Книга: Зачем тебе алиби…
Назад: Глава 13
Дальше: Глава 15

Глава 14

— Ты что такая красная? — неодобрительно спросил Саша, когда она появилась на пороге его квартиры. — И где ты пропадала?!
— В магазинах… — Она бросила на пол два раздутых пакета с порванными ручками. — Вот. Хватит на месяц, наверное.
Саша подхватил пакеты, потащил их в комнату. Анжелика двинулась за ним, робко и нерешительно. Сумасшедшие всегда ее пугали, даже в книгах или в кино, в реальности же она никогда их не встречала. Она и хотела увидеть Лену, и боялась этого. Но то, что она увидела, разом прогнало страх и наполнило ее жалостью — неподвижная фигурка, скрючившаяся на постели под мятой простыней.
— Ты три часа ходила по магазинам? — недовольно спросил Саша, ставя пакеты на пол и быстро оглядывая фигурку на постели. — Могла бы и поторопиться, я же тебя просил.
— Не могла.
— Почему это?
— Попадала в перерывы… — Анжелика говорила тихо, боясь привлечь внимание Лены. Потом она кивнула на нее и прошептала, вопросительно округлив глаза:
— Спит?
Саша не ответил. Он залез в первый пакет, вытащил оттуда погнутый французский батон, ободрал с него целлофановую обертку, достал баночку гусиного паштета, открыл крышку, потянув за колечко, и принялся отрывать куски батона и макать их в паштет. Только, запив этот варварский обед минеральной водой, он соизволил ответить:
— Откуда я знаю? Может, и спит.
— Давно она так лежит?
— С тех пор, как ты ушла.
— Со вчерашнего вечера?! — испугалась Анжелика. — Но она же, наверное, есть хочет?
— А ты спроси.
Анжелика нерешительно посмотрела в спину Лене, подошла и осторожно склонилась над нею.
Лена лежала так неподвижно, что могло показаться, будто она поражена параличом или глубоким сном. Но глаза у нее оказались открыты. Сухие, воспаленные глаза, уставленные в стену. Только вряд ли она видела рисунок на обоях.
— Лен… — тихо сказала Анжелика. Она повторила имя несколько раз, но ответа не последовало.
Та по-прежнему сверлила взглядом обои.
— Бесполезно! — Саша снова забулькал минеральной водой и замер с мокрым открытым ртом, отдуваясь. — Бесполезно звать. Ни с кем не желает говорить. Презирает.
— Лена, — сказала она, не обращая внимания на его комментарии. — Ты как себя чувствуешь?
Может, поешь чего-нибудь?
У той даже ресницы не дрогнули. Анжелика смотрела на эти короткие белесые ресницы и отмечала почему-то, что впервые видит их ненакрашенными. Она не узнавала этого лица, не покрытого слоем косметики, не узнавала свалявшихся на подушке волос, но больше всего ее пугал этот, воспаленный взгляд, устремленный в стену.
— Лен, нужно хотя бы попить,. — робко продолжала она, протягивая руку и дотрагиваясь до ее плеча. — Хотя бы чаю. Хочешь чаю?
— Оставь ее в покое. — Саша снова принялся рыться в пакетах.
Анжелика гневно обернулась:
— Она больна! Не понимаешь?!
— Чего тут не понимать. Я первый тебе это сказал, — невозмутимо ответил он.
— Так ведь ей надо помочь!
— Ну и помогай. С меня хватит.
— Она с голоду умрет, если пролежит так еще сутки!
— Ничего подобного. Баз еды можно прожить месяц, как минимум.
— По тебе не видно, — она с ненавистью смотрела на его раздутые щеки. Щеки медленно, с трудом двигались — жевать всухомятку было трудно.
Саша снова присосался к бутылке, и уровень воды уменьшился почти наполовину. — Как ты не подавишься?!
— Да ладно тебе. Если она захочет, то и поест, и попьет.
— Она же больна! Может, ей не хочется пить! Надо ее заставить! Она даже не моргает!
— Серьезно?
Тон был издевательский. Анжелика в бешенстве указала на Лену:
— Может, она вообще умерла?!
— Не ори, соседи услышат.
— Ей врач нужен!
— Не пори чепухи. Сейчас никакого врача не будет. Потом.
— Но она не моргает! Ты хоть понимаешь, что это такое? Может, у нее паралич?! Нормальный человек может не есть и даже не пить какое-то время, но моргать он должен! У нее же красные, совершенно красные глаза!
— Ну, так дергай ее за ресницы, чтобы она моргала, — злобно ответил он.
Анжелика, пораженная его тоном и словами, остолбенела и не нашла, что ответить. А Саша спокойно продолжал:
— Она тебе палец откусит, вот чего ты добьешься, — он подозвал Анжелику жестом, и девушка нехотя приблизилась. — Садись. Расскажи, какие новости. Что ты придумала с замками Луары?
— Мне надоело здесь.
— А этот тип, который тебя избил? Он больше не появлялся?
— А что, на мне видны свежие синяки? — ответила она. Анжелика твердо решила ничего не рассказывать об этом парне. Почему она приняла такое решение — сама не знала. До сих пор она не скрывала ничего от Саши — своего сообщника, родственника, главного советчика во всех бедах. Но теперь ей больше не хотелось выслушивать ни его советы, ни предостережения.
— А звонки подозрительные были?
— Нет. Но вчера у меня были гости.
И она подробно, во всех деталях, рассказала ему о визите Маши. Он выслушал ее напряженно, не перебивая, только время от времени поглядывая на жену. Та лежала все так же неподвижно, и трудно было поверить, что она не спит. Наконец, когда Анжелика замолчала, он сказал:
— Эта твоя Маша — она не двинутая?
— Нет. А вот скажи на милость, почему ты мне ничего о ней не рассказывал? Я же тоже член вашей семьи. Мог бы что-то рассказать.
— Да я даже о ней не думал, — небрежно ответил Саша. — И потом, прости, но ты не такой уж член нашей семьи. Ты же не кровная родственница, а когда все это случилось, вообще была соплюхой. Член семьи, скажешь тоже! Ушла, пришла, вышла замуж, овдовела. Да и семьи давно нет! Остался один я.
— Но ведь она вышла замуж за твоего отца, разве нет?
— Ну и что? Это ее проблемы, и проблемы моего отца. И не говори мне, что они оба невинно пострадали. Эта Маша — та еще штучка. Она всегда пыталась выгородить себя и нашего папашу.
— Ты что — не веришь, что Игорь подстроил всю эту сцену?
— Нет.
— Да почему?
— Потому что в этом нет никакого смысла, — отрезал он.
— Как никакого смысла? А ваша тесная квартирка? Игорю было тесно, и он не хотел жениться на провинциалке без своего жилья. А она слишком его любила, чтобы от нее можно было отвязаться просто так. И еще отец ему мешал. И он решил разом устранить эту перенаселенность.
— Какие глупости, — авторитетно ответил Саша. — Бабские глупости.
— Думаешь, она наврала?
— Конечно.
— А как же твой отец? Он же действительно послушался Игоря, когда стал к ней приставать? Ему зачем врать?
— Ну и дура ты, прости меня. — Он протер покрасневшие от бессонницы глаза. — Как это — зачем врать? Ему как-то надо было оправдаться перед нами. Вот он все и придумал, а Маша подхватила и раздула до небес. Оба — невинные жертвы. Да ты сама подумай, на чем все это основывается? На бреде алкоголика?! И хватило же наглости преподнести тебе такую чепуху…
— Но послушай…
— Это ты меня послушай! — резко перебил он. — Папаша пьет так давно, что у него теперь вместо мозгов дешевый заменитель. Я бы на твоем месте не стал верить ни ему, ни ей. Ну, разве что тебе скучно жить без сплетен.
— Мне не скучно, при моей-то жизни! — возмутилась Анжелика. — Но неужели ты думаешь, что все это — вранье от начала до конца?
— Вранье.
— И почему твой отец стал к ней вдруг приставать? До этого он целый год смотрел на нее спокойно. Причина-то была?
— Откуда я знаю? Папаша мог давно ее хотеть, и вдруг не вытерпеть. Тем более, по легенде, он был в тот вечер поддатый. Все логично.
— Ну и что тут логичного?! — воскликнула она. — Все равно, отцы не поступают так с невестами своих сыновей.
— Много ты знаешь про отцов, невест и сыновей, — насмешливо ответил он. — Сама еще цыпленок, а туда же — рассуждает.
— Ну, хватит! — вспылила Анжелика. Она ненавидела, когда кто-то пытался называть ее «малявкой», «цыпленком» или «дурочкой». — Я, кажется, не сама все это придумала! И я ей верю!
— Ну и на здоровье, только меня оставь в покое, — лениво ответил он.
— А твоя мама что говорила на этот счет?
— Мама вообще никогда об этом не говорила. С того дня, как отец от нас ушел, она даже не вспоминала о нем.
— И ты веришь в это?
— Конечно.
— А я думаю, что она только об этом и вспоминала, — вздохнула Анжелика. — Слушай, но все-таки, почему мне никогда никто не рассказывал об этом? Ведь не ты один знал всю эту историю? Это же настоящий скандал… До меня должны были дойти хоть какие-то слухи…
— Мы никому об этом не говорили. — Он пожал плечами. — Ни родственникам, ни тем более соседям, никому на свете. Знали только те, кто участвовал. Когда я пришел из армии, я сам долго ничего не мог понять. Отец исчез — а почему, куда? Потом Игорь меня просветил, и я уже сам молчал как рыба.
— А ты видел с тех пор отца? — с болезненным интересом спросила она.
— Пару раз, когда передавал ему деньги от имени Игоря.
— Деньги?
— Да, он же пил. А эта его прошмандовка иногда теряла работу.
— Игорь их поддерживал? — спросила Анжелика, потрясенная новой чертой к портрету мужа.
— Иногда, — подчеркнул Саша. — Знаешь, он вообще-то не отказывал в деньгах, если его попросить. Но просить надо было изо всех сил. Нет" он в общем-то был неплохой…
— Ну, ты даешь! Недавно готов был его убить!
А Машу видел когда-нибудь?
— Никогда.
— И фотографий ее в доме не было? И никто тебе не описывал, как она выглядит? — Девушка напряженно ждала ответа, но тот покачал головой:
— Нет. А кто бы мне ее стал описывать? Игорь в пьяном виде? Мама? Смеешься, что ли?
Анжелика перевела дух. «Значит, не врал, когда не узнал ее на кассете… — подумала она. — Но зато не знает, что Юра ее видел и даже был знаком… Здорово тот играл, когда мы смотрели кассету! Друг детства! Сосед! Ох, придется ему все объяснить!»
— А что ты скажешь о любовнице Игоря? — спросила она, зажигая сигарету.
— Тоже враки, с начала и до конца, — уверенно ответил он. — У него были бабы, да вон одна — лежит, — он кивнул в сторону постели. — Но чтобы малолетка? Никогда не слыхал.
— А он ее скрывал ото всех.
— Под суд боялся загреметь? Глупости. Если он до сих пор с ней крутит, ему уже нечего бояться.
— Ну, со мной разводиться не хотел.
— Ой, ну хватит! — разозлился он. — Тебе самой не смешно? Да еще она, значит, похожа на тебя!
Этой Маше место в дурдоме!
— Ладно, я сама со всем этим разберусь, — пообещала она. — Только дай мне адрес Маши.
— В смысле — адрес отца? — С него разом слетел весь запал, он испуганно спросил:
— Ты что — хочешь туда сходить?!
— Да.
— Зачем?
— Поговорить. Не с отцом твоим, что ты так уставился! С нею.
— Мало тебе глупостей?
— Мало. Пока их мало, все действительно выглядит глупо. Но когда их будет много, я что-то сумею понять.
— Ишь, как ты стала рассуждать! — Он встал, открыл ящик письменного стола, отряхнул ладони о штаны:
— Черт, сколько пыли… Где-то тут был адрес… Мне Игорь написал…
Ей казалось, что он нарочно затягивает поиски, что ему не хочется давать ей этот адрес. Но она его не торопила. После обеда в ресторанчике ей почему-то стало казаться, что все не так ужасно. Она невольно улыбнулась, вспоминая Женю, свое падение под лай немецкой овчарки, шикарный букет, баранину с томатами и рассказ о квартирной воровке. С букетом она и задержалась так долго — пришлось сбегать домой и поставить цветы в воду, уже после того, как они с Женей распрощались у метро. Тащиться с цветами к Саше и отвечать на его вопросы она не хотела. Она вспомнила, как Женя несколько раз повторил: «Я тебе позвоню». Было видно, что он не уверен, все ли сделал для того, чтобы его простили, а как это проверить — понятия не имеет. В конце концов она сказала, что уже поздно, махнула ему букетом и пошла в сторону своего дома, не оглядываясь, но чувствуя, что он смотрит ей вслед.
— Эй, мать!
Она вздрогнула. Саша протягивал ей стертую до дыр бумажку:
— Адрес папаши. Перепиши, и осторожно, а то бумага прямо в руках рвется.
Она старательно переписала адрес и телефон, и решила, что с этого момента будет действовать вместе с Женей. Если кто-то и найдет эту загадочную близняшку — любовницу Игоря, — то только он. «Во-первых, это настоящий мужик, — сказала про себя Анжелика. — Уж он-то с ней разберется. И за себя, и за меня… Синяки-то мне достались из-за нее! А во-вторых… Ну, во-вторых, Саша мне просто надоел!»
— О чем ты думаешь? — раздраженно спросил он. — Где ты?
— Здесь, — встрепенулась она, поворачиваясь к нему. — Думаю о Маше.
— Какой идиотизм… — пробурчал он. — Приготовь что-нибудь горячее, будь добра.
— Долго это будет продолжаться? — Девушка указала на Лену. — Она так нуждается в том, чтобы ты сидел рядом? Можешь сам приготовить себе обед. Ты не ухаживаешь за ней, ничего для нее не делаешь. Она прекрасно полежит одна.
— Делай, что сказали!
— А ты не указывай! — довольно независимо ответила она. — И вообще, хватит на меня орать.
Тебе самому скоро нужен будет психиатр.
— Иди на кухню!
Анжелика обреченно встала, заглянула в пакеты и выругалась про себя: «Черт! Ну когда я научусь говорить „нет!“. Все на мне ездят, сколько я себя помню… Эта сволочь не имеет никакого права заставлять меня стряпать…» Но тем не менее подняла пакеты и отправилась на кухню.
Анжелика не стала мудрить с обедом. Кинула в воду пару сарделек, сунула в кипяток полпачки спагетти и уселась за стол с сигаретой. В комнате было тихо, на плите мерно булькала кипящая вода, дымок от сигареты струился к потолку… И именно из-за этой тишины крик, раздавшийся в комнате, прозвучал особенно ужасно. Она уронила сигарету на пол, торопливо раздавила ее ногой и бросилась туда.
— Сволочи… Сволочи… — Лена уже не кричала — прижатая к постели руками мужа, она шипела одно и то же, колотясь затылком о подушку:
— Сволочи, сволочи…
— Что с ней?!
— Помоги!
Саша с трудом удерживал жену, та била по постели ногами, запутавшимися в простыне, крутилась во все стороны, пытаясь освободиться от его хватки. Анжелика остановилась в растерянности, не зная, что делать. Саша сверкнул на нее глазами:
— Держи за ноги!
Анжелика робко схватила Лену за правую щиколотку, но та так наподдала ногой, что Анжелика сразу отскочила. Еще немного — и к ее синякам прибавился бы еще один.
— Сядь ей на ноги, дура! — закричал Саша.
— Что?!
— Идиотка, сядь ей на ноги!
Анжелика не могла себе представить — как это можно — взять и сесть кому-то на ноги без согласия этого человека.. С трудом переломив себя, она все же примерилась и уселась, как требовал Саша. Почувствовав тяжесть на ступнях, Лена вдруг перестала биться и тихонько, жутко завыла. Глаза у нее были закрыты, из-под воспаленных век непрерывно текла странная влага, такая обильная, что ее трудно было принять за слезы. Ручейки растекались по всему ее лицу — по щекам, по вискам, даже по лбу. Из растрескавшихся губ доносился монотонный вой.
Анжелика и Саша переглянулись. В его глазах была тяжелая, темная ярость.
— Надо вызвать врача, — прошептала она.
— Заткнись.
— Она же совсем… — Анжелика не отрывала глаз от искаженного лица Лены. Та уже не выла, лежала с открытым ртом и ловила воздух, как выброшенная на сушу рыба. Видно было, что ей никак не удается вздохнуть полной грудью.
— Отпусти ее… — попросила Анжелика. — Ей так плохо…
— Она опасна.
— Может быть, но что делать?
— Связать ее, — принял решение Саша. — Подай мне пояс. Да вон там, вот он!
Анжелика подняла с пола цветастый поясок от халата Лены и нерешительно предложила;
— Может, дать ей снотворного?
— А она будет его пить?! Ты знаешь, как ее заставить его выпить?! — Саша стягивал руки жены пояском, закручивая узлы так, чтобы та, пытаясь пошевелить кистями, сразу причинила себе боль.
Анжелика в ужасе наблюдала за этой операцией.
Покончив с руками, Саша приказал:
— Слезай, я свяжу ноги.
— Саш, но это жестоко!
— Молчи и не мешай! Жестоко! Ты уйдешь, а я здесь останусь!
Он связал Лене щиколотки найденными в углу кровати колготками. Посмотрел на дело рук своих и недовольно заметил;
— Не слишком мне это нравится. Но ничего. Во всяком случае, так спокойнее.
— Господи… — Анжелика заглянула Лене в лицо. — Она что — спит?
Лена вдруг открыла глаза Взгляд у нее стал более осмысленным, хотя и производил пугающее впечатление. Увидев над собой Анжелику, та быстро, безостановочно забормотала:
— Он меня убьет, он меня убьет, он его убил и меня убьет…
— Хочешь знать, что она сделала? — спросил Саша, не обращая внимания на бормотание жены.
— Постой, что она говорит?
— Бредит.
— Я дам ей воды… — Анжелика метнулась на кухню и вернулась со стаканом минералки. Подсунула Лене руку под затылок, помогла ей приподняться и приложила край стакана к ее пересохшим бледным губам. Та вытянула губы трубочкой, и вода мгновенно исчезла из стакана. Потом она застонала, облизывая губы.
— Еще? — спросила Анжелика. Та не ответила. Тогда она обернулась к Саше и гневно спросила:
— Ты что, даже не пытался ее напоить все это время? Она же умирала от жажды! Может, поэтому все и случилось… Что она сделала?
— Что?! Когда я к ней подошел поправить подушку, она хотела укусить меня за руку!
— Где укус?
— Я сказал — хотела! Не успела… — Он потер правое запястье, демонстрируя место, где могла бы располагаться рана.
— А почему она кричала? — подозрительно спросила Анжелика.
— Спроси у нее.
— Ты ее ударил?
— Нет.
— Сволочь, сволочь… — внезапно снова забормотала Лена. Она не открывала глаз и, произнося это слово, все время улыбалась, как будто говорила что-то очень приятное. Если до этого момента Анжелика еще сомневалась в ее безумии, то контраст улыбки и ругательств ее полностью в этом безумии убедил. — Гадина, гадина… Все вы гадины… Ненавижу! Ненавижу! — Последние слова она прокричала, резко подняв голову с подушки и порываясь освободиться от пут. Дернула руками, подбросила вверх связанные ноги, несколько раз передернулась и застыла, глядя на Анжелику страшными глазами в сетке кровавых сосудов.
— Что я тебе говорил? — спросил Саша. — Держись от этой особы подальше. Видишь, что вытворяет? Она хоть и связана, но может кинуться.
— Ужасно… — Анжелика отошла от постели и уселась прямо на пол, скрестив ноги по-турецки. — Я не могу этого видеть.
— А обед ты готовишь? — неожиданно спросил он. — Там чем-то пахнет?
— А… — вяло отозвалась Анжелика. — Иди, поешь. Сардельки и спагетти.
— Все, что ли?
— Отстань от меня.
Он вышел, а девушка опустила голову на скрещенные руки и стала раскачиваться всем телом, бессмысленно и упорно. В минуты отчаяния Анжелика всегда привязывалась к какому-то одному движению и могла его повторять часами, даже не сознавая этого. Внезапно тихий голос, раздавшийся с постели, заставил ее остановиться и поднять глаза:
— Лика. Лика-.
Лена не то чтобы звала, она просто называла имя, как будто представляла ее какому-то невидимому гостю. Интонация испугала Анжелику, и она была совсем не уверена, что Лена обращается к ней, видит ее, сознает, что находится в комнате не одна. Но все же спросила:
— Тебе что-то нужно?
— Иди сюда, — так же тихо сказала Лена.
Анжелика встала и подошла, впрочем, не слишком близко. Лена заметила, что та боится приближаться, и слегка растянула губы.
— Сядь, — сказала она, указывая глазами на постель. И была так спокойна, что не верилось, будто минуту назад она вопила и выла, извиваясь на постели. Но Анжелика уже не доверяла этому спокойствию. Села, но не на постель, а на пол, рядом с кроватью, и расположилась так, чтобы Лена ни в коем случае не смогла бы ее достать.
— Говори тихо, — так же невыразительно попросила Лена.
— Хорошо, — почти беззвучно ответила Анжелика. — Что ты хочешь мне сказать?
— Саша. Он на кухне.
Она не спрашивала, а утверждала. Из ее речи напрочь исчезли интонации — вопросительные, побудительные — любые. Но Анжелика поняла, что ей задают вопрос.
— Да, он ест.
— Он убил его.
— Кого? Игоря?
— Игоря, — торопливо подтвердила Лена и снова растянула губы в некоем подобии улыбки. Анжелика осторожно покачала головой, стараясь сделать это так, чтобы не обидеть и не возбудить лежавшую перед ней сумасшедшую:
— Нет, ты ошибаешься.
— Он убил его.
— Да нет же! Вы ведь вместе пришли туда, ион был мертв.
— Он был там раньше.
— Когда?
— Он был там раньше. В тот же день, — упрямо повторила та.
— Лена, успокойся. — Анжелика с тревогой смотрела на это лицо — серое, застывшее, с провалившимися щеками и глазницами. Лена выглядела так, словно умерла несколько дней назад.
— Он его убил. Он и меня убьет.
«Опять то же самое, — подумала Анжелика. — То же самое она кричала…» А вслух сказала, как можно мягче:
— Нет, нет, ты ошибаешься. Он тебя любит.
Лена изобразила улыбку.
— Просто он расстроен тем, что ты и Игорь… — пробовала объяснить Анжелика, но запнулась, не выдержав неотступного взгляда этих страшных глаз. И закончила так:
— Он переживает.
— Он его убил. Я тебе это говорила.
— Да, говорила.
— Это правда.
— Нет, не правда, — ответила Анжелика и вдруг увидела, как напряглось тело женщины — задрожали руки и ноги, выступили жилы на шее, запрокинулся назад подбородок. Лена явно пыталась освободиться. Убедившись, что напряжение всех сил ни к чему не привело, она замолчала, уставившись на этот раз не на Анжелику, а в потолок. На кухне свистнул вскипающий чайник. Саша расхаживал там и звенел посудой, открывал и закрывал воду в раковине. Анжелика сидела рядом с постелью и чувствовала себя, как возле гроба с покойником.
— Когда он меня убьет, — с трудом сказала Лена, — скажи всем, что это он.
— Лена, успокойся.
— Тебя он не убьет.
— Лена, я тебя прошу.
— Ты глупая… — отрывисто заговорила та, по-прежнему глядя в потолок. — Молодая. Ничего не видишь. Он его убил. Он его ненавидел. Всегда.
— Он его не убивал.
— Нет. Он мне говорил, что убьет Игоря. И он его убил.
— Но и мне он говорил, что убьет Игоря. Ты же и сама говорила тогда, что будешь ему помогать! Помнишь, как мы все придумали? — Анжелика попыталась вложить в свои слова всю доступную ей убедительность. — Но ты же не сделала этого?
— Я нет.
— Ну, видишь. Его убил кто-то другой. Этого человека скоро найдут. А потом ты ляжешь в больницу, тебе помогут.
— Нет. Я умру.
— Если не будешь пить и есть, точно, умрешь. — Анжелика попыталась обратить все в шутку, но удалось плохо. — Или тяжело заболеешь. И еще больше тебе нужно поспать… Хочешь, я дам тебе снотворного? Ты сможешь выспаться?
Лена перевела взгляд с потолка на лицо Анжелики и сказала:
— Он меня отравит. Он уже один раз отравил меня, но меня спасли.
— Что?! Да ты же сама…
— Нет. Он заставил меня выпить таблетки.
Очень много таблеток.
— Лена, что ты говоришь?
— Я не сошла с ума.
— Конечно, нет… — торопливо ответила Анжелика, с тревогой глядя на нее. — Ты просто устала.
Ну, хочешь, я дам тебе таблетку? Я проверю, это будет снотворное. Одну таблетку. Ты поспишь. А когда проснешься, будет куда лучше. Сколько ты не спала? Сутки? Больше?
— Я уже не буду спать никогда, — спокойно ответила та.
— Будешь, это необходимо. Ну, давай, прими таблетку! Ты же мне веришь? Я тебя не отравлю.
— Когда ты уйдешь, он даст мне еще таблетки.
Отравит меря и скажет, что я выпила их сама, как в первый раз.
— Лена! — Анжелика больше не могла выносить этого тягостного разговора. — Ну, подумай, что ты говоришь! Нельзя насильно отравить человека таблетками! Ну, если я сейчас суну тебе в рот таблетку, ты же ее выплюнешь? Не станешь глотать?
— Не стану.
— Как же он тебя отравил?
— Он меня заставил.
— Как?!
— Он умеет.
— Зачем же он тогда вызвал «скорую»? Зачем он стал тебя спасать?
Лена промолчала. Анжелика протянула руку и отвела с ее лба растрепанные сальные волосы, потом осторожно поправила подушку, обратив внимание на то, что связанные за головой кисти рук уже побагровели от прилива крови.
— Тебе больно? — виновато спросила она.
— Нет.
— Если ты обещаешь, что не будешь на нас бросаться, мы тебя развяжем, — предложила Анжелика, хотя в душе понимала, что Саша на такие условия не согласится.
— Мне все равно. Я скоро умру, — ответила та. — Мне очень много лет. Пятьдесят дет. Даже больше. Восемьдесят.
— Тебе тридцать два года, — сказав это, Анжелика почувствовала себя очень глупо. Лена не обратила на ее слова никакого внимания и продолжала тем же ровным голосом без интонаций:
— Ты молодая. У Игоря была еще одна молодая женщина. Как ты. Я знаю.
— Ты слышала, о чем я тут говорила?
— Да. Я не сплю, все слышу. У меня только глаза болят, очень болят.
— Ты слишком долго держала их открытыми, — вздохнула Анжелика. — Они пересохли. Закрой глаза. Можешь говорить так.
— Не могу. Я смотрю.
— Куда?
— Она красивая, — произнесла Лена. — На нее приятно смотреть. Ты хуже ее. — — Ты ее видела?!
— Она красивая. Я смотрю и вижу ее. Игорь мне говорил, что она красивая.
— Игорь?! Но сама ты ее не видела?
— Нет, — как будто с сожалением произнесла Лена. — Но Игорь говорил мне, что лучше ее на свете нет никого.
— Почему он тебе такое говорил?
— Когда я не слушалась… — мучительно произносила Лена. — Когда я не хотела… Скрывать от тебя… Я хотела тебе все сказать… Тогда он мне говорил, что не любит тебя. Он любил ее. Он мне говорил, что никогда не будет жить со мной. Мы были в постели восемнадцать раз.
— Сколько?
— Восемнадцать.
— За три года — восемнадцать раз? — изумленно спросила Анжелика. — Это получается — в год шесть раз? Один раз в два месяца? Прости, но по моим понятиям, вам с Сашей вообще не из-за чего ссориться. Это так глупо…
— Я была с ним в первый раз три года назад, в апреле… — монотонно, но охотно рассказывала Лена. — Он не хотел этого. Я хотела. Он был расстроен. Из-за жены.
— Из-за меня?
Лена так на нее посмотрела, что Анжелика снова усомнилась — понимает ли та, кто сидит рядом с ней, кому она все это рассказывает? И с каждой минутой она убеждалась, что превратилась для Лены в чистую абстракцию. Та говорила:
— Его жена играла в казино. Он был расстроен.
Я пришла к нему в гости. Он меня не звал. Он сказал, что ему плохо. Сказал, что он одинок. Я его любила. Давно. Всегда.
— Успокойся, — попросила Анжелика, потому что последнее слово Лена чуть ли не выкрикнула.
— Всегда, — продолжала та, упрямо не понижая голоса. — Я стала с ним спать. Ему не нравилась моя грудь. Она была не такая, как он любил.
Ему нравились такие груди, как у молодых девчонок. Я была для него старая. Я плакала. Он сказал, что любит другую женщину. Не свою жену. Другую.
Я плакала. А его жена не знала об этом. Теперь и она плачет. Она теперь все знает.
— Я не плачу, — тихо ответила Анжелика.
В глазах у Лены вдруг блеснул какой-то огонек.
Она шевельнула губами и внезапно спросила так тихо, что Анжелике пришлось нагнуться к постели, чтобы расслышать:
— А ты ее убьешь?
— Горящий пристальный взгляд, вполне разумная интонация, при совершенном безумии слов. Анжелика, пораженная и этой переменой, и этим вопросом, только и смогла нахмурить брови в знак недоумения. Лена повторила:
— Ты ее убьешь? Ты должна ее найти и убить.
Ты теперь все знаешь. Я слышала, ты говорила о ней. Убей ее, убей!
— О чем шепчемся, девочки? — бодро спросил Саша, останавливаясь на пороге с чашкой чая в руке. Анжелика, не слышавшая, как он вошел, так и подскочила. А Лена даже не шевельнулась, только прикрыла глаза и сжала губы — Зачем ты ее слушаешь? — спросил Саша, устраиваясь в кресле и попивая чай. — Такая большая девочка, и слушает такие глупые сказки.
— Если я буду слушаться тебя, то мне вообще ни с кем разговаривать будет нельзя, — буркнула Анжелика, вставая с пола и присаживаясь в другое кресло. — Куда ты утащил мои сигареты?
Они вместе закурили. Саша выглядел посвежевшим — его умиротворил горячий обед Анжелика задумчиво смотрела в пол, перебирая сказанное Леной и пытаясь понять, что из этой информации — полный бред, а в чем есть доля правды. «В одном я уверена, — сказала она себе. — Он ее не травил таблетками. Она говорила чепуху, бредила. Такого не бывает».
— Матушка, ты что поникла? — иронично спросил он. — Я же тебе говорил, с нею очень тяжело общаться. Не стоит даже прислушиваться к ней. Я, например, не прислушиваюсь. Боюсь сам сойти с ума. Это, знаешь ли, заразно.
— Она с тобой хоть немного говорила или молчала все время?
— Молчала. Иногда начинала хохотать, но даже головы не поворачивала. Каждый такой приступ веселья обходился мне в парочку седых волос. Такой веселенькой она в жизни не была. Жуть какая-то… — фальшиво вздохнул он, все еще неестественно кривляясь. — А вот с тобой поговорила от души, я слышал на кухне ваши голоса. Так мило, что ты ее позабавила. Я знал, что она будет рада тебя видеть.
О чем вы говорили?
— Ты это назовешь сказками.
— А все же?
Анжелика глянула туда, где на подушке неподвижно лежала белокурая голова и пожала плечами:
— Да чепуху. Говорила об Игоре, обо мне, о тебе.
— А что обо мне?
— Ничего хорошего. Это же для тебя не новость, верно?
— Только бы эти дни пережить… — пробормотал он.
— Послушай, — Анжелика больше не настаивала на том, чтобы говорить о Лене на кухне. Теперь она нарочно стремилась говорить в присутствии Лены, чтобы та могла все слышать и как-то оценивать обстановку. Эта женщина вызывала в ней острую жалость и сильное беспокойство. — Что ты станешь с ней делать, когда найдут убийцу?
— Лечить. Я же говорил.
— Но если она?..
— Что? Расскажет докторам, что мы хотели убить Игоря?
— А ты думал об этом?
— Милая, у нее сейчас куча всяких навязчивых идей в голове… Даже если она станет рассказывать правду направо и налево — кто сможет определить, где правда, где бред?
— Врачи определят, когда ее вылечат.
— Когда врачи ее вылечат, она сама не захочет кому-то это рассказывать.
— Но она была нормальной, когда рассказала все Игорю!
— О чем ты говоришь? У тебя у самой-то все шарики в голове целы? Влюбленная женщина — тоже ненормальная, — отрезал он. — Хотя тебе этого не понять, как ни старайся. Ты же никогда никого не любила. Я тебе просто завидую.!
С кровати раздался тихий, отчетливый смех. Оба вздрогнули, и Саша скривил губы:
— Ничего Пусть развлекается. Надеюсь, ты не ослабила узлы? Боюсь, что она снова попытается откусить от меня сто грамм филея.
— Филей в заднице, а не на руке" И меня уже тошнит от твоего юмора. Мне надо идти, — Анжелика тоскливо смотрела, как тлеет ее сигарета. — Все это ужасно. Я так хочу уехать. Далеко-далеко…
Слушай, а что ты говорил про банк? Что это за банк, который не сможет проверить следователь?
— Частный банк.
— Такое бывает?
— Милая моя, просто даешь деньги какому-нибудь человеку, а он тебе потом возвращает с процентами. Вот и все.
— Постой… — насторожилась она. — Так это ты делаешь от себя? Ты и есть банк?
— Ну, вроде того.
— И давно этим занимаешься?
Он вдруг замолчал, а потом тихонько начал смеяться:
— Ну, мать, прозрела. Поздно, конечно, но лучше поздно, чем никогда. Да, это я тогда дал тебе денег под проценты. Деньги были мои.
— Я это знала давно, не считай меня такой уж дурой! — отрезала она. — Но я все же не думала, что была не единственная. И многим ты даешь деньги под проценты?
— Какая тебе разница?
— Ксении давал? Лизке? Армену?
— Армену давал.
— Под такие же дикие проценты, как мне? У тебя для всех такие условия?
— Отвяжись ты!
— А зачем же ты меня запугивал? Зачем угрожал? Зачем вообще все это придумал?
— Да потому что, глупая тетеря, если бы ты знала, что деньги мои, ты бы никогда не согласилась пойти в банк и пощипать счет Игоря! — фыркнул он. — Пороху бы не хватило. Пришлось немножко подтолкнуть тебя в спину. Иначе я бы никогда не вернул своих денег. Это было справедливо.
Она сунула сигареты в сумку, вскочила и перебросила через плечо ремешок:
— Все, если что, звони.
— Торопишься? — Саша не возражал против ее ухода, не спрашивал, когда они увидятся. Она посмотрела на него пристальней и увидела, что он часто смаргивает и вот-вот уснет.
— Знаешь, — сказала девушка, уже берясь за ручку входной двери. — Я, в общем, всегда знала, что ты сволочь. Но какая ты сволочь, понимаю только теперь. И если с Ленкой что-то случится, я буду знать, кто это сделал!
— Ладно, — он нетерпеливо оттолкнул ее от двери, отпер замок и издевательски раскланялся:
— Идите к черту, миссис Робин Гуд!
Назад: Глава 13
Дальше: Глава 15