Глава 13
Расставляя чашки, Тамара сообщила, что вареньем ее всегда обеспечивала свекровь. И эта смородина тоже ее изготовления.
– Когда я развелась с Валерой, она стала варить варенье прямо у меня. Мы шли на рынок, покупали ягоды, вместе мыли, вместе закручивали. Она работала на два дома, но была так счастлива, что кому-то нужна!
Олег слышал ее сквозь какой-то туман и оценить замечательное варенье мог с трудом. Только теперь, уйдя затылком в мягкую спинку дивана, он понял, как устал. «Ужасно долгий день, просто бесконечный. Когда я был на кладбище – неужели этим утром? Тогда была грязь, желтая глина, а теперь там, конечно, только снег. Уснуть бы, прямо здесь… И почему я не поехал домой!»
Но Тамара настояла, чтобы они отправились к ней. Она непременно хотела, чтобы Олег посмотрел старые семейные альбомы, которые покойная свекровь некогда отдала ей на хранение.
– Там столько снимков десятилетней давности! Ты сможешь узнать на них свою Нину?
Оказалось, что Тамара предоставила в распоряжение своей родственницы целый стенной шкаф. Это был вынужденный шаг – когда Лика переехала к Валерию со всеми вещами, выяснилось, что места для них не хватает. Сперва по углам тесной квартиры стояли сумки и коробки, потом новая хозяйка стала потихоньку вытеснять старую. К ней переходили полка за полкой, шкаф за шкафом. Мария оказалась перед неизбежным выбором – или выбросить свои старые, ценные лишь в качестве воспоминаний вещи, или куда-то их перевезти. Тамара предложила ей устроить склад у себя на квартире.
– Конечно, в такой квартирке троим тесновато, – сказала она Олегу. – Но когда вместо Лики там жила я, места хватало для всех.
Стенной шкаф был забит до отказа. Олега шатало от усталости, и он ничего не мог толком рассмотреть. Ему показалось, что там преобладали книги и связки бумаг. Одежды не было совсем, никаких ценных предметов он не заметил. Тамара извлекла с верхней полки два распухших плюшевых ободранных альбома. Когда-то на углах были металлические украшения, но они давно отклеились и потерялись.
– Ищи свою подругу, а я сделаю чай, – и Тамара исчезла на кухне.
Чужая жизнь высыпалась ему на колени потоком фотографий. Старики и младенцы, знакомые, но почти неузнаваемые московские улицы – той поры, когда его еще и на свете не было. Солдаты и невесты, школьники, молодожены… У Олега слипались глаза, и он перелистывал страницы больше для видимости – чтобы Тамара его не упрекала.
«Она старается из самых добрых побуждений, но как же я вымотан! Больше нет сил! Еще в прошлое воскресенье я ухватился бы за эти альбомы, а то, что мы узнали в библиотеке, лишило бы меня сна. А теперь… Мне все равно».
– Ну где же ты ищешь! – расстроилась женщина, присаживаясь рядом и отбирая у него альбомы. – Нины здесь быть не может! Нужно смотреть восьмидесятые годы, самый конец. Кстати, это я!
Она показала ему отдельно лежавший снимок, изображавший худенькую рыжую школьницу в массивных, почти уродливых очках.
– Какая я была смешная! – протянула Тамара, поднося снимок ближе к глазам. – Мне эта фотография не нравится, но Маша попросила для альбома именно ее. А вот наша свадьба, но это неинтересно.
Она быстро прикрыла страницу ладонью и смущенно улыбнулась:
– Мы слишком далеко залезли. Назад… Ну вот, примерно то, что нужно.
Это были любительские снимки, сделанные обычной «мыльницей». Почти все они изображали какие-то застолья, и глаза у пирующих были, как на подбор, пугающего кроличьего цвета. И все-таки Олег без труда узнал на одном из снимков совсем молоденькую Нину. Он испытал нечто вроде потрясения – эта худенькая, неловко позирующая девушка слишком сильно отличалась от женщины, которую он встретил год назад. Тогда, в свои двадцать лет, Нина была коротко острижена, носила какую-то невзрачную, дешевую одежду и почти не красилась.
Тамара тоже ее опознала:
– Смотри, вот она! А вот еще, в профиль, и Маша сидит рядом с нею! Видишь, как она тогда выглядела? Совсем еще молодая, красивая. А Нина ничего не рассказывала о своей работе в библиотеке?
Олег пожал плечами:
– Почти ничего. Говорила только, что зарабатывала очень мало, а когда появился ребенок, то нужно было подумать о том, чтобы сменить профессию.
– Да, сейчас там остались настоящие фанатики своего дела, – согласилась Тамара. – Они получают сущие гроши, но увольняться ни за что не желают. Может быть, твоя Нина правильно сделала, что вовремя переменила профессию… Тем более что настоящего призвания у нее наверняка не было.
Олег неожиданно обиделся за покойную подругу и спросил: почему она так думает? Тамара коротко ответила:
– Глаза не те.
Она достала из альбома тот снимок, где Мария и Нина были сняты рядом, и отложила его в сторону:
– По крайней мере, это доказывает, что они были знакомы десять лет назад.
– И что это нам дает? – вяло ответил Олег. – Нину все равно ни о чем не спросишь… И доказать ничего невозможно. Ты пойдешь к следователю с этим снимком?
– С этим снимком и с тобой, – твердо сказала Тамара. – Ты расскажешь всю историю своей подруги – от начала до конца. Ведь это единственная зацепка! Единственная причина, по которой Маша могла поехать на Чистые пруды!
– Но мы все равно не сможем доказать, что это Нина ее туда пригласила! Послушай, эта встреча была назначена мне Ниной уже после шести вечера! Твой бывший муж утверждает, что в это время никто его матери не звонил! Откуда же Мария узнала об этом свидании? Каким образом ее туда позвали?
Тамара ничуть не озаботилась этой несостыковкой. Также на нее не произвели никакого впечатления объяснения Олега. Он сказал, что сперва считал, будто муж Нины подслушал ее телефонный разговор и послал киллера в назначенное место. Но в последнее время Олег все больше начинал верить в его невиновность. А что теперь? Вернуться к исходной версии? Считать Николая заказчиком убийства? Идти в милицию и практически сдать его? Потому что кто еще знал о том свидании? Кто послал туда убийцу?
– Раз об этом свидании узнала Маша – мог узнать вообще кто угодно, – отрезала Тамара, глядя на него почти с сожалением. – Как ты не понимаешь – Нина могла не говорить тебе всей правды! Почему ты ей так безусловно веришь? По-моему, она врала не меньше остальных!
Олег ничего не ответил. Возражать было невозможно – Тамара права. И Нина в самом деле не выносила, когда он заводил разговор о женщине, погибшей из-за нее на Чистых прудах. Тогда ему казалось, что это просто нервы, нежелание впутываться в еще одну неприятную историю. Но может, то было законное чувство вины?
Он привел в свою пользу только одно оправдание. Олег поинтересовался – какой именно помощи могла ожидать Нина от своей бывшей коллеги? Неужели Мария могла защитить ее от убийцы? Сомнительно. Дать ей пристанище? Она и сама жила дома на птичьих правах, да и не стала бы Нина стеснять чужую семью. Может быть, Нина просила совета? Но почему его нельзя было получить по телефону?
– Да, это странно, – подумав, согласилась Тамара. – Но ты не знал Машу. Она могла приехать без всяких просьб, просто потому, что испугалась за Нину. А куда и когда – Нина могла проговориться случайно.
– Но это все равно значит, что они перезванивались!
Тамара отмахнулась и предложила ему поужинать. Чай – это баловство, а Олег весь день мотался по городу и ни разу не перекусил.
Он сам не заметил, как задремал, полулежа на мягком диване, разморенный душной теплотой этой тихой квартиры. С кухни доносилось слабое шкворчанье масла, тянулся запах жареного мяса. Сознание отмечало все, но как будто во сне – спокойно и отстраненно. Потом Тамара с трудом растормошила его, почти насильно заставила поужинать. И смеялась, глядя, как Олег промахивается ножом и вилкой мимо отбивной котлеты. Сама она ела с аппетитом и жалела только о том, что к ужину нет бутылки сухого вина. Олег вызвался сбегать в магазин, но она его удержала:
– Куда тебе бежать, на ногах еле держишься.
– Да… Знаешь, я, наверное, поеду домой.
И тут Тамара совершенно естественным тоном, глядя ему в глаза, предложила заночевать у нее. У Олега разом прошло раздражающее сонное оцепенение. Он чувствовал себя как рассеянный пешеход, вдруг обнаруживший, что на него на полной скорости мчится автомобиль. Нужно срочно решать – куда податься? Бежать вперед или назад? Для жизненно важного выбора есть всего доля секунды.
«Если я откажусь остаться, она страшно обидится. А если останусь… Я как-то об этом не думал…» Олег сам был потрясен, какие противоречивые он испытывает чувства. Эта женщина ему нравилась с самой первой встречи, особенно завораживали ее странные глаза и удивительный голос. А еще нежные руки и пышные рыжие волосы, и это странное сочетание – деловой женщины и застенчивого очкастого ребенка, которое он отмечал уже не раз. И все-таки…
Тамара не выдержала – улыбка, давно уже дрожавшая в углах ее рта, постепенно расплылась:
– Господи, нельзя же так пугаться! У меня же две комнаты! Можешь запереться на задвижку!
Олег тоже рассмеялся – и ему сразу стало легче. Ситуация из неловкой превратилась просто в смешную.
– Запираться не буду, а вот спать… Знаешь, Тамара, я уже ни рук, ни ног не чувствую.
– Через полчаса ляжешь, – пообещала она. – Куда ты поедешь в таком состоянии, подумай! Тебя первая машина стукнет!
Он едва рассмотрел комнату, где Тамара постелила ему постель. Перед глазами мелькнул книжный стеллаж, сухие цветы в синей напольной вазе, темный ковер с протоптанной от окна к порогу дорожкой. Он лег и едва не застонал от удовольствия и усталости. Белье свежо похрустывало и слабо пахло чем-то очень знакомым. Проваливаясь в сон, Олег неожиданно вспомнил название этого цветка. Это было лиловое, душистое, очень ночное слово – лаванда. Мешочки с крымской лавандой всегда лежали в шкафу у его матери – крохотные, загадочные, похожие на новогодние игрушки.
Когда Олег открыл глаза, то не сразу сообразил, где находится. В темноте слабо светилась длинная узкая полоска – свет пробивался из коридора. Потом он вспомнил весь этот долгий день, похороны, библиотеку, Тамару. Который теперь может быть час?
За дверью что-то прошелестело и неожиданно шумно обрушилось на пол. Тамара негромко ругнулась. Он приподнялся на локте, потом встал, наскоро оделся и вышел.
Женщина сидела на корточках перед раскрытым стенным шкафом и разбирала рассыпанные на полу бумаги. Она так ушла в свое занятие, что вскрикнула, увидев наклонившегося над ней Олега:
– Не спишь?! Господи, напугал!
– Который час?
– Наверное, три. Я тебя разбудила? – Она снова склонилась к упавшим бумагам. Это были какие-то потемневшие, странного вида листы большого формата, сложенные в несколько раз и потрепанные на сгибах. – Я никак не могу уснуть, разбираю Машин шкаф. Хочу найти еще что-нибудь, что касалось бы Нины.
– Нашла? – Он тоже присел на корточки. – А это что такое?
– Не знаю, первый раз вижу.
Женщина взяла один лист, осторожно его развернула, нахмурилась и разложила на полу во всю ширину. Это оказалась географическая карта – судя по виду, очень старая. И очень странная – изображенные на ней земли имели совершенно непривычные очертания. Олег заинтересовался, рассматривая ее:
– Какая старина! Все надписи по-латыни… И похоже, что раскрашено от руки…
– Это не бумага, – пробормотала Тамара. – Смотри, какой странный материал! Тяжелый, плотный… Пергамент?
– Да, и очень хорошей выделки. Сколько роюсь в антикварных магазинах – такого в руках не держал. Откуда это у тебя?
– Да не у меня, у Маши, – Тамара стала разворачивать другие листы. Это тоже были карты – как определил Олег, по большей части изображавшие средиземноморские провинции.
– Они ужасно старые, – с почтением произнесла женщина. – Как по-твоему, сколько им лет? Даже прикасаться страшно!
– Боюсь ошибиться, но думаю, что век пятнадцатый.
– С ума сойти! – воскликнула она. – Маша никогда не говорила, что у нее есть такие реликвии! Откуда, что ты! Наверное, все-таки ошибаешься.
Но Олег был уверен, что определил возраст карт правильно – хотя бы приблизительно. Внизу каждого огромного листа микроскопическим шрифтом было выписано: «Theatrum orbis terrarum». Он перевел для Тамары – «Театр земель».
– Эти карты явно взяты из какого-то старого географического атласа, – пояснил он. – Взгляни, какие тут итальянские государства… В шестнадцатом веке, а тем более в семнадцатом политическая карта мира была уже другая.
Тамара почти виновато призналась, что совершенно не разбирается даже в современной географии – что уж говорить о такой давности, как пятнадцатый век! Она начала смотреть на Олега сверху вниз – несмотря на то что оба продолжали сидеть на корточках.
– И все-таки, откуда они у Маши, ума не приложу! – недоумевала женщина. – Сколько это может стоить, ну хоть приблизительно?
Олег затруднился назвать рыночную стоимость находки, но предполагал, что на приличную квартиру хватит. Тамара ему не поверила:
– Брось! Это же всего-навсего старые кусочки телячьей кожи! Даже не картины и не книги! Это вообще откуда-то вырезано!
И она провела пальцем по краям карт. В самом деле, на каждом пергаменте слева виднелись свежие, довольно неровные следы осторого ножа. Олег сложил карты вместе, сравнил срезы и нахмурился:
– Такое ощущение, что все вырезано из одного места. Видишь – неровности совпадают.
– Ты говоришь – все вместе представляло старый атлас?
– Да, он назывался «Театр земель». И уж поверь мне, Тамара, на эти кусочки телячьей кожи всегда найдется покупатель. Особенно сейчас, когда стоящих антикварных книг становится все меньше. В магазины они уже практически не поступают – расходятся прямо из подсобки или из-под полы. Безумный бум, когда можно было купить практически все что угодно, у нас уже прошел в начале девяностых или даже еще раньше. Старые коллекции распроданы, а те, кто их сохранил, не собираются с ними расставаться. А карты сейчас очень модно вешать на стенку в красивых рамках – для украшения интерьера.
С него весь сон слетел. Он перебирал пергаментные листы и ощущал сладкое волнение библиофила, которому посчастливилось сделать редкую находку. Тамара тоже волновалась, но несколько по другому поводу. Ей не давал покоя вопрос – откуда подобная вещь могла оказаться у ее бывшей свекрови?
– У них в доме никогда не было ничего подобного!
– А на ее работе? – напомнил Олег.
Тамара охнула и неожиданно села на пол. Растирая занемевшие колени, она довольно резко объяснила, что Маша скорее отрезала бы себе палец, чем позволила что-то вынести из хранилища. Да и потом – зачем ей эти карты? Не собиралась же она их продавать?
– А вдруг собиралась?
Женщина окончательно оскорбилась:
– Я тебя прощаю только потому, что ты не был с ней знаком! Хочешь сказать, что она была воровкой? Решила заработать себе на прибавку к пенсии и перед увольнением двинула эти карты из хранилища? С ума сошел!
– Ну ладно, а откуда она их тогда взяла?
Тамара решительно сложила карты – теперь она обращалась с ними более почтительно, и упаковала увесистую связку в оберточную бумагу.
– Может, это вообще не ее добро, – как бы про себя сказала она. – Может, ей их дали на хранение?
– Или на оценку?
– Да что она могла оценить? Разве что научную ценность. Хотя, ты прав, ей могли дать эти карты, чтобы посоветоваться. Вдруг кому-то досталось наследство, а что с ним делать – человек не знал? Но тогда у них есть хозяин…
– А почему она спрятала их у тебя?
– Сына боялась, – коротко ответила Тамара и закрыла шкаф. С трудом поднявшись на ноги, она прижала к груди сверток. – А еще больше, кажется, она опасалась Лики. Та могла выбросить что-нибудь, решить, что это просто старый хлам. Меня удивляет другое. Почему Маша ничего мне не рассказала? Она всегда спрашивала разрешения, чтобы положить что-нибудь в этот шкаф, хотя я его вроде как ей подарила.
– За этими картами должен прийти хозяин, – напомнил ей Олег. – Лучше бы спрятать их понадежнее. Уверяю тебя – это слишком большая ценность, чтобы хранить их вот так – среди старых газет и варенья.
– Спрячу, – пообещала Тамара. – Только как этот хозяин меня найдет? Где он? Неужели не слышал, что Маша умерла?
Он уже опять улегся в постель, погасил свет, а в соседней комнате все не утихали шаги Тамары. Она ходила из угла в угол, паркет поскрипывал, отмечая каждое ее передвижение. И Олег уже не мог уснуть. «Как-то глупо у нас получается, – подумал он. – Она мне нравится? Конечно! Я ей? Скорее всего, да. Иначе не оставила бы ночевать. Я выспался, пришел в себя… Так что же я тут лежу? Она может разозлиться и даже возненавидеть меня. Моя первая жена призналась как-то, что с ней чуть такое не случилось – потому что я не сразу начал к ней приставать…»
Он мучился этим вопросом до самого рассвета, едва ли не терзаясь угрызниями совести – как будто поступил непорядочно по отношению к Тамаре. Но за утренним завтраком она была куда веселее, чем накануне, и обиженной не выглядела.
– Нам нужно ехать к следователю, – решительно сказала она, когда гость доел яичницу. – Сегодня же. У меня есть его телефон, я сейчас позвоню. Вот они обрадуются!
– Ты думаешь?
– А как же? Ведь у них до сих пор нет никаких зацепок! Если бы не ты – просто не знаю, когда бы все это кончилось. А теперь я чувствую – конец близко!
«Хотел бы я знать, каков будет конец», – подумал Олег. Визит к следователю его вовсе не впечатлял. Только вчера Николай подал ему руку на кладбище, над могилой своей жены. Только вчера радовался, что та не писала никакого заявления и он вышел сухим из воды. И просил, чтобы Олег не усугублял ситуацию, не вредил ему… А он именно это и собирается сделать. Если рассказывать, то рассказывать все.
«А Нина ничего никому не рассказала. Куда она ездила в понедельник, когда отключила мне будильник и телефоны? Почему скрыла правду? Ведь на тот момент она была уверена, что ее пытался убить муж!»
Тамара снова отменила все занятия. Потеря денег ничуть ее не огорчала – похоже, женщина ни в чем не нуждалась. Она села на телефон, обзвонила всех учеников, а затем попыталась дозвониться следователю, который вел дело ее свекрови. Но в конце концов удалось поговорить только с помощником. Тамара осталась очень недовольна:
– Говорят – приезжайте, рассказывайте, что у вас нового. Прямо как в гости на пироги зовут. Ничего им неинтересно, и самого следователя сегодня не будет, так мне сказали.
– Да они ко всему привыкли, – заметил Олег. – не жди от них бурных эмоций!
– Едем, – решила она. – А то боюсь, ты передумаешь. Что это за странная дружба с мужем Нины? Все-таки вы, мужики, непостижимый народ! Бабы друг другу глаза бы выцарапали на вашем месте, а ты собираешься его покрывать!
* * *
Но при всем нежелании выдавать этого человека Олег был вынужден это сделать. С того момента, как Тамара энергично представила его помощнику следователя, а тот отыскал имя Олега в бумагах, касающихся смерти Марии Игоревны Седенко, обратного пути не было.
Олег вкратце напомнил о том, при каких обстоятельствах он обнаружил труп на скамейке. Но на этот раз поведал также о том, что на этом самом месте и приблизительно в то же время ему самому было назначено свидание другой женщиной. Помощник следователя взглянул на Тамару, – но та покачала головой.
– Нет, это была в самом деле другая женщина, – смущенно пояснил Олег. – Моя старая знакомая… Она погибла в прошлую среду.
После этого его стали слушать более внимательно. Олег рассказал о том, что его знакомая просила у него помощи и убежища. Описал историю всех совершавшихся покушений. И никак не смог обойти появление царапин на крыле ее собственной машины.
– Царапины и сейчас там, – сказал он. – И хотя Нина не была уверена, что это та самая машина… Но похоже, что именно та.
– Ее собственная «Хонда»?
– Да. Вторые ключи от машины пропали у нее еще в начале осени. Кто был за рулем – незвестно, но только не муж. Тот был на рабочем совещании, есть много свидетелей.
Олег закончил рассказ описанием того, как погибла Нина. Ее фамилию записали и пообещали связаться с теми, кто ведет это дело. Но Тамара не считала, что рассказ окончен.
– Самое главное, – вмешалась она, – то, что женщины были знакомы! Нина когда-то работала в той же библиотеке, что и моя свекровь! Под ее началом, можно сказать. Вот, нашлась фотография той поры.
И она положила на стол улику. Ее поблагодарили за помощь, но помощник следователя был явно озадачен таким поворотом дела.
– Олег, почему ты молчишь? – возмутилась Тамара. – Помнишь, что ты говорил? Что Машу… Марию Игоревну могли убить вместо твоей Нины!
– Повторите-ка еще раз, – попросил их молодой человек. Теперь он смотрел на них с крайним недоумением. Наверное, самой большой загадкой для него оставались взаимоотношения этой странной пары.
– Я так думал, – запинался Олег. – Потому что сам сперва обознался, знаете, в темноте… У них были очень похожие пальто, с такими белыми воротниками. И прически тоже примерно одинаковые. Я думаю, что Мария пришла туда раньше, и вот… Это случилось.
– А ваша знакомая?
– Она опоздала. Отвозила мужа в аэропорт, дочь – к матери… Ну и задержалась. Когда она туда пришла, уже все было кончено.
Помощник следователя выслушал все с крайним вниманием, но удивленное выражение по-прежнему не покидало его лица. Подумав минуту и просмотрев какие-то записи, он наконец задал вопрос, которого больше всего боялся Олег:
– А как Мария Игоревна вообще туда попала? Ее что – тоже позвали на свидание?
Олегу показалось, что в его голосе прозвучала легкая ирония. Но сдержался и спокойно ответил, что об этом ему ничего неизвестно.
Тамара снова вмешалась:
– А как же иначе? Конечно, Нина ее позвала или она сама пришла ей на помощь! Это не может быть совпадением! Они ведь были знакомы!
На улице Олег с трудом перевел дух:
– Тебе не кажется, что мы задурили ему голову? Набросали слишком много фактов!
– А раньше их было слишком мало. Ничего, теперь они разберутся.
– Только боюсь, что первым делом примутся за Николая, – мрачно ответил Олег.
– Да тебе-то что? Кто он тебе?
– Никто, меньше чем никто. Только… Знаешь ли, он вел себя в этой ситуации, как настоящий человек. Никакого злопамятства, а ведь я и его жена…
Тамара взяла его под руку:
– Это все психология. Может, он просто хотел втереться к тебе в доверие.
– Может быть. Но знаешь, что я тебе скажу? Если бы Николай был виновен, то первым делом хорошенько отремонтировал бы свою машину! А он так и ездит на исцарапанной! А потом, что это за глупость – сбить Нину опять! Это же подводит его под монастырь!
Тамара ничего не желала слышать. Она сказала, что Николаю придется доказать свою невиновность – только и всего. Ему же лучше – не придется всю жизнь оправдываться. Зато у Олега теперь совесть чиста – он сделал все, что давно должен был сделать.
– Если Нина не донесла на мужа, это характеризует ее, как очень мягкого человека, – сказала она. – Может, потому и погибла, что была чересчур доверчива. Хватит переживать за ее мужа! Думаю, он достаточно взрослый человек, чтобы позаботиться о себе!
Они поравнялись с машиной Олега, но почему-то, не сговариваясь, прошли чуть дальше. Тамара первой замедлила шаг, оглянулась:
– Ты никуда не спешишь?
– Нет. Правда, дома лежит работа, но она подождет.
– Хорошо быть свободным художником, правда? – улыбнулась женщина. – Я это очень оценила, когда стала заниматься с учениками на дому. Знаешь, как трудно было найти клиентуру, особенно вначале!
– Скажи, а как ты придумала такой ход – раскладывать свои визитки по книгам?
Олег, почти этого не сознавая, двинулся дальше. Тамара покорно зашагала рядом. Она рассказывала, что сперва давала объявления в газеты, публиковавшие частные объявления. Но звонили самые неподходящие люди, вплоть до каких-то маньяков, которым просто нужен был приятный женский голос по телефону.
– А с одним из них я так попалась, – грустно и в то же время иронично призналась она. – Говорил по телефону, как нормальный человек, хотел заниматься. Я пригласила его домой, ну и… Словом, пришлось отбиваться всем, что под руку попалось!
Олег спросил – не страшно ли ей впускать в дом незнакомых людей? Ведь она живет одна, у нее даже собаки нет! Тамара пожала плечами:
– Теперь, когда у меня постоянная клиентура, уже не так страшно. А сперва я ужасно трусила! Дело наладилось, когда я придумала эти визитки в книгах. Почему-то мне казалось, что сексуальные маньяки и воры редко перелистывают книги в магазине. Наверное, я была наивна, но пока ни разу не было осечки.
Помолчав, она добавила, что свекровь очень за нее переживала, узнав, что она будет заниматься с учениками на дому.
– У Маши были те же страхи, что у тебя. Она иногда приезжала, если у меня был урок, и сидела в другой комнате… Охраняла, как маленькую!
– Вы очень друг друга любили, – заметил Олег, почти про себя. Но Тамара все-таки его услышала. Она ничего не ответила, но ее рука крепче сжала его локоть сквозь рукав куртки.
– Куда это мы идем? – спросила она наконец. – Ты решил бросить машину?
И Олег решился. Каким-то ненатуральным голосом он предложил провести этот вечер как-нибудь весело. Например, сходить в театр или в оперетту, если Тамара это любит. Он согласен даже на ночной клуб, хотя считает, что для дискотеки уже староват.
И тут Тамара в очередной раз его потрясла. Весьма строгим учительским тоном, который Олег уже успел невзлюбить, она напомнила, что не так давно погиб близкий ей человек. Да и он сам, насколько она поняла, понес потерю. О какой оперетке или дискотеке может идти речь?
Олег просто остолбенел, выслушивая эту неожиданную отповедь. Потом попытался оправдаться – он-де никого не хотел оскорбить, но в конце концов нельзя же все время предаваться унынию… Тамара отрезала:
– Ты со своим горем уже разобрался, как я вижу. Интересно, что бы на это сказала Нина? Ее только вчера похоронили, а сегодня тебе захотелось в оперетту!
– Как тебя задела оперетта! – съязвил Олег. Он чувствовал, что в чем-то его новая знакомая права, но какое ей дело до Нины? Кто она такая, чтобы читать мораль? Кто в конце концов оставлял его ночевать? И как это, по ее мнению, выглядело?
– Меня не оперетта задела, – Тамара отняла у него руку и с вызовом взглянула ему в глаза. – Мне надоело равнодушие! Всем друг на друга наплевать! Стоило твоей подруге погибнуть – как тебе уже и в милицию идти не хотелось! Ты бы и не пошел, если бы я тебя не отвела за ручку!
– Откуда ты знаешь?
– Вижу! Я думала, ты ее любил!
«Ну хватит, – подумал Олег. – Это уж слишком. Какая-то полиция нравов наоборот!» И довольно язвительно заметил, что надеется самостоятельно разобраться в своих чувствах. Целый год он делал это и думает, что справится и теперь.
Тамара выслушала его с каким-то странным, непередаваемым выражением – будто его слова причиняли ей боль, но останавливать его ей не хотелось. Потом взглянула на часы и молча пошла прочь – в ту сторону, где располагался вход в метро. Олег сделал несколько шагов ей вслед, но остановился. «Как – даже не прощается! Кто ее поймет?! Она еще хуже Нины – та, по крайней мере, сразу предупредила о своих недостатках! Что я такого сказал, в конце концов? Она что – ревнует меня вместо Нины? Или просто ревнует?! Ко мне самому?!»
Догонять Тамару было поздно – он видел, что та спускается под землю, быстро прихватывая перила рукой, затянутой в блестящую перчатку. «Ну нет, я не буду ее догонять и изображать из себя Орфея! Пускай спускается в свой ад одна!»
Он вернулся к машине, настроил радио на любимую станцию и поехал домой. По пути заглянул в магазин – холодильник снова опустел, в последнее время ему некогда было заниматься хозяйством. Все это время Олег продолжал про себя ссориться с Тамарой, как некогда ссорился с Ниной, если та уходила, оставив последнее слово за собой. И в последнее время это всегда были несправедливые, обидные слова!
Олег припарковал машину под окнами, перекинулся парой слов с соседом – тот всегда ставил свою «Волгу» рядом. Было ясно, что тому очень хочется узнать, куда делась примелькавшаяся во дворе синяя «Хонда» со столь же приметной хозяйкой, но прямых вопросов сосед задавать не решался. Олег его разочаровал – не обмолвился об этом ни словом.
Поднимаясь к себе, он обдумывал дальнейший план действий. Собственно, действовать совсем не хотелось. «Сейчас первым делом – горячая ванна. Ненавижу ночевать в гостях, невозможно расслабиться. Потом поужинаю и лягу спать. Выспаться все равно не удалось. Когда встану – тогда встану. Специально не буду заводить будильник. И сяду за перевод – сколько можно тянуть, получится то же самое безобразие, что в прошлый раз…»
Олег достал ключи, начал отпирать верхний замок, но почувствовал что-то необычное. Ключ поворачиваться не желал. Олег нажал ручку – дверь охотно приоткрылась.
Первой мыслью было: «Забыл запереть, когда ехал на похороны, совсем голову потерял!» Вторая: «Не может быть!»
Он осторожно переступил порог и с первого взгляда понял – тут кто-то побывал. Платяной шкаф в прихожей – настежь, вещи на полу. Олег бросился в комнату и увидел, что все книги – любимые, годами стоявшие на своих местах – сброшены и безобразной кучей валяются на ковре. Ящики письменного стола лежали по углам, бумаги оказались рассыпаны по всей комнате. Олег почувствовал себя так, будто разом хватил стакан водки – у него слегка поплыла голова, и это было даже скорее приятно…
Он с трудом пришел в себя и первым делом проверил, нет ли кого в квартире. Хватило одной минуты, чтобы убедиться: он здесь один, наедине с ужасающим разгромом. Все, что можно было открыть, вывернуть и взломать – было открыто и взломано. Даже кухонные запасы – крупа, мука и соль оказались высыпанными в раковину, превратившись в какую-то вязкую кашу – их размочила вода из протекавшего крана. А содержимое мусорного ведра валялось прямо посреди кухни.
Олег опустился на табуретку и некоторое время сидел, тупо разглядывая окружавший его натюрморт. Он не ощущал даже раздражения – настолько был потрясен. Его грабили впервые в жизни – а это был явный грабеж.
Потом явилась смутная мысль о деньгах. Он только что получил гонорар… Но деньги были у него при себе, в куртке. Компьютер остался на месте – он заметил это сразу, едва войдя в комнату. Телевизор тоже никого не заинтересовал. Да и немудрено – это был настоящий ветеран отечественной радиотехники. Олег относился к нему с почтением, как к вымирающему виду, и включал очень редко – еще и потому, что лица на экране троились и выглядели нездорово-розовыми.
В прихожей он поднял с пола новенькую кожаную куртку с вывернутыми карманами. В комнате обратил внимание на уцелевшие хрустальные фужеры – мамин подарок. Она хотела, чтобы у сына была приличная посуда для гостей. (Подразумевались потенциальные невесты.) Все, что имело какую-то ценность, осталось на месте. О никому не нужном барахле, вроде старой одежды и книг, и говорить не приходилось.
«Да, у меня особо не поживишься, – подумал Олег. – Что они искали? Думали, я прячу где-то кучу денег? Откуда они это взяли, придурки?» Однако хорошее настроение не возвращалось, несмотря на то что грабеж, в сущности, не состоялся. Противнее всего было сознавать, что кто-то с легкостью вошел в его квартиру. А ведь дверь была стальная, и Олег полагал, что это его надежно защитит.
Он осмотрел замки – все они действовали, как прежде, и взломаны не были. «Мастер, который ставил дверь, говорил, что эти замки – турецкое барахло, нужно что-то другое, покруче. А я пожалел денег! Но мне же нечего было охранять!»
Однако кто-то, видимо, считал иначе.
