Глава 7

А на следующий день, в воскресенье, он сидел в машине неподалеку от уже знакомого подъезда и внимательно разглядывал всех, кто попадался ему на глаза. Снег во дворе был усыпан еловыми веточками. По ним можно было угадать, в какую сторону понесли гроб. Рядом с подъездом стояли дети, виднелось несколько старух. Старухи азартно о чем-то беседовали, дети их слушали. Олег обратил внимание, что все они, из суеверного страха, опасались наступать на ветки – чтобы не отправиться вскоре той же дорогой.

Наконец появился маленький автобус – сперва один, за ним чуть погодя второй. Несколько машин въехали вслед за ними и полностью забили узкий двор. Олег вышел наружу, вглядываясь в лица, но стараясь самому не привлекать внимания. Он разглядел, как в подъезд вошла семейная пара, с которой он беседовал вчера, – Валерий и Лика. Узнал знакомых соседок – одна из них, та, что постарше, была в черном кружевном платочке на обесцвеченных волосах. А из последней машины вышла Тамара. Он узнал ее даже со спины и негромко окликнул по имени. Женщина обернулась, растерянно повела глазами… И нахмурилась, увидев его.

– Вы тоже здесь? – Она не подала руки, когда Олег подошел к ней вплотную. – Зачем? Вас пригласили?

– Нет, конечно. Хуже того, – Олег покосился на подъезд, – когда я вчера тут был, меня приняли за следователя.

– Ничего удивительного.

– Да, конечно… Только я не стал их разубеждать. Так что теперь никак не могу туда пойти.

Тамара нетерпеливо взглянула на часы, одернула рукав серой шубы:

– А собственно, зачем вам туда ходить? Вы едва знали Машу.

– Вот и хотелось бы узнать о ней больше.

– Вы все еще беспокоитесь о своей подруге? – Тамара была без очков, и он не понимал выражения ее глаз. То ли она почти ничего не видит, то ли в самом деле растерялась. – Я вам уже говорила – обратитесь в милицию.

– Она сама не хочет, а я… Я ей никто. Дело в том, что она замужем и, конечно, не за мной.

– О, боже мой, – протянула женщина. – Что вы вчера узнали?

– Почти ничего. Только то, что в одиннадцатом часу вечера ваша бывшая свекровь ушла из дома в неизвестном направлении. И уже не вернулась. Что никто ей перед этим не звонил, никуда не звал. Что она боялась темноты и не имела никаких прав в собственном доме. Что родной сын сживал ее со свету за малейшую оплошность, за плохой обед…

Когда он произнес последнюю фразу, Тамара неожиданно схватила его руку. Пальцы у нее были очень горячие, хотя женщина была без перчаток.

– Правда! – тихо сказала она. – Сколько раз я думала, что ее нужно забрать к себе! Только это было невозможно. Она бы не пошла, боялась стеснить. И потом, он ей все-таки сын… Что еще?

– Вот именно, что ничего. И я все еще не знаю, зачем она поехала на Чистые пруды, кто ее пригласил туда, кого она ждала.

– Но этим занимается милиция! Не проще ли подождать, пока они это выяснят?

– Они могут сделать это слишком поздно.

Моя… – он чуть запнулся, – знакомая может быть уже мертва. Она уверила себя саму в стечении обстоятельств и ни за что не хочет слышать, что Машу могли убить вместо нее. Говорит – это простое совпадение, у нее самой могли быть смертельные враги. Конечно, хорошо бы…

Олег наткнулся на пристальный, похолодевший взгляд Тамары и быстро поправился:

– Хорошо бы это доказать.

Во дворе уже почти никого не осталось, если не считать тех же старух у подъезда. Их, как видно, не пригласили на поминки. Тамара помедлила, снова взглянула на часы и неожиданно предложила Олегу идти за ней. Она что-нибудь придумает.

Пока они поднимались по лестнице, она тихо сообщила, что поминки будут происходить сразу в двух квартирах. На это пришлось пойти, так как квартира Валерия слишком мала – там с трудом разместились бы двадцать, в крайнем случае – двадцать пять человек. И готовить негде – на крохотной кухоньке стоит двухконфорочная плита. Так что соседка, живущая дверь в дверь и хорошо знавшая Машу, сама предложила свою площадь на этот день. В ее однокомнатной квартире разместятся те, кому не хватит места у хозяев. Кто именно – Тамара не знает. Хотя она предпочла бы сидеть именно там, поскольку на сегодня с нее хватит общения с бывшим мужем.

В самом деле, на площадке были приоткрыты две двери. Тамара, не постучав, провела Олега в ту, что напротив. В комнате за двумя составленными столами сидели люди. Судя по их потерянному виду – едва друг с другом знакомые.

– Сюда, – Тамара тихонько подтолкнула его к свободному стулу. – Я сейчас приду, подержи мне место.

Она перешла на «ты» неожиданно и совершенно естественно. В этом было что-то заговорщицкое, одновременно ребяческое и интимное.

Олег остался за столом один. То есть вокруг были люди, но он чувствовал себя совершенно одиноким. «Какого я свалял дурака, – подумал он, не притрагиваясь к стоящему перед ним прибору. – Что я могу узнать вот так – забравшись в чужой дом?! Кто со мной заговорит? О чем я могу спросить?!»

На лестничной клетке послышался какой-то шум, оттуда тянуло табаком. Опять появилась Тамара. Ее тут многие знали и смотрели на нее как на хозяйку. И она, казалось, знала всех. С ней пришла какая-то скромно одетая женщина, по виду – ровесница Маши. Поминки начались.

После первой рюмки почти немедленно последовала вторая. Люди, побывавшие на кладбище, замерзли, были угнетены, но теперь за столом понемногу завязывался разговор. Кто-то знакомился, кто-то обсуждал расположение кладбища, или делился впечатлениями от церковной службы, или просто просил передать еще одну тарелку. Тамара легонько коснулась Олега локтем:

– Познакомься. Это – Ирина Степановна, лучшая Машина подруга.

Он слегка привстал, представился. Ирина Степановна едва взглянула на него. Глаза у нее были припухшие, очень усталые, она куталась в пышную вязаную кофту, будто была простужена.

– Они с Машей вместе работали, – продолжала Тамара, ни к кому конкретно не обращаясь. – Ирина Степановна, вот этот молодой человек виделся с Машей в последнее время. В самые последние дни, можно сказать.

Та наконец проявила к нему какой-то интерес, хотя и весьма слабый. Женщина сказала, что сама-то она очень давно не видела старую подругу. Почти год, наверное. Вообще, с тех пор как Маша ушла на пенсию по инвалидности, ее мало кто встречал.

– Она как-то пришла к нам в хранилище, мы попили чаю, – вспоминала Ирина Степановна. – Я сразу поняла, что ей живется несладко. Маша была такая грустная…

– Жаловалась на кого-то? – спросила Тамара.

– Ты про Валеру, милая? Нет, про него она ничего не говорила.

Тамара внимательно на нее посмотрела, и Ирина Степановна смутилась:

– И про нее тоже ничего… Нет, Тамарочка, она не жаловалась. Да ты ведь ее помнишь – Маша все держала в себе.

Тамара с этим согласилась. Ирина Степановна продолжала вспоминать. После третьей рюмки водки она совсем расстроилась, на глазах показались слезы. Женщина рассказывала, что когда Маша пришла к ней на работу, она с трудом узнала старую подругу, которую не видела после увольнения. Маша выглядела неплохо, даже, казалось, чуть здоровее, чем раньше. Но была такой притихшей, такой запуганной… И без вопросов все было ясно.

– Ну, какие у нее могли быть еще расстройства? – Она нажала на слово «еще». – Понятно, что это семейные дела. Пока ты жила с ними, она выглядела по-другому.

Молодая женщина повела плечами:

– Ну, когда это было!

– Не так давно, – Ирина Степановна понизила голос. – Вы же два года назад развелись? Я помню, как сейчас. Маша так переживала…

– А я уже забыла, – Тамара заговорила отрывисто, почти грубо. Было ясно, что ничего она не забыла и эта тема ей неприятна. – Ирина Степановна, когда вы виделись в последний раз, Маша не называла никаких имен? Ей никто не угрожал?

Ответ был стереотипным – Олег уже успел к нему привыкнуть. Кто мог угрожать такой безответной, кроткой женщине, как Маша? У нее не было врагов.

Конечно, были люди, которые относились к ней хуже остальных, но чтобы угрожать…

– Когда я узнала, что с ней случилось, – на глазах у женщины снова накипели слезы, – думала, с ума сойду. Уж если убивают таких, как Маша… У нас в хранилище всю неделю плакали. Одна закончит, другая начнет. Директор выделил деньги на венок… Она ведь у нас почти двадцать лет проработала – как пришла из института.

Тамара поднялась из-за стола, взглядом приказала Олегу оставаться на месте и снова исчезла. Он сидел рядом с плачущей женщиной и не знал, что ей сказать, да и нужно ли что-то говорить. «Все бесполезно, – думал он. – Ее убили, потому что перепутали… Что же будет с Ниной? Я не звонил ей утром, а может, нужно было даже приехать».

– А вы сосед? – неожиданно обратилась к нему Ирина Степановна – чуть ли не впервые. До этого она обращалась исключительно к Тамаре.

– Нет, мы познакомились в книжном магазине, – машинально ответил Олег.

– О, Маша так любила книги, – вздохнула та. – Жить без них не могла. Знаете, она ведь из совсем простой семьи. У нее родители – рабочие. Я их знала когда-то. Чтением у нее дома не интересовались, зато дочкой гордились – окончила институт, работает в таком месте… А вот сын за человека ее не считал. А я ведь его помню совсем мальчишкой, тоже рос среди книг… Вечно упрекал мать, что мало зарабатывает, что блата на этой работе никакого. И в кого он пошел?

Ирина Степановна вздохнула:

– А сейчас сидит за столом, как чужой. Пьет, закусывает, аппетит хороший… Хотел телевизор включить, спасибо, не дали. Скучно ему… Этот долго горевать не будет.

Женщина вдруг встрепенулась, оглянувшись на дверь:

– Легок на помине! Чего ему тут надо?

Олег краем глаза увидел входившего в комнату Валерия и отвернулся к окну. «Если он меня узнает, будет скандал! Ну не полезу же я под стол!»

Однако он тревожился напрасно. Валерий его не узнал. Он обменялся с кем-то из гостей несколькими фразами – говорили насчет машин, упоминали мраморную мастерскую. Речь шла о памятнике – и даже Олега, человека постороннего, задело, как спокойно и деловито обсуждал эту тему осиротевший сын. Ирина Степановна сидела как на иголках. Когда Валерий ушел, она немедленно встала:

– Ну, и я пойду. Что-то мне так тяжело… С Тамарой повидалась, и спасибо.

Через несколько минут к столу вернулась Тамара. Она уселась, дунула в сложенные ладони, будто отогревая их, и залпом опустошила рюмку водки. Лицо у нее было бледное, сердитое, нижняя губа слегка подергивалась, будто ее сводило судорогой.

– Я знала, что он дурак, но не думала, что такой, – вымолвила она наконец. – Ты представляешь – не желает со мной говорить! Я вхожу в комнату – он глаза отводит. Подхожу к нему – убегает. Он тут был? Я так и думала. Только на лестнице его и перехватила.

– Валерия?

Она кивнула:

– Ведет себя как школьник. Чего он боится? Или невеста попалась такая ревнивая? Просто идиотизм! Мы же давно развелись, пора успокоиться… – И, неожиданно сменив тему, Тамара сообщила: – Он мне сказал то же, что и тебе. Маша в тот вечер ушла из дома поздно, куда – не сказала. Только со мной такой номер не пройдет.

– Что вы… Ты имеешь в виду?

– Маша обязательно должна была что-то сказать перед уходом, – пояснила Тамара. Она говорила тихо, еле слышно, делая вид, что занята своей тарелкой. – Я ведь жила с ними и прекрасно знаю, как она себя вела. Правда, теперь многое могло измениться. Эта Лика… Да черт с ней.

Тамара сказала, что бывший супруг наотрез отрицал, будто его мать сообщила, куда идет. Дескать, просто хотела прогуляться, что тут такого? Она часто гуляла перед сном.

– Это верно, – заметила женщина. – Но не в такую пору и не в такую мерзкую погоду. Словом, они что-то скрывают. И он, и его невеста.

– И узнать невозможно?

Тамара пожала плечами и отодвинула тарелку:

– А как узнаешь? Ножом припугнуть, что ли? Не захотят – не скажут. Я думаю, этот вопрос им уже задавали десятки раз. И следователь, и ты. Это бесполезно. Кстати, тебя так и не вызывали?

Узнав, что персоной Олега следствие так и не заинтересовалось, Тамара раздраженно заметила, что в таком случае надеяться вообще не на что. Если его – такого важного свидетеля – оставили в покое, значит, делом занимаются спустя рукава.

– Я тут спрашивала кое-кого из соседей – ходила ли милиция по квартирам, спрашивали о чем-нибудь? Нет, никто их не беспокоил. А могли бы спросить – может, кто-то видел Машу в тот вечер? Может, разговаривал с ней?

– В конце концов, прошло еще не так много времени, – попробовал возразить Олег, но Тамара возмутилась:

– Прошло достаточно времени, чтобы люди все перезабыли. Неужели мне самой пойти по квартирам? Так у меня времени на это нет!

Она разволновалась и заговорила громче. В какой-то момент Олег обнаружил, что за столом наступила тишина и все слушают только его соседку.

– Тамара…

Она осеклась, обвела взглядом притихшее застолье и неожиданно встала:

– Что ж, я пойду. Ты со мной?

Он тоже поднялся, неловко попрощался – сам не зная, с кем именно, и они вышли. Женщина велела ему взять верхнюю одежду и не задерживаться в прихожей. Они оделись уже на лестнице, спустившись на один пролет. Тамара нервничала и спешила.

– Как глупо, – пробормотала она, выйдя на улицу вслед за Олегом. – Но иногда я просто не умею сдержаться.

– Ничего, – успокаивал ее Олег. – Никто не понял, в чем дело.

– Надеюсь. Знаешь, ведь могут решить, что я злюсь на бывшего мужа и потому его подозреваю. Люди всегда придумывают самые простые объяснения. Ревность, например… А я на него не злюсь.

Олег лицемерно ответил, что верит в это. Он видел, что Тамара испытывает по отношению к бывшему мужу довольно сильные чувства. Если не злость, то по крайней мере презрение. Он предложил подвезти ее, и Тамара, уже не колеблясь, приняла его предложение. Чем дальше машина отъезжала от дома, тем больше успокаивалась женщина. Казалось, само место, где прошло несколько лет ее жизни, действовало на нее угнетающе. Наконец она вздохнула:

– Ну вот и все. Маши нет, и мне незачем будет сюда возвращаться. Знаешь, за эти два года я ни разу не чувствовала себя свободной. Хотелось отрезать прошлое, не думать, забыть этот адрес… Но тут оставалась Маша – не могла же я отрезать и ее!

– Удивительно, что у вас были такие отношения, – решился заметить Олег. – Все-таки свекровь…

– Все удивлялись, – улыбнулась та. – А я сама – больше всех. Думаешь – я такая простая, широкая натура, со всеми дружу, все меня обожают?

Вовсе нет. Я недавно перелистывала свою записную книжку. И знаешь, что обнаружила? Там в основном записаны телефоны моих учеников, еще какие-то деловые адреса. А вот друзей как-то маловато, да и тем давно не звонила. Мне даже страшно стало…

– У меня почти то же самое, – заметил Олег. – Времени ни на что не хватает. Ни ходить в гости, ни самому звать. Не помню, как встречал Новый год, как прошел день рождения… Как будто праздников не стало – только будни. Может быть, это возраст?

Она улыбнулась:

– Какой там возраст? Это просто такая собачья жизнь.

– А звонить я вообще не люблю, – продолжал Олег. – Это женщины любят дружить по телефону. Иногда не встречаются годами, но звонят друг другу, часами болтают…

Тамара ему не ответила. Ее минутное оживление прошло, и она сидела, глядя в окно, часто покусывая нижнюю губу, на которой уже не осталось помады. И вдруг обернулась:

– Ты больше туда не ходи, договорились? Ты и так уже примелькался, это опасно.

Олег, слегка ошеломленный резкой сменой темы, не нашелся, что ответить. Она продолжала:

– Я сама попробую что-то выяснить. Там нечисто – это сразу чувствуется. Только в чем дело – не понимаю.

– Но тебе же неприятно туда ходить?

– Ради Маши как-нибудь выдержу, – отрезала женщина. – Хотя ей-то уже не поможешь, но убийца-то жив, свободен… Когда я думаю об этом, хочется что-нибудь сломать!

Она снова отвернулась, и Олег услышал, как изменился ее голос:

– А потом, это нужно твоей подруге.

– Она-то как раз никого искать не хочет.

– Успокоилась?

– Даже слишком. Больше всего ей не нравится, что я пытаюсь опорочить ее супруга.

Тамара изумленно на него взглянула:

– Мужа? Ты думаешь, ее пытался убить муж?!

– Я не вижу другого кандидата. – Олег пожал плечами. – Пока все сходится на нем. Правда, в ту ночь, когда погибла твоя бывшая свекровь, его не было в Москве. Но он мог действовать чужими руками. Ведь он не бандит, а бизнесмен.

– А твоя подруга с этой версией не согласна?

– Она, как ты выразилась, нашла самое простое объяснение. Решила, что я ревную и хочу довести ее до развода. Хотя этого у меня и в мыслях не было! Разобиделась, решила больше не прятаться и вернулась домой. Я даже не знаю, жива она еще или нет…

После короткого молчания Тамара сказала, что все это ужасно. Что Олег не имеет права бросать свою подругу – даже если они поссорились.

– Если с ней что-то случится – ты себе этого не простишь, – с неожиданной уверенностью заявила женщина. – Она вспылила, повела себя глупо… Может, уже раскаялась, но ей неловко к тебе вернуться!

– Она не хочет возвращаться, уверяю тебя. И не вернется уже никогда.

В тот миг, когда Олег это говорил, он и в самом деле верил своим словам. Стоило ему подумать о Нине, как тут же всплывала ее фраза насчет пошлого анекдота. Если женщина так выражается о своем романе – продолжения быть не может.

Он отвез Тамару домой и отклонил ее приглашение на чай. Ему очень хотелось подняться, посидеть в тепле, поговорить с этой женщиной, которую он неожиданно стал называть на «ты». Просто поговорить – не касаясь убийства, своих домыслов и подозрений. Как давно он не говорил с кем-либо по душам! Олега сильно задели ее слова о записной книжке. «Все правда – я тоже так живу! Все время с кем-то встречаюсь, разговариваю, кажется, что вокруг меня так много людей! А если разобраться, кто из них – друзья? Никого нет. На самом деле вокруг пусто – а я все удивляюсь, почему чувствую себя одиноким?»

Но дома на столе лежал неоконченный перевод. И сдать его нужно было завтра – иначе отношения с этим издательством будут безнадежно испорчены. До сих пор он никогда никого не подводил. Тамара записала его телефон и пообещала звонить, как только что-нибудь узнает. На этот раз она сама подала ему руку на прощанье. Олег нерешительно ее пожал – поцеловать не решился. И встретил ее странный близорукий взгляд, к которому никак не мог привыкнуть – растерянный и ласковый.

Возвращаясь домой, Олег все чаще поглядывал на часы. Начало шестого… Если он засядет за работу прямо сейчас, первый перерыв на кофе сделает в девять, второй – около полуночи… Тогда есть надежда, что часам к шести утра ему удастся закончить перевод. Он ненавидел работать в такой спешке, потому что не мог ручаться за качество. Какие-то погрешности проскальзывали сами собой, а тяжелая усталость мешала их заметить.

Олег все еще думал о переводе, когда наконец въехал в свой двор. И поэтому он не сразу заметил знакомую синюю машину, припаркованную неподалеку от его подъезда. А когда заметил, оттуда уже вышла Нина.

Женщина стояла, придерживая на груди расстегнутое пальто, ветер трепал меховой воротник и ее темные, распущенные по плечам волосы. Олег припарковался и нерешительно вышел. Он испытывал нечто вроде страха – и сам этому удивлялся. Но сейчас ему трудно было встретиться с Ниной лицом к лицу. Такое случалось впервые.

– Ты был на похоронах? – сразу спросила она, отменив приветствия.

– Давно меня ждешь? – так же лаконично поинтересовался Олег.

– Даже не знаю, – Нина плотнее запахнула пальто. Она выглядела озябшей, почти больной. Бледное лицо, никакой косметики, под глазами – голубые тени. – Мне кажется, что давно. Все в голове путается… Да это не важно! Я приехала, чтобы кое-что тебе показать.

Он проследил за ее жестом – Нина легко коснулась левого крыла машины, над передней фарой. Подошел ближе, нагнулся, провел пальцем по железу…

На фоне «родной», блестящей темно-синей краски выделялось свежее пятно того же цвета. Оно не было отполировано, и потеки краски застыли на железе, бросаясь в глаза. Олег некоторое время рассматривал это пятно, не в силах отвести взгляда. Рядом, в полированной части крыла, смутно отражалось лицо склонившейся Нины. Ее рука легла рядом – и железо слегка запотело от прикосновения теплых пальцев.

– Значит, мне не привиделось, – спокойно сказала женщина.

Олег наконец выпрямился. Теперь они стояли лицом к лицу – и ему было по-настоящему страшно. В животе что-то задрожало – сперва легко, потом все сильнее. А Нина… Она почему-то начала улыбаться. Олегу показалось, что он сходит с ума – настолько неожиданной была эта улыбка.

– Ты был прав, – все так же ровно произнесла женщина. – Как видишь, я умею признавать свои ошибки. Потому и вернулась.

– Когда ты это заметила?!

– Краску? Сегодня. Пойдем к тебе? – И она взяла его под руку, и сама повела в подъезд.

Эту ночь она провела относительно спокойно. Вскоре после того как позвонил Олег, Нина решила принять снотворное, которым изредка пользовалась. Таблетки подействовали безотказно, и женщина проспала почти до полудня. Проснувшись, навела в квартире порядок – по старой воскресной привычке. Сварила кофе, позвонила матери, поговорила с дочкой. Продолжала утверждать, что отдыхает в санатории – чтобы не пришлось сознаваться во лжи.

– У меня не было настроения придумывать что-то еще. Названия санатория я не сказала. Сейчас думаю, что очень правильно поступила.

Потом Нина вспомнила о машине. В ночь со вторника на среду она оставила автомобиль на платной стоянке и с тех пор почти о нем не вспоминала. Но теперь машину следовало забрать и поставить в гараж. Она отправилась на стоянку, уплатила долг и, усевшись за руль, вернулась домой. Только отпирая гараж, чтобы завести туда машину, Нина наконец заметила пятно.

– Это вышло совершенно случайно. Я уронила в снег ключи, наклонилась… Пятно оказалось прямо перед глазами. Я так и стояла нагнувшись. Наверное, почти минуту… Глазам своим не верила.

– А раньше ты этого пятна не замечала?

– Нет. Мне в голову не приходило осматривать собственную машину.

– Постой… Когда тебя пытались сбить?

– В понедельник вечером. – Нина понимающе кивнула. – Знаю, о чем ты подумал. Все верно, у меня не было времени как следует присмотреться к машине. Во вторник я села за руль только поздно вечером, когда отвозила мужа в аэропорт. И мне было не до машины – я думала только о том, как оторваться от преследователя… Если он был. Как спрятать Дианку у матери, как замести следы. И было слишком темно…

Она вздохнула:

– А главное – я подумать не могла, что меня пыталась сбить собственная машина. Наверное, это главная причина того, что я ничего не замечала.

– Пятно на том самом месте, где машина задела стену?

– Именно на том. Стена была слева от меня, а машина догоняла сзади. Все совпадает.

– Царапины под краской есть?

– Если снять краску, то думаю, найдутся и царапины… – У Нины подрагивали руки, она сжала их в замок. – Зачем красить невредимое крыло, да еще так поспешно. Ведь это явно сделано не в мастерской!

Они помолчали. Олег разглядывал бледное, чуть припухшее лицо Нины. У него было ощущение, что снотворное все еще действовало – женщина казалась чуть заторможенной. Она сидела, опустив глаза, сцепив руки – будто о чем-то молилась. «Я мог сколько угодно подозревать ее мужа, но когда это оказалось правдой, сам не хочу верить. А каково ей?!»

Будто услышав его мысли, Нина подняла глаза:

– Скажи, что мне теперь делать? Как я могу к нему вернуться? Как быть? – У нее пресекся голос: – А Дианка? Он хотел убить меня, так может, хочет сделать то же самое с Дианой?!

Он взял ее руки в свои. У Нины были ледяные пальцы – как будто они все еще не могли отойти от прикосновения к ледяному железу.

– У нас есть время подумать, – сказал Олег. – Твой муж вернется только послезавтра.

– А что изменится за день?

– Ты пойдешь в милицию, и тогда уж многое изменится. Царапины – это улика. Это уже не подозрения, а факт.

– Ты думаешь? А Коля вернется да скажет, что поцарапался уже давно, а я просто ничего не замечала. Я, в самом деле, не интересовалась машиной. Никогда в жизни.

Он был вынужден признать, что в чем-то Нина права. Такую улику, как несколько царапин и закрашенное крыло, можно было с легкостью опровергнуть.

– Раньше ты говорила, что не разглядела машину, которая пыталась тебя сбить. Помнишь только цвет – темно-синий. Но теперь-то ты уверена, что это твой собственный автомобиль? Может, ты и водителя все-таки разглядела?

Нина вырвала у него руки и прижала их к щекам – они неожиданно разгорелись:

– Я его не видела! Я и машины не видела! Это была тень – темно-синяя тень! И все было как в кошмаре – так быстро, так неожиданно!

– Ну все, успокойся! – Олег обогнул стол и склонился над женщиной, сжимая ее дрожащие плечи. – Не видела так не видела. Ничего не бойся – здесь ты в безопасности.

– Но послезавтра…

– Это будет еще не скоро. А сейчас посиди немножко одна.

Она встрепенулась, с мольбой вглядываясь ему в лицо:

– Уходишь? Опять?

– Только на полчаса. Хочу еще раз осмотреть твою машину и снять краску. Растворитель у меня есть. И дай мне ключи от машины, я ее переставлю подальше.

У Олега не было гаража, и ему пришлось возиться с чужой машиной на виду у всего двора. Знакомые соседи с удивлением приглядывались к нему, но не подходили и вопросов не задавали. Свежую краску удалось снять довольно легко. Теперь на крыле красовалось белесое пятно. А на нем – несколько отчетливых царапин и неглубокая вмятина, будто от удара. Повреждения в самом деле пустяковые, и когда это место прикрывала краска, они были почти незаметны. Если, конечно, не приглядываться чересчур пристально.

«Но кто же был за рулем? Неужели сам Николай? – Олег снял посиневшие резиновые перчатки и бросил их на утоптанный грязный снег. – Но жена после покушения уцелела! Она могла узнать его или хотя бы машину! И что же? Вечером муж встречает ее дома как ни в чем не бывало. Значит, был уверен, что она его не видела? Впрочем, здесь тонированные стекла, водителя она в самом деле увидеть не могла. Но не узнать свою машину?»

Он поставил автомобиль в глубине двора – чтобы не так бросался в глаза. Хотел перегнать туда же свой «жигуленок», но остановился, задумался… И почти бегом вернулся домой.

Нина лежала в комнате на постели. Она едва подняла голову, услышав его шаги:

– Ну что? Так и есть?

– Есть, – задыхаясь, подтвердил Олег. – Но мы должны проверить все до конца.

– Что ты имеешь в виду?

– Стоянку!

Она приподнялась на локте:

– О чем ты?

– Понимаешь, я вспомнил, какой случай был с одним моим приятелем. Он тоже оставлял машину на стоянке. А охранник, когда ставил рядом другой автомобиль, случайно его стукнул. И чтобы не платить за ремонт, замазал царапины сам, подручными средствами. Конечно, все обнаружилось – охранник все-таки не маляр по металлу. И могло случиться, что с твоей машиной было то же самое!

Нина возмущенно тряхнула разметавшимися волосами:

– Бог с тобой! Ты веришь в такие совпадения?! Вмятина на том самом месте?!

– Конечно, это было бы слишком… Но все равно, нужно проверить.

– Ты хочешь поехать на стоянку? – Она снова легла и устало закрыла глаза. – Езжай. У меня нет сил двигаться. Я посплю. Ключи у тебя есть, адрес я дам. Делай что хочешь. Только возвращайся быстрее.

Машину узнали – он понял это по удивленному взгляду охранника. Олег въехал на охраняемую, обнесенную сеткой территорию, вышел и поздоровался.

– Моя… Сестра оставляла здесь эту машину, – без предисловий начал Олег. – А сейчас обнаружила вот это.

Охранник осмотрел белесое размытое пятно. Он мрачнел на глазах и наконец заявил, что этот номер не пройдет.

– Когда она сегодня уезжала, все было в порядке!

– Верно, краску снял я сам. Но царапины – видите их? И крыло помято.

– Вмятина была, ничего не говорю, – подтвердил тот. – Только закрашенная. Слушайте, какие у вас могут быть претензии? Какую машину к нам поставили – такую же точно и забрали!

– А кто дежурил в ночь со вторника на среду? Не вы?

Мужчина призадумался и наконец ответил, что тогда работала другая смена. Если нужно повидаться с ребятами – можно приехать завтра утром.

– Мы дежурим через сутки, – уже спокойнее пояснил он. – А эта машина простояла тут чуть ли не неделю. Я вам одно могу сказать – когда я приехал сюда в среду утром – вмятина уже была. Я обратил на это внимание сразу, как увидел машину.

– А покраска?

– Ясное дело, все было закрашено. Правда, плохо. Да будет вам, лучше спросите, где она стояла, ваша машина!

И, не дожидаясь вопроса, охранник отвел Олега в угол стоянки, указал место у самой сетки.

– Вот здесь и простояла все пять дней. Где поцарапано – слева? Так слева, сами видите – сетка. Отсюда ее стукнуть никак не могли. Не верите мне – спросите вашу сестру, так это или нет! Мы вашу машину не перегоняли, ключей у нас не было.

Олег осмотрел место парковки и убедился, что охранник прав. У него упало сердце: «Нина тоже была уверена, что машина на стоянке не пострадала. В таком углу ее в самом деле задеть невозможно. Теперь нет никакой надежды. На нее нападал муж».

Он больше не думал о переводе – было ясно, что окончить его к утру уже не удастся. Когда Олег возвращался домой, он с трудом удерживал руль. «Я должен посмотреть ей в глаза и сказать, что не осталось никаких сомнений. Я не хотел ей этого говорить! Не хотел! Даже тогда, когда всерьез подозревал Николая… Я не мог поверить, что он способен ее убить. Значит, в воскресенье он каким-то образом вернулся с дачи в Москву, вошел в квартиру и открыл газ. В понедельник выследил ее после работы в глухом переулке. Во вторник, вместо того чтобы ехать к деловым партнерам, отправился домой и пытался заманить туда жену. Он подслушал наш разговор по телефону, выяснил, где и когда Нина назначает мне встречу, и послал туда нанятого им убийцу. Сам в это время летел в самолете. Он выбрал удобный момент, чтобы обеспечить себе алиби на момент ее смерти. Но убийца ошибся! Его подвела темнота, похожая одежда, цвет волос, прическа… Маша погибла случайно!»

Он снова вспомнил одинокую фигурку на берегу пруда, оранжевый свет фонарей, первый снег наступающей долгой зимы… Эта картинка возвращалась к нему снова и снова, снилась каждую ночь – будто требовала себя объяснить. «Так могу я объяснить ее теперь? Можно все это доказать? Можно! Завтра я сам отведу Нину в милицию, и она напишет заявление…»

А когда Олег уже поднимался по лестнице, он задал себе еще один вопрос: «Почему? Почему ее пытаются убить?»

Ответа не было даже у самой Нины.