Глава 12

Поднимая телефонную трубку, Лариса никак не ожидала услышать голос художницы. Отец сказал, что звонит какая-то женщина, и Лариса решила, что это Светлана. Лариса жила у родителей уже второй день, и ей, конечно, потребовались многие вещи, оставшиеся на квартире у мужа. Поехать туда и забрать их она не решалась. Денис все больше пугал ее, она уже не понимала, как раньше не боялась жить с ним в одной квартире. Вечером того дня, когда она ушла от Дениса, Лариса позвонила Светлане домой и попросила ее собрать две сумки и в назначенное время поднести их к ближайшей станции метро. Лариса хотела подъехать туда и забрать вещи. Назначенный час приближался, и Лариса была уверена, что это звонит домработница.

– Это вы, Александра Юрьевна? – переспросила Лариса. – Да, я, конечно, вас помню… Вы, наверное, хотите получить оставшиеся деньги? Я знаю, что муж вам не доплатил четыреста долларов.

– Мне ничего не надо, – торопливо перебила ее Саша. – Тем более от вас.

Лариса ясно почувствовала в этой фразе упрек или угрозу, но не могла понять, чем это вызвано.

Она сообразила, что художница все-таки обиделась на Дениса, и решила навести ясность:

– Но какие у вас могут быть претензии? Вы, кстати, знаете, что испортили картину? Вы не нарисовали колодец. Я вас не упрекаю, теперь-то мне известно, что эта картина почти не подлежала реставрации. И все-таки я согласна уплатить вам оставшиеся деньги.

– Сегодня у меня был ваш супруг, – перебила ее Саша. – Он пытался шантажировать меня договором и тоже упоминал про колодец, который я не нарисовала.

– Он требовал с вас десять тысяч? – воскликнула Лариса. Ей казалось, что теперь-то она поняла, в чем дело. – Какая наглость! Ни за что не платите, ни копейки! И ничего не подписывайте!

Нет, каков! Мало того, что он просто украл у меня этот договор, еще и денег решил на этом заработать… Александра Юрьевна, я вас очень прошу – забудьте об этом. С мужем я сама разберусь.

– Договор уже порван, – пояснила Саша. – И я звоню вам не поэтому. Скажите, как вышло, что ваш муж не знал, что картина ворованная?

Обвиняя по телефону своего мужа, Лариса говорила очень громко и при этом нервно улыбалась. Эта улыбка всегда появлялась у нее в минуты гнева. Сейчас улыбка медленно гасла, уголки рта постепенно опускались. Женщина слегка отняла трубку от уха, будто оттуда могла выползти ядовитая змея и укусить ее. Такого обвинения она никак не ждала. И от кого?! "Если даже эта девица знает про меня, тогда знают уже все… – подумала она. – Что мне делать?

Срочно звонить Ивану! Неужели он проболтался кому-то?!"

А Саша тем временем продолжала:

– Я встречалась со свидетельницей, которая видела, как вы пришли к Екатерине Корзухиной, жене художника. А сама Катя пожаловалась этой женщине, что вы ее обокрали. И назвала эту конкретную картину. Не надо много ума, чтобы сообразить – речь шла именно о вас. Приметы назывались такие, что…

– Александра Юрьевна! – умоляюще перебила ее Лариса. – Все это не совсем так… То есть почти так… Но у меня были особые обстоятельства! Если бы вы знали, зачем мне нужна была эта картина!

Я бы купила ее за любые деньги, но эта женщина сразу сказала, что не продаст. Что мне было делать?

– А зачем вам нужна была картина? – слегка сбавила свой обвинительный тон Саша. Надо сказать, что этот вопрос мучил ее все время – с тех пор, как она узнала, что иногда и дамам в бриллиантах случается воровать.

– Я не могу сказать по телефону. – Лариса так искусала нижнюю губу, что во рту появился железистый вкус крови. – Скажите… Все уже знают, что это я?

– Наверное, никто, кроме меня, вашего имени не знает, – сдержанно ответила Саша. – Но я не могу больше молчать. Особенно после угроз вашего мужа. Он просил меня, чтобы я никому про вас не говорила. Я думаю, что тут дело не только в воровстве. Вы знаете, что эта несчастная женщина и ее сын были убиты в тот же вечер, как вы там побывали? Отравлены! И это могли сделать только вы!

– Боже мой… – прошептала Лариса. – Вот и вы так думаете… И все будут так думать! Но как же мне оправдаться?! Если бы я могла это сделать – я бы первая пошла к следователю! Да, я знаю, как они погибли… Мне сказала это женщина, которая оказалась в их квартире. Я случайно наткнулась на нее, когда позвонила…

– А что и эта женщина убита – знаете?

– Да, знаю.

– А об этом вы от кого узнали? – резко спросила Саша. – Может, от нее самой?

Лариса чуть не выронила трубку и вскрикнула:

– Ну, уж такого сам Иван не думал!

Саша промолчала. Впервые ей в голову пришло, что художник и эта дама могут быть в какой-то мере сообщниками. Ведь их связывало такое обстоятельство, как любовь. Возможно, старая, возможно, почти забытая… «А если все это делалось ими сообща?! Он все время был где-то рядом, вернулся только после того, как все погибли… И подозрение на него не падает! А эта дама прокололась только однажды – когда ее заметила Валентина Георгиевна! Неужели возможно такое?! И он сам убил жену и сына?!»

– Александра Юрьевна, – тихо сказала Лариса. – Вы слушаете меня? Я ничего этого не делала… Я даже украла почти не сознавая, что делаю.

Я не могу оправдаться, но вы должны мне поверить. Прошу вас… Не говорите про меня никому.

– Вот и ваш муж просит о том же.

– Он просит… Да какое ему дело до меня! – вырвалось у Ларисы. – Я вообще с ним больше не живу! А вы все ему рассказали?

– Да, все, что сейчас сказала вам. Хотите меня убедить, что он ничего не знал?

Лариса сдавленно рассмеялась:

– Уверяю вас, у меня не было ни одного сообщника!

«Уверяй, не уверяй – все равно не поверю, что ты все это сделала одна, – подумала Саша. Она уже очень жалела о том, что позвонила этой женщине. – Надо было сразу связаться со следователем. А бабка Верка будет свидетелем, что мне угрожали! Уж она это с удовольствием засвидетельствует! Может, меня и ругать не будут за то, что я так долго молчала?»

Саша уже хотела положить трубку, когда Лариса неожиданно предложила встретиться.

– Зачем? – насторожилась Саша. – По-моему, все уже ясно.

– Вы даже не представляете, насколько ничего не ясно! – в отчаянии воскликнула женщина. – Ну, я вас прошу! Очень прошу! Я все вам расскажу, а уж после этого, если хотите, сообщите обо мне следователю!

Саша открыла было рот, чтобы отказаться от этой встречи, но женщина добавила, уже не таким просительным тоном, а довольно резко:

– Ваш адрес у меня есть, и я все равно найду возможность с вами поговорить!

– Это угроза? – осведомилась Саша. Теперь она относилась к таким заявлениям довольно спокойно.

Последние испытания успели ее закалить.

– Нет… – И тут Лариса неожиданно для себя самой расплакалась. Саша с изумлением слушала в трубке эти жалкие всхлипы, и перед ней вставала ее заказчица в тот день, когда принесла картину.

Нарядная, благоухающая дорогими духами, самоуверенная… И в то же время как будто чем-то подавленная, почти напуганная. Но Саше тогда и в голову не приходило, что она когда-нибудь сможет довести до слез эту женщину!

– Я вас очень прошу, – вздохнула Лариса, пытаясь выпереть слезы тыльной стороной ладони. На руке отпечатались смазанные тени, а водостойкая тушь оказалась не такой уж несмываемой и едко щипала глаза. – Ну, что мне сделать, чтобы вы меня не боялись? Хотите, я приду на встречу с Иваном? Вы должны понять, что человек, у которого погибли жена и сын, не будет иметь никаких дел с убийцей!

Саша подумала, что это вовсе не бесспорно. Но прикинув все «за» и «против», поняла, что эта дама все равно где-нибудь ее поймает. Уж очень она разволновалась, слишком ей хотелось встретиться…

«А что тут может быть опасного? – подумала Саша. – И потом… Если она и правда придет с Корзухиным…» Девушка призналась себе, что ей очень хочется увидеть этого человека. Когда она его искала, то столько узнала о нем, что он стал ей почти родным. Она хорошо понимала, что того ясноглазого улыбчивого парня уже не существует, и все же вспомнила фотографии, которые показывали ей родители Ивана.

– Хорошо, – после долгих колебаний сказала Саша. – Но мы встретимся в таком месте, чтобы вокруг были люди.

– Кафе подойдет? – быстро спросила Лариса. – Конечно, все за мой счет.

Девушка сказала, что как-нибудь заплатит за себя сама. «Еще не хватало, чтобы она меня подкупала!»

Лариса будто услышала ее мысли и грустно сказала, что о ней почему-то всегда думают хуже, чем она есть. Назначила время, место, осведомилась, удобно ли это для Саши. Попросила обязательно приехать и положила трубку.

– О чем это ты говорила? – спросила Ларису мать. Как только разговор был закончен, она распахнула дверь столовой и вышла. – Какие-то ужасы! Ты никуда не вляпалась?

– Не обращай внимания, мама, это неприятности у одной моей подруги. – Лариса отвернулась, чтобы скрыть следы слез. Ей нужно было умыться, но тогда она неизбежно должна была пройти мимо матери. Однако та не поверила ее объяснению. Она схватила дочь за плечи и властно повернула ее к свету. А увидев жалкие, покрасневшие глаза, испуганно прошептала:

– Я же точно слышала, что ты плачешь… Кто это звонил? Какая еще подруга? Почему же ты ее называла по отчеству?

– Ох, мама. – Лариса сделала попытку улыбнуться. – Мне уже тридцать восемь лет, а ты все еще разговариваешь со мной будто с девчонкой…

– Для меня ты всегда останешься девчонкой! – решительно заявила та. – И всегда будешь делать глупости! Ты до сих пор не объяснила мне, почему ушла от мужа. Что он такого сделал на двадцатом году семейной жизни? Могла бы уже научиться терпимости!

– Мама, иногда терпимость даже вредна… – Лариса силой вывернулась, освободившись от цепких материнских рук, и побежала в ванную. Она долго умывалась, заново пудрилась, но когда решила, что путь открыт, мать ожидала ее в коридоре, на этот раз вместе с отцом. Они были так встревожены, что Лариса не смогла от них отделаться. Они увели ее в столовую, усадили на диван и приступили к очередному допросу.

Первый такой допрос она выдержала вчера вечером, когда явилась и сказала, что будет ночевать в своей бывшей комнате. Родители оторопели и не успели возразить. Но спокойно выспаться ей не дали.

Когда Лариса разделась и нырнула под одеяло, мать вошла, села рядом с постелью и принялась осторожно рассказывать, какие неприятности иной раз выпадают на долю замужней женщины.

– Он что – завел себе любовницу? – спросила тогда мать. Это было первое, о чем она подумала.

Когда Лариса ответила, что на любовниц ей наплевать, мать окончательно уверилась в своей правоте.

– Сволочью оказался, значит… А ты правильно говоришь – плевать на них! – резко сказала она. – Любовницы приходят и уходят, а ты остаешься законной женой!

Вот тут-то Лариса и потрясла ее по-настоящему. Она сказала, что хочет развестись с мужем.

Мать вскочила, заметалась по комнате, включила свет и принялась вглядываться в лицо дочери, будто искала следы побоев или сумасшествия. Лариса даже улыбнулась:

– Разве это такая уж трагедия, мама? Сколько людей разводятся!

– А ты не смотри на других, думай о себе! – сердито сказала та. – Ни одна разведенная женщина еще не была счастлива. Все это только слова. Бабы любят маскировать свои ошибки – якобы они сами добивались развода и свобода им нужней всего.

– А я буду счастлива, когда избавлюсь от него! – горячо сказала Лариса. – Мне раньше нужно было развестись, и я сейчас была бы совсем другой! Да я с кем угодно согласна жить, только бы не с ним!

Тут мать задала ей другой вопрос, она поинтересовалась, уж не сделала ли Лариса глупость и не завела ли сама любовника?! И Лариса, неожиданно для себя самой, выпалила, что любовников у нее аж два!

Причем один постоянный, а второй – нечто вроде гриппа, который является всегда неожиданно и несколько раз в год. Тут поднялась настоящая буря.

Лариса никак не ожидала такой реакции – сама-то она говорила спокойно и даже шутливо. Мать плакала, пила корвалол, хваталась то за сердце, то за голову, то за полотенце, чтобы отхлестать Ларису… Та давно уже вскочила и босая стояла у двери, готовясь в любую минуту убежать.

– Как ты могла! – кричала мать так, что наверняка все соседи тоже оказались в курсе дела. – Откуда ты набралась этой гадости, этого цинизма! Ведь не от меня же, не от отца! И сестра у тебя хорошо живет с мужем! Господи, два любовника! Я не удивляюсь, что Денис тебя выгнал!

Мать ни за что не желала верить, что Денис прекрасно осведомлен о сердечных делах своей жены и относится к ним спокойно. Она кричала, что это невозможно, что ни один нормальный мужчина такого не допустит, и, если Денис делает хорошую мину при плохой игре, – он сам подлец!

– Вот здесь ты попала в точку! – перебила ее крики Лариса. Она дрожала от холода, у нее нестерпимо разболелась голова Больше всего ей хотелось забраться в постель и уснуть, но мать бдительно охраняла подступы к кровати – Он подлец и, возможно, преступник! И я с ним жить никогда не буду! А теперь дай мне выспаться! И соседям, кстати, тоже!

Мать умолкла и только сейчас услышала, что кто-то яростно стучит по батарее. Она сразу поникла, стушевалась и тихо сказала, что разговор будет продолжен завтра. Но Лариса не дала ей такой возможности. Наутро, быстро собравшись, она улизнула из дома еще до тою, как встала родители.

Она решила искать хоть каких-то свидетелей того, что могло случиться с Яной. И начала поиски с той квартиры, где поселилась с Денисом сразу после свадьбы. Судя по тому, что рассказал отец Яны, эта девушка жила там с семьдесят третьего года. Вплоть до своего исчезновения в июле семьдесят шестого.

Лариса вошла в знакомый подъезд без всякого волнения Этот дом не вызывал у нее никаких романтических ассоциаций. И ностальгии по прошлому она тоже не испытывала. Особенно сейчас, когда это прошлое внезапно стало западней. В любую минуту могла раскрыться ловушка, которая захлопнулась давным-давно. Раскрыться и выпустить тень девушки, похожей на белую кошечку. Девушки, чье место заняла когда-то Лариса.

Женщина обратилась к соседям, прошла по всем квартирам в подъезде, поговорила со всеми прежними жильцами, которые оказались в это время дома. Ее тут еще не забыли, они с Денисом уехали отсюда в восемьдесят девятом году – продали здесь двухкомнатную квартиру и купили большую, пятикомнатную в центре. Предполагалось, что одна из комнат все-таки станет детской. Во всяком случае, так говорил Денис. Лариса к тому времени была слишком напугана прогнозами врачей и уже мало верила в свое материнство. Как она и думала, пятикомнатная квартира оказалось для них чересчур большой.

Но, несмотря на то, что женщина потратила на обход подъезда больше трех часов, побывала на всех двенадцати этажах, переговорила с двумя десятками человек, – все было напрасно. В основном она беседовала со старушками-пенсионерками. Когда она спрашивала, не помнят ли они девушку, с которой жил до свадьбы Денис, бабушки смотрели на нее с нездоровым любопытством и сами принимались задавать вопросы. Зачем ей эта девушка? Как поживает Денис? Наверное, хорошо жить в центре? А почему Лариса вдруг сюда приехала? Может, хотят обратно меняться? Лариса измучилась, отвечая на их вопросы, а толку не добилась. Яну никто не вспомнил. Только одна женщина с ногой в гипсе, еще не старая, жившая на первом этаже, неожиданно сказала, что припоминает девушку – симпатичную блондинку. Видела ее несколько раз с Денисом, но это же было сто лет назад… А разве она тут жила?

– Да, целых два года… – вздохнула Лариса. Я понимаю, что глупо спрашивать о том, что было двадцать лет назад. Никто уже таких подробностей не помнит. Но два года она мелькала у вас перед глазами. Неужели вы не заметили, что она тут постоянно живет?

Женщина помялась и посоветовала Ларисе обратиться к соседям по площадке. А когда Лариса объяснила, что те ничего не помнят, та вдруг воскликнула:

– Постойте, ведь там жили Замятины, и они-то должны ее знать! Лиза, кажется, даже дружила с ней, я их видела вместе во дворе. Лиза тогда только родила, и эта блондинка гуляла с ней, катала коляску, когда та бегала в булочную… Только они отсюда давно уже уехали, примерно в те же годы. Им квартиру большую дали.

Лариса всплеснула руками:

– Вот она мне и нужна! Куда они уехали?

Женщина этого не знала, но обещала узнать. Ее муж работал вместе с кем-то из Замятиных в одном НИИ. НИИ развалился, но какие-то контакты у них должны были остаться. Лариса оставила женщине свой телефон, то есть телефон своих родителей. И та твердо обещала на днях позвонить.

Всего этого Лариса никак не могла рассказать отцу и матери. И даже не потому, что боялась обвинить мужа в убийстве Яны. Она знала – ей не поверят. Отец твердил, что у них с Денисом все наладится – нужно только сделать первый шаг. Мать причитала, что Лариса – дура, если упускает мужика, который умеет зарабатывать деньги.

– Он же любит тебя! – воскликнула она, увидев, что дочь сидит будто каменная и обводит пальцем узор на обивке дивана.

Этот последний аргумент тоже не вызвал у Ларисы никакой реакции. Она только едва заметно усмехнулась. Но мать все-таки заметила эту усмешку и вцепилась в дочь:

– Разве нет? Он же с ума по тебе сходил, бегал за тобой как хвостик! Связался с девчонкой, хотя мог найти и покрасивее, и поумнее, и с хорошим характером! Да за него бы любая красавица пошла! Денис и сейчас еще в тираж не вышел!

Подожди, будешь задирать нос и отсиживаться у нас – он найдет себе другую жену.

– Скорей бы, – буркнула Лариса и наконец подняла глаза. – Ты, мама, начинаешь придумывать всякие мифы. Когда это он за мной бегал? Вообще-то Денис ухаживал за Викой.

Мать неестественно засмеялась:

– Ладно, признаюсь тебе. Он сам мне сказал, что сразу влюбился в тебя! Но тебе же было всего шестнадцать… Он просто не решался за тобой ухаживать. И так само собой получилось, что он переключился на Вику. Ну, сама видишь, ничего у них не сложилось, он к тебе тянулся. В конце концов все и встало на свои места. И Вика, кстати, не была в него влюблена.

– Почему ты так думаешь? – возразила Лариса. – Она ужасно переживала, когда он перестал у нас бывать. Я помню тот Новый год… Она шила себе платье и исколола до крови ногу, когда я стала ее расспрашивать о Денисе.

– Ну конечно, у нее заиграло самолюбие, – вздохнула мать. – И все-таки это была не любовь, а детская болезнь. Не любила она его – сама мне потом сказала, когда собралась за Романа замуж.

– Мало ли что мы говорим, когда деваться некуда, – пожала плечами Лариса. – Кстати, от Вички ничего не было? Она не звонила?

Лариса хорошо знала, как уйти от неприятной темы. Стоило упомянуть о письмах и звонках Вики, как мать сразу начинала жаловаться, что старшая дочь совсем их забыла. Пишет раз в год, звонит и того реже. В результате родители совсем не знают, как детям живется в этой Германии. И по внукам соскучились ужасно!

– Ну, не переживай. – Отец, до того безмолвно слушавший перепалку, наконец подал голос. – Они же вернутся в следующем году. У Романа кончается стажировка.

Роман, муж Вики, был семейной гордостью. Кандидат наук, филолог, германист, он готовил диссертацию в Кельнском университете. Параллельно Роман читал лекции по славистике на немецком языке. Университетское руководство пригласило его вместе с семьей, и он увез в Германию радостную Вику и растерянных детей – Зою двенадцати лет и пятнадцатилетнего Артура. Дети уезжали со слезами – в Москве они бросали любимую школу, друзей и только заведенную собаку. Собаку взять с собой не разрешили. Родители тоже отказались взвалить на себя такую обузу, и щенка пришлось просто подарить друзьям. Но вскоре дети прижились на новом месте, выучили язык и, судя но редким письмам, совсем не скучали. Сейчас Артуру исполнилось семнадцать, Зоя недавно отпраздновала пятнадцатилетие.

Лариса воспользовалась тем, что родители ударились в жалобы и воспоминания, и незаметно вышла из комнаты. Когда ее отсутствие заметили, Лариса уже прокралась в коридор и застегивала сапоги.

Мать попыталась ее удержать, но Лариса заявила, что у нее назначена деловая встреча.

– Какие у тебя могут быть дела? – удивился отец, который тоже вышел в прихожую. – Ты же давно не работаешь!

– А вот сейчас занимаюсь одним делом! – отрезала дочь и, не пускаясь в дальнейшие объяснения, захлопнула за собой дверь.

Светлана уже ждала ее в назначенном месте. Лариса еще издали углядела на снегу две объемистые сумки. Погрузив их в багажник машины, Лариса предложила Светлане сесть в машину. Та замялась:

– Да я не тороплюсь…

– Вы что, боитесь меня? – усмехнулась Лариса. – Кстати, как Денис Григорьевич? Вы видели его утром?

Светлана сказала, что действительно, утром они виделись. Хозяин немного задержался и уехал на работу позже.

– Он мне ничего не сказал, – испуганно добавила она. – А я, наверное, зря об этом упомянула.

Я думала, он должен знать.

Выяснилось, что Светлана просто побоялась забрать без спросу вещи своей хозяйки. Как и все домработницы, она очень остерегалась всего, что могло навести хозяина на мысли о воровстве. Так что она спросила разрешения упаковать для Ларисы Николаевны кое-какие вещи.

– И что? – заинтересовалась Лариса. – Как он реагировал?

Светлана пожала плечами:

– Я не поняла. Но наверное, удивился, что я уже все знаю. Лариса Николаевна, – вдруг решилась она. – Вы что же, совсем ушли?

– Вас это удивляет?

– Ну, мне всегда казалось, что вы так хорошо жили…

И Лариса в который раз подумала о том, как выглядел ее брак со стороны. Оба – не уроды, разница в возрасте с годами почти перестала бросаться в глаза.

И характеры у обоих хоть и не идеальные, но все-таки как-то совместимые. А уж что говорить о материальном благополучии! Благодаря Денису дом у них всегда был полная чаша! «Наверное, многие женщины мне даже завидовали, – подумала она, глядя на растерянное лицо Светланы. Например, она. Еще не старая, старше меня, но моложе Дениса. Симпатичная, не растрепа, в дырявых халатах не ходит, хозяйственная. А что, если она займет мое место?» Эта мысль так ее рассмешила, что Лариса не удержалась от улыбки:

– Знаете, Света, издали многое кажется лучше, чем вблизи. Манекенщицы, например. Старые деревенские дома. Знаете, мой брак был похож… – Она замялась, подыскивая сравнение, и вдруг увидела цветочные киоски возле здания метро. – Да вот на те букеты! Сколько там наверчено целлофана, цветных бантов, все пришпилено, обрызгано, расправлено… А развернешь такой букет, чтобы поставить в воду, и цветы осыпаются, стебли гнутся, к вечеру они гибнут. Стоит только задуматься, что скрывается под шикарными оберчками, и нет никакого желания иметь такой букет… А с виду – прелесть!

Светлана, потрясенная такой образностью, смотрела то на хозяйку, то на букеты. Неизвестно, какой ход приняли ее мысли, но в конце концов она спросила:

– Так вы не вернетесь?

– Вряд ли. – Лариса взглянула на часы. Времени до свидания с Сашей оставалось в обрез, а надо было еще захватить Ивана. – Так вас куда-нибудь отвезти?

Светлана сказала, что она поедет на метро. Она мялась и явно не знала, как вести себя с бывшей хозяйкой. Ее мучили сомнения, и Лариса это видела.

Когда она села за руль, домработница неожиданно открыла дверцу и спросила:

– Скажите, вы не против, если я буду ходить убирать в квартире? Денис Григорьевич теперь совсем один. То есть я хотела сказать, что Денис Григорьевич…

– Если он будет не против – какое же значение имеет все остальное? – улыбнулась Лариса. – Я думаю, что без вас ему никак не обойтись. А у меня теперь своя жизнь, я вам больше не хозяйка. Счастливо!

До Ивана она не дозвонилась. Лариса сделала несколько попыток, с каждым разом перегоняя машину все ближе к кафе, где была назначена встреча. «Да где он шляется!» – с досадой бросила она, в очередной раз вешая трубку. До встречи с Сашей оставалось всего несколько минут. Но Лариса здраво рассудила, что уж если девушка придет, то деваться ей все равно будет некуда. Главное, чтобы пришла!

Лариса поставила машину на стоянку и зашла в кафе. Она не слишком часто где-то бывала и это место знала только потому, что ее сюда приглашал Антон. Кафе было большое, не слишком уютное, безвкусно оформленное, но Лариса знала одну его особенность – столики стояли так далеко друг от друга, что посетители не могли подслушать разговор своих соседей. Это сейчас было для нее самым главным.

Лариса вошла в зал, огляделась, встретилась взглядом с двумя десятками человек – посетители тоже оглядывали ее. Поняв, что Саши еще нет, Лариса выбрала столик у окна. Она сидела будто в витрине, но это ее не смущало. Отсюда она могла видеть почти половину улицы и сразу бы заметила Сашу. Подошла официантка в зеленом фартучке, Лариса попросила принести кофе, пятьдесят граммов коньяку, лимон.

Через сорок минут кофе был выпит, коньяк тоже, от лимона сводило скулы. Лариса запретила себе смотреть на часы. Она сидела, время от времени сжимая кулак так, что острые ногти впивались в ладонь. Лариса старалась думать о чем угодно, только не о Саше, не о том, что эта девушка каким-то образом узнала ее имя, телефон ее родителей, узнала достаточно, чтобы Ларису нашел следователь… Женщина рассматривала прохожих, которых было видно все хуже и хуже – за окном быстро темнело. Кафе было почти полно, но к Ларисе пока никто не подсаживался.

Прошел час, она выпила еще чашку кофе и достала сигареты. За соседним столиком сидела шумная компания – сплошь мужская. Лариса видела, что ее разглядывают, и ей казалось, что до нее даже долетают циничные оценки ее внешности – какая у нее грудь, какие ноги, какое лицо… Она никогда много не пила, но сейчас ей хотелось напиться.

Останавливала одна мысль – она за рулем.

Через полтора часа Лариса заказала ужин и еще сто граммов коньяку. Она решила оставить машину на стоянке на ночь и домой отправиться на такси.

Лариса уже поняла, что Саша, скорее всего, не поверила ей и уже не придет. «Неужели я так похожа на убийцу? – думала она, принимаясь за жареного цыпленка. – Ну, что ж… Тем хуже для меня. Однако Денис оказался рыцарем! Я не ночевала дома, а он явился к девушке и начал ее шантажировать, просил меня не выдавать! Интересно, ему-то какой расчет просить за меня? Честь семьи? Глупости, пустые слова для меня и для него. Никакой семьи у нас нет, а значит, чести тоже. Любит меня? Жалеет?»

Лариса тихонько рассмеялась. Она сама не заметила, как напилась, и все казалось смешным и простым. Смеяться хотелось над всем: над трусливой художницей, над мужем, над Иваном, над собой. В кафе вошла девушка в коротком черном пальто и пестром берете. Девушка была похожа на Сашу, но это оказалась не она.

Лариса встала и пошла к выходу. Она шла и твердила про себя, что ей все осточертело. И какая теперь разница, будет она давать показания или нет? Хорошо, она их даст! И напрасно Денис просил за нее, она в этом не нуждается. «Да как он смел! – твердила про себя Лариса. – Кто он мне такой? Муж? Ничего, скоро он им не будет даже по паспорту… Пусть женится на Светлане, она с Украины, ей позарез нужна московская прописка…»

Она понимала, что напилась. Она плохо переносит алкоголь. А сейчас ей море по колено, и самое разумное – взять такси и попросить отвезти ее к родителям. На миг ей стало так жаль себя, что Лариса едва не расплакалась при всех.

На улице Ларисе стало легче. Она стояла у дверей кафе, ничего не различая перед собой, перекинув через локоть шубку, слушая, как с крыш непрестанно срывается капель. Глаза щипало, голова болела, и Лариса списала все это на внезапное потепление. Она уже подошла к бровке тротуара, готовясь остановить машину, но вспомнила о том, что родители ждут не дождутся, чтобы продолжить воспитательный процесс, и ей стало обидно: «Я, в конце концов, давно взрослая! Почему я всю жизнь кого-то слушалась? Хватит, пора жить своей жизнью… И ничего я не боюсь! Пусть обвиняют в убийстве, как-нибудь оправдаюсь!» Ей вдруг стало хорошо и весело. Лариса прекрасно знала, что сейчас она просто переступает некий порог – она всегда пьянела по одному и тому же сценарию. Сперва – возбуждение, потом – уныние, прилив темных мыслей, тошнота… И вдруг – озарение, веселье, удивительная легкость. «Если я добавлю, то очень пожалею», – подумала она, оглядываясь на двери кафе. Ее взгляд упал на тот столик возле окна, где она только что сидела. Он все еще был не занят. И это будто подтолкнуло ее. Лариса вернулась, снова сдала шубку в гардероб и, зажав в руке номерок, решительно двинулась к своему столику у окна.

– Сто пятьдесят коньяку, – сказала она официантке, которая, завидев ее на прежнем месте, заулыбалась. – Такая паршивая погода… Я решила посидеть еще.

И официантка согласилась, что это было единственное верное решение в данной ситуации.

Если бы Лариса знала, почему Саша не пришла на встречу, быть может, она лучше бы держала себя в руках. Если Саша и боялась ее, то уже совсем немного. Куда сильнее, чем страх, было любопытство – девушке очень хотелось увидеть Ивана Корзухина. Она тщательно подготовилась к встрече – вымыла голову, погладила свое любимое платье – длинное, широкое, из пурпурной шерсти. Саша купила его в Питере, в секонд-хэнде. Как правило, она одевалась именно в стиле таких магазинов.

Мать ругала ее за это, высказывала, что у Саши невыносимо богемный вид, никакой женственности!

Но у Саши давно уже были свои представления о красоте и удобстве.

Саша как раз занималась подкрашиванием губ и пыталась с помощью спички извлечь из тюбика остатки малиновой помады, когда зазвонил телефон.

Досадливо поморщившись, она взяла трубку:

– Да, слушаю?

Услышав ответ, она так растерялась, что довольно глупо замолчала, вместо того чтобы сказать «добрый вечер». Звонила Юлия Борисовна. Она говорила очень весело и приветливо, будто не помнила, как холодно рассталась со своей бывшей ученицей.

– Сашенька, голубушка, – немного жеманно сказала Юлия Борисовна. – У меня для тебя есть небольшой сюрприз.

– Да-а-а? – наконец выдавила Саша. – Но я вообще-то ухожу… Извините, может, я вам перезвоню вечером?

«Ни за что не перезвоню, – подумала она, не переставая удивляться. – И что это она обо мне вспомнила? Неужели совестно стало? Не верю. Она не из таких». А Юлия Борисовна будто не слышала ее слов, продолжала:

– У меня есть очень интересное предложение. То есть для тебя, Сашенька, это должно быть интересно. Я знаю, что у тебя с деньгами плохо, у всех плохо… Ну, на одну-то хватит.

– О чем вы? – Саша нетерпеливо посмотрела на часы. Ей нужно было выйти через десять – пятнадцать минут. – Я ничего не собираюсь покупать.

– Даже картины своего любимца? – кокетливо переспросила та.

И когда Саша резко переспросила, о чем это Юлия Борисовна говорит, та сказала, что у нее есть картины Корзухина. И добавила:

– Между прочим, выбор большой. Картин около десяти. Будешь смотреть?

Наверное, у Саши очень сел голос, потому что Юлия Борисовна не сразу разобрала, что девушка сказала «да». Тогда женщина намекнула, чтобы Саша поторопилась, потому что могут найтись другие покупатели.

– Приезжай прямо сейчас, – решительно сказала Юлия Борисовна. – Или ты куда-то собиралась?

Мне так послышалось?

Но Саша уже справилась со своим голосом и сказала, что, конечно, приедет прямо сейчас. Положив трубку, она уставилась на тюбик из-под помады, который все это время вертела в пальцах. Начала его раскручивать и вдруг отбросила:

– Да не все ли равно!

Ей уже было ясно, что Корзухина она сегодня не увидит. Вернее, увидит, но только образно говоря. Саша очень хорошо помнила то, что сказал ей следователь. Все картины были украдены в тот вечер, когда погибла Нина Дмитриевна. Все до одной – не осталось ни одного наброска. «Может, это те самые? – спрашивала себя Саша, выбегая в коридор и застегивая куртку. – А если все-таки другие? Да откуда взяться другим, у него же никто ничего не покупал! И Юлия говорит – большой выбор!» Ее трясло, и она с трудом находила пуговицы. Наконец, плюнув на застежку, она схватила с вешалки шарф и выбежала на улицу, сжимая в руке деньги на такси.

Юлия Борисовна встретила ее так же радушно, как в прошлый раз. Но теперь Саша пугалась этого радушия. Она поняла, что если эта женщина улыбается, то не обязательно от радости встречи. В конце прихожей показался кот. Он посмотрел на Сашу и жалобно мяукнул.

– Объелся, болеет", – пояснила хозяйка. – Ну, проходи, милая, осматривай своего Корзухина.

Я сразу же подумала о тебе. Так и вижу, как ты показываешь мне этот клочок бумаги с его подписью… Надо же, какие нашлись фанаты у этого…

Саша ее уже не слушала. Она вбежала в комнату и застыла. Первым, что она увидела, был портрет Кати.

Пустая комната, женщина, сидящая на стуле, руки на коленях, взгляд – в никуда. Девушка медленно подошла и застыла перед картиной. Юлия Борисовна дышала ей в затылок и наконец сказала:

– Подражает Модильяни, причем бездарно. Ты не находишь?

Саша не ответила, у нее просто не было слов.

Она огляделась и убедилась в том, что картины, расставленные на полу вдоль стен, были из числа тех, что она видела у Нины Дмитриевны. Портрет Артема, набросок московской улицы, еще портреты каких-то неизвестных ей мужчин, женщин и детей, интерьеры каких-то комнат. «Все краденое. – У девушки перехватывало дыхание. – Как же они тут оказались?» Она попыталась справиться с волнением, и вопрос прозвучал довольно обыденно.

Юлия Борисовна улыбнулась:

– Ну, откуда берутся картины… Принесли на реализацию. Так ты будешь что-то покупать? Если нет, посмотри на них в последний раз. Вряд ли эта мазня попадет в музеи, так что ты их больше не увидишь. Разберут по рукам, и с концами.

– А кто вам их принес? – настойчиво интересовалась Саша. – Откуда они?

– Ну, Сашенька, ты что – налоговый инспектор? – Юлия Борисовна опустилась в кресло и достала из кармана блузы сигареты. – Ты что-то слишком пристрастно относишься к Корзухину.

Было бы из-за чего с ума сходить. Неужели он тебе всерьез нравится? Или это какая-то новая мода?

Ничего не понимаю!

Саша в последний раз окинула взглядом картины и убедилась, что не сошла с ума – это были те самые картины. Память у нее была неважная, но уж на это ее хватило.

– А вы знаете, что случилось с женой и сыном Корзухина? – спросила она, глядя на Юлию Борисовну. Та в этот момент искала зажигалку.

Женщина подняла на нее глаза и усмехнулась:

– А, вот в чем дело… Человек трагической судьбы! И тут он подражает Модильяни, того ведь тоже, как известно, при жизни не покупали. И тоже пил как лошадь… Правда, красное вино. Корзухин-то, наверное, предпочитает водку.

– Юлия Борисовна! – Саша не могла больше притворяться спокойной. – Не надо издеваться над несчастным человеком! Может, он сам во всем виноват, но семьи у него больше нет! И кроме жены и сына, в той же квартире была убита родственница его жены. Ее убили, а квартиру обокрали. Красть там было нечего, кроме этих вот картин!

И Саша показала на расставленные по всей комнате полотна. Юлия Борисовна замерла с недонесенной до рта сигаретой. Она тоже осмотрела картины, будто видела их впервые, и медленно, тщательно подбирая слова, спросила, не хочет ли Саша сказать, что эти картины краденые.

– Именно так! – воскликнула девушка. – Откуда они у вас? Кто их принес?!

Юлия Борисовна бросила сигарету на стол, встала и вышла из комнаты. Она отсутствовала пару минут, не больше. Вернувшись, резко заявила, что у нее совсем нет времени, так что Саше лучше уйти.

– Я заявлю в милицию, – дрожащим голосом ответила Саша. – Я должна заявить! Я вас предупреждаю… Хотя, наверное, зря!

Юлия Борисовна не ответила. Она отвернулась к двери, с минуту помолчала, а потом сказала, что Саша либо сошла с ума, либо очень глупо пошутила. Но как бы там ни было, ей лучше всего уйти, причем немедленно. Девушка открыла было рог, собираясь возразить… И замерла. В соседней комнате раздался какой-то стук, будто свалили что-то тяжелое. Юлия Борисовна дернулась и зашептала:

– Ну, чего ты ждешь?!

– В квартире еще кто-то есть? – выдавила Саша.

Вместо ответа, Юлия Борисовна схватила ее за локоть, вытолкнула в прихожую и буквально выпихнула за дверь. Саша подняла руку, собираясь нажать кнопку вызова лифта, но так и замерла, прислушиваясь. В прихожей, уже совсем близко от двери, раздавались два громких голоса, женский и мужской.

Девушка отпрянула от двери и, не дожидаясь лифта, побежала вниз по лестнице.

Она мчалась, перепрыгивая через две-три ступеньки, и, даже оказавшись на улице, не сбавила темп.

Только добежав до остановки, вскочив в первый попавшийся автобус, Саша немного перевела дух. Сердце бешено колотилось, а в ушах все еще звучал тот голос. Мужчина, с которым разговаривала Юлия Борисовна, был зол, а еще вернее – взбешен. Саша не разобрала слов, но интонацию поняла прекрасно.

И была почти уверена – это говорил убийца.