под ее очередной взмах… Хорошо бы сейчас смыться на некоторое время…
Но неужели Касьян настолько поумнел, что научился работать чужими руками, не вызывая прямых подозрений на себя? Нет, на него это не похоже. Это не его стиль. Его манеры — пара «АКМ» и шквальный огонь на какой-нибудь бандитской разборке. Косой не настолько умен, чтобы чужими руками таскать каштаны из огня. Если только у него не появился в последнее время умный советчик. Тогда кто же этот мудрый тип? Кому еще пришлась не по вкусу их дружная команда — один за всех и все за одного? Кому еще охота уложить их рядком по могилкам? Кому?..
Вот и Коля тоже — что-то почувствовал и решил выйти из игры. Тихо загнал ресторан и вознамерился отойти от дел. Что ж, на его месте Артур сделал бы то же самое… Только он не на его месте, а на своем, и он не может так поступить. Один шаг в сторону — и что будет с его семьей? А ведь у него дети, жена, тесть с тещей, куча родственников в Москве. Нет, он не может так поступить…
Машина чуть не ткнулась носом в бампер впереди идущего автомобиля. Ну так и есть, он застрял.
Артур покосился на черный «дипломат». В такой пробке грабануть его проще простого — открыть дверцу, выкинуть его на дорогу, потом «дипломат» в руки — и вперед, дворами уйти от преследования. И ищи-свищи потом. Но, слава Богу, кажется, никто не знает, что он везет с собой такие огромные бабки…
Комбинация, провернутая им, была не из сложных… Коля хранил кейс на даче у Загорского — пару вопросов словоохотливой старушке и кое-какие случайные фразы навели его на верную мысль. Правда, пришлось тащиться в деревню, поработать мозгами, чтобы выяснить, где спрятан кейс, но теперь все уже позади — задание выполнено, и полмиллиона баксов мирно покоятся по его правую руку. Близнецы да и сам всесильный Рэм останутся довольны.
Интересно, через кого Косой убирает их людей? Должен же быть кто-то, кто добывает сведения о людях близнецов?
Скорее всего, они работают через Копцева, решил Артур. Как только Коп появился в Москве, так сразу и началась вся эта заваруха с убийствами. Только зачем они для начала убрали Ингу? А, все ясно, чтобы сделать Копцева тоже пострадавшим. Чтобы никто не мог заподозрить его в работе на чужую бригаду.
Ах этот Копцев, ах этот тихоня! Неисправимый романтик со сказочкой о вечной дружбе на устах! Кто бы мог подумать, что этот простофиля ведет хитрую двойную игру. Да он сам, Артур, еще недавно обсмеял бы этого человека, покрутив пальцем у виска. А теперь…
Да, все замыкается на Копцеве. Недаром давеча Серега ему звонил, предлагал всем встретиться, обговорить. Молол что-то про Шестую бригаду — надо же, вспомнил эту чепуху. Артур-то уж сам давно позабыл. Господи, какие они тогда дураки были, занимались такой ерундой, вместо того чтобы учиться делать деньги. Сегодняшние пацаны на такое не купятся. Их любимая игра — «бабки». Их интересует зелень… Зелень, зелень и еще раз зелень… Да и кого она нынче не интересует? Разве что таких романтических чудаков, как Загорский. Святоша Копелян и тот небось снимает нехилые бабки со своих прихожан. Да еще и прикрывает это благочестивыми намерениями!
Но близнецы не такие дураки, чтобы ждать, когда их всех вырежут. Да и Ломакин предупреждал Артура насчет Сереги… Правда, ясно не сказал, что к чему, но намекнул. А намек иногда стоит дороже многих объяснений.
Ловко Серега отвел от себя подозрения тем, что загремел в кутузку! Мол, я из своих, ребята, сам пострадал. На самом деле все это было придумано, чтобы снять с него подозрения. Подумаешь, фингал под глазом поставили — фингал только украшает настоящего мужчину. А он, Артур, целый день вчера потратил, чтобы вытащить его из КПЗ, — как Юрик приказал. Тот, кто капнул ментам, понимал, что сейчас, после всех потерь, Рэм ни за что не смирится с утратой сервиса. И братья постараются вытащить Копцева из кутузки. Хотя бы для того, чтобы выйти через него на заказчиков.
Одно странно — в РУОПе сказали, что звонила какая-то баба… Солидные люди женщин в такие дела не вмешивают — язык у них как помело. Вот и он, Артур, старается своей жене ничего не рассказывать, но нет-нет, а она из него что-нибудь и вытянет. И кто знает, где и что она треплет своим языком…
Ну, слава Богу, все, почти приехали. Осталось повернуть во двор, протиснуться в узкий проезд к служебному входу в клуб, и все…
Артур свернул в переулок и нажал на газ, чтобы скорее миновать узкое место, — если навстречу кто-нибудь вылетит, двум машинам здесь не разъехаться, слева забор и бетонные блоки ограждения, справа — стена. Придется сдавать задом, маневрировать…
Ну так и есть… Кто-то прется навстречу. О, да это «шевроле» близнецов… Куда же они мчатся, вот дурни! Здесь двоим не разойтись!..
Рванув с места, огромный джип мгновенно набрал скорость и вылетел в переулок навстречу белой «Волге». Тонированные стекла «шевроле» были темны. Широкая зеленая машина загородила узкий проезд, хромированная защита на капоте угрожающе сверкала. Джип несся навстречу «Волге», даже не пытаясь затормозить. Водителю, наверное, были хорошо видны расширенные от ужаса глаза Артура.
Но это же верная смерть… За долю секунды до столкновения через лобовое стекло Божко смутно различил чьи-то знакомые черты. Неужели… Он потянул ручку двери, чтобы выскочить из салона, но в этот миг огромная махина легко, как листок бумаги, смяла капот «Волги». Стойка двери изогнулась и сплющила череп Артура. На сиденье закапали черные тяжелые капли…
С шипением надулись подушки безопасности в салоне джипа. Его дверь отлетела в сторону, из кабины выскочил человек в плаще и бросился к «Волге». Тело Божко мягко вывалилось на мусорную кучу, нелепо взмахнув руками. По виску змеилась струйка свежей крови.
Из пыльного полуподвального окна клуба виднелось белое пятно изумленного лица.
Одним движением руки человек в темных очках и длинном плаще выхватил из салона «дипломат» и, не оглядываясь, бросился в арку проходного двора.
Струйка крови медленно перебралась с виска на щеку, а оттуда скользнула вниз и затерялась в куче мусора…
Бледное лицо в подвальном окне исчезло.
Когда мы подбежали к месту аварии, Артур уже не дышал.
Я осторожно перевернул его на спину и приложил ладонь к левой стороне груди… Бесполезно! Остекленелые глаза смотрели прямо мне в лицо, как будто хотели, но ничего не могли сказать.
— Ну-ка, Шершавый, бери ребят, прочеши все дворы. Этот псих не мог далеко уйти. Достать из-под земли, — приказал Шура Палей, и охранники, на бегу нащупывая в карманах стволы, бросились врассыпную.
Я остался на месте столкновения.
Юрка обошел изуродованный джип, пнул ногой помятое колесо и уныло присвистнул: теперь шикарному бронированному зверю, пожалуй, место разве что на свалке.
Осторожно перешагнув через ноги Артура, старший брат всунул голову в салон «Волги».
— Ну? — спросил Юрка.
— Ничего нет. — Шурка с отвращением вытирал ладони. — Черт, все руки испачкал…
Его руки были багровыми от крови.
— Пошли, — бросил Шурка, не оборачиваясь.
— А он? — Я кивнул на Артура.
— Оставь… Пошлю людей, они сделают все, что нужно.
Мы молча вернулись в клуб.
Минут через сорок возвратились запыхавшиеся телохранители во главе с Толенковым. Слава только обескураженно разводил руками — они никого не нашли.
«Опять несчастный случай, — вертелось у меня в голове, — несчастный случай, несчастный случай».
Все было настолько ужасно, что меня пробрал мелкий противный истерический смех. «Несчастный случай, — стучали молоточки в голове, — несчастный случай…»
Всем же, кроме меня, было не до смеха. Братья послали опросить веселящийся в клубе народ, не видел ли кто чего. Сидя в комнате, мы угрюмо ждали результатов — опять ничего!
Охранники, из тех, что постоянно тусуются при входе в клуб, указали нескольких посетителей, только что пришедших на дискотеку, — девица с парнем и стильная дамочка в темных очках. Никто из них ничего такого не видел. Парочка, явно обкуренная до поросячьего визга, просто не могла въехать в то, чего от них добиваются, а дамочка оказалась изрядно пьяной и усердно выворачивала наизнанку свои внутренности в дамской комнате. Толенков на всякий случай зафиксировал координаты свидетелей и отпустил их восвояси.
— Надо искать раненого. Обойдем все больницы, «Скорые», травмпункты — перетрясем всех, кто поступил этой ночью, но выясним, какая гнида это сделала, — предложил Шершавый.
— Умолкни. — Шурка был явно раздражен. — Этот тип целехонек, как пасхальное яичко.
— Да ты что, после такого удара?!
— Фигня. — Шурка мрачно цедил густой, цвета мореного дуба коньяк. — Семь тонн джипа против полутора тонн «волжаны»… Плюс подушки безопасности… Да этот тип даже не поцарапался! Тихо смылся, пока вы ворон ловили. Максимум — синяками отделается.
— На кого думаешь, Юрик? — осторожно спросил Толенков.
— Не знаю. — Младший братец тоже налил себе полную рюмку коньяку и с жадностью присосался к ней.
— Угнать хотели, — предположил старший. — Ты же, козел, всегда ключи в замке зажигания оставляешь. «Кто посмеет, да я раком поставлю того, кто посмеет»! — передразнил он брата.
— Сам козел! — взвился младший. — Ты последний из машины выходил, мог хотя бы сигнализацию врубить.
— А ты что, сам не мог, блин!..
Разгорелся спор. Я сидел тише мыши и пытался соображать. Слова «несчастный случай» вертелись в голове по циклу, привязавшись, как мотив дурацкой песенки. Почему-то не давала покоя мысль, что вроде бы существует в природе какая-то группа «Несчастный случай», и мой мозг тщетно пытался связать ее существование с последними событиями. Связь рвалась, как гнилая веревка, и домыслы рассыпались в прах.
Что это я, в самом деле, сижу, как будто это меня не касается, это может показаться подозрительным, надо выдавить из себя хотя бы пару членораздельных звуков.
— А они могли его… того… — Я не договорил. Недоговорка прозвучала многозначительно.
Юрка почесал затылок. От жары и коньяка его лицо покраснело, как у рака, и лоснилось от пота. Ежик волос на голове стоял дыбом.
— Черт его знает?.. А зачем?
— Чтобы забрать то, что Артур нашел у Ломакина! — высказал предположение Толенков.
— Вообще — да. — Юра посмотрел на своего телохранителя уважительно, как на умного. — Артур звонил нам пару часов назад. Сказал, что есть результаты. И что такого он мог откопать?
— Но кто знал, кроме нас, что он здесь появится? Никто! — резонно возразил младший.
— А может, он сам трепанул кому-нибудь, — предположил старший.
— Ну да, ты что, Артура не знаешь? Из него лишнего слова клещами не вытянешь… Надежный парень!
— Был, — заметил Толенков.
— Ну да, был…
Мы помолчали.
— Вот что, мужики, надо разбираться. Надо найти этого ублюдка, — начал старший близнец.
— Урою его! Так урою, что его затошнит от вкуса собственных мозгов во рту! — вскинулся младший.
— Тихо! Вот что, Серый, ты у нас человек новый, подозрений не вызываешь. Походи, поспрашивай, где Артур сегодня болтался… Адресочки мы тебе дадим… Мы-то все на виду, а ты пока на заднем плане вертишься, тебе проще. А мы уж займемся всем остальным. Давай действуй!
Таким образом, я получил от бандитов мандат на проведение собственного расследования.
Моя радость была непритворной — Кэтрин вернулась! Живая, здоровая, даже немного загорелая, как будто все это время она нежилась под южным солнцем. Я наслаждался ее тихим теплом и, кажется, был почти счастлив. Почти — когда удавалось отогнать все мысли, кроме одной: как мне хорошо! Я рядом с ней, понимающие, внимательные глаза участливо смотрят на меня, волосы разметались по подушке, прохладная рука успокаивающе покоится на моей груди, и, кажется, весь огромный враждебный мир остался за стенами этой комнаты, и мы недосягаемы для него.
— Я заметила, у тебя появились боевые ранения, — говорит Кэтрин, проводя пальцем по моему нижнему веку.
Мой синяк почти сошел — так, ерунда, как будто кто-то капнул желтоватой краской на кожу.
— Да, всего лишь избили в милиции, — небрежно бросил я.
— О, в милиции! — с ужасом в голосе повторила Кэтрин. — Как, Сержи, неужели ты нарушил закон?
Интонация, прозвучавшая в ее вопросе, меня развеселила. Я, конечно, слышал, что американцы страшно законопослушные, но, прожив несколько лет в нашей стране, нельзя же так по-детски удивляться, что человек ни за что попадает в кутузку.
— Немного, Кэтрин, совсем немного. — Смеясь, я пытался успокоить ее. — Точнее, если бы я не нарушил, меня, наверное, убили бы…
— Кокнули? — через силу улыбнулась Кэтрин.
— Да, пришили, прикончили, пристукнули, укокошили, почикали… И так далее… Я не хотел нарушать закон, Кэтрин. Но мне надо узнать, почему убивают моих друзей.
— Неужели кто-нибудь погиб еще, Сержи?
Я рассказал ей все, что происходило за время ее отсутствия, все, что наблюдал собственными глазами…
Кэтрин смотрела расширенными неподвижными зрачками куда-то в темноту. Мне казалось, что она что-то видит там, за черной непроницаемой мглой, которая окутала комнату душным покрывалом.
— О чем ты думаешь? — наконец отважился я нарушить молчание.
Кэтрин перевела на меня блестящий отраженным светом луны взгляд:
— Что? Я думаю, это не последняя жертва, Сержи. Я думаю, что, пока не поздно, тебе надо выйти из игры. Уехать, затаиться. Тогда они тебя не достанут. Это твой единственный выход. Попадание в милицию — это только начало.
— Мрачноватое начало, — мрачно заметил я и спросил: — А ты? Тоже уедешь?
— Я останусь. Я должна остаться.
— Ну вот еще… Тогда и я останусь. Да и не верю я в то, что можно безнаказанно совершить пять убийств подряд… Чем больше преступлений, тем больше следов. Тем легче найти преступника.
— Это в теории. А на практике… Никто и искать не будет.
Мы помолчали.
— А ты хочешь и дальше искать свою кассету? — спросил я.
Кэтрин едва заметно повела плечом:
— Не в кассете дело.
— А в чем?
— Тут замешаны очень важные люди.
— Братья?
— Нет. Те, кто стоит за ними.
— За ними кто-то стоит? Кто? Ты знаешь?
Кэтрин опять повела плечом:
— Это люди гораздо более сильные и более умные, чем те, кого ты подозреваешь. Братья — это пешки. Мелкие бандиты. Насколько я знаю ваш жаргон, шестерки. Нет, они тоже уйдут в свое время.
— Куда?
Кэтрин промолчала. Мне было ясно уже из ее молчания, куда уйдут братья.
— Эти люди… Они не остановятся… Слишком много поставлено на карту. Поэтому я и говорю тебе — уезжай.
— Но ведь ты тоже рискуешь, — возразил я.
— Я пойду до конца, — твердо произнесла она.
Я смотрел на нее и верил, что она пойдет до конца.
