Глава 11

Инесса Павловна не пришла в себя даже к тому времени, когда вернулся Николай. Он насторожился сразу, увидев, что ему открыла Диана.

– Бабушка ушла?

– Она плачет, – подавленно ответила девочка, оглядываясь в сторону приоткрытой двери столовой. – Та-ак плачет…

Николай отправился туда как был, не раздеваясь, оставляя на паркете мокрые следы. Девочка побежала в комнату вслед за отцом, но ее сразу же попросили выйти и закрыть за собой дверь. Диана неохотно выполнила это требование, однако осталась под дверью подслушивать. Она решила, что папа и бабушка будут ссориться (из-за мамы, что она опять уехала). Но в комнате раздавались приглушенные, еле слышные голоса. Наконец распахнулась дверь. Отец, мимоходом потрепав ее по затылку, пересек прихожую и исчез на лестнице. Диана бросилась за ним.

– Ты куда? – закричала она, высунувшись в дверь.

– Приеду поздно, ужинайте без меня, – донеслось пролетом ниже. – Слушайся бабушку!

Он в самом деле приехал очень поздно, и Диане показалось, что от него сильно пахнет коньяком. Сильнее обычного, к слабому запаху она давно привыкла. Отец снова приласкал ее, но как-то странно – будто смущенно, и не глядя в глаза. Девочка пыталась задавать вопросы, но ответа не получала. Бабушка уже не плакала. Она смотрела телевизор с выключенным звуком и с каждым вздохом распространяла вокруг сильный запах корвалола. Диану уложили спать.

О том, что случилось, она узнала от своей второй бабушки, которую видела очень редко – еще реже, чем Инессу Павловну. Та ворвалась к ним спозаранку, когда все еще спали, разбудила Диану и, вытащив ее сонную из постели, принялась тискать девочку и причитать над ней:

– Моя сиротка! Бедная моя сиротка! В восемь лет осталась без матери! Что же теперь с тобой будет!

Девочка приняла это за продолжение своего сна – ей всю ночь снились кошмары. Сперва она попыталась оттолкнуть бабушку, освободиться из ее жарких и болезненных объятий. Но вдруг притихла, окончательно проснувшись.

Днем квартиру наводнили родственники. Они съехались со всей Москвы. Тут были люди, которых Диана никогда не видела или видела, но забыла. И все жалели ее – кто молча, кто вслух. Она бродила по дому, одетая, как на праздник, в лучшем платье и почему-то с бантом в волосах. Кто его завязал – она не помнила. Девочка ловила на себе слезливые взгляды, но сама не плакала. К вечеру ее даже стали за это упрекать. «Папина бабушка» поймала ее за локоть и стала внушать, что раз мама умерла, то нужно поплакать. Станет легче. Инесса Павловна неожиданно вступилась, заявив, что девочке самой виднее, плакать или нет. Раньше бабушки часто препирались, но на этот раз ссора утихла, не успев начаться.

Николай сидел на кухне в компании своего отца и самых близких друзей. Как до них дошел слух о несчастье – он не знал. Утром он позвонил своим родителям, Инесса Павловна поставила в известность свою близкую родню. До остальных новость дошла, как расходящиеся круги по воде.

Нина была сбита машиной – позавчера, в среду, в центре города, в одном из переулков. Переулок располагался совсем неподалеку от офиса, откуда она вышла во время обеденного перерыва. В то утро Николай даже не видел толком жену. На работу они поехали порознь – он отвозил Диану в школу, а Нина сказала, что доберется сама. В офисе их пути тоже не пересекались. Нина разбирала накопившиеся за время ее «отдыха» бумаги и в кабинет к мужу не заходила. Незадолго до полудня она сказала своей подчиненной, что пойдет выпить кофе в одном из ближайших ресторанчиков. Та пыталась было составить ей компанию, однако начальница решительно отказалась. Правда, тут же извинилась за резкость, пояснив, что хочет просмотреть за чашкой кофе кое-какие бумаги. Общество ей ни к чему.

Она ушла, и с тех пор ее никто не видел. Очевидцев происшествия тоже не оказалось, несмотря на то что в обеденное время переулки рядом с офисом были достаточно оживленным местом. Судя по тому месту, где нашли тело, женщина действительно направлялась в маленький ресторанчик, где бывала и прежде. Ей оставалось пройти всего несколько шагов и свернуть за угол… Но она осталась лежать на тротуаре.

Милицию и «скорую помощь» вызвали, судя по всему, спустя несколько минут после наезда. Однако свидетелей случившегося так и не нашлось, а помощь опоздала. Нина скончалась еще до того, как над ней склонился врач.

Для того чтобы найти родных и оповестить их, потребовалось больше суток – и все потому, что при женщине не оказалось ни сумки, ни каких-либо документов в карманах пальто, ни ключей – ничего. Только сплющенная до неузнаваемости пачка сигарет и несколько случайных монет, завалявшихся на дне кармана. Персоналу ресторана, куда она направлялась, была показана сделанная с трупа фотография. Кто-то из официантов узнал Нину, припомнил, что она приходила сюда несколько раз в месяц. Иногда с нею бывали какие-то люди – судя по всему, сослуживцы. Время – всегда обеденное. Но где именно она работала и как ее звали, официант не знал.

Помогла случайность – одна из посетительниц, случайно увидевшая снимок, едва не лишилась чувств, а потом истерично закричала, требуя объяснить, что случилось с ее начальницей?! По иронии судьбы, это была та самая женщина, которая накануне пыталась составить Нине компанию. Она зашла в ресторан после работы, чтобы купить сыну свежих, изготовлявшихся только здесь пирожных. Именно от нее следствие получило все координаты жертвы.

– Мы его найдем, Коля, – внушал другу изрядно подвыпивший Арарат. Глаза у него были на мокром месте, и он выглядел едва ли не более расстроенным, чем вдовец. – Мы заплатим, чтобы нашли, и его найдут!

– Успокойся ты, – сквозь зубы отвечал тот. – Сядь прямо, ну? Как ты домой поедешь?

– Коля, – тот ронял голову другу на плечо и бессвязно вспоминал, как давно они дружат, сколько вместе пережили, сколько прблем разрешили… И вот теперь такое несчастье! Захмелевший Арарат звал Диану и совал молчаливой девочке деньги – полную пригоршню мятых долларов и рублей.

– Купи себе что-нибудь!

– Спасибо, – неожиданно разговорилась Диана. Это было чуть ли не первое слово, произнесенное ею за вечер.

– Верни деньги, – приказал отец.

Но Арарат сказал, что в таком случае он смертельно обидится. Имеет он право сделать подарок своей крестнице? И в самом деле, когда-то он крестил Диану (иначе Дуняшу). Именно из-за этого простецкого имени, навязанного дочке, Нина и недолюбливала Арарата. Она сама звала дочь Дианой и других приучила к этому имени.

Инесса Павловна бродила по квартире, робко заглядывая на кухню, но не решаясь заговорить с зятем. На него тяжело было смотреть, хотя он, подобно Диане, не плакал и не устраивал истерик. Темное, почти бурое лицо, посветлевшие от горя, застывшие глаза… Прошлую ночь он совсем не спал, и как держался до сих пор на ногах, было непонятно. Приходилось отнести это чудо на счет его богатырского сложения.

Наконец ей удалось привлечь внимание зятя. Она вызвала его в коридор энергичными знаками, а затем увлекла и дальше, на лестницу.

– Знаешь, ведь он вчера звонил! – сообщила она, прознося «Он» с большой буквы.

– Кто? – Николай потер лицо широкими ладонями и на миг застыл так, будто собирался играть в жмурки. – Не могу, падаю… Сейчас всех разгоню, и спать!

– Правильно, ложись. Но я решила, что тебе нужно знать. Он звонил… Этот… Ну, Олег.

Последние слова Инесса Павловна произнесла очень виновато, как будто стыдилась упоминать это имя в связи с погибшей дочерью.

Николай проявил весьма слабый интерес к ее сообщению. Он только спросил, что этому типу было нужно?

– Беспокоился, что она опять пропала, – призналась теща.

– Откуда он узнал? – насторожился Николай.

– Прости, но это я ему сказала. Думала, Нинка опять у него отсиживается. Коля, скажи мне, бога ради, что у вас в последнее время происходило? Почему она вдруг ушла?

– Ох, да не лезьте вы не в свои дела! – взорвался Николай.

Его голос прогремел на весь подъезд, испуганная женщина чуть не присела от этого рыка. Она укоризненно взглянула на зятя, напомнила, что она намного его старше, и с достоинством поднялась в квартиру. Проверила, легла ли Диана спать. Та спала, полураздетая, крепко сжимая в кулаке подаренные деньги. Инесса Павловна осторожно вытащила их из горячих мокрых пальцев и надежно спрятала у себя в сумке. А затем стала понемногу выпроваживать гостей, шепотом объясняя, что всем нужен отдых, впереди еще столько хлопот… Она вела себя так разумно и сдержанно, что некоторые, мало осведомленные люди скорее принимали ее за свекровь покойной, чем за мать.

Наконец посторонние разошлись. Но и тогда спальных мест хватило не всем. Впрочем, мужчины спать не собирались. Они продолжали сидеть на кухне, опоражнивая очередную бутылку и обмениваясь – в который раз – клятвами найти этого «беспечного ездока» и как следует с ним разделаться.

– Сбить женщину и не остановиться! – негодовал Арарат. – Да я сам с ним разберусь, главное…

– Ну да, главное найти, – соглашался с ним приятель. – Можно и своими средствами.

– Как ты своими средствами найдешь? Свидетелей-то нет.

– Можно поискать, – с пьяным упрямством повторял тот.

– Как ты будешь искать, чудила? Сыщика наймешь?

Они углубились в проекты расправы. Николай сидел с краю стола, с таким видом, словно все это его не касалось. Он вертел в руке вилку с нанизанным на зубья маринованным грибком. И вдруг остановился, уставившись на грибок с таким изумлением и ненавистью, будто именно тот был виновен во всех несчастьях. Отложив прибор, он отправился будить тещу.

Инесса Павловна уже успела задремать – она легла рядом с Дианой. Увидев склоненное над собой темное лицо зятя, женщина слегка оторопела.

– Скажите, а чего он вообще хотел, этот Олег? – спросил он. – Почему позвонил?

– Почему? – силилась сосредоточиться женщина. – Я не поняла… Он Нину позвал, ну а дальше…

– А зачем ему Нина? Они же расстались, она мне сама сказала накануне.

– Правда? – обрадовалась та. Но тут же погасла – какое это теперь имело значение! – Он не сказал, зачем она ему нужна. Но очень тревожился, что она снова пропала. Коля, да забудь ты о нем! Что теперь сводить счеты… Лучше не вспоминай!

Она указала на спящую рядом Диану и приложила палец к губам. Николай поглядел на дочь и тихо спросил, нет ли у Инессы Павловны адреса этого Олега?

– Ради бога, не вороши эту историю! – упрашивала его теща. Но зять приказал ей ни о чем не беспокоиться. Он-де спрашивал из чистого интереса.

…Однако когда все заснули, он вошел в спальню, где на супружеской постели усталым тяжелым сном спали его родители. Они оставили для него местечко сбоку. Осторожно, стараясь никого не разбудить, Николай раздвинул дверцы шкафа и, включив подсветку, принялся рыться в вещах погибшей жены. Спустя некоторое время у него в руках оказался небольшой урожай: старая записная книжка, несколько скомканных, истертых на сгибах бумажек и чьи-то старые визитные карточки, валявшиеся по карманам и отделениям сумок с незапамятных времен.

Он заперся с ними в туалете – единственном месте в доме, где его никто не мог потревожить. Опустил крышку унитаза, сел и внимательно осмотрел находки. Визитные карточки изорвал и спустил в унитаз – они принадлежали людям, с которыми Нина общалась когда-то по долгу работы. Бумажки оказались памятными заметками, но никаких телефонов там тоже не было. И только записная книжка принесла желаемый результат. Телефон, который он так старательно искал, оказался записан на букву «О» – в самом конце страницы. Точнее, там было два телефона. Один московский, другой мобильный. И простое упоминание рядом – «Олег».

Держа книжку открытой на нужной странице, Николай вышел в переднюю и остановился у телефона. Было уже очень поздно, в квартире повсюду погас свет. Только на кухне было еще светло, и оттуда слышался бессвязный, бессмысленный монолог Арарата. Он все никак не мог успокоиться и строил планы, как отомстит. Николай снял трубку и набрал московский номер.

Ему ответили только на второй раз – сперва никто не подошел, и связь разъединилась. Наконец раздался сонный и очень сердитый голос. Николай коротко представился, и голос в трубке сразу изменился. Теперь он звучал смущенно и встревоженно.

– Что-то случилось? – спросил Олег. – С Ниной?

– А, вы уже знаете?

– Я ничего не знаю! Ее мама сказала мне, что она…

– Уже нашлась, – оборвал его Николай. – У меня к вам есть один вопрос, уж постарайтесь на него ответить.

Он говорил таким начальственным тоном, какой позволял себе в очень редких случаях – если подчиненный тяжело провинился. И Олег невольно поддался магии этого сердитого властного голоса. Он виновато спросил, что случилось, но прежнего напора в его голосе уже не было.

– Откуда вы знали, что ее собьет машина? – спросил Николай.

– Как?! Повторите!

– Ее сбила машина на другой день, после того как она вернулась, – со сдержанной яростью пояснил Николай. – И это сделал не я – можете снова прийти и допросить моих сотрудников. Разрешу вам это в последний раз. Так вот, я хочу знать – как вы могли это предвидеть? Вы и Нина?

Его собеседник неожиданно положил трубку.

Однако Олег сделал это скорее от растерянности, чем из нежелания продолжать разговор. Рука с трубкой опустилась сама, когда он услышал последние слова Николая. Олег взглянул на часы – половина третьего. Розыгрыш? Нет. Он узнал голос, и этот голос говорил правду.

Первые мысли были какими-то странными: «Почему машина? Почему опять машина? Ведь это уже было, почему они повторяются?» Осознав, о чем он думает, Олег обругал себя идиотом. Как будто так важно, каким образом погибла Нина! Она умерла, ее больше нет. Им все-таки удалось ее убить – именно тогда, когда они наконец расстались.

«Тамара это предчувствовала. Она настаивала, чтобы я оставался с Ниной. Нужно было…» Он снял трубку с телефона и тут же положил ее обратно. Куда звонить, зачем? Тамаре, чтобы сообщить, чем закончилась эта история? Николаю – чтобы заставить его сказать всю правду? «Как странно он говорил со мной! Почти обвиняющим тоном! Как будто это я сбил его жену… Не может он так думать! И он знает больше, чем хочет показать! Ему хочется обвинить меня, и это так удобно сделать! Дескать, я знал, что ее собьют! Абсурд! Знал бы – так не пришел бы к нему в офис рассказывать о неудавшемся покушении. Он ведет себя глупо!»

И тут же одергивал себя: «А как ему себя вести, в такой-то момент? Если он в самом деле горюет, то не отвечает за свои слова. А если только изображает горе?»

Олег наконец очнулся. Он обнаружил, что стоит босиком на холодном паркете и первым делом обулся. А потом пошел в кухню, поставил чайник, нашел сигареты. Он ощущал какое-то странное спокойствие, почти бесчувствие. И это поражало его едва ли не сильнее, чем смерть бывшей возлюбленной. «Я ведь ждал, ждал чего-то в этом роде. Когда мы расставались в последний раз, я думал, что больше ее не увижу. Но разве я думал всерьез, что она погибнет? Все это было игрой! Да, для меня это было головоломкой, которую я с таким упоением решал… Комбинировал варианты, собирал факты, искал свидетелей… А она видела все это и страшно нервничала. Потому что для нее-то это не было игрой! Эта головоломка несла прямую угрозу ее жизни, вот почему она так злилась, когда я слишком увлекался. Она была права, что злилась… А я… Я никогда перед ней не оправдаюсь. Она просила о помощи, а я ее не спас. Нельзя мне было уходить».

И все-таки настоящего горя он не ощущал. Олег перелистал свои чувства, как давно знакомую книгу в поисках нужной страницы. Да, вот здесь, сразу за «любовью к Нине», и должно быть «страшное горе». Но эта страница оказалась вырванной. Женщина исчезла, оставив после себя вопрос, нерешенную загадку, возможно, даже опасность. Но плакать Олег не мог.

Николай больше не звонил, телефон молчал. «Он позвонил сгоряча и сам это понимает. Если он виновен в ее смерти – ему все равно не удастся снять с себя вину и переложить ее на мои плечи. Если он не виновен и его пытались подставить в качестве женоубийцы, как я предполагал… Тогда он сейчас просто невменяем. Если его пытались подставить…»

Тогда у них наконец получилось!

Олег вскочил, едва не опрокинув хрупкий кухонный столик. Его до тошноты напугал резкий свисток закипевшего чайника. Он выключил газ, и руки у него при этом дрожали.

– Черт, нервный, как барышня, – пробормотал он вслух. – Но все-таки вышло по-моему! С этой машиной все было слишком глупо, чтобы Николай оказался настоящим убийцей!

Олег вспомнил о заявлении, которое сделала в милиции Нина. Наверное, теперь этому заявлению будет придано совсем другое значение. Женщина жаловалась, что ее пытался сбить некто, сидевший за рулем ее собственной машины. И не прошло с того покушения и десяти дней, как она в самом деле была сбита… И произошло это сразу после того, как в Москву вернулся из командировки ее супруг. Подозрительно? Не то слово. Мог ли подстроить подобное сам Николай?

«Нужно решиться и поговорить с ним. Откровенно, без намеков на прошлое, как будто мы незнакомы. Ведь если он не виновен, то Нина была обречена с самого начала. Она даже не знала, кого нужно опасаться! Не могла назвать ни одного врага, но враг-то у нее был, да еще какой! Кто же это? Она наверняка не говорила мне всей правды. Считала, что я не могу ей помочь. Но тогда почему так упорно возвращалась ко мне и посвящала во все детали?»

Он поймал себя на том, что начинает ссориться с покойницей, и это его не то напугало, не то опечалило. «Я не умею прощать даже мертвым. А уж такой грех, как скрытность и непоследовательность, нужно прощать любой женщине. Может, мама права и мне никогда не обзавестись семьей».

Чай постепенно остывал, за окном медленно, неохотно рассветало. Олег раздернул новенькие, еще непривычные занавески, впуская в кухню зимнее свинцовое утро. И почему-то только теперь, глядя на истоптанный снег под окном, на гаснущие фонари, на собак, обследующих помойные баки, он понял, что Нины в его жизни никогда уже не будет. Будет все, что угодно – рассветы, ночные часы, эта зима и следующее лето, новая работа и другие привязанности. Семья или одиночество, дети или домашние животные, старые друзья и новые враги… Весь мир в его распоряжении, но ни одна сила в мире не вернет ему эту женщину.

«Наверное, именно это и есть смерть. – Он смотрел, как зажигаются окна в доме напротив – сперва поодиночке, потом целыми группами. – Это единственная вещь, с которой спорить бесполезно, сила, которой нечего противопоставить. И только поэтому она так пугает тех, кто остался в живых. Мне страшно, но плакать я не могу».

Он пошел к телефону и набрал домашний номер. «Номер Нины», как он чуть не подумал. Но теперь это был не ее номер.

Николай подошел третьим – до этого трубку брали и передавали друг другу какие-то сонные, невнятно отвечающие люди. Хозяин, должно быть, тоже спал – голос у него был хриплый и раздраженный.

– Нам с вами нужно встретиться, – сказал Олег. – Хотя бы раз. По поводу…

– Идет, – оборвал его тот. – Но не сейчас, не сегодня.

– Лучше бы поскорее, – виновато ответил Олег. Он растерял всю свою смелость, когда подумал, какой наглой должна казаться такая просьба. Нину наверняка еще не похоронили.

После длинной паузы Николай согласился увидеться с ним сегодня, после полудня.

– В городе, – он говорил отрывисто, будто жалел лишнего слова. – Возле нашего офиса, в половине второго. Я вас подберу, и тогда поговорим.

Не прощаясь, он повесил трубку. У Олега осталось ощущение, что его почти оскорбили. Но на что он мог рассчитывать? «Если он все-таки нанял киллера для Нины, то и я пропал. Лезу прямо в пекло. Слишком много знаю. Но есть очень простой выход – я могу туда не пойти. Это был бы выбор разумного человека, которого прежде всего волнуют собственные дела. У меня будет время подумать».

Но Олег кривил душой, напоминая себе об этой отсрочке. Он прекрасно знал, что пойдет.

Ровно в половине второго директор вышел на крыльцо своего офиса. Вслед за ним вышел охранник, сохранявший на лице выражение безмерного горя, и какая-то высокая полная женщина – едва ли не шире в плечах, чем сам Николай. Она говорила громко и почти покровительственно. Убеждала его «держаться», сжимая при этом кулаки и демонстрируя великолепный маникюр. А из-за спины этой дамы выглядывала заплаканная маленькая секретарша. Лиза – вспомнил ее имя Олег – в этот день даже забыла надеть парик. Ее собственные волосы оказались под стать хозяйке – жиденькими и короткими. Именно такое упущение в туалете убедило Олега, что девушка переживает искренне. «А я-то думал, она любовница своего босса… Сама Нина была в этом уверена».

Николай распрощался с провожатыми, пожал руку представительной даме, кивнул секретарше и, достав ключи, пошел к своей машине – той самой злополучной «Хонде». Олег заметил ее, когда ждал у крыльца, и осмотрел пострадавшее крыло. Царапины все еще были на виду – никто не потрудился их замаскировать. Хозяину, как видно, было не до того.

– Вы на машине? – сквозь зубы спросил его Николай.

– Сегодня нет.

– Сегодня? – Он впервые взглянул Олегу в глаза. Богатырь очень изменился за прошедшие дни. Его широкое лицо казалось измятым, глаза открывались с трудом. От него шел резкий запах коньяка и одеколона. Олег засомневался, в состоянии ли тот сесть за руль, но Николая такие сомнения не терзали.

– Заодно пообедаем, – довольно неожиданно сообщил он, когда Олег уселся рядом с ним в «Хонду». – Здесь недалеко есть одно местечко.

В самом деле, местечко оказалось совсем рядом. Пришлось проехать всего два-три переулка и повернуть за угол. Такое расстояние вполне можно было пройти пешком. Николай припарковал машину у маленького ресторанчика с высоким крыльцом, украшенным кованой решеткой.

– Вы тут бывали? – спросил он Олега.

– Никогда. Эти переулки… Их за всю жизнь не узнаешь как следует.

– Да… А Нина бывала часто. Кстати, в тот день она тоже шла сюда. Выпить кофе, – он заговорил отрывисто, громко, будто кого-то обвиняя. И Олег даже подозревал, кого именно. – Она не успела даже свернуть за этот угол, там и осталась. Я не видел, но мне рассказали.

Олег вздрогнул, обернулся. Но угол, на который указал Николай, выглядел совершенно невинно. Желтая, давно не крашенная стена, из-за которой виднеются несколько деревьев с замерзшей, скрученной в жгуты листвой. Небольшой уклон – как почти всюду в центре. Если асфальт обледенел, машину могло занести и тогда человек, неожиданно выходящий из-за угла…

– Ее сбили сзади, – неожиданно ответил на его мысли Николай. – Никакой это не несчастный случай.

– Она долго…

– Умерла сразу. – Решительно, Николай задался целью не дать своему сопернику закончить ни единой фразы. – Ну все, идемте.

Когда они раздевались в крохотном гардеробчике, Олег вдруг понял, почему его привезли именно сюда. Ему стало жарко. «Он хотел проверить, как я отреагирую на это место. Неужели, правда, думает, что я ее сбил?! Да не сошел же он с ума?»

Ресторанчик был полон, в окрестных офисах наступило обеденное время. Но для Николая немедленно сняли «резервную» табличку с укромного столика в углу. По тем взглядам, которые бросали в их сторону официант и бармен, Олег понял – о смерти Нины тут знают.

– Готовят здесь очень хорошо, – неожиданно доверительно сообщил ему Николай. Возможно, его привели в хорошее настроение запахи еды. – Я подскажу, что взять…

– Спасибо, но я не обедать сюда пришел, – возразил Олег. – Просто возьму кофе.

– Но я-то голоден! – И Николай принялся заказывать себе обед по карточке. Он действовал быстро, не колеблясь, видимо, зная меню насквозь. Блюдами, которые ему принесли, был занят почти весь стол. В самом деле, осталось место только для чашечки кофе, которую с недоумением поставил перед Олегом официант.

«Как он будет есть, при таком-то разговоре? – подумал Олег. – Вся эта роскошь остынет, пропадет». Но он напрасно беспокоился. Никакие жизненные потрясения не могли лишить аппетита такого человека, как его сотрапезник. Он ел не торопясь, методично, красиво и в то же время размашисто. Смотреть на него – и то было удовольствие. Олег почему-то почувствовал зависть. Сам он в это утро так и не смог заставить себя позавтракать.

– Я хотел спросить вас кое о чем, – начал он, доставая сигареты.

– Нет уж, – тот поднял глаза от салата. – Сперва просветите меня насчет истории с машиной. Царапины я видел, когда Нина пригнала ее домой. Говорит, было закрашено, а краску вы потом сняли. Ну так вот, еще раз повторяю – первый раз все это вижу и слышу. Так что, когда вы с Ниной ко мне пришли и стали уверять, что я пытался ее сбить… А теперь не знаю, что думать. Это что – правда?

– Нина говорила, что ее на самом деле пытались задавить. И случилось это где-то неподалеку отсюда.

– Так, может, все-таки была другая машина? – Он даже опустил вилку.

– Она говорит – ваша. Правда, почему-то сперва была в этом не уверена. Но вот царапины, на тот самом месте… И кто-то же их закрасил!

Николай ткнул вилкой в узел на своем галстуке:

– Я, думаете? Ни хрена!

– Но и не она, верно?

– А кто тогда? Чепуха страшная… – Он начинал злиться, но аппетита и при этом не терял. Теперь Николай принялся за чудовищный бифштекс, занимавший почти всю большую тарелку. – У меня и краски такой нет. Я ремонтом не промышляю, сразу еду в автосервис, если что случается. Тем более там свои ребята… На хрена мне машину уродовать?

– Конечно… Но кто-то это сделал, – упрямо повторил Олег. – Кто-то взял вашу машину в прошлый понедельник, когда вы были на совещании, и пытался сбить Нину. А своих ключей от машины она так и не нашла.

– Нина говорила об этом, – мрачно подтвердил Николай. – Черт знает что. Куда охранник смотрел? Хотя этот гад вечно болтает по телефону или пьет кофе. Но на черта воровать мою машину, а потом красить и ставить обратно? Это же такая морока!

– И я так думаю!

Олег стукнул ладонью по столу – чашечка жалобно звякнула. Николай взглянул на него с интересом:

– Может, все-таки что-нибудь закажете? Мясо у них парное.

– Ну его! Вы и сами видите – все сделано глупо, неудобно! Вы могли сразу заметить покраску на крыле, охранник мог заметить, что кто-то угоняет вашу машину! А потом-то ее еще и на место поставили! Такой риск, и для чего?

Николай воткнул вилку в бифштекс и с возмутительным спокойствием отрезал себе еще один розовый кусочек. Сдобрив его горчицей, глотнул вина и только тогда поинтересовался, для чего же, по мнению собеседника, преступники так надрывались? Олег даже обиделся.

– Вас хотят подставить, – холодно бросил он и допил свой кофе. – А кто – вам лучше знать.

И только теперь Николай отодвинул тарелку. Мужчина даже не проглотил отрезанного куска, забыл о вине, о закусках. Он не сводил с Олега пристального, цепкого взгляда, где не осталось и следов усталости.

– Меня? Таким образом?

– Все сходится на этом. Ваша жена была доведена до такого состояния, что пряталась у меня, не решалась возвращаться домой. Даже в милицию обратилась! Там и сейчас лежит ее заявление.

– Так не на меня же!

– Имени подозреваемого там нет, но сейчас получается, что на вас. Два покушения, второе закончилось… успешно. Машину никто не видел, верно? Свидетелей наезда нет? Зато известно, какая была машина в первый раз. Все сходится на вас.

– Да ни черта! – воскликнул он. – Мне сказали, она умерла где-то около полудня, а в это время я, как пришитый, сидел в офисе. Человек десять могут подтвердить!

– Вы и в первый раз сидели в офисе, – напомнил ему Олег. – Машина-то все равно была ваша.

Николай задумался. Он вертел в руке столовый нож и водил им по салфетке, вычерчивая скруги и спирали – как будто пытался нарисовать какую-то траекторию. Олег следил за этим движением, как завороженный. «А если я ошибаюсь?! – думал он. – Если передо мной убийца, заказчик? В каких я тогда дураках! Одной-то вещи я все равно не могу объяснить. Нина права – кто же в таком случае подслушал наш с нею разговор и узнал о свидании на Чистых прудах? А ведь о нем знали! Или же… Может, Мария не имеет вообще никакого отношения к этому делу? И ее приход туда – это самое невероятное совпадение? И их внешнее сходство – тоже случайно?!»

– Короче, вы думаете, что меня хотят подставить? – наконец произнес Николай. – Это может быть. Вполне вероятно, что кому-то я не нравлюсь. Но при чем тут жена, какого черта они пристали к ней?

– А вам никто не угрожал?

– Да какие там угрозы, – презрительно бросил он. – Я, знаете, не бандит! Все решаем полюбовно, в кабинетах или вот в ресторане. Ножа мне никто не показывал, жене и дочке не угрожал. А тут такое… Они бы предупредили, прежде чем кого-то убивать, неужели не ясно? И я бы пошел на уступки. Да ради семьи – на любые! Зачем же им сразу мокрое дело?

Олег был вынужден признать его правоту, но лишь отчасти.

– Нет, так не делается, – все больше возбуждался его собеседник. – Меня бы предупредили, дали понять… И потом, не знаю уж, кем вы работаете…

– Я переводчик, – скромно ответил Олег.

Это произвело некоторое впечатление. Николай быстро взглянул на него и переменил тон с презрительного на более нейтральный:

– Так вот, мне-то хорошо известно, что бандиты такими методами не пользуются. Помните, что Нина рассказывала? Открыли газ! Представляете себе? Да станут эти амбалы на цыпочках ходить, чтобы она не проснулась! Если бы они вошли в квартиру – так сразу бы с ней покончили. Скорее всего, пулей или ножом. А тут что? Машина. Ни в какие ворота не лезет!

– Вот я и говорю – это вас хотели подставить, – уже с отчаянием напомнил Олег. – А вы никак не хотите понять! Не разобраться с вами, а подставить вас! Это тонкая игра, тут не просто бандиты! Я сам все время думал, что это вы стараетесь убить свою жену! И только недавно до меня дошло, до чего же вы в таком случае подставляетесь!

Николай молчал. По его виду невозможно было определить – согласен он с этой точкой зрения или нет. Его обширное лицо оставалось неподвижным, взгляд был направлен куда-то в глубь себя. Наконец он глубоко вздохнул, как будто просыпаясь, и посмотрел на Олега с некоторым удивлением.

– Не думал, что буду сидеть с вами вот так и говорить о своих делах, – сказал он. – Даже дико как-то.

– Да и мне тоже как-то диковато, – признался Олег.

– Почему вы обо мне беспокоитесь, а? – Он спрашивал это без иронии – скорее, с недоумением. – Нина умерла, делить нам больше нечего. Насчет взаимной любви и дружбы – это уж перебор…

– Да, верно, – торопливо согласился Олег. – А беспокоюсь я не столько за вас, сколько за нее. Задним числом, так сказать. Я в последнее время только и делал, что занимался этими покушениями. Не могу я теперь все бросить и отойти в сторонку. Да и вам это повредит.

– Мне-то да, – все так же задумчиво и удивленно ответил Николай. – Скажите начистоту – вы в самом деле не верите, что я на нее покушался?

– Не хочу верить. – Олег поколебался и уже не так уверенно добавил: – Не верю.

– Ну спасибо, – тот с глубоким вздохом отодвинул подальше тарелку и махнул официанту. – Кофе!

И, обратившись к Олегу, поведал о том, как продвигается следствие. Рассказал более подробно обо всех обстоятельствах, при которых погибла Нина. О том, как она была опознана сотрудницей в этом ресторане, о пропаже всех ее документов вместе с сумкой. Олег жадно слушал. Пропажа сумки особенно его взволновала.

– Почему забрали сумку? Это же не грабеж!

– Может, хотели замаскировать под грабеж!

– Вряд ли. Тут что-то другое. Значит, ее сбили, а потом остановили машину, вышли, забрали сумку… Опять лишний риск! Зачем он нужен? Им должно быть все равно, как обставить дело, подозревать-то все равно будут вас!

Николай поежился:

– Может, и так. Тогда сумку взяли, чтобы ее подольше не опознали. Тянули время!

– Зачем?

Официант принес две чашки кофе и с недоумением, даже с тревогой посмотрел на нетронутые Николаем блюда. Видно, такое поведение постоянного клиента было ему в диковинку. Мужчины молчали, пока тот не собрал тарелки и не отошел подальше. А потом Николай сказал, что следователь высказал еще одну версию. Сумку мог подобрать случайный прохожий, увидевший Нину первым после того, как случилось несчастье. Грустно, но факт – иногда такие вещи случаются, и свидетель, вместо того чтобы помочь, грабит и бросает жертву. Тогда это сразу два дела.

– Конечно, такой возможности исключать нельзя, Нина была хорошо одета, привлекала внимание. Меня одно бесит – если бы этот гад хотя бы вызвал «скорую», можно было успеть. Хотя вряд ли…

Они расстались, почти по-товарищески пожав друг другу руки. Олег никогда бы не поверил в подобную возможность, когда отправлялся на свидание.

– Если что, созвонимся, – сказал Николай, когда Олег отверг предложение его подвезти. – А то, что вы мне сказали, я запомню. И подумаю…

– Если будут новости…

– Конечно, сообщу. Следствие идет, но свидетелей-то пока нет.

Они стояли на крыльце и никак не могли попрощаться. Оставалось еще кое-что. Оба думали об этом, но не решались заговорить. Николай наконец решился:

– Похороны завтра, – сказал он. – В десять. Адрес дать?

Олег записал адрес и снова пожал Николаю руку. «Я бы так не смог, – подумал он, глядя вслед удаляющейся машине. Синяя «Хонда» быстро исчезла за поворотом – тем самым поворотом. – Неужели для них в самом деле не существовало ревности?»