ГЛАВА 14
В комнате было светло. Утренний луч, пропущенный сквозь шелковую штору, казался малиновым, закатным.
Простыня взмокла от пота и липла к ее обнаженному телу. К горлу то и дело подступала тошнота, во рту был такой вкус, словно она сосала металлическую дверную ручку.
«Надо встать, – вяло подумала Даша, но не пошевелилась. – Надо встать, одеться, уйти отсюда и никогда не возвращаться».
Рядом с постелью на столике стоял большой стакан с мутноватой жидкостью. Жидкость пахла лимоном и новогодней елкой. Даша приподнялась и села в постели.
«Как сюда попал стакан? – подумала она, словно сейчас это было самым важным. – Откуда здесь взялся этот чертов стакан?»
Теперь ей как будто вспомнилось, что перед самым рассветом Лариса встала, оделась и куда-то ушла. Потом она возвращалась, но Даша уже не помнила зачем. Она боялась вспомнить, что ночной ужас повторился еще раз. Но воспоминание явилось само. Итак, она возвращалась, как возвращается кошмарный сон, снившийся дважды за ночь.
Снившийся столько раз, что казался уже бесконечным.
Даше было странно то, что теперь она одна. Ночью, в один из самых мучительных моментов, вдруг показалось, что ей уже никогда не избавиться от настойчивых губ Ларисы, вывернувших ее тело наизнанку.
«И тело, и душу. Душа тоже. Я вся грязная, с головы до ног… Если бы удалось забыть, но я не смогу… Нет, не смогу…»
Она протянула руку, взяла стакан и жадно напилась, узнав вкус джина с тоником. Напиток был тепловатым, и девушка поняла, что он стоял здесь уже давно.
«Я спала? Как я могла спать?»
В какой-то миг сознание просто отключилось, отказавшись воспринимать ужас унижения, отказавшись воспринимать происходящее с ней как нечто реальное. Но она знала, что реально было все. В том числе и слова Ларисы, сказанные ею перед тем, как уйти наутро: «Ты прелесть, но зачем все так воспринимать? Для тебя это в новинку?»
Даша тогда ничего не ответила, поклявшись себе, что больше не скажет ни слова этой женщине. Для нее все было кончено, в том числе и ее миссия в клубе. Она больше не могла тут оставаться.
«Немедленно уходи! – приказала она себе. – Чего ты ждешь?! Хочешь, чтобы она снова явилась сюда и ты не могла отбиться?! Как я ошибалась, когда думала, что меня никто никогда не сможет изнасиловать! Я думала, что любая изнасилованная женщина сама в этом виновата, потому что давала насильнику слишком слабый отпор, не сопротивлялась… А теперь сама лежала, как тупое бревно, только и могла, что плакать да просить, чтобы она ничего этого не делала… По-моему, и слезы ее только возбуждали… Где она может быть? У себя в кабинете? Мне придется пройти мимо него… Наплевать, мне уже ничего не страшно… В коридоре все же можно сопротивляться успешней, чем в запертой комнате… А кстати, комната закрыта?»
Она встала и проверила дверь. Комната была закрыта снаружи ключом, но изнутри Даша свободно могла ее отпереть. «Теперь – вон отсюда!»
Девушка торопливо оделась, вытащила из шкафа свои вещи, побросала их в сумку, досадуя на то, что взяла с собой так много барахла. Налегке ей было бы легче убежать, не привлекая внимания.
Дверь она открыла осторожно и так же осторожно высунула голову в коридор, чтобы убедиться, что никого не встретит. В коридоре было пусто и тихо. Даша поняла, что час еще очень ранний и ей предоставляется хорошая возможность скрыться.
Она прикрыла за собой дверь и почти побежала по коридору, от возбуждения не ощущая тяжести сумки, то и дело бьющей ее по ногам. Она проскочила мимо двери Ларисиного кабинета, спустилась по громыхающей лестнице, каждый миг ожидая за собой погони, и оказалась на первом этаже.
Здесь осторожность приходилось соблюдать вдвойне, из любой двери мог кто-то выйти. В библиотеке ей послышались голоса, и девушка ускорила шаг, насколько это было возможно.
Наконец она добралась до гардероба, бросила сумку на пол и принялась искать свою одежду среди чужих шуб и пальто. Мельком подумала, что очень странно, что здесь висит столько шуб.
«Все они ночуют тут, что ли? Ведь комнат отдыха всего несколько. Все они не могли там поместиться… Или явились в клуб спозаранку?»
Она не стала долго размышлять над этим вопросом, потому что тут же оказалась перед другим – ее одежда исчезла. Девушка перебрала все вещи, висевшие на вешалках, но дубленки среди них не было.
Она стояла словно в оцепенении и никак не могла постичь этого факта. Ей все еще казалось, что это недоразумение и дубленка отыщется, стоит только хорошенько порыться на вешалках. Но вскоре Даша уже окончательно поняла, что ее там нет.
«Почему? – тупо подумала она и вдруг осознала, в чем дело. – Ах вот как?! – Теперь от страха не осталось и следа, девушка кипела от ярости. – Прекрасно! Подождите же! Спрятали мою одежду?! Сейчас я вам покажу!»
Она, дрожа от негодования, оглядела вешалки заново, и ей в глаза бросилась чья-то роскошная норковая шуба. Голубовато-серебристая шуба, висевшая отдельно от других.
Даша сорвала ее с крючка и набросила на себя. Шуба доходила ей до пят, видимо, ее обладательница была куда выше ростом, чем она, но девушке было уже все равно. Какая-то веселая, отчаянная злость охватила ее и вселила желание действовать – действовать немедленно и энергично.
Она схватила сумку и двинулась через холл к выходу. Толкнув дверь, на миг опьянела от свежего воздуха и только тут поняла, какая тяжелая духота стояла в ее комнате всю ночь. От мысли, что к этой духоте примешивалось и жаркое дыхание Ларисы, ее снова замутило, и девушка выскочила во двор.
Быстро прошла к воротам, не давая себе труда оглянуться, чтобы убедиться, что ее никто не догоняет. Ее переполняло нервное возбуждение, и она даже не сразу заметила, что уже с минуту стоит перед воротами. Поняла она это только потому, что рука затекла от тяжести сумки.
«Сейчас откроют… Что они там возятся?! Уснули в своей диспетчерской?!»
Сумку пришлось поставить на снег, и это как-то сразу отрезвило ее. Ворота не открывались. Она велела себе подождать и не волноваться.
«Может, меня еще не видят, – думала Даша, переминаясь с ноги на ногу. – Но почему? А позвонить можно?»
Она обратила внимание, что на внутренней стороне ворот не было звонка, который мог дать диспетчеру понять, что кто-то хочет выйти…
«Для входа есть, а для выхода нет? – Даша все больше нервничала. – Боже, какая я дура, что не потребовала у Ларисы магнитную карточку для отпирания ворот! Ведь я приказывала себе ничего не предпринимать, пока не буду иметь ее в кармане… Ничего, сейчас отопрут… Ведь отпирали в те разы…»
Но она уже начинала понимать связь между исчезновением дубленки и закрытыми воротами.
И тут сзади послышались шаги.
«Если Лариса, умру…»
Она резко обернулась, досадуя на себя за то, что не выпросила у Игоря Вадимовича хоть какое-то орудие для защиты. Не пистолет, так газовый баллончик. Она лучше согласилась бы умереть, чем позволить Ларисе снова прикоснуться к себе.
Но это была не Лариса. Люба – Снежная Королева – стояла позади нее и смотрела не в лицо Даше, а на ее шубу.
– Красивая шуба, – сказала женщина, подняв наконец глаза на Дашу. – Тебе нравится? – Та промолчала. Сказать было нечего.
– Немножко велика для тебя… – продолжала Люба все тем же размеренным, равнодушным тоном. – Тебе не кажется?
– Да нет… – ответила Даша, набравшись смелости или наглости, что, впрочем, было в ее положении одним и тем же. – Меня устраивает.
– Меня тоже! – сообщила Люба. – Отличная шуба. Я всегда была ею довольна. Ты не расстраивайся! – Она усмехнулась так, что Даше стало холодно в жарких мехах. – С кем не бывает…
– Возьмите… – Девушка торопливо высвободилась из шубы и протянула ее хозяйке: – Простите меня.
Та покачала головой и, казалось, развеселилась.
– Да все понятно! – Она подхватила шубу на руки, но надевать не стала, несмотря на то что вышла во двор в легком шелковом костюме. Как настоящая Снежная Королева, она как будто и не мерзла. – Ты лучше скажи, что тут делаешь? Ждешь у моря погоды?
– Жду, когда откроют… – Даша едва справлялась с непослушными губами. Возбуждение проходило, и она чувствовала страшную слабость в ногах и во всем теле. Мысли путались, и она не успела придумать, что бы соврать.
Люба понимающе кивнула:
– Ждешь, значит? А кто тебе должен открыть?
– Диспетчер, – простучала зубами Даша.
– Лопала в точку. – Люба неожиданно взяла ее под руку и почти насильно повела от ворот. – Да только диспетчер – это я.
– Вы?!
– Сегодня я, завтра еще кто-то… – Люба пожала плечами и прибавила ходу. – Да ты брось упираться, пойдем!
– Вы мне не открыли, потому что узнали свою шубу? А если бы я вышла в другой шубе – вы бы мне открыли? – Даша все еще не могла смириться с мыслью, что ей не удалось покинуть клуб.
– Шуба меня, конечно, удивила, – призналась Люба, приостановившись. – Но не сильно. Сколько ее ношу, столько ее и пытаются украсть. Не принимай на свой счет! – Она заметила умоляющие глаза Даши. – Брось расстраиваться. Я все понимаю. Шуба тут ни при чем, в конце концов, хотя в ней я бы тебя не выпустила. Но дело в том, что тебя вообще пока нельзя выпустить. И тебя не выпущу ни я и никто иной.
– Господи, почему?!
Таков порядок! – авторитетно заявила Снежная Королева. – Не ты первая, не ты последняя. Ты разве не знала, что после вступления в клуб, то есть после ночевки в клубе, каждый обязан пройти здесь трехсуточный карантин?
– Каждый? Но как это возможно?! У меня ведь работа!
– С работой клуб разберется, – пообещала ей Люба. – Это не важно. А куда важнее то, чтобы ты привыкла к здешним порядкам и хорошенько разобралась, что к чему. А без постоянного нахождения в клубе это невозможно.
Даша молчала, шагая следом за ней. Она уже не чувствовала ни стыда, ни холода, ни ярости. Ею овладело тупое оцепенение, и сейчас девушка легко подчинилась бы любому, кто вздумал бы ею управлять. Но Люба, казалось, не собиралась этого делать. Она доверительно болтала, распахивая входную дверь и проводя Дашу через холл:
– Ты не переживай! Если есть какие-то проблемы в городе, мы их уладим. Тебе стоит только сказать Ларисе. Она этим займется.
– Не хочу, – вырвалось у Даши, едва она услышала имя председательницы.
– А, вот оно что… – протянула Люба, глядя на нее. – У тебя просто шок.
– Может быть. Но я не хочу оставаться здесь, тем более что у меня шок. Я не хочу сойти с ума.
Ее слова, похоже, несказанно удивили Любу. Та изумленно поглядела на нее своими фиалковыми глазами и заметила:
– Нервы не в порядке? Или еще что-то?
Все не в порядке, – мрачно ответила Даша. – Я не могу оставаться здесь на таких условиях, вы сами знаете на каких.
– Не ожидала… – Люба снова вела ее по коридорам, и девушка вздрогнула, увидев перед собой лестницу на второй этаж. – Я отведу тебя в твою комнату.
– Нет, туда не пойду!
– Но почему?! – Люба внезапно выхватила у нее сумку.
– Не хочу.
– Тогда в свою, – мирно согласилась Люба, и Даше это показалось куда лучшим вариантом.
Идя за диспетчером, она пыталась вспомнить, что о ней рассказывала Галя, но не припомнила ничего, кроме фетишистских привычек. Но это ее как раз не пугало. Даша с радостью лишилась бы всех своих вещей, только бы не видеть Ларису. Люба казалась ей если не гарантией того, что председательница до нее не доберется, то хотя бы препятствием.
У дверей диспетчерской Люба остановилась и призадумалась:
– Мне нельзя покидать пост. Но и тебя в таком состоянии оставлять нельзя. Может, пойдешь со мной туда?
Даша охотно согласилась. Обстановка в диспетчерской, какой бы она ни была, казалась ей менее интимной, чем обстановка любой из комнат отдыха. Люба открыла дверь и пропустила девушку перед собой.
Первым делом Даша увидела ворота клуба. Ворота эти в черно-белом изображении мерцали на экране, рядом с которым находилось нечто вроде клавиатуры от компьютера. Был в комнате и компьютер с потушенным экраном, было несколько телефонов разных цветов и разного вида, был черный кожаный диван, как в кабинете Ларисы, а также вертящееся кресло и холодильник.
Даша опустилась на диван и откинула голову на мягкую спинку. Люба закрыла дверь и тут же подсела к экрану монитора.
– Я не имела права уходить… – несколько нервно сказала она. – Кто угодно мог явиться в гости, никто не открыл бы… Лариса взгреет меня, если узнает… Но не могла же я спокойно смотреть, как ты в моей личной шубе ошиваешься у ворот и ждешь, что я тебе открою!
– Простите меня еще раз, – отозвалась Даша, закрывая глаза.
– Нормально, ничего. Может, перекусишь?
– Не хочу.
– А выпить?
– Не надо. – Даша ответила резко и пожалела об этим. В конце концов, Люба не сделала ей ничего плохого.
– У тебя просто шок после Лары, – оценила ее состояние хозяйка диспетчерской, не отрывая глаз от экрана. – О, кто-то к нам катит… Спорю, что Лерке хвост прищемило…
Она с азартом наблюдала за экраном, потом вздохнула и потянулась, сидя в кресле, так, что хрустнули кости.
– Вот так и сидишь иногда, как сыч… Только и думаешь: кто это там едет да кого Бог принес. Скучное занятие. Мерси, что разделила компанию, хотя это запрещено.
Даша вспомнила слова Гали о том, что в диспетчерской есть городской телефон, и решила воспользоваться моментом.
– Простите, а можно мне позвонить?
Люба ответила коротким кивком.
– Маме? – только и спросила она, когда Даша принялась накручивать номер, давно уже выученный наизусть. – Мама-то знает, что ты здесь?
– Знает, – ответила Даша, злясь на разговорчивость своей новой знакомой, и прижала трубку к уху, чтобы той не было слышно, что будет ей говорить Игорь Вадимович. Сама она решила сообщить только самое необходимое. Ей ответили сразу же.
– Да? – раздался незнакомый мужской голос, и сердце у нее упало. Она все же рассчитывала услышать самого Игоря Вадимовича, хотя знала, что тот уже мог покинуть Петербург.
– Я хотела бы говорить с Игорем Вадимовичем. – Даша прикрыла мембрану ладонью, чтобы Люба не расслышала. – Можно его позвать?
– Боюсь, нет, – ответил голос. – В настоящее время его нет в городе. Что я могу ему передать?
– Передайте, что звонила Даша, и скажите, что телефона у нее нет.
– Нет телефона? – Голос, по-видимому, был в курсе дела. – Как же так? У вас нет возможности связаться с городом?
– Нет, – тихо ответила Даша, глядя, как Люба уставилась на экран.
Даже по ее сосредоточенному виду можно было понять, что она чутко прислушивается, тем более что пустой экран не требовал от нее такого внимания. Люба переигрывала, и девушка подумала, не является ли ее обязанностью также и подслушивать Дашины разговоры.
«Она могла нарочно допустить меня к телефону, чтобы понять, кому я звоню и что я из себя представляю… Неужели меня уже в чем-то подозревают? Она могла соврать насчет трехдневного карантина. Это может быть обыкновенной тюрьмой. Просто по-другому называется».
– Но как же вы мне звоните? – поинтересовался голос. – Вы же нашли возможность?
– Это временно. Постоянной возможности не будет. Я еще могу, но мне – нет.
– Неприятно… – резюмировал мужчина. – Что ж, будем искать другие пути.
– Какие? – полюбопытствовала она, но тот уклонился от прямого ответа.
– Вас не оставят без помощи, обещаю вам. Он скоро вернется и лично вас навестит.
– Когда вернется?
– На днях. Что-нибудь еще передать? Вы не подвергаетесь никакой опасности?
– Разве что моральной, – ответила она, начиная злиться. Мужчина говорил, как ей показалось, очень равнодушно и не испытывал ни малейшего участия к ее судьбе.
«Хорошую отмазку придумал Игорь Вадимович! Я буду до посинения звонить этому типу, а он будет говорить «ждите ответа». Чудно! Я в полной безопасности, как мне и было обещано!»
– Моральной опасности? – как будто удивился тот. – Что вы имеете в виду?
– Не важно. Я позвоню вам еще, когда что-то изменится. Пока я ничего не сделала.
Эти слова она произнесла как можно тише и положила трубку. Оглянулась на Любу. Та по-прежнему усиленно созерцала экран. Почувствовав на себе Дашин взгляд, обернулась.
– Нормально поговорила?
– Да, спасибо. – Даша никак не решила для себя, подслушала Люба что-нибудь или нет. Ей казалось, что она говорила очень тихо, но полной уверенности, что конспирация соблюдена, у нее все же не было.
Она вспомнила о вопросе, который ее очень волновал.
– В клуб может пройти гость? Ко мне, например?
– Как на это посмотреть, – уклончиво ответила Люба. – Ты же тоже пришла сюда как гость… В принципе – да.
– Может прийти любой, кто купит пригласительный билет? – продолжала Даша, стараясь сделать невинное лицо и не выдать своего жгучего интереса. – Ему ведь позволят сюда войти?
– Тебе же позволили. А вообще зависит от того, какой гость.
– А от пола зависит? Женщинам можно, а мужчинам нельзя?
А ты решила пригласить сюда своего друга? Это будет трудновато. По своему опыту знаю. Я тоже как-то хотела, чтобы у меня пожил мой приятель, но меня обломали. С тех пор даже не прошу. Ничего не получится.
«Неужели она не лесбиянка? – удивилась Даша. – Мне казалось, тут все как на подбор…»
А Люба продолжала возмущаться:
– Это чистый произвол. Порядок варварский. Почему нельзя пригласить мужчину? С одной стороны, клуб у нас чисто женский, но ведь должны же быть какие-то разумные рамки… Не будет большой беды, если мы сможем приглашать тех, с кем чувствуем себя комфортно, верно? От этого клубу только польза. Лариса таких вещей не понимает. Она думает, что это нарушит атмосферу клуба. Ты, к слову, уже почувствовала эту атмосферу?
В ее голосе звучала неприкрытая ирония, и Даша удивлялась все больше. В ответ она осторожно кивнула:
– Да, почувствовала.
– И как тебе? Нравится или раздражает?
– Да как сказать… – нерешительно протянула Даша. Ей казалось неразумным жаловаться кому-то на порядки в клубе, раз уж она оказалась его пленницей. Любе она не доверяла до конца, хотя та располагала к себе куда больше, чем все остальные. – Меня она несколько… удивляет, что ли…
И меня тоже удивляет, – отозвалась собеседница. – Удивляет, что Лариса не понимает прямой выгоды от того, что клуб будут посещать гости. Причем гости, которых будем звать мы, а не она. Она слишком узко понимает принципы организации, а никто не решается ей об этом сказать. Если скажу я – она решит, что я мечу на ее место, а если Лерка – просто даст ей по морде.
И Люба издевательски захохотала. Впрочем, она тут же оборвала смех и испытующе взглянула на Дашу.
– А ты не розовая, – уверенно сказала она. – Нет, не мотай головой, все равно меня не проведешь… Я все вижу. Я тоже.
– Не понимаю… – Даша не знала, куда ей деть глаза.
– Перестань! Все понятно без твоих оправданий. Случайно попала сюда? Деньги нужны, да?
Девушка молчала, боясь повредить себе ответом. Она предпочитала бы, чтобы Люба сказала как можно больше, чтобы как-то сориентироваться в порядках клуба и отвечать впоследствии на подобные вопросы, не боясь попасть впросак.
«Она думает, что я хоть как-то была осведомлена о том, что меня тут ждет, – поняла Даша. – Тем лучше. Ей вовсе незачем знать, что я пришла сюда совсем с другими целями».
А Люба заливалась соловьем:
– Сюда много девочек приходит за деньгами. Лариса щедрая, слов нет. Отказать никому не может. Да и как она откажет, если выматывает таких бедолаг, как ты, до такого вот состояния?.. Это было бы окончательным свинством. Ты не первая, кто от нее плачет. Мало кому под силу вынести ее темперамент. Она тебя замучила?
Даша пожала плечами и залилась краской. Люба кивнула ей и погасила улыбку, возникшую в уголках рта. Ее лицо стало серьезным.
– Не думай, что тебе все равно, с кем спать, чтобы заработать деньжат! – наставительно сказала она. – Мужчина и женщина – это разные вещи. Кому что, конечно. Некоторые мужиков просто не выносят, как Лерка. Насчет Ларисы ничего толком не скажу, потому что не знаю. Она, впрочем, на все способна. А что касается меня – я всех любила бы, не будь бабы такими скучными… – Она вздохнула. – Разнообразия-то никакого! Не сравнить с мужчинами.
На экране появилась еще одна машина. Люба, вглядевшись, нажала какую-то клавишу и ворота открылись. Даша смотрела, как машина въезжает во двор, и думала, что никогда еще не вымарывалась так основательно.
– Одно хорошо, – продолжала та разглагольствовать, поудобней устроившись в кресле. – Здесь можно спокойно отдохнуть. Когда я с мужем вторым развелась, клуб меня просто спас. Ко мне никто не лез, никто не выговаривал, что я сделала ошибку, никто не сочувствовал… Он был богатенький Буратино. – Люба криво усмехнулась. – Но вот захотел кого-то помоложе… Мне плешь проели тем, что я себя с ним неправильно веду – слишком гордая, видите ли… Могла бы и потерпеть, пока он с любовницей гулял, как многие терпят… Но я не могла. Ждала, правда, что он одумается, когда поймет, что я не шучу и на самом деле не держусь за его деньги. Но он этого не оценил…
Люба задумчиво смотрела на экран, потом вздохнула и поправила светлые, собранные в пучок волосы.
– Все вышло к лучшему, – проговорила она, словно возвращаясь из воспоминаний. – Теперь я это поняла. Мне не стоило вообще выходить замуж. Ты не замужем, конечно?
– Нет.
– Понятно, иначе и быть не могло. Ты слишком молода, чтобы расстаться с иллюзиями. Высшее счастье – выйти замуж за нормального человека, а еще лучше – за крутого! Выйти замуж и держаться за муженька, пока он будет плевать тебе в душу и водить домой дешевых девок, которые смотрят ему в рот и поют, что старая жена его недостойна! Скажешь – такое невозможно? – горько спросила Люба. – Еще как возможно, моя хорошая! Ни одну женщину еще не спасала ее красота. Придет момент – и тебя назовут и страшной, и глупой, и какой хочешь… Только ты сама можешь чего-то добиться в этой жизни. Ты, и больше никто. Не надо ни на кого рассчитывать, высшее счастье – это все-таки свобода…
– И все же вы хотели кого-то сюда привести? – напомнила Даша.
А! – Люба рассмеялась. Настроение у нее мгновенно поменялось. – Это был так, один мальчик. Очень милый, не спорю, но такой глупенький… Меня всегда поражало, как могут нравиться дураки, хотя бы и красивые, и вот сама попалась… В глупости тоже есть своя хорошая сторона. До тех пор пока она не поворачивается к тебе плохой. Вся жизнь – сплошной парадокс. С возрастом начинаешь это понимать и уже не требуешь ни от кого слишком многого. Вот тут и становишься по-настоящему счастливой. Как ты думаешь? – неожиданно спросила она Дашу. Та кивнула.
– Согласна, но на своем опыте пока не убедилась, что глупость – это такое уж счастье. Мне она мешает.
– Вот и сказала глупость! – торжествующе заключила Люба. – Ты говоришь о неудаче с Ларкой? Да это удача, дурочка! Она для тебя может очень многое сделать. Позволь заметить, что она на тебя смотрит совсем пьяными глазами. А она так смотрит не на любую барышню из тех, что являются сюда.
– Большое утешение! – вырвалось у Даши, и Люба посмотрела на нее очень внимательно. Девушка прикусила язык.
«Тут все думают, что ты проститутка, которая решила подзаработать таким вот способом, и в другой роли тебя не представляют. И это замечательно! Это могло тебя оградить от подозрений, а ты сама их вызываешь!»
И Даша виновато улыбнулась:
– Я, конечно, знаю, что все так и должно было быть. Но для меня это оказалось слишком большим потрясением. У меня Нет никакого опыта в таких делах.
– Значит, я была права! – удовлетворенно заметила Люба. – Не знаю уж, что тебе и сказать. По правде говоря, можно было подумать, что ты ломаешься, чтобы набить цену. Вид у тебя был очень того… Недоступный. Такие птицы у нас редкость. Вот такие девочки, как Галя, – обычное явление.
И не худшее, надо сказать… – Она как-то странно улыбнулась, и Даше подумалось, так ли она свободна от пристрастий к женщинам, как говорит. – Галя очень милая, добрая, внимательная девочка. Вы подружитесь, я думаю. Да вы уже подружились. Верно?
– Почти. Она прелесть. И все тут очень хорошо, удобно и прочее… Но мне тут плохо. Неужели нельзя уйти?
– Нельзя. Пойми, ты не в тюрьме, но если уйдешь, тебя больше сюда не пустят. Таков порядок. Он не мной заведен, но на этот раз не могу не признать его правильным.
– Но это ужасный порядок… – простонала Даша. – Я просто не могу тут оставаться! Поймите же меня, если можете!
Могу-могу! – заверила ее Люба. – А насчет порядка скажу, что если бы не он – никого бы в клубе не осталось. Многие получают подобные травмы в первый день своего пребывания здесь, и все покидали бы клуб еще на рассвете, как и собиралась это сделать ты. Разве кто-то стал бы раздумывать? Все подчинялись бы мгновенному порыву и уносили ноги. А потом плакали у запертых ворот. В первый раз сюда попасть легко. Легче, чем многие думают. Но попасть сюда после того, как решить никогда не возвращаться, – невозможно. Дверь открывается один раз – для входа и другой – для выхода. Вторая попытка не положена. У тебя есть право уйти и больше не вернуться. Можешь им воспользоваться. Но ты умная девушка и не сделаешь этого. Пройдет боль, и обида пройдет, и твои чувства переменятся, останется только расчет. Клуб будет очень тебе полезен. Ты ведь и сама это знаешь.
– Знаю, – согласилась Даша. – Но разве я не могу отказаться…
– От Ларисы? – Люба тихо засмеялась. – А зачем? Ты привыкнешь, уверяю тебя, привыкнешь, как привыкают все. Это, в сущности, такая мелочь… Этого можно просто не замечать или относиться, как к чему-то неизбежному. Если уж тебе так неприятно, думай, что ты просто чистишь зубы или моешь голову…
– Как это?! – поразилась девушка. – Но это не одно и то же!
– Одно и то же, потому что все это – физиология, – мрачно сказала Люба. – Ты научишься относиться к этому проще, и тогда все пойдет как по маслу.
Даша почувствовала себя совершенно сломленной. Разумные советы, которые щедро давала ей Люба, она никогда не смогла бы применить на практике.
«Может, я просто дурочка, как она говорит, и не могу правильно относиться к жизни, но это просто невозможно… Невозможно смириться и думать, что я чищу зубы, когда Лариса…»
Ее снова начинало мутить. Она не стала дожидаться очередного философского ответа Любы, встала с дивана и подняла с пола сумку.
– На двери задвижка, видишь? – послышалось ей вдогонку.
– Да, спасибо…
Девушка на миг помедлила, но поняла, что больше ждать нечего. Люба теперь не обращала на нее внимания. Даша открыла дверь и пошла по коридору к комнатам отдыха.
В комнате Гали стояла утренняя тишина. Видимо, та спала. В ее собственной комнате была открыта дверь, разворошена постель и распахнут шкаф. Ничего не изменилось с тех пор, как она ушла. Даша заперлась, упала на постель и разрыдалась.
…А вечером того же дня высокая рыжеволосая женщина ступила в раскачивающуюся на волнах гондолу. Пожилой гондольер подал было ей руку, но она оттолкнула ее со словами: «Не лезь!» Он не понял слов, потому что синьора говорила по-русски, но интонацию понял прекрасно и потому молчал все время, пока вез ее.
А она сидела спиной к нему на диванчике, обитом красным бархатом, поставив ногу на обитый таким же бархатом пуфик. Ее волосы почти сливались с цветом обивки, глаза зло блестели, когда женщина оглядывала проплывавшие мимо дворцы, а нога никак не могла найти себе покоя – скользила по бархату, взрывала его острым каблуком туфли, стучала по борту гондолы. Рыжеволосая ерзала на месте, пока не увидела Палаццо-Грасси.
– Останови! – приказала она.
Гондольер высадил ее, немного не доезжая Палаццо, и она поторопилась расплатиться и исчезнуть в переулке. Он посмотрел ей вслед и отплыл, решив не дожидаться ее возвращения, хотя сезон еще не начался и туристов в Венеции почти не было.
Лера прошла переулком и отыскала знакомый дом. Переговоры у дверей скоро увенчались успехом – ее впустили, и дверь за ней закрылась.
В мастерской она пробыла почти час. За это время Лера успела основательно поругаться с Джакометти, недавно вернувшимся из Милана и, казалось, еще больше распухшим. Неизвестно, кто был больше взбешен во время выяснения отношений. Но в конце концов хозяин мастерской начал задыхаться и сидел, тяжело поводя налитыми кровью глазами, так что женщина подумала, что его может хватить удар.
– Неслыханно! – свистел он, пытаясь набрать побольше воздуха, чтобы дать ей достойный отпор. – Да вы понимаете, что говорите! Меня все знают! Никогда, никогда меня не обвиняли ни в чем подобном!
– Подонок! – на ломаном английском ругалась Лера, роняя на его колено пепел своей сигареты. Она сидела рядом с ним, придвинувшись совсем близко и изогнувшись так, что напоминала пантеру, собирающуюся напасть. – Ты мне лучше скажи, как я отчитаюсь перед хозяйкой! Что я скажу ей?! Что ты просрал статую?! Это же ты все пыхтел над ней – Канова, Канова… А теперь – икру мечешь?! Нет, ты нам заплатишь! Ты отчитаешься за убытки!
– Невозможно… – Джакометти перешел на хрип. – Статуя пропала не по моей вине и не по вине кого-то из мастерской! Такого никогда не бывало! Мы ведь залили то, что вы нам дали! Как вы можете обвинять мастерскую, чья работа известна всему миру! Вы – необразованные, дикие плебеи!
Лера отвечала безо всякого смущения, наоборот – с большой страстью и удовольствием:
– Куда дел статую, идиот?! Старый пердун, куда ты ее спрятал?!
Итальянец разразился долгой речью, в которой было много слов типа «шлюха» и «дерьмо». Она угрожающе придвинулась к нему, но его спас стук в дверь.
– Войдите! – прокричал Джакометти. В щель просунулся Серджо, уборщик, который сразу заулыбался, увидев Леру.
– О, синьора! Добрый вечер! Как хорошо, что вы снова тут!
– Забери отсюда эту девку и больше не пускай ее ко мне, – быстро велел ему хозяин. – Подумать только – она обвинила меня в том, что я украл ее паршивую статую! Можно подумать, что она свалилась с луны! Я – украл?! Чего стоит моя репутация, если всякая свинья имеет право ее трепать…
– О, хозяин! – Серджо потрясенно разглядывал его и Леру. – Но статуя действительно пропала? Это те, бронзовые с позолотой, которые мы делали месяц назад? Какой ужас!
– Убери ее… – простонал Джакометти. – Да запри хорошенько дверь… Они повадились шляться ко мне, эти русские девки… Одна другой хуже… Та хоть соблюдала какие-то приличия… Если бы я знал, чем это обернется, никогда не стал бы брать этот заказ… Проклятье…
Лера, безмолвно следившая за переговорами, вдруг опомнилась и поманила к себе Серджо.
– Поди сюда, красавчик! – Звук ее голоса подействовал на Джакометти просто поразительно – он так и затрясся, словно только что вспомнил о ее присутствии в комнате. – Ну, поди-ка сюда!
Серджо осторожно приблизился, бросая на хозяина косые взгляды, словно испрашивая для себя разрешения убежать. Но Джакометти, собрав все силы, перекочевал в другое кресло, подальше от Леры, и теперь, задыхаясь, хрипел в относительной безопасности.
А Лера продолжала:
– Расскажи-ка мне, красавчик, куда делась статуя?
– Почему я, синьора? – бормотал тот, изображая на лице восхищение от встречи со столь приятной особой, как Лера, и в то же время потихоньку пятясь. Ему не хотелось оставаться слишком близко от нее. – Я ничего не знаю, моя прекрасная синьора… Это просто ужасно, что так получилось, вы знаете, как я сожалею… Это просто кошмар!
– Кошмар впереди! – пообещала Лера. – Впереди, мое золотце, а пока отвечай, где вы ее спрятали?! Я знаю, что она у вас! Сволочи! Мы вам недостаточно заплатили? Захотелось еще денежек?!
Серджо усиленно трясся, изображая почтительный страх и не переставая повторять:
– Синьора, это немыслимо! Синьора, прошу вас! Мы не могли украсть статую, какой ужас! Синьора, прошу вас – не волнуйтесь!
– Что ты говоришь с ней! – вступил в дискуссию Джакометти. – Сейчас я вызову карабинеров, и все будет кончено. Большая птица, подумаешь! Видали и не таких!
Лера резко повернулась к нему:
– Карабинеров вызовешь, старый хрыч?! А как насчет того, что я им расскажу, чем ты занимаешься тут под видом торговли статуями?! Тебе это очень понравится?
Как ни странно, он вдруг заговорил с большим спокойствием и достоинством:
– Синьора забывает, что главной фигурой в этом деле будет именно она, а не я. Синьора плохо оценивает ситуацию, иначе она не стала бы угрожать мне. Синьора совершила уголовно наказуемое действие, а я только половину его. Никто ничего не сможет доказать. А человек, у которого вы купили статуи, даст показания только против вас. Он скажет, что вы украли их у него. Вы плохо представляете себе обстановку, синьора. Мне жаль. Мне очень жаль. – Он повторял эти слова на все лады, все больше наливаясь кровью, и вдруг тяжело вздохнул, пытаясь набрать побольше воздуха, откинулся в кресле и захрипел.
– Мадонна! – Серджо бросился к нему. – У него приступ! Это может плохо кончиться…
– А идите вы все в задницу! – в сердцах сказала Лера и хлопнула за собой дверью.
Она снова оказалась на улице и теперь, ориентируясь по карте, пробиралась к центру. Прохожие ей встречались редко, заблудиться было очень легко, но она не заблудилась.
Лавочка с сувенирами появилась по правую руку от нее, и она туда вошла. После ожесточенного торга на пальцах с пожилым продавцом, бывшим одновременно и хозяином лавочки, она унесла с собой пару вееров, большую манильскую шаль в зеленых и фиолетовых разводах, несколько стеклянных безделушек и тяжеленную статуэтку льва Святого Марка. Статуэтку она зажала под мышкой, а все остальное запихала в объемистый пакет.
После этого Лера уже двинулась к почтамту. Там она провела около сорока минут и вышла взмокшая от царившей в нем духоты, венецианских нравов и своих тяжелых пакетов.
Пообедала она в обычной пиццерии, отказавшись от мысли посетить рестораны «До Форни», «Атисса Мартини» и «Бар Гарри» по той простой причине, что все они были закрыты и открываться не собирались.
Запивая пиццу пепси-колой, Лера смотрела на улицу через стеклянную дверь и думала, что все в жизни идет кувырком и ей никогда не удается почувствовать себя человеком, даже в Венеции. Все оборачивается хуже некуда. Но она хотя бы сделала все, что смогла. Можно было возвращаться в Петербург.
Она проглотила лед, таявший на дне яркого бумажного стаканчика, и на душе стало легче.
…А Даша в это время лежала в комнате, которую так и не могла назвать своей, завернувшись в простыню, чтобы не чувствовать горячего тела Ларисы. Та спала рядом, притиснув ее к стене. Уйти она отказалась, хотя Даша просила оставить ее одну хотя бы после всего.
«Все» было почти точным повторением прошлой ночи, за одним лишь исключением – Даша не рвалась, не плакала и, сжав зубы, выносила все ласки Ларисы.
За эту ночь в ней что-то перегорело, и сопротивление показалось ей бесполезным. Немалую роль сыграли убеждения Любы. Она ясно понимала, что идти ей отсюда некуда, что за воротами ждет убийца – в маске или без маски. Поэтому она вытерпела эту ночь, поэтому сейчас лежала, не шевелясь и не пытаясь выгнать Ларису.
Перед тем как уснуть, та сказала Даше, что очень привязалась к ней, что сделает для нее очень многое. Она даже попыталась сунуть ей деньги. Даша отказалась, чем вызвала немалое удивление председательницы.
– Тебе не нужны деньги?
– Деньги у меня есть, – ответила Даша, стараясь не смотреть на соседку. – У меня все есть. Я у вас ничего не прошу.
– Ты обижаешься на меня? – Та по-прежнему ничего не понимала. – Но за что? Я сделала тебе больно?
– Нет.
– Но тебе ведь было хорошо? – допытывалась Лариса. – Приятно? Ну, сознайся же! Почему ты такая неласковая? У тебя что-то случилось? Что-то личное?
Даша, чтобы отвязаться, решила солгать:
– Да, у меня неприятности с моим другом. Он меня бросил.
И поэтому ты обижена на весь свет. – Лариса, казалось, вполне удовольствовалась этим объяснением. – Но на меня обижаться не надо. Уверяю, я буду тебе лучшим другом, чем тот, которого ты потеряла. Ни один мужчина не даст тебе того, что я, можешь мне поверить. Ну, улыбнись! Мне нравится твоя улыбка!
И Даша улыбнулась. Она казалась себе марионеткой, которую дергают за ниточки, заставляя ломать какую-то жестокую комедию. Кто был автором этой комедии – она не знала, знала только, что вынуждена ее играть, чтобы остаться в живых.
Ее улыбка успокоила Ларису, и та .тотчас же уснула, как провалилась. Во сне она спасалась от воспоминаний о статуях, о вчерашнем собрании, на котором Люба высказалась в ее адрес весьма нелицеприятно, хотя и не сказала ничего конкретного. Лариса чувствовала, что ее положение становится все более зыбким, но предпринять пока ничего не могла. Она измучилась, думая обо всем этом, и Даша была для нее словно глоток воды в пустыне. Близость с нею приносила Ларисе обманчивое успокоение.
Председатель проспала почти восемь часов и проснулась, только когда стало совсем светло. Она открыла глаза и протянула руку к стене. Рука нащупала пустоту. Даши не было.
Лариса села и огляделась. Вещи Даши были на месте, замки на двери не заперты, а в коридоре слышались чьи-то голоса. Она прислушалась и вдруг узнала голос Леры. Та что-то быстро говорила, и второй голос односложно ей отвечал. Это был голос Даши. Лариса поднялась, запахнулась в лиловый атласный халат и вышла в коридор.
Там на самом деле были Даша и Лера. Даша – пунцовая от смущения, а Лера очень бледная – от злости, как отметила Лариса. Она улыбнулась, чтобы разрядить неловкость, и кивнула Лере:
– С приездом! Пойдем поговорим.
– Да вроде не к спеху, – язвительно заметила та. – Ты ведь, как я вижу, ни о чем не беспокоишься!
– Перестань…
Лариса взяла ее под руку и через плечо послала улыбку Даше. Улыбка пропала впустую – девушка повернулась и скрылась в комнате. Лариса повела подругу по коридору в направлении своего кабинета, а та по дороге не переставала иронизировать:
– Честное слово, я не вовремя! Может, поспишь еще? Зачем вставать, беспокоиться о клубе?
– Перестань… – повторила Лариса. – Ты ведь знаешь, что клуб для меня прежде всего. Но этой ночью я все равно ничего не могла сделать. Почему же я должна отказывать себе даже в маленьких удовольствиях?
– И даже в очень маленьких! – фыркнула Лера, проходя за председателем в ее кабинет. – Девка-то совсем коротышка!
– Брось травить Дашу! – повелительно сказала хозяйка. – Девочка перед тобой ни в чем не виновата. Ты ведь знаешь, что в конце концов все остаются при своих интересах. Я не запрещаю тебе проводить время, как ты хочешь, и не заглядываю к тебе в постель. И ты меня от этого избавь ради Бога! Нy, рассказывай!
Лера насмешливо посмотрела на нее и сунула руку в карман замшевого пиджака.
– Угадай, что я привезла?
Лариса поморщилась.
– Говори дело, я с утра не понимаю шуток! – потребовала она. – Ты что-то узнала или проездила впустую?
– Я никогда не брала у тебя денег даром, – сказала Лера, внезапно погрустнев. – Ты же знаешь. Именно поэтому ты способна развлекаться, когда все горит синим пламенем. Ты знаешь, что я сделаю все, что смогу, и даже больше…
– Не набивай себе цену! Ты узнала, где статуя? Она у Джакометти?
– Не знаю, что там есть у Джакометти, кроме размягчения мозгов. Он про статую ничего не знает или говорит, что не знает, а это одно и то же. В полицию нам обращаться нельзя, и он это понимает. Мы крупно поговорили, и я уверена, что статуи у него нет.
– Рада за тебя, я вот ни в чем не уверена… – Лариса нервно закурила и уставилась на нее. – Выкладывай уж, что ты разнюхала?
Лера достала из кармана клочок бумаги и положила его на стол. Та жадно схватила его и вчиталась. Прочтя несколько раз, подняла глаза на подругу:
– Как тебе удалось? Заплатила большие деньги?
– Кое-что заплатить пришлось, а как же иначе! – Лера была чрезвычайно довольна произведенным эффектом. – Хотя служащий на почтамте ни за что не хотел искать квитанцию. Не знаю и сама, как я его уговорила.
Он отослал жене посылку четырнадцатого февраля, – пробормотала Лариса, снова вчитавшись в квитанцию. – Все верно. Все, как ты и предполагала. Теперь надо пощупать эту посылку. Ну, Демин! Я от него не ожидала!
– Никто не ожидал, потому-то все и случилось. А теперь нельзя терять времени. Надо наведаться к его жене. Лучше всего будет предупредить ее заранее, что к ней придет посылка, которая на самом деле адресована нам. Это не должно быть очень сложно, особенно когда у нас есть квитанция. Все можно списать на почтовую ошибку.
– Ну что тебе сказать… – медленно, собираясь с мыслями, проговорила Лариса. – Ты – гений!
