Глава 8
Родилась Татьяна Сергеевна Шишкова в деревне с «поэтическим» названием Гусихино. Детство ее, в общем, не отличалось ничем существенным от жизни других крестьянских детей того времени: лепила куличи в песочнице у дома, ходила в ясли, садик, когда пришло время, под торжественную музыку с букетом гладиолусов, нарезанных мамой прямо в палисаднике, с трепетом пошла в первый класс. Семья Шишковых среди местных жителей считалась интеллигентной: отец – агроном, мать – ветеринар. Материально жили неплохо, у девочки всегда были игрушки, книги, неплохая одежда.
В девяностых годах жизнь в деревне незаметно стала меняться. Из-за отсутствия финансирования закрылась мясо-молочная фабрика, на которой работала Таисия Шишкова. Совсем разладились дела у местной МТС – половина тракторов и комбайнов просто не могла выйти в поле по причине отсутствия исправных запчастей, вторая половина, кое-как доведенная за зиму до ума старательными руками трактористов, угрожающе скрипела, намекая тем самым, что и она в любой момент может превратиться в балласт. И без того мизерную зарплату не платили по полгода, а затем выдавали молоком, зерном, мылом, досками... Нищета подступила вплотную к домам крестьян. Постепенно она начала сквозить из всех щелей сельского быта. Закрытие фабрики сыграло огромную роль в экономическом положении местных жителей. Все мало-мальски работоспособные мужчины подались в город на заработки, дома появлялись редко, с подарками и деньгами, потратить которые здесь, в деревне, было практически не на что. Магазины стояли пустые, витрины кое-как были заполнены товаром, до этого годами пылившимся на складах, – крупы вперемежку с мышиным дерьмом, платья фасона семидесятых годов и ужасающе траурных расцветок. Из-за отсутствия денег закрылся Дом культуры, единственное место, где молодежь проводила досуг.
На фоне всего этого в сельской местности буйным цветом расцвело пьянство. Никогда раньше в Гусихине столько не пили. Днем люди кое-как еще ходили на свои рабочие места в полуразвалившемся колхозе, но к вечеру в деревне вряд ли можно было найти хоть одного трезвого представителя мужского пола. Пили все: молодые и старые, больные и здоровые, холостые и женатые. Самогон в огромном количестве гнали в каждой хате. Женщины старались держаться, нужно было заниматься огородом, кормить детей, содержать дом. Несмотря на это, хозяйства постепенно приходили в упадок: домики, раньше радовавшие глаз яркими расцветками, поблекли, скособочились заборы, совершенно ни у кого не возникало желания поправить разбитую грузовиками дорогу. Частенько отключали электричество, телевизор устойчиво ловил только один государственный канал. Несмотря на все это, в 1995 году Гусихину торжественно присвоили звание города. Одному Богу известно, чем это было вызвано, а главное, кому нужно. Счастливые новоиспеченные горожане отмечали это событие бурно – не просыхали и не ходили на работу в течение почти недели.
Начало двадцать первого века ознаменовалось для семьи Шишковых несколькими важными событиями: во-первых, с интервалом в полгода умерли отец Тани и сестра Таисии Владимировны. Сергей Васильевич замерз в сугробе, после ссоры и драки в процессе совместного распития спиртных напитков, как было сказано в заключении местного участкового. Семье он оставил самогонный аппарат в отличном состоянии и сломанный мотоцикл с коляской, колеса с которого были проданы года два-три назад. Сестра же матери Светлана Владимировна, напротив, оставила семье Шишковых очень даже приличное наследство. Светлана, в отличие от Таисии, лет пятнадцать назад уехала в город, окончила диковинные тогда курсы стенографисток, устроилась секретаршей в очень приличную организацию. Благодаря уму, житейской хватке и внешней привлекательности она вскоре вышла замуж за своего начальника – вдовца. Получила Светлана от этого брака многое – прекрасную квартиру в элитном доме, машину с водителем, наряды, драгоценности. В общем, все, кроме детей и счастья. И для того, и для другого супруг был слишком стар. Прожив с молодой женой около десяти лет, он благополучно скончался от обширного инфаркта, почти подойдя к семидесятилетнему рубежу. Оставшись вдовой, Светлана так и не обрела новой семьи, посвятив себя целиком работе. В возрасте сорока двух лет Светлана Владимировна Шишкова скончалась от внезапного сердечного приступа прямо на рабочем месте, не оставив после себя наследников, кроме сестры Таисии и ее дочери.
Через несколько лет Татьяна окончила школу с довольно приличными оценками. О том, чтобы остаться в Гусихине, девушка даже не помышляла. Квартира, оставшаяся от тетки, никак не повлияла на решение Тани ехать учиться в университет, отчий дом она бы покинула в любом случае.
Переехав в квартиру Светланы Владимировны, девушка начала новый, к сожалению недолгий, этап своей жизни. Поступила в университет, завела множество друзей и подружек, жила весело, не нуждаясь. Она постоянно уговаривала мать бросить халупу в Гусихине и перебраться в уютную квартиру со всеми удобствами. Мать отчего-то противилась, ей жаль было покидать место, где прошли самые счастливые годы ее жизни.
В начале третьего курса Таня познакомилась с прекрасным молодым человеком. Он занимался научной работой и подрабатывал на кафедре химии лаборантом, чтобы проводить кое-какие исследования на университетских приборах, как он говорил. Несмотря на квартиру, приличную сумму денег, оставшуюся после тетки, девушка так и не смогла стать вполне городской жительницей. Осталась в ней какая-то сельская робость, простоватость. Деньги на дорогую одежду тратить считала глупым, шумные студенческие сборища в своей квартире не приветствовала. Наверное, поэтому она не была избалована вниманием противоположного пола. Славу же привлекала как раз простота и непритязательность девушки. Он не раз говорил ей об этом. Красивый и умный, он казался Татьяне принцем из сказки. Прежние знакомые рядом со Славой становились серыми и неинтересными. Таких, как он, девушка еще не встречала, хотя однажды она уже влюблялась, в Гусихине у нее даже остался жених. Милый, ласковый Гришенька... Но куда ему до Славы! Молодой человек показал ей жизнь такой, какой она ее еще не видела. С казино, ночными клубами, театрами, музеями, ипподромом. Слава научил ее любить. Близость с мужчиной всегда казалась Тане чем-то страшным, неприятным и пошлым. Молодой человек не торопил ее, и когда наконец это должно было случиться, проявил максимум такта и внимания. Свечи, музыка, красивые слова, немного вина сделали для Татьяны миг взросления незабываемым и прекрасным.
Слава не останавливался на достигнутом, мягко заставив ее сделать модную прическу по его выбору, он сам занялся гардеробом девушки, потом убедил ее пойти на курсы вождения. «Современная девушка должна уметь многое: танцевать, хорошо выглядеть, быть нежной любовницей и, безусловно, водить машину», – настаивал молодой человек. Таня готова была для него на все, – что стоило выполнить столь невинный каприз! Через три месяца они должны были торжественно отметить получение девушкой прав, а за неделю до этого на деньги, оставшиеся от сбережений Светланы Владимировны, была куплена абсолютно новая темно-синяя «мазда». Татьяне не нравилось вождение, она боялась перекрестков, проносящихся мимо машин, снующих тут и там пешеходов. «Это не страшно, все зависит от привычки, подожди, через несколько месяцев ты сама не поймешь, как раньше обходилась без автомобиля», – утешал ее друг. Чтобы как-то привыкнуть к рулю, Таня в сопровождении Славы выезжала за город и колесила по малолюдным дорогам.
В тот злополучный день девушка чувствовала себя особенно неуверенно, кроме обычного страха ее беспокоило легкое головокружение и тошнота. «Это ничего, сейчас на природу выедем, погуляем в лесу, развеемся, все пройдет», – утешил ее Славик. По городу машину вел он, после поста ГИБДД на выезде уступил руль подруге. Чтобы не отвлекаться, Татьяна даже не включала магнитолу, во все глаза смотрела на дорогу, но так и не может понять до сих пор, откуда перед капотом ее машины оказалась молодая женщина с ребенком на руках. Она безумно растерялась. Из транса ее вывел резкий толчок – это Слава умудрился изо всех сил надавить на тормоз вместо нее – и истошный детский крик. Парень выскочил из машины и бросился на помощь матери с ребенком. Что он делал, Таня не помнит, все плыло перед глазами, тошнило, и почему-то хотелось спать. Пересадив ее на заднее сиденье, Слава помог женщине с ребенком на руках расположиться на переднем сиденье машины. В аптечке нашлось успокоительное, которое он и дал обеим женщинам. Ребенок кричал не умолкая, Татьяну это сводило с ума. На многие месяцы плачущий ребенок превратился в ее личный кошмар. Стоило лечь в кровать, закрыть глаза, и вот он тут – истошно кричащий ребенок. Не случайно, вернувшись в Гусихино, девушка устроилась аж на три ночные ставки уборщицы. Это помогало ей пережить очередную ночь, наполненную детским плачем, позволяло вымотать себя до физического предела и хоть немного поспать, бессильно рухнув на постель.
Самое страшное началось утром. Вернувшись из больницы, куда он отвез женщину с ребенком, Слава опустился на стул и бездумно уставился в одну точку. Ребенка спасти не удалось, он умер на операционном столе. У Тани началась истерика. Молодой человек в этой ситуации повел себя на удивление мужественно.
– Не бойся, Танюш, тебя не посадят. Я сказал матери малыша, что сам был за рулем. У меня ведь есть права, а у тебя нет. Возможно, получится как-то выкрутиться.
– О чем ты говоришь, Славик, как можно выкрутиться, ведь погиб ребенок!! Я не позволю тебе взять на себя мою вину, не хочу нести ответственность еще и за твою поломанную судьбу.
– Тебя посадят, любимая. Ты не имела права садиться за руль без прав.
– Я виновата, виновата, понимаешь!!! Как я смогу жить, зная, что случилось?! А ты! Разве ты сможешь спать с убийцей?! Иметь от меня детей?!
– Не драматизируй. В конце концов, виновата и мамаша. Куда она перлась под колеса? Машин-то других не было и в помине, она что, не могла пропустить тебя? Да будь у тебя права, еще неизвестно, кто оказался бы виноват... хотя пешеход всегда прав по нашему тупому законодательству...
Спустя полчаса, даже не попив чаю, Слава ушел и, вернувшись, заявил: дело сделано – он подписал бумаги, что в аварии виноват он, и вручил их убитой горем матери. Но это на всякий случай, так как появилась реальная возможность избежать наказания.
– Сидеть, как ты понимаешь, любимая, мне тоже не хочется. Я советовался с юристом, в данных обстоятельствах это лет пять – семь для меня, а тебе и того больше.
– Я отсижу столько, сколько положено.
– Ты же знаешь, это все равно не сделает меня счастливым. Сесть тебе я не позволю, поверь, а говорю я тебе это вот зачем. Дело в том, что в семье пострадавших, кроме этого, еще четверо детей, отец погиб год назад, придавило плитой на стройке. Семья живет на пенсию, выделенную государством. Представляешь, какая это смешная сумма? Так вот, я прощупал почву, думаю, удастся договориться насчет материальной компенсации. Взамен этого женщина «не сможет вспомнить» примет сбившего ее автомобиля. В конце-то концов, она понимает, что я (не забывай, она думает, что это я) не преступник какой-нибудь, убийство не планировал. То, что я сяду в тюрьму лет на пять, никак не облегчит ее страданий, зато деньги, предложенные мной, помогут поднять и прокормить остальных четверых детей.
– Но ведь тебя же видели в больнице в тот день... – слабо возразила Таня.
– Мы скажем, что просто подвезли их, случайно встретив на дороге. Только вот сумма должна быть значительной. Ума пока не приложу, где ее взять.
Так вот и получилось, что только что оформленная на Татьяну квартира была спешно продана, автомобиль, драгоценности тетки тоже ушли к чужим людям. Слава поначалу был резко против этого, но, поняв, что другого выхода нет, смирился. Все эти дни Таня жила как во сне, держалась только на успокоительных. Занимался всем ее жених, которому девушка выписала генеральную доверенность на ведение всех дел. Недостающую сумму добавил Слава. В общей сложности им удалось собрать около двухсот тысяч долларов.
Казалось бы, все закончилось, но для Татьяны трагедия только начиналась. Переехав в общежитие (у Славы жилья не было, он снимал комнату с соседями), она не могла не есть, не спать без успокоительных таблеток, об учебе не было и речи. Девушка чувствовала себя такой подавленной и разбитой, что науки просто не лезли ей в голову. Отношения с женихом тоже дали трещину, он навещал ее ежедневно, приносил продукты, лекарства, но заметно было, как тяготится молодой человек обстановкой общежития, любопытными взглядами соседок по комнате. Таня понимала, что бросить ее Славе не позволяет жалость, а любить убийцу кто же сможет, раз она противна даже самой себе. «Он здорово помог мне, – считала девушка. – Я тоже должна сделать для него все возможное». Таким образом, в один из дней, потихоньку собрав вещи, никому не сказав, куда направляется, она вернулась в отчий дом. Прошел год, но легче ей не стало...
* * *
– Я даже рада, что вы наконец нашли меня, – почти успокоившись, закончила свой рассказ Татьяна. – Лучше бы я сидела в тюрьме. Приняла бы наказание и мне, может, и стало легче. А теперь в любой момент это все может всплыть, у женщины есть бумага, что это Слава задавил ее малыша. Он постоянно живет с ожиданием, что все раскроется. Боже, если бы я знала, как это тяжело! Намного легче умереть.
– Ну что вы, Таня. Не все так трагично. – Яна постаралась утешить собеседницу, хотя и сама была удивлена внезапным поворотом событий. – Ваш жених прав, не вы одна виноваты в аварии. Немалая часть вины лежит и на матери малыша.
– Вы не понимаете, я знаю, что виновата, а ложь делает мою вину очевидной! – обреченно твердила девушка.
В данной ситуации очевидной Яне показалась лишь психическая неуравновешенность собеседницы. А вот все остальное... Случившееся, безусловно, трагедия, но не настолько, чтобы из-за нее не спать и не есть, а ведь прошел уже целый год.
– Скажите, а двести тысяч долларов Слава отдал этой женщине просто так, не взяв никакого документа?
– Нет, ну что вы, кто же отдаст такую огромную сумму просто так, за здорово живешь? – Таня вытерла глаза тыльной стороной ладони и полезла в ящик комода. – Вот, у меня есть бумага, заверенная нотариусом, что деньги она получила, взамен чего не имеет права предъявлять мне или Славе никаких судебных исков.
Взяв в руки бумагу, Яна подивилась юридической безграмотности, которая так и перла из каждой строчки этого странного документа. Вряд ли он был составлен действительно нотариусом. Яна решила пока помолчать об этом, боясь снова вызвать у новой знакомой приступ истерики.
– Скажите, я должна написать заявление, что это я сидела за рулем машины в тот злополучный день, или теперь это уже не имеет значения? – Видя, что гостья молчит, не зная, что ответить, девушка суетливо начала искать бумагу и ручку. – Мне все равно, пусть меня посадят или расстреляют даже, главное, не наказывайте Славика, он только хотел мне помочь, он добрый...
– Смертная казнь в нашей стране отменена, – автоматически заметила Яна.
– Что? – Таня остановилась как вкопанная, будто наткнувшись на невидимую стенку.
– Не расстреливают у нас больше, – со вздохом пояснила гостья.
Спокойный голос Яны подействовал на Татьяну как ушат холодной воды. Она застыла на месте с ручкой в руке, потом медленно опустилась на пол и разрыдалась. Понимая бесполезность всяческих уговоров в данный момент, гостья оставила беднягу рыдать, а сама вышла на крыльцо. На лавочке под окном, как изваяние, застыл Гриша.
– Позволь, я тоже присяду, подвинься немного, – тронула его за плечо Яна.
– Я не подслушивал. – Прикосновение вывело парня из задумчивости. – Хотел сказать, что вытянул вашу машину, вон она у калитки стоит... Танюха так кричала. Я не мог не слышать. Что делать-то теперь? Вы правда, что ль, ее в тюрьму повезете?
– Я вот смотрю на вас и диву прямо даюсь, откуда вы взялись, такие дремучие? – с досадой воскликнула Яна. – Ну ладно ты, тракторист деревенский, что с тебя возьмешь, а она-то в институте вроде училась, книжки умные читала, а вот осталась прямо ну дура дурой. Господи, как можно так жить?!
– Ты это... полегче на поворотах, тетенька, можно и по шее схлопотать за такие выражения. – Слова звучали грубовато, но по растерянному виду парня было понятно: он не злится. – Толково объясни, в чем проблема. Еще денег, что ли, надо? Так у ней не осталось ни шиша, я так понял. Да и у меня, в общем, не ахти сколько бабок. Ты, я погляжу, смелая больно тетка, не боишься, что дешевле будет тебя в той вонючей луже утопить вместе с машиной, и вся недолга...
– Дурак ты, Гриша. Неумный человек в смысле, – вздохнула Яна. – Глядя на таких, как ты, сто раз подумаешь, прежде чем делать доброе что-то. Оставь себе свои бабки. Раз уж ты все слышал, помоги девчонке. Не нравится мне вся эта история. Вроде ясно все и понятно, но как-то по-киношному, что ли... Ну не убеждает в подлинности. Да и Славик этот... Сюда он, конечно, не приезжал?
– Не видал. И Акинфий не видал. Он бы точняк растрезвонил, если б кто к Танюхе из города прибыл. Сплетник наипервейший в наших краях. Не, не бывало у нас Славиков никаких.
– А ведь адрес-то в деканате достать ничего не стоит, пришел бы да спросил. Не нужен, видно. Получил от дурищи деньги – и поминай как звали. – Яна и не заметила сначала, что рассуждает вслух. – И вот что любопытно, друг мой Гриша. Рассекает наш неутешный Славик на темно-синей «мазде» по городу (точно такой, какая была куплена Татьяной) и думать забыл о дорожно-транспортном происшествии с летальным исходом. Веселый и счастливый. Женился даже через неделю после отбытия юной невесты номер один по имени Танюша на более взрослой и уравновешенной невесте номер два по имени Нелли. И ты не поверишь, сейчас уже имеет невесту номер три – Ольгу, студентку все того же института. Прикинь, все это за какой-то год и при живой жене. Вот как люди живут, Гриша, а ты тут по лужам на тракторе своем колупаешься... – Яна поднялась с лавочки. – Ладно, пойдем посмотрим, что-то там наша девушка затихла подозрительно. Может, хоть чуток мозги промыла слезами от дури и шелухи всякой.
На удивление, Яна оказалась права. Истерика благотворно отразилась на Татьяне. По крайней мере, внешне девушка выглядела вполне прилично. А может, на нее так подействовало появление тракториста... Во всяком случае, с ней уже можно было вполне спокойно обсудить детали ее так называемого преступления.