Глава 23
Васенька с ненавистью смотрел на выжившую из ума старуху, сидевшую напротив. В последнее время он все чаще ловил себя на мысли, что готов задушить ее, чтобы только больше не появляться в этой квартире. Уже в тысячу первый раз выслушивал он пространный рассказ Берты Ивановны о ее многочисленных мужьях, любовниках и прочих сердечных увлечениях. Когда же эта чертова ведьма наконец выдаст свою племянницу! А чертова ведьма капризным голосом потребовала в это время новую сигарету и кофе. Ведь сегодня опять была суббота…
В полутемном сыром подъезде тоскливо воняло мочой, мрачно светилась лампочка под самым потолком. Два длинных, два коротких звонка. Знакомая обшарпанная дверь отозвалась на них только приглушенным детским плачем.
Ей нужно отсидеться здесь, пока не уляжется история с шампанским… Здесь ее никто не найдет! Сейчас ей идти некуда!
Наташа вновь подняла руку, чтобы позвонить, но дверь бесшумно отворилась, и в образовавшуюся щель просунулась черная голова со смуглыми живыми глазами.
— А, это ты…
Наташа сделала шаг вперед. Наконец-то она нашла надежное убежище.
— Привет, Роман! Тетя Берта, надеюсь, дома?
— Уходи, — прошептал цыганенок, сверкая в полутьме белками глаз. — Быстрее уходи! Тебя ищут!
— Кто?
— Этот человек, он…
В коридоре коммуналки послышались характерные шлепающие шаги. Это был вездесущий Богушевский. Он жаждал возможности заработать денег.
— Эй, тут что, к Берте пришли? А ну пошел вон, цыганское семя!
Цыганенок завизжал — Богушевский изо всех сил скрутил его ухо.
Наташа метнулась вверх по лестнице и застыла, прижавшись спиной к стене.
— Никого! — задумчиво произнес сосед, выглядывая в подъезд. Он схватил Романа за воротник рубашки и потащил в глубь квартиры: — А ну признавайся, собачье отродье, кто приходил! Всю душу из тебя вытрясу!
— Дяденька, не бей! — заверещал парнишка. — Я все скажу! Скажу ее новый адрес, я все расскажу, только не бей!
Богушевский уже чувствовал в своей ладони приятный хруст стодолларовой купюры…
Васенька набрал номер, прочно засевший в его памяти.
— Она была здесь. Нет, ее упустили, но у меня есть ее новый адрес. Диктую…
Проверка названного цыганенком адреса ничего не дала. Даже такого номера дома в природе не существовало. Через день бледный, бледнее мела, Васенька наступал на старуху, которая сонно клевала носом, съежившись в глубоком кресле:
— Где она, отвечай! Я знаю, что она была здесь!
Берта Ивановна только младенчески улыбалась и непонимающе трясла головой. В ее голове добрый Васенька давно перемешался с ее последним мужем. Она была так рада вновь увидеть своего почившего в бозе супруга…
— Где она, отвечай! — Васенька двумя руками сжал ворот белой кружевной блузки и с силой встряхнул немощное старческое тело.
Голова Берты Ивановны дернулась, согласно кивнула и застыла в неподвижности. Бесцветные глаза неподвижно уставились куда-то в пол, а челюсть с редкими желтоватыми зубами безвольно отвалилась вниз. Старуха не дышала. Брезгливо морщась, Васенька приложил ухо к груди Берты Ивановны и через пару секунд с сожалением отшвырнул легонькое тельце.
Выйдя в коридор, он дал привычный подзатыльник вертевшемуся там цыганенку и взялся за трубку телефона.
— Это я, — мрачно произнес он, не заботясь, что его могут слышать. — Канал накрылся. Старуха приказала долго жить.
Он был расстроен. Мечта о нехилом заработке умерла…
Через несколько месяцев после описанных турецких событий в провинциальном городе Быковске появилась неизвестная элегантная особа в широкополой изящной шляпе и темных очках, скрывавших половину лица. И старый Рувим, потерявший все свое нажитое непосильным трудом состояние, и его сводная сестра Ханума, и все четыре охранника-племянника, и все двенадцать работниц портового борделя не узнали бы в стильно одетой, со вкусом накрашенной женщине ту самую забитую кухонную работницу, к которой хозяин относился с хроническим раздражением, как к безнадежно испорченной вещи.
Присутствие Жанны в городе юности объяснялось просто — ей нужно было уладить кое-какие отношения между собой и своим прошлым. В Быковске не узнали в этой интересной и, очевидно, богатой девушке с властным взглядом ту испуганную девчонку, что четыре года назад душной ночью бежала из города, пряча от любопытных взглядов свой живот. На худощавом лице появились несколько лишних морщин, делавших ее обладательницу старше на несколько лет и придававших облику легкий налет горечи и разочарования. Волосы прически скрывали белые черточки шрамов на лбу, сведенные до минимума искусным косметологом. И даже взгляд ее изменился — стал жестким и бестрепетным.
Появление Жанны в городе имело далеко идущие последствия.
Приезжая особа с уверенными манерами сняла лучший номер в местной гостинице, навела шороху на обслуживающий персонал своими повышенными требованиями к чистоте номера и качеству подаваемых блюд и в первый же вечер своего пребывания отправилась прогуляться по тенистым улицам Быковска. Гуляла она очень недолго и вскоре вернулась в номер. В это время горничная гостиницы «Метрополь», бывшего Дома колхозника, сбивчивым картавым шепотом сообщила швейцару, что во время уборки в номере нашла в вещах приезжей дамочки пистолет с какой-то продолговатой штукой на стволе и несколько коробок с патронами.
Швейцар лишь озабоченно покачал головой и посоветовал горничной доложить об этом местному авторитету Калине, который недавно освободился по амнистии и вновь включился в борьбу за беспредел в городе.
— Может быть, она киллерша? Чего ей здесь делать? Не иначе, явилась кого-то из наших местных замочить по заказу, — таинственно мигая подслеповатым глазом, сообщил швейцар и потребовал пятьдесят процентов с той цены, которую заплатит Калина горничной за сведения. После недолгих прений сошлись на сорока.
Однако Калина, вернувшийся из заключения совершенно больным и менее осторожным, чем ранее, на рассказ добровольной помощницы не отреагировал. Харкая кровью от удушливого туберкулезного смеха, он отправил ее прочь и посоветовал меньше смотреть боевиков по телевизору. Обескураженная горничная ушла несолоно хлебавши.
А подозрительная постоялица, вернувшись после прогулки, потребовала себе стакан апельсинового сока, кукурузные хлопья и свежее постельное белье. Она сильно разгневалась, когда ей вместо всего этого подали томатный сок с истекшим сроком годности, рисовую кашу и старые потрепанные простыни с характерными следами пользования ими предыдущих жильцов. Впрочем, дамочка вскоре смилостивилась и даже снизошла до разговора с горничной.
— Собираюсь открыть собственное дело в вашем городе, — доверительно сообщила она любопытной девушке. — Кто тут у вас «крышует» всех? Под кого «ложиться»?
Приезжая, несмотря на свой холеный заграничный вид, судя по всему, хорошо ориентировалась в реалиях современной провинциальной жизни.
Горничная доверительно сообщила бизнесменше, что сейчас в городе творится неизвестно что. Еще недавно главным среди местных братков считался некий Вощила, бывший спортсмен, неудачливый покоритель столицы, вернувшийся в родные края за более скудным, но менее хлопотливым куском хлеба, а теперь вышел после отсидки прежний хозяин Быковска, Калина, и теперь у него с Вощилой идет война не на жизнь, а на смерть.
— И кто побеждает? — с любопытством осведомилась приезжая.
— Пока Калина, — сообщила ей словоохотливая девушка. — У нашей гостиницы раньше «крышей» был Вощила, а теперь Калина его под себя подмял. Вощила злится. У него остался только ресторан «Акапулько» да еще несколько магазинов на окраине. Ох, скоро здесь такое начнется! — вздохнула девушка. — Мой брат у Калины в подручных! — чуть погодя сообщила она, и в голосе ее слышалась искренняя гордость.
Сведений оказалось достаточно, чтобы деловая женщина приняла положительное решение относительно открытия бизнеса в Быковске.
— А какое дело вы хотите открыть? — осведомилась горничная.
— Еще не знаю, — вздохнула приезжая. — Может быть, магазин модной одежды. Понимаешь, я ведь сама местная, — доверительно произнесла она. — В Москвы пожила, покрутилась, денег скопила, вот теперь хочу вновь в родном городе обосноваться. В столице, знаешь ли, давно все места на сто лет вперед расписаны, не протолкнуться! А здесь у вас, то есть у нас… Непаханое поле!
На этом любопытный разговор окончился.
На следующий день, когда постоялица отсутствовала, горничная еще тщательнее обыскала номер. Воображению ее уже рисовался чемодан, битком набитый долларами, откуда она могла бы без риска для жизни стянуть хоть одну пачечку, но никаких денег не оказалось. Самым ценным, что отыскалось в вещах постоялицы, был сотовый телефон — невиданная для провинциального города игрушка. Когда Нюра уже заканчивала уборку в номере и возилась с навеки грязной обшарпанной ванной, бизнесменша неожиданно вернулась в номер. Как только она переступила через порог, зазвонил телефон. Звонок был длинный, междугородный. Нюра в ванной благоразумно затаилась.
— Когда вылет рейса? Сейчас запишу! — между тем произнесла постоялица и стала быстро царапать цифры на сигаретной пачке. — Курьер привезет всю сумму, полностью? Только сто кусков? Но я же сказала, что мне этого мало! Хорошо, для начала вроде бы обойдусь. Нет, не надо, о безопасности позабочусь сама…
Бросив трубку телефона, она удалилась в спальню переодеваться, а в это время Нюра пулей выскочила из ванной, схватила пачку сигарет и, запомнив те несколько цифр, что были на ней написаны, с бьющимся сердцем вылетела в коридор. Удача сама плыла ей в руки! Опытная Нюра оценила добытые сведения не менее чем в тысячу рублей и заторопилась, чтобы выложить добытую информацию Калине.
В тот же вечер деловая женщина надела черное длинное платье с песцовой накидкой и в полном одиночестве отправилась ужинать в ресторан «Акапулько». На первый взгляд цель ее визита заключалась лишь в близком знакомстве с местной кухней.
Когда бизнес-леди с внимательной миной изучала меню, возле столика появился предупредительный официант. Надо ли говорить, что это был верный осведомитель своего шефа Вощилы. Внезапно раздалась негромкая мелодичная трель. Дама выудила из крошечной сумочки телефон и приложила его к уху. Затем быстро взглянула в сторону официанта и понизила голос до интимного шепота.
Держа ушки на макушке, официант сделал вид, что вовсе не интересуется разговором. Однако богатый облик посетительницы, ее одиночество и неумелая конспирация заинтересовали его. Он нутром чуял, что речь пойдет о деньгах.
— Когда привезет? — спросила посетительница и тут же возмущенно повысила голос: — Я же просила всю сумму наликом! Ну ладно, — она вновь перешла на шепот, — сто кусков мне для раскрутки хватит… Сейчас запишу…
Она оглянулась и махнула официанту рукой:
— Бумагу и ручку, пожалуйста.
Официант стоял за спиной посетительницы и видел, как она выводит на бумаге дату, номер авиарейса и время прибытия курьера, который должен привезти огромную сумму. Все эти цифры впечатывались в мозг официанта, как острые каблуки дамских шпилек — в расплавленный в июльский полдень асфальт.
— Хорошо, я встречу, — проговорила дама громко, уже не стесняясь. — Не надо, безопасность — это моя проблема!
На этом разговор прервался. Официант, приняв заказ, тут же побежал сообщать своему шефу об интересной клиентке.
Буквально через считанные секунды Вощила прибыл в ресторан. Сто тысяч долларов — сумма для провинциального города астрономическая. Да и грозила она попасть в руки Вощилы без проблем, дуриком, как говорится. А захват такой суммы мог бы изрядно поднять падающий с каждым днем его авторитет. Тем более, дело предстояло с какой-то бабой, не имеющей в городе ни связей, ни охраны. Операция обещала быть заманчиво легкой.
— Вы ужинаете одна? — со всей возможной любезностью осведомился Вощила, лысоватый, круглолицый тип со сломанным носом, в мятом клубном пиджаке с золотыми пуговицами, смотревшемся в ресторане несколько претенциозно.
— Только потому, что никого не знаю! — с готовностью отозвалась дама. Видимо, она была не прочь завязать знакомство.
— Не возражаете, если я составлю вам компанию? — выжал из себя последние остатки галантности Вощила. Ему казалось, чтобы привлечь женщину, надо поддерживать с ней игривую светскую беседу, потому что расставленные пальцы веером лишь оттолкнут пугливую богачку.
Через несколько минут они уже вместе хохотали над каким-то бородатым анекдотом, который Вощила с трудом вытащил из заплывших жиром недр своей памяти.
Шампанское лилось рекой. Новая знакомая непрерывно хохотала, — казалось, ее совершенно развезло от алкоголя.
— Хочу начать бизнес в вашем городе, — неожиданно начала она. Ее осоловевшие глаза превратились в узкие щелочки, через которые выглядывал трезвый настороженный зрачок. — Деньги ляжку жгут. — И она грубо захохотала.
— А бабки у тебя есть? — бесцеремонно осведомился Вощила, подливая в бокал вина.
— Бабки будут! — заверила та и явственно икнула. — Ой, это шампанское… Оно так нос щиплет!
— Когда будут? — Напористый Вощила рассчитывал, что бабенка совсем пьяна и легко выложит нужные сведения. Так оно, впрочем, и оказалось.
— На следующей неделе, — пьяно растягивая слова, произнесла та. — Ой, кажется, я совсем захмелела…
Воодушевленный наклевывавшимся непыльным и верным дельцем, Вощила принял на себя все расходы по транспортировке совершенно разнюнившейся бабенки в гостиницу. В своем уме он строил уже планы операции…
А горничная Нюра тем временем сообщила Калине, что особа с пистолетом ждет на днях прибытия крупной суммы денег в валюте для открытия магазина в Быковске. Деньги прибудут сто сороковым рейсом из Москвы, курьер — тип в джинсовой куртке и в бейсболке, надетой козырьком назад. Вскоре примчался еще один верный агент и доложил, что приезжую из «Метрополя» видели в ресторане «Акапулько» с его врагом номер один, Вощилой, — очевидно, те «терли» насчет того, кто будет у новоявленной бизнесменши «крышей».
Такое положение дел Калину не устраивало. Даже если бы ему и не хотелось грабить бедную женщину, сделать это все равно пришлось бы, чтобы не допустить усиления противника, который, как недобитая гидра, поднимал все новые головы. К тому же возможность спокойно захапать крупную сумму денег грела израненную душу бывалого уголовника. За бизнесменшей установили слежку. Надо было определить, что за редкостная птица залетела в их среднерусские края.
Слежка не принесла особых результатов. В свободное время дама шаталась по окрестным магазинам. Она ничего не покупала, а лишь присматривалась к ассортименту, болтала с продавщицами, интересовалась ценами за аренду помещения. Несколько раз забегала в городской совет, вентилировала там вопрос об аренде самого фешенебельного здания в городе, торгового центра, недавно заново отстроенного иностранными рабочими. Очевидно, дамочка предпочитала работать с размахом, не считаясь с предстоящими тратами. Один раз она неизвестно зачем моталась в аэропорт и проболталась там энное количество времени, совершенно запутав этим своих преследователей.
— Осматривает местность, — решили те и вынесли резюме: — Грамотная баба!
Все это убедило Калину, что речь действительно шла о крупной сумме денег, и эта сумма теперь сама плыла к нему в руки.
В назначенный день, за час до прибытия самолета из столицы, деловая дама вышла из гостиницы. Ее лицо выглядело озабоченным, а изящная сумочка небрежно болталась на плече. Вытянув руку, она принялась ловить попутные машины — очевидно, собиралась ехать в аэропорт.
Люди, сидевшие в престарелой иномарке серебристого цвета, припаркованной на обочине, внимательно следили за ее манипуляциями.
— Не иначе как ствол захватила, — кивнув на сумку, хмыкнул ближайший подручный Калины, круглолицый Шмон. Его закадычного друга, Корика, давно уже отправили на тот свет в перестрелке. — Думает, что это ей поможет!
— Пусть! — небрежно усмехнулся Калина. — Нюрка еще вчера заменила патроны на холостые.
К голосующей на обочине девушке подкатила старая «Волга».
— Это тоже наш человек, — поведал сообщникам Калина. — Он должен договориться с ней и на обратную дорогу. Если она согласится, проблем у нас не будет.
Приняв в свои недра пассажирку, желтая «Волга» ринулась по направлению к аэропорту. За ней неотступно следовала серебристая иномарка. На площади возле аэровокзала прибытия московского рейса ждала еще одна машина, потрепанная «девятка», в которой любопытные смогли бы разглядеть неудачливого Вощилу с подручными.
— Вот она! — вскинулись в «девятке», увидев, как изящная фигурка заспешила к зданию аэропорта, покачиваясь на высоких каблуках. — Ты, Вощила, таксера знаешь?
— Не-а, — ответил главарь.
— Это шестерка Калины! Может, подстава?
Вощила задумчиво пожевал губами и наконец процедил сквозь зубы:
— Вряд ли!
Несколько подбористых фигур в характерных кожаных куртках и мешковатых спортивных штанах вывалились из автомобиля и, сторожко озираясь по сторонам, направились к зданию аэровокзала. В воздухе сгущалось и росло напряжение.
В это время агентурная сеть Калины принесла ему радостное сообщение: девушка согласилась на обратный рейс с тем же таксистом! Калина обрадованно потирал руки. Дело представлялось простым до безобразия. Таксист тормозит на обочине в безлюдном месте, Калина отбирает у пассажирки деньги — и все! Просто и легко!
В это время Вощила со своими людьми затаился в укромном месте, держа в поле зрения дамочку-бизнесменшу и выход с летного поля, откуда должен был появиться курьер.
Наконец московский рейс прибыл. Толпа пассажиров выливалась через узкие ворота и растекалась по площади. Как ни вытягивал свою шею Вощила, как ни напрягал взгляд, не мог выделить из толпы типа в джинсовой куртке и бейсболке, похожего на курьера. Было полно мужчин в джинсовых куртках, но на них не было бейсболок, или, наоборот, полно было бейсболок, но им не сопутствовали вожделенные джинсовые куртки! Кроме того, преследователи неожиданно потеряли из виду свою жертву, а когда увидели ее вновь, она уже стояла с большим свертком в руке и болтала с каким-то парнем, причем на парне не было ни джинсовой куртки, ни бейсболки!
Сверток в ее руках точь-в-точь отвечал представлению бандитов о ста тысячах долларов, упакованных в пачки сотенными купюрами. Распрощавшись с явившимся точно из-под земли курьером, девушка проследовала зачем-то в здание аэровокзала. За ней бдительно следил добрый десяток внимательных глаз, но она не замечала этого.
Девушка толкнула дверь с характерной буквой «Ж» и вошла внутрь. Наблюдатели забеспокоились.
— Что такое? — удивился Вощила. — Что ей там понадобилось?
Его подручные тупо молчали.
— Шеф, может, и мы за ней? — с готовностью предложил Шмон своему шефу.
Но Калина отрицательно покачал головой. Ограбление в женском туалете — это даже как-то некрасиво, подумал он. Кроме того, там могут оказаться ненужные свидетели.
Расставшись со случайным пассажиром московского рейса, который любезно ответил на ее вопросы о погоде в столице, Жанна направилась в туалетную комнату. Захлопнув дверь под носом у своих преследователей, она небрежно швырнула сверток на подоконник и открыла кабинку, в которой хранились швабры, старые веники и хлорамин. Брезгливо, двумя пальчиками расшвыривая трухлявое тряпье, она выудила полиэтиленовый пакет.
Из недр пакета появился обыкновенный будильник. Жанна посмотрела на собственные миниатюрные часики, поставила время и завела пружину завода. Часы нежно затикали, отщелкивая торопливые секунды. Стрелка будильника показывала, что назначенное время наступит примерно через двадцать минут.
Затем наманикюренные розовые пальчики осторожно соединили между собой тонкие провода и, как хрупкую драгоценность, бережно опустили странную конструкцию на дно полиэтиленового пакета.
Из сумочки те же розовые пальчики достали несколько пачек с зеленоватыми купюрами, которые последовали в пакет, покрыв и будильник, и провода, и странный прямоугольный предмет с прикрепленной к нему небольшой платой.
Захлопнулась дверь кабинки, каблуки уверенно процокали к выходу.
Желтая «Волга» подкатила к пассажирке, как только та показалась на привокзальной площади. Хлопнула дверца, и машина выехала на пригородное шоссе. По пятам за ней следовали серебристая иномарка и потрепанная «девятка». Чтобы не привлекать внимания, преследователи поначалу держались на приличном расстоянии от такси с жертвой.
Замелькали за окном редкие еловые посадки вдоль дороги. Пассажирка на заднем сиденье сначала оглянулась назад, затем бросила взгляд на часы и неожиданно тронула водителя за плечо:
— Стой!
Таксист удивленно взглянул на нее. Ее лицо было бледным, она сжимала рукой рот, как будто ее подташнивало. Глаза смотрели испуганно.
«Волга» притормозила на обочине. Вывалившись за дверь, пассажирка согнулась над придорожным кустом.
Раздался протяжный визг тормозов — серебристая иномарка Калины остановилась сзади «Волги», а «девятка» развернулась поперек дороги, перекрыв движение. Из того и другого автомобиля посыпались бравые молодцы со стволами наперевес.
— Это мои бабки! — Вощила выкинул таксиста из салона и схватил пакет.
Калина лениво ухмыльнулся и просипел:
— Отвали!
В это время в придорожных кустах раздался шорох. Краем глаза Калина увидел, как колышатся ветки там, где еще недавно стояла владелица пакета. Но он не успел отреагировать — первые выстрелы вспороли землю под его ногами, выбрасывая в воздух рыжеватые фонтанчики пыли…
Из последних сил Жанна бежала по лесу. Ветки больно били ее по лицу, оставляя царапины на нежной коже, она задыхалась от непривычки, высокие каблуки увязали в мягкой хвойной подстилке.
Она остановилась лишь на секунду — ее догнал раскатистый звук выстрела, затрещала автоматная очередь…
Вновь колючие ветки с оттяжкой ударили по лицу, захрустел хворост под ногами. Место было рассчитано точно. Еще метров двести — и граница летного поля, бетонный забор. Там, у серебристого ангара, стоят бензовозы, возятся люди…
На бегу она бросила быстрый взгляд на часы. Взглянула и тут же присела, закрыв голову руками — в следующую секунду послышался раскат грома. Гулкий звук, эхом прокатившись по лесу, замер вдали, и вновь воцарилась звенящая тишина, полная шелеста ветра, птичьей возни в кронах деревьев и собственного запаленного дыхания…
На похороны погибшего на «стрелке» авторитета Калины и его верных друзей собралось полгорода. Оставшиеся полгорода находились на других похоронах — провожали в последний путь криминального авторитета Вощилу. Гроб Калины в зале для прощания стоял закрытым. Да и зачем было открывать его, если там лежали лишь несколько кусочков серой ткани от его пиджака и воротник рубашки? От некогда грозного бандита больше ничего не осталось.
Стоит в городе Выдре появиться незнакомому человеку, как об этом узнают практически все. Сидящие у ворот старушки замирают, завидев чужую фигуру на улице, случайные прохожие оборачиваются и провожают приезжего долгим изучающим взглядом.
Вот и появление белой машины неизвестной марки в Выдре также не осталось незамеченным. Поднимая за собой клубы коричневой пыли, автомобиль ворвался в узкую улочку, круто спускавшуюся к реке, и затормозил возле серых, побитых дождями ворот. Пестрые куры испуганно бросились врассыпную. На соседском дворе забрехала собака.
Из автомобиля вышла молодая женщина в темных очках, толкнула покосившиеся ворота и вошла во двор. Хозяйка дома, Дарья Степанкова, в это время копалась на огороде, поросшем высоким бурьяном, — набирала огурцов и редиски на закуску. Лицо у нее за прошедшие семь лет совсем сморщилось и приобрело характерный красноватый оттенок, свойственный людям, много времени проводящим на воздухе.
— Тебе кого? — удивленно разогнулась она, увидев незваную гостью.
Незнакомка молча огляделась, отметила сильно осевший в землю дом, завалившийся набок забор, ветхий сруб колодца.
— Я подруга вашей дочери, — подумав, ответила она. — Приехала узнать, как вы живете.
— Ой, — взмахнула руками Дарья и привычно заскулила: — Да как мы живем… Зарплату не плотют, работы нет, даже выпить не на что.
И она с жадностью уставилась на изящную сумочку гостьи — не отвалит ли та энную сумму на опохмел. Мать Жанны в последнее время пристрастилась к белоголовке и стала крепенько попивать.
Гостья оказалась понятливой. Она молча достала кошелек и вынула оттуда сотенную купюру.
— Сообрази-ка что-нибудь, — поморщившись, произнесла она. — На ужин и вообще…
Обрадованная Дарья Степанкова полетела в магазин, по пути рассказывая соседям, что приехала подруга дочери и надо это дело отметить.
— А как сама Жанна-то? Где она? — спрашивали соседи.
— Не знаю еще, — отвечала мать. — Еще не разговаривали.
Ближе к вечеру смутные тени поднялись из речной ложбины и затопили сырым фиолетовым светом притихший поселок. Гостья и хозяйка в это время сидели за накрытым столом. Тускло мерцал экран телевизора, по которому точно в замедленном танце скользили расплывчатые тени.
— Жанна пока приехать не может, — отрубила гостья в ответ на расспросы матери. — У нее все нормально.
От алкоголя лицо ее еще больше побледнело, стало более скуластым и жестким, глаза, прячущиеся за дымчатыми стеклами очков, приобрели хищный жесткий блеск. Пьяненькая мать, подперев голову рукой, бессвязно жаловалась на жизнь:
— А председатель этот… Хренов… Он мне должен еще остался… А я, я ни в жизнь! Всегда с дорогой душой… А они, с-суки…
Гостья словно выплыла из своей дремучей задумчивости и спросила:
— Ты Славку Путинцева помнишь?
— Ну? — Пьяно покачиваясь, хозяйка пыталась сосредоточиться. — Я этих всех, которые начальство… Я их…
— Где он сейчас?
— Вячеслав Иваныч-то? Голозадый Славка, который… В ногах у меня валялся… Чтоб я его на железку устроила! В эмтээсе он… Инженер хренов! Копейки у него не допросишься… Давеча я…
— На МТС?
— Ага! Доучился… Без денег сидит, как неученый. Женился… Две дочки.
Гостья даже перестала жевать веточку петрушки.
— На ком женился?
— Да на Верке-прошмандовке! — Мать пьяно рыгнула. — А пока он там… Верка тут подолом мела, как последняя…
— На Верке!..
Мать еще что-то долго и нудно говорила, жаловалась на своих неприятелей, председателя колхоза и местного участкового, но гостья ее не слышала, впав в тяжелую задумчивость.
— А машину починить он сможет? — неожиданно спросила она.
— Кто?
— Путинцев! Ты же сказала, что он в МТС работает, — нетерпеливо пояснила гостья. — У меня машина барахлит.
— Запросто! — заверила хозяйка. — Прямо с утра… скажи, что от меня… Он у нас дока по этой части… А председатель мне и говорит…
Ночью Жанна долго лежала без сна на широкой кровати, которую в обиходе обычно называли «большой кроватью», и не могла заснуть. В окна упорно лилась полная луна, проникая даже сквозь смеженные веки, в темноте мерещились смутные тревожные тени. Мать громко храпела на печи и все жаловалась во сне на какие-то обиды.
Разметавшись под легкой простыней, камнем давившей грудь, Жанна кусала губы от бессильной тоски. То ей мерещились мягкие губы, ласковый шепот, вспоминались счастливые дни в общежитии, сливавшиеся в сплошную сияющую полосу, то пузырьками вскипала в ней ярость, когда она вспоминала, как он предал ее, предал легко и бездумно, отвернулся, точно ребенок от надоевшей игрушки. Сломал ее жизнь, как сухой прутик, подвернувшийся под руку… Она вспомнила все: и свое бегство в столицу, и ласковую вербовщицу Алевтину, и свою поездку в Штаты, и крик своего только что родившегося сына… И как стояла на парапете моста, глядя на беснующиеся далеко внизу коричневые воды реки, как дрожала от страха и ненависти, поджидая с ножом менеджера Сашу, вспомнила суд и тюрьму, вспомнила солнечную Грецию и не менее солнечную Турцию, и свою жизнь у отставного капитана Рувима, и свои шрамы на теле… Если бы не он, ничего этого бы не было! Ничего!
А что делал в это время он? Женился на ее лучшей подруге Верке, настрогал детей, живет себе в свое удовольствие, работает…
Жанна рывком села на постели. Пружины под ее тяжестью жалобно скрипнули. Босые ноги ступили на деревянный пол, направились к окну…
Очень удачно получилось, что она сейчас приехала на прокатной машине… Завтра явится на МТС и попросит его отремонтировать старый рыдван, посулив за это хорошие деньги. Конечно, он согласится! И тогда… Она сделает с ним такое!
Жанна почти счастливо улыбнулась. Он ее не узнает. Ее не узнала даже родная мать, что уж говорить о нем! Впрочем, она теперь сама себя с трудом узнает, глядя в зеркало. А лет-то прошло… Не так много!
Она знает, что сделает с ним… Нет, она не будет его убивать. Убить его — это слишком малое наказание. Она сделает так, чтобы он всю свою жизнь мучился, и вместе с ним мучились и его жена, и дети, и родители, те самые, которые когда-то отбили от «уголовницы» своего ненаглядного сыночка…
Жанна больно сжала руки. Ах, как она замечательно все придумала! Как великолепно! Улыбка зазмеилась по лицу, озаренному призрачным светом луны. Она представила его, лежащего без сознания на бетонном полу МТС среди промасленных тряпок, пустых канистр, гаечных ключей, ненужных железок… Вполне возможно, что «скорая» приедет очень быстро. А вместе с ней и его отец, ведь он врач. Какие чувства испытает он, когда будет класть своего сыночка на носилки? Как завоет его мать, когда услышит о случившемся? Как запричитает предательница Верка, поняв, что вместо красивого и работящего мужа у нее на руках до конца жизни останется инвалид?
Жанна задумчиво потерла пальцем переносицу, натертую неудобными очками… Учитывая уровень медицины в Выдре… Единственный хирург пьет, а ближайшая приличная больница за сто километров… Пока довезут, пока найдут врача, пока сделают рентген… Может быть, ему даже отрежут ноги. Хорошо бы… Тогда ее месть была бы полной! Безногий инвалид — такой участи не пожелаешь и врагу. В крайнем случае он сможет просить милостыню на перроне у проходящих поездов, очень прибыльное дело! Жанна зло усмехнулась. Какую бы ей придумать неисправность, чтобы он взялся за работу?..
На цыпочках она вышла из комнаты. Хлопнула дверца машины, на стол под желтый круг лампы лег технический атлас автомобиля. К завтрашнему дню ей нужно хорошо подготовиться…
Сонный город Выдра встретил солнечное утро жемчужной росой на кустах, густым кобальтовым небом и оголтелым пением петухов.
Довольно поздно, где-то уже около одиннадцати часов, к кирпичному облупленному зданию техстанции подкатила белая машина, за рулем которой восседала неизвестная девушка в темных очках на пол-лица. Ее появление не осталось незамеченным для местных работяг, которые неспешно покуривали на крылечке «Беломор», наслаждаясь прекрасным утром. Рабочие переглянулись.
Цокая каблуками, девушка прошла в прохладное здание станции. Возле развороченного трактора, вывалившего на всеобщее обозрение свои промасленные кишочки, стояла группка мужчин.
— Мне нужно отремонтировать машину, — обратилась автомобилистка к парню в спецовке с черными мазутными пятнами, с руками, испачканными машинным маслом. — Срочно! Плачу тройной тариф! Можете?
На секунду воцарилось нерешительное молчание.
— Ну? — нетерпеливо спросила девушка. — Или мне поискать кого-нибудь порасторопнее?
— Что у вас? — хриплым от неожиданности голосом спросил парень. Его голубые глаза ярким пятном выделялись на красноватом лице с явственно наметившимися поперечными полосками морщин, а губы выглядели сухими и потрескавшимися. Жанна с трудом узнала в этом потрепанном человеке свою прежнюю любовь…
— Не знаю… Там что-то внизу, под днищем, стучит.
После короткого осмотра раздались первые авторитетные суждения.
— Надо машину бортовать, да еще с двух сторон, — заявил плечистый мужчина, по виду шофер. — А потом еще разбирать сколько…
— Плачу тройной тариф, — напомнила Жанна.
— Все, заметано, беру! — с жадностью ухватился Слава Путинцев за выгодное предложение. — Сделаю все сегодня!
По тому, как загорелись его глаза, Жанна поняла, что денег у него катастрофически не хватает. И подумала, что сейчас она могла бы купить то, что он не хотел дать ей добровольно, но… Теперь ей этого не нужно! Теперь его черед расплачиваться…
Жанна вынула из сумочки пачку долларов и помахала ею в воздухе.
— Поторопитесь! Я не люблю ждать!
— Отлично! — Путинцев от волнения заметался по зданию станции. — Витек, будь другом, забеги ко мне домой, скажи, что на обед не приду… И захвати чего-нибудь поесть. Поможешь мне? Я пока поддомкрачу машину, а ты иди… Ну все, мужики, на сегодня все! С этим закончим завтра, — обратился Путинцев к работягам возле трактора. — Срочное дело!
Рабочие нехотя потянулись к выходу.
Натянув на уши кепку, Витек, приглашенный в подручные, уже спешил по улице, так что пятки сверкали.
Жанна и Слава остались один на один. Она презрительно смотрела на него из-за темных очков, удивляясь его суетливости, поражаясь жадности, с какой он накинулся на ее предложение, его приторной, лебезящей вежливости. И этого человека она любила! И за этого человека она готова была выпустить из своего страстного сердца всю кровь, без остатка!
— Сделаем в лучшем виде… Будет как новенькая… — Слава метался по станции, собирая инструмент.
Поднятая на домкрате машина задрала бок, перекосившись в опасном равновесии. На бетонный пол лег промасленный брезент, и Слава полез под днище, все еще шепча какие-то незначащие слова.
Жанна напряглась. Самый удобный момент: напарника нет, из-под машины торчат ноги, обутые в стоптанные башмаки со следами рыжей глины на подошвах. Она оглянулась — ей нужно что-нибудь тяжелое… Взгляд упал на большой молоток с удобной деревянной ручкой. Девушка взяла обеими руками киянку и примерилась, как будто собираясь сбить летящий к ней теннисный мячик… Годится!
Два сильных удара — и машина завалится набок, дробя кости, безжалостно сплющивая ткани бедра… А потом будет все, как она задумала, — «скорая», больница, может быть, ампутация… С киянкой в руках Жанна сделала шаг к машине и замерла. Из-под днища слышалось неуверенное, сбивчивое бормотание: «Сейчас сделаем, будет бегать, как новенькая…»
Она остановилась в нерешительности… Красное одутловатое лицо, потрескавшиеся губы… Неужели этот робкий человечек и есть тот, кто безжалостно растоптал ее жизнь? Наверное, по воскресеньям под руку с женой он прохаживается вдоль берега Выдрянки и наблюдает, как его дочки бросают в воду камушки. Наверное, каждый день после работы он выпивает с друзьями кружку пива и морщится от вечных попреков жены насчет отсутствия денег… Наверное, в свободное время он собирает найденный на свалке мотоцикл, мечтая о том, как вскоре помчится на нем по сонной Выдре, распугивая кур… И этого человека она любила! Неужели?
Раздался резкий металлический звук. Что такое? Слава замер под днищем, на секунду перестав орудовать гаечным ключом. Он приподнял голову, насколько позволяло ограниченное пространство, скосил глаза. Увидел лежащий на бетонном полу молоток, изящные туфли-лодочки, направленные носками к выходу. Услышал удаляющийся цокот каблуков…
Из прохладного здания она вышла на улицу и, улыбаясь, прищурилась. Даже темные очки не спасали от слепящих лучей, потоком льющихся с неба.
«Может быть, это к лучшему», — подумала Жанна. С какой стороны находится железная дорога? Услышав задорный свист паровоза-кукушки, она быстро зашагала по направлению к станции.
Она знала, что примерно через час на станцию прибудет скорый поезд на Москву. А ведь нужно еще взять билет… Билет в один конец. В счастливый конец!
