Глава 127
Побоище на улице шло полным ходом. Рокерская «конница» обратилась в паническое бегство, но уйти удалось далеко не всем. Остальных доблестные питомцы полковника Гришакова, выкормленные на свежих продуктах, от всей души учили уму-разуму, отбивая бока поверженным байкерам и куроча их мотоциклы. Прибывший из местного отделения милиции наряд благоразумно стоял на безопасном расстоянии и с интересом наблюдал за происходящим.
Правда, один из милиционеров все-таки осмелился заглянуть во внезапно прекративший огонь БТР, где и нашел лжемайора Диденко, честно расстрелявшего весь боезапас. Обнаружив, что патроны кончились, доблестный прапорщик быстро утешился с помощью предусмотрительно прихваченной бутылки первача. Выпив стакан, Диденко умостился поудобнее на водительском сиденье и… уснул с сознанием хорошо исполненного воинского долга. На устах его расплылась блаженная улыбка — прапорщику снилось что-то очень хорошее.
Решив не будить спящее лихо, милиционер покинул БТР, чтобы поведать о результате осмотра своим товарищам, но сделать этого не успел, поскольку все они увидели две приближающиеся со стороны главного шоссе спецмашины.
Лиза, шагавшая впереди, остановилась у самого выхода.
— Отпусти мальчишку, Козлов! — услышала она знакомый голос.
Сердце девушки заныло. Нет, этого не может быть! Саша ушел больше трех часов назад. Он просто не мог оказаться здесь. Лиза замерла.
— Отпусти, кому говорю!
Теперь она уже не сомневалась, что слышит голос капитана Тарасенкова, который обращался к… кому? Лиза рванулась вперед раненой ланью. Впереди, возле замершего недалеко от крыльца БТР, она увидела нескольких вооруженных автоматами мужчин в милицейской и пятнистой спецназовской форме. В центре, чуть-чуть выступая вперед, рядом с лейтенантом Карасевым стоял Сергей Тарасенков, обращавшийся к Кирсанову, который прижимал к груди брата Лизы. Ее не удивило то, что Тарасенков называл помощника Изборского Козловым. Она этого просто не заметила. Потому что… О ужас! Страшный бандит сдавливал горло ее заметно побледневшего брата, тыча ему в висок дуло пистолета.
— Отпусти! Не трогай его, гад! — закричала Лиза, делая шаг вперед.
— Стой где стоишь, сучка! Только дернись, и он подохнет! — рявкнул Кирсанов-Козлов. Его товарищи заволновались, у них-то в руках заложников не было.
— Саша! Сашенька! — Голос девушки сорвался. — Как ты тут… Как ты тут оказался?!
— Пришел спасать сестричку, — злобно ухмыляясь, ответил Кирсанов-Козлов. — В комнате не нашел и спустился в подвал… А там я! Набери, говорю, мальчик, номер. Мы хорошие дядьки, нас бандиты заперли. Он и рад стараться…
Тарасенков забеспокоился.
— Лиза, Лиза, — заговорил он нервно. — Уйдите, пожалуйста, обратно. Не создавайте ненужной напряженности. Предоставьте дело нам, уверяю вас, мальчик не пострадает.
Девушка покачала головой.
«Ну нет, вам я ничего больше не предоставлю, — подумала она. — Ничего вы не можете, дорогие мужчины! Ни на что не способны!»
Понимая, что делает нечто очень опасное, она шагнула вперед.
— Стой! — закричали все сразу. — Стой! Стой! Стойте!
Все эти звуки слились в сплошной гул или вопль — дикий, нечеловеческий. Она видела, как бандит убрал пистолет от виска Саши и навел на нее. Сейчас он нажмет на спуск и… Кто-то очень сильно и грубо толкнул ее, сбив с ног. Лиза упала. Загрохотали выстрелы.
Когда она поднялась, все было уже кончено. Трупы сообщников Кирсанова валялись на плитах дорожки. Лужицы крови под ними прямо на глазах становились все больше и больше. Саша стоял в стороне, поддерживаемый огромным спецназовцем в пятнистой форме и бронежилете, и кашлял. Сам же Кирсанов, хрипя, ворочался, прижатый к земле Заварзиным, который закрутил бандиту руку за спину.
— Осечка! Осечка, мусор! — плюясь кровью, выкрикивал Кирсанов. — Осечка, пидор! Осечка, падло! Осечка, бля!
Вот так. Лиза все поняла: Заварзин, этот желчный, язвительный тип, доводивший ее порою до исступления, заслонил ее, Лизу Батурину, собственной грудью! И если бы не осечка, которую дал пистолет бандита, детектив, возможно, был бы уже мертв или… или бы истекал кровью, как сообщники мерзкого бандита. Она поняла, все поняла.
Внезапно лужи крови стали огромными, как озерца, все поплыло перед ее глазами, к горлу подступил комок, ноги стали ватными, и Лиза почувствовала, что сейчас упадет и разобьет голову о каменные перила крыльца. Кто-то, кажется, смешливый пьяница в погонах прапорщика, так лихо обезвредивший страшную мину, подхватил ее на руки. А может быть, и не он, а кто-то другой. Она так никогда и не узнала этого.
С места происшествия, точнее сказать, с поля битвы уезжали уже на рассвете. Суворовские «чудо-богатыри», под окрики майора и еще нескольких подошедших к самому концу удивительного спектакля офицеров, дружною толпою толкали оба БТРа в обратном направлении, то есть в гору. В одной из машин мирно спал свалившийся на пол прапорщик Диденко, разбудить его не представлялось возможным. Слегка протрезвевший Каликин нет-нет да и косился на свои плечи: а ну как и правда, накаркал Андрюха, вот возьмут да и разжалуют? За такое-то? Хм… под трибунал отдадут!
Стараясь не думать об этом, он уверенно отдавал приказы. Врачи из медсанчасти оказывали помощь раненым, более трех десятков человек пришлось временно госпитализировать на территории полка так и не появившегося полковника Гришакова. Тяжело раненных насчитывалось не меньше десятка, в их числе была и американская претендентка на наследство, Бет Моргенсон.
Херби нашелся сразу, едва только смолкли выстрелы. Он объяснил свое исчезновение тем, что провалился в какую-то яму в саду и пришел в себя, только когда начал накрапывать дождичек. Дождичек действительно шел, а вот насчет потери сознания… Дольше всех искали Гарриса. Обнаружила его Лиза, он сидел на пеньке, плакал, клял судьбу и вопил, что скорее покончит с собой, чем пойдет в ледяную русскую тюрьму. Лизе стоило огромного труда убедить беднягу, что Бет он не убил, а лишь ранил, а подозрения относительно его причастности к убийству переводчицы полностью сняты, так как настоящий убийца Светланы Ерохиной схвачен и во всем признался.
— Ее убил ее любовник? — повторял то и дело Гаррис. — Так я не ходить в холодный русский тюрьма?
— Не ходить, Боб, не ходить, — отвечала ему Лиза в сотый раз, почему-то коверкая речь в стиле своего спасителя. — Ты работать на меня как адвокат.
В конце концов американец поверил, что все происходившее вокруг не сон, и поведал Лизе, что, учась в школе, был одним из лучших скаутов. Постоянно участвовал в различных конкурсах и смотрах, но потом ему пришлось туго, он оказался вынужден самостоятельно платить за учебу. Боб учился и работал, многие годы не знал, что такое выходные и отпуск — какие уж тут скауты? Когда же он понял, что его подозревают в убийстве, на него что-то словно бы нашло, и он вспомнил юные годы — заученное в детстве не забывается долго, руки и ноги порой действуют быстрее, чем разум.
Гаррис заявил Лизе, что считал убийцей Светы своего бывшего приятеля Джейка Херби и его любовницу и опасался, что они прикончат и его.
Впрочем, Херби признался в том, что организовал нападение на Лизу, в результате которого она чудом не стала жертвой насилия. Американец сдал своего подельщика по фамилии Апраксин. Фамилия была вымышленной, но в руки следствия попали «Жигули», отобранные у преступников озверевшим Гаррисом. Содержимое багажника машины очень помогло адвокату-скауту: найденными там резиновыми сапогами он воспользовался, перебираясь через забор дачи. Кстати, яма, в которую провалился Херби, была вырыта все тем же адвокатом саперной лопаткой, также обнаруженной в машине лже-Апраксина. В бардачке автомобиля находились документы, что облегчало задачу поиска владельца. Остальное, как считал Тарасенков, было делом техники.
Что касалось отравленных конфет и коньяка, принесенных Гаррисом в дом Лизы и в палату Славика Маркова, то даже до заключения экспертизы можно было предположить, что яд, вызвавший смерть нескольких охранников, идентичен обнаруженному в конфетах и виски. Значит… Значит, виноваты Моргенсон и Херби.
«Вольного королевского стрелка» Геннадия Глебова задержать на месте преступления не удалось — он благополучно удрал. «Ничего, этот никуда не денется», — благодушно махнул рукой Тарасенков, понимавший, что, несмотря ни на что, на сей раз начальству не отвертеться, придется дать ему чин майора. Едва ли ни единственным человеком, не пострадавшим во время операции рядового Суворова, стал Губа, который благодаря удару Лизы цветочным горшком получил столь сильную травму, что пришел себя только в медсанчасти полка.
Его напарнику повезло куда меньше, он стал одним из немногих (что, конечно, удивительно в сложившейся ситуации), кого пришлось занести в список погибших. Смерть Жирного оказалась до смешного нелепой. Именно из-за него погас свет. Обращенный в бегство майором Каликиным, Жирный поскользнулся в луже у забора и, падая, схватился за прутья решетки.
Самая первая жертва борьбы за наследство кровавой графини, переводчица Светлана Ерохина, погибла, как уже было сказано, от рук своего бывшего поклонника — Николая Стеклова.
Узнав от матери Светы о том, что есть свидетель преступления, а также его имя, по простоте души сообщенное ей Лизой, убийца под предлогом устройства на работу заявился в таксопарк, где работал Марков. Так как коллеги последнего постоянно обсуждали события, участником которых сделался их товарищ, получить все необходимые сведения для Стеклова труда не составило. Одного он никак не мог выяснить, в какой больнице лежит недобитый им Гусар. Ему «на помощь» пришел Тарасенков. Необходимая информация просочилась, и трюк сработал. Стеклов был задержан в палате, где должен был лежать Слава Марков. После визита Гарриса раненого переправили в другое места, а его койку занял оперативник. Убийца вынул нож, но нанести удар не решился. Все его действия были запечатлены на видеопленке. Тарасенков убедил его сделать чистосердечное признание.
Таинственная печатка, которую Марков видел на руке убийцы, она же кольцо, она же запонка, занимавшие воображение детектива и капитана Тарасенкова, а также доставившие немало неприятных минут Бобу Гаррису и Джейку Херби, оказалась не чем иным, как подарком, сделанным Свете программистом из Манчестера Биллом. Сорвав с шеи девушки медальон, убийца нес его в руке, цепочку, блеснувшую в темноте на пальцах подозреваемого, Марков и принял злосчастное «странное» кольцо. Именно этот медальон утонул в Краснопресненском пруду, выпав из кармана «блондина в черном плаще» — то есть Николая Стеклова. На основании показаний подозреваемого медальон был выловлен оперативниками, как раз в том месте, где Губа и Жирный своим нечаянным вмешательством спасли веселому Гусару жизнь. А то, что Стеклов обзавелся черным плащом, делавшим его похожим на Гарриса и Ла Гутина, вообще было чистой случайностью. Так же как и то, что он подвернул ногу в темном подъезде дома Лизы Батуриной.
